Ильин Андрей. Мы из Конторы

   А ведь и верно — домой!..
   Все тихо и спокойно — мерно урчит двигатель, сопит перебравший лишнего пассажир. А отчего-то все же тревожно!.. Зудит то место, на котором он сидит. Которое — вещун!..
   Глянуть, что ли?
   Раз фары.
   Два.
   Три.
   Четыре...
   Дальше ничего уже не видно, дальше — темнота.
   А ну как если теперь притормозить?
   Сбросить газ, пойти накатом, постепенно гася скорость.
   Первые фары, мигнув поворотником, пронеслись мимо.
   Вторые...
   Третьи...
   Четвертые...
   Никто не притормозил, не ушел в правый ряд. Нет, на слежку все это не похоже.
   А все ж таки — береженого бог бережет!
   Резко вильнуть, свернуть на стоянку, остановиться, не глуша двигатель, не снимая ноги с педали газа. Оглядеться.
   Ну что, притормозит кто-нибудь?..
   А ведь притормозил!.. Черный джип. Но не здесь, а далеко, метров за четыреста, где его не увидеть! Притормозил, встал, прижавшись к самому шумоотражающему забору, включив аварийку.
   Зачем ему соваться ближе, когда он по радиосигналу идет!
   Скоро другие машины подоспеют — вместе, навалившись, они русского диверсанта в два счета скрутят! А пока высовываться не резон, пока беглец пусть считает себя невидимкой.
   Взревел в наушниках движок!..
   Нет, никто не остановился, не завернул на стоянку, даже не притормозил... Все тихо и спокойно как... на кладбище.
   Можно трогаться...
   Микроавтобус, из которого так никто и не вышел, сорвался с места, влился в поток машин. Поехал...
   Хоть ехать ему оставалось всего ничего!..
   — Двадцать пятому и Двадцать четвертому сопровождать гостя до ближайшего поворота. Высылаем туда полицейские машины!
   Как поняли?
   — Понял!..
   — Двадцатый вызывает Двадцать пятого!..
   Мы на подходах... видим вас!
   А вот и еще подмога подошла — третья машина! Быстро они собрались, съехались в одно место! Ну точно — свора!
   — Что нам делать?
   — Двигайтесь за Двадцать вторым в хвосте колонны, дистанция пятьдесят метров, повторяйте все его маневры!
   — Яволь!..
   Сошлись вместе три без мигалок и опознавательных знаков машины, встали в хвост друг другу. Едут...
   И все равно что-то не то! Ну — не то!.. Надо уходить... Не сказать почему, не понять, но надо уходить!.. Куда-нибудь в сторону, по второстепенным дорогам. Лучше всего на ближайшем же перекрестке.
   Сколько до него?.. Сорок километров! Но тут уж ничего не попишешь, с автобана, коль на него попал, так легко не съедешь, это тебе не российские шляхи, где через каждые сто метров какая-нибудь грунтовка!
   Ничего — как-нибудь... Сорок километров — это не так уж далеко!
   Несется микроавтобус!
   Водитель напряженно смотрит... Да не вдаль, а в зеркала заднего вида, потому что опасность, коли она есть, выглянет из-за спины.
   Чует он, хоть ничего не видит!..
   А ну-ка — резко затормозить, пусть даже с риском принять в зад машину, сдать к обочине, встать, включив аварийные огни. Уж больно место хорошее — дорога ровная, без поворотов — километра четыре прямой обзор, да и машин по ночному времени немного. А главке, джип... Вон тот!.. Приметный, потому что с гирляндой огней на крыше!
   Ну-ка глянем!
   Хм... Фары, те и еще другие... И третьи тоже! Что были не близко, но были впереди приметного джипа. Были да вдруг — сплыли! Джип вот он — мимо проскочил, спасибо ему, что он такой весь яркий и приметный, что позволяет вести отсчет с него. Джип-то проскочил, а те три машины где? Ведь перед джипом было девять машин, а стало шесть! Где еще три? Куда они подевались, когда отсюда некуда деваться и нельзя останавливаться без крайней на то нужды?
   Уж не слежка ли это? Тогда очень профессиональная слежка, пропускающая между собой и «объектом» чуть не дюжину машин! А ну как теперь по газам!
   Но не сразу, а дождавшись, когда сзади никого не будет. Совсем никого, на два-три километра! И сразу, движка не щадя, рвануть до сотни, а после до двухсот!..
   Ага, появились голубчики — пара фар! Тех самых!
   И третьи за ними метрах в пятидесяти!
   Ох, не нравятся они ему — активно не нравятся.
   Чем?
   Тем, что идут с одной скоростью. С его скоростью!
   И останавливаются, когда он тормозит!
   И гонят под двести, когда он гонит!
   А если вновь остановиться? Да не просто остановиться, а задом сдать? Что противоречит всем правилам! Что на автобане почти самоубийство, потому что навстречу по правой полосе несутся большегрузы, которые, если боднут, мокрого места не оставят!
   Но все равно поехать, чтобы сблизиться и поглядеть, что они делать будут.
   Что?.. Метнулись к обочине, встали, аварийку включив. Типа — сломались? А чего же тогда стоп-сигнал за сто метров, как положено, не вынесли? А?
   Стоите? Ну-ну...
   А мы стоять не будем, мы задком, задком попятимся, как рак. Нам незазорно!.. Что, не ожидали такого маневра, занервничали, не знаете, что делать?
   А ничего, коли вы просто добропорядочные немцы — стоять себе да ждать, когда мимо вас сумасшедший водила, едущий задом наперед, проскочит! А вам что-то не стоится — попятились, дав задний ход!
   Нет, сообразили, что тем выдают себя со всеми своими потрохами.
   Первая машина рванула с места.
   А вот другие две запоздали!
   Ой — мамочки мои!..
   Заскрежетали, завизжали страшно тормоза, и огромный с тентованным полуприцепом грузовик, который шел по правой полосе да вдруг выскочил на несколько пятящихся задом машин — что за невидаль! — вывернул в сторону, зацепил бортом последнюю легковушку, сбросив ее с обочины, пошел юзом, встав поперек всех полос, вломился в ограждение, что разделяет автобан на две половины, снес его к чертовой матери, выскочив на «встречку»!
   А-яй!
   Что, ребятки, — доигрались?
   Ну да это к счастью! Не к вашему — к моему. Которого, точно, не было бы, кабы несчастье не помогло!
   Теперь — ходу!.. Потому что все ясно — не ясно только, как они на него вышли?
   Черный микроавтобус вдруг развернулся поперек полосы и, пользуясь тем, что движение застопорилось из-за аварии, понесся против потока! Вмиг домчал до пролома в ограждении, выскочил на встречную полосу, шарахнувшись от нескольких легковушек, и, вильнув помчался, как улепетывающий заяц. В сторону, откуда только что приехал!
   И вот этого уже никто предположить не мог, потому что не ожидал, что можно вот так, запросто, развернуться на немецком автобане, который от края до края разделен металлическим ограждением! И потому никому в голову не пришло ставить полицейские засады позади беглеца! Только там, только — впереди!
   Но не один микроавтобус правила презрел, а и еще две машины, которые тоже рванули в пролом, выскочили на встречные полосы. Две, потому что третья отдыхала в кювете, сброшенная с дороги грузовиком!
   А это — уже легче, потому что две — не три!
   Ну давайте — погоняем, коли так!..
   Микроавтобус несся по автобану в обратную сторону, уже ничего не изображая и не соблюдая никаких правил — он обгонял, подрезал, сталкивал машины с полос! Чем больше сзади создастся неразберихи, которая затормозит погоню, — тем лучше! Время тихой езды закончилось, теперь нужно оторваться, нужно как можно быстрее, пока они не сообщили полиции и те не выставили пикеты, добраться до ближайшего поворота, куда свернуть, нырнуть и раствориться на второстепенных дорогах!
   Что творит, что творит!
   Несется микроавтобус, вбиваясь в узкие щели меж автомобилей, подрезая их так, что бамперы трещат, что зеркала — вдребезги! Испуганные легковушки шарахаются от сумасшедшего водилы во все стороны, съезжают с полос, отчего идущие сзади тоже тормозят, идут юзом, встают поперек полос, задерживая идущий позади них поток. Какие-то легковушки сталкиваются, образуя на дороге труднопреодолимые заторы, которые приходится объезжать на малой скорости. Не ему — им объезжать!
   Ну что, как вам такая езда?
   Это вам не «Формула-один», это гонки на выживание. Физическое!
   Руль вправо... Влево... Дать по газам!.. И тут же по тормозам!..
   Бах...
   Посыпалось чье-то зеркало!
   Но это не смертельно, это ерунда, пустяк!
   Кто-то, уходя от столкновения, вильнул вправо, зацепил параллельно идущую машину, и обе они ткнулись в третью.
   Тем и плох автобан, что, коли две машины столкнутся, то в них еще пять впечатаются!
   Но тем и хорош!
   Там позади возникал совершенный хаос и неразбериха. Он словно кегли за собой ронял, перегораживая, загромождая ими дорогу!
   И погоня скоро увязла, потерялась в автомобильных заторах. Им бы сразу ему на хвост сесть, вцепиться в задний бампер, прилипнуть, чтобы идти в его кильватерной, чистой от машин струе, тогда бы они его догнали, ибо имели перед собой чистую дорогу, а он — препятствия в виде впереди идущих машин.
   Но они не сумели — не смогли!
   Вот он, долгожданный поворот!..
   С ходу нырнуть в него, оторваться, вновь свернуть на первом же повороте, и еще раз, и тут же поехать чинно-благородно, чтобы никто не мог опознать в помятом микроавтобусе того дорожного хулигана, что покалечил несколько десятков машин! А вмятины что — они в темноте не так уж заметны! А где-нибудь через пару десятков километров можно будет попробовать сменить этот отслуживший свое микроавтобус на что-нибудь другое.
   Ну что — ушел?
   Ушел!..

Глава 47

   — Он ушел! Мы потеряли его!
   — Ну так ищите!
   — Ищем!..
   Ищут... Все ищут!..
   — Есть сигнал! Я слышу его!
   Нет, не ушел. Да и не мог уйти, потому что хоть и бегает, но на поводке бегает! И полсотни немецких машин зря побил-покалечил! Нет, никуда тебе, милок, не деться!..
   Потому что работает, посылая в эфир сигналы, микрофон.
   — Всем двигаться в квадрат сорок один.
   Девятнадцатому со стороны автобана номер...
   Двадцать девятому от города...
   Двадцать третьему...
   Десятому...
   Не вырваться волку, не скрыться от идущей по его пятам своры, хоть и ловок и хитер он! Не уйти, потому что тащит он на себе погремушку, что гремит, гремит, гремит, привлекая к нему со всех сторон загонщиков. И куда он ни кинется, отовсюду его слышат! И стягивают вкруг него петлю облавы!
   А все равно — ату!..

Глава 48

   Полковник Городец не спал. И не был пьян, потому хмель из него лучше всякого антипохмелина выбил страх. И ярость! Его, заслуженного диверсанта, орденоносца, бравшего на учениях вымпелы министра обороны, повязали, как последнего штафирку!.. И кто — какой-то на вид хлюпик! И как — в одиночку, потому что никаких бойцов подле него он не заметил!
   Взял — повязал — напоил и везет неизвестно куда, как мешок с!
   Да лучше бы он его прикончил!
   Теперь полковник Городец только о том и мечтал, как ему вырваться. Ну или хотя бы угробить их обоих. Хрен с ним — пусть до смерти, — но пусть и его тоже! Пусть — обоих!
   Только теперь это сделать было куда сложнее, потому что его руки были застегнуты за спиной наручниками, а сам он прижат к сиденью привязными ремнями.
   Так он, сволочь, с ним распорядился!
   Вмазать бы ему хорошенько, да жаль, руки связаны. Пнуть бы — да только ноги под приборной доской зажаты! Боднуть?.. Ремень не пускает.
   Можно только материться! Что полковник и делал! С удовольствием!
   — Ах ты мразь такая, эдакая и мама твоя, и папа с дедушкой!.. Чтоб тебе туда и сюда, и опять туда, и все это без вазелина, с песочком и ведром скипидара залить и раскаленным свинцом законопатить, чтоб век помнил! И чтоб ты!..
   Но даже и полковник затих, как стал его похититель задом на автобане сдавать! Подумал только — все, каюк, немцы на такой маневр ни за что не среагируют! И хоть желал до того помереть вместе, а тут весь испариной покрылся.
   На автобане медленней шестидесяти километров ехать запрещено... вперед, а этот — задом пятится!
   Быть беде!..
   И точно, заскрежетало сзади, завизжало, и какая-то легковушка на что-то наскочила. Да только не на них! А на кого тогда?..
   А тот псих, вместо того чтобы полицию дождаться чтобы виниться и бланки заполнять, через пролом в ограждении рванул и, газу дав, стал немцев как доминушки расталкивать, себе дорогу расчищая! Да ловко как!
   И хоть был полковник зол, а поймал себя на том, что рад тому, как соотечественник его немецких шавок во все стороны расшвыривает!
   Молодец — гад! Хоть — все равно гад, и буде только представится такая возможность, он его собственными руками удавит — не поморщится!
   Вырвались — съехали с автобана, нырнули в немецкие заасфальтированные проселки.
   Ну что — куда теперь, парень?
   Лихач-то ты, может, и лихач, да только немецкие порядки плохо знаешь — приметы машины твоей и номер давно в полицию сообщены, теми же самыми водителями, что имеют дурную привычку друг на дружку по мобильным телефонам стучать, в отличие от наших, которые фарами мигают, встречных водил о милицейских засадах предупреждая. И где свернул ты — сообщено. И куда поехал — тоже!
   — Слышь, ты, урод! — подал голос полковник Городец. — Буде лихачить, буде в казаков-разбойников играться! Я верно тебе говорю — от них не смоешься. Это тебе не Россия-матушка! Здесь каждый столб глаза и уши имеет, и всякая живая тварь в полицию стучит! Некуда тебе деваться!
   — Заткнись! — рявкнул «чистильщик».
   Хоть, верно, чувствовал себя не в своей тарелке, потому что ехал не по плану, а наугад, чего страсть как не любил.
   — Давай по-хорошему — давай ты не им, ты мне сдашься, чтоб не так унизительно! А я тебе жизнь гарантирую и кусок хлеба с маргарином! Может, еще и пиво выторгую!
   — Замолкни, я тебе сказал!
   Потому что не до болтовни пассажира ему теперь было, так прицепились к нему сзади фары! Да что ж такое делается — ведь ушел он, смылся, улизнул!.. Откуда ж они вновь взялись? Или это не они, а всего лишь его страхи?
   — Слышь, ну хочешь я тебе выход подскажу, — гундел плененный предатель. — Возьми меня в заложники — мне один хрен — да поторгуйся с ними, может, тебе через то срок скостят. Хотя за побитые машины один хрен с тебя взыщут — это дело святое. Можешь десять человек задушить — это одно, а за порчу личного имущества взыскать — другое. Засудят они тебя — как пить дать!
   Ну, что скажешь?
   Водитель зло глянул на разболтавшегося пленника.
   — Только ты это — не дерись — нечестно так, — обидчиво крикнул полковник. — Связанных не велика доблесть бить. Ты мне руки развяжи, тогда поглядим, кто кому рожу начистит!..
   Фары, те, что сзади, не отставали. А тут еще впереди замельтешили мигалки. Неужто засада?.. Когда ж они успели?
   Точно — засада! Поперек дороги стоят две полицейские машины, возле которых, вытянув вперед руки, стоят полицейские.
   Чтоб их!..
   — Я же тебе говорил! — радостно проорал пленник. — От этих не смоешься.
   Позади мелькали, приближаясь, фары.
   Что ж делать?
   Справа — обрыв. Слева — какой-то забор. Хлипкий, немецкий.
   Он рванул влево, через забор, протаранив его и выскочив на какую-то отходящую дорожку. Понесся по ней, выжимая всю возможную скорость.
   — Эй, ты что! Это частная собственность, — орал полковник. — Они ж тебя теперь со всем твоим дерьмом сожрут не поперхнутся! Ты лучше полицейского убей, который никому не принадлежит!
   Куда... куда теперь?!
   Свернул куда-то в сторону, сшиб столб, вывалился на новую дорогу, припустил по ней.
   Но скоро, подозрительно скоро, его нагнали фары. Не те, другие — полицейской машины.
   Ах ты черт — нет, так не уйти!
   И «чистильщик» потянул из кармана оружие.
   — Ни хрена себе! — ахнул полковник, увидав «маузер». — Ты где такую хреновину раскопал? Она же вся мхом взялась!
   — А вот я сейчас пальну тебе в башку, и ты узнаешь, взялась она мхом или нет, — грозно сказал «чистильщик».
   — Молчу, молчу! — закивал пленник, потому что «маузер» выглядел впечатляюще. Особенно в передней проекции.
   «Чистильщик» опустил стекло, высунул наружу руку и на мгновение высунулся сам. Поймал на мушку дергающийся во все стороны полицейский автомобиль и пальнул, не очень надеясь попасть в цель, больше для острастки.
   Отдача была сумасшедшая — такая, что «маузер», который сам Геринг держал, чуть из руки не вывернуло!
   Машина преследователей вильнула, и оттуда застучали частые выстрелы.
   — Ну и на хрена, на хрена ты их злил! — крикнул, пытаясь пригибаться, полковник. — Они же все трусы, они же теперь из нас с перепугу решето сделают!
   И верно, по обшивке, сочно чавкая, застучали пули.
   Уходя с траектории выстрелов, он стал мотать машину в стороны, рискуя слететь с обочины.
   Нет, пронесло, уроки экстремального вождения без дорог, правил и тормозов пригодились. Сколько машин они на том побили, зато сколько голов благодаря тому уцелело!
   Знак!
   Выскочил на какую-то большую дорогу.
   И тут же к нему пристроился полицейский джип. Догнал, заорал что-то через динамики по-немецки. Что-то угрожающее... Будто его словами остановить можно!
   Дорога была прямая и пустая, что было очень плохо, так как полицейские, имея перевес в лошадиных силах, нагнали его, пытаясь пролезть вперед. Он повилял, загораживая им дорогу, но было понятно, что так от них не отвязаться.
   Микроавтобус вильнул влево, вправо, выровнялся на мгновение, и полицейский джип, воспользовавшись этим, воткнулся в образовавшуюся брешь, притершись к нему правым бортом. Понесся рядом, так, что хорошо видны были одетые в форму полицейские, которые тыкали в окна револьверами.
   Стрелять в них было невозможно, так как нельзя было отпустить руль. Но можно было попытаться сбросить с дороги.
   Резко вывернуть влево, ткнуть их бампером в бок.
   Нет — устояли, выровнялись! Слишком тяжелая машина, чтобы можно было так запросто столкнуть ее в кювет!
   Ну ничего — это их и погубит!
   Он еще раз, повернувшись всем корпусом, крутанул руль, чтобы ударить джип, но полицейский водитель, упреждая его маневр, тоже вывернул руль ему навстречу.
   Машины боднулись, как два барана на мосту. Устояли.
   Ну что, пообвыкся толкаться? Ну тогда — держись!..
   Две машины — микроавтобус и джип — неслись параллельно друг другу. Совсем рядом! Полицейские видели водителя в кабине, как он, пригнувшись к рулю, еще раз, резко поведя плечами, крутанул его влево, намереваясь боднуть их в бок. Но они к этому уже были готовы! Уже знали, что надо делать!
   Водитель-полицейский тоже крутанул руль, но вправо, чтобы таким образом отбить удар, а если удастся, сбросить преступника с шоссе.
   Но только вдруг микроавтобус куда-то делся, и джип, резко мотнувшись вправо и не встретив никакого сопротивления, которое удержало бы его на дороге, на полной скорости покатился вбок, в темноту, свалившись с обочины в какие-то, которые отчаянно затрещали, кусты!
   Что — купились?.. Однако хреново вас учат — прием-то простецкий — сделать вид, что собираешься вывернуть руль, чтобы сбить с дороги соседнюю машину, состроить физиономию пострашнее, плечами дернуть, а руль-то даже и не тронуть! — крутануть руками поверх баранки, пальцы разжав, и тут же дать по тормозам, чтобы путь преследователям освободить. В тартарары! Адью!..
   — Ну ты, Шумахер хренов! — почти восторженно крикнул Городец, который болел не понять за кого! Не за него! Но и не за них!.. — Как ты их туда спровадил?
   — Молча!
   От этих он отделался... Но все равно ни черта было непонятно — откуда они все берутся, откуда сыпятся, как из рога изобилия? Не может это быть погоней — погоня идет по следу, а эти упреждают его маневры, выскакивая наперерез!
   Как?
   Как — черт их всех возьми, — они разгадывают его путь?..
   Он убегает — его догоняют. Всегда!
   Или не догоняют, а поджидают в месте, куда он еще только едет!
   Выходит, что он бегает от них будто по кругу, как цирковая лошадь по арене. Очень быстро, но бессмысленно. Скоро он выдохнется, а в микроавтобусе кончится бензин, и тогда они возьмут его голыми руками!
   И никакой героизм ему не поможет.
   Потому что создается такое впечатление, что погоня держит его на поводке. На очень коротком, хоть и невидимом поводке!..
   Он оторвался от погони еще раз, когда услышал стрекот. И увидел в небе огни.
   Вертолет! Опять — вертолет!
   Выходит, и тот был не случаен! Вертолет-то как его находит? Или его на цель полицейские по рациям выводят? А он — полицейских?..
   По рациям?!
   Ну да!..
   Ах, какой же он был болван!
   По рациям!.. Вот в чем суть! Вот почему он от них убежать не может, вот почему они упреждают каждый его шаг!
   По радиомаяку. Поэтому — каждый раз от них отрываясь, он от них никак уйти не может, болтаясь, как на привязи!
   Но как, когда они могли пришпандорить к его машине маяк?.. Выстрелили из вертолета?
   Нет — чушь. Да и появился он позже!
   Но как тогда?
   А, может, дело не в машине, а в нем самом?..
   Нет, тоже невозможно — он был в огнезащитном костюме, от которого давно избавился...
   А от чего тогда не избавился?
   И «чистильщик» обалдело уставился на полковника Городца. Который под его свирепым взглядом даже как-то весь съежился.
   — Ты что? Ты что удумал, паразит?..
   Ах ты дьявол!.. Вот от чего, вернее, от кого он не избавился. Вот кто неотлучно находится при нем! Все это время!
   Он резко свернул и загнал машину в какие-то кусты.
   Благо, пока преследователи на него не вышли.
   Остановился, выскочил, обежал машину, открыл дверцу, наклонился к пленнику, рванул с него ремни безопасности.
   — Повернись!
   Расстегнул наручники. Крикнул:
   — Раздевайся!
   Пихнул в бок «маузером».
   Ну точно — псих! Или он дурных киношек насмотрелся, где перед расстрелом жертвы обязательно раздевают до исподнего?
   — Ты что — охренел?! Хочешь стрелять — стреляй как есть. Меня после — в морге разденут! Чего мне самому трудиться! — зло сказал полковник.
   — Раздевайся — я сказал!
   Вскинул «маузер», пальнул над самым ухом пленника, так что у того чуть перепонка не лопнула.
   — Убью падлу!
   Ну так бы сразу и сказал!
   Не на шутку перепуганный и злой как черт полковник Городец стал стаскивать с себя одежду.
   — Трусы — тоже!
   — Ты что, совсем съехал? Или извращенец?
   — Скидай я сказал!
   Выставил «маузер», щелкнул курком.
   — Считаю до двух... Раз!..
   Между жизнью и трусами умный человек выбирает трусы.
   Полковник шустро спустил на пятки трусы, оставшись в чем его родила сорок лет назад мама.
   — В машину!
   Прикрываясь горстью, будто на медосмотре, полез в машину. Без одежды он чувствовал себя не так уверенно, как раньше.
   — Руки!
   Протянул вперед руки. На правом запястье защелкнулись наручники. Другое кольцо — на руле.
   — Сиди смирно!
   Голый Городец сидел смирно, удивленно глядя на своего похитителя. Он что — смыться решил, а его здесь оставить? Голого?
   Но тот никуда смываться не собирался — выскочил из машины, задрал вверх голову. Где-то там, в небе, стрекотал вертолет, от которого спасения не было -как от всевидящего ока. Как в сказке про Машу и медведя — высоко сижу — далеко гляжу!
   И что с ним делать?..
   Может, точно — сдаться?..
   Русский диверсант вышел на дорогу и поднял вверх руки. В любой стране мира этот жест читался одинаково — я сдаюсь.
   — Небо-семь вызывает Землю-два.
   Он сдается!..
   — Соблюдайте осторожность — он может быть вооружен!
   Чтобы проверить, вооружен ли он, нужно было спуститься ниже.
   Вертолет просел на пятьдесят метров, врубив мощный, на который смотреть было невозможно, прожектор!
   Да нет, вроде не вооружен — в руках ничего нет!..
   В луче света стоял одинокий, с вскинутыми к небу руками человек.
   Вертолет ревел, зависнув на месте, как гигантская железная стрекоза, собирающаяся сожрать маленького, жалкого червяка.
   Но червяк вдруг изогнулся, выдернул откуда-то из-за спины огромный, каких в природе-то не бывает, пистолет и, замерев, будто статуя, стал палить в прожектор, всаживая в него пулю за пулей. Потому что там, где был прожектор, там и был вертолет!
   Вот и «маузер» пригодился! Потому что никакой иной пистолет заменить его в такой ситуации не мог. Древнее — сто лет в обед, — но чрезвычайно мощное, способное стрелять на километр оружие запросто добивало до стальной птицы.
   Знал бы Герман Геринг, кто будет стрелять из его пистолета и во что! Русский — в немецкого аса из оружия маршала немецкой авиации! Ну — не дурдом?
   Пуля ударила в прожектор, разбив стекло.
   Мгновенно стало темно.
   Только там, в небе, рокотал двигатель и мигали бортовые огни.
   А внизу вспыхивали огненно-красными звездочками выстрелы.
   Бах!
   Бах!..
   Поправка два градуса... Чтобы попасть туда, где расположена кабина.
   И снова...
   Бах!
   Бах!..
   Пули легли в цель, отчего один из приборов, дрогнув, уронил вниз стрелку.
   «Маузер» выплюнул последние патроны. Перезаряжать его было делом хлопотным.
   «Маузер» был отброшен, и в руку удобно лег «кольт», некогда принадлежавший Аль Капоне.
   Б-бах!
   Б-бах!
   Б-бах!.. Ахнули новые выстрелы.
   Одиннадцатимиллиметровые пули устремились ввысь. «Кольт» был, конечно, похуже «маузера», но одна пуля все ж таки угодила в пилотскую кабину. Что-то, подобно кувалде, ударило в обшивку, так что весь вертолет ощутимо тряхнуло!
   Ни черта себе!..
   Пилот дернул ручку, и вертолет, кренясь, будто утлый челн в штормовом море, лег на обратный курс!
   Не привыкли немецкие пилоты, чтобы по ним палили из боевого оружия, дырявя обшивку их в общем-то гражданских, без всякой брони, винтокрылых машин.
   Улетел вертолет!..
   Ну, значит, и им пора. Потому что где-то далеко уже замигали синенькие вспышки сирен...