Холт Виктория. Охотничья луна

   — Значит… вы вернулись, — сказала я и подумала, каким глупым должно ему показаться это замечание и что, конечно же, оно выдало мое замешательство.
   — У меня здесь карета, — сказал он. — Не откажите мне в удовольствии отвезти вас в Академию.
   — Вы очень добры, — ответила я. — Но Эммет здесь со школьной каретой, чтобы забрать нас.
   — Это ведь что-то вроде старой трясучки, не так ли? В моей будет удобнее.
   — У нас и с Эмметом все будет в порядке, благодарю.
   — Я этого не позволю. Эммет, вы можете взять багаж и, может быть, мисс э…
   Он смотрел на Терезу, которая вызывающе уставилась на него.
   — Я собирался сказать, что, может быть, вы окажете мне честь, воспользовавшись моей каретой, — продолжил он с намеком на насмешку в голосе.
   — Я поеду с мисс Грант, — сказала Тереза.
   — Отличная идея. Эммет, я забираю обеих дам.
   — Очень хорошо, сэр Джейсон, — сказал Эммет.
   Я была очень рассержена, но устраивать сцену было бы смешно. Однако я ощущала, что важно все, что приводит меня к контакту с ним. Я была в ярости на себя за то, что не отказала ему таким образом, чтобы отказ был вежливым и холодно формальным и в то же время показывал ему, что я не желаю быть ему ничем обязанной.
   — Отлично, — сказал он. — Вы обе можете сесть рядом со мной. Тут полно места, и это наилучший способ наслаждаться ландшафтом. Я буду получать удовольствие, демонстрируя вам своих гнедых. В сущности я даже горжусь ими.
   Вот так и вышло, что когда карета выворачивала из станционного двора на дорогу, мы сидели рядом с ним.
   Я сказала:
   — Надеюсь, ваш тур был приятен.
   — Что ж, надоедает быть вдали от дома. Ностальгия, я полагаю. Все время думаешь о том, что оставил. А вы и мисс э…
   — Херст, — сказала я.
   — Мисс Тереза, да, помню. Вы хорошо провели каникулы?
   — Очень хорошо, правда, Тереза?
   — Последнюю часть, — ответила Тереза.
   — О… только в конце?
   Тереза сказала:
   — Последняя часть была с мисс Грант, первая с моими родственниками. Это та часть, которая мне совсем не понравилась.
   — Могу представить, как приятно быть с мисс Грант. Я вам завидую.
   Я смотрела прямо вперед.
   — Будем надеяться, что в этой аллее нам не встретится другая карета, — сказала я.
   — А, вы помните. Если мы встретим…
   — Вы настоите на том, чтобы они отступили.
   — Ну конечно. Надеюсь, я смогу видеться с вами в этом семестре. Я слышал от мисс Хетерингтон, что у вас будет летний карнавал. Она захочет привлечь и нас в Холле, так же как и школьниц, поскольку карнавал посвящен Аббатству.
   «Нас? — подумала я. — Кто это мы ? Он и Марсия Мартиндейл. Она теперь леди Веррингер?»
   — Я помню предпоследний, это было несколько лет назад. Он устраивался в память какой-то даты. Мы сохранили и куда-то спрятали костюмы. В последний раз были приглашены актеры, и они оставили монашеские рясы. Я должен сказать о них мисс Хетерингтон.
   — Это будет интересно, — холодно сказала я.
   — Опасность встречи с другой каретой миновала, — сказал он, искоса поглядывая на меня. — Вы можете облегченно вздохнуть. Я не поставлю вас в неловкое положение проявлением высокомерия и эгоизма.
   Внезапно он остановил коней.
   — Просто чтобы вы могли полюбоваться этим несколько минут, — сказал он. — Величественно выглядит, не так ли? Должно быть, шестьсот лет назад это выглядело совершенно так же. Отсюда вы ни за что не догадались бы, что это развалины, верно?
   — Я вижу школу, — сказала Тереза.
   — Но не развалины, слава Богу. Не знаю, что бы мы делали без нашей доброй мисс Хетерингтон, ее учениц и ее чудесных учительниц.
   — Казалось бы, для вас в Холле они не должны иметь большого значения.
   — О, имеют. Они придают жизни остроту. И подумайте только, как это полезно для моих подопечных. Где еще они могли бы получить столь замечательное образование? Где еще они получили бы это дыхание культуры? Пришлось бы отправлять их в какое-нибудь заведение за границей. Но ведь насколько удобнее быть недалеко от дома.
   — Ваши рассуждения доставили бы огромную радость мисс Хетерингтон.
   — Я их время от времени ей сообщаю, — он взглянул на меня. — Но я никогда так сильно этого не ощущал вплоть до последнего времени.
   — Смею предположить, эти сентиментальные мысли приходили, когда вы были вдали. Говорится ведь, что вдали сердце любит сильнее.
   — Признаюсь, отдаление сделало это с моим.
   — Может быть, поедем? Мисс Хетерингтон будет недоумевать, когда увидит, что Эммет возвращается без нас.
   — Думаете, он уже там?
   — Он поехал по короткой дороге, — сказала Тереза, — а вы, сэр Джейсон, по кружной.
   Мы продолжали путь и вскоре прибыли в школу.
   Мисс Хетерингтон вышла встретить нас. Она действительно выглядела несколько взволнованной.
   — О, вот и вы, мисс Грант. Меня несколько озадачило… И Тереза…
   — Я был на станции, — сказал Джейсон Веррингер, — увидел дам и подумал, что было бы невежливо не предложить подвезти их. И вот, благополучно доставив милых леди, я говорю au revour. Кстати, мисс Хетерингтон, у нас в Холле есть несколько костюмов монахов. Остатки с прошлого раза. Я велю кому-нибудь их просмотреть, или кто-нибудь из ваших людей может это сделать. Они могут вам пригодиться.
   — Спасибо. Я непременно воспользуюсь вашим добрым предложением, сэр Джейсон. Вы уверены, что не желаете войти?
   — Не теперь. Но попозже я зайду. До свидания, милые дамы.
   Галантным жестом он снял шляпу, и его кони поскакали прочь.
   — Тереза, — сказала мисс Хетерингтон, — вам лучше пойти в свою комнату. Я полагаю, вы встретили мисс Грант на станции?
   Тереза молчала, и я быстро сказала:
   — Я объясню, иди, Тереза.
   — Эммет отнес ваш багаж, — сказала Дейзи. — Пойдемте в кабинет.
   Я последовала за ней и, когда дверь была закрыта, рассказала ей о Терезе.
   — Она бросила их и приехала к нам сама! Не подумала бы, что у Терезы хватит на такое смелости.
   — В последнее время она очень повзрослела.
   — Очевидно, у родственников ей не нравилось. Я написала им, и все мирно уладилось. Они даже испытали облегчение. Полагаю, это было очевидно, и я получила их разрешение на то, чтобы она провела летние каникулы с нами.
   Дейзи кивнула.
   — Мы не отвечаем за то, что она вот так сама отправилась в путь, — сказала она. — Надеюсь, Тереза не чересчур привязывается к вам, Корделия. С этими впечатлительными девочками нужно быть осторожными.
   — В сущности, она больше была с Вайолит, чем со мной, я думаю. Это просто поразительно, как хорошо они ладят.
   Она кивнула. Затем сказала:
   — А сэр Джейсон… Я удивилась, увидев вас в его карете… И вы сидели рядом с ним.
   Я объяснила:
   — Все произошло, как он рассказал. Он был там и был очень настойчив. Я не могла отказаться от его предложения или мне пришлось бы стать невежливой и даже грубой.
   — Понимаю. Но будьте с ним поосторожнее. Он опасный человек.
   — Опасный… в каком смысле?
   — Я хочу сказать, что было бы неосторожно девушке в вашем положении с ним дружить.
   — Я и не собираюсь.
   — Надеюсь.
   — Женился он на миссис Мартиндейл, или это еще предстоит?
   — Свадьбы не было… пока. Было много разговоров с тех пор, как миссис Мартиндейл приехала в Грачиный Стан.
   — Она и сейчас там, не так ли?
   — О да. Она вернулась недели три назад. Он тоже. И люди ждут последующего развития событий. Общее мнение, что они поженятся. Неприятный слух, что он помог своей жене умереть, чтобы жениться на миссис Мартиндейл, упорно обсуждается. Я не люблю такого рода сплетни о ком-то столь близком к школе. Какая жалость, что все принадлежит ему и он проявляет к нам интерес. Я уверена, что все эти слухи — чепуха. Он может быть каким угодно волокитой, но он не из тех, кто способен убить собственную жену. Но если он женится и успокоится, боюсь, эти слухи не умрут. А пока лучше бы нам всем оставаться как можно более в стороне.
   — Согласна, — сказала я. — И я, несомненно, именно это и собираюсь делать.
   Дейзи удовлетворенно кивнула.
   — Это не так легко, — продолжала она, — ведь он наш арендодатель.
   Позже в согревательной я увидела Эйлин Экклз, и мне захотелось перемолвиться с ней словечком.
   — Добро пожаловать обратно на каторгу, — сказала она. — Хорошо провели каникулы?
   — Очень хорошо, спасибо. А вы?
   — Замечательно. Летних каникул придется ждать долго. Я всегда считала этот семестр самым трудным. Полагаю, это оттого, что жажда вырваться острее, чем когда бы то ни было.
   — О, прошу вас, — засмеялась я, — семестр еще даже не начался.
   — Я думаю, он будет мрачным. Только вспомните, у нас будет эта летняя гадость. Я была на прошлой, и вы не можете себе представить, пока сами от этого не пострадаете, какое это жуткое дело. Музыкальные интерлюдии, пение в большом нефе, повсюду ходят в белом — в рясах наших основателей… Дают небольшое представление… вероятно, пьесу: действие первое — строительство Аббатства; действие второе — Ликвидация; и действие третье — воскрешение Феникса в лице нашей собственной Академии для юных леди.
   — Во всяком случае, можно над этим посмеяться.
   — Конечно, дорогая моя Корделия. Приходится или смеяться, или плакать.
   — Думаю, что первого будет больше.
   — А после этого — великолепная свобода. Об этом надо думать в течение предстоящих недель тяжкого труда и конфликтов: свет в конце туннеля. Кстати, вернулись вы с помпой.
   — О, значит вы об этом знаете?
   — Моя дорогая Корделия, все знают. Вы сидели рядом с ним так, чтобы все видели. Это родина не только взбитых сливок и сидра, но еще скандалов и сплетен. Это два основных вида здешней промышленности.
   — Уверяю вас, скандалу нет оснований касаться меня.
   — Я рада. Мне не хотелось бы, чтобы вас пронзили кинжалом, а ваши останки погребли под развалинами алтаря… или, возможно, чтобы ваше тело однажды темной ночью бросили в рыбный пруд. Мне мадам Мартиндейл кажется вполне способной применить методы Борджиа или Медичи, если на нее найдет такое настроение.
   — Она, несомненно, выглядит несколько театрально.
   — И намерена достичь своей цели, то есть, моя дорогая Корделия, получить Холл и титул, который неотделим от Холла. За эти выгоды она согласна взять в придачу сэра Джейсона, и очень может случиться, что горе ждет любую соперницу.
   — Вы говорите такую чепуху, — сказала я, смеясь. — Уверяю вас, подвезти девушку в карете вовсе не значит сделать ей предложение о замужестве — или хотя бы намерения подобного рода.
   — Я, тем не менее, думаю, что вы ему приглянулись. Вы не лишены очарования.
   — О, спасибо! Вы говорили, что сплетни и скандал — продукт этих мест. Полагаю, что некоторые люди страдают от избытка воображения. Я этого Джейсона Веррингера видела очень мало, и то, что видела, не слишком мне нравится.
   — Так и держитесь, Корделия. Будьте мудрой девой.
   Я посмеялась вместе с ней. Все-таки хорошо было вернуться.
 
   Несмотря на заверения самой себя, что Джейсон Веррингер никоим образом меня не касается, в последующие дни я все больше убеждалась, что это не так. Если я выходила куда-нибудь, я высматривала его; однажды я увидела, как он выходит из Холла, повернулась и галопом ускакала как можно дальше от этого места. Я думаю, он заметил это, но поскольку шел пешком, у него не было возможности догнать меня… если у него было настроение догонять.
   Затем, когда я выезжала из школы в свободное время, я очень часто его встречала и поняла, что он подстраивает эти встречи. В моем положении было естественно, что мои верховые прогулки происходят в определенное время, и он быстро обнаружил, когда именно.
   Это тревожило, но одновременно и интриговало меня; и если быть абсолютно честной, я должна признать, что была далеко не равнодушна к нему, хотя стремилась к такому состоянию души.
   Он вмешивался не только в мое свободное время, но и в мои мысли. Когда упоминали его имя, что случалось довольно часто, поскольку нельзя было зайти в любую лавку и не услышать что-нибудь о нем или его делах, я делала вид, что мне не интересно, тогда как все время пыталась уловить как можно больше сведений.
   Я была очень неопытна в таких делах. Единственная встреча у меня была с Эдвардом Комптоном, и чем дальше я от нее отходила, тем больше она казалась мне похожей на сон. Возможно, будь я искушеннее, я была бы более встревожена. Дело в том, что я позволяла втянуть себя в сферу его притяжения, а он — человек, обладающий обширным знанием женщин — понимал мои чувства и был намерен их использовать.
   Я привлекала его с того момента, когда он увидел меня в карете с Эмметом, он не был тем, кто отказал бы себе в удовольствии преследования, когда его влекло к женщине.
   И вот он преследовал меня.
   Мое неприветливое отношение нисколько его не отвращало. Будь я мудрее, я знала бы, что это настраивает его еще решительнее.
   Для мужчины, который вот-вот должен был жениться на другой женщине, это было недопустимо. Я отказывалась это признать и говорила себе, что его отношение ко мне было точно таким же, как к любой молодой и относительно привлекательной женщине. Ничего особенного.
   Но разумеется это было не так.
   Однажды во время моей дневной поездки он галопом присоединился ко мне.
   — Какой приятный сюрприз, — с иронией сказал он, поскольку было ясно, что он меня поджидал. — Я уверен, что вы не станете возражать, если я поеду с вами.
   — На самом деле я предпочитаю ездить одна, тогда можно выбирать свой аллюр.
   — Я приспособлю свой к вашему. Какой чудесный день! Для меня особенно чудесный, смею сказать, поскольку я встретил вас.
   Я сказала, что на самом деле мне нужно скоро возвращаться в школу.
   — Очень много дел, — добавила я.
   — Какая жалость. Это все ваша летняя оргия?
   Я поневоле рассмеялась.
   — Не думаю, чтобы мисс Хетерингтон понравилось, услышь она, как вы это называете.
   — Я хочу, чтобы кто-нибудь просмотрел костюмы, которые у меня сохранились, чтобы выяснить, могут ли они каким-то образом быть использованы. Не заедете ли в Холл? Я хотел бы показать их вам.
   — Это область Мисс Барстон. Она шьет.
   — Их не нужно шить. Они уже сшиты.
   — Возможно, они нуждаются в обновлении или подгонке для того, кто будет в них выступать. Я скажу мисс Хетерин-i юн, что вы хотите, чтобы зашла мисс Барстон.
   — Я надеялся, что вы придете… и тому подобное.
   — Интересно, сколько способов носить цистерцианские рясы?
   — Вам конечно же. Поэтому я и хочу, чтобы вы зашли.
   — Вам на самом деле нужна мисс Барстон.
   — Мне не нужна мисс Барстон. Мне нужна мисс Грант.
   Я взглянула на него с холодным удивлением.
   — Да, — продолжал он. — Отчего вы так отчужденны? Вы меня боитесь?
   — Боюсь вас! С чего бы?
   — Ну, меня ведь представляют огромным людоедом, не так ли?
   — Разве? А я полагала, что вы — вдовец, который собирается снова жениться.
   Он рассмеялся.
   — О, так вот в чем дело! — сказал он. — Сказки, которые рассказывают о моей семье, весьма забавны. Поскольку я остался в одиночестве, весь груз ложится на меня. Когда-то мой брат разделял его со мной.
   — Ваша жизнь очень ярка, я полагаю. Вы, несомненно, даете соседям повод поговорить.
   — Значит, и я бываю полезен. Корделия, почему бы нам не быть… друзьями?
   — Нельзя просто принять решение быть другом. Дружба — это нечто такое, что должно вырасти.
   — Ну так дайте нашей шанс вырасти, хорошо? Мое сердце забилось быстрее, чем ему полагалось бы. Он, несомненно, очень мощно на меня воздействовал.
   — Все имеет свой шанс, — сказала я.
   — Даже я… с вами?
   Я пришпорила лошадь и пустилась галопом. Повернула и поскакала через поле.
   Он не отставал. Когда мы приблизились к дороге, мне пришлось остановить коня.
   — Головокружительно, — сказал он. Я согласилась.
   — Я должна возвращаться. Опаздывать нельзя. Через час у меня начинается урок, и мне надо успеть вернуться и переодеться.
   Он кивнул и поехал рядом со мной. Однако к школе подъезжать не стал. Я пыталась понять, в курсе ли он сплетен и, может быть, не хотел, чтобы это дошло до ушей Марсии Мартиндейл, или считал, что я буду недовольна, если он сделает это, и откажусь ездить с ним в следующий раз.
   Я пошла в школу, переоделась в блузку и юбку и поспешила на свой урок.
   Однако я не могла запретить себе думать о нем.
 
   Два дня спустя во время дневного перерыва я не поехала верхом, поскольку была уверена, что если сделаю это, встречу его снова, поэтому и решила погулять в развалинах Аббатства.
   Там царили мир и покой, однако одновременно я ощущала предостережение, как всегда, когда бывала в развалинах одна. Полагаю, из-за нависшей атмосферы древности, понимания, что когда-то это было процветающее поселение святых людей, занимавшихся своими делами… как вдруг обрушивается жестокий удар — и на месте всей этой красоты, покоя и святости остаются руины. Конечно, они все еще красивы. Это не могло быть разрушено полностью. Красота — радость вечная, даже когда вандалы делают все, что в их силах, чтобы разрушить ее. Но то, что осталось от Аббатства, производило сильное впечатление, даже стены без крыши, вздымающиеся к небесам.
   Я прошла поперечным нефом, который надо мной вглядывался в синеву неба. Прошла через нартекс с западной стороны базилики и, обогнув часовню и дом настоятеля, оставила развалины позади и подошла к рыбным прудам.
   Какое-то время я постояла, глядя на воду, перетекающую из одного пруда в другой. Их было три: второй ниже первого, третий ниже второго, так что там, где они соединялись, шумели водопады. Это было очень эффектно и красиво.
   Я стояла у воды, глубоко задумавшись, когда услышала шаги. Я резко повернулась и увидела Джейсона Веррингера.
   Он приблизился, улыбаясь и со шляпой в руке.
   — Что заставило вас прийти сюда? — спросила я и только потом поняла глупость и невежливость такого вопроса. В конце концов земли Аббатства принадлежат ему. Он может идти куда вздумается.
   Он все еще улыбался.
   — Угадайте, — сказал он. — Только одна попытка, а не три как полагается… поскольку ответ очевиден. Я скажу вам. Чтобы увидеть вас.
   — Но как вы узнали?..
   — В сущности очень просто. Вы не поехали верхом, так что, по-видимому, гуляете пешком. Где вы могли бы гулять? Что ж, развалины неотразимо привлекательны. Поэтому я недалеко отсюда привязал лошадь и пошел через развалины, когда увидел, что вы любуетесь прудами. Они достойны внимания, не так ли?
   — Достойны. Я представляла, как монахи сидели здесь и ловили рыбу.
   — Как это делает уважаемый Эммет, полагаю, обеспечивая ваш стол рыбой.
   — Это верно.
   — Это одна из привилегий, которые мисс Хетерингтон вытянула из меня.
   — Я уверена, что она это чрезвычайно ценит.
   — Она всегда производит такое впечатление. На самом деле я ей очень предан. Без школы здесь крайне скучно.
   — Конечно, такого не может быть, с поместьем и… всей вашей деятельностью.
   — И все же чего-то недостает… чего-то очень привлекательного.
   Я засмеялась.
   — Наверняка вы преувеличиваете. И в любом случае вы большую часть зимы проводите за границей.
   — Только в этом году. Обстоятельства отличались от обычных.
   — Да, разумеется. Вы когда-нибудь ловите рыбу в этих прудах?
   Он покачал головой.
   — Я знаю, что некоторые из моих людей делают это. Рыба великолепна, как меня уверяют, и иногда находит путь к нам на стол.
   Я кивнула и посмотрела на приколотые к блузке часы.
   — Еще не пора, — сказал он. — Почему так выходит: как только мы встречаемся, вас начинает очень интересовать, когда мы расстанемся?
   — Жизнь школы протекает по часам. Вы должны знать это.
   — Монахи жили по ударам колокола. Вы похожи на них.
   — Да, видимо. И время, которое появляется у меня для дневных прогулок, — это время между уроками.
   — Благодаря чему легко узнать, когда вы свободны. Вам следовало бы прийти как-нибудь вечерком на обед ко мне в Холл.
   — Думаю, мисс Хетерингтон сочла бы это несколько непристойным.
   — Я не приглашал мисс Хетерингтон. Разве она управляет вашей жизнью?
   — Директриса в школе такого рода имеет большое влияние на поведение своих сотрудниц.
   — В выборе друзей? В том, какие приглашения им принимать? Конечно, я знаю, что вы живете в монастыре, но ведь это только развалины. Вы не монахиня, принявшая постриг.
   — Вы очень добры, приглашая меня, но мне невозможно принять приглашение.
   — Может быть, такая возможность и есть.
   — Я ее не вижу.
   Мы шли вдоль прудов. Он внезапно остановился и, повернув меня, положил руки мне на плечи.
   — Корделия, — сказал он, — предположим, если бы мисс Хетерингтон согласилась, тогда вы пришли бы пообедать со мной?
   Я заколебалась, а он сказал:
   — Вы пришли бы.
   — Нет… нет. Не думаю, чтобы это было очень… прилично. Кроме того, об этом и речи нет, я не вижу смысла это обсуждать.
   — Я действительно довольно сильно к вам привязываюсь, Корделия.
   Я с минуту помолчала и снова пошла. Он продел свою руку в мою. Лучше бы он ко мне не прикасался, подумала я, испытывая неловкость и смущение.
   — Смею сказать, вы привязаны к большому количеству людей, — ответила я.
   — Это говорит о моей любящей натуре. Что я имею в виду, так это то, что я особенно к вам привязываюсь. Я высвободилась:
   — Уже на самом деле мне пора возвращаться. Я просто вышла на короткую прогулку в развалинах.
   — О, я знаю, что вы слышите сплетни о Веррингерах, но вы не должны позволять им повлиять на вас. Они продолжаются уже сотни лет. В данный момент глава семьи я, так что я и являюсь центральной фигурой во всех скандалах. Все мои предки разделяли ту же судьбу — монстры порока. Такими их всегда представляли. Мы всегда смеялись над историями, которые о нас ходили. Пусть люди забавляются за наш счет, бывало говорили мы. Жизнь у них скучная. Пусть косвенно поживут через нас. Да, есть даже история про эти самые рыбные пруды. Вы еще не слышали, что о моем пра-пра-прадедушке поговаривали, будто он убил человека и выбросил его тело в эти самые пруды?
   Я посмотрела на них и вздрогнула.
   — Пруды соединены с рекой, — продолжал он, — и в этом месте течение быстрое. Я покажу вам. Подойдите сюда. Река всего в нескольких милях от моря… так что бедную жертву унесло прочь, и его кости лежат теперь где-то на дне океана.
   Мы подошли к последнему пруду. Река в этом месте просто бурлила, устремляясь к морю.
   — Этот порочный Веррингер возжелал жену ближнего своего, привел ближнего к прудам, ударил его по голове и отправил тело в плавание к морю. К несчастью, злому акту был свидетель. Отсюда мы и узнали, как все произошло. Как будто ему было не все равно. Он женился на своей избраннице, и она стала одной из нас. Видите, мы порочный клан.
   — Случилось так, что вам известны события в вашей семье, даже если они передавались из уст в уста. Вполне возможно, что если бы все мы могли проследить нашу семейную историю так же далеко в прошлое, мы тоже нашли бы скелеты в шкафах.
   — Это добрая мысль. Приятно представлять, что мы не единственные злодеи.
   Сверху послышался звук. Я обернулась и увидела на склоне Терезу.
   — Ты меня ищешь, Тереза? — спросила я.
   — Да, мисс Грант, — ответила она. — У мисс Барстон болит голова, и она просит, чтобы вы посидели с ее классом, если вы свободны. Она говорит, что вам нужно будет только наблюдать за ними, она дала им задание.
   — Да, разумеется. Я сейчас же возвращаюсь. До свидания, сэр Джейсон.
   Он взял меня за руку и поцеловал ее, предварительно поклонившись Терезе.
   Мне она сказала:
   — Я видела, что вы не поехали верхом, вот и догадалась, что вы должны гулять в развалинах.
   — Я спустилась к прудам и случайно встретила там сэра Джейсона.
   — Я должна была прервать вас. Мисс Барстон сказала…
   — Конечно, Тереза.
   — Надеюсь, вы не возражаете.
   — Конечно нет. На самом деле я пыталась как-то уйти.
   Она кивнула и выглядела довольной.
 
   Его преследования становились настойчивее, и люди начали это замечать. Он имел смелость предложить мисс Хете-рингтон, чтобы я пришла в Холл проверить костюмы. Когда она напомнила ему, что это входит в задачи мисс Барстон, он ответил, что считал, будто девушкам, которые наденут костюмы, полагается носить их с достоинством и что именно мне с моей специальной подготовкой следовало бы их посмотреть.
   — Шито белыми нитками, — сказала Дейзи. — Он знал это, и понимал, что я знаю тоже. Я не могла не рассмеяться… к чему присоединился и он. Я твердо заявляла: «Нет. Это должна быть мисс Барстон». Тогда он ответил, что сообщит, когда удобно будет это сделать. Мне кажется, что мы больше об этом не услышим. Не знаю, что и сказать вам, Корделия. Он явно испытывает к вам какой-то интерес. Вы молоды и хороши собой, и, если говорить честно, он волокита. Но ему следовало бы самому обеспечивать себя женщинами, а не искать их в респектабельных заведениях. Он поселил эту женщину в Грачином Стане и конечно знает, что уже одно это само по себе — не будь он тем, кто он есть, — должно бы закрыть для него наши двери. К сожалению, он наш арендодатель. Если бы ему вдруг стукнуло в голову, он мог бы нас моментально выселить. Более того, у нас две ученицы из Холла. Они посещают все дополнительные занятия и очень выгодны. Это вызывающая ситуация. Вы полагаете, что сможете справиться? Вы разумная молодая женщина.