Ирвин Ян. Врата трех миров (Сказания трех миров - 4)

   Итак, когда я вернулся, ее не было на месте. Ее хорошо охраняли, но не так, как это сделал бы я сам. Недостаточно хорошо!
   Я долго, очень долго ее искал - месяцы, годы! Иногда мне удавалось ее почувствовать, а пару раз я чуть не дотянулся до нее в своих снах. Но что-то всегда препятствовало мне. Я десятилетиями искал ее, и вдруг однажды ночью услышал, как она зовет меня, - ее крики звенели в моих кошмарах. Ее ужас, ее муки были безмерны! А потом она исчезла навсегда.
   Охраняйте своих детей ценой собственной жизни, - сказал Шанд, глядя на Лиана и остальных отсутствующим взглядом, исполненным горя.
   Лиан отвернулся, занявшись записями для сказания. Шанд же продолжил свой горестный рассказ.
   - Я поклялся защищать Элиору и сохранять для нее Зеркало, но мое легкомыслие все погубило. Я не сберег дочь. Итак, я навсегда отрекся от своей прежней жизни. Я спрятал Зеркало и золото Ялкары, принадлежавшие Элиоре. Отказался от Тайного Искусства и от своей силы и странствовал в горе и безвестности.
   Он опустил голову на руки, и голос его зазвучал приглушенно.
   - Мое горе было больше, чем если бы Ялкара, уйдя, ничего мне не оставила. И в конце концов у меня отобрали даже Зеркало. Оно оказалась у тебя, Иггур. Я не виню тебя, хотя предсказание о Рульке начинает сбываться. Элиоры нет с нами, чтобы она могла использовать свое право первородства, как на то надеялась Ялкара. Моя дочь исчезла, и я остался ни с чем. Ялкара отдала мне часть своей жизни, но теперь я так стар, что не хочу больше жить. Моя сила исчезла, а вместе с ней и ум. Я жажду смерти, но жизнь продолжает меня мучить.
   Шанд замолчал. Он выглядел совершенно разбитым. Никто не произнес ни слова. Да и говорить, казалось, было нечего. И вдруг Шанд резко выпрямился.
   - Иггур, ты назвал ее Магретой. Почему? Кто такая Магрета? Ученица Феламоры, о которой мы так много слышали?
   - Нет, это не Магрета, - сказал Иггур, пристально рассматривая изображение в Зеркале. - Теперь я это вижу, хотя сходство поразительное! Тем не менее мне кажется, что я могу рассказать тебе остальную часть твоей истории, ту часть, которая тебе неизвестна, - продолжил он мягко. - Это печальная история. Впервые я услышал о ней, когда искал Зеркало, а двадцать лет спустя узнал кое-что еще. После моей встречи с Магретой я поручил своим шпионам разузнать о ней все возможное. И только теперь, выслушав тебя, я могу составить картину ее жизни в целом.
   Ты был не прав, обвиняя дзаинян, Шанд. Они не имели к этому делу никакого отношения, хотя все было хитроумно подстроено именно таким образом, чтобы улики указывали на них. Это Феламора отняла у тебя Элиору.
   - Феламора? - прошептал Шанд. - Ты уверен?
   - Тут не может быть никаких сомнений. В последней битве с Ялкарой Феламора так сильно пострадала, что была вынуждена долгие месяцы провести в постели. Она горела ненавистью к Ялкаре, полагая, что именно Ялкара является причиной всех бед феллемов. Поправившись, Феламора каким-то образом разузнала об Элиоре, и у нее возник план, как отомстить Ялкаре, а если повезет, то и продвинуться к достижению собственной цели. Как тебе известно, Феламора мечтала о том, чтобы вернуть свой народ на Таллалам. Она разрушит Непреодолимую Преграду, и к черту последствия! Старое предсказание феллемов указало ей путь:
   Таллалам, Таллалам,
   Твоя судьба зависит от того, кого три.
   Чтобы сломать Непреодолимую Преграду, требовалось особое устройство, приводимое в действие с помощью Тайного Искусства, - такое, как Золотая флейта или машина Рулька. Однако феллемам запрещено пользоваться подобными устройствами. Тогда Феламора придумала, как обойти этот запрет: создать подобное устройство на основе человеческого материала, создать троекровницу - "одну, которой три". В жизни троекровники встречаются крайне редко, и чаще всего они страдают безумием. Ими почти невозможно управлять. Единственное решение, найденное Феламорой, - это создать такое существо самой и обучать его с рождения. И тут она узнала об Элиоре. Феламоре было известно, что она дитя Аркана и Сантенара, то есть двоекровница, значит, в дальнейшем с ее помощью можно получить троекровницу и отомстить таким образом Ялкаре.
   Феламора похитила Элиору и, как мне ни грустно говорить тебе это, Шанд, жестоко с ней обращалась. Когда девочка подросла, она насильно выдала ее замуж за феллема. Родился ребенок. Элиора назвала девочку Магретой и, как доложил мне мой шпион, нашла в ней радость и утешение. Однако Феламоре было невыгодно, чтобы ребенок привязался к матери, и она оторвала Магрету от материнской груди. Вне себя от горя и стыда, Элиора убила отца ребенка и покончила с собой.
   - Я знал, что случилось что-то ужасное, когда мне приснилось, что она зовет меня, - со слезами вымолвил Шанд. - Элиора, Элиора!
   Иггур что-то тихо сказал одному из стражников, и скоро слуги внесли кружки с ларсом.
   Шанд залпом осушил свою, потом спросил Иггура:
   - Что сделала Феламора с моей внучкой?
   - Феламора сама занялась Магретой и стала готовить ее к великой цели. Но феллемы отвернулись от Феламоры.
   Магрета долгое время прожила вместе с ней и была очень одинока. Будучи умнее и сильнее всех вокруг, она боялась применять свою силу или свою волю. Когда она это делала, то всегда перебарщивала и тем самым привлекала к себе всеобщее внимание.
   Первая задача, которую Феламора поставила перед Магретой, - украсть Зеркало. Она была уверена, что в нем можно найти секрет бегства Ялкары на Аркан. Впервые я догадался о происхождении Магреты, когда держал ее пленницей в Фиц-Горго. Каронов выдают их удивительные глаза: они то темно-синие, то ярко-красные. Феламора снабдила Магрету средством, изменяющим цвет глаз, - оно называется "калаш", но мои вельмы отобрали его, и ее глаза приобрели свой естественный цвет. Тогда я и понял, что она - дитя каронов. Во времена Катаклизма за каронами охотились и почти поголовно истребили. Возможно, подумал я, ее где-то спрятали, и прошло не одно столетие, прежде чем ей велели украсть Зеркало.
   - Наверно, - согласился Шанд. - Прошло триста девять лет с тех пор, как Ялкара прошла сквозь врата.
   - Я не знал, что у нее был муж, - раздраженно заметил Мендарк.
   - Это было нашим секретом. К тому же, как я сказал, тогда у меня было другое имя, - ответил Шанд. - Фактически несколько имен. На востоке я был известен как Джиллиас, а на западе - как Чезёт. Это мое настоящее имя, под которым меня знал Мендарк.
   - Так ты, должно быть, и есть знаменитый Архивариус! - взволнованно воскликнул Лиан.
   - Я был Архивариусом, - сказал Шанд.
   - Остальную часть истории Магреты ты знаешь, - заключил Иггур.
   - Магрета! - выдохнул Шанд. - Дочь моей дочери! А я ничего не знал. Карана часто о ней говорила. О, какой чудесный день! Если бы я смог ее увидеть, то умер бы счастливым.
   - А Тензор догадался о ее происхождении, - вспомнил Мендарк. - Тогда, когда Магрета впервые появилась, - на Тайном Совете. Правда, он вряд ли знал, кто она такая.
   - Не знал, - вступил в беседу Лиан. Шанд тяжело вздохнул:
   - Я был очень несправедлив, Лиан. С того ужасного дня похищения Элиоры я обвинял в этом дзаинян и всегда сомневался в тебе. Я настроил против тебя этих людей, и Карану в том числе. Проси у меня чего пожелаешь, и если это в моих силах, я непременно это выполню.
   - Я хочу, чтобы вернулась Карана, - сказал Лиан, - но это не в твоей власти. И ни в чьей... - Он опустил голову на руки, и его оковы слабо звякнули.
   Иггур крикнул стражникам:
   - Принесите молоток и зубило! И немедленно снимите с него оковы!
   Наблюдая вместе со всеми за этой операцией, Мендарк сердито нахмурился:
   - И тем не менее ты не можешь покинуть крепость, пока мы не узнаем правду о Каране.
   Лиан резко отмахнулся от него. Он ощущал такую легкость, что, казалось, смог бы сейчас взлететь под потолок.
   - Так вот как ты узнал о транксе и о бездне, - обратился юноша к Шанду. - Я всегда чувствовал в тебе что-то необычное.
   - Ялкара многому меня научила. Я никогда не переставал по ней тосковать - мечтал, чтобы она вернулась или чтобы я последовал за ней на Аркан. Это стало страстью всей моей жизни. - Глаза Шанда закрылись. Он долго молчал.
   - Шанд! - резко позвал его Иггур.
   Шанд вернулся в реальный мир из своих грез:
   - Кто-нибудь знает, где сейчас Магрета?
   20
   ПРОГУЛКА ЗА ГОРОДОМ
   - Ты сегодня удивительно хорошо выглядишь, Шанд, - заметил Иггур на следующий день. Они сидели вдвоем за обедом в кабинете Иггура. Комната была мрачная, но в камине весело потрескивал огонь.
   - Я снова чувствую себя молодым. Нет, неправда. Я словно заново родился, но, к несчастью, родился стариком.
   Иггур рассмеялся:
   - Ну что же, в твоей новой жизни нужно многое сделать.
   - Многое исправить! Каким же дураком я был! - Шанд произнес эти слова не с горечью, а как человек, у которого только что открылись глаза. - Мне нужно найти Магрету, и я знаю: у тебя есть идея, где она может быть.
   - У меня множество идей, - сказал Иггур.
   - Ты упомянул Эллюдор. Это огромный лес.
   - Да, но Феламора уже не раз объявлялась. Ты знал, что она пробралась на наше первое собрание - после того, как мы прошлой осенью вернулись из Катадзы?
   - Что?!
   - Да! Она повела себя очень смело. Я не сразу понял, что она там. Возможно, тебе, как и мне, показалось странным, как шло собрание.
   - Я хорошо его помню, - заметил Шанд. - Тогда я услышал много политического вздора. Я подумал, что вы с Мендарком играете в свои игры. И так разозлился, что немедленно покинул Туркад.
   Последовала пауза. Наконец Иггур продолжил:
   - Я знал, что ее убежище неподалеку. И подумал, что это Эллюдор, а несколько недель тому назад моя догадка подтвердилась. Три феллема переправились через море с юго-востока. Я послал проследить за ними.
   - Возможно, мы никогда не найдем ее, - задумчиво произнес Шанд. - Даже если поведем туда целую армию.
   - Особенно если поведем армию. Но я не это имел в виду.
   - Что же такое могут сделать два старика, чего не может армия?
   Иггур засмеялся.
   - Думаю, очень много, - ответил он. - Завтра утром выходим. Не слишком ли скоро для тебя?
   Шанд никогда еще не видел Иггура таким жизнерадостным.
   - Полагаю, что смогу поднапрячься, - ответил он.
   Они выскользнули из Туркада задолго до рассвета. Иггуру пришлось сильно замаскироваться, поскольку его очень легко можно было узнать. Шанд остался собой - он мог выглядеть либо неприметным, либо внушительным, в зависимости от настроения. Сегодня он ничем не отличался от любого другого старика, отправившегося в путь. Коричневая одежда выцвела, на ней были пятна. Борода, которую он начал отращивать, когда год тому назад покинул Туллин, была теперь длинной и седой. В руке он держал свою узловатую черную дубинку.
   Иггур также был одет в темное. Он специально припудрил свои черные волосы, чтобы они казались седыми; у него тоже была борода, - правда, ее сделали накануне ночью, а с утра приклеили к лицу. Иггур завернулся в длинный плащ и нахлобучил на глаза коричневую шляпу с широкими полями.
   Стражники у западных ворот выглядели заспанными. Не особенно тщательно проверив бумаги, они позволили путникам пройти.
   - Когда мы вернемся, напомни мне послать их в наряд на болота на месяц. Они не должны были пропускать нас по этим документам. - Зубы Иггура сверкнули во мраке.
   Шанд издал смешок, пуская лошадь рысью.
   - Были времена, когда я приказал бы их выпороть, - сказал Иггур, и веселости его как не бывало. - В дни моих несчастий я был тверд, как камень.
   - Тебя изменил транкс.
   - Может быть. Я так долго жил в ужасе перед Рульком, что это окрасило все стороны моей жизни.
   - А теперь все прошло?
   - Думаю, да. В Каркароне я решил взглянуть в лицо своим страхам и умереть, но каким-то образом уцелел. Надеюсь, что я на самом деле изменился. - Он потер щеку кончиками пальцев. - От этой бороды так чешется кожа! И от нее воняет! Из чего ты ее сделал? - Шанд снова хихикнул:
   - Конский волос и рыбий клей.
   Ночью прошел дождь, и снег на дороге превратился в грязное месиво. С моря принесло утренний бриз. Над полями стелился туман. Выглянуло было солнце, но вскоре исчезло.
   - У меня такое чувство, словно я сбросил тяжелое бремя, - сказал Иггур. - Неужели я в самом деле хочу провести все свои дни прикованным к Империи? Что-то планировать, ловчить, манипулировать, пытаясь перехитрить Мендарка и его приспешников? Я был счастливее в те годы, которые провел в пути, ничем не обремененный. Тогда у меня ничего не было.
   - Расскажи мне о себе и о тех временах, - попросил Шанд.
   - Я приходил в себя после применения Запрещенных Искусов. Ты же знаешь о них?
   - Что-то слышал. Эти Искусы часто имели трагические последствия для всего Сантенара и потому их запретили?
   - Никто не мог составить свод законов, управляющих этой отраслью Тайного Искусства. Не раз в результате Искусов возникала дыра, через которую на Сантенар прорывались обитатели бездны. Причем с ужасными последствиями. Тайный Совет, разумеется, этого не признавал. Народу говорили, что виной всему несчастливое расположение планет.
   - Возможно, именно Запрещенными Искусами занимался в Каркароне Базунец, - предположил Шанд.
   - Возможно, что так. Все эти эксперименты были запрещены несколько тысячелетий тому назад, еще до того, как Непреодолимая Преграда запечатала Сантенар. Правда, не все подчинялись этому эдикту.
   - А почему же ты использовал Запрещенные Искусы?
   - Совет, и в особенности Мендарк, горели желанием избавить мир от Рулька, - ответил Иггур. - Они считали, что Запрещенные Искусы единственный способ поймать его в ловушку, а я - единственный, кто может контролировать Искусы. Нас спасло только то, что к тому времени Непреодолимая Преграда защищала нас: ничто не смогло бы проникнуть сквозь нее. Иначе в тот раз нам не избежать бы более тяжелых последствий.
   Лошадь Иггура обошла огромную яму на дороге, наполненную грязью. Впрочем, это помогло лишь отчасти. Вскоре они вместе с лошадьми были с головы до ног забрызганы желтой грязью.
   - Но ведь Искусы окончились неудачей, - заметил Шанд, сделав глоток из своей фляжки с водой.
   - Мужество оставило Совет в самый критический момент, и Мендарк бросил меня, вместо того чтобы поддержать. Рульк завладел моим разумом и, хотя позже его заточили в Ночной Стране, всю вину за неудачный ход событий свалили на меня и оставили меня умирать в одиночестве.
   - Но ты не умер!
   - Нет. Но меня свели с ума. Я бы отдал что угодно, лишь бы узнать, что тогда произошло на самом деле, но абсолютно ничего не помню. Сто лет просто выпали из памяти! Однажды утром я вылез из меховых шкур, огляделся и словно прозрел. Утренний свет показал все уродство и убожество моего существования - сто лет скотской жизни. От шкур, необработанных, полных вшей и блох, омерзительно воняло, да и от меня пахло не лучше. В пещере валялись кости и кусочки меха. Последнее, что я помнил до этого ужаса, - это что я был молодым и сильным. Красивым и блистательным. Я мог получить все, чего бы ни пожелал.
   Они продолжили путь в молчании и ехали так все утро. Каждый был погружен в свои воспоминания.
   - Эта деревня называется Спинкт.
   Голос Шанда не сразу оторвал Иггура от его размышлений. Последний рассматривал домики, крытые соломой, которые были беспорядочно разбросаны справа и слева от дороги. У них был ухоженный вид, и кое-где в садиках из-под снега уже весело выглядывали зимние крокусы, желтые, как масло.
   Седовласая старушка, стоявшая на крылечке, улыбнулась путникам беззубой улыбкой. На плече у нее сидел красно-синий попугай.
   - Посмотри на этого урода! Посмотри на этого урода! - проверещала птица, когда они проезжали мимо.
   - Это он о тебе! - хором сказали Шанд и Иггур и расхохотались.
   - Отсюда мы можем ехать двумя путями, - заметил Шанд, когда они добрались до перекрестка. - Эта дорога более прямая, но она проходит через несколько больших городов. А та, что ведет налево, длиннее, зато проходит только мимо деревушек.
   - Давай поедем обходным путем. Так меньше шансов, что меня узнают. Иггур снова погрузился в свои думы, но тут вспомнил, что не закончил рассказ.
   - Мне бы хотелось услышать остальную часть твоей истории, если только ты не против.
   - Почему бы и нет? Несомненно, в ней есть параллели и с твоей жизнью. Иггур отвернулся. Некоторое время они ехали, не произнося ни слова. Наконец он вздохнул и заговорил: - Так на чем я остановился? Да... Я даже не знал, где нахожусь, понимал только, что это было далеко от Альцифера, где против Рулька в тот раз проводились Запрещенные Искусы. Должно быть, в своем безумии я бежал много месяцев. - И снова долгая пауза.
   - Вообрази, как я себя чувствовал в то утро. Мне хотелось бегать и кричать, вновь ощутив в себе молодость, но на самом деле я был несчастным инвалидом. Было больно ходить и даже говорить, да и сейчас еще бывает. Я совсем не тот, что прежде.
   Сбросив шкуры, я бросился в речку и смыл с себя грязь. Подстриг волосы, бороду и ногти. Надо было начинать новую жизнь. Я не собирался наниматься на работу, поскольку слишком привык к одиночеству. Мне хотелось странствовать, увидеть руины былых цивилизаций Сантенара и выяснить, кто я теперь.
   Мне нужны были одежда, еда, деньги. Все это я мог бы получить немедленно - стоило только применить свою магическую силу - она уменьшилась, но не исчезла. Таким образом я мог бы даже разбогатеть. Однако мне этого не хотелось: ведь Тайное Искусство однажды уже подвело меня.
   Теперь Иггур и Шанд взбирались по крутому склону холма, их лошади увязали в грязи, и они решили спешиться.
   - Так что же ты сделал?
   - Я стал бродячим лудильщиком. У меня всегда были хорошие руки. Я чинил горшки, стулья, окна, тележки - все, что приходилось. Честно зарабатывая на жизнь, я исходил весь Лауралин. Так я прожил несколько столетий - долголетие мага не было у меня отнято.
   Дорога превратилась в узкую тропу. Добравшись до вершины холма, они увидели, что впереди тропинка петляет по лугу, покрытому жесткой серой травой, давно высохшей. Слева протекала речушка. Прямо перед ними, у дороги, стоял разрушенный домик, вернее то, что от него осталось: труба, угол из двух стен и разбросанные камни. За домом виднелось старое фруктовое дерево, скрюченное и почти сгнившее. Одна ветка торчала вверх, и на ней было несколько желтых листьев. С этой ветки свисали две веревки - все, что осталось от детских качелей.
   - Какое печальное место, - сказал Шанд. Эти развалины напомнили ему его собственную жизнь.
   Они снова вскочили на коней, но Иггур не стал продолжать свой рассказ. Он думал о том же, что и Шанд. Как все будет, когда они найдут Магрету? Как она встретит их? Иггур ощущал тревогу. Если бы она еще любила его, то, конечно, попыталась бы связаться с ним.
   - Как ты нашел Зеркало, Иггур?
   - Лет двадцать назад до меня стали доходить слухи о нем.
   - Так что же положило конец твоей жизни лудильщика?
   - Мне нравилось слушать странствующих сказителей и байки в тавернах особенно о подвигах великих, - например, об исчезновении Ялкары. В ту пору я путешествовал в основном на востоке и на холодном юге. Но один раз я забрел на запад - к берегам Туркадского Моря, - и услышал там предание о некоем Магистре Туркада, великом герое, который в одиночку спас мир от Рулька, после того как мои безумства все погубили. Я не очень хорошо помнил прошлое, но все же достаточно хорошо, чтобы каждая моя ноющая кость и порванное сухожилие выкрикнули: "Ложь! Ложь!"
   Шанд молча слушал. И хотя Иггур был ему симпатичен, он не мог не усомниться: кто же именно лгал? А что, если Иггур, совершив великое преступление с Запрещенными Искусами, придумал эту историю, чтобы скрыть свою вину и неудачу? За прошедший год стало ясно, насколько резко меняется настроение у Иггура. Когда он был весел, то не было собеседника приятнее; зато когда он был не в духе, никто не мог чувствовать себя в безопасности рядом с ним.
   Между тем Иггур продолжал:
   - Затем я узнал, что Мендарк жив-здоров. Он все еще был Магистром Туркада, как и восемьсот лет тому назад, когда началось мое падение. Он ничего не потерял за это время, и тем не менее ему хотелось возвеличить себя и погубить мое имя. - Иггур так сильно закрутил поводья вокруг руки, что на коже появились красные и белые полосы. - Именно в тот день, в ту минуту, в ту секунду я решил отомстить Мендарку за его ложь.
   Но вскоре я обнаружил, что Мендарк сказочно богат, в то время как я был странствующим лудильщиком и все мое имущество умещалось в рюкзак у меня за спиной. За восемь столетий моя магическая сила обратилась почти в ничто; я позабыл Тайное Искусство, поскольку долго не использовал его. На то, чтобы отомстить, потребовалось бы очень много времени.
   Мне нужно было место, где я мог бы не спеша восстановить свою силу. И оно не должно было ничего мне стоить, так как у меня ничего не было. Именно поэтому мой выбор пал на руины Фиц-Горго. Это место было таким отдаленным и глухим, что целое десятилетие никто не знал, что я там. Я заново отстроил часть крепости, сделав ее пригодной для жилья, затем записал все, что помнил из Тайного Искусства, и начал его практиковать. Наконец я овладел простейшими приемами, а это было уже что-то. Вскоре у меня появились средства на полное восстановление Фиц-Горго. А лет пятьдесят тому назад я обнаружил вельмов. Они вырождались, поскольку у них не было хозяина, а ведь их основное предназначение в жизни - служение, и тогда я заставил их присягнуть на верность мне.
   - А ты знал, что когда-то они были гаршардами?
   - Конечно! Именно поэтому я занялся их поисками. Будет забавно, думал я, если слуги Рулька будут теперь в моем подчинении. Правда, в конце концов все обратилось против меня. В историях, которые рассказывали в тавернах, часто упоминались магические кубки и перстни, мечи и колокольчики, заколдованные платки и тому подобное. Я составил их список и отправился на поиски. Я собрал массу этих старинных вещиц, надеясь, что они помогут мне достичь цели. Однако лишь немногие оказались стоящими.
   - Включая Зеркало?
   - Его не было в моем списке - я наткнулся на него случайно.
   - В самом деле? - сказал Шанд. - Вот эта часть истории меня особенно интересует.
   - Ну не совсем случайно: к тому времени у меня была целая сеть шпионов, которые докладывали мне о странных и необычных вещах. Однажды я получил сообщение, что в Мельдорине появилась некая гадалка, которая зарабатывала деньги при помощи Зеркала, предсказывая по нему судьбу всем желающим на деревенских ярмарках. Должно быть, у нее был небольшой талант: ей удавалось заставить Зеркало каждый раз показывать новую картинку, когда на него смотрел клиент, и она объясняла, что это значит.
   Я никогда не слышал об Арканском Зеркале, но так заинтересовался, что сам пошел к гадалке. Как только я увидел Зеркало, сразу понял, какое оно ценное и старинное. Оно показало мне Аркан и Рулька. Я забрал Зеркало щедро уплатив за него! - и вернулся в Фиц-Горго. Там я стал учиться пользоваться им. Как устройство для шпионажа Зеркало было далеко от совершенства, но тем не менее давало мне преимущества над соседями, так что скоро в их глазах я стал чрезвычайно могущественным.
   К тому времени, как Иггур и Шанд добрались до ручья, наступил полдень. Они сделали привал и перекусили хлебом, сыром и луком, а потом выпили по две чашки чарда, чтобы согреться. Подул сильный южный ветер, и им не хотелось торопиться. Шанд снова повесил котелок над костром, чтобы заварить еще чарда.
   Не успел Иггур поднести чашку к губам, как они услышали стук копыт. Вскоре на дороге показался его собственный патруль, солдаты скакали с запада. Они промчались мимо, но, вероятно, увидели дым и повернули. Это были солдаты из Первой армии, и Иггур знал сержанта - ветерана по имени Гриск.
   Впервые в жизни Иггур был в нерешительности. Его маскировка ничего не даст, стоит ему открыть рот: солдаты сразу же узнают его голос. А ему это совсем не улыбалось: придется принимать извинения, обсуждать свои планы. К тому же, вне зависимости от его приказов, патруль будет втайне следить за ними. Его воины серьезно относились к своему долгу.
   Шанд пришел ему на помощь.
   - Сгорбись, прикинься больным. Если придется говорить, шепчи и кашляй.
   Шанд поднялся навстречу сержанту.
   - Документы! - приказал Гриск.
   Шанд уже похлопывал себя по карманам с выражением тревоги, характерным для невиновных людей, когда они сталкиваются с властями. Нахмурившись, Гриск изучал бумаги, которые были в полном порядке, но измяты и запачканы. Затем он повернулся к Иггуру. Шанд опередил его и уже рылся в кармане Иггура. Вытащив документы, он передал их сержанту и снова повернулся к Иггуру.
   - Мой кузен заболел, - сказал Шанд через плечо. - Я везу его к дочери, в Сэллитт, чтобы она за ним ухаживала.
   Иггур нахохлился и начал кашлять. Он кашлял до тех пор, пока из глаз не полились слезы. Сделав паузу, он с трудом прошептал: "К вашим услугам, господин", - затем снова стал кашлять и чихать.
   Гриск утратил к нему интерес. Вернув документы Шанду, он зашагал к патрульным, которые даже не спешились. И они вновь понеслись по дороге.
   Шанд зашелся от смеха.
   - Тебе хорошо смеяться! - с досадой сказал Иггур, срывая бороду, которая отклеилась из-за пролившегося на нее чарда. Но вообще-то... спасибо тебе!
   На вторую ночь они оставили лошадей в деревушке у границы Эллюдора. Они направлялись в самую густую и старую часть леса.
   - Теперь нам предстоит самое трудное, - заметил Иггур, остановившись под деревьями.
   - Что мы найдем в Эллюдоре? - задумчиво произнес Шанд.