Холт Виктория. Лев-триумфатор

   Но во время штиля все изменилось. Ничего не оставалось, как только смотреть на спокойное море да наблюдать за чистым ясным небом, выискивая следы облаков и ветра. Паруса бесполезно повисли. Солнце припекало. Если штиль будет продолжаться, то нам не хватит еды, чтобы дойти до порта, где мы можем пополнить запасы. Но хуже всего праздные мужчины, которые от безделья становятся опасными.
   Капитан молился, чтобы подул ветер.
   - Ветер, - сказала я Хани, - приблизит нас к неизвестному месту назначения. Должны ли мы молиться о ветре? Или лучше оставаться нам на этом корабле?
   Хани сказала: "Мы должны молиться, так как мужчины становятся все более возбужденными, а возбужденные мужчины опасны".
   И она тоже стала молиться.
   Мы дышали на палубе свежим воздухом. Прошли еще день и ночь, а признаков ветра все еще не было.
   Напряжение росло. Это становилось все яснее. Группы мужчин стояли на палубе, тихо переговариваясь.
   Пищу было необходимо строго нормировать. Воду расходовали с большей осмотрительностью, чем когда-либо. Оставалось только ждать легкого ветра. Огромный галион стал беспомощным. Он превратился в неподвижную громадину, полную встревоженных, возбужденных мужчин.
   Я заметила одного из них, рассматривающего меня. Я знала, что означал этот взгляд. Я видела это в глазах Джейка Пенлайона. Возможно, Джон Грегори тоже заметил это, потому что он поспешно увел нас вниз.
   Позже, в тот же день, я снова увидела этого человека. Он стоял близко от перил, где я привыкла стоять. Я слышала его бормотание и поняла, что его слова относятся ко мне.
   Я была напугана, но полагала, что приказы капитана должны исполняться, и я защищена от всех мужчин на корабле. Что ждало меня в конце этого путешествия я, не знала. Но я была под защитой здесь, потому что меня берегли для какой-то неясной цели.
   Я не учла скуки на корабле в штиле и тех тревог, которые сопутствуют ей. Немногое, что оставалось делать, - это ждать ветра и возможности смерти от стихии, яростной или спокойной, но в том и другом случае смертельной.
   Когда мужчины оказываются в такой ситуации, они рискуют.
   Я узнала его. У него были серьги в ушах, и его черные глаза сверкали на загорелом лице. Он подошел ближе. Джон Грегори направился ко мне, но мужчину это не остановило. Я повернулась к Джону и сказала:
   - Не спуститься ли нам вниз?
   Когда я двинулась вперед, загорелый мужчина протянул вперед свою лапу. Я пошла быстро и легко, он схватил меня, и на момент я была прижата вплотную к нему. Я близко увидела его темные похотливые глаза, блеск его желтых зубов.
   Я закричала, но он не ослабил своей хватки. Он продолжал тащить меня.
   Но Джон Грегори был здесь. Они оба держали меня, и каждый тянул в свою сторону.
   Я не знаю, откуда появился капитан, возможно, он следил за нами, когда мы были на палубе. Он отдал приказ группе мужчин, стоявших рядом. В течение нескольких страшных секунд все, казалось, было так тихо, как океан. Никто не двигался. Мой мозг пронзила мысль: "Это мятеж". Капитан заговорил снова. Его голос звучал ясно и твердо, с властностью, которой эти мужчины привыкли подчиняться.
   Двое мужчин вышли вперед. Они схватили смуглого и крепко его держали. Его увели прочь.
   - Спуститесь вниз, - сказал мне капитан.
   ***
   Его выпороли, и вся корабельная команда была собрана, чтобы смотреть на экзекуцию.
   Мы, конечно же, не были свидетелями этого. Мы сошли вниз, в каюту капитана, но знали, что происходит на палубе. Я могла представить это, будто была там, - этот мужчина, привязанный к позорному столбу, его голая спина, ужасный обрушивающийся хлыст, рвущий его плоть, покрытую ссадинами и истекающую кровью. Я могла представить его агонию и хотела выбежать и остановить наказание.
   Позже капитан спустился в каюту.
   - Он получил то, что заслужил, - сказал он. - Это будет уроком.
   Я содрогнулась, а он продолжал:
   - Он выживет. Тридцать ударов плетью. Пятьдесят убили бы его.
   - Неужели нужно так много, чтобы преподать урок? - спросила я.
   - Плети - единственное, что они понимают.
   - И только потому, что он тронул меня!
   - Я выполняю свой долг.
   - И это, чтобы защитить меня? Он кивнул.
   - Этот человек никогда не забудет меня, - сказала я. - Он никогда не простит.
   - Он, поверьте, никогда не забудет, что необходимо выполнять приказы.
   - Мне жаль, что это случилось из-за меня.
   - Давайте возобновим наши молитвы о ветре, - сказал капитан.
   ***
   Прошел еще один день безветрия.
   Я боялась выйти на палубу после всего происшедшего. Я знала, что не встречу этого человека, так как он, вероятно, был еще слишком слаб от полученных ран, чтобы выйти и глядеть на меня.
   - Люди говорят, он едва не умер, - сообщила Дженнет. - Плети - ужасная вещь. Твил навеки оставил отметины на его спине.
   - Несчастный, мне жаль его.
   - Он хвастался, что овладеет вами. Говорил, его не интересует, кто вы, и даже, если вы посланы дьяволом, он все равно будет обладать вами.
   Дженнет носила маленькое изображение Святой Девы на шее. Ее любовник дал это как талисман, чтобы он охранял ее от неприятностей.
   - Что это? - спросила я.
   - Это Святая Дева, - сказала Дженнет мне, - защитница женщин.
   Сейчас она была встревожена и хотела отдать образок мне.
   - Госпожа, - просила она, - возьмите талисман. Наденьте его на шею.
   - Он больше нужен тебе, Дженнет. Ты находишься среди матросов.
   Она энергично затрясла головой.
   - В чем дело, Дженнет? - спросила я.
   - В том, что они говорят, госпожа. Он кричал, что это дьявол, сидящий в вас, подтолкнул его, будто вы ведьма и еретичка. Вы выбили святой крест из рук священника и принесли беду на корабль. Он уверял, что ведьмы вызывают штормы. А мы стали свидетелями шторма, не виданного ранее! Теперь они все твердят, что из-за вас чуть не умер человек, а сейчас наступил штиль. Я боюсь их, госпожа.., возьмите Святую Деву! Она защитит вас.
   Холодный страх сковал меня. Я вспомнила тот момент нерешительности, когда капитан приказал им схватить моего обидчика. Я знала, что назревал мятеж, и для меня это было особенно страшно, так как многие из этих мужчин верили, что я - ведьма.
   "Что они делают с ведьмами?" - спрашивала я себя.
   А штиль продолжался.
   ***
   Я стояла на палубе, всматривалась в далекий горизонт. Небо было нежно-голубым, а море - гладкое, как кусок шелка. Везде царила тишина.
   На нас украдкой поглядывало несколько матросов, находящихся на палубе. Джон Грегори нервничал. Ричард Рэккел был бледен.
   - Здесь, наверху, очень жарко, - произнес Грегори. - Я думаю, что нам лучше спуститься.
   - Не надо торопиться, - сказала я. - Но уйти надо.
   Хотя я знала, что поспешный уход может подтолкнуть людей к действию.
   Я часто испытывала приступы страха с тех пор, как ступила на корабль. Но думаю, что именно тогда переживала самые ужасные моменты.
   Пристально всматриваясь в горизонт, я спросила Джона Грегори, есть ли какая-нибудь надежда на перемену погоды. И все это время чувствовала, что эти люди следят за мной.
   Наконец я сказала:
   - Хватит. Давайте спустимся вниз.
   Медленно я направилась к трапу. Каждую секунду я ожидала услышать сзади шорох, топот ног, почувствовать сильные руки на себе. Я знала, что они готовы на все, и ждали какого-то сигнала. Возможно, я услышу слова: "Еретичка! Ведьма!" Что они делают в Испании с еретиками? Они привязывают их к столбу, заковывают ноги в колодки, затем поджигают вязанки хвороста. Тела еретиков охватывает пламя, в котором, как верили многие, они будут гореть вечно.
   Я всегда чувствовала отвращение к такому изуверству, с тех пор как моя мать просветила меня. Я никогда не могла поверить, что праведная жизнь зависит только от веры. Но сейчас я боялась.
   Капитан пришел в нашу каюту и сказал:
   - Я думаю, вам лучше оставаться здесь до тех пор, пока не поднимется ветер. Команда не в том состоянии, чтобы спокойно смотреть на вас.
   Я кивнула, соглашаясь с ним.
   Дверь заперли. Джон Грегори с Ричардом Рэккелом остались охранять нас.
   Пришла ночь. Любой звук заставлял дико биться мое сердце. Я ясно видела их, штурмующих каюту, выбивающих дверь и хватающих меня. Я почти слышала их крики: "Ведьма! Еретичка!"
   Они хотели уничтожить меня, потому что я была на борту их корабля и держалась в стороне. Три женщины находились на судне, но только одна я подходила для той цели, которой, как полагали эти люди, предназначены женщины. Дженнет - собственность Большого Альфонсо. Хани и я находились под строгой защитой приказов капитана. И везде - эта тишина, которая была хуже, чем шторм.
   Я спала урывками.
   Проснувшись, я шепнула Хани:
   - Капитан не может охранять нас все время.
   - Он будет охранять нас, сколько сможет, - ответила она.
   Она слепо верила в него.
   Меня удивляла Хани, которая, скорее всего, была вдовой. Но ее бедственное положение и ребенок, которого она носила, казалось, заставляли ее забыть о потере Эдуарда. Я размышляла также о том глубоком чувстве, которое, как я видела, возникло между ней и капитаном. Это можно было понять. Хотелось бы мне знать, была ли это любовь?
   Затем я подумала о Джейке Пенлайоне, и мое сердце забилось сильнее, так как я постоянно уверяла себя:
   "Он придет за мной. Он будет искать и найдет меня".
   Никакой корабль не мог плыть по такому спокойному морю, не это ли было причиной моего страха? Он не мог прийти ко мне на помощь, потому что "Вздыбленный лев" так же неподвижен и беспомощен, как галион.
   Страх вернулся. Мы были заключены в миниатюрной плавучей крепости. Опасность подстерегала нас. И наши защитники вряд ли смогут противостоять банде отчаянных мужчин.
   Я должна была признать, что все дело было в ожидании.
   ***
   Наступило утро - спокойное и прекрасное утро. Встающее солнце окрасило море в алый цвет и начало свое восхождение на небосвод.
   Еще один день безветренного спокойствия и возрастающего напряжения.
   Мы оставались в каюте. Как только за дверью слышались шаги, мы вскакивали.
   Капитан всем раздал задания. Матросы не могли драить палубы из-за нехватки воды, но они могли подносить корыта с горящей смолой, чтобы заливать повреждения судна. От них исходил зловонный и тошнотворный запах. Капитан заставил матросов ловить рыбу - полезное занятие, так как они могли приготовить из нее обед и поделиться им со своими товарищами.
   Но даже теперь напряжение возрастало. Во время ловли рыбы они говорили о еретичке, ведьме, которая наслала напасть на их корабль и принесет всем им болезни.
   Дженнет приносила нам новости.
   - Люди соберутся вечером, - сказала она, - чтобы выработать план действий. Они будут решать, что им делать дальше.
   Ее глаза были широко открыты, и в них застыл страх. Она беспокоилась обо мне.
   - Наденьте образок, госпожа, - умоляла она. - Он спасет вас.
   И я взяла его, чтобы доставить удовольствие Дженнет. Но на самом деле я была готова принять, что угодно, лишь бы это помогло. А это могло мне помочь.
   ***
   Вечером они встретились. Я была в каюте капитана вместе с Хани. Я не говорила ей о том, что рассказала Дженнет. Если она испугается, это может повредить ребенку.
   Я представляла, как это произойдет: звук шагов по трапу, удары кулаков в дверь.
   Я попыталась выйти из каюты. Дженнет стояла в дверях, ее глаза были круглыми от ужаса.
   - Что происходит, Дженнет? - спросила я.
   - Они здесь, на палубе, - сказала она. - Никто их не остановит, госпожа, даже капитан. Они говорят, это черная магия...
   - Они идут за мной!
   - О, госпожа, это ужасно!
   Я стала подниматься по трапу, но Дженнет, взяв меня за руку, пыталась остановить.
   - Не ходите. Если они увидят вас, то взбесятся. У вас есть талисман, он сможет защитить. Я уже слышала крики людей.
   Дженнет прошептала:
   - Они говорят, вы - ведьма, и обвиняют во всех несчастьях. О, госпожа, они складывают вязанки хвороста на палубе, сооружают столб, чтобы привязать вас.
   - О Боже, Дженнет! - сказала я. - Это конец.., ужасный конец.
   - Нет, госпожа, может, и обойдется. Я знаю, где мы могли бы спрятаться. Альфонсо показал мне. Он водил меня туда иногда.., когда он не присматривал за мной здесь. Пошли, быстро!
   Я последовала за ней, не замечая, куда мы идем. Мне слышался треск пламени, я чувствовала свою обожженную и горящую плоть.
   Я была рядом со смертью, и осознание этого было ужасно.
   Дженнет открыла люк, и мы оказались в темной дыре. Запах был тошнотворный, но темнота принесла облегчение.
   Но как долго сможем мы здесь прятаться?
   Дженнет молилась Святой Деве, защитнице женщин. И не было женщин, более нуждающихся в ее защите.
   Я молилась с ней., молилась чуду.
   ***
   Я не знала, как долго мы оставались в темноте. Я только чувствовала, что свершилось чудо. После долгого времени, проведенного в этом месте, мы осознали, что что-то случилось. Корабль пришел в движение.
   Дженнет закричала:
   - Кончился! Штиль кончился! Она подняла люк и вылезла наружу, но не позволила мне последовать за ней.
   - Останьтесь здесь, где вы в безопасности.
   Вскоре она вернулась.
   Ее лицо светилось от радости.
   - Кончилось! - кричала она. - Прекрасный бриз. Они все взволнованы. Никто не думает о тебе. Ты спасена!
   Да, чудо случилось.
   Какое великолепное зрелище представлял корабль с его раздутыми на ветру парусами, судно радостно разрезало воды, настойчиво продвигаясь к цели. Прекрасный ветер гнал нас вперед. Море снова ожило. Штиль кончился.
   Напряжение ослабло. Было слишком много дел, и совсем не оставалось времени, чтобы строить планы мятежа. Отдаваемые приказы выполнялись тут же. В честь праздника всем выдали еду и питье сверх нормы. Была проведена благодарственная служба, на которой мы не присутствовали.
   Через неделю после окончания штиля мы увидели вдалеке покрытую снегом гору - признак земли в океане.
   Капитан сказал:
   - Теперь подготовьтесь к высадке на берег. Это конец нашего путешествия.
   Мы взяли кое-что из вещей, их было немного - только платья, которые мы сами сшили; спустились в лодку и отплыли к берегу. Мы смотрели назад, на величественный галион, и знали, что сказали "прощай" нашей прежней жизни и вступаем в неизвестное.
   НА ГАСИЕНДЕ
   На берегу нас с нетерпением ожидала группа мужчин с мулами. Я полагала, что наш корабль заметят за день до его прибытия. Мы видели коническую, покрытую снегом вершину горы, выступающую из океана. Они должны были заметить галион с земли сразу же.
   Капитан, Ричард Рэккел и Джон Грегори были среди маленькой группы, которая сопровождала нас. И когда я оборачивалась, чтобы взглянуть на галион, я думала о тех днях, когда во время штиля мы содрогались от страха. А теперь я не могла подавить чувств облегчения, любопытства и волнения. Я верила в наше скорое освобождение, так как о нашем похищении знают все.
   Я поглядела на простиравшееся голубое пространство океана в надежде увидеть паруса какого-либо судна, но горизонт был чист.
   Стоял февраль месяц, но солнце уже пригревало.
   Хани оставалось до родов около двух месяцев и, несмотря ни на что, она сохраняла полную безмятежность. Дженнет была смущена и заметно взволнована, потому что ее матрос остался на борту корабля.
   Капитан велел нам сесть на мулов.
   - Нужно немного проехать, - сказал он. Мы подчинились приказу и отправились в путь. Животные продвигались медленно, и за два часа мы проехали около шести-семи миль. Капитан сделал остановку на вершине склона, и мы увидели расстилавшийся внизу город. Он указал на большое белое здание, расположенное в центре парка.
   - Это резиденция губернатора острова, дона Фелипе Гонсалеса, - разъяснил он. - Его дом известен как гасиенда, туда мы и направляемся.
   - Для чего? - спросила я.
   - Скоро узнаете, - ответил он.
   Наши мулы стали спускаться вниз по направлению к городу и белому дому. Наконец, мы достигли железных ворот, которые открыл мужчина, низко нам поклонившись, и мы въехали на аллею из цветущих кустов: цветы розовые, белые, красные. Их тяжелый запах висел в воздухе.
   Подъехав к портику, мы спешились. Три белые ступени вели к двери, ее открыл слуга в желто-коричневой ливрее. Мы прошли в холл, показавшийся нам после сверкающего солнца темным, затем нас провели в маленькую комнату и здесь оставили. Казалось, что мы находимся почти в темноте, так как цветные стекла и тяжелые драпировки на окнах закрывали солнце.
   От сильного волнения мы даже не разговаривали.
   Я перебрала в памяти все, что произошло с нами: нас похитили, Дженнет стала любовницей одного из матросов, Хани хотели изнасиловать, но "Агнец Божий", висевший на ее шее, возможно, спас ее. Но меня-то охраняли. Человек, который попытался прикоснуться ко мне, подвергся жестокому наказанию. Итак, было ясно, что главной целью этого похищения была я.
   Неожиданно вернулся капитан.
   - Не бойтесь, - успокоил он Хани, - за вами будут присматривать, пока ребенок не родится.
   В голосе капитана сквозили нежность и печаль. Они улыбнулись друг другу. Я знала, что капитана и Хани уже связали узы любви, которая вошла в их жизнь, но никогда не соединит их.
   - Дженнет будет прислуживать вам, пока вы нуждаетесь в ней, - сказал он. Подождите здесь. - Затем он обратился ко мне:
   - Пойдемте.
   Я последовала за ним вверх по лестнице. В этом доме стояла странная тишина. Везде было темно. Дом наполняли тени. Я чувствовала, что-то должно случиться со мной.
   Я следовала за капитаном по коридору. Свет, исходивший из цветных окон, рассеивал мрак тусклым желтоватым отблеском, и у меня создавалось впечатление, что хозяин дома хочет отгородиться от жизни, от яркого солнца.
   Мне хотелось повернуться и убежать. Но куда я могла скрыться? Как я могла оставить Хани и Дженнет? Ведь из-за меня они попали сюда.
   Капитан остановился перед дверью, слегка постучал, ему ответили, и мы вошли.
   В этой темной комнате только спустя некоторое время я разглядела мужчину. Это была моя первая встреча с доном Фелипе Гонсалесом. Вдруг я почувствовала холодную дрожь, охватившую все мое тело. Человек, стоявший передо мной, внушал страх. По сравнению с Джейком Пенлайоном он не отличался ростом, хотя для испанца он был даже высоким. Черный камзол, обшитый прекрасными белыми кружевами, штаны из набивного атласа и короткий меч в бархатных ножнах дополняли его облик. Никогда я не видела более холодных глаз. Он мог устрашать взглядом, этот дон Фелипе Гонсалес. Его кожа была оливкового цвета, нос большой, орлиный, губы тонкие, прямые, жесткие, безжалостные.
   - Итак, вы та женщина, - сказал он.
   Я достаточно знала испанский, чтобы понять его слова.
   Капитан ответил утвердительно.
   Он вышел вперед и поклонился мне с холодной вежливостью.
   Я ответила на его приветствие.
   - Добро пожаловать на Тенериф, - сказал он по-английски.
   Скрывая свой испуг, я дерзко ответила.
   - Не по добру. Меня доставили сюда против моей воли.
   - Я рад вашему счастливому прибытию.
   Он хлопнул в ладоши, и тут же вошла женщина. Она была молодой, примерно моего возраста, со смуглой кожей и большими темными глазами.
   Он кивнул ей, и она подошла ко мне.
   - Мария позаботится о вас, - сказал он. - Следуйте за ней. Встретимся позже.
   Это сбило меня с толку. Девушка вела меня по пустынному коридору. Мы вошли в большую темную комнату. Свет в огромном окне закрывали тяжелые вышитые портьеры. В комнате стояла кровать с пологом, поддерживаемая четырьмя столбами, покрытыми прекрасной резьбой. Кровать была застелена покрывалом из шелка, у стены стояли массивный дубовый сундук и красивые кресла. На деревянном полу лежало два ковра с необыкновенным рисунком. Я никогда не видела таких удивительных ковров.
   Обнаружив, что Мария не говорит по-английски, я поняла, что не много смогу от нее узнать. Она провела меня из спальни в туалетную комнату с ванной в полу и венецианскими зеркалами на стенах.
   Мария жестом показала на меня и ванну. У меня возникло огромное желание смыть с себя все запахи корабля.
   Мария вышла, но вскоре вернулась с кувшином воды и наполнила ванну. Я знаками объяснила, что хочу остаться одна. Мария исчезла. Я заперла дверь, сбросила одежду, распустила волосы и легла в ванну. Это было восхитительное чувство. Я вытянулась во весь рост и позволила своим волосам упасть в воду. Затем я вымыла их и тело. А когда я ступила на черепичный пол, Мария уже стояла, держа полотенца. Я не могла сообразить, откуда она появилась, так как закрывала за ней дверь. Она увидела мое удивление и указала на занавес, за ним была другая дверь, которая вела в туалетную комнату.
   Мария принесла ароматическое масло, которым натерла меня. Запах был острый, сладкий и сильный, как у цветов, что росли на аллее. Завернув меня в полотенце, как в платье, и распустив мои волосы, она засмеялась и открыла дверь, через которую вошла. Окно спальни открывалось на маленький балкон. Я села на скамеечку, повернула голову к солнцу, чтобы волосы лучше сохли, а Мария удовлетворенно повела плечами и удалилась. Я сидела, встряхивая влажные волосы, не смотря на все, наслаждаясь, что я снова чистая. Это придавало мне мужество. Я перестала думать о своей судьбе, а теплое солнце ласкало.
   Через какое-то время Мария вернулась и потрогала мои волосы, затем гребнем расчесала их, купая пряди волос в солнечном тепле. Я попыталась выяснить, что она знает о моем положении, но это было невозможно.
   Наверное, прошло уже более часа. Солнце стояло низко и клонилось к закату, из чего я заключила, что сейчас должно быть около шести часов вечера.
   Мария пригласила меня в спальню и усадила в кресло перед полированным металлическим зеркалом. Соорудив на моей голове прическу, которая, бесспорно, шла мне, она воткнула в нее гребень, похожий на тот, который я купила у разносчика. Мне показалось, что это символ. Ведь с него все началось, а сейчас наступает кульминационный момент.
   Она достала из шкафа бархатное платье цвета шелковицы, отороченное горностаем, и надела на меня.
   - Чье оно, Мария? - спросила я. Она засмеялась и указала на меня.
   - Кому оно принадлежало раньше? - От него шел легкий запах. Такой же, как от масла, которым меня натерли.
   Она снова указала на меня. И я прекратила бесполезные расспросы.
   В дверь постучали. Мария вышла, и я услышала быстрый разговор. После этого она вернулась и предложила проследовать за ней по коридору из спальни в комнату, куда Мария меня буквально втолкнула, закрыв дверь. Я увидела накрытый стол с цветами. На стенах мерцали свечи в канделябрах. Я шагнула вперед и тут же почувствовала на себе чей-то взгляд.
   Дон Фелипе Гонсалес поднялся со стоявшего в тени кресла и поклонился мне.
   - Где моя сестра? - спросила я.
   - Мы ужинаем одни. - Он взял мою руку и грациозным жестом пригласил к столу.
   - Мы будем разговаривать на вашем варварском языке, - сказал он, - так как я знаю его.
   - Это будет лучше, - ответила я, - так как я знаю только несколько слов на вашем языке.
   - Не опускайтесь до бесполезной перебранки. Это сослужит вам плохую службу.
   - Я здесь пленница, но вы не можете заставить меня молчать.
   - Вы должны научиться вести себя покорно и вежливо. Вы должны запомнить, что бессмысленная перебранка не поможет вам.
   Меня раздражала и пугала его манера разговаривать.
   - Сейчас мы перекусим, а потом поговорим. Я объясню, что ожидает вас.
   Он хлопнул в ладоши, и появились слуги. Они внесли горячие блюда и расставили их на столе. Нам подали что-то рыбное. Блюдо пахло гораздо лучше соленого мяса, бобов и сухарей, в которых часто попадались жучки.
   - Вам это понравится, - сказал он.
   Блюдо действительно пришлось мне по вкусу. Я удивлялась тому, что могу есть с таким удовольствием в подобной ситуации и в столь странной компании.
   Далее последовала свинина с крошечными зелеными овощами, которых я раньше не пробовала.
   - Garbanzos con patas de cerdo, - произнес он. - Повторите.
   Я повторила.
   - Ваш акцент убивает меня, - сказал он. - Звучит очень грубо.
   - Вы не можете ожидать от моего варварского языка, чтобы он звучал так же хорошо, как ваш, - ответила я.
   - Ваши слова не лишены здравого смысла.
   - Должна же я, в конце концов, завоевать ваше одобрение.
   - Поймите, слова могут быть напрасны. Ешьте, а потом мы поговорим о причине вашего появления здесь Я ничего не ответила и продолжала есть. На десерт подали фрукты - финики и маленькие желтые плоды, которые назывались, как я узнала позже, бананы, и которые были особенно вкусны.
   - Вам не терпится узнать, где вы находитесь. Нет причин скрывать это. Вы на одном, главном, из Счастливых островов.
   - А почему их так называют? - спросила я.
   - Не перебивайте. Эти острова раньше назывались Канарскими, потому что, когда сюда пришли римляне, здесь было много собак. Они назвали их "Острова собак" или Канарскими. Собаки исчезли. Острова были заселены воинственными людьми - гуанчи, которые живут здесь и сейчас. Они - дикари и раскрашивают свои тела темно-красной смолой драконовых деревьев. Мы покорили их. Флаг Испании развевается теперь над этими островами. Правда, французы обосновались здесь первыми, но они не смогли поддерживать порядок. Для испанцев острова представляли большой интерес, поэтому мы просто купили их у французов.
   - По крайней мере, теперь известно, где я.
   - Это окраина города Лагуны, который мы построили. Возможно, вам разрешат ходить в город. Это будет зависеть от вашего поведения.
   Пока дон Фелипе говорил, еду убрали, оставив на столе лишь серебряный кувшин с медом.