Страница:
Я посмотрела на дату, напечатанную на газете. Это было почти год назад. Потом я увидела вторую вырезку.
«Установлена личность женщины, убитой вместе с Грютоном Фуксом. Ею являлась Франсин Юэлл, которая некоторое время находилась в близких отношениях с бароном».
Газета выскользнула у меня из рук. Я сидела, покачиваясь, на коленях, а перед моими глазами стояла картина спальни в охотничьем замке. Таком шикарном, как она описывала его. Там столько слуг. Я представляла ее лежащей в постели рядом со своим красавцем любовником… и кровь везде вокруг… кровь моей любимой сестры.
Так вот почему я не получала писем. И мне ничего не сказали, и не было никакого траура, как будто моя любимая, красивая, ни с кем не сравнимая сестра никогда не существовала.
Умерла! Убита! Франсин, подруга дней моего детства. Вот чем окончились месяцы тревоги за нее. Раньше всегда была надежда. Больше не будет горьких разочарований в доме Эммсов из-за отсутствия новостей. Неужели у меня больше не будет никаких новостей… никогда?
Они написали, что она была его любовницей. Но ведь они были женаты. Они обвенчались в церкви Берли перед тем, как пересечь Ла-Манш. Она мне об этом писала. И у них был сын. Детеныш. Где он сейчас? Почему о нем не упомянули?
— О, Франсин, — пробормотала я. — Я больше никогда не увижу тебя. Зачем ты тогда уехала? Лучше бы ты осталась здесь… вышла бы замуж за кузена Артура… все равно, что… но лучше, чем это. Мы могли бы уехать вместе. Куда? Как? Куда угодно… но только не это.
Я не хотела в это верить. Может, это был кто-нибудь другой. Но ведь написано ее имя… и его. Может, она мне сказала неправду про свое замужество? Может, она думала, что мне хотелось бы, чтобы все было прилично и пристойно. Как принято и как подобает. Конечно, мне бы этого хотелось. Но она не должна была мне лгать. Она могла бы просто ничего не говорить о венчании.
И все же, что стало с ребенком? Почему газеты не упомянули о нем? Может, потому что это всего лишь краткая заметка в английской газете. Упоминание о частых волнениях в беспокойных германских государствах вдали от миролюбивой Англии. И единственная причина появления заметки то, что была замешана англичанка.
Неужели это все, что я могла узнать? Где я могу узнать больше?
Я зажала красную книжку подмышкой и побежала к дому викария. Тетя Грейс ждала меня среди статуй. Она чувствовала, что я вернусь. Я протянула ей книжку.
— Я ничего не сказала тебе, — пробормотала она, запинаясь. — Я боялась, что ты очень расстроишься. Но теперь… я подумала… что ты уже выросла. Что тебе надо сказать.
— И все это время я ждала вестей от нее… — Губы тети Грейс задрожали.
— Это ужасно, — сказала она. — Ей не нужно было никуда уезжать.
— Может быть, есть еще что-то, о чем я не знаю, тетя Грейс? Еще вырезки… новости?.. — Она покачала головой.
— Больше ничего. Это все. Я прочитала это и вырезала. Я никому не сказала. Я боялась, что кто-нибудь увидит. Дедушка, например. Но мало кто обращает внимание на зарубежные новости.
— Она была его женой, — проговорила я.
Тетя Грейс с жалостью посмотрела на меня.
— Да, — настаивала я. — Она писала мне об этом. Франсин никогда не лгала мне.
— Это был не настоящий брак. Такие вещи иногда делаются.
— Но был ребенок, — воскликнула я. — Как же ребенок? О нем не упоминается.
Тетя Грейс прошептала:
— Мне не нужно было тебе говорить. Я думала, так будет лучше.
— Я должна была узнать, — крикнула я. — Я хочу узнать о ней все. И все это время я пребывала в неведении…
Я ни о чем не могла думать, кроме Франсин. Я не могла избавиться от мысли о ней, лежащей в постели… убитой. Франсин… так любившая жизнь. У меня не укладывалось в голове. Я с большим удовольствием поверила бы, что она забыла про меня, что ее жизнь так насыщена и разнообразна, что не остается времени на скучную младшую сестру. Но Франсин никогда не забыла бы обо мне. Мы слишком крепко были связаны, и это было навсегда… пока нас не разлучила смерть. Смерть. Нет возврата… Страшная немыслимая смерть!
Я больше никогда ее не увижу! Франсин и этого красивого молодого человека, которого я едва знала, и который обладал всеми качествами романтического героя — он был тем самым идеалом, о котором мечтают все девушки. Но они жили в такой опасности.
Мне не с кем было поговорить, кроме бабушки. Ока уже знала о смерти Франсин, ей рассказала тетя Грейс.
— Вы должны были сразу сказать мне, — горячо воскликнула я.
— Мы должны были сказать тебе… но в свое время, — ответила она. — Мы знали о вашей привязанности друг к другу и решили, что ты еще слишком молода. Мы хотели подождать, пока сестра не станет для тебя далеким воспоминанием. Это смягчило бы удар.
— Она никогда не стала бы для меня далеким воспоминанием.
— Но все равно было бы лучше, дитя мое, чтобы ты думала, что она просто забыла о тебе в вихре своей новой жизни, чем если бы ты знала, что она умерла… хотя бы на первых порах.
— Это произошло уже год назад.
— Да, но лучше было подождать. Тетя Грейс воспользовалась моментом. Она очень изменилась. Всю свою жизнь она была такая нерешительная…
— Там написано, что Франсин не была его женой. Бабушка, я знаю, что это неправда.
— Но, милочка, посмотри на все с другой стороны. Он происходил из самой высокой знати в своей стране. Для таких людей браки устраиваются заранее. А если они женятся на ком-нибудь другом…
— Там написано, что она была его любовницей. Франсин была его женой. Она писала мне.
— Ну, конечно же, она писала тебе. Она считала себя его женой.
— Она писала, что они венчались в церкви. Я была в той церкви. В тот день, когда мы приехали в Англию. Мы пошли в нее, потому что у нас было много времени до поезда в Дувре. Я так хорошо помню. Франсин сказала тогда, что ей хотелось бы венчаться в этой церкви, так она ей понравилась.
Бабушка молчала, и я продолжала говорить:
— А как же ребенок? — потому что мысль о нем не выходила у меня из головы.
— О нем позаботятся.
— Где? Как?
— Наверняка все устроилось.
— Она так гордилась им. Она так его любила.
Бабушка кивнула.
— Я хочу знать, что произошло! — крикнула я.
— Детка, тебе нужно постараться забыть об этом.
— Забыть Франсин! Я никогда не смогу. Я хочу поехать туда… все узнать.
— Моя милая девочка, у тебя много своих проблем.
Я замолчала. Ужасная новость затмила все в моем мозгу. А мои проблемы оставались нерешенными. Перед моими глазами стояла Франсин… такая, какой я ее помнила, и такая, какой я ее себе представляла. Но самое главное место в моем воображении занимала картина спальни в охотничьем замке. И еще я почти чувствовала на своем теле вялые руки кузена Артура и представляла себе комнату в Грейстоуне, отведенную для нас в первую брачную ночь, мрачную комнату с тяжелыми серыми бархатными шторами, я видела себя, лежащей в постели и подходящего ко мне кузена Артура. Я представляла, как он опускается на колени и молит Бога о благословении нашего союза перед тем, как перейти к практической части. Я бы никогда, никогда этого не вынесла.
И все же я не могла долго думать об этом. Все это затмевал образ Франсин, лежащей на окровавленной постели, и ее мертвого возлюбленного рядом с ней.
Я сходила к усадьбе и посмотрела на нее. Грустно прошла мимо домика Эммсов. Я часто видела, как миссис Эммс развешивает белье, она все время что-то стирала… Наверное потому, что у нее большая семья, хотя она и не производила впечатления чистюли. Я остановилась поговорить с ней.
— Совсем ничего не знаю о Дэйзи, — вздохнула она. — Что там с ними стало, с ней и с этим Гансом. Так всегда бывает, когда уезжают в далекие края. Вы что-нибудь получали от сестры?
Я покачала головой. Мне не хотелось рассказывать миссис Эммс о трагедии.
И все же я продолжала приходить и смотреть на усадьбу. Я чувствовала полное отчаяние. Я ненавидела свою молодость. Я должна что-то придумать.
Мисс Элтон получила письмо от своей кузины, которая работала где-то в центральной части Англии. Она писала, что хозяевам скоро потребуется гувернантка, и что она замолвила словечко за мисс Элтон. Они согласились взять мисс Элтон, если она подождет три месяца.
Мисс Элтон приняла их предложение. Она поговорила с дедушкой и сказала ему, что я скоро не буду нуждаться в гувернантке, и что она через три месяца поступает на новую должность. Он благосклонно похвалил ее за правильное решение и оставил ее на эти три месяца, согласившись, что после этого мне уже не будет требоваться гувернантка.
Во всем этом было предвестие неотвратимого конца. Дедушка был доволен собой. Он был уверен, что со мной у него не возникнет таких сложностей, как с моей сестрой
Вдруг, к моей радости, в усадьбе произошло оживление Об этом мне рассказал Том Эммс, который пришел с отцом работать в саду. Он отозвал меня в сторону. Наверное, ему это поручила миссис Эммс.
— В большом доме люди, — тоном конспиратора прошептал он.
— В усадьбе! — воскликнула я.
Он кивнул.
Мне только этого и было надо. Сразу после обеда я выскользнула из дома.
Миссис Эммс поджидала меня. Когда она не вешала белье, она сидела в саду и ждала.
Увидев меня, она подошла к двери.
— Пока только слуги, — сообщила она.
— Я зайду, — сказала я.
Она кивнула.
— Я ходила туда, спрашивала о Дэйзи. Я думала, может она тоже приехала.
— И что, ее там нет?
Миссис Эммс покачала головой.
— Со мной обошлись очень холодно. Нет, Дэйзи там не было. И Ганса тоже. Там совсем другие слуги. Как-то все странно, должна вам сказать.
Но меня уже было не остановить. Я оставила ее и пошла к усадьбе. Мое сердце бешено колотилось, когда я подходила к воротам. Я постучала, и стояла, слушая, как стук раздается по всему дому.
Наконец я услышала шаги, и дверь открыл слуга.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Он вопросительно поднял брови и я произнесла:
— Я пришла с визитом. Я из поместья Грейстоун.
Он сказал:
— Никого нет дома. Здесь никого нет.
Он уже собирался закрыть дверь, но я сделала шаг вперед, чтобы он не смог закрыть ее, не вытолкнув меня.
— Когда приедет графиня? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Пожалуйста, скажите мне. Я встречалась с ней несколько лет назад. Меня зовут Филиппа Юэлл.
Он как-то странно посмотрел на меня.
— Я не знаю, когда они приедут. Может быть, не приедут вообще. Нас прислали, потому что дом уже давно стоит без присмотра. Всего хорошего.
Мне ничего не оставалось, как отступить, признав свое поражение.
Но все же я продолжала ждать. Ведь всегда в прошлом приезд слуг означал, что вскоре приедут хозяева, и тогда я найду кого-нибудь, кто бы мог рассказать мне про Франсин.
Вскоре после моего визита в усадьбу я заметила странную вещь. Я все время встречала одного и того же человека. Он был крепкого сложения с толстой короткой шеей и имел тевтонский облик, выдававший в нем иностранца. Наверное, он был туристом и остановился в гостинице под названием «Три бочки», где часто жили чужеземцы, приезжавшие в наши края ловить форель. Странно, что я его так часто встречала. Он никогда не заговаривал со мной, казалось, даже не замечал меня. Просто он все время попадался на моем пути.
Мисс Элтон, теперь, когда ее будущее было обеспечено, проявляла ко мне все больше сострадания и искренне беспокоилась обо мне. Время шло. Через шесть месяцев мне исполнялось семнадцать лет. Она знала, как я ненавидела мысль о браке с кузеном Артуром. Но был ли у меня выбор?
Она сказала:
— Тебе нужно разработать план действий.
— Какой, например? — спросила я.
— Ты совершенно не думаешь о себе. Ты поглощена мыслями о том, что случилось с твоей сестрой. Она умерла. А ты жива, и тебе нужно жить дальше.
— Мне хотелось бы съездить в этот Брюксенштейн. Я уверена, что за всем этим скрывается какая-то тайна.
— На самом деле все гораздо проще. Она была до смерти влюблена в него и уехала с ним. Он обещал жениться…
— Он женился на ней. Они обвенчались в церкви, которую я видела сама. — И вдруг меня осенило. — Ведь в церкви хранятся церковные книги. Если они обвенчались, об этом есть запись, ведь так? И это хранится в церкви.
Мисс Элтон посмотрела на меня с любопытством.
— Ты права, — сказала она.
— О, мисс Элтон, я должна поехать в эту церковь. Я должна проверить. Если она там, эта запись об их браке… значит, хотя бы частично, заметка лжет.
Мисс Элтон кивнула.
— Я поеду туда, надо это устроить. Вы поедете со мной?
Она помолчала.
— Твой дедушка захочет знать, куда мы поехали.
— Я что, должна всю жизнь перед ним отчитываться?
— Да, если ты сама ничего не предпримешь.
— Я предприму, и моим первым шагом будет поездка в церковь Берли, чтобы проверить, есть ли там запись о браке моей сестры.
— И если есть?
— Тогда я просто обязана что-то сделать. Тогда все будет по-другому. Я хочу узнать, почему мою сестру убили: И есть еще кое-что. Я хочу найти ее сына. Что стало с мальчиком? Ему сейчас уже три года. Где он? С кем? Он — ребенок Франсин. Разве вы не понимаете? Я не могу сидеть здесь, сложа руки.
— Я не вижу, что ты конкретно сможешь сделать, кроме выяснения, была ли твоя сестра замужем за ним или нет. И что это даст?
— Я пока не знаю. Но это немножко облегчит мое существование. Это докажет, что она говорила мне правду. Она писала, что она теперь баронесса. Она себя называла миссис Фокс. Потому что одним из ее имен было Фукс.
— Она всегда была очень легкомысленной.
— Она была самым лучшим человеком на свете, и я больше не могу этого выносить.
— Ну, перестань. И если ты действительно так хочешь съездить в это место… рядом с Дувром, то мы сможем обернуться за один день. Это проще.
— Вы поедете со мной, мисс Элтон?
— Конечно, поеду. Но мы не должны говорить твоему дедушке, зачем едем. Как ты думаешь, если я скажу ему, что на уроках мы изучали древние английские церкви, а рядом с Дувром есть несколько особо интересных экземпляров в нормандском стиле, и я очень хотела бы тебе их показать.
— О, мисс Элтон. Вы так хорошо придумали.
— Он сейчас не такой строгий, как раньше. Может быть, потому что я скоро уеду, и он думает, что ты будешь послушной внучкой и будешь выполнять все его желания.
— Мне совершенно не интересно, что он думает. Я хочу поехать в церковь и посмотреть записи в книгах.
Мисс Элтон оказалась права в отношении дедушки. Он милостиво позволил нам поехать, и рано утром мы были на станции Престон Карстэйрз. Мы собирались вернуться обратно трехчасовым поездом. К моему удивлению, когда мы садились на поезд, появился тот странный человек из гостиницы «Три бочки» и тоже сел в поезд. Он даже не посмотрел в нашу сторону, но мне показалось странным, что я опять его встретила, и более того, он сел на тот же поезд, что и мы. Но я была так поглощена тем, что увижу, что очень скоро забыла о нем. Наверное, он путешествовал по этой части страны, а Дувр и его окрестности представляют такой огромный исторический интерес, естественно, ему захотелось поехать туда.
Путь оказался довольно долгим, и мне, при моем нетерпении, казалось, что поезд еле тащится. Я смотрела на зеленые равнины, поспевающий хмель и сушилки для него, и деревья в садах, обсыпанные фруктами, что так привычно для этого края. Все вокруг было красиво и радовало глаз, но мне не терпелось скорее приехать в церковь.
Когда мы приехали в Дувр, я увидела на вершине холма замок и захватывающий дух вид на белые скалы и море. Но я продолжала думать только о том, что мы найдем в церкви — у меня не было никаких сомнений, что найдем.
Мы сошли с поезда и вышли со станции.
— Церковь недалеко, — сказала я. — Франсин, мистер Каунсил и я ездили туда в двуколке, нас отвез кучер из гостиницы.
— А ты не помнишь, где гостиница?
— Мне кажется, я смогла бы найти ее.
— Тогда нам лучше пойти туда, перекусить и попросить дать нам двуколку, чтобы съездить в церковь Берли.
— Я совсем не голодна.
— Нужно что-нибудь съесть. К тому же, это даст нам возможность поговорить с хозяевами.
Мы быстро нашли гостиницу. Нам предложили горячий хлеб прямо из печки, сыр чеддер со сладким маринадом и сидр. Если бы я могла думать о еде, то мне бы все это показалось очень вкусным.
— Я здесь уже была, — сказала я жене хозяина.
— Здесь бывает так много народу, — ответила она, как бы извиняясь за то, что не помнит меня.
— Когда я была здесь, мы осматривали церковь Берли.
— Нам бы очень хотелось увидеть ее снова, — вставила мисс Элтон. — Это далеко отсюда?
— Около трех миль от города.
— В прошлый раз мы ездили туда в двуколке, которую нам дали здесь. Нельзя ли воспользоваться ею еще раз?
Она пожала плечами. Ее лицо выражало нерешительность.
— Я спрошу, — пообещала она.
— О, пожалуйста, — попросила я, — мне это так важно.
— Я пойду и узнаю.
— Нам нужно ей заплатить, — заметила я, когда она вышла.
— Твой дедушка дал мне немного денег на нашу учебную экскурсию, — успокоила меня мисс Элтон. — И это не будет очень дорого.
Женщина вернулась и сказала, что двуколка будет готова через полчаса. Мне не терпелось скорее поехать. Я сидела и смотрела в окно и вдруг увидела человека, промелькнувшего мимо. Я узнала мужчину, садившегося с нами в поезд. Итак, он пришел в ту же гостиницу!
Через полчаса, когда двуколка была заложена, я опять увидела того человека. Он осматривал лошадей и торговался по поводу одной из них.
Когда мы выехали, я опять забыла о нем. Я сидела и вспоминала, как мы с Франсин сидели рядом в такой же двуколке и ехали по той же дороге, и обе думали о том что ждет нас в доме нашего дедушки.
Мы подъехали к церкви. Она была маленькая, серая и очень старая. Мы прошли через церковное кладбище. Многие могильные камни потемнели от времени, и надписи на них почти стерлись. Я вспомнила, как Франсин вслух читала некоторые, из них.
Мы вошли внутрь, и я почувствовала запах, типичный для таких церквей — сырости, древности и какой-то полировки, которую используют для скамеек. Я стояла лицом к алтарю. Солнечный свет, проникавший через мозаичные окна, падал на медный аналой и позолоченные кисти ткани, покрывающей алтарь. Стояла тишина. Ее нарушила мисс Элтон.
— Я думаю, нам нужно пойти к викарию.
— Конечно. Мы должны с ним поговорить.
Мы повернулись, чтобы уйти, но дверь вдруг скрипнула, и вошел мужчина. Он посмотрел на нас с любопытством и спросил, чем он может помочь.
— Я церковный сторож, — сказал он. — Вы интересуетесь церквями? Это норманнская церковь, очень хороший образец архитектуры той эпохи. Ее недавно отреставрировали, и пришлось как следует повозиться с башней. Сюда не часто заходят, но это потому что она на отшибе.
Мисс Элтон сказала:
— Цель нашего приезда не архитектурная. Мы хотели бы посмотреть церковные книги, если возможно. Нам нужно проверить, был ли здесь заключен брак.
— Если вы знаете число и имена сторон, то это очень просто. Наш викарий в отъезде до выходных. Поэтому я заменяю его. И помогу, чем смогу.
— И вы сможете показать нам книги? — нетерпеливо спросила я.
— Могу. Они хранятся в ризнице. Я принесу ключи. Это было давно?
— Нет. Четыре года назад, — ответила я.
— Ну, тогда это совсем просто. Обычно люди ищут информацию столетней давности. Хотят найти своих предков. Сейчас многие этим занимаются. Я только зайду в дом и сразу вернусь.
Когда он вышел, мы с мисс Элтон торжествующе посмотрели друг на друга.
— Я так надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь.
Верный своему слову, сторож вскоре вернулся с ключами. Я последовала за ним в ризницу, дрожа от нетерпения.
— Ну, — сказал он, — какое вы сказали это было число? А, да… Вот оно.
Я посмотрела. Это было так. Вот они. Их имена, черным по белому.
Я вскрикнула от радости и повернулась к мисс Элтон.
— Вот! — крикнула я. — Больше не может быть сомнений. Мы это доказали.
Я пребывала в радостном возбуждении и знала, что теперь, после того, как я доказала, что Франсин была замужем, я уже не остановлюсь. Я узнаю все остальное. Более того, меня преследовала мысль о маленьком мальчике, ребенке, любившем повторять мое имя и назвавшем в честь меня свою любимую игрушку.
Когда мы вышли из церкви, мне показалось, что я увидела фигуру, прячущуюся за могильными камнями. Это был мужчина. Он наклонился над могилой и, казалось, углубился в чтение надписи на камне.
Я не стала к нему приглядываться. Я была так занята собственными мыслями и тем, что увидела, что больше ни о чем не думала всю дорогу домой.
Я тут же побежала к бабушке. Я села на табуретку у ее ног и рассказала о том, что увидела в церковной книге.
Она внимательно слушала.
— Я очень рада, — проговорила она, — что Франсин не лгала.
— Но почему там написано, что она была его любовницей?
— Думаю, потому что он занимал очень высокое положение. Может, у него уже была другая жена.
— Я не могу в это поверить. Франсин была так счастлива.
— Моя милая Филиппа, перестань ломать себе голову. Что случилось, то случилось, и ничего уже не поделаешь. Тебе надо думать о своей собственной жизни. Тебе скоро семнадцать. Что ты собираешься делать?
— Мне бы хотелось поехать в Брюксенштейн. Я хочу узнать все, что произошло.
— Ты не можешь туда поехать. Если бы я была помоложе… Если бы я была зрячая…
— Ты бы поехала со мной, правда, бабушка?
— Возможно, меня бы очень прельстила эта идея… но ты не можешь поехать туда так же, как и я. Дорогая девочка, что ты собираешься делать со всеми этими делами дома? Я думала, если дедушка будет настаивать на твоем браке с кузеном, ты могла бы пожить с Грейс.
— Но как? У них всего одна комната в доме викария.
— Я знаю, это будет трудно. Я просто пытаюсь найти выход из положения. Ты висишь на волоске, дитя мое. И ты занялась разгадыванием загадок, которые все равно не разгадаешь. Даже если бы ты их разгадала, это все равно не вернуло бы тебе сестры. Но ты сама сейчас в опасности.
Конечно, она была права. Наверное, мне надо было попробовать найти место гувернантки, как мисс Элтон. Это было первым, что пришло мне в голову. Но кто меня возьмет? Когда я размышляла об этом, вся идея казалась пустой.
На следующий вечер дедушка пригласил гостей. Пришли Гленкорны со своей дочерью Софией.
— Это просто обед в тесном кругу друзей, — объяснил дедушка, глядя на меня с удовлетворением, с которым он теперь часто смотрел на меня. — Всего шесть человек — счастливое число, — добавил он.
Я безрадостно оделась в платье из коричневой тафты, которое для меня сшила Дженни Брейкс. Оно мне совсем не шло. Коричневый цвет — вообще не мой. Мои цвета — красный и изумрудно-зеленый. Хотя меня тогда совсем не интересовала одежда и то, как я выгляжу. Мои мысли были далеко, с маленьким сыном Франсин. Мне казалось, я его очень хорошо, знаю. Белокурый, голубоглазый, Франсин в миниатюре, с маленьким игрушечным троллем в руках.
Как выглядит этот тролль? Я представляла себе нечто вроде скандинавского гнома. Тролль, которого в честь меня назвали Пиппой.
Он был очень далеко… если только они не убили и его тоже. Может и убили, но убийство ребенка не заслуживало упоминания в английских газетах.
Я забрала волосы в узел. Это делало меня выше и старше. Теперь, я была похожа на человека, способного постоять за себя.
Мне очень не хотелось идти на этот званый ужин. Я пару раз видела Гленкорнов. Они жили в большом доме на краю поместья. Дедушка купил у них землю. Они, наверное, продали ее скрепя сердце, потому что, как весело заметил дедушка, они не могли ее содержать. Сэр Эдвард Гленкорн никогда не мог управлять унаследованной усадьбой. Он просто дурак, говорил дедушка. Он презирал дураков, но Гленкорны были соседями. И когда их усадьба будет выставлена на продажу, а дедушка был уверен, что так и случится в ближайшие несколько лет, он хотел иметь шанс приобрести ее первым. Приобретение было целью дедушкиной жизни, поэтому он был так зол, когда усадьба Грантер уплыла у него прямо из-под носа. Земля и люди — он хотел владеть всем, заставить всех работать на себя, осуществлять его планы. Он был как Бог на земле, создающий свою собственную вселенную. Итак, хотя он и презирал сэра Эдварда Гленкорна, ему нравилось бывать в его кампании, потому что это вызывало в нем чувство собственного превосходства.
Ужин был пыткой, равно как и все трапезы. Мне было трудно сосредоточиться на разговоре. От близости кузена Артура у меня по коже бегали мурашки. Я знала, что время не стоит на месте, и скоро я должна буду либо принять его предложение, либо остаться в одиночестве и нужде.
Мне было трудно отмести все эти мысли в сторону. И к тому же, я все еще не оправилась от шока по поводу происшедшего с Франсин. Поэтому на ужине я вела себя, мягко говоря, рассеянно.
София была спокойной девушкой, хотя мне всегда казалось, что я ее просто мало знаю. Часто я ловила на себе ее любопытный взгляд, как будто она пыталась прочитать мои мысли. Если бы со мной была Франсин, если бы надо мной не висела неясность и страх за свою судьбу, я думаю, София Гленкорн меня бы очень заинтересовала.
«Установлена личность женщины, убитой вместе с Грютоном Фуксом. Ею являлась Франсин Юэлл, которая некоторое время находилась в близких отношениях с бароном».
Газета выскользнула у меня из рук. Я сидела, покачиваясь, на коленях, а перед моими глазами стояла картина спальни в охотничьем замке. Таком шикарном, как она описывала его. Там столько слуг. Я представляла ее лежащей в постели рядом со своим красавцем любовником… и кровь везде вокруг… кровь моей любимой сестры.
Так вот почему я не получала писем. И мне ничего не сказали, и не было никакого траура, как будто моя любимая, красивая, ни с кем не сравнимая сестра никогда не существовала.
Умерла! Убита! Франсин, подруга дней моего детства. Вот чем окончились месяцы тревоги за нее. Раньше всегда была надежда. Больше не будет горьких разочарований в доме Эммсов из-за отсутствия новостей. Неужели у меня больше не будет никаких новостей… никогда?
Они написали, что она была его любовницей. Но ведь они были женаты. Они обвенчались в церкви Берли перед тем, как пересечь Ла-Манш. Она мне об этом писала. И у них был сын. Детеныш. Где он сейчас? Почему о нем не упомянули?
— О, Франсин, — пробормотала я. — Я больше никогда не увижу тебя. Зачем ты тогда уехала? Лучше бы ты осталась здесь… вышла бы замуж за кузена Артура… все равно, что… но лучше, чем это. Мы могли бы уехать вместе. Куда? Как? Куда угодно… но только не это.
Я не хотела в это верить. Может, это был кто-нибудь другой. Но ведь написано ее имя… и его. Может, она мне сказала неправду про свое замужество? Может, она думала, что мне хотелось бы, чтобы все было прилично и пристойно. Как принято и как подобает. Конечно, мне бы этого хотелось. Но она не должна была мне лгать. Она могла бы просто ничего не говорить о венчании.
И все же, что стало с ребенком? Почему газеты не упомянули о нем? Может, потому что это всего лишь краткая заметка в английской газете. Упоминание о частых волнениях в беспокойных германских государствах вдали от миролюбивой Англии. И единственная причина появления заметки то, что была замешана англичанка.
Неужели это все, что я могла узнать? Где я могу узнать больше?
Я зажала красную книжку подмышкой и побежала к дому викария. Тетя Грейс ждала меня среди статуй. Она чувствовала, что я вернусь. Я протянула ей книжку.
— Я ничего не сказала тебе, — пробормотала она, запинаясь. — Я боялась, что ты очень расстроишься. Но теперь… я подумала… что ты уже выросла. Что тебе надо сказать.
— И все это время я ждала вестей от нее… — Губы тети Грейс задрожали.
— Это ужасно, — сказала она. — Ей не нужно было никуда уезжать.
— Может быть, есть еще что-то, о чем я не знаю, тетя Грейс? Еще вырезки… новости?.. — Она покачала головой.
— Больше ничего. Это все. Я прочитала это и вырезала. Я никому не сказала. Я боялась, что кто-нибудь увидит. Дедушка, например. Но мало кто обращает внимание на зарубежные новости.
— Она была его женой, — проговорила я.
Тетя Грейс с жалостью посмотрела на меня.
— Да, — настаивала я. — Она писала мне об этом. Франсин никогда не лгала мне.
— Это был не настоящий брак. Такие вещи иногда делаются.
— Но был ребенок, — воскликнула я. — Как же ребенок? О нем не упоминается.
Тетя Грейс прошептала:
— Мне не нужно было тебе говорить. Я думала, так будет лучше.
— Я должна была узнать, — крикнула я. — Я хочу узнать о ней все. И все это время я пребывала в неведении…
Я ни о чем не могла думать, кроме Франсин. Я не могла избавиться от мысли о ней, лежащей в постели… убитой. Франсин… так любившая жизнь. У меня не укладывалось в голове. Я с большим удовольствием поверила бы, что она забыла про меня, что ее жизнь так насыщена и разнообразна, что не остается времени на скучную младшую сестру. Но Франсин никогда не забыла бы обо мне. Мы слишком крепко были связаны, и это было навсегда… пока нас не разлучила смерть. Смерть. Нет возврата… Страшная немыслимая смерть!
Я больше никогда ее не увижу! Франсин и этого красивого молодого человека, которого я едва знала, и который обладал всеми качествами романтического героя — он был тем самым идеалом, о котором мечтают все девушки. Но они жили в такой опасности.
Мне не с кем было поговорить, кроме бабушки. Ока уже знала о смерти Франсин, ей рассказала тетя Грейс.
— Вы должны были сразу сказать мне, — горячо воскликнула я.
— Мы должны были сказать тебе… но в свое время, — ответила она. — Мы знали о вашей привязанности друг к другу и решили, что ты еще слишком молода. Мы хотели подождать, пока сестра не станет для тебя далеким воспоминанием. Это смягчило бы удар.
— Она никогда не стала бы для меня далеким воспоминанием.
— Но все равно было бы лучше, дитя мое, чтобы ты думала, что она просто забыла о тебе в вихре своей новой жизни, чем если бы ты знала, что она умерла… хотя бы на первых порах.
— Это произошло уже год назад.
— Да, но лучше было подождать. Тетя Грейс воспользовалась моментом. Она очень изменилась. Всю свою жизнь она была такая нерешительная…
— Там написано, что Франсин не была его женой. Бабушка, я знаю, что это неправда.
— Но, милочка, посмотри на все с другой стороны. Он происходил из самой высокой знати в своей стране. Для таких людей браки устраиваются заранее. А если они женятся на ком-нибудь другом…
— Там написано, что она была его любовницей. Франсин была его женой. Она писала мне.
— Ну, конечно же, она писала тебе. Она считала себя его женой.
— Она писала, что они венчались в церкви. Я была в той церкви. В тот день, когда мы приехали в Англию. Мы пошли в нее, потому что у нас было много времени до поезда в Дувре. Я так хорошо помню. Франсин сказала тогда, что ей хотелось бы венчаться в этой церкви, так она ей понравилась.
Бабушка молчала, и я продолжала говорить:
— А как же ребенок? — потому что мысль о нем не выходила у меня из головы.
— О нем позаботятся.
— Где? Как?
— Наверняка все устроилось.
— Она так гордилась им. Она так его любила.
Бабушка кивнула.
— Я хочу знать, что произошло! — крикнула я.
— Детка, тебе нужно постараться забыть об этом.
— Забыть Франсин! Я никогда не смогу. Я хочу поехать туда… все узнать.
— Моя милая девочка, у тебя много своих проблем.
Я замолчала. Ужасная новость затмила все в моем мозгу. А мои проблемы оставались нерешенными. Перед моими глазами стояла Франсин… такая, какой я ее помнила, и такая, какой я ее себе представляла. Но самое главное место в моем воображении занимала картина спальни в охотничьем замке. И еще я почти чувствовала на своем теле вялые руки кузена Артура и представляла себе комнату в Грейстоуне, отведенную для нас в первую брачную ночь, мрачную комнату с тяжелыми серыми бархатными шторами, я видела себя, лежащей в постели и подходящего ко мне кузена Артура. Я представляла, как он опускается на колени и молит Бога о благословении нашего союза перед тем, как перейти к практической части. Я бы никогда, никогда этого не вынесла.
И все же я не могла долго думать об этом. Все это затмевал образ Франсин, лежащей на окровавленной постели, и ее мертвого возлюбленного рядом с ней.
Я сходила к усадьбе и посмотрела на нее. Грустно прошла мимо домика Эммсов. Я часто видела, как миссис Эммс развешивает белье, она все время что-то стирала… Наверное потому, что у нее большая семья, хотя она и не производила впечатления чистюли. Я остановилась поговорить с ней.
— Совсем ничего не знаю о Дэйзи, — вздохнула она. — Что там с ними стало, с ней и с этим Гансом. Так всегда бывает, когда уезжают в далекие края. Вы что-нибудь получали от сестры?
Я покачала головой. Мне не хотелось рассказывать миссис Эммс о трагедии.
И все же я продолжала приходить и смотреть на усадьбу. Я чувствовала полное отчаяние. Я ненавидела свою молодость. Я должна что-то придумать.
Мисс Элтон получила письмо от своей кузины, которая работала где-то в центральной части Англии. Она писала, что хозяевам скоро потребуется гувернантка, и что она замолвила словечко за мисс Элтон. Они согласились взять мисс Элтон, если она подождет три месяца.
Мисс Элтон приняла их предложение. Она поговорила с дедушкой и сказала ему, что я скоро не буду нуждаться в гувернантке, и что она через три месяца поступает на новую должность. Он благосклонно похвалил ее за правильное решение и оставил ее на эти три месяца, согласившись, что после этого мне уже не будет требоваться гувернантка.
Во всем этом было предвестие неотвратимого конца. Дедушка был доволен собой. Он был уверен, что со мной у него не возникнет таких сложностей, как с моей сестрой
Вдруг, к моей радости, в усадьбе произошло оживление Об этом мне рассказал Том Эммс, который пришел с отцом работать в саду. Он отозвал меня в сторону. Наверное, ему это поручила миссис Эммс.
— В большом доме люди, — тоном конспиратора прошептал он.
— В усадьбе! — воскликнула я.
Он кивнул.
Мне только этого и было надо. Сразу после обеда я выскользнула из дома.
Миссис Эммс поджидала меня. Когда она не вешала белье, она сидела в саду и ждала.
Увидев меня, она подошла к двери.
— Пока только слуги, — сообщила она.
— Я зайду, — сказала я.
Она кивнула.
— Я ходила туда, спрашивала о Дэйзи. Я думала, может она тоже приехала.
— И что, ее там нет?
Миссис Эммс покачала головой.
— Со мной обошлись очень холодно. Нет, Дэйзи там не было. И Ганса тоже. Там совсем другие слуги. Как-то все странно, должна вам сказать.
Но меня уже было не остановить. Я оставила ее и пошла к усадьбе. Мое сердце бешено колотилось, когда я подходила к воротам. Я постучала, и стояла, слушая, как стук раздается по всему дому.
Наконец я услышала шаги, и дверь открыл слуга.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Он вопросительно поднял брови и я произнесла:
— Я пришла с визитом. Я из поместья Грейстоун.
Он сказал:
— Никого нет дома. Здесь никого нет.
Он уже собирался закрыть дверь, но я сделала шаг вперед, чтобы он не смог закрыть ее, не вытолкнув меня.
— Когда приедет графиня? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Пожалуйста, скажите мне. Я встречалась с ней несколько лет назад. Меня зовут Филиппа Юэлл.
Он как-то странно посмотрел на меня.
— Я не знаю, когда они приедут. Может быть, не приедут вообще. Нас прислали, потому что дом уже давно стоит без присмотра. Всего хорошего.
Мне ничего не оставалось, как отступить, признав свое поражение.
Но все же я продолжала ждать. Ведь всегда в прошлом приезд слуг означал, что вскоре приедут хозяева, и тогда я найду кого-нибудь, кто бы мог рассказать мне про Франсин.
Вскоре после моего визита в усадьбу я заметила странную вещь. Я все время встречала одного и того же человека. Он был крепкого сложения с толстой короткой шеей и имел тевтонский облик, выдававший в нем иностранца. Наверное, он был туристом и остановился в гостинице под названием «Три бочки», где часто жили чужеземцы, приезжавшие в наши края ловить форель. Странно, что я его так часто встречала. Он никогда не заговаривал со мной, казалось, даже не замечал меня. Просто он все время попадался на моем пути.
Мисс Элтон, теперь, когда ее будущее было обеспечено, проявляла ко мне все больше сострадания и искренне беспокоилась обо мне. Время шло. Через шесть месяцев мне исполнялось семнадцать лет. Она знала, как я ненавидела мысль о браке с кузеном Артуром. Но был ли у меня выбор?
Она сказала:
— Тебе нужно разработать план действий.
— Какой, например? — спросила я.
— Ты совершенно не думаешь о себе. Ты поглощена мыслями о том, что случилось с твоей сестрой. Она умерла. А ты жива, и тебе нужно жить дальше.
— Мне хотелось бы съездить в этот Брюксенштейн. Я уверена, что за всем этим скрывается какая-то тайна.
— На самом деле все гораздо проще. Она была до смерти влюблена в него и уехала с ним. Он обещал жениться…
— Он женился на ней. Они обвенчались в церкви, которую я видела сама. — И вдруг меня осенило. — Ведь в церкви хранятся церковные книги. Если они обвенчались, об этом есть запись, ведь так? И это хранится в церкви.
Мисс Элтон посмотрела на меня с любопытством.
— Ты права, — сказала она.
— О, мисс Элтон, я должна поехать в эту церковь. Я должна проверить. Если она там, эта запись об их браке… значит, хотя бы частично, заметка лжет.
Мисс Элтон кивнула.
— Я поеду туда, надо это устроить. Вы поедете со мной?
Она помолчала.
— Твой дедушка захочет знать, куда мы поехали.
— Я что, должна всю жизнь перед ним отчитываться?
— Да, если ты сама ничего не предпримешь.
— Я предприму, и моим первым шагом будет поездка в церковь Берли, чтобы проверить, есть ли там запись о браке моей сестры.
— И если есть?
— Тогда я просто обязана что-то сделать. Тогда все будет по-другому. Я хочу узнать, почему мою сестру убили: И есть еще кое-что. Я хочу найти ее сына. Что стало с мальчиком? Ему сейчас уже три года. Где он? С кем? Он — ребенок Франсин. Разве вы не понимаете? Я не могу сидеть здесь, сложа руки.
— Я не вижу, что ты конкретно сможешь сделать, кроме выяснения, была ли твоя сестра замужем за ним или нет. И что это даст?
— Я пока не знаю. Но это немножко облегчит мое существование. Это докажет, что она говорила мне правду. Она писала, что она теперь баронесса. Она себя называла миссис Фокс. Потому что одним из ее имен было Фукс.
— Она всегда была очень легкомысленной.
— Она была самым лучшим человеком на свете, и я больше не могу этого выносить.
— Ну, перестань. И если ты действительно так хочешь съездить в это место… рядом с Дувром, то мы сможем обернуться за один день. Это проще.
— Вы поедете со мной, мисс Элтон?
— Конечно, поеду. Но мы не должны говорить твоему дедушке, зачем едем. Как ты думаешь, если я скажу ему, что на уроках мы изучали древние английские церкви, а рядом с Дувром есть несколько особо интересных экземпляров в нормандском стиле, и я очень хотела бы тебе их показать.
— О, мисс Элтон. Вы так хорошо придумали.
— Он сейчас не такой строгий, как раньше. Может быть, потому что я скоро уеду, и он думает, что ты будешь послушной внучкой и будешь выполнять все его желания.
— Мне совершенно не интересно, что он думает. Я хочу поехать в церковь и посмотреть записи в книгах.
Мисс Элтон оказалась права в отношении дедушки. Он милостиво позволил нам поехать, и рано утром мы были на станции Престон Карстэйрз. Мы собирались вернуться обратно трехчасовым поездом. К моему удивлению, когда мы садились на поезд, появился тот странный человек из гостиницы «Три бочки» и тоже сел в поезд. Он даже не посмотрел в нашу сторону, но мне показалось странным, что я опять его встретила, и более того, он сел на тот же поезд, что и мы. Но я была так поглощена тем, что увижу, что очень скоро забыла о нем. Наверное, он путешествовал по этой части страны, а Дувр и его окрестности представляют такой огромный исторический интерес, естественно, ему захотелось поехать туда.
Путь оказался довольно долгим, и мне, при моем нетерпении, казалось, что поезд еле тащится. Я смотрела на зеленые равнины, поспевающий хмель и сушилки для него, и деревья в садах, обсыпанные фруктами, что так привычно для этого края. Все вокруг было красиво и радовало глаз, но мне не терпелось скорее приехать в церковь.
Когда мы приехали в Дувр, я увидела на вершине холма замок и захватывающий дух вид на белые скалы и море. Но я продолжала думать только о том, что мы найдем в церкви — у меня не было никаких сомнений, что найдем.
Мы сошли с поезда и вышли со станции.
— Церковь недалеко, — сказала я. — Франсин, мистер Каунсил и я ездили туда в двуколке, нас отвез кучер из гостиницы.
— А ты не помнишь, где гостиница?
— Мне кажется, я смогла бы найти ее.
— Тогда нам лучше пойти туда, перекусить и попросить дать нам двуколку, чтобы съездить в церковь Берли.
— Я совсем не голодна.
— Нужно что-нибудь съесть. К тому же, это даст нам возможность поговорить с хозяевами.
Мы быстро нашли гостиницу. Нам предложили горячий хлеб прямо из печки, сыр чеддер со сладким маринадом и сидр. Если бы я могла думать о еде, то мне бы все это показалось очень вкусным.
— Я здесь уже была, — сказала я жене хозяина.
— Здесь бывает так много народу, — ответила она, как бы извиняясь за то, что не помнит меня.
— Когда я была здесь, мы осматривали церковь Берли.
— Нам бы очень хотелось увидеть ее снова, — вставила мисс Элтон. — Это далеко отсюда?
— Около трех миль от города.
— В прошлый раз мы ездили туда в двуколке, которую нам дали здесь. Нельзя ли воспользоваться ею еще раз?
Она пожала плечами. Ее лицо выражало нерешительность.
— Я спрошу, — пообещала она.
— О, пожалуйста, — попросила я, — мне это так важно.
— Я пойду и узнаю.
— Нам нужно ей заплатить, — заметила я, когда она вышла.
— Твой дедушка дал мне немного денег на нашу учебную экскурсию, — успокоила меня мисс Элтон. — И это не будет очень дорого.
Женщина вернулась и сказала, что двуколка будет готова через полчаса. Мне не терпелось скорее поехать. Я сидела и смотрела в окно и вдруг увидела человека, промелькнувшего мимо. Я узнала мужчину, садившегося с нами в поезд. Итак, он пришел в ту же гостиницу!
Через полчаса, когда двуколка была заложена, я опять увидела того человека. Он осматривал лошадей и торговался по поводу одной из них.
Когда мы выехали, я опять забыла о нем. Я сидела и вспоминала, как мы с Франсин сидели рядом в такой же двуколке и ехали по той же дороге, и обе думали о том что ждет нас в доме нашего дедушки.
Мы подъехали к церкви. Она была маленькая, серая и очень старая. Мы прошли через церковное кладбище. Многие могильные камни потемнели от времени, и надписи на них почти стерлись. Я вспомнила, как Франсин вслух читала некоторые, из них.
Мы вошли внутрь, и я почувствовала запах, типичный для таких церквей — сырости, древности и какой-то полировки, которую используют для скамеек. Я стояла лицом к алтарю. Солнечный свет, проникавший через мозаичные окна, падал на медный аналой и позолоченные кисти ткани, покрывающей алтарь. Стояла тишина. Ее нарушила мисс Элтон.
— Я думаю, нам нужно пойти к викарию.
— Конечно. Мы должны с ним поговорить.
Мы повернулись, чтобы уйти, но дверь вдруг скрипнула, и вошел мужчина. Он посмотрел на нас с любопытством и спросил, чем он может помочь.
— Я церковный сторож, — сказал он. — Вы интересуетесь церквями? Это норманнская церковь, очень хороший образец архитектуры той эпохи. Ее недавно отреставрировали, и пришлось как следует повозиться с башней. Сюда не часто заходят, но это потому что она на отшибе.
Мисс Элтон сказала:
— Цель нашего приезда не архитектурная. Мы хотели бы посмотреть церковные книги, если возможно. Нам нужно проверить, был ли здесь заключен брак.
— Если вы знаете число и имена сторон, то это очень просто. Наш викарий в отъезде до выходных. Поэтому я заменяю его. И помогу, чем смогу.
— И вы сможете показать нам книги? — нетерпеливо спросила я.
— Могу. Они хранятся в ризнице. Я принесу ключи. Это было давно?
— Нет. Четыре года назад, — ответила я.
— Ну, тогда это совсем просто. Обычно люди ищут информацию столетней давности. Хотят найти своих предков. Сейчас многие этим занимаются. Я только зайду в дом и сразу вернусь.
Когда он вышел, мы с мисс Элтон торжествующе посмотрели друг на друга.
— Я так надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь.
Верный своему слову, сторож вскоре вернулся с ключами. Я последовала за ним в ризницу, дрожа от нетерпения.
— Ну, — сказал он, — какое вы сказали это было число? А, да… Вот оно.
Я посмотрела. Это было так. Вот они. Их имена, черным по белому.
Я вскрикнула от радости и повернулась к мисс Элтон.
— Вот! — крикнула я. — Больше не может быть сомнений. Мы это доказали.
Я пребывала в радостном возбуждении и знала, что теперь, после того, как я доказала, что Франсин была замужем, я уже не остановлюсь. Я узнаю все остальное. Более того, меня преследовала мысль о маленьком мальчике, ребенке, любившем повторять мое имя и назвавшем в честь меня свою любимую игрушку.
Когда мы вышли из церкви, мне показалось, что я увидела фигуру, прячущуюся за могильными камнями. Это был мужчина. Он наклонился над могилой и, казалось, углубился в чтение надписи на камне.
Я не стала к нему приглядываться. Я была так занята собственными мыслями и тем, что увидела, что больше ни о чем не думала всю дорогу домой.
Я тут же побежала к бабушке. Я села на табуретку у ее ног и рассказала о том, что увидела в церковной книге.
Она внимательно слушала.
— Я очень рада, — проговорила она, — что Франсин не лгала.
— Но почему там написано, что она была его любовницей?
— Думаю, потому что он занимал очень высокое положение. Может, у него уже была другая жена.
— Я не могу в это поверить. Франсин была так счастлива.
— Моя милая Филиппа, перестань ломать себе голову. Что случилось, то случилось, и ничего уже не поделаешь. Тебе надо думать о своей собственной жизни. Тебе скоро семнадцать. Что ты собираешься делать?
— Мне бы хотелось поехать в Брюксенштейн. Я хочу узнать все, что произошло.
— Ты не можешь туда поехать. Если бы я была помоложе… Если бы я была зрячая…
— Ты бы поехала со мной, правда, бабушка?
— Возможно, меня бы очень прельстила эта идея… но ты не можешь поехать туда так же, как и я. Дорогая девочка, что ты собираешься делать со всеми этими делами дома? Я думала, если дедушка будет настаивать на твоем браке с кузеном, ты могла бы пожить с Грейс.
— Но как? У них всего одна комната в доме викария.
— Я знаю, это будет трудно. Я просто пытаюсь найти выход из положения. Ты висишь на волоске, дитя мое. И ты занялась разгадыванием загадок, которые все равно не разгадаешь. Даже если бы ты их разгадала, это все равно не вернуло бы тебе сестры. Но ты сама сейчас в опасности.
Конечно, она была права. Наверное, мне надо было попробовать найти место гувернантки, как мисс Элтон. Это было первым, что пришло мне в голову. Но кто меня возьмет? Когда я размышляла об этом, вся идея казалась пустой.
На следующий вечер дедушка пригласил гостей. Пришли Гленкорны со своей дочерью Софией.
— Это просто обед в тесном кругу друзей, — объяснил дедушка, глядя на меня с удовлетворением, с которым он теперь часто смотрел на меня. — Всего шесть человек — счастливое число, — добавил он.
Я безрадостно оделась в платье из коричневой тафты, которое для меня сшила Дженни Брейкс. Оно мне совсем не шло. Коричневый цвет — вообще не мой. Мои цвета — красный и изумрудно-зеленый. Хотя меня тогда совсем не интересовала одежда и то, как я выгляжу. Мои мысли были далеко, с маленьким сыном Франсин. Мне казалось, я его очень хорошо, знаю. Белокурый, голубоглазый, Франсин в миниатюре, с маленьким игрушечным троллем в руках.
Как выглядит этот тролль? Я представляла себе нечто вроде скандинавского гнома. Тролль, которого в честь меня назвали Пиппой.
Он был очень далеко… если только они не убили и его тоже. Может и убили, но убийство ребенка не заслуживало упоминания в английских газетах.
Я забрала волосы в узел. Это делало меня выше и старше. Теперь, я была похожа на человека, способного постоять за себя.
Мне очень не хотелось идти на этот званый ужин. Я пару раз видела Гленкорнов. Они жили в большом доме на краю поместья. Дедушка купил у них землю. Они, наверное, продали ее скрепя сердце, потому что, как весело заметил дедушка, они не могли ее содержать. Сэр Эдвард Гленкорн никогда не мог управлять унаследованной усадьбой. Он просто дурак, говорил дедушка. Он презирал дураков, но Гленкорны были соседями. И когда их усадьба будет выставлена на продажу, а дедушка был уверен, что так и случится в ближайшие несколько лет, он хотел иметь шанс приобрести ее первым. Приобретение было целью дедушкиной жизни, поэтому он был так зол, когда усадьба Грантер уплыла у него прямо из-под носа. Земля и люди — он хотел владеть всем, заставить всех работать на себя, осуществлять его планы. Он был как Бог на земле, создающий свою собственную вселенную. Итак, хотя он и презирал сэра Эдварда Гленкорна, ему нравилось бывать в его кампании, потому что это вызывало в нем чувство собственного превосходства.
Ужин был пыткой, равно как и все трапезы. Мне было трудно сосредоточиться на разговоре. От близости кузена Артура у меня по коже бегали мурашки. Я знала, что время не стоит на месте, и скоро я должна буду либо принять его предложение, либо остаться в одиночестве и нужде.
Мне было трудно отмести все эти мысли в сторону. И к тому же, я все еще не оправилась от шока по поводу происшедшего с Франсин. Поэтому на ужине я вела себя, мягко говоря, рассеянно.
София была спокойной девушкой, хотя мне всегда казалось, что я ее просто мало знаю. Часто я ловила на себе ее любопытный взгляд, как будто она пыталась прочитать мои мысли. Если бы со мной была Франсин, если бы надо мной не висела неясность и страх за свою судьбу, я думаю, София Гленкорн меня бы очень заинтересовала.