Ильин Андрей. Тень Конторы

   У Резидента были деньги. И были материалы дела.
   Он вновь и вновь перечитывал их, пытаясь понять, как все произошло.
   И понимал все меньше и меньше. Начальник Охраны оказался крепким профессионалом, в короткий срок смог превратить обыкновенный загородный дом в маленькую Брестскую крепость. В дело был подшит нарисованный лично им план обороны, где крестиками отмечено местоположение каждого охранника, радиусами — сектора обстрелов, треугольниками — технические средства защиты. Крестиков и треугольников было много. Через крестики и треугольники пробраться незамеченным было практически невозможно, только если идти на штурм. Но никакого штурма не было... Так может, и убийц не было?..
   В кабинет потерпевшего заходил только Начальник Охраны, там его видел ближний телохранитель — родственник покойного, причем видел, как тот стрелял!
   При этом осужденный Начальник Охраны клянется и божится, что никого не убивал. Что подтверждают анализировавшие его поведение психоаналитик и полиграф.
   А раненый телохранитель утверждает обратное.
   Выходит, кто-то из них врет.
   Кто?
   Начальник Охраны в компании с полиграфом и психоаналитиком? Или телохранитель?
   Зачем врать Начальнику Охраны — понятно.
   Зачем телохранителю — не очень. Может, он имеет на своего начальника какой-нибудь зуб и решил таким образом отомстить ему?..
   Резидент снова и снова перебирал и перекладывал подшитые в папку бумаги и просматривал изъятые следствием кассеты с видеокамер наблюдения.
   Вот сидит охранник, ничего не делает, хотя и не спит... Вот он поднял голову и повернулся. В кадр вошел, почти вбежал Начальник Охраны и, не поздоровавшись и никак не прореагировав на приветствие подчиненного, пересек комнату. Из чего можно сделать вывод, что либо он по натуре хамоват, либо чем-то сильно озабочен...
   Начальник Охраны открыл дверь, закрыл дверь и тут же вновь открыл ее, но уже с другой стороны, что зафиксировала вторая, в следующей комнате, видеокамера. Он вновь быстрым шагом пересек помещение, ни к кому не обращаясь и ни на кого не глядя, и скрылся за дверью, ведущей в апартаменты хозяина. На чем запись обрывалась, так как в жилой зоне видеокамер установлено не было. Хозяин дома справедливо полагал, что его интимная жизнь не сериал, предназначенный для коллективных телепросмотров.
   Ну и что из всего этого следует — что Начальник Охраны редкая бука и молчун? Это еще не преступление...
   Или что он был не в духе? Тогда нужно попытаться узнать, по какому поводу не в духе, вдруг это не семейные неурядицы и оттуда потянется след.
   А если он был чем-то озабочен, то важно узнать, чем...
   Так, поехали дальше...
   Дальше Начальник Охраны вышел из жилой зоны и, подставляясь объективам видеокамер, прошел первое помещение, второе, третье и вышел на улицу. При этом его походка, мимика, манеры никак не изменились. Что странно, если предположить, что он только что ухлопал своего шефа и школьного приятеля и пытался прикончить телохранителя. Для человека, минуту назад совершившего двойное убийство, он слишком уж отрешен. После такого люди обычно хоть немножко, но переживают, а у этого ни один мускул на лице не дрогнул, словно он таракана тапочком задавил!
   Что-то здесь не так... Или он никого не убивал, или убивал много и часто. Так часто и много, так к этому привык, что перестал считать лишение человека жизни событием, достойным внимания. Тогда надо покопаться в его биографии...
   Резидент запустил пленку дальше.
   Дальше снова был Начальник Охраны, который вернулся с обхода постов. Вернулся в дом. Он снова шагал через комнаты мимо “глазков” видеокамер, но на этот раз останавливался возле каждого охранника, что-то у них выспрашивая, что-то им выговаривая. Теперь он выглядел менее озабоченным и более дружелюбным.
   Что же произошло за это время?
   Разрешились его семейные проблемы? Как-то слишком уж быстро разрешились, буквально за несколько минут...
   Или на него столь благотворно подействовала встреча с Шефом?..
   Это вряд ли. Ведь вышел он от него таким же мрачным, как зашел, а с улицы вернулся совершенно в другом настроении. Словно подменили человека...
   Резидент замер, зацепившись за случайную мысль, за расхожую фразу.
   Погоди, погоди... А что, если действительно?.. Ах ты, черт!.. Тогда все становится понятно!
   Резидент быстро промотал кассеты с видеозаписями, выискивая, где Начальник Охраны был снят крупным планом. И стал просматривать их подряд и быстро. Вот он открыл входную дверь...
   Стоп! Зафиксировать лицо, вот этот ракурс, дать увеличение...
   Промотка.
   Остановился против камеры.
   Вновь стоп-кадр!..
   Повернулся...
   Однако какой он, при ближайшем рассмотрении, разный! И дело уже не в настроении, дело в скулах, в форме ушей, в разлете глаз... На этом стоп-кадре у него скулы шире, чем на другом, а такого быть не может! Абрис скул у человека от настроения не меняется, он у него какой есть — такой и есть, от рождения и до самой смерти!
   У всех не меняется, а у этого — меняется!
   И глаза!.. Здесь глаза разносятся на лице шире на несколько миллиметров, да и посажены глубже. Конечно, если смотреть мельком, на ходу, разницы не заметишь, но если всматриваться долго и если сравнивать... Если сравнивать, то видно, что глазки разные!
   Глазки-то разные!
   А уж уши!..
   А раз глаза и уши, то и все остальное тоже! Потому что цвет и форму шевелюры нетрудно изменить, напялив на голову парик, нос можно расплющить, насовав туда ваты или тряпок, челюсть возможно выдвинуть вперед — но нельзя сблизить или раздвинуть глаза! Только если череп разламывать!
   Вот и выходит, что “казачок-то — засланный”!
   Этот Начальник Охраны не Начальник Охраны — это кто-то другой, кто напялил на себя парик, наклеил под нос усы, сунул за зубы накладки, увеличивающие овал щек, и стал не похож на себя, а стал похож на совсем другого человека — на Начальника Охраны.
   Вот как враг проник в дом, преодолев неприступные рубежи обороны! Он не карабкался через забор, не полз на брюхе по канализации и не перегрыз сигнализацию, он поступил проще и, если так можно выразиться, изящнее — он напялил на себя личину человека, у которого охрана документы не проверяла, которого везде и всюду пропускали беспрепятственно. И запросто пронес с собой оружие через все металлодетекторы, потому что пронес открыто, не пряча, имея на то полное право! Право главного здесь, после хозяина дома, человека! Ну кто бы его остановил, кто бы спросил, куда он прет с пушкой под мышкой?! Никто не мог остановить, так как все, кто должен был остановить, подчинялись непосредственно ему!
   И никто не остановил!..
   Убийца под маской Начальника Охраны проник в дом, спокойно прошел через всех охранников, даже не здороваясь с ними — он потому и не здоровался и не разговаривал с ними, что опасался, что вблизи его могут распознать! — открыл дверь в покои “шефа” и, ничем не рискуя, в упор расстрелял его и его телохранителя.
   Кстати, о телохранителе! Раненом телохранителе... Которого он, похоже, ранил, а не убил сознательно, в соответствии с задуманным сценарием. Он оставил его в живых не по недоразумению, а в качестве свидетеля, который должен был показать на Начальника Охраны. На настоящего Начальника Охраны. Так что тот “неудачный” выстрел на самом деле был очень даже удачным, просто снайперским, потому что поразил сразу две цели — “случайно” оказавшегося на месте преступления телохранителя и подсунутого следствию главного обвиняемого.
   Бах — и сразу два зайца дрыгают ножками!
   Теперь все связалось, все встало на свои места...
   Охранники, сами того не подозревая, были правы, когда в день убийства решили, что их начальник не в себе, на себя не похож...
   И покойный, лежащий поперек порога сортира Шеф тоже был прав, в последние мгновения жизни заметив, что на Начальнике его Охраны лица нет...
   Потому что — не было. Вернее, лицо — было, лицо — Начальника Охраны, но это было не его лицо, это было похожее на него лицо, на другом лице. На чужом лице...
   Все стало понятно! Но... Но ничего не стало понятно!
   Начальник Охраны не стрелял — стрелял его двойник, но откуда он взялся? Нет, не в доме, а вообще... Ведь чтобы тебя приняли за другого человека, надеть его одежду и физиономию мало. Кроме них, есть еще индивидуальные приметы, по которым нас опознают раньше, чем узнают в лицо — походка, жесты, мимика, общее ощущение, исходящее от человека. Их подделать сложнее, чем налепить нос!
   А преступник имел дело не с прохожими — имел дело с профессионалами, многие из которых не один год проработали в милиции. И тем не менее никто ничего не заметил!
   Как такое могло случиться? Как они смогли?..
   Резидент лучше, чем кто-либо, знал, как трудно перестать быть самим собой и стать другим. Ведь это надо не манеры менять, это нужно свое первое “я”, свою натуру задавить, засунуть куда поглубже и лишь потом вжиться в чужую шкуру, каждосекундно помня, что ты — это не ты. И при этом быть естественным — не переиграть, не передавить, потому что любой жест, любая фальшивая интонация могут выдать тебя с головой! Это высший пилотаж, который в театральных училищах не преподают! И даже во МХАТе не преподают! В разведшколах преподают, и то не во всех.
   И тем не менее у них все получилось...
   Множество вопросов касаемо того, как преступники смогли проникнуть в хорошо охраняемый дом, как могли убить и при этом выйти сухими из воды, отпали сами собой. Очень просто смогли! Загадка разрешилась. Тьма казавшихся безответными вопросов сменилась одним-единственным, но таким, что стоил всех!
   Как они смогли остаться неузнанными? Чисто технически...
   Каким образом? Ну как?!
   От этого вопроса Резидент отмахнуться уже не мог. На этот вопрос он ответить должен был в обязательном порядке. И чем раньше — тем лучше.
   Для него — лучше!..

Глава 7

   Когда хочешь поймать щуку, ловить надо на живца — на живую рыбку, которая будет трепыхаться на крючке, привлекая к себе внимание. При этом рыбка должна быть не вообще рыбкой, а той породы, которую предпочитает эта щука. Тогда она мимо не проплывет...
   У широко известного в узких кругах бизнесмена Семена Петровича большие неприятности — случился долг. Он взял в банке деньги на сделку, обещавшую хороший навар, и прогорел. Ладно бы банк был нормальный, но банк, несмотря на благозвучное название, был “братковым”, с татуированными, по три и больше куполов на груди, учредителями, “общаковым” уставным капиталом и очень серьезной “крышей”. Такой, что с должниками не чикается, а по-быстрому “ставит их на перо”.
   И кто бы это знал раньше!.. Кто знал — тот ломаного гроша в том банке не брал. А Семен Петрович сдуру взял! И попал!..
   Ему поставили на вид и “включили счетчик”.
   “Соскочить” он мог, только раздобыв деньги, которые ему никто не давал, справедливо полагая, что это будет очень невыгодное вложение, так как кредитор на этом свете не жилец.
   Помощи ждать было не от кого.
   Но помощь пришла, причем откуда не ждали.
   “Залетный” из Москвы бизнесмен предложил ему кредит, который не только закрывал прежний, но даже перекрывал его. Щедрость столичного нувориша непонятна, но это его проблемы...
   — Можете быть спокойны, у меня есть выход на товар, который уйдет втрое, причем с руками!.. — выдумывал на ходу Семен Петрович. Ему бы только бабки вырвать, а там — трава не расти. — Через месяц я верну вам все сторицей...
   Вернуть он, конечно, ничего не вернет — останется должен на четверть больше, чем взял, но останется должен потом, а пока останется жив! Такая сделка...
   — Нет, так не пойдет, — охладил его пыл заезжий бизнесмен. — Я вам даю деньги не под ваш товар, а под свой товар, который пойдет по вашим каналам.
   В легкой сделке обозначились первые подводные камушки. Бизнесмен давал кредит под сбыт своей продукции, наваривая при этом дважды — на кредите и на реализации залежалой продукции.
   — А какой товар, можно узнать? — осторожно поинтересовался Семен Петрович.
   — Водка.
   — Паленая?
   — А как вы думаете?
   Семен Петрович думал, что паленая — другой теперь не бывает. Но даже если сильно паленая, даже если “домашнего розлива”, сделать на ней приличный оборот не получится — рынок спиртного в городе был давно поделен.
   — И сколько вы просите за литр?
   Бизнесмен назвал цену — смехотворную цену, какой не бывает! Может, он цистерну метилового спирта, от которого полгорода ослепнет, где-то украл и теперь по дешевке гонит?
   — А это не метил? — спросил Семен Петрович.
   — Нет, за это можете не опасаться, я не собираюсь травить ваш городок — это кондиционная продукция.
   Семен Петрович провел в голове быстрый расчет. При таких ценах он отбивал не только банковский долг, но и получал солидный приварок, обернув который можно было запросто разойтись с московским кредитором.
   А что взамен?.. Потому что за просто так, особенно в коммерции, ничего не бывает, это Семен Петрович точно знал!
   Взамен было обретение бесчисленного числа врагов, потому что, наводняя город дармовым спиртным, он обрушивал устоявшийся ликероводочный рынок.
   Так, может, залетный бизнесмен не водку собирается реализовывать, а водочную монополию валить? Причем чужими руками — его руками...
   Да хоть даже и так!.. Многочисленные будущие враги пугали Семена Петровича меньше, чем немногочисленные нынешние. Проворачивая эту сделку, он наваривал не деньги — наваривал несколько лишних недель жизни. А там либо столичный гость сдохнет, либо город дотла сгорит...
   — Я согласен.
   Нашедшие друг друга партнеры ударили по рукам. После чего один пошел искать рынки сбыта, а другой деньги и спиртное...
   Деньги нашлись быстро, нашлись на другом конце страны, в банке под двадцать процентов годовых и тридцать процентов от общей суммы наличными управляющему лично в руки, без расписки, в темной подворотне на окраине города. На таких условиях управляющий готов был отдать больше, чем все.
   Довольные друг другом, кредитор и заемщик разошлись в две противоположные стороны, чтобы уже не встретиться никогда. При этом кредитор догадывался, что банк кредит обратно не получит, а заемщик знал, что не получит. Потому что он только что изорвал в мелкие клочки и выбросил в ближайшую урну общегражданский паспорт и все прочие документы, по которым получал и гарантировал возврат кредита.
   Этот паспорт свое отыграл и подлежал уничтожению, а он себе взамен хоть дюжину других нарисует. Потому что нетрудно нарисовать, когда умеешь рисовать — были бы под рукой инструменты. А бланки... Бланки вон они, сколько угодно, в каждом втором кармане — надо только фотографию переклеить и фамилию подправить! И стать...
   Кем бы сегодня стать? Ну пусть Ерофеевым Геннадием Александровичем, разведенным отцом многочисленного семейства. Тем более что не надолго стать — на два полета в самолете... Вначале на запад, потом обратно на восток, а потом, уже по другим документам, в центр. Где на приобретенные “мошенническим путем” деньги можно будет купить водки...
   — Мне десять вагонов...
   Покупатель не торговался и дешевой водки не искал — ему было все равно, сколько она будет стоить... Водка стоила втрое дороже против цены, по которой ее предстояло реализовывать.
   Ну и что с того?.. Такая уж сделка...
   Ящики с водкой погрузили в вагоны, которые подцепили к маневровому локомотиву и потащили на сортировку. Из десяти вагонов до станции назначения дошли девять, один потерялся где-то в пути...
   Ну и подумаешь...
   В девяти оставшихся вагонах в каждом ящике обнаружился бой — в общей сложности каждая десятая бутылка.
   Ну и черт с ним...
   При разгрузке “разбились” и “вылились” еще несколько ящиков...
   Кого волнует...
   Поставщика — точно не волнует. Сдалась ему эта водка, которой он не торгует...
   Куда больше она волновала посредника, который должен был растащить ее по точкам. Волновала соотношением цены и качества. Поэтому посредник в лице Семена Петровича вскрыл одну из наугад взятых бутылок, опасливо понюхав ее содержимое.
   Водка пахла водкой.
   Хм?..
   Попробовал на язык.
   Хм!..
   Отхлебнул глоток.
   Хм-м!..
   Водка была не паленая и даже не “левая”, потому что была отменного качества, но за цену уцененной газированной воды.
   Это где же такую, за такие деньги делают?! Эх, узнать бы!..
   Накидывать на водку сильно посредник не стал, чтобы обернуть товар как можно быстрее. Накинул вдвое. Водка мгновенно разошлась по продавцам, которые набросили еще по трети. Они бы набросили больше, но посредник отдавал товар при условии трехдневной реализации, потому что у него горел новый закуп. Таким образом цена выросла в два с лишним раза, но все равно вышла смехотворной — на пятерку, а то и десятку ниже общегородских. У прилавков случилась давка...
   Через три дня посредник имел на руках денег вдвое больше, чем имел три дня назад. То есть меньше, чем за полнедели, он заработал... Мать честная, сколько заработал!..
   Полученный барыш ушел на погашение “бандитского” кредита и на новый закуп...
   — Еще десять вагонов...
   Десять вагонов загрузили, один потеряли, триста ящиков списали на бой стеклотары... Живыми довезли восемь... Посредник накинул вдвое, продавцы треть...
   Водка ушла со свистом и бульканьем прямо у прилавков из горлышков.
   Семен Петрович взбодрился.
   Конкуренты напряглись. Потому что их товар встал.
   — Откуда он берет такую дешевую водку? — интересовались они друг у друга.
   Никто ничего вразумительного ответить не мог. Где можно взять такую водку по такой цене, никто не знал! Но знать хотели...
   — Может, это самопал?
   Купили водки, провели экспертизу — водка была самая что ни на есть кондиционная и даже лучше.
   Тогда тем более ничего не понятно!
   Попытки отследить путь товара ни к чему не привели. Ну то есть путь вагонов проследили и поставщика нашли, но поставщик отпускал продукцию по ценам большим, чем Семен Петрович сдавал ее в магазины!
   Значит, никакой водки он у них не покупал, а покупал лишь сопроводительные документы и пустую тару с фирменными этикетками! А вот где разливал?! В домашних условиях через воронку десять вагонов разлить по бутылкам и закатать пробками невозможно. Выходит, он вышел на какой-то подпольный, с разливочной линией завод. Или построил завод...
   Воодушевленный Семен Петрович заказал еще пятнадцать вагонов, потому что эти девять и те девять ушли в семь дней без остатка!
   Поставщик отправился на ликероводочный завод, где был обслужен вне очереди, как постоянный и очень уважаемый клиент.
   Пятнадцать загрузили, два сгинуло в тупиках, один вытек на рельсы, остальные разошлись по точкам...
   — Еще двадцать!..
   Но на “еще двадцать” денег не осталось. Большой бизнес требует больших денег. Пришлось поставщику брать еще один кредит под двадцать процентов и сорок налом управляющему в темной подворотне.
   Двадцать загрузили, три сгинули, один был списан на стеклобой.
   Торговля шла бойко. Семен Петрович богател, конкуренты терпели серьезные убытки — товар стоял вмертвую, несколько магазинов расторгли ранее заключенные договоры, отказавшись от продолжения поставок. Все предпочитали дешевую и качественную водку — паленой и дорогой.
   Пришлось идти на мировую.
   Конкуренты вышли на Семена Петровича с предложением, от которого он не мог отказаться — покупать у него готовую продукцию по оптовым, но равным отпускным для магазинов ценам. Семен Петрович с радостью согласился. Продавец — нет!
   — Я не могу нарушать условия нашего с вами договора, — напомнил он пункты договора. — Я — поставляю продукцию, вы — организуете мелкооптовую реализацию.
   — Зачем мелкооптовую, если можно крупно? — горячился Семен Петрович. — Зачем нам эта возня с магазинами и кафешками, если можно их обойти? Не все ли вам равно? Вы гоните мне товар, я сбрасываю его оптом по практически розничным ценам — и дело в шляпе!
   Но поставщик — уперся. Что за дурак!
   — Ну неужели вы не понимаете нашей выгоды? — пытался его урезонить Семен Петрович.
   Поставщик не понимал. Он чем больше и успешней продавал, тем быстрее у него кончались деньги.
   — Если вас чем-то не устраивает качество поставляемого мною товара... — мягко намекал поставщик.
   — Да что вы, что вы, — пугался до колик Семен Петрович.
   Он бы, конечно, послал этого барыгу куда подальше, но он не знал, откуда тот гонит такую дешевую и такую приличную водку.
   — Ладно, давайте торговать как торговали... На станцию прибыл новый, за вычетом четырех вагонов и еще двух, состав...
   Водка ушла в магазины, откуда ушла в три дня... Поставщик убыл за новым, для продолжения вагонных поставок, кредитом...
   Конкуренты подсчитывали убытки, хватаясь за головы...
   Рыбка трепыхалась на крючке, активно шевеля плавниками и хвостом. Рыбка выглядела весьма и весьма аппетитно...

Глава 8

   Сегодня управляющий банком “Российский национальный кредит” порнуху не смотрел. А зачем? Сегодня он ночевал не один, а с доставленными ему охраной девицами — сразу с четырьмя. Сегодня все, что бы он хотел увидеть, ему могли показать вживую, тем более что коллектив подобрался примерно такой же, как на кассете, интернациональный: одна девица была из наших, из российских, пышнотелая и белокожая, другая — смугленькая и шустрая хохлушка, еще одна — черная как смоль негритянка и последняя то ли китаянка, то ли вьетнамка. Ну любил банкир цветовые контрасты, и все тут!
   Девицы ползали по огромной, как футбольное поле, кровати, по подушкам и по банкиру, мелькая перед его лицом бело-черно-желтыми телами. И мелькая в зрачках наблюдателя. Если бы банкир знал, что в организованной им оргии участвуют не пять, а шесть, с учетом невидимого соглядатая, партнеров, он бы сильно удивился. Возможно — еще больше возбудился. Но что более вероятно — испугался.
   И правильно бы сделал...
   Но банкир о присутствии шестого участника не подозревал, с удовольствием занимаясь, не побоюсь этого слова, икебаной. Нанятые за две штуки оптом девицы были профессионалками и старались изо всех сил, создавая уникальные цветовые композиции.
   “Во дает! — молча ахал и вздыхал припавший к окулярам бинокля соглядатай. — Ну дает!..”
   Сегодня он делал свою работу почти с удовольствием.
   Через пару часов все цветовые комбинации были перебраны, все возможные “букеты” составлены и палитры употреблены в дело. Банкир вызвал охрану, и стайку разноцветных девиц как есть, голыми, погнали к двери.
   Банкир почистил зубы и лег спать.
   В три пятьдесят пять он заворочался и проснулся. Как просыпался всегда. Такая у него была привычка.
   Банкир встал и прошаркал в туалет.
   В четыре ноль три он снова лег, чтобы не вставать уже до самого утра.
   Без пятнадцати четыре на перекрестке улиц Правды и Интернациональной притормозила раскрашенная оранжевыми полосами машина — аварийка городских электрических сетей. В хвост ей встал принадлежащий той же организации подъемник. Из машин вылезли водители, одетые в яркие, со светоотражающими полосами жилеты, покурили, посмеялись и поехали дальше. Поехали по улице Интернациональной. Но проехали недалеко, потому что возле первого же фонарного столба остановились.
   Подъемник сдал задом к самому столбу, водитель вылез из кабины и, управляя тумблерами, стал поднимать вверх люльку, в которой стоял электрик с плоскогубцами наготове.
   — Вира, еще вира...
   Люлька замерла возле самого плафона. Электрик недолго поковырялся в проводах, что-то откусил, чего-то перемотал и крикнул:
   — Все, шабаш!
   Люлька плавно пошла вниз. Но до самого конца не дошла, замерев на высоте примерно трех метров.
   — Ну ты как там? — крикнул водитель.
   — Да нормально все! — ответил электрик. — Давай, поехали.
   Водитель забрался в кабину, и машина тронулась вперед на самом малом ходу до следующего фонаря.
   Что было прямым нарушением техники безопасности, так как находиться в неопущенной люльке на ходу было категорически запрещено. Но не опускать же ее до земли каждый раз ради того, чтобы проехать двадцать метров до следующего столба! Днем еще понятно — днем ты на виду, а ночью можно и так.
   На скорости десять километров в час машина подкатила к другому столбу, и люлька вновь поползла вверх...
   В пять пятнадцать охранник, сидящий за мониторами видеонаблюдения, потянулся и встал. Пришло время утреннего кофе. Который он пил каждый раз в одно и то же время.
   Охранник сжевал бутерброд и открыл термос... После бутербродов и кофе должна была последовать традиционная сигарета.
   — Он открыл термос, — тихо сказал наблюдатель в закрепленный микрофон.
   Следующие два столба аварийщики пропустили, так как с ними, по всей видимости, все было в порядке. У третьего вновь остановились.
   Электрик в люльке положил в карман плоскогубцы и, нагнувшись, открыл стоящую в ногах рабочую сумку с инструментами.
   Кофе был душистым и еще горячим. Охранник сделал глоток и откусил от куска бутерброда. Его смена уже почти заканчивалась, осталось потерпеть совсем немного...
   Электрик вытащил из сумки струбцину и прикрутил ее к металлическому ограждению люльки. Фонарь он даже не посмотрел.
   — Все, поехали, — крикнул он вниз.