Холт Виктория. Поцелуй Иуды

   Я почувствовала, что краснею и наклонилась поднять игрушку Ганси.
   — Да? — едва проговорила я.
   — Ну, Фрея ведь еще совсем ребенок. Что ж тут можно ожидать?
   — Ты говоришь, ходят всякие разговоры?
   — Ну да. Довольно много. Он часто с ней видится и ничто человеческое им не чуждо…
   — Расскажи мне, Дэйзи.
   — Это графиня Татьяна. Он часто с ней встречается. Их видели вместе. Они оказались слишком близкими друзьями. Не думаю, что они встречались, чтобы обсудить его женитьбу на графине Фрее. Вы понимаете, о чем я говорю.
   — Да, тихо сказала я. — Понимаю.
   — Но это, конечно, ничего не меняет. Свадьба все равно состоится. Должна. Политика и все такое. Нам не нужны неприятности. Зигмунд понимает это не хуже других. Вам что, очень нравится этот игрушечный зайчик?
   — Он очень милый, — пробормотала я.
   — По-моему просто урод. Но о вкусах не спорят, так ведь говорят? Ганси он тоже нравится.
   Я вскоре распрощалась и ушла с чувством смятения и тревоги.
   Фреи не было в замке, когда я вернулась. Последние несколько дней я была так занята своими собственными делами, что почти забыла про нее. Фрейлейн Крац ее тоже видела очень мало. Я сказала ей, что мы не должна забывать, что Фрея вырастает из возраста школьницы, и мы скоро будем видеть ее на занятиях все реже и реже.
   — Все изменилось после возвращения барона и нашего переезда в этот замок.
   — Так и должно было быть, — настаивала я.
   Меня мучила совесть. Нужно было поговорить с Фреей. Интересно, знала ли она о сплетнях про Татьяну?
   Я увидела ее рано утром и она рассеянно поздоровалась со мной.
   Я спросила:
   — Фрея, вас что-то тревожит?
   — Тревожит? — резко спросила она. — Что меня может тревожить?
   — Я просто подумала. Вы немножко…
   — Немножко что? — Она опять была резка.
   — Озабочены? — предположила я.
   — Мне есть чем быть озабоченной.
   — Мы совсем перестали говорить по-английски.
   — Мой английский теперь не вызывает беспокойств.
   — Конечно, он гораздо лучше, чем был, когда я приехала.
   — Значит, цель предприятия достигнута, — дерзко отвечала она. Потом неожиданно обняла меня. — Дорогая Анна, не волнуйтесь обо мне. Что вы думаете о Татьяне?
   Вопрос был настолько неожиданный, тем более, что эта леди в последнее время слишком занимала мои мысли, что я вздрогнула, и Фрея заметила это.
   Она рассмеялась.
   — Ой, я знаю, что вы сейчас скажете. То, что вы думаете о Татьяне, не имеет никакого значения. Это не ваша забота… не ваша обязанность иметь мнение о Татьяне. Но вам ничто не мешает иметь свое мнение, и клянусь, оно у вас есть.
   — Я очень мало знаю эту леди.
   — Вы видели ее. Вы могли сделать свои заключения. Мне кажется, она нравится Зигмунду. Может быть, даже слишком.
   — Что вы хотите сказать? — спросила я, стараясь унять дрожь в голосе.
   — Именно то, что сказала. И еще я вот что скажу. Он с гораздо большим удовольствием женился бы на ней, чем на мне.
   — Какой вздор!
   — Совсем не вздор. Посмотрите на нее — взрослая, совершеннолетняя… Я правильно сказала? Красивая, ведь она красивая? Вы считаете ее такой?
   — Наверное, она считается красивой.
   — Ну вот. Очень естественно, что он предпочитает именно ее.
   — Тогда он делает большую ошибку, — выпалила я с обидой собственника. Мне тут же стало стыдно, и я почувствовала себя лицемеркой. — И… — промямлила я, — я думаю, что он слишком… слишком…
   — Слишком — что?
   — Слишком… благороден для таких вещей.
   — Анна Эйрз, вы иногда кажетесь мне просто младенцем. Что вы знаете о мужчинах?
   — Наверное, очень немного.
   — Ровным счетом ничего, — объявила она. — Зигмунд — мужчина, а мужчины именно таковы… кроме священников и тех, которые слишком стары для таких вещей.
   — Фрея, вы дали волю своему воображению.
   — Я наблюдательная. И я знаю, что он хочет жениться не на мне.
   — И вы решили, что на Татьяне.
   — У меня есть причины так думать, — мрачно сказала она.
   Меня не покидало чувство, что она не слишком расстроена своим открытием, но в то же время с ней творилось что-то странное.

ЧАСТЬ 9
Скала Клинген

   Когда я вспоминаю события той ночи, мои мысли путаются, но когда это произошло, мне казалось, что я второй раз переживаю то, что уже со мной было.
   Я проснулась среди ночи от ощущения тревоги. Происходило что-то странное. Я поняла это, когда оправилась от кошмара, который мне снился. Голоса, топот бегущих ног… странные звуки… и ужасное ощущение того, что все это уже случилось со мной раньше. Так оно и было. Без сомнения. Едкий запах гари, дым.
   Я вскочила с постели и выбежала в коридор.
   Я была права. В замке был пожар.
   Я не могла в это поверить. Фрея… умерла! И такой ужасной смертью. Пожар начался в ее комнате, и спасти ее было невозможно, даже когда потушили пламя.
   Ночь казалась нескончаемой. Уехала пожарная команда, мы все сидели в зале и говорили шепотом…
   Что же произошло? Никто толком не знал кроме того, что пожар начался в комнате графини Фреи и она мгновенно наполнилась дымом.
   Несколько раз предпринимались попытки спасти, ее, но было поздно. Никто не мог проникнуть в охваченную огнем комнату.
   Я сидела вместе с остальными, дрожала, ждала утра, думая о своей ученице, которую так полюбила.
   На рассвете стало известно, что три или четыре комнаты, вместе с той, где спала Фрея, сгорели дотла. Остальные не пострадали: спасли толстые каменные стены замка.
   Фрейлейн Крац сидела рядом со мной и не переставая причитала:
   — Невозможно поверить… такая молодая…
   Я была не в состоянии говорить. Я никогда не забуду ее, никогда не прошу себе, что обманывала ее. Милая невинная Фрея, которая никому не причинила зла… погибла таким образом!
   Я была бесконечно несчастна, но в глубине моего мозга была мысль о том, что нечто подобное уже было в моей жизни. Я отчетливо помнила пожар в Грейстоуне и обвинения, брошенные мне в лицо.
   Я дрожала, и мне казалось, что меня ждет что-то ужасное.
   Весь следующий день был сплошным кошмаром. Какие-то люди приходили и уходили, и все говорили шепотом. Я сидела у себя в комнате и никак не могла смириться с мыслью о том, что Фрея мертва. Я все больше осознавала, насколько она была мне дорога.
   Вечером того же дня в мою комнату пришла Татьяна. Она открыла дверь и вошла без стука. Ее лицо осунулось, наверное, так же, как и мое. Она ничего не говорила, только стояла и смотрела на меня.
   Потом все-таки заговорила:
   — Итак… это ваша работа.
   Я вопросительно посмотрела на нее.
   — Я все знаю, — сказала она. — Вы слишком высокого о себе мнения. Вы решили, что всех перехитрили. Я знала, что вы не та, за кого себя выдаете. Я знаю, что вы — Филиппа Юэлл, сестра Франсин Юэлл, любовницы барона Рудольфа. Я начала подозревать вас, как только увидела. Ведь мы встречались. Когда вы вломились в усадьбу, помните?
   — Мы пришли посмотреть, а не вломились.
   — У нас нет времени обсуждать стилистические тонкости. Вы авантюристка… как и ваша сестра. Я видела ваши документы.
   — Так это были вы…
   — Я должна была ради графини выяснить, кто вы такая. — Ее голос задрожал. — Дорогая невинная девочка… убита.
   — Убита? — воскликнула я.
   — Не думайте, что я глупее вас, фрейлейн Юэлл. Я знаю, кто вы такая. Я знаю о вас очень много. Вы пытались сделать то же самое с вашим дедушкой. У нас есть друзья по всему свету, защищающие наши интересы. Ваша сестра хотела поселиться здесь, поэтому вы выяснили ее связи. Вы решили, что раз ваш фокус сработал с дедушкой, то можно попробовать еще раз.
   — Я не…
   — Вы хотите сказать, что вы ничего не понимаете. Но вы понимаете — прекрасно. Бедный старик умер, не так ли? Почему бы не умереть молоденькой девочке? Они вам оба мешали. Теперь у вас еще более серьезные мотивы для убийства, чем в прошлый раз. Но во второй раз вам не уйти безнаказанно, даже если вы такая хитрая, как вам кажется.
   — Вы говорите чепуху… глупую чушь.
   — Не думаю, и другие тоже не подумают. Все сходится. Вы искали богатства и положения, как и ваша сестра. Она окончила свою жизнь в охотничьем замке. Где окончите свою вы, фрейлейн Юэлл?
   — Я не потерплю, чтобы со мной говорили в таком тоне, — сказала я. — Вы мне не указ. Мои услуги больше никому здесь не требуются. Я немедленно ухожу из этого дома.
   — За преступление полагается расплата, — проговорила она.
   — Каково ваше обвинение?
   — Вы намеренно убили графиню Фрею таким же образом, как пытались убить своего дедушку. Но тогда вам удалось уйти от наказания. Ведь вы не собираетесь отрицать, что бедный джентльмен умер в горящей комнате?
   — Я не отрицаю этого, но я не имею к этому никакого отношения.
   — Позвольте возразить вам. Это имело к вам очень большое отношение. Ваш дедушка встал на вашем пути. Он хотел выгнать вас из дома… и ему тут же пришел конец. Но вам удалось выйти из всего этого чистенькой и богатенькой.
   — Это возмутительно. Я получила в наследство деньги не от дедушки, а от бабушки. Они совершенно не зависели от его смерти.
   Мои друзья подробно рассказали мне все, что произошло. Он угрожал лишить вас крова и в ту же ночь умер при непонятных обстоятельствах. О, я знаю, что вам не было предъявлено обвинения, но вас все подозревали. Он был в горящей комнате, но она горела недостаточно долго, чтобы уничтожить все улики. Вы не хотели повторить ту же ошибку. Вы думали избежать улик при убийстве нашей бедной графини.
   — Вы говорите невообразимую чепуху. Я любила графиню. Мы были очень близки.
   — Вы думаете, я не знаю, как вам хотелось от нее избавиться? Вы амбициозная женщина, фрейлейн. Вы думали, что если ее не будет, если барон Зигмунд будет свободен от обязательств перед ней, вы станете Великой герцогиней Брюксенштейна.
   Я ошеломленно уставилась на нее, и она расхохоталась.
   — Я знаю о ваших встречах, — продолжала она. — Я знаю о вашем нежном романчике…
   Мне стало страшно. Я видела, что у нее и правда все сходится. Я вспомнила о тех ужасных днях в Грейстоуне, когда была под подозрением. Я смотрела в злобное лицо Татьяны и чувствовала, как петля на моей шее затягивается:
   Это правда, что теперь, когда Фреи не стало, у меня появился шанс выйти замуж за Конрада. Пока она была жива, такой возможности не было. Но как чудовищно было со стороны Татьяны предположить такое. Тем не менее, против меня столько улик, что мне грозила настоящая опасность.
   Конрад поверит мне. Я должна увидеть его. Он обязательно вернется, когда узнает о том, что случилось с Фреей.
   Я была не в состоянии мыслить четко. Я только пыталась, побороть ужасное оцепенение, чувство приближающейся обреченности, охватившее меня.
   — Конечно, до какой-то степени вы всех перехитрили, — продолжала Татьяна. — Но не совсем. Вы слишком доверчивы. Вы приехали сюда вслед за своей сестрой. Вы думали, что у вас все будет также, только успешнее. Вы хотели доказать, что она была замужем за бароном Рудольфом. Наверное, вы думали, что вам это даст определенный вес в здешнем обществе.
   — Она была замужем за бароном Рудольфом.
   Она ткнула пальцем мне в лицо.
   — Какая же вы дура! — крикнула она. — Кто, по вашему, хотел избавиться от Рудольфа, как не Зигмунд и его друзья? Зигмунд слишком хитер для вас. Он мне все рассказал про ваши нежные чувства. Я знаю про ваш роман. Ему было так смешно, но ему нужно было знать точно, что вы собираетесь делать. Он говорил: «Так легко обнадежить фрейлейн и одновременно выяснить ее планы. Она достаточно умна… но у нее есть свои слабости, и я их обнаружил».
   — Я вам не верю.
   — Вот именно. Это и есть ваша слабость. Вас легко одурачить. Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать вашу любовную интрижку с Зигмундом. Она не имеет никакого
   значения ни для него, ни для нашего дела. Вы думали, он женится на вас после того, как не станет Фреи. К вашему несчастью Зигмунд не такой, как вы думали… и в любом
   случае, мы про вас слишком много знаем. Один и тот же фокус не удается дважды.
   — Кошмар какой-то.
   — Подумайте, каково было бедной графине Фрее.
   Я закрыла лицо руками. Смерть моей маленькой подруги, открытие того, что я сестра Франсин, намеки о Конраде, которым я не очень верила, ужасная опасность, в которой я оказалась, — все это становилось невыносимо.
   — Вы арестованы, — сказала Татьяна. — По обвинению в убийстве графини Фреи.
   — Я хочу видеть…
   — Да? — насмешливо спросила она. — Кого вы хотите видеть? Барона Зигмунда здесь нет. Даже если бы и был, он не захотел бы видеть вас. Может, вы еще кого-нибудь желали бы повидать… если бы вам позволили?
   Я подумала о Гансе, но мне не хотелось впутывать его в эту историю. Он работал у графа. Дэйзи? Но она слишком близка к Гансу. Кто еще?
   Она презрительно улыбалась.
   — Не выдумывайте никого. Не напрягайтесь, вам все равно не разрешат. Соберите вещи. Я вас увезу отсюда для вашей же безопасности. Когда станет известно, что графиня Фрея убита, что ее убили вы и по какой причине, народ не отдаст это в руки правосудия. Они сами будут вас судить. А может, Колениц потребует, чтобы вас выдали им. Тогда я вам не завидую, фрейлейн Юэлл.
   — Я не виновата в том, в чем вы меня обвиняете. Я любила ее, уверяю вас. Я бы не обидела ее ни за что на свете, — крикнула я.
   — Приготовьте необходимые вещи. Мои родители согласны, что вас лучше увезти отсюда до суда. Поспешите. У нас мало времени.
   Она подошла к двери и обернулась ко мне.
   — Будьте готовы через десять минут, — приказала она.
   Дверь захлопнулась, и я упала в кресло. Все это напоминало какой-то ужасный сон. Наверное, мне это снится. Мало того, что Фрея умерла, но меня еще и обвинили в ее убийстве.
   Через полчаса меня под конвоем вывозили из города. Вокруг замка группками стояли люди и шептались. На улице стояла тишина. В воздухе я почувствовала запах дыма. Я обернулась, чтобы посмотреть на замок. Он величественно возвышался на горе, его стены блестели на солнце.
   Мы миновали город и уехали по лесу. Проехав мраморный зал, мы пересекли реку и стали подниматься в горы. Вскоре мы приехали к скале Клинген. Я помнила ее, потому что мы ездили сюда с Фреей, и она рассказывала мне историю скалы и маленького замка, стоявшего на вершине горы.
   Здесь в старину держали пленников, а приговоренным к смерти предлагали самим броситься со скалы вместо казни.
   Я была почти в бессознательном состоянии и плохо понимала, что со мной происходит. Еще вчера я была свободна — могла ездить верхом по лесу, встречаться со своим возлюбленным. А теперь я стала узницей, ложно обвиненной в убийстве той, которую я любила.
   Я потеряла мою Фрею, и как! Конечно, при всех обстоятельствах это было огромной трагедией. Я не могла осознать значение происшедшего. Потеря дорогого для меня человека, страшные подозрения, указывающие на меня и полная беззащитность перед угрожающей мне опасностью…
   Мы взобрались по крутой дороге, проложенной по склону горы и наконец подъехали к воротам, которые нам открыл жуткого вида человек. Он пристально оглядел меня из-под густых бровей.
   — Так это узница? — спросил он. И обратился ко мне:
   — Живо слезайте. Мы не будем тут стоять всю ночь.
   Я слезла с лошади. Он осмотрел ее, как мне показалось, с интересом. Появилась женщина.
   — Вот она, Марта, — сказал он.
   Женщина грубо схватила меня за руку и заглянула мне в лицо. Меня потрясла ее грубость и жестокое выражение лица.
   — Цигнер! — позвала она. Прибежал мальчишка с испуганным лицом, одетый в лохмотья.
   — Отведи ее наверх, — приказала женщина. — Покажи ей ее место.
   Я пошла за мальчиком через зал. Он указал на винтовую лестницу, в конце зала. Каменные ступеньки были крутыми, а поручни сделаны из канатов.
   — Туда, — показал он.
   — Спасибо, — ответила я. Он удивился. Мы очень долго поднимались, пока не дошли до вершины башни. Он распахнул дверь, и я увидела маленькую каморку, в которой стояла кровать с соломенным тюфяком, кувшин и таз на шатком столике и табуретка.
   — И это… все? — спросила я.
   Он кивнул. Потом вынул ключ из двери с внутренней стороны.
   — Я должен запереть вас, — проговорил он со слабой улыбкой. — Извините.
   — Это не твоя вина. Ты здесь работаешь? — Он опять кивнул.
   — Как тебя зовут?
   — Меня называют Циг, потому что я цыган. Я потерялся и забрел сюда. Больше, года назад. И с тех пор я здесь.
   — Здесь не очень-то весело.
   — Зато есть еда.
   — Они будут меня здесь держать? — спросила я.
   — Они постараются заставить вас…
   — Сделать что?
   Он кивнул в сторону окна.
   — Я не должен быть здесь, — сказал он, — а то меня оставят без ужина.
   Он вышел и запер дверь. Я слышала, как тяжелый ключ поворачивается в замке.
   Что он имел в виду, говоря, что они постараются заставить меня? Я подошла к окну и выглянула из него. Мне хорошо была видна скала и пропасть под ней.
   Я села на кровать. Я все еще была в оцепенении и не могла мыслить разумно. Все это по-прежнему напоминало страшный сон. Меня обвинили в убийстве и приговорили к заключению, не дав возможности оправдаться. Я была совершенно потеряна и страшно одинока.
   Вдруг откуда-то из глубины сознания пришла мысль: Конрад придет ко мне на помощь. Он узнает, что произошло, и спасет меня.
   Мальчик принес мне тушеное мясо. Я не могла проглотить ни куска. Он смотрел на меня с жалостью, но я покачала головой и отвернулась от еды.
   — Поешьте, — сказал он.
   — Не хочу, — проговорила я. — Здесь много других пленников, кроме меня?
   Он покачал головой.
   — Что вы сделали, фрейлейн?
   — Ничего, что могло заслужить такое обращение.
   Он в упор посмотрел на меня и прошептал:
   — Вы обидели какую-то высокую особу, фрейлейн? Сюда привозят только таких людей.
   Он оставил тарелку, и меня чуть не стошнило при виде застывшего жира. Я отвернулась и стала смотреть в окно. Горы… сосны везде… высокая крутая скала и внизу, далеко внизу… овраг.
   Это сумасшествие, подумала я. Дурной сон. Вот что случается с теми, кто сходит с предначертанной им тропы. Наверное, поэтому люди придумывают условности и придерживаются их. Кто бы мог подумать, что я, Филиппа Юэлл, такая неприметная и не особо привлекательная, стану любовницей такой важной особы в далекой стране? А потом меня обвинят в убийстве и привезут в горный замок, где я буду ожидать приговора… казни за убийство?
   То, что случилось в Грейстоуне, когда меня подозревали в убийстве дедушки, было ничто по сравнению с этим.
   Я нарушила законы общества. Я могла бы выйти замуж за кузена Артура и никогда не оказалась бы в том положении, в каком была сейчас. Но тогда я не знала бы счастья, которое испытывала с Конрадом. Я выбрала опасный путь, и теперь пришло время расплаты. Я опять вспомнила испанскую пословицу: «Возьми, что хочешь, — сказал Бог, — возьми и заплати».
   Мы с Франсин обе взяли, что хотели. Франсин расплатилась своей жизнью. Теперь пришел мой черед.
   Стемнело. Мальчик вернулся со свечой в железном подсвечнике. Когда он зажег ее, по комнате запрыгали зловещие тени, и она стала еще больше походить на тюремную камеру. Он бросил на кровать одеяло.
   — Ночи здесь холодные, — сказал он. — Мы высоко в горах, а толстые стены замка не пропускают солнечного тепла. Не говорите, что я принес вам одеяло. Скажите, оно здесь было… если спросят.
   — Циг, — спросила я, — кто здесь живет?
   — Старики, — сказал он. — И Большой хозяин, она и я.
   — Старики — это те, которых я видела?
   — Они смотрят за замком. Еще есть Большой хозяин, он великан. Он придет, если его позовут. Но не к вам, я думаю. Вы ведь женщина. Еще есть его жена.
   — Значит, всего четверо?
   — И я — Циг. Я делаю всю работу, и меня за это кормят.
   — Сюда кого-нибудь привозили раньше?
   — Привозили.
   — И что с ними стало? — Его глаза показали на окно.
   — Их сбросили со скалы?
   — Для этого их сюда и привозят.
   — Они то же самое сделают и со мной?
   — Вас бы сюда не привезли… иначе.
   — Кто привез? На кого они работают?
   — На очень высоких особ.
   — Понятно. Значит, опять политика.
   — Их сюда привозят, чтобы у них был выбор. Спрыгнуть самим или предстать перед казнью. И еще их сюда привозят, когда не хотят огласки, когда хотят все держать
   в секрете. Чтобы все было тихо.
   — Есть какой-нибудь шанс убежать отсюда?
   Он покачал головой.
   — Тогда придет Большой хозяин и сам сбросит вас со скалы. И никто больше о вас не услышит.
   — Циг, я не виновна в том, в чем они меня обвиняют
   — Иногда это не имеет значения, — мрачно проговорил он, взял тарелку и вышел. Я услышала, как он запер снаружи дверь.
   Ночь в замке Клинген показалась мне вечностью. Лежа на соломенном тюфяке, я старалась привести в порядок свои мысли.
   Можно ли убежать отсюда? Больше всего мне хотелось все объяснить Конраду. Поверит ли он в мою вину? Я этого не вынесу. Это будет самым худшим. Он знал, как я хотела выйти за него замуж, как не хотела соглашаться на то, что предлагал он, и на пути стояла милая невинная Фрея.
   Неужели он поверит, что я убила ее?
   Я представляла себе красноречие Татьяны, когда она будет ему об этом рассказывать. Все сойдется. Я слышала ее голос: «Она делала это и раньше. Она убила своего дедушку. Ей это сошло, и она думала, что сойдет и в этот раз. Слава Богу, я разгадала ее подлую натуру. Я отправила ее в Клинген, потому что все будет гораздо проще, если она прыгнет сама. Она и прыгнула, потому что поняла, что у нее нет выбора».
   Но я не прыгну. Я найду способ убежать, что-нибудь придумаю. Всегда есть выход, как бы безысходно все ни казалось. Я должна найти Конрада.
   А что если… Я пыталась отогнать от себя сомнения. Я не могла их выносить. Но они не покидали меня. Ведь ходили же слухи про него и Татьяну. Вдруг это правда? Татьяна говорила, что он просто развлекался со мной. Я вспомнила, каким беспечным он был, как уговаривал меня переехать в Мраморный зал. Хорошо ли я знала Конрада? У него была внешность богов и героев северных стран. Она сочеталась с лоском и шармом современного принца. Он был идеалом любой женщины. Но может, он был таким прекрасным любовником из-за своего богатого опыта?
   Я теряла время на подобные размышления, хотя должна была думать о побеге. Если бы я только могла выбраться, найти лошадь и ускакать… Куда? К Дэйзи? Попросить се спрятать меня? К Гизеле? К Кате? Я бы не посмела потревожить ни одну из лих. Я находилась в руках врагов, и меня обвиняли в убийстве.
   Против меня были неоспоримые улики. Я была в замке, когда начался пожар. У меня был роман с женихом Фреи, и очень легко было представить, что если бы не она, я могла бы выйти за него замуж и через какое-то время стать Великой герцогиней. Я попала в лабиринт, из которого не было выхода. Ведь я даже приехала сюда не под своим именем. Меня каждый назовет интриганкой и признает виновной.
   О, Фрея, моя любимая девочка, как только они могли подумать, что я могла такое сделать с тобой! А Конрад… Где же он? Он наверняка уже должен узнать, что произошло. Он должен первым узнать о смерти Фреи. Он должен приехать… обязательно должен.
   Я не могла забыть слов Татьяны. Неужели, ему нужна она? Неужели все, что было со мной, делалось ради смеха?
   Мне пришла в голову еще одна мысль. Он знал, зачем я приехала, что я собиралась доказать существование брака Франсин и то, что был ребенок. Если так оно и было, он больше не будет наследником герцогства. Он сказал, что не хочет им быть. Правда ли это?
   Итак, всю длинную кошмарную ночь я была занята этими мыслями, и рассвет застал меня у окна. Я смотрела на скалу Клинген.
   Шел второй день. Минуты казались часами. Меня тошнило от голода, ведь я ничего не ела с самой ночи пожара. Я была настолько изможденной и усталой, что даже задремала.
   Ко мне никто не приходил, кроме Цига. Его присутствие немного успокаивало, потому что он явно сочувствовал мне. Он рассказал, что при падении смерть наступает почти мгновенно, не успеваешь долететь до острых камней на дне ущелья.
   Я вспоминала свою жизнь. Запах моря и цветов на острове, заросли бугенвиллии около студии. Я видела Франсин, любезничавшую с покупателями, и маму, лежавшую в постели. Я слышала голос отца: «Это песня Пиппы». «Бог на Небе, все в мире хорошо».
   Я вспоминала, ждала, живя уже в призрачном мире теней, торопила время, осознавая, что конец близок.
   Пришел Циг с еще одной порцией жаркого. Я с отвращением оттолкнула ее.
   — Вам нужно поддерживать свои силы, — сказал он.
   Я подумала, что он, должно быть, сам съедал мою еду, когда выходил от меня. Бедный Циг, они кормили его так скудно.
   Кто эти люди? Слуги графа? Всегда ли он посылал к ним своих врагов, когда хотел избавиться от них?
   В горах было тихо, на много миль не было слышно ни звука. Поэтому я услышала приближающийся стук копыт гораздо раньше, чем увидела самих всадников.
   Я стояла у окна. Они ехали к замку. Их было шестеро. Конрад, подумала я. Но нет! Его среди них не было. Я бы его узнала из тысячи. Когда они подъехали ближе, я узнала Татьяну, скакавшую впереди. Ее спутники оказались охранниками.
   Я поняла, что мне пришел конец, потому что Татьяна хотела избавиться от меня. Она предъявила мне обвинение и теперь хотела расплаты.