Нет, пусть лучше они работают с первоисточником чем с ним! Так лучше будет!..
Так решил «чистильщик», потому что был — никудышный «чистильщик»! Потому что, вместо того чтобы убить, решил спасти ценный источник информации хоть имел совсем другой приказ!
Но как можно убить того, кто может вывести на «крота»?! Того, что предупредил немцев о готовящейся акции! Никак нельзя убивать, а нужно тащить на закорках через все границы, оберегая его жизнь пуще своей!
Так разведгруппы волокут через нейтралку взятых ими «языков», себя не жалея, — прикрывая их от погони, подставляясь своими телами под пули и осколки, отдавая последний перевязочный пакет. Иной раз половину своих ребят теряют ради того, чтобы сохранить жизнь врагу!
И дотаскивали!
И он — дотащит! Потому что жизнь предателя во сто крат менее ценна, чем имя «крота», что тихо и незаметно трудится в недрах российских спецслужб, подрываясь под оборонные секреты Родины. Вычислить такого и извлечь из норки на божий свет — большущая удача! И упускать ее он не намерен!
Вот только как его из дома вывести, вот — задачка!
Ей-богу, почесал бы затылок, кабы он был достижим!..
Может, его пледом прикрыть?..
Пожалуй! А лицо паранджой занавесить, чтобы его не признали!..
Во-от!.. Паранджу, может, и нет, а все прочее не помешает.
И пожарный потопал в соседнюю квартиру, откуда доносились приглушенные женские крики.
Вошел, встал на пороге — памятником героям-пожарным. Но дальше отчего-то не пошел — стал рыться в ближайшем шкафу.
Ага — вот.
И это тоже сгодится.
Где-то совсем недалеко, в соседней комнате, высунувшись в окно, орала благим матом женщина, а пожарный, бывший от нее в двух шагах, увлеченно рылся в ее гардеробе.
Извращенец он, что ли?
И еще вот этот симпатичный, с зелененькими кружочками, халатик...
Набрал гору вещей и потащил их с собой.
А женщина знай себе все орала, призывая на помощь...
Притащил, сбросил и, ворочая бесчувственное тело Herr Baumgartman, стал рвать и закатывать на его ногах штанины и натягивать на них эластичные женские колготки. Которые, конечно, рвались, не выдерживая столь варварского обращения, но самый низ все же уцелел. Чего было довольно.
Он натянул колготки до колен и набросил на Herr Baumgartman прямо поверх одежды цветастый халатик. И нацепил на ноги босоножки, так чтобы они болтались на пальцах и оттого не был понятен их размер.
Ах да, еще аксессуары!.. Это — обязательно, гардероб делают детали. Так их учили!
И он нацепил на руку задохнувшейся немецкой «гражданки» какое-то блестящее украшение.
Да, так!..
Присел, вскинул бессознательную потерпевшую на руки, поправив на ее ногах босоножки, и набросил на лицо и туловище какое-то покрывало. Чтобы, как предписывает инструкция, прикрыть ее от огня и падающих сверху головешек! И еще от любопытных глаз!
Ну что?
Очень даже ничего!.. Не самые изящные, но все равно женские, потому что в колготках и не застегнутых болтающихся на пальцах босоножках, ножки, стыдливо распахнутые полы халата, бессильно свисающая вниз рука в браслете, жаль, без маникюра на пальцах, но его делать некогда — вполне убедительный и где-то даже сентиментальный образ! Впору картину писать — спасаемая из огня дама на руках героя-пожарного!..
Тяжеленькая, правда, дамочка — килограммов сто!.. О-ох! А нести ее надо легко и красиво — как даму! Чтоб тебя — разожрался на немецких харчах!..
Стал спускаться по ступенькам. Очень вовремя, по тому что навстречу бежали такие же, облаченные в такие же огнезащитные костюмы «коллеги».
— Угу?..
— Бу-бу-бу!..
Кивок назад.
Мол, все в порядке, эту я спасу, но там, наверху, есть еще нуждающиеся в помощи жильцы.
Пожарные, неуклюже двигаясь в своих бесформенных костюмах, потрусили вверх.
Он — вниз.
Третий этаж.
Второй.
Первый!..
Толкнул ногой разбитую дверь, вывалился на улицу весь в дыму и копоти со своей бессознательной жертвой. И тут же навстречу ему кинулись какие-то в «гражданке» люди.
Вот они, голубчики, — спохватились! Ждут, когда бравые пожарные спасут для них и вручат им вверенный их заботам «объект».
А это — не «объект», это женщина. Колготки видите? И халат! И босоножки! Особенно обратите внимание на руку с изящным браслетом! Ну что — удовлетворены? Тогда расступитесь!
— Вы в какой квартире были? — закричали охранники.
— Бу-бу! — ответил пожарный.
— Там есть еще живые?
— Угу-м!.. — ответил пожарный, мотая головой.
И, бесцеремонно растолкав обступивших его ротозеев, побежал к карете «Скорой помощи».
Останавливать его, конечно, никто не стал. Женщина их не интересовала, а вступать в конфликт с пожарным — себе дороже выйдет, он после, если жертва, не дай бог, преставится, на тех, кто ему мешал ее спасать, всех собак свесит!
Пожарный подбежал к машине «Скорой помощи», но почему-то не к ближайшей, а к той, что стояла за ней.
Подбежал и стал впихивать свою ношу в дверцу, не желая отдавать ее медбратьям. Видно, и сам пожарный был плох!
Засунул жертву пожара внутрь и забрался сам. За ним полезли было медбратья, но он стал их отталкивать, что-то отчаянно крича и указывая на подъезд.
Мол, вы там нужнее, чем здесь, а мне тоже надо ехать, я тоже еле жив!
Один медбрат все-таки вскарабкался внутрь.
— Fahren, fahren!! — глухо прокричал пожарный.
Чего стоим — давай поехали! И тут же ничком рухнул на спасенную им жертву, лишившись чувств.
Машина оказалась битком забита потерявшими сознание пациентами и потому сразу же с включенной мигалкой помчалась в больницу.
Подальше от пожарища.
Медбрат стал было возиться с пожарным, пытаясь извлечь его из костюма, но как это сделать, не знал.
Он встал на колени и начал ощупывать ткань, разыскивая застежки. В этот момент пожарный пришел в себя, вздрогнул и как-то так неловко повернулся, потому что задел медбрата рукой, отчего тот охнул и сполз на пол.
Но водитель ничего этого не видел, потому что всматривался в мрак ночи, разрываемый светом фар, и топил педаль акселератора в пол!
Вот и ладно, что не смотрел.
И ничего не видел!..
Когда выскочили на шоссе, пожарный вдруг крикнул:
— Stop!
Stop!!!
Испуганный водитель обернулся, увидел навал тел в салоне и дал по тормозам. Пожарный полез зачем-то в кабину. И опять неловко, потому что водитель ткнулся лицом в баранку.
Спустя минуту водитель и медбрат лежали бочок к бочку на обочине дороги, пребывая в состоянии нирваны после укола обезболивающим, найденным здесь же, в машине, в фельдшерской сумке.
Найдут их не скоро, лишь когда они очнутся. Но и тогда ничего вразумительного они сказать не смогут.
Лишь расскажут удивительную историю о сошедшем с ума пожарном, который набросился на них и зачем-то угнал машину. И более ничего! Потому что лица пожарного и спасенной им жертвы они не видели.
Ну ладно, отдыхайте, ребята...
Пожарный сбросил свой серебристый и теперь уже бесполезный костюм, забрался на водительское место, врубил мигалку и тронулся с места.
На первом же повороте он свернул и, не выключая мигалку, понесся по шоссе, выжимая из мотора все имевшиеся в нем лошадиные силы. Каждый новый километр удалял его от места происшествия, где еще бегали, суетясь, пожарные, полицейские и юркие ребята в штатском.
Скоро он снова свернул, выехав на автобан.
Через пару сотен километров — а это, почитай, четверть всей их Германии? — он бросит машину, загнав ее в какое-нибудь неприметное место, чтобы сразу ее не отыскали, пересядет в микроавтобус, которых он арендовал сразу штук восемь, расставив на стоянках в разных частях страны, и...
И тогда сам черт его не найдет!
Поздно, ребятушки, нужно было там, на месте, ушами не хлопать! Там, на месте, взять его было пара пустяков, а здесь попробуй найди!
Карета «Скорой помощи» катила по автобану, распугивая машины воем сирены и синими всполохами мигалки. За рулем сидел усредненного вида немец, в салоне, на носилках, лежал в отключке больной, которого спешно требовалось доставить в... Россию...
Так все было задумано.
И как задумано — так и исполнено.
И осталось всего перескочить пару границ. Всего-то!
Но... гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Про их, немецкие, которые на каждом шагу, овраги!..
Глава 43
Глава 44
Глава 45
Глава 46
Так решил «чистильщик», потому что был — никудышный «чистильщик»! Потому что, вместо того чтобы убить, решил спасти ценный источник информации хоть имел совсем другой приказ!
Но как можно убить того, кто может вывести на «крота»?! Того, что предупредил немцев о готовящейся акции! Никак нельзя убивать, а нужно тащить на закорках через все границы, оберегая его жизнь пуще своей!
Так разведгруппы волокут через нейтралку взятых ими «языков», себя не жалея, — прикрывая их от погони, подставляясь своими телами под пули и осколки, отдавая последний перевязочный пакет. Иной раз половину своих ребят теряют ради того, чтобы сохранить жизнь врагу!
И дотаскивали!
И он — дотащит! Потому что жизнь предателя во сто крат менее ценна, чем имя «крота», что тихо и незаметно трудится в недрах российских спецслужб, подрываясь под оборонные секреты Родины. Вычислить такого и извлечь из норки на божий свет — большущая удача! И упускать ее он не намерен!
Вот только как его из дома вывести, вот — задачка!
Ей-богу, почесал бы затылок, кабы он был достижим!..
Может, его пледом прикрыть?..
Пожалуй! А лицо паранджой занавесить, чтобы его не признали!..
Во-от!.. Паранджу, может, и нет, а все прочее не помешает.
И пожарный потопал в соседнюю квартиру, откуда доносились приглушенные женские крики.
Вошел, встал на пороге — памятником героям-пожарным. Но дальше отчего-то не пошел — стал рыться в ближайшем шкафу.
Ага — вот.
И это тоже сгодится.
Где-то совсем недалеко, в соседней комнате, высунувшись в окно, орала благим матом женщина, а пожарный, бывший от нее в двух шагах, увлеченно рылся в ее гардеробе.
Извращенец он, что ли?
И еще вот этот симпатичный, с зелененькими кружочками, халатик...
Набрал гору вещей и потащил их с собой.
А женщина знай себе все орала, призывая на помощь...
Притащил, сбросил и, ворочая бесчувственное тело Herr Baumgartman, стал рвать и закатывать на его ногах штанины и натягивать на них эластичные женские колготки. Которые, конечно, рвались, не выдерживая столь варварского обращения, но самый низ все же уцелел. Чего было довольно.
Он натянул колготки до колен и набросил на Herr Baumgartman прямо поверх одежды цветастый халатик. И нацепил на ноги босоножки, так чтобы они болтались на пальцах и оттого не был понятен их размер.
Ах да, еще аксессуары!.. Это — обязательно, гардероб делают детали. Так их учили!
И он нацепил на руку задохнувшейся немецкой «гражданки» какое-то блестящее украшение.
Да, так!..
Присел, вскинул бессознательную потерпевшую на руки, поправив на ее ногах босоножки, и набросил на лицо и туловище какое-то покрывало. Чтобы, как предписывает инструкция, прикрыть ее от огня и падающих сверху головешек! И еще от любопытных глаз!
Ну что?
Очень даже ничего!.. Не самые изящные, но все равно женские, потому что в колготках и не застегнутых болтающихся на пальцах босоножках, ножки, стыдливо распахнутые полы халата, бессильно свисающая вниз рука в браслете, жаль, без маникюра на пальцах, но его делать некогда — вполне убедительный и где-то даже сентиментальный образ! Впору картину писать — спасаемая из огня дама на руках героя-пожарного!..
Тяжеленькая, правда, дамочка — килограммов сто!.. О-ох! А нести ее надо легко и красиво — как даму! Чтоб тебя — разожрался на немецких харчах!..
Стал спускаться по ступенькам. Очень вовремя, по тому что навстречу бежали такие же, облаченные в такие же огнезащитные костюмы «коллеги».
— Угу?..
— Бу-бу-бу!..
Кивок назад.
Мол, все в порядке, эту я спасу, но там, наверху, есть еще нуждающиеся в помощи жильцы.
Пожарные, неуклюже двигаясь в своих бесформенных костюмах, потрусили вверх.
Он — вниз.
Третий этаж.
Второй.
Первый!..
Толкнул ногой разбитую дверь, вывалился на улицу весь в дыму и копоти со своей бессознательной жертвой. И тут же навстречу ему кинулись какие-то в «гражданке» люди.
Вот они, голубчики, — спохватились! Ждут, когда бравые пожарные спасут для них и вручат им вверенный их заботам «объект».
А это — не «объект», это женщина. Колготки видите? И халат! И босоножки! Особенно обратите внимание на руку с изящным браслетом! Ну что — удовлетворены? Тогда расступитесь!
— Вы в какой квартире были? — закричали охранники.
— Бу-бу! — ответил пожарный.
— Там есть еще живые?
— Угу-м!.. — ответил пожарный, мотая головой.
И, бесцеремонно растолкав обступивших его ротозеев, побежал к карете «Скорой помощи».
Останавливать его, конечно, никто не стал. Женщина их не интересовала, а вступать в конфликт с пожарным — себе дороже выйдет, он после, если жертва, не дай бог, преставится, на тех, кто ему мешал ее спасать, всех собак свесит!
Пожарный подбежал к машине «Скорой помощи», но почему-то не к ближайшей, а к той, что стояла за ней.
Подбежал и стал впихивать свою ношу в дверцу, не желая отдавать ее медбратьям. Видно, и сам пожарный был плох!
Засунул жертву пожара внутрь и забрался сам. За ним полезли было медбратья, но он стал их отталкивать, что-то отчаянно крича и указывая на подъезд.
Мол, вы там нужнее, чем здесь, а мне тоже надо ехать, я тоже еле жив!
Один медбрат все-таки вскарабкался внутрь.
— Fahren, fahren!! — глухо прокричал пожарный.
Чего стоим — давай поехали! И тут же ничком рухнул на спасенную им жертву, лишившись чувств.
Машина оказалась битком забита потерявшими сознание пациентами и потому сразу же с включенной мигалкой помчалась в больницу.
Подальше от пожарища.
Медбрат стал было возиться с пожарным, пытаясь извлечь его из костюма, но как это сделать, не знал.
Он встал на колени и начал ощупывать ткань, разыскивая застежки. В этот момент пожарный пришел в себя, вздрогнул и как-то так неловко повернулся, потому что задел медбрата рукой, отчего тот охнул и сполз на пол.
Но водитель ничего этого не видел, потому что всматривался в мрак ночи, разрываемый светом фар, и топил педаль акселератора в пол!
Вот и ладно, что не смотрел.
И ничего не видел!..
Когда выскочили на шоссе, пожарный вдруг крикнул:
— Stop!
Stop!!!
Испуганный водитель обернулся, увидел навал тел в салоне и дал по тормозам. Пожарный полез зачем-то в кабину. И опять неловко, потому что водитель ткнулся лицом в баранку.
Спустя минуту водитель и медбрат лежали бочок к бочку на обочине дороги, пребывая в состоянии нирваны после укола обезболивающим, найденным здесь же, в машине, в фельдшерской сумке.
Найдут их не скоро, лишь когда они очнутся. Но и тогда ничего вразумительного они сказать не смогут.
Лишь расскажут удивительную историю о сошедшем с ума пожарном, который набросился на них и зачем-то угнал машину. И более ничего! Потому что лица пожарного и спасенной им жертвы они не видели.
Ну ладно, отдыхайте, ребята...
Пожарный сбросил свой серебристый и теперь уже бесполезный костюм, забрался на водительское место, врубил мигалку и тронулся с места.
На первом же повороте он свернул и, не выключая мигалку, понесся по шоссе, выжимая из мотора все имевшиеся в нем лошадиные силы. Каждый новый километр удалял его от места происшествия, где еще бегали, суетясь, пожарные, полицейские и юркие ребята в штатском.
Скоро он снова свернул, выехав на автобан.
Через пару сотен километров — а это, почитай, четверть всей их Германии? — он бросит машину, загнав ее в какое-нибудь неприметное место, чтобы сразу ее не отыскали, пересядет в микроавтобус, которых он арендовал сразу штук восемь, расставив на стоянках в разных частях страны, и...
И тогда сам черт его не найдет!
Поздно, ребятушки, нужно было там, на месте, ушами не хлопать! Там, на месте, взять его было пара пустяков, а здесь попробуй найди!
Карета «Скорой помощи» катила по автобану, распугивая машины воем сирены и синими всполохами мигалки. За рулем сидел усредненного вида немец, в салоне, на носилках, лежал в отключке больной, которого спешно требовалось доставить в... Россию...
Так все было задумано.
И как задумано — так и исполнено.
И осталось всего перескочить пару границ. Всего-то!
Но... гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Про их, немецкие, которые на каждом шагу, овраги!..
Глава 43
— Как нет?!
— Нет!.. Мы обшарили всю квартиру, весь подъезд и на всякий случай чердак и прилегающие территории. «Объект» нигде не обнаружен.
Доклад был безрадостный.
Пожар потушен, но «объекта» в квартире не оказалось! Хотя подъезд и окна находились под постоянным наблюдением.
— В больницах смотрели?
— В приемные покои больниц он не поступал.
Вот так номер!..
— Необходимо допросить бывшего при нем телохранителя!
— Это затруднительно — он находится в госпитале.
Угорел в дыму!..
Ах как все неудачно получилось! Ну кто мог подумать, что в дело вмешается стихия, — что случится пожар!
Хотя — нужно было знать! Нужно было предвидеть!..
— Что еще?
— Мы сообщили в полицейское управление приметы пропавшего «друга», отправили его фотографию и попросили, чтобы нам сообщали о всех проходящих по линии полиции и служб спасения трупах. Мужских трупах не старше пятидесяти лет и ростом выше метра семидесяти...
Это — разумно.
Но смысла не имеет.
Потому что «друга» искать не надо — он сам найдется Где-нибудь в тихом месте, припорошенный землей.
Искать надо не «друга», а «гостя»!
Вот только как?.. Дать ориентировку полицейским? Но что в ней указывать, когда ни его приметы, ни его рост неизвестны. Вообще ничего неизвестно...
А почему, собственно?!
— Вот что — дайте мне фотографию электрика, того, что ремонтировал фонарь.
Фотографию нашли — нетрудно было! В Германии с учетом все в порядке — все подшивается, все раскладывается по папочкам и хранится вечно!
Вот он, «гость»!
Может быть, конечно, это не он, может быть, кто-то из его помощников, но все равно он гость, притом — непрошенный. Если найти его, то нетрудно будет найти и его сообщников!
— Немедленно разошлите эту фотографию по всем полицейским управлениям и на пограничные пропускные пункты — немецкие и сопредельных государств. Дайте пометку, что это особо опасный преступник, сообщите, что он, к примеру, маньяк, убивающий малолетних девочек, — чтоб повнимательней смотрели. И отправьте наших людей в аэропорты, имеющие сообщение с Россией. Пусть проверяют всех пассажиров!
Только ничего этого не требовалось!
Просто никто об этом еще не знал!..
— У вас что-то еще?
— Да. Пропала карета «Скорой помощи». Вместе с бригадой. Машина была послана на пожар, после чего исчезла, перестав выходить на связь. А это уже было интересно.
— Сообщите номер машины всем дорожным службам!
И пусть останавливают и проверяют все кареты «Скорой помощи» на тот случай, если он сменил номера, А как быть с «другом»?
А очень просто!..
— Пригласите ко мне кого-нибудь из техотдела.
Пригласили.
— Мне необходимо установить местонахождение «объекта». Это возможно?
— С уверенностью сказать нельзя, но можно попробовать найти его по исходящему радиосигналу. Если, конечно, он теперь не в воде. В воде микрофоны работать не будут.
— Сколько вам на это потребуется времени?
А нисколько! Потому что «объект» круглосуточно находится на связи, чтобы иметь возможность отслеживать все его разговоры. Для чего в его квартире были установлены микрофоны прослушки. И пара — вшиты в его одежду.
Проверили прослушку.
Тишина!
— Я хочу прослушать последние записи.
Сопение...
Храп...
Какие-то сонные бормотания...
Далекий вой сирен...
Возбужденные голоса, говорящие по-немецки:
— «Пожар, пожар! Надо бежать! Надо спасать жизнь!»
Это, кажется, телохранитель.
— «Черт с тобой. Иди...» — дальше непонятное слово по-русски — «нахрен». — «Только сперва пушку оставь! Тебя они не тронут, а мне без нее капут!»
И дальше:
— «Где патроны?»
— «Nein, nein!..»
Какая-то возня, топот, удары.
И вновь голоса. На этот раз говорящие по-русски.
— Позовите переводчика!
Позвали. Включили запись.
— «Ну что — очухался?..»
— Ну что — пришел в себя? — перевел переводчик.
— «Ну и падла же ты...»
— Это — русское ругательство, принятое в уголовной среде.
— «Вставай!.. Сам-то, своими ножками, идти сможешь или нет?»
— Он приказывает ему подняться. Испрашивает, может ли он идти сам.
— Куда?
— Этого он не сказал.
— «Ну так пойдешь или нет?..»
— Еще раз уточняет, может ли он идти.
— «Сам иди!..»
— Ну, что же вы молчите?
— Там мат. Русский мат.
— Ну так переводите! Может, там сокрыта какая-нибудь информация.
Переводчик — из бывших советских — пожал плечами. И перевел. Дословно.
— Он сообщил, что имел извращенные сексуальные контакты с его Mutter, с ним самим, со всей своей бывшей Родиной и с Германией тоже.
Потом уточнил, правильно ли его поняли.
— Ему ответили, что его поняли.
Все.
А при чем здесь Германия?..
Дальше какой-то удар и тишина.
Спустя какое-то время возня, шаги.
Какие-то невнятные голоса:
— Бу-бу-бу...
Крики:
— Fahren!
Гул едущего автомобиля.
Крик:
— Stop!
Вновь тишина.
Гул запущенного двигателя и вой сирены.
И довольно долго еще шум двигателя и вой сирены.
Постепенно затихающий и прерывающийся...
Наконец — полная тишина.
— Что это может значить?
— Скорее всего, микрофон вышел из зоны уверенного приема.
Как так вышел? Выехал?..
Однако это меняет все дело!
— Мы можем вновь услышать сигнал, если микрофон окажется в зоне приема?
— По всей видимости — да. До последнего момента он работал исправно.
Интересно, интересно...
— Тогда немедленно посадите своих людей в машины и прикажите разъехаться им во всех направлениях, беспрерывно сканируя эфир.
Дайте мне сюда карту!
Быстро развернули на столе карту.
— Двигайтесь по этому, этому, этому и этому автобанам! Гоните машины на предельной скорости. Сообщите в полицию, чтобы их не останавливали. И запросите у военных и полиции вертолеты, чтобы сканировать местность сверху!
Да — вертолеты! Самое главное — вертолеты!..
Если он все еще не избавился от «друга» или от его трупа, то они имеют шанс найти их! Ну или хотя бы «друга»!
— И вот что еще — сообразите, как можно перенастроить на нужную волну полицейские передатчики!
Если перенастроить полицейские передатчики, то тогда всю страну, весь ее эфир, накроет невидимая глазу сеть, с помощью которой легко будет выудить тот самый, единственный, так нужный им микрофон.
— Вам все ясно?
Все было ясно. Предельно...
В охоте это называется облава. Когда своры собак, егеря, всадники, мужики с вилами и красными флажками загоняют одного-единственного волка, выгоняя его из темной чащи на изготовленные к стрельбе ружья. Все — на одного!..
Но на этот раз чащи не было — была Германия, а вместо матерого волка — «чистильщик».
Но все равно:
— Ату его — ату!..
— Нет!.. Мы обшарили всю квартиру, весь подъезд и на всякий случай чердак и прилегающие территории. «Объект» нигде не обнаружен.
Доклад был безрадостный.
Пожар потушен, но «объекта» в квартире не оказалось! Хотя подъезд и окна находились под постоянным наблюдением.
— В больницах смотрели?
— В приемные покои больниц он не поступал.
Вот так номер!..
— Необходимо допросить бывшего при нем телохранителя!
— Это затруднительно — он находится в госпитале.
Угорел в дыму!..
Ах как все неудачно получилось! Ну кто мог подумать, что в дело вмешается стихия, — что случится пожар!
Хотя — нужно было знать! Нужно было предвидеть!..
— Что еще?
— Мы сообщили в полицейское управление приметы пропавшего «друга», отправили его фотографию и попросили, чтобы нам сообщали о всех проходящих по линии полиции и служб спасения трупах. Мужских трупах не старше пятидесяти лет и ростом выше метра семидесяти...
Это — разумно.
Но смысла не имеет.
Потому что «друга» искать не надо — он сам найдется Где-нибудь в тихом месте, припорошенный землей.
Искать надо не «друга», а «гостя»!
Вот только как?.. Дать ориентировку полицейским? Но что в ней указывать, когда ни его приметы, ни его рост неизвестны. Вообще ничего неизвестно...
А почему, собственно?!
— Вот что — дайте мне фотографию электрика, того, что ремонтировал фонарь.
Фотографию нашли — нетрудно было! В Германии с учетом все в порядке — все подшивается, все раскладывается по папочкам и хранится вечно!
Вот он, «гость»!
Может быть, конечно, это не он, может быть, кто-то из его помощников, но все равно он гость, притом — непрошенный. Если найти его, то нетрудно будет найти и его сообщников!
— Немедленно разошлите эту фотографию по всем полицейским управлениям и на пограничные пропускные пункты — немецкие и сопредельных государств. Дайте пометку, что это особо опасный преступник, сообщите, что он, к примеру, маньяк, убивающий малолетних девочек, — чтоб повнимательней смотрели. И отправьте наших людей в аэропорты, имеющие сообщение с Россией. Пусть проверяют всех пассажиров!
Только ничего этого не требовалось!
Просто никто об этом еще не знал!..
— У вас что-то еще?
— Да. Пропала карета «Скорой помощи». Вместе с бригадой. Машина была послана на пожар, после чего исчезла, перестав выходить на связь. А это уже было интересно.
— Сообщите номер машины всем дорожным службам!
И пусть останавливают и проверяют все кареты «Скорой помощи» на тот случай, если он сменил номера, А как быть с «другом»?
А очень просто!..
— Пригласите ко мне кого-нибудь из техотдела.
Пригласили.
— Мне необходимо установить местонахождение «объекта». Это возможно?
— С уверенностью сказать нельзя, но можно попробовать найти его по исходящему радиосигналу. Если, конечно, он теперь не в воде. В воде микрофоны работать не будут.
— Сколько вам на это потребуется времени?
А нисколько! Потому что «объект» круглосуточно находится на связи, чтобы иметь возможность отслеживать все его разговоры. Для чего в его квартире были установлены микрофоны прослушки. И пара — вшиты в его одежду.
Проверили прослушку.
Тишина!
— Я хочу прослушать последние записи.
Сопение...
Храп...
Какие-то сонные бормотания...
Далекий вой сирен...
Возбужденные голоса, говорящие по-немецки:
— «Пожар, пожар! Надо бежать! Надо спасать жизнь!»
Это, кажется, телохранитель.
— «Черт с тобой. Иди...» — дальше непонятное слово по-русски — «нахрен». — «Только сперва пушку оставь! Тебя они не тронут, а мне без нее капут!»
И дальше:
— «Где патроны?»
— «Nein, nein!..»
Какая-то возня, топот, удары.
И вновь голоса. На этот раз говорящие по-русски.
— Позовите переводчика!
Позвали. Включили запись.
— «Ну что — очухался?..»
— Ну что — пришел в себя? — перевел переводчик.
— «Ну и падла же ты...»
— Это — русское ругательство, принятое в уголовной среде.
— «Вставай!.. Сам-то, своими ножками, идти сможешь или нет?»
— Он приказывает ему подняться. Испрашивает, может ли он идти сам.
— Куда?
— Этого он не сказал.
— «Ну так пойдешь или нет?..»
— Еще раз уточняет, может ли он идти.
— «Сам иди!..»
— Ну, что же вы молчите?
— Там мат. Русский мат.
— Ну так переводите! Может, там сокрыта какая-нибудь информация.
Переводчик — из бывших советских — пожал плечами. И перевел. Дословно.
— Он сообщил, что имел извращенные сексуальные контакты с его Mutter, с ним самим, со всей своей бывшей Родиной и с Германией тоже.
Потом уточнил, правильно ли его поняли.
— Ему ответили, что его поняли.
Все.
А при чем здесь Германия?..
Дальше какой-то удар и тишина.
Спустя какое-то время возня, шаги.
Какие-то невнятные голоса:
— Бу-бу-бу...
Крики:
— Fahren!
Гул едущего автомобиля.
Крик:
— Stop!
Вновь тишина.
Гул запущенного двигателя и вой сирены.
И довольно долго еще шум двигателя и вой сирены.
Постепенно затихающий и прерывающийся...
Наконец — полная тишина.
— Что это может значить?
— Скорее всего, микрофон вышел из зоны уверенного приема.
Как так вышел? Выехал?..
Однако это меняет все дело!
— Мы можем вновь услышать сигнал, если микрофон окажется в зоне приема?
— По всей видимости — да. До последнего момента он работал исправно.
Интересно, интересно...
— Тогда немедленно посадите своих людей в машины и прикажите разъехаться им во всех направлениях, беспрерывно сканируя эфир.
Дайте мне сюда карту!
Быстро развернули на столе карту.
— Двигайтесь по этому, этому, этому и этому автобанам! Гоните машины на предельной скорости. Сообщите в полицию, чтобы их не останавливали. И запросите у военных и полиции вертолеты, чтобы сканировать местность сверху!
Да — вертолеты! Самое главное — вертолеты!..
Если он все еще не избавился от «друга» или от его трупа, то они имеют шанс найти их! Ну или хотя бы «друга»!
— И вот что еще — сообразите, как можно перенастроить на нужную волну полицейские передатчики!
Если перенастроить полицейские передатчики, то тогда всю страну, весь ее эфир, накроет невидимая глазу сеть, с помощью которой легко будет выудить тот самый, единственный, так нужный им микрофон.
— Вам все ясно?
Все было ясно. Предельно...
В охоте это называется облава. Когда своры собак, егеря, всадники, мужики с вилами и красными флажками загоняют одного-единственного волка, выгоняя его из темной чащи на изготовленные к стрельбе ружья. Все — на одного!..
Но на этот раз чащи не было — была Германия, а вместо матерого волка — «чистильщик».
Но все равно:
— Ату его — ату!..
Глава 44
По автобану номер четыре неспешно катил микроавтобус, взятый на прокат несколько дней назад в одном небольшом немецком городке. Взявший его гражданин назвался Марксом. И назвал свое имя — Карл. И расписался как — Карл Маркс. Чем никого не удивил, потому что молодое немецкое поколение никаких таких Марксов не знает, раз тот не играет на ударных в группе «Рамштайн»...
Милая девица сообщила, что водитель сможет оставить машину в любом из удобных ему пунктов, откуда ее перегонят назад, механик передал ключи, сообщив, что бак заправлен под самую горловину, и Карл Маркс покатил себе по Германии.
И теперь — катил.
Не торопясь.
Не превышая скоростной режим.
Не нарушая правил движения.
По средней полосе.
Чтобы не привлекать к себе внимания полиции.
Именно так и должен ехать отрывающийся от погони беглец — тихо и незаметно, не бросаясь никому в глаза. Как в пословице: тише едешь — дальше будешь. От преследователей!
На соседнем сиденье, пристегнутый ремнями безопасности, сидел пассажир. Единственный. Но очень ценный. Сидел вяло, не делая попыток вырваться, потому что был пьян до такой степени, что еле мог ворочать языком!
В кармане пассажира находился аусвайс, удостоверяющий, что он Gugo Fricsh, проживающий в городе Мюнхене. Возможно, он был не очень-то похож на фото в паспорте, но в таком виде всякий был бы сам на себя не похож!
Водитель изредка косился на пьяного в дым пассажира и, когда тот приходил в себя и начинал возиться, заворачивал на стоянку, где наливал ему стаканчик.
А то и сразу два. А если тот не пил, тыкал его кулаком под ребра, что хорошо способствует усвоению алкоголя. После чего они ехали дальше...
Пассажир спал, бормотал что-то, иногда, вдруг очнувшись, пытался что-то кричать и петь. Чаще всего по-немецки. Хуже, когда по-русски:
— Широ-о-ка страна-а-а моя-аро-одн-ая-яа!.. — начинал он орать могучим басом.
— Заткнись! — прикрикивал на него водитель. И если тот не слушался, пихал его кулаком.
Пассажир удивленно глядел в сторону, откуда только что что-то прилетело и, с трудом ворочая осоловелыми глазками, вопрошал:
— Ты кто?.. Мы куда едем?
— Домой, — примирительно отвечал водитель.
— А-а... Тогда — езжай. Плачу четвертак! — говорил довольный пассажир.
И тут же начинал что-то невнятно бормотать, клонился и бессильно ронял голову на грудь. Вдруг просыпался и снова спрашивал:
— Мы куда едем?
— Домой... Спи.
— Адрес я тебе назвал?
— Назвал.
— Тогда — гони, шеф! Не обижу!..
В общем, развезло мужика! А ведь когда в армии диверсантом служил — пил как лошадь, ведрами! Эк его жизнь на чужбине сморила!
Ладно, пусть дрыхнет, так спокойней. Ну не вязать же его и не заклеивать ему рот скотчем? Лучше — так... С пьяных — с них везде спрос меньше.
Сзади завыла сирена. Легковушки ссыпались с третьей полосы, освобождая дорогу полицейской машине.
Уж не за ними ли?
Водитель внимательно наблюдал за полицейскими в левое зеркало.
И тут что-то произошло!
Что-то, чего никак нельзя было ожидать!..
До того безвольно болтающий головой, пускающий на грудь слюни, прихрапывающий во сне пассажир вдруг быстро открыл глаза и, метнувшись, потянулся к рулю. Натянувшиеся ремни безопасности отбросили его назад, но он все равно дотянулся, ухватил баранку, рванув ее в сторону. В сторону едущей справа большегрузной фуры.
Микроавтобус вильнул, устремляясь в борт грузовика!
Вот ведь сволочь!.. Да он же не пьян, он лишь играл пьяного, болтая всяческий вздор и горланя песни! Он ждал момента, который представился, — услышал сирену полицейской машины, увидел синие блики, метнувшиеся по стеклу, и решил впечатать микроавтобус в грузовик, чтобы привлечь к нему внимание полицейских. А если это не удастся и водитель даст по тормозам, то тогда идущая сзади машина непременно врежется им взад!
Так рассчитывал он!
Но все же Herr Baumgartman выпил немало, даже по масштабам полковника Городца — чуть не полтора литра шнапса — шутка ли, — и оттого неверно оценил расстояние. И не оценил реакции водителя, который успел дать по тормозам и в малое мгновение, вильнув, занырнуть в узкую щель меж двумя грузовиками, давая путь идущему сзади «Фольксвагену»! Так опасно вильнул, что краску с бамперов содрал!
Грузовики возмущенно заревели сигналами.
«Фольксваген» тоже!
Полицейские оглянулись, но ничего такого криминального не заметили. Машины неслись по автобану, словно они составляли единый монолит!
— Ты что творишь?! — свирепо рявкнул водитель.
Но пассажир продолжал выворачивать руль, другой рукой шаря по ремню, чтобы отстегнуть его и, отстегнув, освободиться и вцепиться в глотку врагу. Но отстегнуть ремень не мог, так как тот предусмотрительно был заклинен в защелке.
Полковник Городец рвал на себя руль, водитель с большим трудом удерживал машину, не имея возможности даже затормозить, потому что сзади напирал пятнадцатитонный ревущий грузовик.
— Убери руку!..
— Дурак — они все равно тебя возьмут! Лучше сам сдайся! — совершенно трезвым голосом вопил пассажир.
Но водитель с ним больше разговоров не говорил — хватил правой рукой по шее, отчего тот обмяк и осел в кресле.
Микроавтобус выровнялся...
И сдал к обочине.
Все — довольно гуманизма!.. На запястьях пассажира, завернутых за спину, защелкнулись наручники. И был он усажен на собственные руки, так, чтобы завонять их своим мощным торсом. И притянут к спинке сиденья привязными ремнями.
Вот так — теперь никуда не денется!..
Но как он играл!.. Как убедительно изображал пьяного!
Непростительный прокол!
Водителю было тошно — не от того, что он только что чуть не попал в аварию, а потому что расслабился поверил в чужую игру, подставился. Он — профессионал!
Не прост оказался «клиент» и фанатичен, коли жизнь свою на кон поставил! Впредь надо держать с ним ухо востро!..
Э-эх!.. Да кабы в нем было дело — кабы в пассажире!
А, впрочем, и в нем!
Катит по дорогам Германии черный микроавтобус, за рулем которого сидит Карл Маркс. Который хоть и башковит, но все же — дал маху. Да не в марксизме с последующим ленинизмом, а в том, что счел себя хитрее всех, как тот колобок из сказки, что от бабушки ушел, и от дедушки, и от медведя даже. И катится сам собой довольный... прямо в пасть лисе!
Сам — катится!..
Милая девица сообщила, что водитель сможет оставить машину в любом из удобных ему пунктов, откуда ее перегонят назад, механик передал ключи, сообщив, что бак заправлен под самую горловину, и Карл Маркс покатил себе по Германии.
И теперь — катил.
Не торопясь.
Не превышая скоростной режим.
Не нарушая правил движения.
По средней полосе.
Чтобы не привлекать к себе внимания полиции.
Именно так и должен ехать отрывающийся от погони беглец — тихо и незаметно, не бросаясь никому в глаза. Как в пословице: тише едешь — дальше будешь. От преследователей!
На соседнем сиденье, пристегнутый ремнями безопасности, сидел пассажир. Единственный. Но очень ценный. Сидел вяло, не делая попыток вырваться, потому что был пьян до такой степени, что еле мог ворочать языком!
В кармане пассажира находился аусвайс, удостоверяющий, что он Gugo Fricsh, проживающий в городе Мюнхене. Возможно, он был не очень-то похож на фото в паспорте, но в таком виде всякий был бы сам на себя не похож!
Водитель изредка косился на пьяного в дым пассажира и, когда тот приходил в себя и начинал возиться, заворачивал на стоянку, где наливал ему стаканчик.
А то и сразу два. А если тот не пил, тыкал его кулаком под ребра, что хорошо способствует усвоению алкоголя. После чего они ехали дальше...
Пассажир спал, бормотал что-то, иногда, вдруг очнувшись, пытался что-то кричать и петь. Чаще всего по-немецки. Хуже, когда по-русски:
— Широ-о-ка страна-а-а моя-аро-одн-ая-яа!.. — начинал он орать могучим басом.
— Заткнись! — прикрикивал на него водитель. И если тот не слушался, пихал его кулаком.
Пассажир удивленно глядел в сторону, откуда только что что-то прилетело и, с трудом ворочая осоловелыми глазками, вопрошал:
— Ты кто?.. Мы куда едем?
— Домой, — примирительно отвечал водитель.
— А-а... Тогда — езжай. Плачу четвертак! — говорил довольный пассажир.
И тут же начинал что-то невнятно бормотать, клонился и бессильно ронял голову на грудь. Вдруг просыпался и снова спрашивал:
— Мы куда едем?
— Домой... Спи.
— Адрес я тебе назвал?
— Назвал.
— Тогда — гони, шеф! Не обижу!..
В общем, развезло мужика! А ведь когда в армии диверсантом служил — пил как лошадь, ведрами! Эк его жизнь на чужбине сморила!
Ладно, пусть дрыхнет, так спокойней. Ну не вязать же его и не заклеивать ему рот скотчем? Лучше — так... С пьяных — с них везде спрос меньше.
Сзади завыла сирена. Легковушки ссыпались с третьей полосы, освобождая дорогу полицейской машине.
Уж не за ними ли?
Водитель внимательно наблюдал за полицейскими в левое зеркало.
И тут что-то произошло!
Что-то, чего никак нельзя было ожидать!..
До того безвольно болтающий головой, пускающий на грудь слюни, прихрапывающий во сне пассажир вдруг быстро открыл глаза и, метнувшись, потянулся к рулю. Натянувшиеся ремни безопасности отбросили его назад, но он все равно дотянулся, ухватил баранку, рванув ее в сторону. В сторону едущей справа большегрузной фуры.
Микроавтобус вильнул, устремляясь в борт грузовика!
Вот ведь сволочь!.. Да он же не пьян, он лишь играл пьяного, болтая всяческий вздор и горланя песни! Он ждал момента, который представился, — услышал сирену полицейской машины, увидел синие блики, метнувшиеся по стеклу, и решил впечатать микроавтобус в грузовик, чтобы привлечь к нему внимание полицейских. А если это не удастся и водитель даст по тормозам, то тогда идущая сзади машина непременно врежется им взад!
Так рассчитывал он!
Но все же Herr Baumgartman выпил немало, даже по масштабам полковника Городца — чуть не полтора литра шнапса — шутка ли, — и оттого неверно оценил расстояние. И не оценил реакции водителя, который успел дать по тормозам и в малое мгновение, вильнув, занырнуть в узкую щель меж двумя грузовиками, давая путь идущему сзади «Фольксвагену»! Так опасно вильнул, что краску с бамперов содрал!
Грузовики возмущенно заревели сигналами.
«Фольксваген» тоже!
Полицейские оглянулись, но ничего такого криминального не заметили. Машины неслись по автобану, словно они составляли единый монолит!
— Ты что творишь?! — свирепо рявкнул водитель.
Но пассажир продолжал выворачивать руль, другой рукой шаря по ремню, чтобы отстегнуть его и, отстегнув, освободиться и вцепиться в глотку врагу. Но отстегнуть ремень не мог, так как тот предусмотрительно был заклинен в защелке.
Полковник Городец рвал на себя руль, водитель с большим трудом удерживал машину, не имея возможности даже затормозить, потому что сзади напирал пятнадцатитонный ревущий грузовик.
— Убери руку!..
— Дурак — они все равно тебя возьмут! Лучше сам сдайся! — совершенно трезвым голосом вопил пассажир.
Но водитель с ним больше разговоров не говорил — хватил правой рукой по шее, отчего тот обмяк и осел в кресле.
Микроавтобус выровнялся...
И сдал к обочине.
Все — довольно гуманизма!.. На запястьях пассажира, завернутых за спину, защелкнулись наручники. И был он усажен на собственные руки, так, чтобы завонять их своим мощным торсом. И притянут к спинке сиденья привязными ремнями.
Вот так — теперь никуда не денется!..
Но как он играл!.. Как убедительно изображал пьяного!
Непростительный прокол!
Водителю было тошно — не от того, что он только что чуть не попал в аварию, а потому что расслабился поверил в чужую игру, подставился. Он — профессионал!
Не прост оказался «клиент» и фанатичен, коли жизнь свою на кон поставил! Впредь надо держать с ним ухо востро!..
Э-эх!.. Да кабы в нем было дело — кабы в пассажире!
А, впрочем, и в нем!
Катит по дорогам Германии черный микроавтобус, за рулем которого сидит Карл Маркс. Который хоть и башковит, но все же — дал маху. Да не в марксизме с последующим ленинизмом, а в том, что счел себя хитрее всех, как тот колобок из сказки, что от бабушки ушел, и от дедушки, и от медведя даже. И катится сам собой довольный... прямо в пасть лисе!
Сам — катится!..
Глава 45
Вот летит вертолет. Над страной Германией. Не абы как летит — разрешенным воздушным коридором, вдоль автобанов. Отсюда, с высоты, управлять движением легче, вот и пересадили полицейских на винтокрылые машины.
Рубит вертолет лопастями ночную темноту неба, а кажется, будто неподвижно висит, потому что земли не видно — только цепочки огней, которые текут внизу! сливаясь, расходясь, образуя на заправках и стоянках небольшие огненные озерца.
Красиво — черт побери!
Но им не до красот.
Второй час в небе! Пилот сосредоточен, стараясь выдерживать маршрут строго вдоль автобана, вписываясь во все его повороты.
Вот два огненных потока внизу сошлись вместе, переплелись полукружьями развязок, напоминающих сверху гигантские цветки.
— Куда? — спрашивает взглядом пилот.
— Туда! — указывает человек в наушниках, выбирая направление.
И ведь угадал, паршивец!
Встрепенулся!..
— Есть сигнал!
Слабенький, еле слышный, но сигнал!
Где-то там, внизу, в потоке, несется машина, в которой работает вшитый в одежду микрофон. В наушниках ничего не слышно — только какой-то ровный гул. Но это не помехи — это рокот работающего двигателя!
Затих!..
Снова появился!..
— Туда! — показывает человек в наушниках, уточняя направление.
Пилот закладывает вираж, и полицейский вертолет, проскакивая перекресток, несется вдоль автобана над потоком текущих в бесконечность машин.
— Ну что? — взглядом спрашивает пилот, потому что голосом без толку, все равно ничего не услышать.
— Отлично! — вскидывает вверх большой палец человек в наушниках, радостно улыбаясь.
Сигнал проходит ясно, устойчиво.
Машет пальцем вниз — мол, снижайся.
Пилот кивнул, завалил машину к земле...
В наушниках отчетливо ревет движок, и кажется даже, слышен гул проезжающих мимо автомобилей.
— Небо-семь вызывает Землю-два.
— Земля-два на приеме.
— Есть сигнал! Кажется, мы нашли его!..
— Где вы находитесь?
— В сороковом квадрате.
Где это?..
Отлично!
— Сопровождайте сигнал десять минут, мы высылаем на перехват машину.
Какую бы — из тех, что ближе?
— Двадцать пятый?.. Слышишь меня?..
Где вы находитесь?
— В сорок третьем квадрате.
Да, верно, сорок третий ближе всего!
— Немедленно перемещайтесь в сороковой квадрат. Выйдете на связь с Небом-семь, они вас сориентируют по месту.
Как поняли?
— Понял. Выполняю!
Вот и закрутилась погоня — затявкали взявшие след борзые, пошли по запаху, потянулись к чащобе загонщики, крутя трещотки. Скоро некуда будет деваться матерому, скоро лежать ему бездыханному, истекающему кровью на траве.
Пропал матерый, хоть о том еще не знает! Хоть несется стремглав, продираясь сквозь кусты, думая, что оторвался, что ушел, что спасен!..
Рубит ночную темноту невидимыми лопастями вертолет, летит, приседает к земле, будто вынюхивает чего — в точности борзая, разве что в азарте погони не гавкает!..
Ату!.. Ату его!..
Рубит вертолет лопастями ночную темноту неба, а кажется, будто неподвижно висит, потому что земли не видно — только цепочки огней, которые текут внизу! сливаясь, расходясь, образуя на заправках и стоянках небольшие огненные озерца.
Красиво — черт побери!
Но им не до красот.
Второй час в небе! Пилот сосредоточен, стараясь выдерживать маршрут строго вдоль автобана, вписываясь во все его повороты.
Вот два огненных потока внизу сошлись вместе, переплелись полукружьями развязок, напоминающих сверху гигантские цветки.
— Куда? — спрашивает взглядом пилот.
— Туда! — указывает человек в наушниках, выбирая направление.
И ведь угадал, паршивец!
Встрепенулся!..
— Есть сигнал!
Слабенький, еле слышный, но сигнал!
Где-то там, внизу, в потоке, несется машина, в которой работает вшитый в одежду микрофон. В наушниках ничего не слышно — только какой-то ровный гул. Но это не помехи — это рокот работающего двигателя!
Затих!..
Снова появился!..
— Туда! — показывает человек в наушниках, уточняя направление.
Пилот закладывает вираж, и полицейский вертолет, проскакивая перекресток, несется вдоль автобана над потоком текущих в бесконечность машин.
— Ну что? — взглядом спрашивает пилот, потому что голосом без толку, все равно ничего не услышать.
— Отлично! — вскидывает вверх большой палец человек в наушниках, радостно улыбаясь.
Сигнал проходит ясно, устойчиво.
Машет пальцем вниз — мол, снижайся.
Пилот кивнул, завалил машину к земле...
В наушниках отчетливо ревет движок, и кажется даже, слышен гул проезжающих мимо автомобилей.
— Небо-семь вызывает Землю-два.
— Земля-два на приеме.
— Есть сигнал! Кажется, мы нашли его!..
— Где вы находитесь?
— В сороковом квадрате.
Где это?..
Отлично!
— Сопровождайте сигнал десять минут, мы высылаем на перехват машину.
Какую бы — из тех, что ближе?
— Двадцать пятый?.. Слышишь меня?..
Где вы находитесь?
— В сорок третьем квадрате.
Да, верно, сорок третий ближе всего!
— Немедленно перемещайтесь в сороковой квадрат. Выйдете на связь с Небом-семь, они вас сориентируют по месту.
Как поняли?
— Понял. Выполняю!
Вот и закрутилась погоня — затявкали взявшие след борзые, пошли по запаху, потянулись к чащобе загонщики, крутя трещотки. Скоро некуда будет деваться матерому, скоро лежать ему бездыханному, истекающему кровью на траве.
Пропал матерый, хоть о том еще не знает! Хоть несется стремглав, продираясь сквозь кусты, думая, что оторвался, что ушел, что спасен!..
Рубит ночную темноту невидимыми лопастями вертолет, летит, приседает к земле, будто вынюхивает чего — в точности борзая, разве что в азарте погони не гавкает!..
Ату!.. Ату его!..
Глава 46
Что это?.. Что за звук, которого раньше не было? Будто стрекот?.. Вертолет?
Да, верно — он! Стрекочет, мелькает во тьме бортовыми огнями, летит почти над самым автобаном. Чего он тут разлетался? Ночью-то?.. Богато, видно, живет Германия, коли ее гаишники пересели на малую авиацию!
Ну да черт с ним — пусть себе летит! Лишь бы не по его душу. Но — не по его — откуда им знать, где он теперь находится?.. А правил он не нарушает...
Несется во тьме не бросающийся в глаза микроавтобус, который ведет невзрачный на вид немец, везущий пьяного в дым приятеля. Будто бы домой.
Да, верно — он! Стрекочет, мелькает во тьме бортовыми огнями, летит почти над самым автобаном. Чего он тут разлетался? Ночью-то?.. Богато, видно, живет Германия, коли ее гаишники пересели на малую авиацию!
Ну да черт с ним — пусть себе летит! Лишь бы не по его душу. Но — не по его — откуда им знать, где он теперь находится?.. А правил он не нарушает...
Несется во тьме не бросающийся в глаза микроавтобус, который ведет невзрачный на вид немец, везущий пьяного в дым приятеля. Будто бы домой.