Страница:
— Хватит, — прервал показ Тритон. — Не надо этой муры. Я смогу и так... Лучше скажите — сколько? Сколько мне за него полагается?
— Двенадцать недель.
Двенадцать недель жизни.
Цена была хорошая. Цена Тритона устраивала.
Он подкарулил объект в подъезде, на площадке между третьим и четвертым этажами, для вида копаясь в раскрытом электрощитке. Объект был не один, был с женой, дочерью и телохранителем. Согласно инструкции при изменении обстановки Тритон должен был избежать контакта, отложив акцию на потом. Но он не стал откладывать. Прикрывшись собственной спиной, он медленно вытянул из-под ремня штанов пистолет, повернулся и Мгновенно выстрелил телохранителю в голову. С такого расстояния промахнуться было невозможно.
Телохранитель схватился за глаза и упал навзничь, ударившись затылком о ступени лестницы.
Объект, вместо того чтобы бежать, сделал быстрый шаг в сторону, прикрыв телом жену и дочь. Этот поступок не вполне соответствовал его психологическому портрету. Но не все ли равно... За двенадцать недель жизни.
Тритон выстрелил ему в шею и грудь. Объект, не отрывая глаз от убийцы, стал падать вперед. Он еще успел сказать:
— Не надо их... И умер.
Мать и дочь, сделав несколько шагов назад, уперлись спинами в перила лестницы. Дальше отступать было некуда.
— Не надо, — умоляюще прошептала девочка, прикрываясь руками. — Не на...
Тритон выстрелил в выставленные вперед руки. Пуля, пробив ладони насквозь, ударила девочке в лицо. Мать качнулась в сторону дочери, как будто могла что-то сделать, и упала на дочь, получив две пули в бок.
Исполнитель обошел четыре уже мертвых тела и, приставляя к головам дуло пистолета, произвел по одному контрольному выстрелу. Чтобы наверняка...
Кажется, все.
Или не все...
За ближней дверью почудилось какое-то движение. Может, показалось?
Нет, слышны сдавленные всхлипы, словно кто-то кричит или плачет, зажимая рот рукой. Скорее всего хозяин квартиры услышал выстрелы, подошел к глазку и увидел... По крайней мере, мог увидеть...
Тритон резко развернул пистолет, поднял на уровень глазка и выстрелил несколько раз подряд. Черные дырочки коротким пунктиром перерезали дверь поперек. За ней кто-то вскрикнул, упал...
Затвор, сухо лязгнув, встал в крайнее заднее положение. Обойма была пуста. Тритон бросил пистолет на лежащие на площадке тела. В одном из дворов снял с рук, швырнул в мусорный бак перчатки, в другом избавился от плаща.
Дело было сделано. Сделано чисто...
Потом было еще несколько ликвидации. Тритону уже не рисовали психологических портретов и не демонстрировали видеопоказания рыдающих жертв. Это было лишнее. Ему показывали фотографии объекта, показывали маршруты его движения и говорили цену — два, три или четыре месяца жизни.
Месяцы копились и превращались в годы.
Но Тритон в них не верил. Он знал, что будет жить, лишь пока будет работать. Или пока не совершит ошибку. Поэтому он старался ошибок не совершать.
Однажды он понял, что вырабатывает свой срок. С ним на дело стали посылать двух «шестерок», которые считались напарниками, хотя в работе участия не принимали, максимум — стояли на стреме. Хозяева объясняли, что они необходимы для страховки, но дураку было понятно, что на самом деле они должны стеречь исполнителя. Или мочить исполнителя.
Хотя мочить — вряд ли. Если бы надо было мочить, они это сделали бы давно. Значит, стеречь, чтобы не смылся. Но зачем стеречь теперь, если раньше обходились без этого?..
Зачем — стало ясно через неделю.
На этот раз исполнителю не показывали фотографий и не показывали маршруты объекта, объяснив, что все инструкции он получит на месте. Ему велели быть готовым к пятнадцати часам.
Ровно в пятнадцать выдали одежду и обувь. В пятнадцать двадцать пять вывели во двор, посадили в микроавтобус с окнами, задернутыми шторками. Минут тридцать везли. Затем откинули шторки.
— Вон тот дом. Второй подъезд. Поднимешься на верхний этаж. Увидишь люк на чердак. Замок открыт, надо только откинуть дужку. Поднимешься наверх и пройдешь к дальнему слуховому окну.
— А что после?
— После — узнаешь после.
Инструктор воткнул в воротник пиджака микрофон, протянул наушник.
— Страховать и обеспечивать твою эвакуацию будут Хомяк и Синица.
Тритон внимательней осмотрел двор.
Точно, вон они, Синица копается под поднятым капотом машины, делая вид, что ремонтирует мотор. Хомяк читает возле детской песочницы газету.
Инструктор взглянул на наручные часы.
— С богом!..
Тритон вылез из машины, прошел к указанному подъезду, поднялся на верхний этаж, потом по чердачной лестнице. Замок действительно был открыт. Откинул люк, поднялся на чердак, нашел нужное слуховое окно.
— Посмотри за стропилами слева от окна, — сказал голос в наушнике.
Тритон сунул руку за стропила, нащупал какую-то рванину. Потянул на себя. В старое, драное пальто была завернута винтовка с оптическим прицелом. Не просто винтовка, а хорошо знакомая ему винтовка. Потому что его винтовка, стократно пристрелянная в тире.
Кроме винтовки, в тайнике были перчатки, поллитровая пластиковая бутылка с бензином, спички и картонный конверт.
— Разорви конверт, — приказал голос. — Найди фотографии. Просмотри их и сожги.
Тритон разорвал конверт и вытащил несколько фотографий, где был изображен человек в разных ракурсах — прямо, сбоку, с другого боку, сверху...
— Это твой объект.
Лицо объекта было знакомо. Ну очень знакомо!
Где он мог его...
По ящику мог! Ну точно!.. Лицо объекта частенько мелькало на телеэкране в новостях и на первых страницах газет.
Так вот, выходит, кого они решили зачистить! Барина решили...
Тритон понял все и сразу. Уголовник Бешеный не понял бы, а Тритон понял. Потому что Бешеный, сам того не заметив, давно стал Тритоном. Стал профессиональным киллером.
Который, в отличие от Бешеного, смог верно оценить ситуацию и смог понять, что это его последняя акция. Так как при ликвидации людей такого высокого ранга исполнителей в живых не оставляют. Заказчик рубит единственную, ведущую к нему ниточку.
Складно у них получается. Он, Тритон, ликвидирует объект, а «шестерки» Хомяк и Синица ликвидируют его. Причем без шума и пыли, так как он сам, следуя плану эвакуации, подойдет к ним, добровольно сядет с ними в машину и позволит увезти себя в тихое, безлюдное место. Потом кто-то ликвидирует ликвидаторов, и никакое следствие не дознается, кто заказал того барина.
Выходит, что Хомяка и Синицу заставляли стоять на стреме с единственной целью, чтобы чистильщик привык к ним, перестал опасаться их и в нужный момент спокойно подставил под их стволы свой затылок.
Ну гниды!..
— Объект подъедет со стороны бульвара, выйдет из машины и пойдет к третьему подъезду стоящего перед тобой здания, — бубнил голос в наушнике. — Работать лучше в момент выхода из машины или когда объект будет открывать входную дверь...
От дороги до подъезда было шагов двадцать. Тритон осмотрел через оптический прицел подходы. Увидел домофон.
Который все сильно упрощал.
Объект подойдет к двери, начнет возиться с ключом или кнопками домофона и в это мгновение замрет, станет неподвижен и открыт, как поясная мишень в тире. Секунд пять-шесть открыт. За это время надо успеть произвести выстрел.
Не такая уж сложная задача, если учитывать кратность оптики, расстояние и заранее знать, где объект остановится, подставившись под перекрестье прицела.
Только что потом?..
— Оружие оставь на месте. Эвакуируйся по условленному маршруту. И, пожалуйста, без самодеятельности. Как понял меня?
— Понял вас.
— Тогда желаю успеха...
О приближении машины предупредили за несколько м нут.
— Трехминутная готовность.
Тритон поднял винтовку, положил на кем-то заботливо прибитую к стропилам планку, направил на входную дверь третьего подъезда и замер в ожидании.
Через три минуты во двор завернул черный «Мерседес». Тритон почувствовал, как у него мгновенно вспотело лицо и ладони. Как тогда, в камере смертников...
Он быстро опустил правую руку вниз, обтер о штаны.
Теперь надо спокойно, спокойно...
Из машины вылез мужчина. Медленно пошел в сторону подъезда, остановился, повернулся, что-то сказал водителю.
Он, человек с фотографии. Он!
Риски прицела сошлись на лице. Но объект сделал шаг в сторону и выпал из перекрестья.
Нет, не сейчас, позже.
Мужчина снова развернулся и пошел к подъезду. Теперь точно пошел. Обгоняя его, к двери побежал один из телохранителей. В руках у него был ключ.
Значит, возиться с домофоном объекту не придется и тех пяти секунд нет. Придется бить с лету.
Тритон выцелил голову объекта.
Телохранитель распахнул дверь и проскользнул внутрь, чтобы проверить подъезд.
Вот, теперь...
Но затылок объекта заслонили в объективе прицела бычья шея и плечи второго телохранителя. Все, теперь объект не достать...
— Я его не вижу, — шепотом сказал Тритон. — Я ухожу.
— Работать! Объект сейчас будет доступен! — заорал голос в наушнике.
Как же он будет...
Но действительно, телохранитель неожиданно резко повернулся и посмотрел куда-то в сторону. Затем сдвинулся, наверное, чтобы прикрыть охраняемое тело от угрозы нападения справа. Сдвинулся буквально на десяток сантиметров, но этого было довольно.
Тритон подвел крест прицела к основанию черепа и нажал на спусковой крючок. Пуля коротко вычертила в воздухе невидимую прямую и ударила в позвоночник, ломая и дробя шейные позвонки.
Но результата выстрела Тритон уже не видел, он перебежал к слуховому окну, расположенному с другой стороны дома. Выглянул, увидел сидящего в машине Синицу и все еще читающего газету и периодически посматривающего на подъездную дверь Хомяка.
Ждут. Его ждут. Наверное, им уже сообщили, что акция состоялась. И что чистильщик должен появиться не позже чем через минуту...
Он еще не принял решения, но уже действовал. Автоматически действовал. Как Тритон.
Вначале микрофон! Чтобы они не услышали и раньше времени не всполошились... Нащупал пальцами булавочную головку микрофона, аккуратно вытащил. Положил в середину рваного пальто, закутал полами.
Отработанными движениями проверил винтовку. Отодвинулся подальше от слухового окна, чтобы его не было видно. Поймал в объектив прицела голову Хомяка. Двинул вниз флажок предохранителя. Обжал указательным пальцем скобу спускового крючка.
«А вдруг это ошибка и его никто не собирается...» — продолжал сомневаться Бешеный.
Но Тритон уже не сомневался. Задержал дыхание и плавно потянул скобу на себя.
Выстрел! Хомяк откинулся головой на спинку скамейки.
Теперь очень быстро...
Тритон перевел винтовку на машину, в которой сидел Синица. Переднее стекло бликовало, и его почти не было видно. Но выбирать не приходилось. Поймал в перекрестье силуэт головы...
Выстрел!
Выстрел!
Теперь даже если он не убит, то ранен.
Бросил винтовку, побежал в дальний конец чердака. Туда, где была пожарная лестница. Быстро перебирая металлические прутья перекладин, спустился на землю.
Теперь ходу!
Пробежал в соседний двор, из него в другой, пересек какую-то улицу, снова углубился в дворы. Потом перешел с бега на быстрый шаг.
Надо уходить из города. Пока они не начали облаву...
Добрался до вокзала, сел в первую уходившую от платформы электричку. Только когда закрылись двери, понял, что у него нет билета, нет денег и нет документов, и, если по вагонам пройдет контроль, он вызовет подозрение.
Надо добыть деньги. И желательно другую одежду.
Он сошел на платформе, которую обступал лес. Он потому и сошел здесь, что увидел лес. Прошел по хорошо натоптанной тропе несколько десятков метров. Осмотрелся. Пожалуй, здесь...
Отломил от дерева небольшой, с палец толщиной сучок. Обкусал один его конец.
Теперь сойдет.
Встал за густые кусты.
Мимо него к электричке и с электрички шли люди.
Но чаще всего шли группами или шли не те, кого он ждал.
Нет, не то.
И этот тоже...
А вот этот подходит.
По тропе быстро шел молодой парень. Шел один.
Тритон вышел из-за кустов, делая вид, что застегивает «молнию» на ширинке.
— Слышь, парень, ты не скажешь, как пройти на платформу? Парень на мгновение остановился:
— Так вот же она.
Тритон приблизился вплотную:
— Где, где?
Парень вытянул правую руку. И посмотрел в сторону, куда показывал. Открыв для удара лицо и шею.
Удобнее всего было бить в шею, в сонную артерию. Но если бить в шею, то хлынувшая фонтаном кровь забрызгает одежду...
Нужно найти другое место...
Тритон ударил парня под дых, чтобы лишить его голоса, чтобы он не мог позвать на помощь. Ударил, как учили, исподтишка, почти без замаха, костяшками пальцев. И когда парень согнулся, воткнул ему в глаз заостренный конец жесткого, как железо, сучка.
Парень замычал, задергался. Но он все еще был жив.
Тритон обхватил, придержал левой рукой дергающийся затылок и раскрытой ладонью правой вдавил выступающий из глазницы сук глубже. До упора вдавил.
Парень затих.
Тритон оттащил его подальше в кусты. Вывернул карманы.
Нашел сезонный проездной на пригородные электрички и вполне приличную сумму денег. Теперь можно было легально доехать до соседней области.
Снял с тела одежду.
Пиджак был впору, штаны чуть длинноваты. Ну ничего, главное, что они не напоминают прежнюю одежду...
Через двое суток Тритон был далеко от места побега. Но особой радости не испытывал, понимал, что рано или поздно к нему подойдет случайный милиционер и попросит предъявить паспорт. Которого нет.
Позарез нужен был паспорт. И нужны были деньги.
Тритон вспомнил уроки, преподанные на зоне Бешеному. Сообразил, как найти в незнакомом городе тех, кто может ему помочь.
И пошел в баню. Не в одну баню. И не один раз.
Он ходил в бани и рассматривал голые торсы моющихся мужиков.
Этот не подходит.
Этот тоже.
А вот этот... Татуировка на груди, спине и руках. Кресты, кинжалы, церкви с куполами... Не просто татуировки, уголовные татуировки, особый для посвященных язык. Ну-ка, что там?
Три ходки на зону, проклятия ментам, отказ от работ...
Пойдет.
Подлез к владельцу церковных куполов с шайкой.
— Разговор есть.
— Ну?
— Нужен выход на деловых.
— Ты чего, мужик? Какие деловые? Не знаю я никаких деловых.
— Не забивай гвозди! Мне они позарез нужны.
— Тебе нужны — ты и ищи... Откуда ты вообще взялся?
— Оттуда. Меня зеленый прокурор амнистировал. Если не поможешь — спалюсь на первой ломке.
— А ты мне, часом, не пушку заряжаешь?
— Да ты что?! Век воли не видать. Какие пушки, когда менты на хвосте сидят.
— Ладно, дам тебе один адресок...
По названному шепотом адресу жил невзрачный мужичок, которому пришлось пересказать уголовную биографию Бешеного, перечислить кичи, на которых он тянул срок, назвать кликухи сокамерников. Потом был другой мужик, искавший общих по зоне знакомых и нашедший таких знакомых. И лишь потом была блатхата и разговор по делу.
— Чего надо?
— Ксиву.
— Ксиву против бабок.
— Бабок тоже нет. Я оборвался.
— Без бабок ксивы не будет.
— Я отработаю.
— Чем?
— Могу мокрым. Под заказ.
— Свистишь?
— Как хочешь, мое дело предложить.
— Ладно, не психуй. Сколько просишь?
— Косарь баксов и ксиву — за голову.
— Ладно, подписываюсь...
Задача была простая. Для Тритона простая.
Он подкараулил заказанную жертву на пороге утром, возле дома. Дождался, когда тот вышел из дома и сел в машину. Он подбежал к машине и постучал в стекло.
— Что такое? — спросил из салона водитель.
— Там... — показал куда-то под днище машины Тритон, — вдребезги. Нельзя ехать!
— Что вдребезги?
— Там...
Водитель приоткрыл дверцу и высунулся наружу.
— Да где?..
Гритон ударил сверху, ножом в склоненную шею. Ударил сильно и воткнул лезвие по самую рукоять. Толкнул обмякшее тело обратно в салон. Захлопнул дверцу. И спокойным, прогулочным шагом пошел прочь.
За паспортом и деньгами.
Это было первое убийство, за которое он получил деньги.
Но не последнее, потому что деньги имеют свойство заканчиваться. И их надо как-то зарабатывать. Тем, что умеешь делать. Он умел убивать. Только убивать. И умел это делать лучше других.
Он выполнил еще несколько мелких заказов и приобрел в определенных кругах славу удачливого мочилы. Искать новые заказы не приходилось. Его находили сами. Смерть оказалась ходовым товаром.
Правда, заказчик был скуп. Заказчик платил копейки и даже эти копейки норовил ополовинить, ссылаясь на инфляцию и материальные трудности.
Приходилось брать количеством.
Мочила ездил по городам и делал свою работу. Делал легко, так как имел дело с любителями, которые сами подставлялись под нож или выстрел. Охрана ему не мешала. Большинство жертв охраняли слоноподобные телохранители из бывших борцов-полутяжей. Которые могли помешать киллеру только своими заслонявшими объект объемами.
В один город мочила ездил дважды, вначале выполнить заказ на одного местного директора рынка, а через несколько дней пристрелить заказчика по разнарядке возжелавших кровной мести родственников усопшего директора. Заплатили обе стороны.
И все равно это было не то. Количество не переходило в качество. Трупы прибавлялись, а деньги нет. Зато накапливалась статистика риска. Было понятно, что долго везение продолжаться не может. Рано или поздно на след наемного убийцы должны были выйти менты.
Надо было искать других заказчиков. Более богатых. И хорошо бы имеющих возможность отмазать исполнителя от милиции.
Есть такие?
Отчего же нет. Есть и богатые, и со связями.
Как таких найти?
Очень просто — на лежбищах, где они жируют. Например, в домах на площадях. Там все — и деньги, и связи...
И заказы?
И заказы! Почему бы нет? Враги есть у всех. В том числе у сильных мира сего. У них врагов даже больше, чем у простых смертных. Такие заказчики были бы очень кстати.
Вот только как на них выйти?
На прием не запишешься, домой по-приятельски не зайдешь, по телефону ничего не объяснишь и ни в чем не убедишь...
И как потом, сделав дело, остаться в живых? Ведь чем отмазывать случайного киллера от милиции, его проще прикончить.
Нет, не сходится. Заказчик есть, но к заказчику не прорваться. Амба! Придется продолжать кормиться мелочевкой. И в конечном итоге...
В тот раз Тритон так ничего и не придумал. И на следующий день не придумал. И через день...
А вот через неделю...
Через неделю Тритон смотрел телевизор. В криминальных новостях живописалась война двух преступных группировок. Которые, чтобы убедить друг друга в серьезности своих намерений, обменялись трупами.
Вот! Они не говорили... В делах слова не имеют веса, имеют только дела! Фирмы, рекламирующие свой товар, раздают его образцы в переходах.
Надо показывать свой товар!
Надо показывать трупы!
Тритон отказался от очередной командировки и отправился... Не все ли равно куда. В первый пришедший в голову город. Там он, дав на лапу какому-то мелкому служке, узнал прямой губернаторский телефон. Позвонил ему и довольно сбивчиво попытался объяснить, что он хочет. Хочет ликвидировать проблемы, ликвидировав их носителей.
Губернатор послал его отборным мужицким матом и бросил трубку. Губернатор не поверил.
И правильно сделал. Словам веры нет.
Тритон перезвонил еще раз и, прежде чем его обматерили во второй раз, быстро проговорил:
— Ваша секретарь умерла.
— Какая секретарь?!
— Ваша.
Секретарь сидела в приемной и, сложив губки бантиком, стучала наманикюренными пальчиками по клавиатуре. Что за ерунда?..
— Да пошел ты! Псих!
Но звонивший был не псих. К сожалению...
В пять часов вечера секретарь покинула рабочее место. Она шла домой, обращая внимание на идущих навстречу восхищенных мужчин. И не обращая на идущих сзади.
Зря не обращала.
Когда в квартире раздался звонок, она посмотрела в глазок. И увидела в глазок цветы. Роскошный букет роз, наверное, поклонника, выражавшего свое восхищение. Она открыла дверь. Она не могла не открыть дверь.
Тритон толкнул ее в глубь квартиры, догнал и зажал рот рукой, размазав по лицу помаду. И зажал нос. Он вжимал ладонь в лицо девушки, пока она не перестала биться, пока не отпустила пальцы судорожно вцепившиеся в запястье убийцы.
Секретарь губернатора умерла. С опозданием на сутки.
Губернатор понял все. Понял, что звонил не псих, звонил деловой человек. С которым можно иметь дело. И нужно иметь. Хотя бы потому, что услуги такого рода предлагают не каждый день и не каждому.
Моральная сторона?.. Какая может быть моральная сторона в аморальной стране. Важен результат. А результат обещает быть.
Губернатор прикинул, кто ему мешает больше других и какие можно получить дивиденды, если он перестанет мешать. Пожалуй, Прохоров. Он теперь самый опасный.
Незнакомец позвонил на следующий после похорон день.
— Я выражаю соболезнование...
— Да, да, конечно.
— У вас есть ко мне поручения?
— Да. Я бы хотел, чтобы вы от моего имени поздравили Прохорова. Он этого заслуживает больше других, — назвал фамилию губернатор, не очень веря, что это будет иметь какие-то последствия.
— Хорошо, поздравлю, — принял игру Тритон. — На какую сумму можно рассчитывать, покупая подарок?
— Что?
— Я не могу исполнить вашу просьбу бесплатно. Подарки стоят денег.
— Сколько?
— Я думаю, восемьдесят будет достаточно.
— Тысяч?
— Долларов.
— Предоплатой?
— Нет, после выполнения вашего поручения.
— Но это...
— Решайте сами. Я перезвоню завтра.
«Завтра» губернатор согласился. Восемьдесят тысяч были большими деньгами, но при удачном завершении дела должны были окупиться стократно. Дивиденды перевесили мораль и страх.
Прохоров умер через день. Умер глупо. Во дворе своего дома. На него и телохранителя напали неизвестные преступники. По всей видимости, с целью ограбления, так как у потерпевших были вывернуты карманы и пропали все деньги и документы.
Губернатор, стоя у гроба усопшего, дал публичную клятву найти и примерно наказать преступников. Но преступников, как водится, не нашли...
Придуманная Тритоном схема работала безотказно. Практически в каждом, куда он приезжал, городе находились высокопоставленные заказчики. У людей были проблемы, люди хотели их решать. И решали... с помощью незнакомца, звонившего им по телефону.
Это было очень удобно — сказать несколько слов по телефону, на следующий день узнать, что твой недруг тебе больше не мешает, и положить в укромное место или послать по указанному счету деньги. И даже не увидеть того, кто все это сделал!
Эх, кабы у нас так работала сфера прочих услуг, мы бы давно уже жили в капитализме...
Бизнес Тритона процветал. Жизнь врагов оказалась идеальным товаром. Более выгодным, чем окорочка и сырая нефть. Новые заказчики, в отличие от прежних, платили столько, сколько с них спрашивали, и предлагали приехать еще.
Тритон приезжал.
Случались оптовые заявки, и тогда он делал скидки. Смерть оптом стоила дешевле на двадцать пять процентов.
Деньги прибывали, копились. Потратить их было невозможно, потому что, в отличие от легальных бизнесменов, Тритону высовываться было нельзя. Нельзя покупать дома, машины, ходить в дорогие рестораны, ездить на уикенды на Канары... Особенно нельзя с липовым паспортом на Канары.
Несмотря на обилие денег, положение у Тритона было незавидное. Он оставался никем, жившим нигде. Даже не бомжем — бесплотным духом. Его расстреляли несколько лет назад, лишив возможности раскаяться и встать на путь исправления. Так что ходу назад не было.
Впереди тоже ничего доброго ждать не приходилось. Либо его, однажды проверив паспорт, возьмет милиция, либо найдут бывшие вытащившие из-под расстрела хозяева, либо уберут уже не нуждающиеся в его услугах заказчики. Он и так уже все сроки переходил.
Надо что-то делать. Надо возвращаться обратно в жизнь — получать легальные паспорта, прописки, жениться, заводить детей, чтобы слиться со всем прочим российским населением. Спрятаться. Опознать в одном стопятидесятимиллионном гражданине бывшего смертника и наемного киллера будет практически невозможно.
Как этого добиться?
А черт его знает!
Впрочем... Если имеешь дело с такими заказчиками... с такими могущественными заказчиками, которым подчиняются милиция, загсы и паспортные столы, которые, если захотят, могут...
А захотят?
Нет, не захотят. Кому нужны лишние хлопоты?
Но даже если захотят или, что вернее, сделают вид, что захотят, то кто им помешает потом, когда он вылезет на свет божий, прикончить опасного свидетеля?
Никто не помешает. Только если он сам.
Но как?..
В открытом бою — никак.
Только если... Только если влиться в волчью стаю, принять ее законы и стать таким же волком, как все. Стать своим среди своих. Стать ими.
И тогда...
Глава 35
— Двенадцать недель.
Двенадцать недель жизни.
Цена была хорошая. Цена Тритона устраивала.
Он подкарулил объект в подъезде, на площадке между третьим и четвертым этажами, для вида копаясь в раскрытом электрощитке. Объект был не один, был с женой, дочерью и телохранителем. Согласно инструкции при изменении обстановки Тритон должен был избежать контакта, отложив акцию на потом. Но он не стал откладывать. Прикрывшись собственной спиной, он медленно вытянул из-под ремня штанов пистолет, повернулся и Мгновенно выстрелил телохранителю в голову. С такого расстояния промахнуться было невозможно.
Телохранитель схватился за глаза и упал навзничь, ударившись затылком о ступени лестницы.
Объект, вместо того чтобы бежать, сделал быстрый шаг в сторону, прикрыв телом жену и дочь. Этот поступок не вполне соответствовал его психологическому портрету. Но не все ли равно... За двенадцать недель жизни.
Тритон выстрелил ему в шею и грудь. Объект, не отрывая глаз от убийцы, стал падать вперед. Он еще успел сказать:
— Не надо их... И умер.
Мать и дочь, сделав несколько шагов назад, уперлись спинами в перила лестницы. Дальше отступать было некуда.
— Не надо, — умоляюще прошептала девочка, прикрываясь руками. — Не на...
Тритон выстрелил в выставленные вперед руки. Пуля, пробив ладони насквозь, ударила девочке в лицо. Мать качнулась в сторону дочери, как будто могла что-то сделать, и упала на дочь, получив две пули в бок.
Исполнитель обошел четыре уже мертвых тела и, приставляя к головам дуло пистолета, произвел по одному контрольному выстрелу. Чтобы наверняка...
Кажется, все.
Или не все...
За ближней дверью почудилось какое-то движение. Может, показалось?
Нет, слышны сдавленные всхлипы, словно кто-то кричит или плачет, зажимая рот рукой. Скорее всего хозяин квартиры услышал выстрелы, подошел к глазку и увидел... По крайней мере, мог увидеть...
Тритон резко развернул пистолет, поднял на уровень глазка и выстрелил несколько раз подряд. Черные дырочки коротким пунктиром перерезали дверь поперек. За ней кто-то вскрикнул, упал...
Затвор, сухо лязгнув, встал в крайнее заднее положение. Обойма была пуста. Тритон бросил пистолет на лежащие на площадке тела. В одном из дворов снял с рук, швырнул в мусорный бак перчатки, в другом избавился от плаща.
Дело было сделано. Сделано чисто...
Потом было еще несколько ликвидации. Тритону уже не рисовали психологических портретов и не демонстрировали видеопоказания рыдающих жертв. Это было лишнее. Ему показывали фотографии объекта, показывали маршруты его движения и говорили цену — два, три или четыре месяца жизни.
Месяцы копились и превращались в годы.
Но Тритон в них не верил. Он знал, что будет жить, лишь пока будет работать. Или пока не совершит ошибку. Поэтому он старался ошибок не совершать.
Однажды он понял, что вырабатывает свой срок. С ним на дело стали посылать двух «шестерок», которые считались напарниками, хотя в работе участия не принимали, максимум — стояли на стреме. Хозяева объясняли, что они необходимы для страховки, но дураку было понятно, что на самом деле они должны стеречь исполнителя. Или мочить исполнителя.
Хотя мочить — вряд ли. Если бы надо было мочить, они это сделали бы давно. Значит, стеречь, чтобы не смылся. Но зачем стеречь теперь, если раньше обходились без этого?..
Зачем — стало ясно через неделю.
На этот раз исполнителю не показывали фотографий и не показывали маршруты объекта, объяснив, что все инструкции он получит на месте. Ему велели быть готовым к пятнадцати часам.
Ровно в пятнадцать выдали одежду и обувь. В пятнадцать двадцать пять вывели во двор, посадили в микроавтобус с окнами, задернутыми шторками. Минут тридцать везли. Затем откинули шторки.
— Вон тот дом. Второй подъезд. Поднимешься на верхний этаж. Увидишь люк на чердак. Замок открыт, надо только откинуть дужку. Поднимешься наверх и пройдешь к дальнему слуховому окну.
— А что после?
— После — узнаешь после.
Инструктор воткнул в воротник пиджака микрофон, протянул наушник.
— Страховать и обеспечивать твою эвакуацию будут Хомяк и Синица.
Тритон внимательней осмотрел двор.
Точно, вон они, Синица копается под поднятым капотом машины, делая вид, что ремонтирует мотор. Хомяк читает возле детской песочницы газету.
Инструктор взглянул на наручные часы.
— С богом!..
Тритон вылез из машины, прошел к указанному подъезду, поднялся на верхний этаж, потом по чердачной лестнице. Замок действительно был открыт. Откинул люк, поднялся на чердак, нашел нужное слуховое окно.
— Посмотри за стропилами слева от окна, — сказал голос в наушнике.
Тритон сунул руку за стропила, нащупал какую-то рванину. Потянул на себя. В старое, драное пальто была завернута винтовка с оптическим прицелом. Не просто винтовка, а хорошо знакомая ему винтовка. Потому что его винтовка, стократно пристрелянная в тире.
Кроме винтовки, в тайнике были перчатки, поллитровая пластиковая бутылка с бензином, спички и картонный конверт.
— Разорви конверт, — приказал голос. — Найди фотографии. Просмотри их и сожги.
Тритон разорвал конверт и вытащил несколько фотографий, где был изображен человек в разных ракурсах — прямо, сбоку, с другого боку, сверху...
— Это твой объект.
Лицо объекта было знакомо. Ну очень знакомо!
Где он мог его...
По ящику мог! Ну точно!.. Лицо объекта частенько мелькало на телеэкране в новостях и на первых страницах газет.
Так вот, выходит, кого они решили зачистить! Барина решили...
Тритон понял все и сразу. Уголовник Бешеный не понял бы, а Тритон понял. Потому что Бешеный, сам того не заметив, давно стал Тритоном. Стал профессиональным киллером.
Который, в отличие от Бешеного, смог верно оценить ситуацию и смог понять, что это его последняя акция. Так как при ликвидации людей такого высокого ранга исполнителей в живых не оставляют. Заказчик рубит единственную, ведущую к нему ниточку.
Складно у них получается. Он, Тритон, ликвидирует объект, а «шестерки» Хомяк и Синица ликвидируют его. Причем без шума и пыли, так как он сам, следуя плану эвакуации, подойдет к ним, добровольно сядет с ними в машину и позволит увезти себя в тихое, безлюдное место. Потом кто-то ликвидирует ликвидаторов, и никакое следствие не дознается, кто заказал того барина.
Выходит, что Хомяка и Синицу заставляли стоять на стреме с единственной целью, чтобы чистильщик привык к ним, перестал опасаться их и в нужный момент спокойно подставил под их стволы свой затылок.
Ну гниды!..
— Объект подъедет со стороны бульвара, выйдет из машины и пойдет к третьему подъезду стоящего перед тобой здания, — бубнил голос в наушнике. — Работать лучше в момент выхода из машины или когда объект будет открывать входную дверь...
От дороги до подъезда было шагов двадцать. Тритон осмотрел через оптический прицел подходы. Увидел домофон.
Который все сильно упрощал.
Объект подойдет к двери, начнет возиться с ключом или кнопками домофона и в это мгновение замрет, станет неподвижен и открыт, как поясная мишень в тире. Секунд пять-шесть открыт. За это время надо успеть произвести выстрел.
Не такая уж сложная задача, если учитывать кратность оптики, расстояние и заранее знать, где объект остановится, подставившись под перекрестье прицела.
Только что потом?..
— Оружие оставь на месте. Эвакуируйся по условленному маршруту. И, пожалуйста, без самодеятельности. Как понял меня?
— Понял вас.
— Тогда желаю успеха...
О приближении машины предупредили за несколько м нут.
— Трехминутная готовность.
Тритон поднял винтовку, положил на кем-то заботливо прибитую к стропилам планку, направил на входную дверь третьего подъезда и замер в ожидании.
Через три минуты во двор завернул черный «Мерседес». Тритон почувствовал, как у него мгновенно вспотело лицо и ладони. Как тогда, в камере смертников...
Он быстро опустил правую руку вниз, обтер о штаны.
Теперь надо спокойно, спокойно...
Из машины вылез мужчина. Медленно пошел в сторону подъезда, остановился, повернулся, что-то сказал водителю.
Он, человек с фотографии. Он!
Риски прицела сошлись на лице. Но объект сделал шаг в сторону и выпал из перекрестья.
Нет, не сейчас, позже.
Мужчина снова развернулся и пошел к подъезду. Теперь точно пошел. Обгоняя его, к двери побежал один из телохранителей. В руках у него был ключ.
Значит, возиться с домофоном объекту не придется и тех пяти секунд нет. Придется бить с лету.
Тритон выцелил голову объекта.
Телохранитель распахнул дверь и проскользнул внутрь, чтобы проверить подъезд.
Вот, теперь...
Но затылок объекта заслонили в объективе прицела бычья шея и плечи второго телохранителя. Все, теперь объект не достать...
— Я его не вижу, — шепотом сказал Тритон. — Я ухожу.
— Работать! Объект сейчас будет доступен! — заорал голос в наушнике.
Как же он будет...
Но действительно, телохранитель неожиданно резко повернулся и посмотрел куда-то в сторону. Затем сдвинулся, наверное, чтобы прикрыть охраняемое тело от угрозы нападения справа. Сдвинулся буквально на десяток сантиметров, но этого было довольно.
Тритон подвел крест прицела к основанию черепа и нажал на спусковой крючок. Пуля коротко вычертила в воздухе невидимую прямую и ударила в позвоночник, ломая и дробя шейные позвонки.
Но результата выстрела Тритон уже не видел, он перебежал к слуховому окну, расположенному с другой стороны дома. Выглянул, увидел сидящего в машине Синицу и все еще читающего газету и периодически посматривающего на подъездную дверь Хомяка.
Ждут. Его ждут. Наверное, им уже сообщили, что акция состоялась. И что чистильщик должен появиться не позже чем через минуту...
Он еще не принял решения, но уже действовал. Автоматически действовал. Как Тритон.
Вначале микрофон! Чтобы они не услышали и раньше времени не всполошились... Нащупал пальцами булавочную головку микрофона, аккуратно вытащил. Положил в середину рваного пальто, закутал полами.
Отработанными движениями проверил винтовку. Отодвинулся подальше от слухового окна, чтобы его не было видно. Поймал в объектив прицела голову Хомяка. Двинул вниз флажок предохранителя. Обжал указательным пальцем скобу спускового крючка.
«А вдруг это ошибка и его никто не собирается...» — продолжал сомневаться Бешеный.
Но Тритон уже не сомневался. Задержал дыхание и плавно потянул скобу на себя.
Выстрел! Хомяк откинулся головой на спинку скамейки.
Теперь очень быстро...
Тритон перевел винтовку на машину, в которой сидел Синица. Переднее стекло бликовало, и его почти не было видно. Но выбирать не приходилось. Поймал в перекрестье силуэт головы...
Выстрел!
Выстрел!
Теперь даже если он не убит, то ранен.
Бросил винтовку, побежал в дальний конец чердака. Туда, где была пожарная лестница. Быстро перебирая металлические прутья перекладин, спустился на землю.
Теперь ходу!
Пробежал в соседний двор, из него в другой, пересек какую-то улицу, снова углубился в дворы. Потом перешел с бега на быстрый шаг.
Надо уходить из города. Пока они не начали облаву...
Добрался до вокзала, сел в первую уходившую от платформы электричку. Только когда закрылись двери, понял, что у него нет билета, нет денег и нет документов, и, если по вагонам пройдет контроль, он вызовет подозрение.
Надо добыть деньги. И желательно другую одежду.
Он сошел на платформе, которую обступал лес. Он потому и сошел здесь, что увидел лес. Прошел по хорошо натоптанной тропе несколько десятков метров. Осмотрелся. Пожалуй, здесь...
Отломил от дерева небольшой, с палец толщиной сучок. Обкусал один его конец.
Теперь сойдет.
Встал за густые кусты.
Мимо него к электричке и с электрички шли люди.
Но чаще всего шли группами или шли не те, кого он ждал.
Нет, не то.
И этот тоже...
А вот этот подходит.
По тропе быстро шел молодой парень. Шел один.
Тритон вышел из-за кустов, делая вид, что застегивает «молнию» на ширинке.
— Слышь, парень, ты не скажешь, как пройти на платформу? Парень на мгновение остановился:
— Так вот же она.
Тритон приблизился вплотную:
— Где, где?
Парень вытянул правую руку. И посмотрел в сторону, куда показывал. Открыв для удара лицо и шею.
Удобнее всего было бить в шею, в сонную артерию. Но если бить в шею, то хлынувшая фонтаном кровь забрызгает одежду...
Нужно найти другое место...
Тритон ударил парня под дых, чтобы лишить его голоса, чтобы он не мог позвать на помощь. Ударил, как учили, исподтишка, почти без замаха, костяшками пальцев. И когда парень согнулся, воткнул ему в глаз заостренный конец жесткого, как железо, сучка.
Парень замычал, задергался. Но он все еще был жив.
Тритон обхватил, придержал левой рукой дергающийся затылок и раскрытой ладонью правой вдавил выступающий из глазницы сук глубже. До упора вдавил.
Парень затих.
Тритон оттащил его подальше в кусты. Вывернул карманы.
Нашел сезонный проездной на пригородные электрички и вполне приличную сумму денег. Теперь можно было легально доехать до соседней области.
Снял с тела одежду.
Пиджак был впору, штаны чуть длинноваты. Ну ничего, главное, что они не напоминают прежнюю одежду...
Через двое суток Тритон был далеко от места побега. Но особой радости не испытывал, понимал, что рано или поздно к нему подойдет случайный милиционер и попросит предъявить паспорт. Которого нет.
Позарез нужен был паспорт. И нужны были деньги.
Тритон вспомнил уроки, преподанные на зоне Бешеному. Сообразил, как найти в незнакомом городе тех, кто может ему помочь.
И пошел в баню. Не в одну баню. И не один раз.
Он ходил в бани и рассматривал голые торсы моющихся мужиков.
Этот не подходит.
Этот тоже.
А вот этот... Татуировка на груди, спине и руках. Кресты, кинжалы, церкви с куполами... Не просто татуировки, уголовные татуировки, особый для посвященных язык. Ну-ка, что там?
Три ходки на зону, проклятия ментам, отказ от работ...
Пойдет.
Подлез к владельцу церковных куполов с шайкой.
— Разговор есть.
— Ну?
— Нужен выход на деловых.
— Ты чего, мужик? Какие деловые? Не знаю я никаких деловых.
— Не забивай гвозди! Мне они позарез нужны.
— Тебе нужны — ты и ищи... Откуда ты вообще взялся?
— Оттуда. Меня зеленый прокурор амнистировал. Если не поможешь — спалюсь на первой ломке.
— А ты мне, часом, не пушку заряжаешь?
— Да ты что?! Век воли не видать. Какие пушки, когда менты на хвосте сидят.
— Ладно, дам тебе один адресок...
По названному шепотом адресу жил невзрачный мужичок, которому пришлось пересказать уголовную биографию Бешеного, перечислить кичи, на которых он тянул срок, назвать кликухи сокамерников. Потом был другой мужик, искавший общих по зоне знакомых и нашедший таких знакомых. И лишь потом была блатхата и разговор по делу.
— Чего надо?
— Ксиву.
— Ксиву против бабок.
— Бабок тоже нет. Я оборвался.
— Без бабок ксивы не будет.
— Я отработаю.
— Чем?
— Могу мокрым. Под заказ.
— Свистишь?
— Как хочешь, мое дело предложить.
— Ладно, не психуй. Сколько просишь?
— Косарь баксов и ксиву — за голову.
— Ладно, подписываюсь...
Задача была простая. Для Тритона простая.
Он подкараулил заказанную жертву на пороге утром, возле дома. Дождался, когда тот вышел из дома и сел в машину. Он подбежал к машине и постучал в стекло.
— Что такое? — спросил из салона водитель.
— Там... — показал куда-то под днище машины Тритон, — вдребезги. Нельзя ехать!
— Что вдребезги?
— Там...
Водитель приоткрыл дверцу и высунулся наружу.
— Да где?..
Гритон ударил сверху, ножом в склоненную шею. Ударил сильно и воткнул лезвие по самую рукоять. Толкнул обмякшее тело обратно в салон. Захлопнул дверцу. И спокойным, прогулочным шагом пошел прочь.
За паспортом и деньгами.
Это было первое убийство, за которое он получил деньги.
Но не последнее, потому что деньги имеют свойство заканчиваться. И их надо как-то зарабатывать. Тем, что умеешь делать. Он умел убивать. Только убивать. И умел это делать лучше других.
Он выполнил еще несколько мелких заказов и приобрел в определенных кругах славу удачливого мочилы. Искать новые заказы не приходилось. Его находили сами. Смерть оказалась ходовым товаром.
Правда, заказчик был скуп. Заказчик платил копейки и даже эти копейки норовил ополовинить, ссылаясь на инфляцию и материальные трудности.
Приходилось брать количеством.
Мочила ездил по городам и делал свою работу. Делал легко, так как имел дело с любителями, которые сами подставлялись под нож или выстрел. Охрана ему не мешала. Большинство жертв охраняли слоноподобные телохранители из бывших борцов-полутяжей. Которые могли помешать киллеру только своими заслонявшими объект объемами.
В один город мочила ездил дважды, вначале выполнить заказ на одного местного директора рынка, а через несколько дней пристрелить заказчика по разнарядке возжелавших кровной мести родственников усопшего директора. Заплатили обе стороны.
И все равно это было не то. Количество не переходило в качество. Трупы прибавлялись, а деньги нет. Зато накапливалась статистика риска. Было понятно, что долго везение продолжаться не может. Рано или поздно на след наемного убийцы должны были выйти менты.
Надо было искать других заказчиков. Более богатых. И хорошо бы имеющих возможность отмазать исполнителя от милиции.
Есть такие?
Отчего же нет. Есть и богатые, и со связями.
Как таких найти?
Очень просто — на лежбищах, где они жируют. Например, в домах на площадях. Там все — и деньги, и связи...
И заказы?
И заказы! Почему бы нет? Враги есть у всех. В том числе у сильных мира сего. У них врагов даже больше, чем у простых смертных. Такие заказчики были бы очень кстати.
Вот только как на них выйти?
На прием не запишешься, домой по-приятельски не зайдешь, по телефону ничего не объяснишь и ни в чем не убедишь...
И как потом, сделав дело, остаться в живых? Ведь чем отмазывать случайного киллера от милиции, его проще прикончить.
Нет, не сходится. Заказчик есть, но к заказчику не прорваться. Амба! Придется продолжать кормиться мелочевкой. И в конечном итоге...
В тот раз Тритон так ничего и не придумал. И на следующий день не придумал. И через день...
А вот через неделю...
Через неделю Тритон смотрел телевизор. В криминальных новостях живописалась война двух преступных группировок. Которые, чтобы убедить друг друга в серьезности своих намерений, обменялись трупами.
Вот! Они не говорили... В делах слова не имеют веса, имеют только дела! Фирмы, рекламирующие свой товар, раздают его образцы в переходах.
Надо показывать свой товар!
Надо показывать трупы!
Тритон отказался от очередной командировки и отправился... Не все ли равно куда. В первый пришедший в голову город. Там он, дав на лапу какому-то мелкому служке, узнал прямой губернаторский телефон. Позвонил ему и довольно сбивчиво попытался объяснить, что он хочет. Хочет ликвидировать проблемы, ликвидировав их носителей.
Губернатор послал его отборным мужицким матом и бросил трубку. Губернатор не поверил.
И правильно сделал. Словам веры нет.
Тритон перезвонил еще раз и, прежде чем его обматерили во второй раз, быстро проговорил:
— Ваша секретарь умерла.
— Какая секретарь?!
— Ваша.
Секретарь сидела в приемной и, сложив губки бантиком, стучала наманикюренными пальчиками по клавиатуре. Что за ерунда?..
— Да пошел ты! Псих!
Но звонивший был не псих. К сожалению...
В пять часов вечера секретарь покинула рабочее место. Она шла домой, обращая внимание на идущих навстречу восхищенных мужчин. И не обращая на идущих сзади.
Зря не обращала.
Когда в квартире раздался звонок, она посмотрела в глазок. И увидела в глазок цветы. Роскошный букет роз, наверное, поклонника, выражавшего свое восхищение. Она открыла дверь. Она не могла не открыть дверь.
Тритон толкнул ее в глубь квартиры, догнал и зажал рот рукой, размазав по лицу помаду. И зажал нос. Он вжимал ладонь в лицо девушки, пока она не перестала биться, пока не отпустила пальцы судорожно вцепившиеся в запястье убийцы.
Секретарь губернатора умерла. С опозданием на сутки.
Губернатор понял все. Понял, что звонил не псих, звонил деловой человек. С которым можно иметь дело. И нужно иметь. Хотя бы потому, что услуги такого рода предлагают не каждый день и не каждому.
Моральная сторона?.. Какая может быть моральная сторона в аморальной стране. Важен результат. А результат обещает быть.
Губернатор прикинул, кто ему мешает больше других и какие можно получить дивиденды, если он перестанет мешать. Пожалуй, Прохоров. Он теперь самый опасный.
Незнакомец позвонил на следующий после похорон день.
— Я выражаю соболезнование...
— Да, да, конечно.
— У вас есть ко мне поручения?
— Да. Я бы хотел, чтобы вы от моего имени поздравили Прохорова. Он этого заслуживает больше других, — назвал фамилию губернатор, не очень веря, что это будет иметь какие-то последствия.
— Хорошо, поздравлю, — принял игру Тритон. — На какую сумму можно рассчитывать, покупая подарок?
— Что?
— Я не могу исполнить вашу просьбу бесплатно. Подарки стоят денег.
— Сколько?
— Я думаю, восемьдесят будет достаточно.
— Тысяч?
— Долларов.
— Предоплатой?
— Нет, после выполнения вашего поручения.
— Но это...
— Решайте сами. Я перезвоню завтра.
«Завтра» губернатор согласился. Восемьдесят тысяч были большими деньгами, но при удачном завершении дела должны были окупиться стократно. Дивиденды перевесили мораль и страх.
Прохоров умер через день. Умер глупо. Во дворе своего дома. На него и телохранителя напали неизвестные преступники. По всей видимости, с целью ограбления, так как у потерпевших были вывернуты карманы и пропали все деньги и документы.
Губернатор, стоя у гроба усопшего, дал публичную клятву найти и примерно наказать преступников. Но преступников, как водится, не нашли...
Придуманная Тритоном схема работала безотказно. Практически в каждом, куда он приезжал, городе находились высокопоставленные заказчики. У людей были проблемы, люди хотели их решать. И решали... с помощью незнакомца, звонившего им по телефону.
Это было очень удобно — сказать несколько слов по телефону, на следующий день узнать, что твой недруг тебе больше не мешает, и положить в укромное место или послать по указанному счету деньги. И даже не увидеть того, кто все это сделал!
Эх, кабы у нас так работала сфера прочих услуг, мы бы давно уже жили в капитализме...
Бизнес Тритона процветал. Жизнь врагов оказалась идеальным товаром. Более выгодным, чем окорочка и сырая нефть. Новые заказчики, в отличие от прежних, платили столько, сколько с них спрашивали, и предлагали приехать еще.
Тритон приезжал.
Случались оптовые заявки, и тогда он делал скидки. Смерть оптом стоила дешевле на двадцать пять процентов.
Деньги прибывали, копились. Потратить их было невозможно, потому что, в отличие от легальных бизнесменов, Тритону высовываться было нельзя. Нельзя покупать дома, машины, ходить в дорогие рестораны, ездить на уикенды на Канары... Особенно нельзя с липовым паспортом на Канары.
Несмотря на обилие денег, положение у Тритона было незавидное. Он оставался никем, жившим нигде. Даже не бомжем — бесплотным духом. Его расстреляли несколько лет назад, лишив возможности раскаяться и встать на путь исправления. Так что ходу назад не было.
Впереди тоже ничего доброго ждать не приходилось. Либо его, однажды проверив паспорт, возьмет милиция, либо найдут бывшие вытащившие из-под расстрела хозяева, либо уберут уже не нуждающиеся в его услугах заказчики. Он и так уже все сроки переходил.
Надо что-то делать. Надо возвращаться обратно в жизнь — получать легальные паспорта, прописки, жениться, заводить детей, чтобы слиться со всем прочим российским населением. Спрятаться. Опознать в одном стопятидесятимиллионном гражданине бывшего смертника и наемного киллера будет практически невозможно.
Как этого добиться?
А черт его знает!
Впрочем... Если имеешь дело с такими заказчиками... с такими могущественными заказчиками, которым подчиняются милиция, загсы и паспортные столы, которые, если захотят, могут...
А захотят?
Нет, не захотят. Кому нужны лишние хлопоты?
Но даже если захотят или, что вернее, сделают вид, что захотят, то кто им помешает потом, когда он вылезет на свет божий, прикончить опасного свидетеля?
Никто не помешает. Только если он сам.
Но как?..
В открытом бою — никак.
Только если... Только если влиться в волчью стаю, принять ее законы и стать таким же волком, как все. Стать своим среди своих. Стать ими.
И тогда...
Глава 35
Референт не был референтом, референт был манком, приманивающим к себе залетную дичь. Теперь это стало почти очевидным. Почти, потому что, кроме догадок, нужны еще Доказательства. Ревизор хоть трестовский, хоть Конторский не может доверяться одной только интуиции, он должен проверять сомнения фактами. Которых нет. И которые необходимо добыть, прежде чем начать хоть что-нибудь делать. Как добыть? А что, если — сунуться к Референту? Тем более что уже сунулся! И еще захотел. Теперь даже больше, чем раньше! Потому что если Референт «кукла», то есть замечательный шанс через него выйти на кукловода. На того, кто придумал и разыгрывает этот конрразведывательный ход!