Ильин Андрей. Ревизор 007

   Потом известный в стране и городе предприниматель Сашок приобретал за доллары прокат.
   — Ты что мне уши трешь? Разве это цена! — возмущался он, потому что обязательно должен был возмущаться. — Я что, не знаю цены на холоднокатанный прокат?
   — Но это же не просто прокат. Это первоклассный прокат!
   — А у меня первоклассные бабки! С хрустящими президентами! И если ты их хочешь получить...
   Первоклассный прокат грузил в вагоны и направлял в соседнюю область, где сдавал в пункт приема металлолома по цене металлолома, на вес.
   — Но они же в масле! — поражался приемщик.
   — Ну что что в масле? Штаны тоже бывают в масле, и никто этому не радуется, — объяснял нанятый бизнесменом Сашкой на вокзале «посредник». — Брак это! Вторсырье. Давай оформляй, а то я рассержусь и к другим пойду.
   — Сколько вы собираетесь сдавать?
   — Вагон собираюсь сдавать...
   Эта сделка тоже прошла очень удачно. К скупившему прокат бизнесмену потянулись подозрительные личности, предлагающие составы с углем и трехлитровые банки с редкоземельными металлами.
   — А на хрена мне эти ваши металлы?
   — Ну как же! Они знаешь сколько стоят...
   — Сколько?
   — Тыщщи долларов грамм. Если на западе продавать... Раскрытие каналов утечки из страны стратегического сырья вменялось в обязанности Конторы. И хотя к этому делу отношения не имело...
   — Кончай тарахтеть! Откуда я знаю, что у тебя в банке! Может, это липа!
   — Да какая липа! Металлы! Те самые, которые редко-редко в земле встречаются... Я точно говорю!
   — Ну да, и ты их нашел, когда погреб на даче копал. И в банку сложил.
   — Да ничего я не копал!
   — Тогда откуда они у тебя?
   — Оттуда! Кум у меня на заводе секретном работает. Где они есть.
   Уже интересней. Хотя больше смахивает на аферу.
   — Ладно! Черт с тобой. Куплю твою банку. Только ты вначале мне заключение экспертизы притащи, что это не туфта. Тогда сразу. Как только...
   В течение недели Сашок «удачно» купил и не менее «удачно» продал еще четыре вагона какой-то ерунды. Потеряв на этом еще несколько десятков тысяч долларов. Взамен приобретя репутацию расчетливого торговца, который знает, где брать дешевый товар и куда с выгодой перепродавать дорогой.
   — Ушлый он как...
   — Они все, которые из Москвы... без мыла... На вырученную «прибыль» Сашок арендовал офис в центре города. Обставил мебелью и референтами. И пригласил полгорода на открытие филиала известной во всем мире фирмы «Питер Шрайдер и сыновья», обещая незабываемые впечатления.
   — Интересно, чем он нас хочет поразить? — хмыкали промеж себя гости, которые видели все. — Как будто мы не делали презентаций. Как будто мы не знаем, как пыль в глаза пускать.
   Но были поражены... На стоящем посреди зала огромном столе была выложена карта мира. Из продуктов. Которые, где произрастали или нагуливали на пастбищах жир, там и лежали.
   К примеру, бифштексы из мяса антилопы гну обозначали Центральную Африку. Рядом с ними, в окружении фиников, возвышался к потолку окорок бегемота. Через черный, потому что из черной икры, Атлантический океан была видна Америка. Изобиловавшая куриными окорочками и бизоньей ветчиной. И даже внизу, где должна была быть Антарктида, что-то такое лежало на парящих кусках сухого льда.
   — Что это?
   — А, ерунда. Русское национальное блюдо — блинчики, фаршированные пингвиньим мясом...
   — Откуда ты все это...
   — Да ладно вам, жрите пока...
   В процессе банкета полномочный представитель фирмы «Питер Шрайдер и сыновья», напившись до потери сознания, орал, что тот Шрайдер с сыновьями может купить весь этот Регион с потрохами, намекал, что он и есть один из этих сыновей, и грозился завалить город дешевыми товарами на три метра от земли. Потом упал мордой в красноикорный Тихий океан и уснул, навалившись щекой на отбивные из акульих плавников, обозначавшие атолловый остров. В общем, праздник удался на славу. Три дня город обсуждал подробности зообанкета и потенциальные возможности хозяина торжества. Чего тот, «разливая» океаны из икры и озера из коньяков, и добивался. Потому что иногда лучший способ спрятаться — это выставиться на всеобщее обозрение. Лицом к лицу врага не увидать...
   Конечно, такая маскировка стоила денег. Но не самых больших. Не таких, о которых судачили в городе. Потому что за теми антилопами и бегемотами никто в Африку не ездил. Потому что те антилопы гну саванные — две штуки, пингвины королевские Антарктические — две штуки, бегемот африканский — две тонны... и прочая, согласно прилагаемому акту списания материальных фондов, фауна были скуплены оптом, по остаточной стоимости в одном из разорившихся провинциальных зоопарков. Где они все равно бы сдохли с голоду. Без всякой пользы. А так...
   Так известный в стране бизнесмен Сашок, еще более, чем в стране, стал известен и популярен в отдельно взятом Регионе, где только и говорили что о поданной к столу жареной ноге бегемота.
   Говорили.
   Но только говорили.
   Не более того...
   Что-то у Сашка не связалось. Где-то он дал маху.
   Став всем приятелем, он не стал никому близким другом. Не был допущен в элиту бизнеса. Элита приходила на демонстративно-роскошные мероприятия, сжевывала хот-доги из крокодильего мяса и, клянясь в вечной дружбе, лобызаясь и оставляя визитки, вежливо отклоняла предложения о сотрудничестве. Принимала — мелкая шушера, которая надеялась срубить у богатого «спонсора» по-легкому бабок.
   Став в доску своим, Москвич продолжал оставаться чужаком.
   Бегемот был съеден зря.
   Как видно, в отечественном бизнесе одной только показной роскоши и родства с каким-то там Шрайдером для завоевания авторитета недостаточно. Это только за океаном, реальным, не из икры, деньги решают все. У нас — нет. У нас деньги лишь приложение к личности. Которая либо право имеет, либо тварь дрожащая...
   Может, так?
   Может, для сближения с сильными этого мира надо сыграть в жесткий бизнес? Который не купля-продажа, но драка за место под солнцем.
   Сыграть в кровь?
   Ну и, значит, сыграть, раз такие условия игры...
   — Мне нужна платина, — заказал «товар» известный в Иране и Регионе бизнесмен Сашка.
   Потому что знал, что торговлю платиной в городе контролирует группировка Красавчика — средней руки урки, подмявшего под себя золотой бизнес.
   — Если небольшую партию...
   — Нет — большую. Очень большую.
   — Большая платина только у Красавчика.
   — Кто он такой?
   — Чужак. Пришел четыре года назад. Попытался положить под себя рынки. Но обломался. Тогда наехал на нацменов, которые держали торговлю золотом. Кое-кого подрезал, кое-кого запугал...
   — И ему так запросто отдали золото?
   — Кого оно в те времена интересовало? Тогда драка за территории шла. Город делили — кому рынок, кому базар... Красавчик тоже было туда сунулся, но ему быстро рога поотшибали. Вот он и подобрал то, что другим без надобности было.
   — Золото без надобности?
   — Конечно. С метра рынка можно было снять навара больше, чем с килограмма «железа». И без всякой возни. А золото привези, увези...
   — А потом?
   — Потом хотели забрать, да Красавчик не дал.
   — Выходит, мне Красавчик нужен.
   — Если разговор о большой партии — он.
   — Сведешь?
   — Можно. Вот только...
   — Что только?
   — Осторожней с ним надо. Непростой он. С двойным дном.
   — Кидал кого-то?
   — И кидал тоже.
   — И меня кинет?
   — Может. Ты у нас человек новый. Без связей. Тебя сам бог велел...
   Красавчик не был красавчик. Был малосимпатичный, мелкоуголовный, с блатными повадками тип.
   — Зачем искал?
   — Нужна партия платины.
   — Много?
   — Все, что ты сможешь достать. Красавчик вспомнил про океаны черной икры. Хрен его знает, может, действительно он способен взять все. Те павлины, поди, на вес не меньше «железа» стоят, а он их несколько штук в пирожки искрошил! Надо задрать цену, раз у того фраера московского «капусты» немерено.
   — Платина товар непростой. В магазинах не продается...
   — Знаю, что не продается. Но знаю, что продается. Если за бабки.
   — За большие бабки.
   — За любые. Лишь бы товар был послезавтра.
   Похоже, фраерок крепко сел на крючок. Похоже, этому фраерку без того «железа» кранты. И, значит, можно его жать, пока «капуста» из карманов не полезет.
   Верно шепнул Затычка — попал Москвич. И потому возьмет товар по любой цене. И даже под «базар» возьмет.
   — Когда я смогу получить товар?
   — Через две недели.
   Фраерок забеспокоился, заерзал на месте.
   — Я же говорю — мне надо послезавтра! Через две недели-поздно.
   — Тогда предоплатой.
   — Что?!
   — Бабки вперед товара.
   — Да ты что! Ты меня за лоха держишь?! Чтобы я деньги из рук выпустил!
   — Тогда не выпускай. Тогда жди...
   — Ладно, банкуй. Твоя взяла!..
   Фраер согласился. Согласился на бабки вперед! Красавчик был поражен. Хотя и был предупрежден. Или он действительно полный лох или под смертью ходит. И тогда ему, конечно, не до торговли. Лишь бы шкуру спасти. А коли он лох или не жилец, то его можно сделать.
   — Конечно, сделать! — убеждал Затычка. — Он же один! Без «крыши». Кто за него встанет?
   Верно — никто. Он пришлый. Чужак. Кому надо за него свой кадык подставлять? А сам он вряд ли буром попрет. Кишка тонка в драку лезть! Испугается. Лбами стучаться это тебе не пингвинов жрать.
   Наверное, можно рискнуть. Можно кинуть...
   — Бабки за товар — теперь.
   — Теперь столько нет.
   — Когда будут?
   — Вечером.
   — Тогда если не вечером, то никогда...
   Вечером фраер принес бабки под товар. Сам принес... Послезавтра получил товар. «Паленый» товар.
   — Но это же... Это же туфта! Больше трети — туфта!.. Больше трети платины была не платиной. Больше трети платины была крашенным свинцом.
   — Я же говорил, что он кинет. Говорил!..
   Телефоны в офисе и в доме российского представителя фирмы «Шрайдер и сыновья» замолчали в один день. Гулявшие на презентациях бизнесмены не спешили протягивать руку помощи. Выжидали.
   Если уступит Сашок Красавчику, даст слабину, то, выходит, он пустышка и лох, и его можно давить всем прочим.
   И надо давить. Потому что для того лохи и живут на этом свете, чтобы дать жить не лохам.
   Ну а если вывернется, вернет то, что потерял, — значит, крепко на ногах стоит. Только как вернет? Красавчик за так просто свое не отдаст. А те деньги уже его...
   Волчья стая, рыча и скаля клыки, обступила угодившего лапой в капкан молодого волка. На помощь не приходит. Ждет. Вырвется, встанет подранок — примут в стаю, залижут раны. Не поднимется — разорвут в клочья. Сожрут. Такие законы... Большого бизнеса...
   — Что он говорит?
   — Говорит, что товар равен деньгам. Потому что товар был быстрый.
   — Его надо найти!..
   Найти Красавчика труда не составляло. Но его обязательно надо было искать!
   — Где он может быть?
   — С такими деньгами — где угодно. Хоть на Таити.
   — Я заплачу тому, кто укажет на него!
   — Он заплатит втрое. У него теперь бабок куры не клюют.
   — Как же мне его достать?
   — Не знаю...
   Обыкновенный бизнесмен, потеряв такие деньги, понес бы заявление в милицию.
   И стал бы изгоем общества.
   Тертый бизнесмен, чтобы уладить дело, обратился бы за помощью к местному «князю». Чтобы тот «развел» конфликтующие стороны, получив за это назначенный им процент.
   И показал бы свою слабость. Потому что свои дела надо уметь решать самому!
   Крутой потерпевший должен был найти обидчика сам. И наказать сам. Доказав тем свою силу.
   — Передайте Красавчику — я поставил его на счетчик! Это была уже война! В которой кто-то должен был победить. Кто-то один победить. И кто-то один проиграть.
   — Я передам...
   Красавчик не стал прятаться. Красавчик появился в городе на следующий день. Без объяснений. Потому что объяснять было нечего. Все и так понятно.
   Он не собирался отдавать деньги.
   Он принял вызов.
   Город замер в ожидании крови...
   Что подтверждала слежка. Все настороженные на хозяев города микрофоны судачили о стычке Красавчика с Москвичом. Кто-то был за одного. Кто-то за другого. Но все, как один, ставили на Красавчика. Потому что он известный мочила, а Москвич дешевый фраер с бабками и без «крыши»...
   Завязка интриги удалась. Зал был полон. Но зрители были разогреты еще недостаточно для того, чтобы начинать действие.
   Бизнесмен Сашок вышел на Затычку. Который, сам того не зная, работал против Красавчика. И который убедил Красавчика кинуть Москвича. По просьбе Москвича. Переданной через цепочку посредников.
   — Скажи Красавчику, что он сделал фраера. Что тот почти уже отступился от бабок. Потому что боится войны...
   — Фраер сдох! Фраер ищет мира! — шептал Затычка на ухо Красавчику. — Я же говорил, он только форс держит, а на самом деле «пустой».
   А может, и правда «пустой»...
   Симпатии «общества» переметнулись на сторону Красавчика. Потому что «общество» не жалует слабых.
   — Он слинял! Он слинял к себе в Москву!.. Москвич действительно слинял в Москву. Но не для того, чтобы избежать драки.
   На Москворецком рынке он вышел на чеченскую «крышу».
   — Кто у вас самый главный?
   — Аллах!
   — А после него, на этом рынке?
   — Как ты смеешь!..
   — Остынь! Если ты не приведешь меня к главному, то потеряешь двести баксов. — Русский вытащил из кармана и сунул в карман чеченца две сотенные бумажки. — А он потеряет гораздо большие деньги. Из-за тебя потеряет. И тогда тебя никакой аллах не спасет! Ну? Как его зовут?
   — Ахмет.
   — Тогда веди меня к нему.
   Ахмет не любил русских. Потому что они завоевали его Родину. Но мирился с ними. Потому что без них его Родина прожить бы не могла.
   — Что ты хочешь?
   — Мне нужны твои люди.
   — Зачем тебе мои люди? Разве у русских нет своих?
   — Есть. Но мне нужны твои. Плачу за каждого три тысячи «зеленых».
   — Э, слушай, мы своими братьями не торгуем. Мы просто помогаем хорошему человеку. Потому что такой закон гор! Сколько тебе нужно моих людей?
   — Четверо. С оружием.
   — Возьми больше! Возьми десять! Мне для гостя ничего не жалко.
   — Нет. Мне нужно четверо. И вот что еще... После дела их лучше отправить куда-нибудь... Куда-нибудь, где ваш народ воюет за свою независимость. Чтобы они забыли обо мне. Навсегда забыли. Тогда я добавлю еще по три тысячи за каждого твоего человека.
   — Желание гостя для нас — закон. Только зачем ехать ко мне домой? Когда у вас дома стреляют не меньше, чем у меня дома...
   Чеченцы «наехали» на Красавчика неожиданно и резко. Без обычных, предваряющих такого уровня разборки угроз.
   Они зашли в небольшой, принадлежащий ему ювелирный магазинчик и положили лицом вниз продавцов и покупателей.
   — Где директор? — спросил один из чеченцев, поводя дулом автомата по лицам.
   — Там, — показали на служебный вход испуганные продавцы.
   Двое чеченцев разбили прикладами автоматов витрины.
   Сгребли золотые украшения в кучу. Сбросили в мешок.
   Двое других прошли в подсобку.
   Директор лежал в своем кабинете на диване и на старшем товароведе, со спущенными до колен штанами.
   — Ты директор?
   — Я... А в чем, собственно...
   — Вставай.
   — Что? Кто вы такие?! Как сюда попали?! — заорал директор, не сразу разобравшись в обстановке.
   Но получил дулом автомата в зубы и замолк, подавившись собственными зубами.
   — Пошли!
   Застегивавшего на ходу штаны директора вывели в магазин. Подтолкнули к стене:
   — Вставай на колени.
   — Зачем?
   — Вставай, тебе говорят! Быстро!
   Ударили автоматом под колени и в шею.
   Директор охнул и, схватившись руками за разбитую шею, упал на колени.
   Один из чеченцев приставил к его затылку автомат.
   — За свободную Ичкерию! — сказал он.
   И нажал на спусковой крючок.
   Грохнул выстрел. Пуля, насквозь пробив череп, стукнула в бетон пола, отлетела в сторону. По стене, пачкая еврообои, брызнуло красно-серым.
   Пронзительно взвизгнули женщины. Но мгновенно осеклись, зажали рты руками, когда в их сторону повернулись чеченцы.
   — Так будет со всеми, кто придет на нашу землю! — грозно сказали они.
   И вышли. Не забыв, несмотря на патриотический порыв, прихватить мешок, наполненный украшениями, деньгами и битым, от витрин, стеклом...
   — Когда?! — заорал Красавчик.
   — Десять минут назад. Забрали весь товар и выручку. И убили директора.
   — Как убили? Он что, сопротивлялся?
   — Нет. Просто убили. Поставили на колени и в затылок... Стрельба в затылок не напоминала ограбление. Стрельба в затылок напоминала предупреждение. Неужели?..
   — Пошли кого-нибудь во второй магазин! С оружием пошли!
   — При чем здесь второй магазин? Они же не специально наш выбирали...
   — А если специально?!
   Во второй магазин согнали около десятка «быков», вооружив их чем придется. Тем, что успели по-быстрому собрать.
   — А если они придут?
   — Стреляйте.
   — Тогда менты придут.
   — Лучше менты, чем чеченцы...
   Чеченцы пришли утром. Их было четверо против десятка. Но они были бойцы, пережившие в своей жизни не один бой. И поэтому они действовали, как в бою.
   Зарядили подствольный гранатомет, опустили дуло до уровня первого этажа и шарахнули в витрины магазина осколочной гранатой. Туда же, во вздрогнувшую дымом, осколками и криками боли и ужаса темноту, швырнули две гранаты «Ф-1». И лишь потом вошли сами.
   Переступая через обломки мебели и дергающиеся в агонии тела, прошли к сейфу, облепили замочную скважину пластиковой взрывчаткой, взорвали дверцу, выгребли деньги и ювелирные украшения.
   Направились к выходу, но со стороны подсобки раздался выстрел. Один из чеченцев схватился за простреленное плечо. Кто-то из «быков», придя в себя, то ли выполняя приказ, а скорее с испугу открыл ответный огонь.
   Чеченцы мгновенно упали, расползлись в стороны и, прикрывая друг друга, открыли беглую стрельбу в том направлении, откуда раздались выстрелы...
   В двухстах метрах от магазина остановился «уазик» вневедомственной охраны, выехавший на сработку сигнализации. Из приоткрывшихся дверей высунули головы милиционеры.
   — Ни хрена себе! Там же полстены вдребезги! И витрины!..
   — А может, это газ рванул?
   Из магазина донеслись короткие автоматные очереди.
   — Какой газ?! Там из автоматов шмаляют! Поехали отсюда!
   — А как же сработка? Мы же должны!.. Нас же уволят!..
   — Ты что, с ума спятил? Я лучше много раз буду безработным, чем один раз покойником. Это же чеченцы!
   — Какие чеченцы?
   — Которые Красавчика мочат. Это же его магазин! Второй.
   В первом они вчера были. Надо нам в их разборки лезть! Скажем, не доехали. Скажем, машина сломалась...
   «Уазик» стал тихо сдавать задним ходом, заворачивая в проулок...
   Чеченцы, переползая за укрытиями, вышли на удобную для броска гранаты позицию и швырнули в проем стены, откуда звучали выстрелы, две «эргэдэшки».
   Два взрыва слились в один.
   Прыгнув в взорвавшийся дымом проем, ударили в темноту длинными очередями. Осмотрелись.
   Два стрелка, сжимая пистолеты, лежали возле стены. Один был изрешечен осколками. Второй — жив. И, кажется, даже не ранен. Скорее всего контужен взрывом гранаты.
   Его выволокли в магазин, а потом из магазина на улицу. Где попытались поставить на колени. Но он упал. Снова, схватив за грудки, вздернули вверх. Но он снова кулем свалился на землю.
   — Оставь его! Надо уходить!
   Один из чеченцев ткнул дуло автомата контуженному противнику в ухо, сказал: «Аллах акбар!» — и выстрелил длинной очередью, глядя, как бьется об асфальт и разваливается на куски чужая голова.
   — Уходим! Быстро уходим!..
   После разгрома второго магазина Красавчик залпом выпил две бутылки водки и рванул на груди рубаху, разбросав во все стороны пуговицы.
   — Я их найду! Я из них кишки выпущу и на столбах развешаю!
   — Где найдешь?
   — Найду!!
   — Где?!
   Искать чеченцев было делом безнадежным. Потому что у чеченцев был идеальный отход. Они отступали в недоступную ни милиции, ни бандитам, ни даже Интерполу Чечню.
   — Это он! Это все он, Москвич!
   — Похоже, что он...
   — А говорили, что он без «крыши»!
   — Говорили... А он оказался с «крышей». С чеченской «крышей»!
   — Урою! Всех урою!..
   — Не уроешь.
   — Что? Что ты сказал?!
   — Сказал, что не уроешь. Не сможешь. У него чеченцы. А у нас остались ты да я.
   — Как так?
   — Так! Пацаны отказались охранять третий магазин. И отказались охранять тебя. Они слиняли.
   — Когда?
   — Сразу после мочиловки. Они не пойдут против чеченцев. Они не хотят подставлять затылки под пули.
   — Предатели, падлы!
   — Надо отрабатывать назад.
   — Идти на поклон к Москвичу?!
   — Идти. Пока нас всех...
   Против чеченцев поредевшим силам Красавчика устоять было невозможно. И договориться с ними было невозможно, потому что договариваться надо было не с ними...
   — Гнида!
   — Гнида не гнида, а перетереть это дело надо. Придется. И на мировую идти придется, а потом, когда все успокоится... Но Москвич на мировую с Красавчиком не пошел.
   — Мне нужны бабки или товар.
   — Он готов обсудить бабки.
   — Ax, даже так? Говорили, Красавчик кремень — жизнь положит за лишнюю копейку. А он готов обсудить... Нет, так дело не пойдет.
   — Передай — мне плевать на «базар» за бабки. Мне не нужен «базар», мне нужны мои бабки. Или голова Красавчика. Лучше — голова!
   — Но если... на определенных условиях...он может согласиться... вернуть долг.
   — Условие одно — возврат втрое.
   — Как втрое?!
   — Как в сберкассе. С набежавшими процентами... На такие условия Красавчик согласиться не мог. И не согласился.
   — Москвича надо мочить. Теперь мочить! Пока он вперед не успел...
   Телефоны снова замолчали.
   «В городе активно муссируется слух, что какой-то Красавчик собирается мочить какого-то Москвича...» — передала слежка снятую с магнитофонов прослушки информацию.
   То, что Москвич и человек, нанявший их для слежки, одно и то же лицо, шпики не знали, так как своего хозяина ни разу в лицо не видели.
   — Представьте мне выборки, касающиеся данного эпизода.
   «Красавчик будет мочить Москвича...»
   «Будет мочить...»
   «Очень скоро будет...» — говорили многочисленные голоса об одном и том же.
   Город ждал крови и жаждал крови.
   Значит, долго ждать не придется. Значит, не сегодня так завтра...
   Вот только где и когда?
   Где ждать выстрел в лицо или нож в бок?
   Или лучше не ждать? Не полагаться на случай. А взять ситуацию под контроль.
   Для чего... облегчить Красавчику его задачу. Подставиться. Благодаря чему узнать место и время. Гарантированно узнать!
   И сыграть на опережение.
   Чужими руками...
   Москвич вылетел в соседний регион. Где, постарев лет на тридцать, потому что, напялив на голову седой парик и налепив бороду и усы, отправился... отдыхать в парк. Расположенный против ряда торговых киосков.
   Два часа он читал газету и дремал, пригревшись на солнышке, пока не увидел то, что хотел увидеть.
   Молодой, здоровый, в кожанке молодец остановился возле одного киоска, другого, третьего... Ничего не покупал, но что-то от продавцов получал.
   Деньги получал. Дань.
   Потому что был «быком». Травоядным. Потому что больше всего на свете любил «зелень».
   Читавший газету старичок вздохнул, встал со скамейки и, опираясь на палку, пошел к последнему киоску, где пути его и молодца пересеклись.
   — Молодой человек, можно вас?
   — Чего?
   — У меня к вам небольшая просьба.
   — Чего?! Ко мне?! Иди, дядя, куда шел, пока не упал.
   — Вот, — сказал дедок и потащил из кармана сотенные долларовые бумажки. — Это аванс. За работу. Если вы согласитесь.
   Молодец воровато оглянулся по сторонам.
   — А чего делать-то?
   — Извиняюсь за выражение — мочить. Если вас, конечно, не затруднит.
   — Чего?!
   — Да-с. Именно так. Я плачу вам эти, так сказать, бабки. Вы делаете работу. Здесь три тысячи долларов. На месте дам еще пять. После дела еще шесть. Надеюсь, вы мне не откажете?
   — А их сколько?
   — Один. Один мужчина. Вот его фотография...
   Пущенная по следу Красавчика слежка доложила, что он зашел в ночной клуб «Оторвемся». Что заказал угловой, справа от входа, столик. И по всем признакам уходить не собирается.
   — Добро.
   Москвич набрал номер на сотовом телефоне.
   — Это я, — сказал дребезжащим, старческим голосом. — Ночной клуб «Оторвемся». От входа справа. Через полчаса.
   Только вы, молодой человек, не опаздывайте, а то он, не ровен час, уйдет...
   — Да ладно ты, дед, не канючь. Все будет тип-топ!..
   Москвич прибыл на место на несколько минут раньше убийцы. Прошел в зал.
   Появление его не прошло незамеченным. Десятки взглядов заметались от входа к угловому столику. По залу зашелестел быстрый шепот:
   — Смотри, Москвич!
   — А там Красавчик! Он обещал его убить!
   — Знаю...
   Сами того не ожидая, заклятые враги столкнулись нос к носу.
   Красавчик занервничал, застучал пальцами по столу. Не ожидал он. Не знал. А то бы...
   — Что он будет делать?
   — Что?..
   Развернуться и уйти Москвич не мог. Это было бы трусостью. Он прошел к свободному столику и, изображая уверенность, сел.
   — Меню.
   Из-за меню он внимательно осматривал зал. Красавчик был не один. Был со своим ближайшим подручным. Присутствие которого сценарием не предусматривалось. Теперь придется и его...