Ишков Михаил. Валтасар (Падение Вавилона)

   - Заткнись, а? - попросил мальчик и изобразил на лице плаксивую мину. - Лучше расскажи, как мой отец брал штурмом Каркемиш.
   - Можно и о Каркемише, однако, царевич, мне кажется, тебе лучше поберечь спину от розог, которыми тебя наградят за нежелание слушать старших и осваивать науки, необходимые для управления государством.
   - Кого? Меня? - изумился мальчишка. - Кто посмеет тронуть царского сына?
   - Другой царский сын, нынешний царь Вавилона Амель-Мардук.
   - Если он посмеет, я прикажу отрубить ему голову.
   Нур-Син и Рибат застыли на месте, удивленно переглянулись.
   - Ну, что встали? Пошли дальше, - заявил Валтасар.
   - Нет уж! - решительно заявил Нур-Син. - Что-то мне расхотелось идти на охоту. Ты мал и глуп, по тебе плачет палка. Мы с Рибатом возвращаемся в замок. Когда нас спросят, почему мы вернулись так рано, почему бросили тебя одного, мы передадим твои слова. После чего тебя жестоко накажут. Запомни, Валтасар, только дурак может полагать, что весь мир вращается вокруг него. За тобой наблюдают боги. Если они отвернуться от тебя, попадешь в дом стражи, там отрубят голову не только тебе, но и твоей матери, а также всем, кто был рядом. Мне моя голова дорога.
   Валтасар насупился.
   - Не врешь?
   Нур-Син ответил. - Ручаюсь!
   Мальчик вопросительно глянул на Рибата. Тот подтвердил.
   - Точно, господин.
   - Хорошо, я буду слушаться. Тогда, Нур-Син, скажи, что я должен усвоить в первую очередь, чтобы меня не наказывали?
   - Это просто, царевич. Тот, кто хочет научиться управлять, должен уметь подчиняться. Никто никогда не мог стать великим властителем, пока на своей шкуре не испытал, что такое солдатская лямка, длинный переход, голодное брюхо, опасный враг. Правильно, Рибат?
   - Это уж как водится, - согласился воин. - В походе всякое бывает.
   - И под Каркемишем тоже? - поинтересовался мальчик.
   - И под Каркемишем, - кивнул Рибат. - Там мой отец попал в плен, сумел сбежать и заслужить награду от самого Набополасара, твоего деда.
   - Расскажите! - страстно потребовал ребенок.
   - Обязательно, как только подобьем пару уток и устроим привал.
   К сожалению, скоро их разыскал конный вестовой и приказал "писцу-хранителю" немедленно прибыть в цитадель.
   Нур-Син попрощался с Валтасаром, протянул руку Рибату. Тот пожал её, глянул в глаза будущему родственнику. Они впервые открыто посмотрели друг на друга. Писец подсказал.
   - Называй меня Нур-Син.
   - До свидания, Нур-Син.
   - До свидания, Рибат. Об имуществе мы поговорим в Вавилоне. Я хотел бы как можно скорее сыграть свадьбу.
   - Я не буду возражать.
   - Я не буду обижать твою дочь.
   - Надеюсь, благо... Нур-Син.
   - Поверь, она пришлась мне по сердцу.
   - Рад слышать. Ты снял камень с моей печени. Луринду у меня одна.
   - Не беспокойся. Я сумею защитить её.
   - Надеюсь. По крайней мере, из лука ты стрелять умеешь.
   С тем Нур-Син и уехал.
   К назначенному месту - небольшому укрепленному форпосту, защищавшему широкий мост, переброшенный через оросительный канал на границе с землями, принадлежащими общине Сиппара, Набонид и Нур-Син добрались после полудня.
   Царский голова приказал сирийцам, плохо понимавшим по-аккадски, спешиться и отдохнуть в конюшне до вечерних сумерек. Там их накормят. Сам он тоже отдохнет, так как дальше из-за жары ехать не было сил.
   Сирийцы не смогли скрыть радости. Молчаливые бородатые халдейские воины, стоявшие на посту, или, точнее, виснувшие на копьях, дремавшие с полуоткрытыми глазами, встрепенулись и принялись удивленно разглядывать чужаков, разодетых пестро, странно, с тюрбанами на головах. Набонид и Нур-Син прошли в дом. Здесь знатных гостей встретил начальник крепости. Он проводил их в расположенный в полуподвале прохладный просторный зал, где был устроен небольшой бассейн. Гости искупались, отобедали, затем разошлись по комнатам. Набонид откровенно зевал, тем самым вызывая нескончаемый приступ зевоты у Нур-Сина. Начальник предупредил писца, что на отдых отводится одна стража. В начале следующей они отправятся в Вавилон.
   Нур-Син кивнул и, оказавшись в своей комнате, не медля рухнул на узкую лежанку, на которой были уложены бурдюки с холодной водой, покрытые войлочной подстилкой. Заснул сразу, также сразу проснулся. Оказалось, весь в поту, словно мышь. Сердце исступленно билось, видно, приснилось что-то жуткое, но что именно вспомнить не смог.
   В следующее мгновение он услышал голоса. Один принадлежал Набониду, его басок ни с чьим не спутаешь. Другой был знаком, но сразу догадаться было трудно. Неожиданно незнакомец горласто рявкнул:
   - Ты с ума сошел! Жертвовать Рахимом и Набузарданом!..
   - Не горячись, Нериглиссар, - успокоил собеседника Набонид.
   Нур-Син затаил дыхание - Нериглиссар! Это тайная встреча!.. Прежний ужас оледенил сердце, теперь стало окончательно ясно, что Набонид сознательно и настойчиво втягивает его во что-то противозаконное. Втягивает так, что не сбежишь, не спрячешься, уши не заткнешь. Он с тоской вспомнил Луринду. В следующее мгновение его внимание привлек почтительный говорок Набонида, приступившего к изложению своего замысла.
   - Необходимо воспользоваться тем обстоятельством, что в окружении Амеля пока нет опытных, повязанных с ним кровью помощников. Закир недоверчив, неглуп, но молод и не знает города. Слепец озабочен только тем, чтобы выжить. Я уже приручил его. Нитокрис дала согласие начать переписку с Амасисом, причем мы договорились с ней, что все письма будут адресованы мне, и приниматься за подлинные только тогда, когда на них будут мои печати и условленные слова. О греках пока ничего неизвестно. Они вояки хорошие, службу несут добросовестно, но и им требуется время, чтобы следует осмотреться, приспособиться. Так что у Амеля нет другой возможности как передать подготовку заговора в мои руки.
   Заговорщиков будет две группы. Одна группа подставная, её возглавит Рахим. Другая настоящая, в ней командиром пойдет старший сын Набузардана Набай. Общее руководство за Рахимом, он объяснит Набаю, как незаметно проникнуть во дворец. Мне не надо объяснять тебе, Нериглиссар, что дело должно быть совершено тихо, без всякого шума, крови и прочих ненужных беспокойств. Амель должен уйти к судьбе по причине болезни. Боги возьмут у него жизнь, а не мы. Ему устроят почетные похороны, и твое восшествие на престол не будет омрачено дурными слухами и смутой в государстве.
   - Это понятно, Набонид, - ответил Нериглиссар, - но рисковать жизнями друзей - это не дело. Тем более, где тонко, там и рвется.
   - Ты что, предлагаешь брать дворец штурмом! - вскипел Набонид, - и тем самым дать пищу самым нелепым слухам?! Ты хочешь в преддверии войны с Мидией устроить смуту в государстве? Сколько в этом случае появится двойников Амеля? Я должен убеждать тебя в очевидном?
   Затем в тишине донесся тяжелый вздох Нериглиссара. Набонид вздыхал по-другому: порывисто, как конь, с каким-то даже хаканьем.
   - Ты уверен, что Подставь спину не пострадает? Что он сможет до конца сыграть свою роль? - наконец спросил Нериглиссар.
   - Да, если он будет вести себя по-умному. Задача у него простая. После угрозы казнить всех его родственников он должен согласиться возглавить ложный заговор. Набрать людей, указать им место, где можно проникнуть в цитадель. Затем он должен привести своих людей к назначенному месту. Там будет сосредоточена большая часть верной демону стражи. Рахим внезапно нападет на них, затеет свалку, а Набай с группой посвященных проникнет в замок другим путем и разделается с Амелем. Проще не бывает.
   - Ты называешь это простотой?
   - Конечно. Люди из обеих групп подобраны. Каждый дал согласие, поклялся в храме. Подставь спину знает, как незаметно проникнуть во дворец.
   - Как?
   - Ты что, не знаешь Рахима? Он никому и никогда не открывал своих тайн. Может, поэтому он дожил до старости и проживет ещё столько же.
   - Ты уверен, что он выполнит обещанное?
   - А ты?
   Вновь тишина. Вздох, сопенье. Наконец Нериглиссар согласился.
   - Да, Рахиму можно доверять.
   - Тем более, когда у него нет выбора. Лабасу спит и видит, как бы поскорее добраться до своих врагов. Почему-то врагов он видит в Набузардане, в Рахиме, других отборных, которые когда-то посылали его куда подальше. Эта незатейливость нам на руку. Однако с той поры, как Набузардана и Рахима сослали в Палестину, возникла непредвиденная трудность, способная обрушить весь замысел. Только совсем недавно я догадался, как с ней справиться.
   - Ты имеешь в виду, что ни Рахим, ни Набузардан не согласятся сыграть роль подставных уток. Они не поверят ни единому твоему слову, тем более слову твоего посланника.
   - Ты как всегда смотришь в корень, Нериглиссар, поэтому я рад помочь твоей царственности.
   - О тебе мы поговорим попозже. Сейчас речь о Подставь спину и о Набузардане. Как ты сможешь убедить их?
   - Это по силам одному-единственному человеку на свете. Тому, кто сейчас сидит за стеной и подслушивает наш разговор.
   Нур-Син от неожиданности свалился с ложа. Послышался грохот увлеченного его падением глиняного кувшина. За стенкой стало тихо, потом раздался встревоженный голос Набонида.
   - Эй, парень, ты там случаем не расшибся со страху? Запомни, ты нам нужен, ты нам очень нужен целехоньким.
   Нур-Син попытался что-то сказать, но слова застревали в глотке. Он не мог прийти в себя. Ужас охватил его - опалой, ссылкой теперь не обойдешься. Пытки с пристрастием и жуткая смерть - это самый легкий исход и для него, и для Луринду. Он не мог сказать, почему в этот момент вспомнил о невесте, но так было. Он как-то не смог отвязать свою судьбу от её будущего.
   Говорят, каждый умирает в одиночку. Но он ещё не умирал, он ещё только предвосхищал развитие событий и никак не мог понять, по какому праву с ним так поступают? За какие провинности боги втянули его в этот кровавый круговорот. Бред какой-то: свадьба, оказывается, вовсе не свадьба, а схватка не на жизнь, а на смерть. С другой стороны, Амель вроде бы не сделал ему ничего плохого, а он, царский дублал, уже по уши увяз в заговоре против законного властителя. Боги, вы наказываете жестоко! По мере ли грехов?
   Его размышления прервал голос Набонида.
   - Пришел в себя? Тогда заходи, дверь справа.
   Что было делать? Сбежать? Куда. И все двери, кроме той, что ведет в соседнюю комнату, по-видимому, заперты. Набонид в таких делах не оставляет выхода.
   Он поднялся, пошел вдоль стены направо, нащупал дощатую створку и вошел в такую же, только более темную комнату, где за столом сидели самые важные вельможи Вавилона: "царский голова" Набонид и полководец Нериглиссар.
   Полководец удивленно глянул на Нур-Сина.
   - Это же четвертый сын Набузардана. Дублал в царском музее. Наш женишок.
   - Именно. Видишь, как все удачно завязалось. Можешь, Нериглиссар, порадоваться за молодых - они полюбили друг друга. Значит, эта свадьба дело благое, угодное небу.
   - Садись, Нур-Син, - предложил полководец, - что стоять столбом. Ты все слышал, что было здесь сказано?
   - Да, господин.
   - Значит, тебе и скакать в Палестину за отцом и будущим тестем.
   - Нет-нет, за настоящим тестем. Свадьба должна быть сыграна до его отъезда. Мы приглядим за молодой женой, а то мало ли что.
   Вот это удар так удар. Нур-Син понял все и сразу. Набонид настолько ловко затянул петлю, что не вырвешься. Редкой силы ненависть поднялась в молодом человеке к этим сильным, умным, важным людям. Что могло оправдать их? Величие Вавилона? Плевать ему на это величие, если оно достается подобной ценой. И не величие это вовсе, а дележка наследства. Величие создавалось Напоболасаром и Навуходоносором и создавалось совсем иначе. Уж он-то знал! О том и Рахим рассказывал, и в анналах написано. Никогда они не пытались наступить на горло непосвященным. Прежняя, до дрожи в коленках, испытанная в детстве отцебоязнь овладела Нур-Сином, придала дерзости и хитрости. Перечить им глупо. Раз уж увяз, то надо торговаться.
   - Хорошо, я готов отправиться в Палестину. Думаю, я сумею убедить отца и Рахима. Но на какие средства будет существовать здесь моя жена? Все ожидаемые выгоды в будущем, а теперь?
   Набонид довольно усмехнулся, а Нериглиссар заметно погрустнел.
   - Я полагал, дублал, что слава Вавилона для тебя не пустой звук. Оказывается, ты предпочитаешь звонкую монету, - с заметным разочарованием выговорил полководец. - О времена, о нравы!
   Нур-Син промолчал. Сейчас не время вступать в дискуссию.
   - У меня ещё одно условие, - добавил он. - Если Луринду не согласится сыграть свадьбу до моего возвращения, я не буду настаивать.
   На этот раз Набонид изумленно вздыбил брови, а Нериглиссар улыбнулся.
   - Я согласен.
   Набонид промолчал, подозрительно глянул на подчиненного ему писца. "Царскому голове" всегда было как-то неуютно без страховок.
   - Ладно, - с недовольным видом согласился он. - Отправишься в начале ташриту. Весь путь займет месяцев шесть. Туда отправишься в качестве великого царского гонца, обратно вернешься с кисирами. К празднику Нового года все должны быть здесь. Затем недолгая подготовка - и за дело!
   Набонид не удержался и потер руки.
   - Могу идти? - спросил Нур-Син.
   - Подожди, - жестом остановил его Набонид. - Теперь Нериглиссар самое время поговорить насчет меня.
   - Чего же ты хочешь, Набонид? Ты останешься у руля канцелярии.
   - Нет, господин. Я хотел бы уйти в отставку. Я хочу жениться и заняться собственным хозяйством.
   - И этот заговорил о свадьбе! Кто же твоя избранница?
   - Нитокрис.
   - Кто?!
   - Египетская кошка. Мы удалимся с ней в поместье вместе с Валтасаром.
   - Валтасар - царский сын. Он должен воспитываться при дворце.
   - Мы с Нитокрис не будем спорить. Мы желаем дожить свои годы тихо, мирно, на лоне природы.
   - Странное желание, - задумался Нериглиссар.
   - Но ты дашь согласие на этот брак?
   - Если ты уйдешь на покой, да.
   * * *
   Всю дорогу до Вавилона, куда они прибыли с восхождением на небо юного, набирающего светоносную плоть Сина, Набонид и Нур-Син молчали. Каждому было о чем поразмышлять. Расстались они возле громадного, напоминавшего небольшую крепость сооружения, расположенного во Внутреннем городе и принадлежавшего роду Набузардана. На прощание Набонид предупредил писца-хранителя, чтобы тот был готов отправиться в Палестину в тот же день, как только получит приказ. На вопрос, когда же будет царская воля, Набонид пожал плечами, потом решительно добавил.
   - Скоро. Очень скоро. Запомни, Нур-Син, никому не слова. Никому!
   Нур-Син не спал всю ночь, ворочался на ложе. На рассвете громкий стук в ворота, ведущие на хозяйственный двор, поднял его. Он вскочил, уселся, оторопело решил, что это за ним и натянул на грудь одеяло. Вот оно, возмездие! Сейчас схватят, отведут в дом стражи. Только через мгновение пришла мысль, что это всего-навсего арендатор, обязанный доставлять в дом господина свежую зелень и рыбу. С той минуты уже не ложился, прикидывал, как быть.
   Занавес раздвинулся. Ужасающая, лишенная всяких светлых тонов, реальность предстала перед ним. Здесь не было места добру, милосердию, ласкам. Здесь за все требовали плату, даже за любовь, за возможность отсидеться в сторонке, за радость от прочтения древнего пергамента. Кто же требовал? Небожители?.. Их усилиями он оказался загнан в угол, застрял на краю? Или людьми? Кто является главными участниками заговора? Его отец, будущий тесть, начальник, которые должны были бы отнестись к нему с сочувствием, оберегать его, заботиться о нем...
   На душе стало горько.
   Итак, во главе заговора находится Нериглиссар. Это понятно. Его мозговым центровым является Набонид, его непосредственный начальник. Отец и будущий тесть - движущая и исполняющая сила. Они сговорились, прикрываясь подготовкой к свадьбе? Теперь не важно, кому первому пришел в голову этот ловкий ход. Скорее всего, Рахиму-Подставь спину. Бывший охранник горазд на подобные выдумки. В любом случае теперь он, Нур-Син, царский дублал, тоже в числе заговорщиков и, по словам Набонида, в этом сговоре ему отводится далеко не последняя роль. Или сразу отводилась? Вряд ли. Кто мог предположить, что опала обернется ссылкой. На первых порах его держали за куклу, как, впрочем, и Луринду. А они, глупые, поверили, что их родственники озабочены счастьем детей!
   Вот эту обиду Нур-Син придавил сразу и напрочь. И Набузардан, и Рахим-Подставь спину как раз заботились о счастье детей, потому что та яма, в которую они угодили, не оставляла выбора. Такова реальность, рано или поздно Амель добрался бы до них, а следовательно, и до родственников. Не обязательно казнь, погром, в больном воображении обиженного завистника могло родиться какое угодно наказание. Это было очевидно.
   Угнетало другое - отсутствие выбора. Жестокие наступали времена, суровые. В музее теперь не отсидишься, в семейном гнездышке тоже. Вправе ли он жертвовать Луринду? Теперь, когда он знает правду, может ли он как благородный, обязанный защищать её мужчина подвергать любимую женщину опасности? В этом он хотя бы волен?
   Понимания хватало, чтобы осознать, что этот заговор только начало долгого пути. Большинство его участников уверены, что стоит успешно завершить дело, и все вернется на круги свои. Нериглиссар поведет их в победоносный поход, договорится со своим родственником Астиагом, покажет бронированный кулак Амасису и Крезу, и вновь в Вавилоне воцарятся мир и спокойствие, расцветут торговля и ремесла, и его величие поднимется на небывалую высоту.
   Сказки! Детские мечты!.. Кому как не Нур-Сину, знатоку событий, происходивших в дни былых царствований, было известно, что так не бывает. Победа заговорщиков очень скоро обернется новой смутой, новыми крамолами, преступлениями, жестокостями, казнями и кровью, и так до скончания веков. Это было ясно, как день, тому можно привести тысячи примеров. В этой надвигающейся грозовой сумятице его волновал только один вопрос - как выжить?
   По натуре Нур-Син не был трусом и готов был принести жертвы на алтарь отечества, но только в том случае, если отечество с уважением относилось бы к его выбору, ставило своей целью защитить его. Потребовать этого от государства - его, Нур-Сина, святое право. Только при этом условии он готов заключить договор. Теперь же, ему, Нур-Сину, вмиг оказавшемуся в самой сердцевине заговора, было до боли очевидно, что ни о каком патриотизме, славе, величии города и речи не могло идти.
   Истина открылась перед ним сразу, на всю глубину, во всех измерениях, с восходом солнца. Поверить в искренность намерений Набонида отойти от дел и спокойно доживать свой век вдали от бурь и волнений, молодой человек никак не мог. Царский голова обладал великолепным, пронзительным, острым умом. Он не мог не понимать, что в такое время в сторонке не отсидишься, тем более с царицей и возможным наследником престола за пазухой. В чем таился смысл интриги, затеянной Набонидом, Нур-Син понять не мог, да это было и не важно. Куда страшнее, что он, опять же против воли, оказался на стороне "царского головы". Судьба тыкала его носом, как слепого котенка, а он ведь нигде не нагадил! В таком случае, за какие прегрешения? В чем причина подобной замысловатой формы рабства? Или это и есть жизнь, какой она оборачивается на поверку? Это и есть её хохочущее лицо. В чем искать спасение? Где найти тихий, приятный сердцу уголок?
   Что же оставалось на его долю? В чем он властен? Этот вопрос не давал покоя, нудил и нудил, словно гвоздь в сапоге. Было до оцепенения страшно, мерзко. Завтра он явится на службу, развернет очередной пергамент, вычитает что-то новенькое о делах давно минувших дней, послезавтра женится. Через неделю отправится с тайной миссией в Палестину, по дороге его перехватят, доставят в дом стражи, подвергнут пыткам. Какая разница, выложит ли он, что знает, или сумеет сохранить честь и одолеть муки. Конец один - прямиком во владения мрачного Нергала да ещё под руку с Луринду. Ни имущества, ни детишек, ни величия, ни славы.
   Он сидел на ложе, опустив голову, сцепив руки, что-то грустно мычал какую-то глупую песенку, которую распевали в портовых кабаках потные, пьяные грузчики.
   Хвала Аруре, что локоть создан ею
   И что руке сгибаться так удобно.
   Ведь будь рука длинней,
   То лили б в уши мы.
   Короче - выпить было б невозможно...
   Короче, свадьбе не бывать! До отъезда, разумеется. Если его схватят, есть надежда, что девушку оставят в покое. Но как объяснить это решение Луринду, если объяснять что-либо ему запрещено? Вот так, нахрапом, отметая любой вопрос. Такова, мол, моя воля. Заодно он сразу все поставит на свои места. Сразу покажет, кто есть кто в их долгой, на всю жизнь привязанности.
   От этой мысли Нур-Син испытал облегчение, прилег на ложе и неожиданно погрузился в сон - сразу и до полудня.
   Он увиделся с Луринду на следующий день. Вызвал запиской, посланной со слугой. На этот раз она явилась без Хашдайи, прибежала во дворец во второй половине дня. Нур-Син встретил её у ворот, ведущих в цитадель, провел в здание музея. Расположились молодые люди в его апартаментах, в которых, случалось, писец-хранитель жил неделями. Здесь же был устроен его рабочий кабинет.
   В здании было пусто, тем не менее Нур-Син, заперев девушку в дальней комнате, оставив её при свете свечи, обошел все этажи, добросовестно проверил двери, темные закоулки, и только убедившись, что в здании нет никого из посторонних, вернулся к Луринду.
   Девушка сразу почувствовала недоброе.
   - Луринду, мне не хотелось бы тратить много слов, но свадьбу придется отложить, - сразу начал дублал.
   - Почему?
   - Есть причины, о которых я не могу тебе сообщить.
   - Не можешь или не хочешь?
   - Не могу. Меня отправляют в Палестину. Я должен передать приказ отцу и твоему деду, чтобы они возвращались в Вавилон.
   - Для рассылки царских повелений существуют гонцы.
   - Это особая, ответственная миссия. Ее можно доверить только писцу моего ранга. Послушай, подождем ещё полгода, зато и мой отец, и твой дед примут участие в торжествах. В их присутствии нам легче будет получить ту долю имущества, которую они обещали нам.
   Луринду погрустнела.
   - Я вижу, тебя радует задержка, - ответила она. - Ты весел, будто боги открыли тебе будущее. Мало ли что может случиться за это время. В городе ходят разные слухи.
   - Какие?
   - Всякие. Говорят, что скоро начнется война с Мидией, а другие утверждают, что Мардук не допустит, чтобы Вавилон первым разорвал договор с мидянами. Старики говорят, что не нужна нам эта война. Много чего говорят, и все более что-то жуткое, грозное. Например, что кое-кто до смерти осточертел Вавилону.
   - Вот и хорошо! - обрадовался Нур-Син. - Мы как раз переждем смутное время. Потом и жить станет легче, мы не будем бедствовать, Луринду. Хочу открыть тебе тайну, желанная...
   Он впервые назвал её желанной, даже примолк на миг. Девушка отвела глаза в сторону. Нур-Син встрепенулся и бодро закончил.
   - Скоро царевич Валтасар будет перевезен во дворец, и меня приставят к нему воспитателем.
   Луринду пожала плечами.
   - Эта не та тайна, которую ты хотел сообщить мне.
   - Почему?
   - Потому что оказанная тебе милость никак не связана со свадьбой, а поездка в Палестину связана, и ты не хочешь объяснять почему. Тебя что-то мучает, Нур-Син.
   - Что может мучить придворного писца как не желание услужить господину.
   Луринду удивленно глянула на жениха. Он как-то странно выразился, словно она была чужая, и допытывалась у него признания в каких-то страшных грехах. Девушка опустила голову.
   - Я готова повиноваться твоей воле, Нур-Син. Правда, я надеялась, что у нас не будет тайн. Хотелось с открытым сердцем, со всей заботой... Но нет так нет. До Нового года я вышью золотом твой парадный халат. Ты будешь в нем великолепен, а теперь проводи меня, я пойду домой.
   Она вытерла глаза, направилась к двери. У порога повернулась и ещё раз сказала.
   - Я не знала, что так будет... - Как? - всполошился Нур-Син.
   - Что когда тебе будет угрожать опасность, ты будешь таиться от меня, и я ничем не смогу помочь тебе, - она вздохнула. - Это обидно, но, видно, так рассудил Мардук.
   - Послушай, это только ради тебя. Ради нашего счастья. Если бы ты знала, ты бы согласилась со мной.
   - Тем более доверься. Я крепкая, я не заплачу. Мать нашла тебе другую девушку? Из знатной и богатой семьи? Я готова вернуть тебе твое слово... Но зачем ждать полгода. Ты только скажи.
   - Ах, ты ничего не понимаешь! - вскипел Нур-Син. - Сколько я думал о тебе все эти дни. Никого, кроме тебя, мне не нужно. Как ни странно, я совершил удивительное открытие: ты дорога мне настолько, что я готов пожертвовать собой, но тобой я не могу жертвовать! Не желаю. Луринду, у меня нет другой девушки, и мать смирилась. Я убедил её, что без тебя мне нет счастья. Здесь другое, более... - он, подыскивая слова, повертел руками, но ничего не придумал и закончил. - Вот так.
   - Как? - спросила Луринду.
   Она вернулась, приблизилась к Нур-Сину, обняла его и поцеловала в губы. Тот порывисто обнял её, прошептал.
   - Если бы ты знала, как я не хочу уезжать!..
   - Возьми меня с собой. Я крепкая, и дед обрадуется...
   - Вряд ли. Сначала они сочтут меня за предателя.
   Девушка с силой вцепилась в него.
   - Ты везешь приказ об их казни?
   - Нет, хуже, о возвращении в Вавилон.