Исьемини Виктор. Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова (Демон Ингви - 1)

   Сестра, которую, разумеется, служанки уже предупредили о предстоящем визите принца, сидела перед зеркалом спиной к двери - на присутствие в комнате Кадор-Манонга она никак не отреагировала. Тот деликатно покашлял.
   - Ну, братец, не мнись - я же знаю, что это ты. Говори, чего еще тебе от меня надо?
   - Сестра, завтра нам предстоит аудиенция у герцога. Постарайся произвести на него благоприятное впечатление - это в твоих же интересах. Если Алекиан захочет нам помочь - считай, что мы уже на пути домой... Ведь он наследник Императора... - принц сказал все, что собирался и теперь не знал что делать пауза затягивалась... - Ну, так что?
   - Ступай, Кади и спи спокойно. Я все поняла.
   Принц постоял еще с минуту, соображая, что может означать такой ответ согласие или же... С этой истерички Санеланы станется - явится на прием к принцу Алекиану неряшливой замарашкой назло брату - тогда пиши пропало... Станет молодой красавец-принц стараться помочь замарашке... Не надумав ничего путного, Кадор-Манонг махнул рукой и вышел. Санелана медленно обернулась и уставилась на захлопнувшуюся дверь, задумчиво теребя локон...
   Вернувшись к себе, принц кликнул слуг и велел распаковать его вещи. Перебрав свои наряды, он отругал слуг за нерадивость. Конечно, те были ни при чем - просто принц нервничал и ему хотелось сорвать на ком-то злость. Влепив одному из слуг оплеуху, Кадор-Манонг несколько успокоился и решил:
   - Убирайте это к Гангмару обратно - я одену кольчугу. Пусть герцог видит, что я веду войну против демона, узурпировавшего альдийский престол - мое законное наследство. Да-да! Это хорошая мысль - так я легче завоюю его симпатию. Эй, вы, бездельники - приведите в порядок мою военную амуницию и если хоть одна пряжка не будет сиять - шкуру спущу! Пошли прочь!
   После этого принц прошелся по комнате, остановился у стола:
   - Я должен успокоить нервы! - сказал он и налил себе кубок вина.
   Осушив кубок, Кадор-Манонг почувствовал себя немного лучше и отправился спать...
   Проснувшись утром, принц кликнул слуг - те явились с приготовленным с вечера нарядом, опасливо поглядывая на сердитого молодого господина, но тот, погруженный в свои мысли, отпустил их, едва взглянув на принесенные ими вещи. Слуги торопливо убрались - на этот раз пронесло... Явился мастер Гирон владелец гостиницы:
   - Ваша милость, паланкин готов, - путь предстоял недальний - всего лишь площадь перейти, однако моросил дождик, а принц надеялся, что сестрица все же явится в приличном наряде, который не стоило бы мочить под дождем, да и вообще - подойти к воротам дворца пешком - дурной тон...
   Собравшись, принц спустился во двор гостиницы и принялся нервно расхаживать под навесом, гремя своим воинским снаряжением - Санелана еще не показывалась и он волновался. Поджидавшие во дворе слуги, которым предстояло нести паланкин, постарались вжаться в стену и не привлекать внимания взбалмошного хозяина, явно пребывающего в плохом настроении...
   Наконец из дверей вышли служанки принцессы. Кадор-Манонг нетерпеливо оглянулся - что-то сейчас покажется из дверей. Служанки придержали створки, пропуская госпожу - принц замер... и поневоле улыбнулся, увидев сестру, затем он облегченно вздохнул. Санелана выглядела превосходно.
   ***
   А потом вернулся Кендаг, радостный и гордый - его въезд в Черную Скалу обернулся настоящим триумфом. Конечно, в его отсутствие военные отряды орков ходили на Гонзор и возвращались с победой, приведя некоторое количество пленниц, но двести четырнадцать "жен человеческого рода", пришедших с Кендагом из Альды - это было потрясающе. Лорд Внешнего Мира мгновенно превратился в героя, совершенно затмив при этом участников победоносных набегов на Маултон и другие замки Гонзора, его повсюду чествовали и славили соотечественники - а также осаждали добровольцы, желающие записаться в его отряд (почти все воины, пришедшие в Корону Гангмара с Кендагом переженились на приведенных ими альдийках, так что в армии Внешнего Мира образовались вакансии). Это обстоятельство поставило молодого лорда в сложное положение - с одной стороны, Ингви неоднократно высказывался, в том смысле, что орки - отличные солдаты и что он хотел бы иметь их побольше, но с другой стороны - солдат необходимо кормить, а военных предприятий, дающих наемникам занятие и добычу, больше не предвиделось. Следовательно, он приведет в Альду бездельников, которых к тому же придется содержать за счет казны - одобрит ли это король Ингви? Желающих же записаться в армию Лорда Внешнего Мира было огромное количество - даже после того, как Кендаг во всеуслышание объявил, что пришедшие с ним женщины расплата короля Альды по договору за службу наемников-орков и что больше такой добычи не предвидится. Поэтому, поразмыслив, молодой лорд принял компромиссное решение - вместо восьмидесяти бойцов, оставленных им в Короне, он взял с собой обратно сто восемьдесят, но в их числе - немало мастеров из Верхнего и Нижнего Городов - Кендаг справедливо рассудил, что они скорее прокормят себя в мирное время.
   Когда он доложил Ингви об этом и поделился своими сомнениями - тот объявил, что все сделано правильно:
   - Я не сомневаюсь, что твои орки - не только отличные воины, но и хорошие работники, так что теперь они продолжат строительство на Северной стороне - а всех арестантов можно хоть сейчас продать в Энмар, - и тут же умчался разыскивать Мертенка, чтобы отдать ему новое распоряжение: всем купцам, возвращающимся через Альду домой, предлагать приобрести рабов.
   Кстати, сами узники встретили известие об изменении приговора без энтузиазма - каторжная жизнь гребца-невольника на энмарских судах казалась многим не лучше смерти... Зато купцам это предложение пришлось по душе - из-за набегов морских разбойников, наносивших энмарскому флоту немалый урон, спрос на сильных рабов возрос, поэтому почти все узники в течение нескольких дней были проданы и отправились, гремя кандалами (заказ, весьма обогативший цех кузнецов), в Энмар...
   Вскоре после своего возвращения в Альду, Кендаг узнал, что на королевской службе теперь находится отряд эльфов - Ингви свел его с Филлиноэртли и кивнул - дескать, познакомьтесь. Оба вельможи настороженно уставились друг на друга.
   - Почему ты не кланяешься мне, орк? - первым нарушил молчание Филлиноэртли.
   - Что? Это ты должен кланяться мне, лесная зверушка! - надулся в ответ Кендаг, но не ему было тягаться с эльфом в искусстве насмешничества.
   - Ну да - будет какой-то земляной жабе кланяться князь эльфов!
   - Что?!!
   - Да! И между прочим, сопляк, я был князем уже в то время, как прапрадед твоего прапрадеда учился размахивать деревянным мечом и мечтал залезть под юбку какой-нибудь жабоподобной зеленой орчихе, думать не думая о женщинах человеческого рода, происхождением от которых ты, кажется, так гордишься.
   Кровь прилила к лицу Кендага, он схватился за меч, его противник, совершенно довольный результатом своей речи, отступил на шаг и положил ладонь на рукоять кинжала.
   - А ну, прекратить! - рявкнул на своих ссорящихся соратников Ингви. Кендаг, остановись! А ты, эльф, что - забыл о моем запрете задирать орков? Я вижу, что предупреждения на тебя не действуют - так вот, я накажу тебя. С этой минуты ты лишен своего имени - будешь зваться Филькой, а не Филлиноэртли!
   - Как это? - опешил эльф.
   - А так! Теперь твое имя - Филька, это будет тебе всегда напоминать о наказании.
   - Правильно, - подхватил Кендаг, - имя воина должно быть коротким, как боевой приказ, а это... филли-нилли... подходит не воину, а женщине, доступной всем (во время пути в Корону Гангмара спутницы Кендага хорошенько просветили его в некоторых аспектах жизни людей).
   - Имя эльфа - как песня ручья, как щебет лесной птицы, как шум ветра в кронах деревьев, - обиженно заявил Филлиноэртли, - мне нельзя называться так Филька...
   - Пока ты служишь мне - я решаю, что тебе нельзя, - отрезал демон, - и мне уже надоели твои штучки. Так что вам обоим мой приказ - поладить! Кендаг, молчи! Сегодня будет пир по случаю твоего возвращения и если вы - вы оба - не напьетесь вместе как добрые друзья - берегитесь! Все!
   ***
   ...Моя святыня в ладонях врага,
   В моей колыбели снегопад и пурга.
   Я так беззащитен, как белая тряпка,
   Как самый говенный человек на Земле...
   Егор Летов
   Мажордом, трижды стукнув посохом, громко объявил: "Его милость Кадор-Манонг, принц Альдийский, с сестрой - принцессой Санеланой!" - и посторонился, давая пройти гостям. Принц, ведя сестру под руку вошел в тронный зал Гонзорского дворца, он ужасно волновался, сердце колотилось как сумасшедшее. От этого приема зависит его судьба - если наследника императорского престола не удастся заинтересовать - останется последнее: броситься в ноги его отцу и молить о помощи против демона. И выложить последний козырь - обещать принести вассальную присягу и вернуть Альду в лоно Империи... Со всеми вытекающими неприятными последствиями. Чем-то обернется сегодняшняя аудиенция...
   Войдя в зал, Кадор внимательно присмотрелся к сидящему на троне - перед ним был долговязый юноша в дорогом причудливо изукрашенном наряде (вот что сейчас носят в столице Империи!), с лицом скорее мечтательным, чем строгим. По правую руку от трона стоял крупный мужчина в доспехах и плаще цветов императорской гвардии, на физиономии которого, украшенной несколькими старыми шрамами, была написана скука и брезгливое любопытство, по левую - скорчилась крошечная фигурка в пестром наряде. Позади неподвижно застыли гвардейцы с мечами наголо.
   Как только альдийцы - принц с сестрой и вассалы, одевшие вслед за сеньором военное снаряжение - приблизились к престолу, карлик метнулся назад и спрятался за троном, жалобно причитая:
   - Какой грозный воин в доспехах явился к нам - не иначе, как он идет на войну с гномами. Не бей меня, добрый сеньор, я не гном, я маленький человечек!
   - Не обращайте внимания на моего шута, любезные гости - он вечно дурачится. Расскажите, что привело вас в мою провинцию? - заговорил Алекиан, изо всех сил стараясь походить в эту минуту на своего отца, о котором все говорили, что он умеет, принимая гостей, выглядеть одновременно и любезнейшим хозяином, и грозным Императором. И тут его взгляд упал на юную принцессу, печально стоящую рядом с предводителем альдийцев.
   - Добрый герцог, - начал Кадор-Манонг продуманную заранее речь, - я взываю о помощи против злодея, обманом захватившего нашу страну и похитившего мой трон! Его коварство и жестокость...
   Принц говорил и говорил - громыхал и завывал, стенал и заклинал, описывая нечеловеческое коварство и злобу демона, превратившего его - родовитейшего дворянина и законного наследника одного из самых блестящих престолов Империи в изгоя, скитающегося в чужом краю. О злая судьба! О несправедливость жребия, выпавшего ему! Но - надеется он - в лице доблестного и великодушного Алекиана несчастные гонимые жертвы обретут наконец защитника! Пока принц говорил Санелана не произнесла ни слова, да в этом и не было нужды - она смотрела.
   И Алекиан, чувствуя на себе этот взгляд, вдруг ощутил, что на него снизошла благодать - вот оно! Вот оно! Точь-в-точь как в романе - к нему, благородному отважному принцу, является с мольбой о помощи прелестная принцесса, изгнанная из родного дома безжалостным чудовищем, коварным злодеем. Вот оно! Не слушая Кадор-Манонга, который как раз переходил в своей речи к одному из важнейших мест, принц Алекиан произнес, вставая с трона:
   - Ваша история нашла живой отклик в моей душе, - всю эту фразу он бесчестно позаимствовал из прочитанного недавно романа, причем там это звучало в третьем лице, но какое эти мелочи имеют значение, если на тебя смотрят прекраснейшие в мире глаза! - и клянусь не знать отдыха и покоя до тех пор, пока справедливость не будет восстановлена и вы не обретете несправедливо отнятые владения!
   Тут Санелана впервые заговорила:
   - Благодарю вас, добрый принц, вы так великодушны...
   - Позвольте мне быть вашим рыцарем, принцесса, - Алекиан, просияв, поднялся с трона, одновременно левой рукой сжав плечо Коклоса, который как раз собрался выдать очередную ехидную реплику, - и предложить вам - всем вам, благородные господа, я хотел сказать - мое гостеприимство. Будьте моими гостями в этом скромном замке, а вскоре - так быстро, как только станет возможно - мы отправимся войной на узурпатора!
   В этот момент Коклос, вырвавшись из цепких пальцев принца, нырнул под трон и оттуда проверещал:
   - Если только позволит батюшка!
   Часть 4
   ВОЙНА
   ГЛАВА 31
   Кавалькада, состоящая из нескольких фургонов и дюжины всадников конвоя, медленно тащилась на север по "Энмарской дороге" - летом оживленному тракту, а сейчас превратившейся в ручей вязкой грязи... В переднем фургоне принц Алекиан препирался с Коклосом, чтобы убить время, которое медленно тянулось, вязкое, как и грязь под колесами... Сердце юного принца рвалось во второй фургон, где разместились Кадор-Манонг и очаровательная Санелана, ради которой, собственно, принц и отправился в Ванетинию - исполняя свое обещание, он собирался просить у Императора дозволения предпринять весной - как только дороги вновь станут проходимыми для армии - поход на Альду с целью восстановить справедливость и отстоять попранные права тамошней королевской династии. Сердце рвалось туда... Но это было бы неприлично...
   - Ну и что же ты скажешь батюшке? - скрипел Коклос, - Что ты очарован прелестями ослепительной принцессы Альдийской? Его императорское величество посоветует тебе попить холодной водички и успокоиться! Да!
   - При чем тут "прелести"? Мой долг - долг рыцаря, долг государя...
   - Ха-ха-ха! Вечно вы, умники, прикрываетесь красивыми словами - подумай сам, что тебе ответит батюшка - ну как? Я прав?
   - Пожалуй...
   - То-то же, умник. Когда доходит до дела - вам, умникам, не обойтись без совета дурака!
   - А что ты посоветуешь, Коклос? - в голосе Алекиана прорезались заискивающие нотки, уже не впервые он в затруднительном положении был готов положиться на мнение шута. Такие уж странные отношения существовали между ними - не при свидетелях, разумеется...
   - А я, братец, - Пол-Гнома принял важный вид, - постарался бы на твоем месте не подать вида, что я вообще знаю о существовании такой особы - Санеланы Прекрасной... Не кривись, дружок, не кривись... Ты не должен говорить о ней! Зато о ее братце ты говорить должен, вернее о его правах на престол этого занюханного королевства - Альды. Понял?
   - Не понял, - честно признался принц.
   - Ладно, объясню подробнее - специально для умников. Ты скажешь Императору, что видишь смысл - политический смысл - поддержать этого принца. Почему? А потому, - Коклос заговорил покровительственным тоном, - что это дает шанс вернуть заблудшую Альду в Империю. На примере этого Кадора вы - ты с отцом - покажете всем, что бывает с теми, кто думает обойтись без Императора это раз. Далее - посадить на престол Альды того из претендентов, чьи права соответствуют имперскому законодательству - это значит сделать шаг к установлению на всей территории Империи единых законов. А это любимая мысль твоего батюшки, с которой он вечно носится - уж я-то знаю! Это два. И вот только сказав все это, ты - как бы только что вспомнив - хлопнешь себя по лбу и воскликнешь: "Да! Ведь у этого принца есть, кажется, сестра! Батюшка, завопишь ты, - женившись на ней, я крепче привяжу нашего альдийского вассала к имперскому трону!". И принесешь свою свободу в жертву отечеству. Понял?
   - М-да... Что-то уж больно гладко...
   - А ты слушайся советов дурака - и у тебя в жизни вообще все будет гладко...
   Тем временем во втором фургоне шла не менее оживленная дискуссия - почти помирившиеся Кадор-Манонг с Санеланой строили планы на будущее:
   - ... А не случись всего этого - и ты не встретила бы своего Алекиана!
   - По-твоему выходит - я должна быть благодарна тебе - ведь это по твоей милости нам пришлось сбежать из собственного замка? Да? Ну так вот - это значит, что я должна быть благодарна скорее прогнавшему тебя демону, чем тебе!
   - Ты все шутишь... Демон - враг!
   - Он очень даже симпатичный, - Санелане нравилось дразнить недотепу-брата, - да еще и веселый, и щедрый... Вон какой праздник устроил - а ты напился тогда, пьяница...
   - Да будет тебе, Сана... Ты больше думай об Алекиане.
   - Ну, Алекиан, конечно, тоже симпатичный мальчик...
   - Сана!
   - Брось, Кади, я же шучу! Не волнуйся - Алекиан мне поклялся, что поможет нам вернуть наше наследство, а он настоящий рыцарь - не то, что ты. Раз поклялся - слово сдержит!
   - Ну, хватит с меня, - не выдержал Кадор-Манонг и повернувшись к сестре спиной, начал пробираться к выходу.
   Принц осторожно высунул нос из-под полога фургона и рявкнул приказ облепленный промокшим плащом оруженосец подвел коня и снял с него тяжелую попону, принц взобрался в седло и поскакал к следующему фургону - там по-прежнему не смыкал глаз над толленорном верный слуга...
   ***
   Далёкая Офелия смеялась во сне
   Пузатый дрозд, мохнатый олень.
   Привычно прошлогодний нарисованный снег
   Легко, светло и весело хрустит на зубах.
   Егор Летов
   Но исполнить свою угрозу мне не пришлось - Кендаг с Филькой (именно так в этом деле я проявил стойкость, поскольку по опыту уже знал: дай эльфу малейшую поблажку - пожалеешь и наказание исполнялось непреклонно) исправно напились в тот же вечер, сидя за столом рядом. Поначалу они, разумеется, дулись и не смотрели друг на друга, но по мере употребления крепких напитков мало-помалу оттаяли и вскоре я уже слышал:
   - Ну что, жаба земляная, выпьем?
   - Выпьем, хорек лесной! - и звон кубков...
   Под конец парочка - сидя уже вобнимку, причем более пьяный эльф повис на плече соседа - принялась горланить песни. Кендаг хрипло и нестройно стонал что-то боевое и маршевое и сквозь его рев время от времени пробивались мелодичные рулады эльфа... Мне стало смешно, но разделить веселье было не с кем - все мои гости уже достигли той степени удалого разгула, когда общаться с ними стало бесполезно. Сам-то я не рисковал напиваться...
   И тут я краем глаза заметил какое-то шевеление за портьерой недалеко от входа в зал - Ннаонна! Ах, ты ж, девчонка! Она обещала мне (когда я отказался взять ее на пир), что будет умницей и отправится спать. А сама... ну я тебе задам! А, впрочем, что задам-то - к моей "вампирессе" я всегда относился по-особенному, видно, у меня так никогда и не хватит духу ее хоть раз наказать... Я указал рукой на колыхнувшуюся занавесь и позвал:
   - Ннаонна! - из укрытия показался хитро блестящий глаз.
   Я поманил ее пальцем, честно говоря - на пир я девчонку не пускал потому, что стеснялся, что ли, да и опасался как-то - все-таки собрались воины, будут пить до упаду, а тут молоденькая девушка. Но сейчас ее присутствия уже никто не заметит - половина гостей, наверное, не заметит вообще ничего, кроме, разве что, крошечных чертей, пляшущих по столу. Мелькнула мысль - а что, если и впрямь подшутить над пирующими и запустить какую-нибудь этакую иллюзию? Да нет, пожалуй, не стоит...
   - Ну и что ты здесь, делаешь, а? Ты мне что обещала?
   - Да ну, Ингви, они уже все так перепились, что меня не заметят... Подойдя к столу, Ннаонна изобразила раскаяние и мольбу, - А мне так интересно...
   В эту минуту сэр Кернит - самый молодой из моих рыцарей - оторвал буйную голову от стола, мутным взором окинул девушку и вновь опустил лицо на сложенные на груде объедков ладони.
   - Интересно ей... Да чего тут интересного - сама видишь, одни мертвецки пьяные мужики... Я бы сам лучше спать пошел, да нельзя - так не положено... Охо-хо...
   - Что - охо-хо? - Ннаонна была довольна, что я ее не гоню и старательно поддерживала беседу, заговаривая мне зубы. Впрочем, я был даже рад, что есть с кем поговорить среди этого скопища поверженных хмелем героев.
   - Устал я... Вот скоро уже отдохну - зимой никаких дел!
   - А ты говорил раньше: "осенью никаких дел".
   - Да, конечно, ты права, но зимой - точно... Хватит с меня. Да ты не стой, вот садись рядом, - Я усадил Ннаонну на какой-то низенький стульчик рядом с собой (так, что ее почти не было видно из-за уставленного посудой стола), - не привлекай лишнего внимания.
   Довольная, что ее не гонят, девочка шмыгнула на предложенное место и принялась из-за кувшинов, блюд и кубков украдкой разглядывать пьяных сеньоров. Ничего, пусть посмотрит - убедится, что здесь нет ничего интересного...
   ***
   ...Зубчатые колеса завертелись в башке
   В промокшей башке под бронебойным дождем
   Закипела ртуть, замахнулся кулак
   Да только если крест на грудь, то на последний глаз - пятак.
   Ходит дурачок по миру,
   Ищет дурачок глупее себя...
   Егор Летов
   Гельда-колдун нервно расхаживал по мостовой у Южных городских ворот Ванетинии, сжимая обеими руками толленорн, завернутый в тряпье (теперь он боялся оставлять свое сокровище без присмотра). За его спиной переминался с ноги на ногу Конта и неподвижно, как изваяние, стоял Вентис.
   - Мастер Гельда, а чего мы ждем-то? - Конта уже в четвертый раз задавал этот вопрос - в четвертый раз за почти три часа ожидания. - Чего ждем-то?
   - Погоди, уже, должно быть, скоро... - не глядя бросил маг.
   - Чего скоро-то?.. - не унимался тот.
   - Сегодня должен прибыть принц Кадор, а у него - мой амулет, - наконец-то соизволил обратить внимание на вопросы ученика Гельда. - Амулет нужно вернуть до того, как эта жаба, Гимелиус, наложит на него свои жирные лапы...
   Вентис молчал и не менял позы, словно его это не касалось, однако под своим низко надвинутым капюшоном он напряженно вслушивался в каждое слово учителя. "Сегодня или никогда! Сегодня или никогда! Сегодня единственный шанс!" - билось в голове...
   Гельда слегка распахнул ворот своего тяжелого плаща - становилось жарковато. Гунгилла подарила один солнечный денек - возможно, последний теплый день в этом году...
   - Должно быть, они, - сквозь душную дымку на дороге за воротами маг различил какое-то движение, - больше некому - фургоны, всадники... Ученики, стойте в сторонке и молчите. Да! И внимательно смотрите по сторонам - как бы не показался кто-нибудь из Изумрудов...
   Старый колдун вытянул шею, напряженно всматриваясь в приближающуюся процессию.
   Кавалькада приблизилась к воротам - в одном из всадников маг узнал принца:
   - Приветствую вас, ваша светлость! Позвольте мне забрать мой толленорн! тут же перешел он к делу, - С вашего позволения, я должен немедленно кое-что сделать...
   - Учитель! - вскрикнул за спиной Гельды Конта.
   Обернувшись, Гельда увидел выходящего из-за угла Гимелиуса, за спиной которого зеленели балахоны его родичей и учеников.
   - Куда это вы спешите, мастер Гельда? - со сладчайшей улыбкой поинтересовался толстяк, в то время, как его спутники выстроились полукольцом за спиной своего предводителя, отрезая Гельде возможные пути отступления.
   - Не ваше дело, почтенный мастер Гимелиус, - прошипел тот, украдкой оглядываясь в поисках выхода.
   В воздухе нависла напряженность - это почувствовали даже стражники в воротах, почувствовали даже возницы, машинально останавливая фургоны... Воцарилась тишина, нарушаемая лишь позвякиванием конской сбруи - лошадям не было дела до интриг и переживаний хозяев, уставшие животные почувствовали скорый отдых в стойлах и нетерпеливо переступали ногами, торопясь быстрее отправиться дальше... Замер и слуга Кадор-Манонга, вылезший было из фургона с тяжелым свертком в руках...
   Вдруг тишину прорезал звонкий голос Вентиса:
   - Менеградо аторан! Менеградо аторан! - сыпал заклинания молодой маг, при этом с его вытянутого указательного пальца сыпались бледно-оранжевые искры. Колдовство было так себе, средней, что называется, руки, но на напрягшихся, взвинченных людей и этого было довольно. Пораженный колдовским огнем, Гельда шлепнулся на мокрые камни мостовой, мешком рухнул Гимелиус - Вентис схватил толленорн левой рукой и на ходу стряхивая с него тряпье, кинулся к фургонам, сыпя вокруг себя правой рукой на бегу искры:
   - Менеградо аторан! Менеградо аторан!
   Подскочив к оторопевшему слуге, юный маг вырвал у него из рук сверток, рывком освободил амулет от ткани и с торжествующим криком поднял оба толленорна над головой.
   - Нет! - приподнимаясь, завопил Гимелиус.
   - Нет! - воскликнул Гельда-колдун...
   Но Вентис не слышал и не видел, казалось, ничего вокруг - капюшон с его головы свалился, глаза горели, губы шевелились - он то ли бормотал заклинания, то ли пел, то ли ругался. Руки же его, словно живя своей отдельной жизнью, медленно продолжали подниматься, точно и неуклонно сводя толленорны оконцами друг к другу - вот-вот... сейчас... сейчас в руках у него вместо двух половинок окажется единая тускло блестящая сфера... Вот!