было немедленно уйти и больше никогда не возвращаться. На фоне гигантских
декораций актеры казались муравьями. Достаточно просто поднять занавес,
продемонстрировать руины и снова его опустить. Кулисы стали самой пьесой.
В старом номере "Симплициссимуса" от 1923 года я выискал впечатляющий
рисунок углем, изображавший забитую транспортом берлинскую улицу в зимних
сумерках. В поисках подходящих съемочных площадок мы, правда, уже провели
рекогносцировку и в самом Берлине, и в других городах - как на Востоке, так
и на Западе. Но ничто не шло в сравнение с той рисованной улицей, вдобавок и
называвшейся Бергманнштрассе. В результате нелегких переговоров мне удалось
убедить продюсера построить на территории студии "Бавария" целую улицу с
трамвайными путями, задними дворами, переулками и арками парадных. Издержки
получились астрономические. У меня же голова шла кругом от энтузиазма. Все
это взаимосвязано. Развалины в "Игре снов" относятся к того же рода
безумствам, что и Бергманнштрассе. Сказались повышенное давление и
перевозбуждение. Прозвонил предупреждающий звонок, но я не пожелал его
услышать.
Мы с Ингрид отправились в США подыскивать актера на главную мужскую
роль Абеля Розенберга. Сначала я обратился с предложением сыграть эту роль к
Дастину Хофману. Прочитав сценарий, он высказал немало тонких и умных
замечаний. Но когда дошло до дела, отказался, сославшись на то, что не
подходит по типажу, и в то же время, рассыпаясь в уверениях, что вообще-то
был бы счастлив со мной поработать.
Затем у себя в гостинице в Беверли-Хиллз я встретился с Робертом
Редфордом. Он был любезен и доброжелателен, но сказал, что, по его мнению,
не способен сыграть циркача-еврея. Я проникся глубоким уважением и к
Хофману, и к Редфорду. И ни на секунду не воспринял их отказ как
предостережение.
Посему я обратился к Питеру Фальку, которого считал очень хорошим
актером. Ему роль понравилась, но по различным причинам, в том числе и из-за
условий контракта, отпал и он.
Мы очутились в затруднительном положении, но Дино Де Лаурентис,
настроенный крайне благожелательно, сдаваться не пожелал. При обсуждении
создавшейся кризисной ситуации он вдруг выдвинул новую идею: "А как насчет
Ричарда Харриса?"
И еще раз у меня в мозгу произошло короткое замыкание, очевидно,
потому, что я был одержим одной мыслью - "Змеиное яйцо" должно появиться на
свет. Ричард Харрис мок на Мальте, где заканчивал фильм о сумасшедшем
капитане и его love story с гигантским китом. Большую часть съемочного
периода он провел в сооруженном по распоряжению Дино Де Лаурентиса
вместительном чане с водой. Откуда и прислал ответ, в котором сообщил, что
будет рад сотрудничать и с удовольствием сыграет эту роль.
===========================================
Ричард Харрис мок на Мальте... Речь идет о съемках фильма "Orga the
Killer Whale" (реж. Майкл Андерсон, 1977) - расхожей вариации темы "Моби
Дика", в которой ирландский актер Ричард Харрис сыграл главную роль.
===========================================
Съемки отложили на три недели, и я вернулся в Мюнхен, дабы вплотную
заняться пробами. Киногруппа уже на месте, строительные работы по возведению
наших дико дорогих декораций завершены - громадная машина "Баварии" давно
развила нужную скорость. С утра до вечера мы со Свеном Нюквистом делали
пробные съемки костюмов, мебели, грима. Энтузиазм бил через край, и
"Бавария" в ожидании, когда Ричард Харрис вылезет из воды, метала на стол
все, что имелось в ее закромах. Наконец Харрис вылез, но, к несчастью, в тот
самый вечер, когда мне пришлось отбыть во Франкфурт на торжественную
церемонию вручения мне премии Гете.
Я договорился с моим "координатором" Харольдом Небензалем (чудовищным
мизантропом, владевшим двенадцатью языками), что он встретит Харриса на
аэродроме и отвезет его в "Хилтон", где жили и мы с Ингрид, а на следующий
день после моего возвращения из Франкфурта мы увидимся с ним за ланчем.
Утром мы спустились в вестибюль и стали поджидать Харриса с его дамой. Но
ждали мы напрасно. Портье на наш вопрос сообщил, что мистер Харрис отбыл
рано утром, предварительно заказав номер в гостинице "Саввой" в Лондоне.
В полном отчаянии мы с Небензалем наняли частный самолет и полетели в
Лондон, в "Саввой". Там нас известили, что мистер Харрис в гостинице, но
просил его не беспокоить. Побродив вдоль Темзы, я в десять вечера позвонил
из своего номера Харрису и сказал, что хватит играть в прятки. Он бушевал -
как это режиссер посмел не встретить его в Мюнхене, премия Гете - причина
неуважительная. В конце концов, он все же согласился принять меня у себя в
номере. Проговорив до утра, мы пришли к соглашению - он будет сниматься в
"Змеином яйце". Только сначала смотается в Лос-Анджелес, чтобы уладить
кое-какие дела. Через два-три дня он будет в "Баварии", и мы сможем
приступить к съемкам.
Мы вернулись в Мюнхен: съемочная группа отпраздновала событие кофе с
тортом. Назавтра мне позвонил Дино Де Лаурентис с известием, что Ричард
Харрис заболел воспалением легких, вызванным какой-то амебной бактерией,
которой была заражена вода в чане на Мальте. Болезнь, судя по всему,
затяжная. Надо искать замену.
Лишь тогда впервые возникло имя Дэвида Каррадайна. Дино прислал копию
его последнего фильма, которую я просмотрел на следующий же день. Фильм,
рассказывавший о певце в стиле "кантри", мне очень понравился. Каррадайн,
один из сыновей великого исполнителя шекспировских ролей Джона Каррадайна,
отличался интересной внешностью и исключительной музыкальностью. Посмотрел я
и рабочую копию картины, поставленной им самим. Она была отмечена печатью
таланта. Он напомнил мне Андерса Эка, и я вообразил, будто Божий перст
наконец-то указал на подходящего Абеля Розенберга.
===========================================
Каррадайн Дэвид (р. 1936) - американский актер и певец. Сыграл роль
Вуди Гатри в фильме Хола Эшби "На пути к славе" (1976). Как режиссер
поставил три картины. Бергман пишет, скорее всего, о фильме "You and me"
(1975).
... один из сыновей Джона Каррадайна... Речь идет о Джоне Каррадайне
(наст. имя Ричмонд Рид, 1906 - 1988) - американском актере театра и кино и
его сыне Ките Каррадайне (р. 1951) - американском киноактере.
===========================================
Два дня спустя Каррадайн прибыл в Мюнхен. Мы горели желанием немедленно
приступить к работе. Однако Каррадайн при первой встрече показался мне
несколько рассеянным и странным. Поэтому, дабы проникнуться нужным
настроением, мы решили начать с просмотра двух лент о Берлине: "Путешествие
матушки Краузе за счастьем" режиссера Пила Ютци (1894 - 1946) и "Берлин -
симфония большого города" Руттмана. Не успел в зале погаснуть свет, как
Каррадайн громко захрапел. Когда он проснулся, говорить с ним о роли было
невозможно. Нечто похожее повторялось и во время съемок. Дэвид Каррадайн -
"сова", он засыпал на ходу. Спал везде, где можно, но в то же время был
честолюбив, точен и хорошо подготовлен. Мы сумели уложиться в намеченные
сроки. Меня распирала радость, да что там, просто-таки гордость в
предвкушении солидного успеха.
Болезненное осознание солидного провала настигло меня значительно
позднее. Я был не восприимчив даже к довольно-таки серенькой реакции
критиков. Находился под воздействием мощной поддержки душевных сил. Лишь
когда мое бытие приобрело более устойчивый и спокойный характер, я понял всю
серьезность постигшей меня неудачи. Но ни на минуту не пожалел, что сделал
"Змеиное яйцо". Я приобрел полезный опыт.
В "Латерне Магике" я рассказываю о том, что летом 1985 года на Форе
начал писать сценарий о старом режиссере немого кино, "фильмы которого -
множество наполовину испорченных пленок в жестяных коробках - находят во
время ремонта в подвале загородной виллы. В уцелевших кадрах прослеживается
какая-то смутная взаимосвязь, специалист в области немого кино пытается по
губам актеров расшифровать их реплики. Кадры пускают в разной
последовательности, каждый раз получая разные сюжетные ходы. В дело
вовлекается все больше людей, оно разрастается, разбухает, требует все
больше денег, выходит из-под контроля. В один прекрасный день все сгорает -
и нитратные оригиналы, и ацетатные копии, сгорает дотла целый каземат.
Всеобщее облегчение".
Довольно скоро, после того как тело напомнило мне об обете воздержания,
о котором забыла душа, я отложил в сторону начатый киносценарий. Но сама
идея - попытка составить фильм из отдельных фрагментов, не имея сценария, -
была заманчивой. К тому же она уже однажды приходила мне в голову.
На втором году моего пребывания в Мюнхене я засел за историю, названную
мной "Любовь без любовника". Произведение получилось колоссального объема,
но бессвязное по форме, что отражало мой душевный разброд, наверняка имевший
прямое отношение к ссылке. Действие, разворачивавшееся в Мюнхене и его
окрестностях, точно как в немом фильме моего сна, крутилось вокруг отснятого
киноматериала, брошенного режиссером на произвол судьбы.
Сценарий "Любви без любовника", законченный в марте 1978 года,
начинался прологом, написанным в форме письма друзьям и коллегам: Приступая
к работе над спектаклем, я всегда, прежде всего, задаю себе очень конкретный
вопрос: почему писатель написал эту пьесу, и почему она получилась именно
такой? Если я теперь спрошу самого себя: почему Б. написал этот киносценарий
и почему он получился именно таким? - то ответ получится расплывчатый,
перегруженный соображениями, пришедшими задним числом. Стало быть, если я
начну уверять, будто мной двигала страстная ненависть к определенным формам
человеческого поведения, политическому цинизму и окончательной
развращенности чувств, то это будет лишь половина правды. Потому что
одновременно я испытывал потребность показать возможности любви, богатство
мгновения, способность человека к добру.
В Швеции никто не пожелал вложить и гроша в постановку "Любви без
любовника", хотя я был готов рискнуть собственными средствами. Хорст
Вендландт, сопродюсер "Змеиного яйца", уже один раз обжегся. Дино Де
Лаурентис тоже отказался, и вскоре стало очевидно, что осуществить мой
громоздкий и дорогостоящий проект не удастся. На этом я и поставил точку, по
прежнему опыту зная, что чем дороже авантюра, в которую собираешься
ввязаться, тем больше шансов получить от ворот поворот.
Без всякого ожесточения я похоронил проект и выбросил его из головы.
Какое-то время спустя у меня возникла идея, что было бы неплохо - для
сплочения труппы Резиденцтеатра - сообща сделать телефильм. Тогда-то я и
выкроил из похороненной "Любви без любовника" историю Петера и Катарины.
Из всего длиннющего сценария в телефильм "Из жизни марионеток" вошло
лишь несколько сцен, в остальном же это новое произведение. В его основе
лежат конкретные воспоминания. Тема двух неразрывно и болезненно связанных
друг с другом людей, которые в то же самое время поодиночке мучаются в своей
неволе, преследовала меня давно. Петер и Катарина впервые появляются в
"Сценах из супружеской жизни", где эта пара - в первой части - составляет
контрапункт Юхану и Марианне. Петер и Катарина не могут жить вместе, но и
друг без друга обойтись не в силах. Лишь люди, находящиеся в их положении,
способны с такой жестокостью подрывать основы собственного существования. Их
совместная жизнь - изощренная пляска смерти, процесс дегуманизации. Ссора за
обеденным столом - первая атака на кулисы супружеского мира Юхана и
Марианны; для них самих же это чистилище будней.
Я написал "Сцены из супружеской жизни" за одно лето, за шесть недель, с
единственной целью - дать телевидению более приличное повседневное меню, и
практически мы работали без сметы. Предполагалось, что на каждую серию
продолжительностью 50 минут уйдет десять дней: пять - на репетиции, пять -
на съемки. Таким образом, на шесть серий отводилось два месяца. Когда
начались съемки - дело пошло как по маслу. Эрланд Юсефсон и Лив Ульман
быстро вжились в понравившиеся им роли. Внезапно родился практически
беззатратный фильм. Что было очень кстати, ибо денег у нас не имелось. На
"Шепоты и крики" покупателей пока еще не нашлось.
Итак, "Сцены из супружеской жизни" предназначались для телевидения, и
мы работали над картиной, не ощущая парализующей тяжести, неизбежно
возникающей, когда делаешь прокатный фильм, - работали весело, с желанием.
"Из жизни марионеток" тоже телевизионный фильм. Постановка финансировалась
главным образом Zweites Deutshes Fernsehen (второй канал Немецкого
телевидения). За пределами Германии его, к сожалению, пустили в кинопрокат.
Кстати, при работе над "Марионетками" не пахло ни весельем, ни желанием.
В "Любви без любовника" доведенный до отчаяния Петер стреляет во Франца
Йозефа Штрауса. Приступив к съемкам "Марионеток", я быстро понял, что
стрелять он должен отнюдь не в Штрауса. Петер говорит, что все пути назад
отрезаны. Ему не выбраться. Алкоголь, наркотики, секс - иллюзорный выход.
Фильм поднимает вопрос: почему Петер решается без всякого вроде бы на то
повода лишить жизни другого человека? Я даю разные объяснения, ни одно из
которых намеренно не выдерживает критики. Когда я смотрю эту картину
сегодня, у меня возникает чувство, что ближе всех к истине подходит
гомосексуалист Тим, намекая на бисексуальность Петера. Признание такой
раздвоенной сексуальности принесло бы ему, возможно, освобождение. Этот
вывод проглядывает и в заключении доктора, но его диагноз - сознательно
нечестная игра: циничное, закодированное в уклончивых психиатрических
терминах определение кровавой трагедии. Доктор видит надвигающуюся беду. Но
позволяет событиям развиваться своим ходом, поскольку имеет личные виды на
Катарину. "Из жизни марионеток" - мой единственный немецкий фильм.
"Змеиное яйцо" может на первый взгляд показаться в не меньшей степени
немецким. Но эта картина зачата в Швеции, и сценарий я писал, окруженный
предзнаменованиями личной катастрофы. "Змеиное яйцо" отражает отчаянно
любопытный взгляд постороннего. Делая "Марионеток", я уже более или менее
примирился со своей немецкой действительностью. Языковые трудности были
преодолены. Я давно работал в театре и, как правило, безошибочно определял,
правильно ли звучат реплики. Мне представлялось, что я хорошо изучил
немецкую жизнь и самих немцев. Да к тому же написал "Любовь без любовника" -
честолюбивую попытку глубокого погружения в свое немецкое бытие.
Картина "Из жизни марионеток" подверглась жесткой редакции. Закончив
сценарий, я вычеркнул приблизительно двадцать процентов диалога. В процессе
съемок выбросил еще около десяти процентов. Благодаря этому фильм получился
предельно концентрированным: короткие эпизоды с лаконичными промежуточными
текстами в брехтовском стиле. Тексты соотносят действие с финальной
катастрофой.
Я создал плохие фильмы, близкие моему сердцу. И объективно хорошие
фильмы, которые мне безразличны. Некоторые ленты до смешного подчинены
изменчивости моих собственных взглядов. Бывает, услышу благожелательный
отзыв о какой-нибудь из моих картин и тут же с радостью соглашаюсь - да, мне
она тоже нравится.
Но "Марионетками" я в известной степени горжусь. Картина выдержала
испытание временем. Могу принять упреки относительно завязанной в тугой узел
формы. В молодости я поставил в Хельсингборге спектакль по эпопее Улле
Хедберга "Бешенство". Для сценического воплощения я взял кусок из
заключительной части целого цикла романов, где главный герой говорит, что мы
находимся в темной комнате без окон и дверей. Но добавляет: где-то должна
быть невидимая щель, позволяющая нам представить себе, что такое свежий
воздух.
В картине "Из жизни марионеток" люди обитают в герметически
закупоренном помещении, не имеющем и такой щели. Задним числом я согласен
считать это недостатком. И еще один нарушающий гармонию изъян - написанное,
но не отправленное Петером письмо. Психологически это недостоверно. Петер
способен формулировать свои мысли, лишь диктуя деловые письма. Делать выводы
и одновременно облекать их в слова для него невозможно. Увы, я не послушался
старого доброго совета Фолкнера: "Kill your darlings". Сегодня я бы
прибегнул к большим ножницам. Это сделало бы картину еще на десять минут
короче и лучше.
===========================================
"Kill your darlings" - здесь "Убей свое любимое" (англ.). Парафраз
строки Оскара Уайльда из "Баллады Рэдингской тюрьмы": "Yet each man kill the
thing he loves" ("Возлюбленных все убивают", пер. В. Брюсова).
===========================================
Поведение Петера в больнице, состояние человека, прервавшего все
контакты с внешним миром, отображают мой собственный опыт пребывания в
психиатрической клинике после истории с налогами. Не помню, чтобы я страдал.
Я вставал в полшестого утра, дабы успеть первым в умывальню, и тщательно
следил за своей физической формой. День был расписан по минутам. Я принимал
по десять десятимиллиграммовых таблеток валиума, получая дополнительную
порцию, как только ощущал в этом потребность.
Петер целиком погружен в подобное существование. Спит в обнимку с
потрепанным плюшевым мишкой своего детства. Играет в шахматы с компьютером.
Каждое утро по полчаса заправляет постель.
Катарина по-прежнему живет с Петером - на расстоянии. Она говорит
свекрови, что жизнь ее протекает как обычно: "Но про себя я плачу, не
переставая".
"После репетиции" - фильм, тоже не предназначенный для кинопроката. Он,
как и "Из жизни марионеток", сделан для телевидения. Первоначально картина
задумывалась в форме переписки стареющего режиссера с молодой актрисой. Я
начал писать сценарий, но вскоре обнаружил, что получается скучно. Было бы
интересно видеть героев. В процессе писания я, очевидно, задел болевой нерв
или, если хотите, родниковую жилу. Из подсознания наружу полезли, извиваясь,
лианы и странные сорняки. И все это сплелось в какой-то ведьмин клубок.
Вдруг возникла любовница режиссера, оказавшаяся матерью молодой актрисы.
Любовница, умершая много лет назад, тем не менее, вступает в игру. Много
чего возвращается из небытия на пустой и темной театральной сцене в тихий
час между четырьмя и пятью часами дня. В итоге получилось телевизионное
кинопроизведение, повествующее о театре.
К некоторым молодым актерам и актрисам я, не особенно об этом
задумываясь, отношусь как к своим детям. Бывает, они признают за мной право
на отцовство, им нравится видеть во мне отца. Через какое-то время, быть
может не нуждаясь больше в отеческой опеке, они начнут на меня злиться. Мне
же эта роль по душе, она меня нисколько не тяготит. Сознание того, что рядом
есть суровый отец, при известных обстоятельствах дает молодым актерам
чувство уверенности.
"После репетиции" я писал для удовольствия, намереваясь воплотить этот
замысел в жизнь вместе со Свеном Нюквистом, Эрландом Юсефсоном и Леной Улин.
За карьерой Лены я следил с нежностью и профессиональным интересом. С
Эрландом мы дружим вот уже пятьдесят лет. Свен есть Свен. Если я в какие-то
минуты и тоскую по кино, то, прежде всего именно по совместной работе со
Свеном.
===========================================
Улин Лена (р. 1955) - шведская актриса, дочь Стига Улина. В кино - с
1977 г. У Бергмана сыграла в фильмах "Фанни и Александр" и "После
репетиции".
===========================================
Итак, фильму "После репетиции" предстояло стать приятным эпизодом на
пути к смерти. Небольшая съемочная группа. Три недели на репетиции. Свен
снимает. Работать будем в Киноцентре, декорации самые простые.
Съемки прошли безрадостно. Сейчас, пересматривая "После репетиции", я
думаю, что фильм получился лучше, чем мне помнилось. Когда съемки идут
тяжело, недовольство в душе остается надолго. Почему и картину вспоминаешь с
большей неохотой, чем следует. Ингрид Тулин - одна из по-настоящему великих
актрис нашего времени. Как выразилась однажды ее завистливая коллега: "Она
замужем за кинокамерой". Но на этот раз Ингрид не сумела выдержать дистанцию
между собой и ролью. После слов: "Ты считаешь, что мой инструмент испорчен
навсегда?", - она начинает плакать. Я говорил ей: "Не разводи сантименты!"
Мне казалось естественным, чтобы эта реплика звучала холодной констатацией.
А она вместо этого каждый раз разражалась слезами. В конце концов, я сдался.
Может, я злился на Ингрид потому, что был просто-напросто зол на самого
себя: "Мой инструмент испорчен навсегда?" Вопрос, пожалуй, в большей степени
относился ко мне, чем к ней. Вдобавок и Эрланд Юсефсон был переутомлен.
Впервые за всю нашу долгую совместную работу на него накатило то, что немцы
называют "Textangst". В последний и самый важный съемочный день короткие
замыкания и провалы в памяти следовали один за другим. Мы кое-как дотянули
до конца, но не более того. Лена Улин сохраняла присутствие духа. Она,
правда, не обладала большим опытом, но справлялась с ролью очень элегантно,
не обращая внимания на наши передряги.
Окончательный вариант "После репетиции" идет один час двенадцать минут.
Мне пришлось вырезать, по крайней мере, минут двадцать отснятого материала.
От съемок в душе остался липкий осадок. Даже монтировать фильм было
противно: чересчур много предстояло латать и кромсать.
Сегодня нелегко понять, что "После репетиции", в сущности, комедия с
диалогами, написанными в своеобразном едком комедийном настроении. Экранная
версия получилась безжизненной, утратив беспечность оригинального текста.
Итак, я ставлю точку, 22 марта 1983 года я записал в дневнике: Больше
никогда. Заканчиваю, хочу покоя. Больше нет сил, ни психических, ни
физических. И я ненавижу шумиху и злорадство. Какая гадость.
25 марта: Жуткая ночь, проснулся в полчетвертого от подкатившей
тошноты. Потом не мог заснуть. Беспокойство, напряжение, усталость. Но вот
встаю, становится немного лучше, почти прихожу в рабочее состояние. Небо
затянуто, ноль градусов. Наверное, пойдет снег. Несмотря на физическое
недомогание, довольно приятно снова взяться за работу. Но я не хочу больше
снимать кино. Это в последний раз.
26 марта (раннее утро): И это то, что должно было стать таким
увлекательным, коротким, безо всяких претензий фильмом? Что же я имею, и что
будет дальше? Две вздыбившиеся горы накрывают меня своими тенями. Прежде
всего: кому, черт побери, интересны подобного рода зеркальные, обращенные в
себя арии? И, во-вторых: не прячется ли на дне этой драмы-монолога зерно
истины, до которого я не в силах добраться, недоступное моим чувствам и
интуиции? А в остальном главная ошибка нашего рабочего метода -
трехнедельный репетиционный период. Я успеваю здорово устать от своих
реплик.
Надо было прямо приступать к съемкам. Тогда бы каждый день приносил
прелесть новизны и напряженность непредвиденного. Так нет же. Мы
репетировали, обсуждали, анализировали, тщательно и уважительно
прорабатывали, точно как в театре, так, словно автора уже нет в живых.
Творческий заряд то ли кастрировали, то ли ему обрубили задницу. Выбор
выражения зависит от точки зрения.
31 марта: Скрупулезно просмотрел весь отснятый материал, результат,
по-моему, получился весьма средний, местами неудачный. Теперь ничего не
поделаешь, кое-что заложено в самом тексте, который уже не соответствует
моим представлениям о профессии (вот ведь до чего быстро все происходит, до
чего дьявольски быстро: вчера - истина, сегодня глупость). Но в любом случае
главная причина усталость, давившая меня весь этот период работы. Возможно,
одно связано с другим, впрочем, это безразлично. Катинка с присущей ей
мягкой авторитетностью утверждает, что я не прав почти по всем перечисленным
выше пунктам. Но я, как правило, редко ошибаюсь и прекрасно знаю, каков
будет результат. Ну да ладно, мир от этого не рухнет, и, честно говоря,
стоит мне лишь подумать о том, что не следовало вообще браться за это дело,
я немедленно себе возражаю: как все-таки хорошо, что взялся.
===========================================
Катинка... Речь идет о Катинке Фараго. Она начала работать с режиссером
на фильме "Вечер шутов" и находилась в числе ближайших сотрудников, когда он
завершал свою работу в кино. Продюсер фильмов "Осенняя соната" и "Двое
блаженных".
===========================================
Вечером собрались на небольшой прощальный банкет в настроении
дружелюбной грусти и нежности. Хожу и размышляю: не бросить ли мне и театр.
Но решения я пока не принял. Порой я считаю это интереснейшим занятием, но
иногда у меня пропадает всякое желание продолжать. Сомнения мои связаны с
изменившимся отношением к интерпретации. Будь я музыкантом, не возникло бы
ни малейших проблем. Но вот это фокусничанье, кривляние! Актеры
лицедействуют, а я побуждаю их к лицедейству. Кривыми дорожками мы пытаемся
добиться эмоциональных импульсов, которые публикой должны приниматься за
чувства, да просто за правду. С каждым днем это становится все труднее. Я
ощущаю растущую неприязнь к самому чуду перевоплощения.
В то же время есть пьесы, влекущие меня по-прежнему. Но это потому, что
в ролях я вижу определенных актеров, обладающих богатыми и редкостными
выразительными средствами. Хожу и предаюсь тихим размышлениям. Быстрого
декораций актеры казались муравьями. Достаточно просто поднять занавес,
продемонстрировать руины и снова его опустить. Кулисы стали самой пьесой.
В старом номере "Симплициссимуса" от 1923 года я выискал впечатляющий
рисунок углем, изображавший забитую транспортом берлинскую улицу в зимних
сумерках. В поисках подходящих съемочных площадок мы, правда, уже провели
рекогносцировку и в самом Берлине, и в других городах - как на Востоке, так
и на Западе. Но ничто не шло в сравнение с той рисованной улицей, вдобавок и
называвшейся Бергманнштрассе. В результате нелегких переговоров мне удалось
убедить продюсера построить на территории студии "Бавария" целую улицу с
трамвайными путями, задними дворами, переулками и арками парадных. Издержки
получились астрономические. У меня же голова шла кругом от энтузиазма. Все
это взаимосвязано. Развалины в "Игре снов" относятся к того же рода
безумствам, что и Бергманнштрассе. Сказались повышенное давление и
перевозбуждение. Прозвонил предупреждающий звонок, но я не пожелал его
услышать.
Мы с Ингрид отправились в США подыскивать актера на главную мужскую
роль Абеля Розенберга. Сначала я обратился с предложением сыграть эту роль к
Дастину Хофману. Прочитав сценарий, он высказал немало тонких и умных
замечаний. Но когда дошло до дела, отказался, сославшись на то, что не
подходит по типажу, и в то же время, рассыпаясь в уверениях, что вообще-то
был бы счастлив со мной поработать.
Затем у себя в гостинице в Беверли-Хиллз я встретился с Робертом
Редфордом. Он был любезен и доброжелателен, но сказал, что, по его мнению,
не способен сыграть циркача-еврея. Я проникся глубоким уважением и к
Хофману, и к Редфорду. И ни на секунду не воспринял их отказ как
предостережение.
Посему я обратился к Питеру Фальку, которого считал очень хорошим
актером. Ему роль понравилась, но по различным причинам, в том числе и из-за
условий контракта, отпал и он.
Мы очутились в затруднительном положении, но Дино Де Лаурентис,
настроенный крайне благожелательно, сдаваться не пожелал. При обсуждении
создавшейся кризисной ситуации он вдруг выдвинул новую идею: "А как насчет
Ричарда Харриса?"
И еще раз у меня в мозгу произошло короткое замыкание, очевидно,
потому, что я был одержим одной мыслью - "Змеиное яйцо" должно появиться на
свет. Ричард Харрис мок на Мальте, где заканчивал фильм о сумасшедшем
капитане и его love story с гигантским китом. Большую часть съемочного
периода он провел в сооруженном по распоряжению Дино Де Лаурентиса
вместительном чане с водой. Откуда и прислал ответ, в котором сообщил, что
будет рад сотрудничать и с удовольствием сыграет эту роль.
===========================================
Ричард Харрис мок на Мальте... Речь идет о съемках фильма "Orga the
Killer Whale" (реж. Майкл Андерсон, 1977) - расхожей вариации темы "Моби
Дика", в которой ирландский актер Ричард Харрис сыграл главную роль.
===========================================
Съемки отложили на три недели, и я вернулся в Мюнхен, дабы вплотную
заняться пробами. Киногруппа уже на месте, строительные работы по возведению
наших дико дорогих декораций завершены - громадная машина "Баварии" давно
развила нужную скорость. С утра до вечера мы со Свеном Нюквистом делали
пробные съемки костюмов, мебели, грима. Энтузиазм бил через край, и
"Бавария" в ожидании, когда Ричард Харрис вылезет из воды, метала на стол
все, что имелось в ее закромах. Наконец Харрис вылез, но, к несчастью, в тот
самый вечер, когда мне пришлось отбыть во Франкфурт на торжественную
церемонию вручения мне премии Гете.
Я договорился с моим "координатором" Харольдом Небензалем (чудовищным
мизантропом, владевшим двенадцатью языками), что он встретит Харриса на
аэродроме и отвезет его в "Хилтон", где жили и мы с Ингрид, а на следующий
день после моего возвращения из Франкфурта мы увидимся с ним за ланчем.
Утром мы спустились в вестибюль и стали поджидать Харриса с его дамой. Но
ждали мы напрасно. Портье на наш вопрос сообщил, что мистер Харрис отбыл
рано утром, предварительно заказав номер в гостинице "Саввой" в Лондоне.
В полном отчаянии мы с Небензалем наняли частный самолет и полетели в
Лондон, в "Саввой". Там нас известили, что мистер Харрис в гостинице, но
просил его не беспокоить. Побродив вдоль Темзы, я в десять вечера позвонил
из своего номера Харрису и сказал, что хватит играть в прятки. Он бушевал -
как это режиссер посмел не встретить его в Мюнхене, премия Гете - причина
неуважительная. В конце концов, он все же согласился принять меня у себя в
номере. Проговорив до утра, мы пришли к соглашению - он будет сниматься в
"Змеином яйце". Только сначала смотается в Лос-Анджелес, чтобы уладить
кое-какие дела. Через два-три дня он будет в "Баварии", и мы сможем
приступить к съемкам.
Мы вернулись в Мюнхен: съемочная группа отпраздновала событие кофе с
тортом. Назавтра мне позвонил Дино Де Лаурентис с известием, что Ричард
Харрис заболел воспалением легких, вызванным какой-то амебной бактерией,
которой была заражена вода в чане на Мальте. Болезнь, судя по всему,
затяжная. Надо искать замену.
Лишь тогда впервые возникло имя Дэвида Каррадайна. Дино прислал копию
его последнего фильма, которую я просмотрел на следующий же день. Фильм,
рассказывавший о певце в стиле "кантри", мне очень понравился. Каррадайн,
один из сыновей великого исполнителя шекспировских ролей Джона Каррадайна,
отличался интересной внешностью и исключительной музыкальностью. Посмотрел я
и рабочую копию картины, поставленной им самим. Она была отмечена печатью
таланта. Он напомнил мне Андерса Эка, и я вообразил, будто Божий перст
наконец-то указал на подходящего Абеля Розенберга.
===========================================
Каррадайн Дэвид (р. 1936) - американский актер и певец. Сыграл роль
Вуди Гатри в фильме Хола Эшби "На пути к славе" (1976). Как режиссер
поставил три картины. Бергман пишет, скорее всего, о фильме "You and me"
(1975).
... один из сыновей Джона Каррадайна... Речь идет о Джоне Каррадайне
(наст. имя Ричмонд Рид, 1906 - 1988) - американском актере театра и кино и
его сыне Ките Каррадайне (р. 1951) - американском киноактере.
===========================================
Два дня спустя Каррадайн прибыл в Мюнхен. Мы горели желанием немедленно
приступить к работе. Однако Каррадайн при первой встрече показался мне
несколько рассеянным и странным. Поэтому, дабы проникнуться нужным
настроением, мы решили начать с просмотра двух лент о Берлине: "Путешествие
матушки Краузе за счастьем" режиссера Пила Ютци (1894 - 1946) и "Берлин -
симфония большого города" Руттмана. Не успел в зале погаснуть свет, как
Каррадайн громко захрапел. Когда он проснулся, говорить с ним о роли было
невозможно. Нечто похожее повторялось и во время съемок. Дэвид Каррадайн -
"сова", он засыпал на ходу. Спал везде, где можно, но в то же время был
честолюбив, точен и хорошо подготовлен. Мы сумели уложиться в намеченные
сроки. Меня распирала радость, да что там, просто-таки гордость в
предвкушении солидного успеха.
Болезненное осознание солидного провала настигло меня значительно
позднее. Я был не восприимчив даже к довольно-таки серенькой реакции
критиков. Находился под воздействием мощной поддержки душевных сил. Лишь
когда мое бытие приобрело более устойчивый и спокойный характер, я понял всю
серьезность постигшей меня неудачи. Но ни на минуту не пожалел, что сделал
"Змеиное яйцо". Я приобрел полезный опыт.
В "Латерне Магике" я рассказываю о том, что летом 1985 года на Форе
начал писать сценарий о старом режиссере немого кино, "фильмы которого -
множество наполовину испорченных пленок в жестяных коробках - находят во
время ремонта в подвале загородной виллы. В уцелевших кадрах прослеживается
какая-то смутная взаимосвязь, специалист в области немого кино пытается по
губам актеров расшифровать их реплики. Кадры пускают в разной
последовательности, каждый раз получая разные сюжетные ходы. В дело
вовлекается все больше людей, оно разрастается, разбухает, требует все
больше денег, выходит из-под контроля. В один прекрасный день все сгорает -
и нитратные оригиналы, и ацетатные копии, сгорает дотла целый каземат.
Всеобщее облегчение".
Довольно скоро, после того как тело напомнило мне об обете воздержания,
о котором забыла душа, я отложил в сторону начатый киносценарий. Но сама
идея - попытка составить фильм из отдельных фрагментов, не имея сценария, -
была заманчивой. К тому же она уже однажды приходила мне в голову.
На втором году моего пребывания в Мюнхене я засел за историю, названную
мной "Любовь без любовника". Произведение получилось колоссального объема,
но бессвязное по форме, что отражало мой душевный разброд, наверняка имевший
прямое отношение к ссылке. Действие, разворачивавшееся в Мюнхене и его
окрестностях, точно как в немом фильме моего сна, крутилось вокруг отснятого
киноматериала, брошенного режиссером на произвол судьбы.
Сценарий "Любви без любовника", законченный в марте 1978 года,
начинался прологом, написанным в форме письма друзьям и коллегам: Приступая
к работе над спектаклем, я всегда, прежде всего, задаю себе очень конкретный
вопрос: почему писатель написал эту пьесу, и почему она получилась именно
такой? Если я теперь спрошу самого себя: почему Б. написал этот киносценарий
и почему он получился именно таким? - то ответ получится расплывчатый,
перегруженный соображениями, пришедшими задним числом. Стало быть, если я
начну уверять, будто мной двигала страстная ненависть к определенным формам
человеческого поведения, политическому цинизму и окончательной
развращенности чувств, то это будет лишь половина правды. Потому что
одновременно я испытывал потребность показать возможности любви, богатство
мгновения, способность человека к добру.
В Швеции никто не пожелал вложить и гроша в постановку "Любви без
любовника", хотя я был готов рискнуть собственными средствами. Хорст
Вендландт, сопродюсер "Змеиного яйца", уже один раз обжегся. Дино Де
Лаурентис тоже отказался, и вскоре стало очевидно, что осуществить мой
громоздкий и дорогостоящий проект не удастся. На этом я и поставил точку, по
прежнему опыту зная, что чем дороже авантюра, в которую собираешься
ввязаться, тем больше шансов получить от ворот поворот.
Без всякого ожесточения я похоронил проект и выбросил его из головы.
Какое-то время спустя у меня возникла идея, что было бы неплохо - для
сплочения труппы Резиденцтеатра - сообща сделать телефильм. Тогда-то я и
выкроил из похороненной "Любви без любовника" историю Петера и Катарины.
Из всего длиннющего сценария в телефильм "Из жизни марионеток" вошло
лишь несколько сцен, в остальном же это новое произведение. В его основе
лежат конкретные воспоминания. Тема двух неразрывно и болезненно связанных
друг с другом людей, которые в то же самое время поодиночке мучаются в своей
неволе, преследовала меня давно. Петер и Катарина впервые появляются в
"Сценах из супружеской жизни", где эта пара - в первой части - составляет
контрапункт Юхану и Марианне. Петер и Катарина не могут жить вместе, но и
друг без друга обойтись не в силах. Лишь люди, находящиеся в их положении,
способны с такой жестокостью подрывать основы собственного существования. Их
совместная жизнь - изощренная пляска смерти, процесс дегуманизации. Ссора за
обеденным столом - первая атака на кулисы супружеского мира Юхана и
Марианны; для них самих же это чистилище будней.
Я написал "Сцены из супружеской жизни" за одно лето, за шесть недель, с
единственной целью - дать телевидению более приличное повседневное меню, и
практически мы работали без сметы. Предполагалось, что на каждую серию
продолжительностью 50 минут уйдет десять дней: пять - на репетиции, пять -
на съемки. Таким образом, на шесть серий отводилось два месяца. Когда
начались съемки - дело пошло как по маслу. Эрланд Юсефсон и Лив Ульман
быстро вжились в понравившиеся им роли. Внезапно родился практически
беззатратный фильм. Что было очень кстати, ибо денег у нас не имелось. На
"Шепоты и крики" покупателей пока еще не нашлось.
Итак, "Сцены из супружеской жизни" предназначались для телевидения, и
мы работали над картиной, не ощущая парализующей тяжести, неизбежно
возникающей, когда делаешь прокатный фильм, - работали весело, с желанием.
"Из жизни марионеток" тоже телевизионный фильм. Постановка финансировалась
главным образом Zweites Deutshes Fernsehen (второй канал Немецкого
телевидения). За пределами Германии его, к сожалению, пустили в кинопрокат.
Кстати, при работе над "Марионетками" не пахло ни весельем, ни желанием.
В "Любви без любовника" доведенный до отчаяния Петер стреляет во Франца
Йозефа Штрауса. Приступив к съемкам "Марионеток", я быстро понял, что
стрелять он должен отнюдь не в Штрауса. Петер говорит, что все пути назад
отрезаны. Ему не выбраться. Алкоголь, наркотики, секс - иллюзорный выход.
Фильм поднимает вопрос: почему Петер решается без всякого вроде бы на то
повода лишить жизни другого человека? Я даю разные объяснения, ни одно из
которых намеренно не выдерживает критики. Когда я смотрю эту картину
сегодня, у меня возникает чувство, что ближе всех к истине подходит
гомосексуалист Тим, намекая на бисексуальность Петера. Признание такой
раздвоенной сексуальности принесло бы ему, возможно, освобождение. Этот
вывод проглядывает и в заключении доктора, но его диагноз - сознательно
нечестная игра: циничное, закодированное в уклончивых психиатрических
терминах определение кровавой трагедии. Доктор видит надвигающуюся беду. Но
позволяет событиям развиваться своим ходом, поскольку имеет личные виды на
Катарину. "Из жизни марионеток" - мой единственный немецкий фильм.
"Змеиное яйцо" может на первый взгляд показаться в не меньшей степени
немецким. Но эта картина зачата в Швеции, и сценарий я писал, окруженный
предзнаменованиями личной катастрофы. "Змеиное яйцо" отражает отчаянно
любопытный взгляд постороннего. Делая "Марионеток", я уже более или менее
примирился со своей немецкой действительностью. Языковые трудности были
преодолены. Я давно работал в театре и, как правило, безошибочно определял,
правильно ли звучат реплики. Мне представлялось, что я хорошо изучил
немецкую жизнь и самих немцев. Да к тому же написал "Любовь без любовника" -
честолюбивую попытку глубокого погружения в свое немецкое бытие.
Картина "Из жизни марионеток" подверглась жесткой редакции. Закончив
сценарий, я вычеркнул приблизительно двадцать процентов диалога. В процессе
съемок выбросил еще около десяти процентов. Благодаря этому фильм получился
предельно концентрированным: короткие эпизоды с лаконичными промежуточными
текстами в брехтовском стиле. Тексты соотносят действие с финальной
катастрофой.
Я создал плохие фильмы, близкие моему сердцу. И объективно хорошие
фильмы, которые мне безразличны. Некоторые ленты до смешного подчинены
изменчивости моих собственных взглядов. Бывает, услышу благожелательный
отзыв о какой-нибудь из моих картин и тут же с радостью соглашаюсь - да, мне
она тоже нравится.
Но "Марионетками" я в известной степени горжусь. Картина выдержала
испытание временем. Могу принять упреки относительно завязанной в тугой узел
формы. В молодости я поставил в Хельсингборге спектакль по эпопее Улле
Хедберга "Бешенство". Для сценического воплощения я взял кусок из
заключительной части целого цикла романов, где главный герой говорит, что мы
находимся в темной комнате без окон и дверей. Но добавляет: где-то должна
быть невидимая щель, позволяющая нам представить себе, что такое свежий
воздух.
В картине "Из жизни марионеток" люди обитают в герметически
закупоренном помещении, не имеющем и такой щели. Задним числом я согласен
считать это недостатком. И еще один нарушающий гармонию изъян - написанное,
но не отправленное Петером письмо. Психологически это недостоверно. Петер
способен формулировать свои мысли, лишь диктуя деловые письма. Делать выводы
и одновременно облекать их в слова для него невозможно. Увы, я не послушался
старого доброго совета Фолкнера: "Kill your darlings". Сегодня я бы
прибегнул к большим ножницам. Это сделало бы картину еще на десять минут
короче и лучше.
===========================================
"Kill your darlings" - здесь "Убей свое любимое" (англ.). Парафраз
строки Оскара Уайльда из "Баллады Рэдингской тюрьмы": "Yet each man kill the
thing he loves" ("Возлюбленных все убивают", пер. В. Брюсова).
===========================================
Поведение Петера в больнице, состояние человека, прервавшего все
контакты с внешним миром, отображают мой собственный опыт пребывания в
психиатрической клинике после истории с налогами. Не помню, чтобы я страдал.
Я вставал в полшестого утра, дабы успеть первым в умывальню, и тщательно
следил за своей физической формой. День был расписан по минутам. Я принимал
по десять десятимиллиграммовых таблеток валиума, получая дополнительную
порцию, как только ощущал в этом потребность.
Петер целиком погружен в подобное существование. Спит в обнимку с
потрепанным плюшевым мишкой своего детства. Играет в шахматы с компьютером.
Каждое утро по полчаса заправляет постель.
Катарина по-прежнему живет с Петером - на расстоянии. Она говорит
свекрови, что жизнь ее протекает как обычно: "Но про себя я плачу, не
переставая".
"После репетиции" - фильм, тоже не предназначенный для кинопроката. Он,
как и "Из жизни марионеток", сделан для телевидения. Первоначально картина
задумывалась в форме переписки стареющего режиссера с молодой актрисой. Я
начал писать сценарий, но вскоре обнаружил, что получается скучно. Было бы
интересно видеть героев. В процессе писания я, очевидно, задел болевой нерв
или, если хотите, родниковую жилу. Из подсознания наружу полезли, извиваясь,
лианы и странные сорняки. И все это сплелось в какой-то ведьмин клубок.
Вдруг возникла любовница режиссера, оказавшаяся матерью молодой актрисы.
Любовница, умершая много лет назад, тем не менее, вступает в игру. Много
чего возвращается из небытия на пустой и темной театральной сцене в тихий
час между четырьмя и пятью часами дня. В итоге получилось телевизионное
кинопроизведение, повествующее о театре.
К некоторым молодым актерам и актрисам я, не особенно об этом
задумываясь, отношусь как к своим детям. Бывает, они признают за мной право
на отцовство, им нравится видеть во мне отца. Через какое-то время, быть
может не нуждаясь больше в отеческой опеке, они начнут на меня злиться. Мне
же эта роль по душе, она меня нисколько не тяготит. Сознание того, что рядом
есть суровый отец, при известных обстоятельствах дает молодым актерам
чувство уверенности.
"После репетиции" я писал для удовольствия, намереваясь воплотить этот
замысел в жизнь вместе со Свеном Нюквистом, Эрландом Юсефсоном и Леной Улин.
За карьерой Лены я следил с нежностью и профессиональным интересом. С
Эрландом мы дружим вот уже пятьдесят лет. Свен есть Свен. Если я в какие-то
минуты и тоскую по кино, то, прежде всего именно по совместной работе со
Свеном.
===========================================
Улин Лена (р. 1955) - шведская актриса, дочь Стига Улина. В кино - с
1977 г. У Бергмана сыграла в фильмах "Фанни и Александр" и "После
репетиции".
===========================================
Итак, фильму "После репетиции" предстояло стать приятным эпизодом на
пути к смерти. Небольшая съемочная группа. Три недели на репетиции. Свен
снимает. Работать будем в Киноцентре, декорации самые простые.
Съемки прошли безрадостно. Сейчас, пересматривая "После репетиции", я
думаю, что фильм получился лучше, чем мне помнилось. Когда съемки идут
тяжело, недовольство в душе остается надолго. Почему и картину вспоминаешь с
большей неохотой, чем следует. Ингрид Тулин - одна из по-настоящему великих
актрис нашего времени. Как выразилась однажды ее завистливая коллега: "Она
замужем за кинокамерой". Но на этот раз Ингрид не сумела выдержать дистанцию
между собой и ролью. После слов: "Ты считаешь, что мой инструмент испорчен
навсегда?", - она начинает плакать. Я говорил ей: "Не разводи сантименты!"
Мне казалось естественным, чтобы эта реплика звучала холодной констатацией.
А она вместо этого каждый раз разражалась слезами. В конце концов, я сдался.
Может, я злился на Ингрид потому, что был просто-напросто зол на самого
себя: "Мой инструмент испорчен навсегда?" Вопрос, пожалуй, в большей степени
относился ко мне, чем к ней. Вдобавок и Эрланд Юсефсон был переутомлен.
Впервые за всю нашу долгую совместную работу на него накатило то, что немцы
называют "Textangst". В последний и самый важный съемочный день короткие
замыкания и провалы в памяти следовали один за другим. Мы кое-как дотянули
до конца, но не более того. Лена Улин сохраняла присутствие духа. Она,
правда, не обладала большим опытом, но справлялась с ролью очень элегантно,
не обращая внимания на наши передряги.
Окончательный вариант "После репетиции" идет один час двенадцать минут.
Мне пришлось вырезать, по крайней мере, минут двадцать отснятого материала.
От съемок в душе остался липкий осадок. Даже монтировать фильм было
противно: чересчур много предстояло латать и кромсать.
Сегодня нелегко понять, что "После репетиции", в сущности, комедия с
диалогами, написанными в своеобразном едком комедийном настроении. Экранная
версия получилась безжизненной, утратив беспечность оригинального текста.
Итак, я ставлю точку, 22 марта 1983 года я записал в дневнике: Больше
никогда. Заканчиваю, хочу покоя. Больше нет сил, ни психических, ни
физических. И я ненавижу шумиху и злорадство. Какая гадость.
25 марта: Жуткая ночь, проснулся в полчетвертого от подкатившей
тошноты. Потом не мог заснуть. Беспокойство, напряжение, усталость. Но вот
встаю, становится немного лучше, почти прихожу в рабочее состояние. Небо
затянуто, ноль градусов. Наверное, пойдет снег. Несмотря на физическое
недомогание, довольно приятно снова взяться за работу. Но я не хочу больше
снимать кино. Это в последний раз.
26 марта (раннее утро): И это то, что должно было стать таким
увлекательным, коротким, безо всяких претензий фильмом? Что же я имею, и что
будет дальше? Две вздыбившиеся горы накрывают меня своими тенями. Прежде
всего: кому, черт побери, интересны подобного рода зеркальные, обращенные в
себя арии? И, во-вторых: не прячется ли на дне этой драмы-монолога зерно
истины, до которого я не в силах добраться, недоступное моим чувствам и
интуиции? А в остальном главная ошибка нашего рабочего метода -
трехнедельный репетиционный период. Я успеваю здорово устать от своих
реплик.
Надо было прямо приступать к съемкам. Тогда бы каждый день приносил
прелесть новизны и напряженность непредвиденного. Так нет же. Мы
репетировали, обсуждали, анализировали, тщательно и уважительно
прорабатывали, точно как в театре, так, словно автора уже нет в живых.
Творческий заряд то ли кастрировали, то ли ему обрубили задницу. Выбор
выражения зависит от точки зрения.
31 марта: Скрупулезно просмотрел весь отснятый материал, результат,
по-моему, получился весьма средний, местами неудачный. Теперь ничего не
поделаешь, кое-что заложено в самом тексте, который уже не соответствует
моим представлениям о профессии (вот ведь до чего быстро все происходит, до
чего дьявольски быстро: вчера - истина, сегодня глупость). Но в любом случае
главная причина усталость, давившая меня весь этот период работы. Возможно,
одно связано с другим, впрочем, это безразлично. Катинка с присущей ей
мягкой авторитетностью утверждает, что я не прав почти по всем перечисленным
выше пунктам. Но я, как правило, редко ошибаюсь и прекрасно знаю, каков
будет результат. Ну да ладно, мир от этого не рухнет, и, честно говоря,
стоит мне лишь подумать о том, что не следовало вообще браться за это дело,
я немедленно себе возражаю: как все-таки хорошо, что взялся.
===========================================
Катинка... Речь идет о Катинке Фараго. Она начала работать с режиссером
на фильме "Вечер шутов" и находилась в числе ближайших сотрудников, когда он
завершал свою работу в кино. Продюсер фильмов "Осенняя соната" и "Двое
блаженных".
===========================================
Вечером собрались на небольшой прощальный банкет в настроении
дружелюбной грусти и нежности. Хожу и размышляю: не бросить ли мне и театр.
Но решения я пока не принял. Порой я считаю это интереснейшим занятием, но
иногда у меня пропадает всякое желание продолжать. Сомнения мои связаны с
изменившимся отношением к интерпретации. Будь я музыкантом, не возникло бы
ни малейших проблем. Но вот это фокусничанье, кривляние! Актеры
лицедействуют, а я побуждаю их к лицедейству. Кривыми дорожками мы пытаемся
добиться эмоциональных импульсов, которые публикой должны приниматься за
чувства, да просто за правду. С каждым днем это становится все труднее. Я
ощущаю растущую неприязнь к самому чуду перевоплощения.
В то же время есть пьесы, влекущие меня по-прежнему. Но это потому, что
в ролях я вижу определенных актеров, обладающих богатыми и редкостными
выразительными средствами. Хожу и предаюсь тихим размышлениям. Быстрого