Страница:
— Ну, так вы нашли опалы?
— Ничего стоящего, но вкус почувствовал и продолжил добычу. Через месяц я уже вжился в это дело, и тогда появились первые ценные находки. Когда они засверкали у меня на ладонях, я понял, что искал эти камни всю жизнь. Сие может показаться смешным, но в каждом из них — история… Картинка природы. Я могу кое-что показать… — Он поднял глаза и рассмеялся. — Обязательно приглашу вас посмотреть свою коллекцию. Мы ведь не будем все время встречаться на этом месте?
— Скорее всего, — ответила я, живо представив, что произойдет, если познакомить Хенникера с Мириам, моими родителями или Ксавьером. Хозяин Оуклэнда подмигнул.
— Мы что-нибудь придумаем. Положитесь на меня, — он опять улыбался.
— Я несносный болтунишка, правда? Думаю только о себе. А каково ваше мнение обо мне?
— Вы самый интересный человек из всех, кого я встречала.
— Неужели? — воскликнул он.
— Но мне уже пора. В следующий раз приходите в замок, и я покажу вам драгоценные опалы. Вам ведь этого хочется?
— Конечно. Но если мои узнают…
— А кто им скажет?
— Слуги.
— Ну и пусть, они любят поболтать.
— Но тогда мне запретят видеться с вами.
Хенникер опять подмигнул.
— Разве таких, как мы, запреты остановят? Мы не позволим никому вмешиваться.
— Мне не разрешат приходить в Оуклэнд.
— Я сам обо всем позабочусь, — сказал он.
— Когда мы увидимся снова?
— Завтра у меня гости. Дела… Они останутся на несколько дней. Так что встретимся в следующую среду. Идите прямо к центральному входу. Вас будут ждать и приведут ко мне. А я уж приму вас, как подобает развлекать одного из славного рода Клейверингов!
Я была настолько взволнована, что даже не поблагодарила его.
Позднее мне запретят визиты в Холл, такие посещения не удержишь в секрете. Но еще неделю я буду с нетерпением ожидать новой встречи.
Глава 2. Оуклэнд Холл
— Ничего стоящего, но вкус почувствовал и продолжил добычу. Через месяц я уже вжился в это дело, и тогда появились первые ценные находки. Когда они засверкали у меня на ладонях, я понял, что искал эти камни всю жизнь. Сие может показаться смешным, но в каждом из них — история… Картинка природы. Я могу кое-что показать… — Он поднял глаза и рассмеялся. — Обязательно приглашу вас посмотреть свою коллекцию. Мы ведь не будем все время встречаться на этом месте?
— Скорее всего, — ответила я, живо представив, что произойдет, если познакомить Хенникера с Мириам, моими родителями или Ксавьером. Хозяин Оуклэнда подмигнул.
— Мы что-нибудь придумаем. Положитесь на меня, — он опять улыбался.
— Я несносный болтунишка, правда? Думаю только о себе. А каково ваше мнение обо мне?
— Вы самый интересный человек из всех, кого я встречала.
— Неужели? — воскликнул он.
— Но мне уже пора. В следующий раз приходите в замок, и я покажу вам драгоценные опалы. Вам ведь этого хочется?
— Конечно. Но если мои узнают…
— А кто им скажет?
— Слуги.
— Ну и пусть, они любят поболтать.
— Но тогда мне запретят видеться с вами.
Хенникер опять подмигнул.
— Разве таких, как мы, запреты остановят? Мы не позволим никому вмешиваться.
— Мне не разрешат приходить в Оуклэнд.
— Я сам обо всем позабочусь, — сказал он.
— Когда мы увидимся снова?
— Завтра у меня гости. Дела… Они останутся на несколько дней. Так что встретимся в следующую среду. Идите прямо к центральному входу. Вас будут ждать и приведут ко мне. А я уж приму вас, как подобает развлекать одного из славного рода Клейверингов!
Я была настолько взволнована, что даже не поблагодарила его.
Позднее мне запретят визиты в Холл, такие посещения не удержишь в секрете. Но еще неделю я буду с нетерпением ожидать новой встречи.
Глава 2. Оуклэнд Холл
Время тянулось очень долго, и мне страшно захотелось узнать как можно подробнее о Бене Хенникере, показавшем за две встречи совершенно иной мир, по сравнению с которым мое существование в Дауэре стало жалким и бесцветным. Его живописная манера повествования о прошлом помогала мне вообразить себя в парусиновой палатке, на солнцепеке, по колено в грязи и даже ощутить на теле укусы москитов. Вместе с ним я переживала горечь поражения и радовалась успехам золотоискателя. Хотя не в желтом металле дело.
Мы с Беном искали опалы, я держала свечу и заглядывала в пропасть, пытаясь разглядеть там прекрасные сверкающие камни, дарующие людям чувство провидения и рассказывающие загадочную историю природы.
Я радовалась, что очутилась у ручья в нужный момент и спасла Хенникера, как мне тогда представлялось, от неминуемой гибели. По этой причине он теперь благоволит ко мне, но со мной все по-другому. Мне искренне казалось, что между нами возникло какое-то необъяснимое чувство, а поэтому ждать следующей встречи было невероятно трудно.
Я продолжала сидеть у ручья, предвкушая его появление.
— Знаю, что мы должны были встретиться в следующую среду. Но, честно говоря, не мог дождаться, — эти слова Бена грезились мне наяву.
Я ждала, как наши взгляды встретятся и мы вместе рассмеемся.
Однако этого не произошло. Я просто сидела у воды и бесполезно ждала, рисуя в воображении образ владельца Оуклэнда и его манеру разговаривать. Перед глазами возникали картины обвала, падали огромные валуны, способные погубить его навсегда.
Случись это, и я бы никогда не узнала Хенникера.
Подумав о смерти, я вспомнила о могилке за садом, где росли цветы. Кто же там похоронен?
Бесполезно сидеть и смотреть на Холл. Бен не придет. У него гости, скорее всего деловые люди, приехавшие покупать опалы. Возможно, они сидят, попивая вино или виски, и наполняют бокалы, как только те пустеют. Тогда мне казалось, что Бен вообще много пьет. Он слишком увлекающаяся натура. Должно быть, они с гостями разговаривают, смеются и обсуждают достоинства купленных или проданных драгоценностей.
Как мне хотелось очутиться там, не дожидаясь следующей среды! До нее так далеко!
Погрузившись в грустные мысли, я брела без всякой цели вдоль ручья и наконец очутилась неподалеку от забытой могилы.
Я уже не сомневалась, что в этом месте кто-то похоронен, и принялась тщательно разгребать холмик, вырывая траву. Для захоронения собаки возвышение слишком длинное. И внезапно я сделала ошеломляющее открытие. Из земли торчала маленькая табличка. Вытащив ее, я увидела покрытую землей надпись, очистила ее и, прочитав имя, похолодела от ужаса.
Джессика, просто Джессика Клейверинг. Так ведь зовут меня.
Стоя на коленях, я разглядывала табличку. На кладбище у церкви было много могил без крестов и памятников, бедняки не могли позволить себе дорогих надгробий. Но для чего зарывать человека так далеко?
Зачем хоронить какую-то Джессику Клейверинг на краю света?
Я перевернула табличку и увидела выгравированный год смерти — 1880, а под ним две буквы: ИЮ. И больше ничего.
Это открытие еще больше озадачило меня. Я родилась 3 июня 1880 года.
Женщина, лежавшая в могиле, не только носила мое имя, но и умерла в то время, когда я появилась на свет.
Я моментально забыла о Бене Хенникере и думала только о том, что обнаружила сейчас. Интересно, что бы это значило?
Я не могла хранить тайну и решила обратиться к Мэдди, остановив ее по дороге в огород.
— Мэдди, — я решила сразу перейти к делу, — кто такая Джессика Клейверинг?
Бывшая няня скривилась.
— Далеко искать не приходится. Она задает слишком много вопросов и всегда недовольна ответами.
— Ты имеешь в виду Опал-Джессику, — гордо заявила я. — А кто такая просто Джессика?
— О ком вы говорите? — заволновалась Мэдди.
— О той, что похоронена за садом.
— Послушайте, мисс, мне надо работать. Миссис Кобб ждет петрушку.
— Поговорим, пока ты будешь собирать ее.
— Вы что, намерены мне приказывать?
— Ты забываешь, Мэдди, мне уже семнадцать. Хватит относиться ко мне, как к ребенку.
— Когда люди ведут себя, как дети, тогда к ним так и относятся.
— Никакое это не ребячество, если меня интересует, что происходит вокруг. Я нашла табличку на могиле. На ней написаны имя Джессики Клейверинг и дата смерти.
— Не путайтесь под ногами.
— Я и не мешаю, а ты ведешь себя так, словно тебе есть что скрывать.
Разговаривать с Мэдди было бесполезно.
Вернувшись в комнату, я не переставала думать о таинственной Джессике вплоть до самого ужина.
Трапезы проходили в Дауэре очень скучно. За столом разговаривали, но не оживленно. Обычно сплетничали о местных новостях, обсуждали церковные праздники и людей из деревни. Семья практически ни с кем не общалась по собственной вине. Все приглашения отклонялись.
— Мы не сможем отплатить за гостеприимство, — ныла мама. — Раньше все было по-другому. В Холл приезжало множество гостей.
В такие моменты я наблюдала за отцом, который брал газету и прикрывался ею, будто броней. Но чаще просто уходил под любым предлогом. Однажды я не сдержалась и заявила, что люди приглашают в гости совсем не потому, что ждут того же взамен.
— Ты — социальный игнорамус, — заявила мама, а потом с издевкой добавила. — Ничего другого и быть не может, потому что мы были вынуждены воспитывать тебя в ужасных условиях.
Я всегда сожалела, когда давала матушке повод укорять отца.
В тот день мы сидели за круглым обеденным столом в красивой комнате. Дауэр был сооружен позже, чем Оуклэнд Холл, а в 1696 году к нему еще сделали пристройку. Над крыльцом висела табличка, сообщающая об этом. Дауэр всегда казался мне красивым строением, хотя по сравнению с Холлом был маловат. Выстроенный из кирпича, с черепичной крышей и разноцветными витражами, он имел особое очарование. Столовая казалась очень уютной, а из огромных окон открывался вид на лужайку — гордость бедняги Джармэна.
Мы сидели за шикарным столом из махаго-нового дерева с резными ножками, когда-то украшавшим Оуклэнд Холл.
— Нам удалось кое-что спасти, — постоянно повторяла мама, — но всю мебель из Оуклэнда перетащить невозможно. Пришлось ее оставить.
Она говорила так, будто принесла невосполнимую жертву. Не сомневаюсь, что мистер Хенникер отлично заплатил за все.
Отец сидел во главе стола и почти ничего не говорил. Мать расположилась напротив, не спуская глаз с Мэдди, которая прислуживала во время еды в дополнение к остальным своим обязанностям. Думаю, маму это расстраивало больше, чем бывшую няню. Справа от хозяйки дома находился Ксавьер. Мириам садилась рядом с отцом, а потом я.
Брат что-то говорил о летних ветрах, нанесших урон посевам, и о том, насколько необходим дождь.
Эти разговоры повторялись каждый год, но урожай благополучно собирали, потом украшали собор пшеницей в честь того, что опять свершилось Божье чудо.
— Когда я думаю о земле, которой мы когда-то владели… — вздохнула матушка.
При этом знаке отец прочистил горло и сказал, что по сравнению с прошлым годом дожди идут совсем редко.
— Тогда случилось несчастье, — не унимался он. — Все зерновые в Ярроулэнде оказались под водой.
Батюшка допустил ошибку, упомянув о ферме, принадлежащей Доннигхэмам, что напомнило маме о леди Кларе.
Я наблюдала за реакцией Ксавьера. Но он не выказал своих чувств, боясь показаться невоспитанным. Все же любопытно, почему ему так трудно сделать предложение леди Кларе?
— Никакие несчастья Доннигхэмов не коснутся, — заявила мама, — они сохранили свое состояние.
— Согласен, — кивнул папа, явно сожалея о том, что вообще открыл рот. Мне стало жаль его, и, чтобы поменять тему разговора, я выпалила:
— Кто такая Джессика Клейверинг?
Все мгновенно замолчали. Мэдди застыла у комода с блюдом в руках. Родственники ошарашенно смотрели на меня, а матушка даже слегка покраснела.
— Что ты имеешь в виду, Джессика? — нетерпеливо спросила она, стараясь скрыть замешательство.
— Это шутка? — поинтересовалась Мириам, скривив тонкие губы.
— Мы все знаем, кто ты такая.
— Меня зовут Опал-Джессика, но интересно, почему первое имя никогда не используется?
Матушка вздохнула с облегчением.
— Оно не очень подходящее.
— Тогда почему вы назвали меня так? — добивалась я.
Ксавьер, всегда приходивший родителям на помощь, заявил:
— Мы все недовольны именами, данными при рождении. Но люди к ним привыкают. Мне Джессика очень нравится, это имя подходит тебе, мама права.
Но я не собиралась сдаваться.
— А что за Джессика похоронена у нас за садом?
— За садом? — напряженно выговорила мама. — Что ты хочешь сказать?.. Мэдди, все остывает! Подавай быстрее!
Мэдди торопливо разнесла еду, а я вновь почувствовала себя отвергнутой.
— Надеюсь, миссис Кобб достаточно проварила мясо. В предыдущий раз оно было твердым, — подхватила разговор Мириам.
— Именно это я и сказала миссис Кобб, — с готовностью ответила мама. Но тут вмешалась я.
— Вы должны знать. Человек похоронен рядом с домом, а вы делаете вид, что он вам неизвестен. Я нашла табличку с ее именем.
— А что ты там делала? — потребовала ответа матушка. Я знала ее тактику. В трудных ситуациях она предпочитала атаковать.
— Я часто бываю там.
— Потому что совсем не занята. Лучше бы вытерла пыль. Правда, Мириам?
— Конечно, мама. В доме полно работы.
— Пустая трата времени, — проворчала я. — Пыль все время собирается, будто ее и не вытирали.
Я вечно подчеркивала очевидное, чем раздражала ближних.
Так мама получила возможность прочитать лекцию на тему домашних дел, упомянув о нашей бедности, о том, что мы обязаны все делать сами, что нужно помогать нуждающимся и бережно хранить каждую мелочь. Теперь мы не могли дарить простыни и одеяла, как принято у представителей высших сословий, приходилось довольствоваться мелкими подачками прислуге.
Ксавьер мрачно слушал, так же, как Мириам, а отец молча жевал сыр. И прежде, чем я успела опять спросить о могиле и надписи, мать уже поднялась из-за стола.
После ужина я отправилась в спальню и, поднимаясь по лестнице, услышала разговор родителей в холле.
— Она должна знать, — говорил отец. — Рано или поздно ей придется рассказать обо всем.
— Чушь! — возразила мама.
— Не понимаю, как…
— Если бы не ты, этого бы не случилось.
Я бесстыдно подслушивала, зная, что они говорят о могиле Джессики. Однако родители отправились в гостиную, оставив меня в неведении. Все возвращалось на круги своя: отец проиграл семейное состояние в карты и виноват во всем, что случилось с Клейверингами.
Когда наступила среда, мое любопытство по поводу обнаруженного захоронения сменилось радостным ожиданием визита в Оуклэнд Холл. Днем я отправилась по дороге, чувствуя себя несколько странно в качестве гостя замка, который мог стать для меня родным домом. Я поймала себя на мысли, что опять рассуждаю, как матушка. Господи!
По обе стороны дороги росли огромные гордые дубы, которые раньше так досаждали мне, — из-за них я не могла рассмотреть Холл. Сейчас они казались мне таинственными. Я свернула по дороге, ликуя, что теперь никто из домашних меня не заметит.
При виде замка сердце замерло от восторга, столь величественным он выглядел. Издали особняк не производил такого впечатления, но теперь ничто не мешало разглядеть строение полностью. В этот момент я простила все язвительные насмешки мамы и поняла, как тяжело потерять дом, в котором прожито столько счастливых лет. Он был выстроен в стиле Тюдор и потом много раз реконструировался, особенно в восемнадцатом столетии, но сохранил свое первозданное величие и почти не изменился со времен визита короля Генриха Восьмого.
Только огромные балконы, должно быть, достроили позднее, и они выглядели весьма элегантно. Башни у ворот не перестраивали. На железной решетке до сих пор красовался герб Клейверингов.
Пройдя через ворота, я очутилась во дворе, перед огромной дубовой дверью со старинным звоночком, и потянула за веревочку: раздался громкий звон.
Через секунду дверь отворилась, будто моего появления ждали у входа. Передо мной предстал величественный джентльмен. Скорее всего тот, кого звали Уилмот.
— Вы мисс Клейверинг? — спросил он. — Мистер Хенникер ждет вас.
Я словно выросла на глазах, увидев собственное имя, высеченное рядом с гербом над камином. Теперь я гордилась тем, что принадлежу к древнему роду, который когда-то владел этим замком.
— Следуйте за мной, мисс Клейверинг.
— С удовольствием, — улыбнулась я.
В холле стоял огромный стол, стены украшало старинное оружие, вдали виднелась лестница.
Откуда-то послышался приглушенный шепот. Уилмот поднял глаза, и я поняла, что за нами наблюдают.
Дворецкий, уловив мое замешательство, решил, что должен как-то прокомментировать происходящее.
— Вы должны понять, мисс Клейверинг, мы впервые принимаем члена семьи с тех пор, как…
— Мы были вынуждены продать имение, — откровенно заявила я.
Уилмот слегка поморщился и царственно склонил голову в поклоне. Позднее я поняла, что называть вещи своими именами в моей семье считалось дурным тоном.
Как Бену Хенникеру удается ладить с Уилмотом? Но я не раздумывала над этим долго, так как хотела увидеть как можно больше. Мы миновали коридор и оказались у другой лестницы.
— Мистер Хенникер примет вас в комнате отдыха, мисс Клейверинг, — заявил Уилмот и открыл тяжелую дубовую дверь. — Мисс Клейверинг, — объявил он, мне оставалось только последовать за дворецким.
Бен Хенникер ехал навстречу в инвалидном кресле.
— Ну вот вы и здесь! Добро пожаловать в родной дом!
Дверь сзади закрылась, и я отправилась поприветствовать Бена. Он громко хохотал.
— Как смешно! Вы — и гостья. Мисс Клейверинг — мисс Опал-Джессика Клейверинг.
— Странное совпадение. Меня зовут Опал, и именно эти камни помогли вам купить наш замок.
— И немного золота, — напомнил хозяин. — Позвольте заметить, мне везло. Садитесь. Я покажу вам дом позднее.
— Похоже вы пригласили меня только для того, чтобы продемонстрировать члену семейства Клейверингов семейный особняк.
— Совсем не для этого. Мне приятно с вами пообщаться. Немного позже мы выпьем чаю. Вы поставили в известность домашних, что познакомились со мной?
— Нет.
— Мудрая девочка, — кивнул Хенникер. — Знаете, что бы они сказали? Не смей переступать порог его дома! Лучше, если семья ничего не пронюхает.
— Вот именно.
— Это убережет от ненужных ссор.
— И от запретов, которые приходится нарушать.
— В вас чувствуются бойцовские качества, и мне это нравится. Я — испорченный старик. Будет лучше, если вы это поймете сразу.
Я с удовольствием улыбнулась, готовая насладиться общением с Беном.
— Вы позволите мне приходить сюда, если родители запретят нашу дружбу?
— Несомненно. Вы должны изучить жизнь. Нельзя сидеть взаперти. Необходимо научиться различать добро и зло. Знакомство со мной полезно. Я уже сказал, что считаю себя подлецом, сколотившим состояние и купившим замок, который не должен принадлежать выскочкам. Хотя не важно, я добился всего потом и кровью… Выиграл этот дом и имею на него право. Замок представляет для меня воплощение цели. Он — мой лучший опал. Самый изумрудный.
— О таких вы еще не упоминали.
Его глаза на мгновение заволокло дымкой.
— Я вспомнил о Зеленом Огне. Лучше не будем говорить о нем сейчас… Бывший конюх поднялся в жизни. Вот и все… А кто вы такая — одна из них? Тогда мы находимся по разные стороны баррикад. Не стоит замыкаться в себе. Вы свободный человек, мисс Джесси. Именно поэтому нам так хорошо вместе. Сейчас мы пойдем в тайник. Я не разрешаю никому бывать там с тех пор, как… Наслаждайтесь красотой, в честь которой вас назвали.
— Вы имеете в виду опалы?!
— Именно за этим я и пригласил вас. Следуйте за мной.
Он подкатил кресло к углу комнаты, где стоял костыль, поднялся и открыл дверь в помещение поменьше, стены которого украшали прекрасные деревянные панели, в окна были вделаны решетки. В комоде хранился стальной сейф. Нажав на кнопочки, Хенникер открыл его и вытащил несколько плоских коробок.
— Садитесь к столу, — предложил он. — Сейчас вы увидите прекрасные опалы.
Бен присел у круглого стола, я примостилась рядом. В коробочках на бархате лежали опалы. Я никогда не видела таких красивых камней, горевших голубым и зеленым огнем. Некоторые, больших размеров, отливали пурпурным цветом, а другие казались почти черными, но когда на них попадал солнечный цвет, поблескивали красным и зеленым.
— Вот в честь чего вас назвали. Ну как? Речь отняло? Так я и думал. Плевать на бриллианты и сапфиры. Эти драгоценные камни ни с чем не сравнятся. Согласны?
— Я не видела ни бриллиантов, ни сапфиров, так что не могу быть уверена. Но они самые очаровательные из тех, что попадались мне на глаза.
Хенникер любовно дотронулся до темно-голубого с золотистым отсветом камня.
— Посмотрите на него! Этот опал называют Звездой Востока. Камням тоже дают имена. В Звезде Востока отсвечиваются небо, восход солнца и его свет. Подобные отблески люди видели в день рождения Христа. Неповторимое зрелище. Все камни не похожи друг на друга. Они, как люди, — двух одинаковых нет. Это настоящие чудеса света. Когда находишь вот такую Звезду Востока и думаешь о пережитых страданиях, то начинаешь понимать, что все не зря. Этот опал наделяет своего хозяина прекрасным будущим, потому что Звезда Востока всегда та, что поднимается. Именно она известила о рождении венценосного младенца.
— Значит, лучшее у вас еще впереди, мистер Хенникер?
— Я же просил называть меня Бен.
— Мне всегда говорили, что нельзя называть взрослых людей по имени, и это трудно.
— Плевать на правила, особенно здесь. Будем делать то, что нам приятно. Все друзья называют меня Беном, а вы ведь одна из них.
— Я хочу ею стать… Бен.
— Вот именно. Лучшее впереди, потому что Звезда Востока — моя!
Я дотронулась до камня пальцем.
— Правильно сделали. Посмотрите, как он светится. А вот Гордость Лагеря. Неплохой образец, но несколько хуже, чем Звезда Востока. Я добыл ее в заброшенном завале.
— Вы продаете опалы? — спросила я. Бен на мгновение задумался.
— Иногда попадается камень, с которым невозможно расстаться, потому что вы начинаете любить его. Он принадлежит вам и только вам, и никакие деньги в мире не заставят расстаться с ним.
— Вы показали мне опалы, которые не собираетесь продавать?
— Безусловно. К некоторым я привязан из-за красоты, к остальным — по другим причинам… Посмотрите на этот зеленый. Из-за него я потерял ногу. — Хенникер пригрозил опалу кулаком. — Именно поэтому я сохранил его, хотя камень ко мне безразличен. Я окрестил его прозвищем Зеленая Леди — так когда-то звали мою кошку. Вы заметили, как они грациозны, как всегда гуляют в одиночестве, как горды? Мне киски нравятся. Именно поэтому я назвал свою красавицу Леди. Прозвище ей подходило, кроме того, у нее были зеленые глаза, по цвету похожие на этот опал. Вот я и сохранил камень, чтобы он напоминал мне о трагедии. Зеленая Леди подмигивает мне, как и тогда, когда я вытаскивал ее из пропасти во время обвала.
Я взяла зеленый опал в руки, а потом положила обратно на бархатную подкладку.
— Посмотрите, мисс Джесси, а вот этот имеет фиолетовый оттенок. Я называю его королевским, он подходит для короны.
Хенникер открывал одну коробку за другой, и я разглядывала камни всех цветов. Он же увлеченно, с самозабвением рассказывал мне о них, заражая любовью к опалам.
Одна коробка оказалась пустой. Она была меньше других и явно предназначалась для одного камня. Бен тоскливо смотрел на пустое углубление.
— Что здесь хранилось? — спросила я.
Он повернулся, и я не узнала Хенникера. Глаза сузились, рот сжался. Взгляд убийцы заставил меня содрогнуться.
— Когда-то здесь хранился Зеленый Огонь.
Я ждала его объяснений, но Бен выглядел злым и озабоченным.
— Это был красивый опал?
Он повернулся ко мне и окинул презрительным взглядом.
— Я никогда не видел большей красоты. Он стоил состояние, но я бы не расстался с этим опалом. Он поражал зеленым огнем… И тогда между тобой и камнем возникала магическая связь.
— Что с ним случилось?
— Украли.
— Кто это сделал?
Бен некоторое время молчал, и когда повернулся ко мне, то уже выглядел другим.
— Когда его украли? — допытывалась я.
— Давно.
— Как давно?
— До вашего рождения.
— Вы так и не смогли найти его?
Он покачал головой и закрыл коробку. Убрав свои сокровища в сейф, Бен повернулся ко мне и рассмеялся. Но как-то не по-доброму.
— А теперь выпьем чаю. Я приказал подать в четыре. Вернемся туда, — Хенникер показал на комнату отдыха. — Будете разливать и развлекать меня. Вы ведь Клейверинг.
На серебряном подносе уместились чайник, чашки, тарелки с бутербродами, булочками и сливовым пирогом. Рядом с Уилмотом стояла служанка.
— Мисс Клейверинг сама разольет чай, — сказал Бен.
— Как прикажете, сэр, — величественно ответил Уилмот, и я обрадовалась, когда они со служанкой удалились.
— Ненужная церемонность, — заявил Хенникер. — Признаюсь, я к ней так и не привык. И иногда приказываю: «Баста!» Представьте себе, что я сам когда-то готовил еду. Но сегодня все по-другому, и впервые член семьи Клейверингов осчастливил меня своим приходом.
— Боюсь, что я не слишком важная персона.
— Самая важная для меня. Нельзя недооценивать себя, мисс Джесси. Люди всегда судят о нас так, как мы сами о себе. Однако не стоит и зазнаваться.
Я спросила, какой чай он любит, разлила его по чашкам и подала.
— Расскажите мне о Зеленом Огне.
— А вы когда-нибудь слышали о зеленом огне, мисс Джесси? — чуть погодя спросил он.
— Только сегодня.
— Я не имею в виду опалы. Говорят, что есть момент при заходе солнца, когда на море появляется зеленый огонь. Это явление наблюдают в тропических водах и весьма редко. Считается, что природа дарит невообразимую красоту. Некоторым вообще не удается ее увидеть. Нельзя даже глазом моргнуть. Свет появляется на мгновение и тут же исчезает. Нужно очутиться в определенном месте, в подходящий момент и смотреть в названном направлении. Мне повезло. Я однажды наблюдал это явление, когда возвращался в Англию из Австралии и находился на палубе во время захода солнца, которое, как огненный шар, спускалось в океан. В тропиках все по-другому. Сумерки проходят очень быстро. Тогда не было никаких облаков, а на пылающее солнце смотреть невозможно. Вдруг оно погрузилось в воду, и появился зеленый огонь. Я не мог поверить в свое счастье и тут же спустился в каюту, чтобы посмотреть на самый драгоценный опал из всех, что вез с собой. Я постоянно вытаскивал его, дабы убедиться, что камень не пропал. Он напоминал мне зеленый огонь моря. Вначале его называли Опалом Заходящего Солнца, но когда я увидел это природное явление, то переименовал и камень.
— Вы любили его больше других?
— Подобных ему нет. Это редкость.
— Вы нашли вора?
— У меня были подозрения. Все указывало на одного молодого дьявола. Если бы мне удалось до него добраться…
Бен словно потерял дар речи и вернулся в то время, когда, открыв коробку, впервые обнаружил, что камень пропал.
Мы с Беном искали опалы, я держала свечу и заглядывала в пропасть, пытаясь разглядеть там прекрасные сверкающие камни, дарующие людям чувство провидения и рассказывающие загадочную историю природы.
Я радовалась, что очутилась у ручья в нужный момент и спасла Хенникера, как мне тогда представлялось, от неминуемой гибели. По этой причине он теперь благоволит ко мне, но со мной все по-другому. Мне искренне казалось, что между нами возникло какое-то необъяснимое чувство, а поэтому ждать следующей встречи было невероятно трудно.
Я продолжала сидеть у ручья, предвкушая его появление.
— Знаю, что мы должны были встретиться в следующую среду. Но, честно говоря, не мог дождаться, — эти слова Бена грезились мне наяву.
Я ждала, как наши взгляды встретятся и мы вместе рассмеемся.
Однако этого не произошло. Я просто сидела у воды и бесполезно ждала, рисуя в воображении образ владельца Оуклэнда и его манеру разговаривать. Перед глазами возникали картины обвала, падали огромные валуны, способные погубить его навсегда.
Случись это, и я бы никогда не узнала Хенникера.
Подумав о смерти, я вспомнила о могилке за садом, где росли цветы. Кто же там похоронен?
Бесполезно сидеть и смотреть на Холл. Бен не придет. У него гости, скорее всего деловые люди, приехавшие покупать опалы. Возможно, они сидят, попивая вино или виски, и наполняют бокалы, как только те пустеют. Тогда мне казалось, что Бен вообще много пьет. Он слишком увлекающаяся натура. Должно быть, они с гостями разговаривают, смеются и обсуждают достоинства купленных или проданных драгоценностей.
Как мне хотелось очутиться там, не дожидаясь следующей среды! До нее так далеко!
Погрузившись в грустные мысли, я брела без всякой цели вдоль ручья и наконец очутилась неподалеку от забытой могилы.
Я уже не сомневалась, что в этом месте кто-то похоронен, и принялась тщательно разгребать холмик, вырывая траву. Для захоронения собаки возвышение слишком длинное. И внезапно я сделала ошеломляющее открытие. Из земли торчала маленькая табличка. Вытащив ее, я увидела покрытую землей надпись, очистила ее и, прочитав имя, похолодела от ужаса.
Джессика, просто Джессика Клейверинг. Так ведь зовут меня.
Стоя на коленях, я разглядывала табличку. На кладбище у церкви было много могил без крестов и памятников, бедняки не могли позволить себе дорогих надгробий. Но для чего зарывать человека так далеко?
Зачем хоронить какую-то Джессику Клейверинг на краю света?
Я перевернула табличку и увидела выгравированный год смерти — 1880, а под ним две буквы: ИЮ. И больше ничего.
Это открытие еще больше озадачило меня. Я родилась 3 июня 1880 года.
Женщина, лежавшая в могиле, не только носила мое имя, но и умерла в то время, когда я появилась на свет.
Я моментально забыла о Бене Хенникере и думала только о том, что обнаружила сейчас. Интересно, что бы это значило?
Я не могла хранить тайну и решила обратиться к Мэдди, остановив ее по дороге в огород.
— Мэдди, — я решила сразу перейти к делу, — кто такая Джессика Клейверинг?
Бывшая няня скривилась.
— Далеко искать не приходится. Она задает слишком много вопросов и всегда недовольна ответами.
— Ты имеешь в виду Опал-Джессику, — гордо заявила я. — А кто такая просто Джессика?
— О ком вы говорите? — заволновалась Мэдди.
— О той, что похоронена за садом.
— Послушайте, мисс, мне надо работать. Миссис Кобб ждет петрушку.
— Поговорим, пока ты будешь собирать ее.
— Вы что, намерены мне приказывать?
— Ты забываешь, Мэдди, мне уже семнадцать. Хватит относиться ко мне, как к ребенку.
— Когда люди ведут себя, как дети, тогда к ним так и относятся.
— Никакое это не ребячество, если меня интересует, что происходит вокруг. Я нашла табличку на могиле. На ней написаны имя Джессики Клейверинг и дата смерти.
— Не путайтесь под ногами.
— Я и не мешаю, а ты ведешь себя так, словно тебе есть что скрывать.
Разговаривать с Мэдди было бесполезно.
Вернувшись в комнату, я не переставала думать о таинственной Джессике вплоть до самого ужина.
Трапезы проходили в Дауэре очень скучно. За столом разговаривали, но не оживленно. Обычно сплетничали о местных новостях, обсуждали церковные праздники и людей из деревни. Семья практически ни с кем не общалась по собственной вине. Все приглашения отклонялись.
— Мы не сможем отплатить за гостеприимство, — ныла мама. — Раньше все было по-другому. В Холл приезжало множество гостей.
В такие моменты я наблюдала за отцом, который брал газету и прикрывался ею, будто броней. Но чаще просто уходил под любым предлогом. Однажды я не сдержалась и заявила, что люди приглашают в гости совсем не потому, что ждут того же взамен.
— Ты — социальный игнорамус, — заявила мама, а потом с издевкой добавила. — Ничего другого и быть не может, потому что мы были вынуждены воспитывать тебя в ужасных условиях.
Я всегда сожалела, когда давала матушке повод укорять отца.
В тот день мы сидели за круглым обеденным столом в красивой комнате. Дауэр был сооружен позже, чем Оуклэнд Холл, а в 1696 году к нему еще сделали пристройку. Над крыльцом висела табличка, сообщающая об этом. Дауэр всегда казался мне красивым строением, хотя по сравнению с Холлом был маловат. Выстроенный из кирпича, с черепичной крышей и разноцветными витражами, он имел особое очарование. Столовая казалась очень уютной, а из огромных окон открывался вид на лужайку — гордость бедняги Джармэна.
Мы сидели за шикарным столом из махаго-нового дерева с резными ножками, когда-то украшавшим Оуклэнд Холл.
— Нам удалось кое-что спасти, — постоянно повторяла мама, — но всю мебель из Оуклэнда перетащить невозможно. Пришлось ее оставить.
Она говорила так, будто принесла невосполнимую жертву. Не сомневаюсь, что мистер Хенникер отлично заплатил за все.
Отец сидел во главе стола и почти ничего не говорил. Мать расположилась напротив, не спуская глаз с Мэдди, которая прислуживала во время еды в дополнение к остальным своим обязанностям. Думаю, маму это расстраивало больше, чем бывшую няню. Справа от хозяйки дома находился Ксавьер. Мириам садилась рядом с отцом, а потом я.
Брат что-то говорил о летних ветрах, нанесших урон посевам, и о том, насколько необходим дождь.
Эти разговоры повторялись каждый год, но урожай благополучно собирали, потом украшали собор пшеницей в честь того, что опять свершилось Божье чудо.
— Когда я думаю о земле, которой мы когда-то владели… — вздохнула матушка.
При этом знаке отец прочистил горло и сказал, что по сравнению с прошлым годом дожди идут совсем редко.
— Тогда случилось несчастье, — не унимался он. — Все зерновые в Ярроулэнде оказались под водой.
Батюшка допустил ошибку, упомянув о ферме, принадлежащей Доннигхэмам, что напомнило маме о леди Кларе.
Я наблюдала за реакцией Ксавьера. Но он не выказал своих чувств, боясь показаться невоспитанным. Все же любопытно, почему ему так трудно сделать предложение леди Кларе?
— Никакие несчастья Доннигхэмов не коснутся, — заявила мама, — они сохранили свое состояние.
— Согласен, — кивнул папа, явно сожалея о том, что вообще открыл рот. Мне стало жаль его, и, чтобы поменять тему разговора, я выпалила:
— Кто такая Джессика Клейверинг?
Все мгновенно замолчали. Мэдди застыла у комода с блюдом в руках. Родственники ошарашенно смотрели на меня, а матушка даже слегка покраснела.
— Что ты имеешь в виду, Джессика? — нетерпеливо спросила она, стараясь скрыть замешательство.
— Это шутка? — поинтересовалась Мириам, скривив тонкие губы.
— Мы все знаем, кто ты такая.
— Меня зовут Опал-Джессика, но интересно, почему первое имя никогда не используется?
Матушка вздохнула с облегчением.
— Оно не очень подходящее.
— Тогда почему вы назвали меня так? — добивалась я.
Ксавьер, всегда приходивший родителям на помощь, заявил:
— Мы все недовольны именами, данными при рождении. Но люди к ним привыкают. Мне Джессика очень нравится, это имя подходит тебе, мама права.
Но я не собиралась сдаваться.
— А что за Джессика похоронена у нас за садом?
— За садом? — напряженно выговорила мама. — Что ты хочешь сказать?.. Мэдди, все остывает! Подавай быстрее!
Мэдди торопливо разнесла еду, а я вновь почувствовала себя отвергнутой.
— Надеюсь, миссис Кобб достаточно проварила мясо. В предыдущий раз оно было твердым, — подхватила разговор Мириам.
— Именно это я и сказала миссис Кобб, — с готовностью ответила мама. Но тут вмешалась я.
— Вы должны знать. Человек похоронен рядом с домом, а вы делаете вид, что он вам неизвестен. Я нашла табличку с ее именем.
— А что ты там делала? — потребовала ответа матушка. Я знала ее тактику. В трудных ситуациях она предпочитала атаковать.
— Я часто бываю там.
— Потому что совсем не занята. Лучше бы вытерла пыль. Правда, Мириам?
— Конечно, мама. В доме полно работы.
— Пустая трата времени, — проворчала я. — Пыль все время собирается, будто ее и не вытирали.
Я вечно подчеркивала очевидное, чем раздражала ближних.
Так мама получила возможность прочитать лекцию на тему домашних дел, упомянув о нашей бедности, о том, что мы обязаны все делать сами, что нужно помогать нуждающимся и бережно хранить каждую мелочь. Теперь мы не могли дарить простыни и одеяла, как принято у представителей высших сословий, приходилось довольствоваться мелкими подачками прислуге.
Ксавьер мрачно слушал, так же, как Мириам, а отец молча жевал сыр. И прежде, чем я успела опять спросить о могиле и надписи, мать уже поднялась из-за стола.
После ужина я отправилась в спальню и, поднимаясь по лестнице, услышала разговор родителей в холле.
— Она должна знать, — говорил отец. — Рано или поздно ей придется рассказать обо всем.
— Чушь! — возразила мама.
— Не понимаю, как…
— Если бы не ты, этого бы не случилось.
Я бесстыдно подслушивала, зная, что они говорят о могиле Джессики. Однако родители отправились в гостиную, оставив меня в неведении. Все возвращалось на круги своя: отец проиграл семейное состояние в карты и виноват во всем, что случилось с Клейверингами.
Когда наступила среда, мое любопытство по поводу обнаруженного захоронения сменилось радостным ожиданием визита в Оуклэнд Холл. Днем я отправилась по дороге, чувствуя себя несколько странно в качестве гостя замка, который мог стать для меня родным домом. Я поймала себя на мысли, что опять рассуждаю, как матушка. Господи!
По обе стороны дороги росли огромные гордые дубы, которые раньше так досаждали мне, — из-за них я не могла рассмотреть Холл. Сейчас они казались мне таинственными. Я свернула по дороге, ликуя, что теперь никто из домашних меня не заметит.
При виде замка сердце замерло от восторга, столь величественным он выглядел. Издали особняк не производил такого впечатления, но теперь ничто не мешало разглядеть строение полностью. В этот момент я простила все язвительные насмешки мамы и поняла, как тяжело потерять дом, в котором прожито столько счастливых лет. Он был выстроен в стиле Тюдор и потом много раз реконструировался, особенно в восемнадцатом столетии, но сохранил свое первозданное величие и почти не изменился со времен визита короля Генриха Восьмого.
Только огромные балконы, должно быть, достроили позднее, и они выглядели весьма элегантно. Башни у ворот не перестраивали. На железной решетке до сих пор красовался герб Клейверингов.
Пройдя через ворота, я очутилась во дворе, перед огромной дубовой дверью со старинным звоночком, и потянула за веревочку: раздался громкий звон.
Через секунду дверь отворилась, будто моего появления ждали у входа. Передо мной предстал величественный джентльмен. Скорее всего тот, кого звали Уилмот.
— Вы мисс Клейверинг? — спросил он. — Мистер Хенникер ждет вас.
Я словно выросла на глазах, увидев собственное имя, высеченное рядом с гербом над камином. Теперь я гордилась тем, что принадлежу к древнему роду, который когда-то владел этим замком.
— Следуйте за мной, мисс Клейверинг.
— С удовольствием, — улыбнулась я.
В холле стоял огромный стол, стены украшало старинное оружие, вдали виднелась лестница.
Откуда-то послышался приглушенный шепот. Уилмот поднял глаза, и я поняла, что за нами наблюдают.
Дворецкий, уловив мое замешательство, решил, что должен как-то прокомментировать происходящее.
— Вы должны понять, мисс Клейверинг, мы впервые принимаем члена семьи с тех пор, как…
— Мы были вынуждены продать имение, — откровенно заявила я.
Уилмот слегка поморщился и царственно склонил голову в поклоне. Позднее я поняла, что называть вещи своими именами в моей семье считалось дурным тоном.
Как Бену Хенникеру удается ладить с Уилмотом? Но я не раздумывала над этим долго, так как хотела увидеть как можно больше. Мы миновали коридор и оказались у другой лестницы.
— Мистер Хенникер примет вас в комнате отдыха, мисс Клейверинг, — заявил Уилмот и открыл тяжелую дубовую дверь. — Мисс Клейверинг, — объявил он, мне оставалось только последовать за дворецким.
Бен Хенникер ехал навстречу в инвалидном кресле.
— Ну вот вы и здесь! Добро пожаловать в родной дом!
Дверь сзади закрылась, и я отправилась поприветствовать Бена. Он громко хохотал.
— Как смешно! Вы — и гостья. Мисс Клейверинг — мисс Опал-Джессика Клейверинг.
— Странное совпадение. Меня зовут Опал, и именно эти камни помогли вам купить наш замок.
— И немного золота, — напомнил хозяин. — Позвольте заметить, мне везло. Садитесь. Я покажу вам дом позднее.
— Похоже вы пригласили меня только для того, чтобы продемонстрировать члену семейства Клейверингов семейный особняк.
— Совсем не для этого. Мне приятно с вами пообщаться. Немного позже мы выпьем чаю. Вы поставили в известность домашних, что познакомились со мной?
— Нет.
— Мудрая девочка, — кивнул Хенникер. — Знаете, что бы они сказали? Не смей переступать порог его дома! Лучше, если семья ничего не пронюхает.
— Вот именно.
— Это убережет от ненужных ссор.
— И от запретов, которые приходится нарушать.
— В вас чувствуются бойцовские качества, и мне это нравится. Я — испорченный старик. Будет лучше, если вы это поймете сразу.
Я с удовольствием улыбнулась, готовая насладиться общением с Беном.
— Вы позволите мне приходить сюда, если родители запретят нашу дружбу?
— Несомненно. Вы должны изучить жизнь. Нельзя сидеть взаперти. Необходимо научиться различать добро и зло. Знакомство со мной полезно. Я уже сказал, что считаю себя подлецом, сколотившим состояние и купившим замок, который не должен принадлежать выскочкам. Хотя не важно, я добился всего потом и кровью… Выиграл этот дом и имею на него право. Замок представляет для меня воплощение цели. Он — мой лучший опал. Самый изумрудный.
— О таких вы еще не упоминали.
Его глаза на мгновение заволокло дымкой.
— Я вспомнил о Зеленом Огне. Лучше не будем говорить о нем сейчас… Бывший конюх поднялся в жизни. Вот и все… А кто вы такая — одна из них? Тогда мы находимся по разные стороны баррикад. Не стоит замыкаться в себе. Вы свободный человек, мисс Джесси. Именно поэтому нам так хорошо вместе. Сейчас мы пойдем в тайник. Я не разрешаю никому бывать там с тех пор, как… Наслаждайтесь красотой, в честь которой вас назвали.
— Вы имеете в виду опалы?!
— Именно за этим я и пригласил вас. Следуйте за мной.
Он подкатил кресло к углу комнаты, где стоял костыль, поднялся и открыл дверь в помещение поменьше, стены которого украшали прекрасные деревянные панели, в окна были вделаны решетки. В комоде хранился стальной сейф. Нажав на кнопочки, Хенникер открыл его и вытащил несколько плоских коробок.
— Садитесь к столу, — предложил он. — Сейчас вы увидите прекрасные опалы.
Бен присел у круглого стола, я примостилась рядом. В коробочках на бархате лежали опалы. Я никогда не видела таких красивых камней, горевших голубым и зеленым огнем. Некоторые, больших размеров, отливали пурпурным цветом, а другие казались почти черными, но когда на них попадал солнечный цвет, поблескивали красным и зеленым.
— Вот в честь чего вас назвали. Ну как? Речь отняло? Так я и думал. Плевать на бриллианты и сапфиры. Эти драгоценные камни ни с чем не сравнятся. Согласны?
— Я не видела ни бриллиантов, ни сапфиров, так что не могу быть уверена. Но они самые очаровательные из тех, что попадались мне на глаза.
Хенникер любовно дотронулся до темно-голубого с золотистым отсветом камня.
— Посмотрите на него! Этот опал называют Звездой Востока. Камням тоже дают имена. В Звезде Востока отсвечиваются небо, восход солнца и его свет. Подобные отблески люди видели в день рождения Христа. Неповторимое зрелище. Все камни не похожи друг на друга. Они, как люди, — двух одинаковых нет. Это настоящие чудеса света. Когда находишь вот такую Звезду Востока и думаешь о пережитых страданиях, то начинаешь понимать, что все не зря. Этот опал наделяет своего хозяина прекрасным будущим, потому что Звезда Востока всегда та, что поднимается. Именно она известила о рождении венценосного младенца.
— Значит, лучшее у вас еще впереди, мистер Хенникер?
— Я же просил называть меня Бен.
— Мне всегда говорили, что нельзя называть взрослых людей по имени, и это трудно.
— Плевать на правила, особенно здесь. Будем делать то, что нам приятно. Все друзья называют меня Беном, а вы ведь одна из них.
— Я хочу ею стать… Бен.
— Вот именно. Лучшее впереди, потому что Звезда Востока — моя!
Я дотронулась до камня пальцем.
— Правильно сделали. Посмотрите, как он светится. А вот Гордость Лагеря. Неплохой образец, но несколько хуже, чем Звезда Востока. Я добыл ее в заброшенном завале.
— Вы продаете опалы? — спросила я. Бен на мгновение задумался.
— Иногда попадается камень, с которым невозможно расстаться, потому что вы начинаете любить его. Он принадлежит вам и только вам, и никакие деньги в мире не заставят расстаться с ним.
— Вы показали мне опалы, которые не собираетесь продавать?
— Безусловно. К некоторым я привязан из-за красоты, к остальным — по другим причинам… Посмотрите на этот зеленый. Из-за него я потерял ногу. — Хенникер пригрозил опалу кулаком. — Именно поэтому я сохранил его, хотя камень ко мне безразличен. Я окрестил его прозвищем Зеленая Леди — так когда-то звали мою кошку. Вы заметили, как они грациозны, как всегда гуляют в одиночестве, как горды? Мне киски нравятся. Именно поэтому я назвал свою красавицу Леди. Прозвище ей подходило, кроме того, у нее были зеленые глаза, по цвету похожие на этот опал. Вот я и сохранил камень, чтобы он напоминал мне о трагедии. Зеленая Леди подмигивает мне, как и тогда, когда я вытаскивал ее из пропасти во время обвала.
Я взяла зеленый опал в руки, а потом положила обратно на бархатную подкладку.
— Посмотрите, мисс Джесси, а вот этот имеет фиолетовый оттенок. Я называю его королевским, он подходит для короны.
Хенникер открывал одну коробку за другой, и я разглядывала камни всех цветов. Он же увлеченно, с самозабвением рассказывал мне о них, заражая любовью к опалам.
Одна коробка оказалась пустой. Она была меньше других и явно предназначалась для одного камня. Бен тоскливо смотрел на пустое углубление.
— Что здесь хранилось? — спросила я.
Он повернулся, и я не узнала Хенникера. Глаза сузились, рот сжался. Взгляд убийцы заставил меня содрогнуться.
— Когда-то здесь хранился Зеленый Огонь.
Я ждала его объяснений, но Бен выглядел злым и озабоченным.
— Это был красивый опал?
Он повернулся ко мне и окинул презрительным взглядом.
— Я никогда не видел большей красоты. Он стоил состояние, но я бы не расстался с этим опалом. Он поражал зеленым огнем… И тогда между тобой и камнем возникала магическая связь.
— Что с ним случилось?
— Украли.
— Кто это сделал?
Бен некоторое время молчал, и когда повернулся ко мне, то уже выглядел другим.
— Когда его украли? — допытывалась я.
— Давно.
— Как давно?
— До вашего рождения.
— Вы так и не смогли найти его?
Он покачал головой и закрыл коробку. Убрав свои сокровища в сейф, Бен повернулся ко мне и рассмеялся. Но как-то не по-доброму.
— А теперь выпьем чаю. Я приказал подать в четыре. Вернемся туда, — Хенникер показал на комнату отдыха. — Будете разливать и развлекать меня. Вы ведь Клейверинг.
На серебряном подносе уместились чайник, чашки, тарелки с бутербродами, булочками и сливовым пирогом. Рядом с Уилмотом стояла служанка.
— Мисс Клейверинг сама разольет чай, — сказал Бен.
— Как прикажете, сэр, — величественно ответил Уилмот, и я обрадовалась, когда они со служанкой удалились.
— Ненужная церемонность, — заявил Хенникер. — Признаюсь, я к ней так и не привык. И иногда приказываю: «Баста!» Представьте себе, что я сам когда-то готовил еду. Но сегодня все по-другому, и впервые член семьи Клейверингов осчастливил меня своим приходом.
— Боюсь, что я не слишком важная персона.
— Самая важная для меня. Нельзя недооценивать себя, мисс Джесси. Люди всегда судят о нас так, как мы сами о себе. Однако не стоит и зазнаваться.
Я спросила, какой чай он любит, разлила его по чашкам и подала.
— Расскажите мне о Зеленом Огне.
— А вы когда-нибудь слышали о зеленом огне, мисс Джесси? — чуть погодя спросил он.
— Только сегодня.
— Я не имею в виду опалы. Говорят, что есть момент при заходе солнца, когда на море появляется зеленый огонь. Это явление наблюдают в тропических водах и весьма редко. Считается, что природа дарит невообразимую красоту. Некоторым вообще не удается ее увидеть. Нельзя даже глазом моргнуть. Свет появляется на мгновение и тут же исчезает. Нужно очутиться в определенном месте, в подходящий момент и смотреть в названном направлении. Мне повезло. Я однажды наблюдал это явление, когда возвращался в Англию из Австралии и находился на палубе во время захода солнца, которое, как огненный шар, спускалось в океан. В тропиках все по-другому. Сумерки проходят очень быстро. Тогда не было никаких облаков, а на пылающее солнце смотреть невозможно. Вдруг оно погрузилось в воду, и появился зеленый огонь. Я не мог поверить в свое счастье и тут же спустился в каюту, чтобы посмотреть на самый драгоценный опал из всех, что вез с собой. Я постоянно вытаскивал его, дабы убедиться, что камень не пропал. Он напоминал мне зеленый огонь моря. Вначале его называли Опалом Заходящего Солнца, но когда я увидел это природное явление, то переименовал и камень.
— Вы любили его больше других?
— Подобных ему нет. Это редкость.
— Вы нашли вора?
— У меня были подозрения. Все указывало на одного молодого дьявола. Если бы мне удалось до него добраться…
Бен словно потерял дар речи и вернулся в то время, когда, открыв коробку, впервые обнаружил, что камень пропал.