Страница:
– Звучит подходяще.
– Ещё бы – чем не кредо этих самых «профи»! Долг выше любви, выше совести, верно? А честь – и есть долг… для вас. Эх, Кирочка, тебя бы в самураи!
– Это комплимент?
– Как поглядеть. Меня бы он не порадовал.
– Разве ты не человек чести?
– Пока она не расходится с совестью. А дальше нам не по пути, извини. Как говорят те же профи своим жертвам: «Тут ничего личного».
– Но сейчас мы попутчики?
– Естественно, раз едем в одной машине.
Впрочем, они уже заворачивали в укромный дворик, густо заросший кустами сирени. Раздвинув ветки, колёсник скользнул к обшарпанной кирпичной стене, затем и дальше – в нежданно открывшийся проём. Не успела Кира затормозить, как ворота пoзади них встали на место, погрузив гараж в сумрак, рассеиваемый только парой настенных фонарей. Однако даже их хилого света хватило Вадиму, чтоб оценить строгий уют и безукоризненную чистоту этого места, вполне подходившие к нынешнему облику Киры. Приоткрыв дверцу, девушка грациозно выпорхнула наружу, сияющим пальчиком поманила Вадима за собой. И что ему оставалось?
2. Кое-что в придачу
– Ещё бы – чем не кредо этих самых «профи»! Долг выше любви, выше совести, верно? А честь – и есть долг… для вас. Эх, Кирочка, тебя бы в самураи!
– Это комплимент?
– Как поглядеть. Меня бы он не порадовал.
– Разве ты не человек чести?
– Пока она не расходится с совестью. А дальше нам не по пути, извини. Как говорят те же профи своим жертвам: «Тут ничего личного».
– Но сейчас мы попутчики?
– Естественно, раз едем в одной машине.
Впрочем, они уже заворачивали в укромный дворик, густо заросший кустами сирени. Раздвинув ветки, колёсник скользнул к обшарпанной кирпичной стене, затем и дальше – в нежданно открывшийся проём. Не успела Кира затормозить, как ворота пoзади них встали на место, погрузив гараж в сумрак, рассеиваемый только парой настенных фонарей. Однако даже их хилого света хватило Вадиму, чтоб оценить строгий уют и безукоризненную чистоту этого места, вполне подходившие к нынешнему облику Киры. Приоткрыв дверцу, девушка грациозно выпорхнула наружу, сияющим пальчиком поманила Вадима за собой. И что ему оставалось?
2. Кое-что в придачу
Вдыхая дразнящие ароматы, он следом за Кирой поднялся по узкой винтовой лесенке, через низенькую дверь вступил в затенённую комнату и сразу уткнулся взглядом в сухощавого невзрачного человека, угнездившегося в глубоком кресле. Укоризненно покачал головой, хотя
почуялтого ещё со двора.
– Это не засада, – быстро возразила Кира. – Я же обещала!
– Насколько я разбираюсь в шефах, – предположил Вадим, – это один из них. Наверно, твой самый любимый, непосредственный? – Он вздохнул: – Всё же решили меня дожать? Ну, бог в помощь.
Оглядевшись, опустился на диван, столь же комфортный, как прочая здешняя мебель, разбросал руки по спинке и вытянул ноги. Везёт мне сегодня на начальство! – отметил с лёгкой усмешкой. Правда, после Бондаря это, пожалуй, шажок вниз.
– Итак, – бесцветным голосом заговорил шеф, видимо, продолжая играть в невидимку, и вдруг улыбнулся с внезапным обаянием: – Итак, вы и есть тот самый Вадим, «одним махом семерых побивахом»?
– Вам видней, – сдержанно откликнулся «тот самый». – Затем у вас и подчинённые, чтобы докладывать.
С любопытством, но не впрямую он разглядывал хозяина, заодно просвечивая, словно рентгеном, своим мысле-облаком. Помимо прочего под одеждой обнаружилась пара компактных огнестрелов, неприметных снаружи. И тело у гардейца оказалось редкой тренированности, хотя снаружи не скажешь. Похоже, боец он классный.
– А меня можете звать Алексом, – разрешил шеф. Усмехнувшись, Вадим пробормотал:
– А где же тогда ваш Юстас?
– Простите? – не расслышал тот. Или сделал вид, что не расслышал, поскольку чуткость имел редкостную, почти запредельную – тоже из доморощенных экстрасенсов.
– Так, пустяки, – сказал Вадим. – И что желаете, Алекс? Рассказать сказочку про доброго государя, окружённого злыми боярами?
– Зачем упрощать? – возразил тот, с завидной лёгкостью включаясь в дискуссию. – Однако почему его не сравнить – с теми же репрессорами, например?
– Да уж, рядом с ними кто угодно покажется голубком! Не за этим ли их и держат, а?
На секунды удалившись на кухоньку, издали похожую на симпатичную декорацию, Кира вернулась с просторным подносом, гружённым фруктами и напитками. Похоже, хозяева имели представление о вкусах гостя – ни лишних градусов, ни калорий, не говоря о мясе. А может, их вкусы совпадали: боевую-то форму всем надо поддерживать.
Кстати, – подумал Вадим, а как попадают сюда эти плоды, как выдерживают бугорные перегрузки? Не из старых же запасов черпают?
– Недурно вас снабжают, – заметил он вслух. – Прямо с барского стола?
– Во всяком случае, перекупить нас трудно, – ответил Алекс. – Вообще, в Крепости можно жить, если имеешь что продать заправилам. Хотя это не самое важное.
– Теперь по сценарию мне нужно спросить: а что же тогда «самое»? – предположил Вадим. – Этого вопроса вы ждёте? Допустим, я его задал.
– Допустим, – с улыбкой согласился хозяин. – Насколько понимаю, главное для вас – предельно ослабить управительский давёж, верно? Так вот, в нашей системе вы будете подотчётны лично мне, и у меня нет резона слишком на вас нажимать. А надо мной, сами понимаете, только Первый. Если нельзя вовсе избавиться от пирамид, почему не выбрать самую простую – пока ещё можно выбирать?
– А что, уважаемый, – вдруг спросил Вадим, – «сексот» – это и вправду «секретный сотрудник»? – И процитировал зачем-то: – «Я с детства не любил овал!»
– Ты бы не придуривался, милый, – попросила Кира, разливая чай, клубящийся забытыми ароматами. – Серьёзный же разговор!
– «О, – вскинул Вадим палец, – начинается!..» На самом-то деле я не подчинён сейчас никому, – продолжил он уже другим, доверительным тоном, – поскольку никто меня по-настоящему не нанял – то есть не получил моего согласия, искреннего и добровольного. Я не включён ни в одну из пирамид, понимаете? Все они властны лишь над моим телом, но вы желаете заполучить душу, ведь так?
– А почему не вернуться к реалиям? – сказал Алекс, прихлёбывая оранжевый сок из запотевшего бокала. – Я не расположен сейчас говорить о душе. Это же надолго, верно?
– Хорошо, – кивнул Вадим. – К примеру, я не собираюсь исповедоваться – ни богу, ни начальству. Ну нет у меня такой потребности! Доложиться по службе – это одно, а…
– А большего не требуется, – вставил хозяин.
– Ну да, – не поверил Вадим, – у вас же там, в губернаторской гардии, как в небольшой, зато дружной семье? Вы всем словно отец родной, а перед трапезой положено помянуть молитвой Первого, благодетеля и кормильца. Но если кто подпадёт под подозрение или просто попробует обособиться, ему тут же устроят родительскую субботу, и хорошо, если обойдётся без летального исхода. Знаю я вас, фанатов высокой цели! Ради пользы можно в крови выкупаться и лучшего друга порешить, а грехи потом отпустите вы либо боссик повыше.
– Вы что же, против любых организаций?
– Ну почему – «против»? Я вне их, сам по себе. Кому от этого хуже?
– Но теперь вас взяли в оборот репрессоры. Не пора ли прибиться хоть к кому?
– Не очень на это напирайте, – предостерёг Вадим, прохладно улыбаясь, – не то решу, будто вы же меня и подставили, чтобы затем использовать. Как понимаете, от таких домыслов доверия не прибавится. Кого можно завербовать, предварительно загнав в угол? Только будущих предателей!
– Но ведь что-то вы можете предложить, – сказал Алекс. – Иначе к чему разговор?
Вадим пожал плечами: как будто это я его затеял!
– Сотрудничество, – ответил он. – Взаимовыгодное, основанное на совпадении интересов. Не скрою, кооперируюсь не только с вами.
– Ну да, ещё с крутарями, – щегольнул информированностью гардеец. – И с воображенцами – тоже конспираторы!.. Но почему я должен вам верить?
– А вы не должны, – сказал Вадим. – Как и я вам. Однако ваше враньё я почувствую, будьте уверены, а сам привык вести дела корректно. Если не переусердствуете с подозрительностью, в накладе не останетесь. Но попробуете из глупой жадности заглотнуть лишнее… – Он снова пожал плечами: мол, не взыщите. – Не устраивает?
– Всё равно вас придётся зачислить в штат, – заметил Алекс. – Даже поставить на довольствие – как тайного агента. Иначе репрессоры не отвяжутся. Тогда в чём разница?
– В самоощущении. Вы оплачиваете мои услуги, если хотите, но я остаюсь себе главным начальником. И никогда долг не задавит во мне совесть, и сами вы воздержитесь от наездов.
– Тогда давайте говорить предметно, – не стал затягивать Алекс. – У вас есть что подбросить нам прямо сейчас? Вы же знаете, что нас интересует.
– Ищете татей, злоумышляющих против Первого? – Вадим усмехнулся. – Думаете, вам позволят играть в суперменов? Не видите, что происходит вокруг: общее расслоение! Скоро губернцев поделят на сорта – не формально, по существу. Людей переиначат до самых глубин. Кто-то угодит в овцы, кто-то – в овчарки, кто-то – в пастухи. Но вот кто станет хозяином, вы не задумывались? Первый-то явно не тянет. И что сможет противоставить этому горстка гардейцев, пусть сверхумелых?
– Допустим, вы правы, – сказал Алекс. – Что делать тогда?
– Определиться, чего вы хотите – для себя, для Первого, для людей. И что вы можете – сами. И какая помощь требуется от других. Вы же должны быть информированы лучше меня!.. Не решаетесь переварить факты? Чёрт возьми, обратитесь к аналитикам – среди спецов такие не перевелись.
– Например, вы?
– Я – интуитивист, – возразил Вадим. – Никто не обязан доверять моим прозрениям. Вы же трезвые люди, Алекс!
– Но сами вы доверяете им?
– Приходится. Пока что они не подводили.
– Значит, вопрос в том, насколько мы доверяем вам.
– Я не бог и не требую слепой веры. Это – ваши проблемы.
– И мы будем их решать, – кивнул Алекс. – Вместе с другими.
– Только надолго не откладывайте. Времени – в обрез.
– Вы в этом уверены?
– Ну хорошо, – сказал Вадим, – задвинем мою интуицию подальше, обратимся к фактам. Вам интересно?
– Даже весьма!..
– Факт первый: лет двенадцать тому кто-то неведомый, но, видно, могучий взял да запихнул нас в здоровущую чашу и с каждым годом всё наращивает стенки, чтобы надёжнее отгородить от мира. Не знаете, кто?
– Не наш профиль, – отказался Алекс, пожав плечами. – Мы занимаемся охраной.
– Факт второй, – продолжил Вадим. – С той же поры губернию принялись перестраивать в подобие скотофермы – с разными породами, от тягловой до кормовой. Даже хищников на нас спустили, чтобы не расслаблялись. Причём на сей раз не просто втискивают людей в несвойственные им роли, из которых те рано или поздно выломаются, – а приводят в полное соответствие с ролями, чтоб люди вписались в них, как влитые. Для этой эпохальной задачи используют разные средства: от тивишных вставок, облучающих всякой гадостью, до пресловутой «химии», превращающей в зверьё. Опять не ваш профиль?
– Как это скажется на безопасности Первого?
– Никак – если это исходит от него. А если нет?
– Ну хорошо, – сказал Алекс. – Что-нибудь ещё?
– А как вам нравятся суточные перепады взбесившейся погоды? А ночные убийства? А жуткие чудища, заполонившую губернию?
– Но ведь я не синоптик и не зоолог!
– Но вы же гардеец! – в тон воскликнул Вадим. – Или гард? И любой такой фактик может оказаться важным для ваших дел. Откуда проникает зверьё, где этот канал, кто его установил? Тоже, полагаете, Первый? А может, кто-то раскручивается за его спиной и беднягу сковырнут, лишь только пропадёт в нём нужда? И как тогда будете выглядеть вы, доблестные охранители его особы? По-моему, бледно. Это вас не волнует?
– Волнует, конечно. Потому и требуется ваша помощь.
– Не только моя. Я ведь что пытаюсь вдолбить: эта проблема слишком масштабна, чтобы решать её вашей квалифицированной, но слишком узкой компашкой. Рано или поздно придётся пойти на сговор – с противниками Крепости и вашими естественными союзниками. Правда, для начала не худо выяснить, что вам важнее: благополучие Первого или процветание Крепости?
– Ну, понимаете, – с улыбкой сказал Алекс, – это довольно трудно разделить.
– Ну да, «Ленин и партия – близнецы-братья»!.. И всё ж одним из сиамцев придётся жертвовать – иногда такие операции проводят.
– Пока я так не считаю, извините, – столь же мягко, словно больному, возразил хозяин. – Однако над вашими словами обещаю подумать.
– По-вашему, я злокозненно пытаюсь «вбить клин»? – ухмыльнулся Вадим. – Может, и так, но что это меняет? Во всяком случае, не факты.
– Кстати, о фактах, – сказал Алекс. – Что за эксперимент вы проводили прошлой ночью?
– Имеете в виду последний, с тивишниками? – уточнил Вадим. – А что вас интересует?
– Сумеете повторить?
– Повторить не проблема, любой сумеет. Труднее уцелеть.
– Потому и обращаюсь к вам. Что это было?
– Может, тот самый проход? – с улыбкой спросил Вадим. – Только прогуливаться по нему ещё рано.
– Вы ребус загадываете или делитесь информацией?
– Хорошо, – сказал Вадим и, потянувшись, развернул к себе приёмник. – Что это, по-вашему?
– Тивишник, – терпеливо ответил Алекс.
– То-то, что не телевизор. По тому мы лишь глядели, чего дозволят, а этот сам смотрит на нас. Помните надзирательные зеркала?
– Полагаете, он работает как телекамера?
– Хуже – как заклинатель. Всё увязано в этом паскуднейшем из миров, нашей губернии, – от пресловутого Бугра до тивишника. А откуда скопировано, знаете? Из наших же душ… Ну, может, не вполне наших, однако во Вселенной души, видимо, мало разнятся… Заметили, Алекс, – хмыкнул Вадим, – мы опять вернулись к душе? Иногда без неё не обойтись. Ибо, заглядывая по ту сторону экрана, попадаешь в миры не столь отдалённые, как хотелось бы, а там такие понятия в порядке вещей. И оттуда проникает к нам всякое, в том числе редкостная мерзость, – пока лишь взглядами, но кто знает, что воспоследует?
– Например?
– Например, будет ваш старикан клевать перед экраном тивишника, по обыкновению наклюкавшись бренди, а оттуда вдруг протянется лапа с полированными коготками тигра и сомнёт ему череп, словно перезрелый помидор. То-то будет для вас сюрприз!.. И не говорите тогда, что я не предупреждал. Кстати, любой из вас от этого не застрахован.
– Намекаете на инопланетян? – спросил Алекс.
Вадим рассмеялся.
– На иномирян! – сказал он. – Вам хорошо: вы не объелись фантастикой, и вас от такой версии не мутит, – а потолкуйте об этом с воображенцами!.. Может, и «зелёные человечки», не знаю, – Вадим пожал плечами. – Только вряд ли на летательных тарелках – к чему плавсредства, когда имеется мост? Всё равно что переплывать Ла-Манш над самым тоннелем.
Алекс вскоре ушёл, решив, видно, что для первого сеанса его присутствия довольно и теперь клиента надо ублажить – не одной беседой или гурманской снедью, а чем-нибудь покруче. Тем более остался он в хороших руках.
– Ну-с, – произнесла Кира, распахивая в стене неприметную дверцу, – приступаем к водным процедурам.
Изнутри брызнуло тёплым светом, дохнуло горькой влагой, даже донёсся ласковый манящий плеск. Словно открылось оконце в южные моря.
– Господи, опять ванна! – обречённо сказал Вадим. – Это как рок. Когда-нибудь меня в ней утопят.
– Сам разденешься? – спросила девушка. – Или помочь?
– Не дождётесь!..
Через минуту, постанывая сквозь зубы, Вадим уже блаженствовал, размякнув всеми членами в душистой жидкости, словно в невесомости, и отгоняя прочь сторонние мысли, заботы, воспоминания – отстраняясь. Здешняя ванна оказалась не слишком объёмной, зато формой и покрытием напоминала створку исполинского моллюска. А выложенные розовым кафелем, усеянные мерцающими ракушками фигурные стены и перламутровый пол, залитый бурлящей водой, усиливали сходство комнатки со сказочным гротом, из которого только недавно вынесли сокровища. А вот горячей воды осталось в избытке – она упруго струилась из многих щелей чудесной ванны, не позволяя Вадиму совсем уж разомлеть и приятно будоража. Правда, кой-чего здесь всё же не хватало – привычного, обязательного, неизбежного… Чего?
Словно отвечая, дверь приоткрылась, и внутрь скользнула нагая Кира. Тихонько шлёпая по мелководью, она подкралась к ванне и забралась в воду, непринуждённо разместившись у Вадима в ногах. Насколько он разглядел, ухоженным у неё стало не только лицо, но всё тело: ни лишнего волоска в укромных местах, ни заусеницы на сияющих ноготках – кожа будто отполирована. «Всё для фронта, всё для победы»?
Вздохнув, Вадим укоризненно посмотрел на своего меньшого наперсника, от таких ракурсов беззастенчиво воспарившего к поверхности, и туда же с усмешкой глянула Кира, пробормотав, как подумав:
«А ничего ключик, соответствует!»
– Надо снять вчерашний стресс, – добавила она затем. – Имеем право?
– Да? – насторожённо откликнулся Вадим. – И каким способом?
– Давай тебя поскоблю, – вкрадчиво предложила девушка. – Могу даже помассировать – я умею, не сомневайся!
– Ещё про «живое мыло» расскажи, – проворчал он. – Слышали, знаем!.. У вас всех так готовят?
– Как?
– Э-э… разносторонне.
– Ведь ты ещё не пробовал?
– Верю на слово. Тяжёлая у тебя служба, да?
– Не сейчас. Иногда удаётся сочетать пользу с кайфом.
– Ну да, «коня и трепетную лань». Ты всем это говоришь?
– Всё-таки не веришь?
– Да нет, это я так отбиваюсь, – признался Вадим, – из последних сил.
– Господи, зачем? Это ни к чему тебя не обяжет, даже жениться не обязательно! – Кира хмыкнула. – Может, ты монах?
– Да, – с готовностью подтвердил он, – и уже дал обет безбрачия! Теперь ты меня отпустишь?
– Ещё чего! Только раззадорил.
Наклонившись, Кира принялась разминать его расслабленные голени, затем переключилась на бёдра. Непривычно податливый, Вадим наблюдал за ней с опаской, но и с любопытством. Действительно, технику этого дела девушка постигла до тонкостей, словно смежную специальность, к тому ж и задатки присутствовали. Может, не вполне пока реализованные, однако и такого хватало, чтобы любого клиента довести до кипения. Ну-ка, подбавь парку!..
– Пора мемуары писать, – пробормотал Вадим. – В каких только ваннах за последнее время я не побывал, а главное – с кем! Так недолго и свихнуться – на ванной-то почве… Эй, ты чего там разглядываешь?
– Какие нежные у тебя подошвы, – заметила Кира. – У других – такие копыта! Педикюр, что ли, делаешь?
– Спроси ещё, не завиваю ли волосы. Кто я, по-твоему?
– Даже ногти не полируешь?
– На ногах? Кошмар!
– Но ведь странно: ступни, точно у ребёнка…
– Что ли, и детей ублажала? – Вадим вздрогнул, вдруг ощутив касание, якобы нечаянное. Конечно, можно было отстраниться, но… не хотелось. – Слушай, коллега, – всё-таки воззвал он, – не пора ли притормозить? Глупо же доказывать, кто тут сильней.
– Ещё упорствуешь? – с неудовольствием спросила девушка. – Может, хватит ломаться – а, дурачок?
– Нечто подобное я уже слышал сегодня, – ухмыльнулся Вадим, – то ли от расследователя, то ли от Бондаря. То ли от обоих.
– Хорошо, а что делать мне? – осведомилась она. – Не щадишь себя, подумай о других. Я ведь уже завелась!
Всё-таки нашла, чем ущучить. Вот так: «горя другим…».
– Так быстро? – спросил Вадим.
– Ну да, – с сарказмом воскликнула Кира, – ещё и суток не прошло!.. Ты хоть представляешь, насколько к тебе тянет? Слыхал про магнетизм?
Не только слыхал – испытывал, с невольной дрожью вспомнил Вадим. И тоже совсем недавно.
– Только не надо делать из меня Распутина, – запротестовал он. – Тоже, «russian love machine»! И на Калиостро я не тяну. Девочка, ты же профи – разве похож я на властителя душ?
– Зато умеешь к себе располагать. И тогда «душам» самим хочется тебе угодить – из симпатии.
– За Бондарем я этого не заметил.
– Может, у него и души нет?
– По крайней мере, я в нём души не чую, – с усмешкой сказал Вадим. – Или «не чаю»? Ладно, предлагаю компромисс.
– Ну?
– Лучше я сам сделаю тебе массаж – как умею. И если не дойдёшь при этом до пика, предоставлю свободу действий.
– Ловлю на слове! – поспешно вставила Кира.
– Только играть честно, договорились? Будешь мешать – останешься при своих.
Неожиданно она рассмеялась, затем спросила:
– Тебе самому не смешно? Господи, ну не всё ли равно, на какой из пальцев меня насадишь: большой или чуть поменьше! Или это будет язык?
– Никаких пальцев – только ладони, – заверил Вадим. – Если интересно, не войду в тебя и на столько, – он обозначил сантиметр. – Представь, что ты девственница.
– Ты кому-то хранишь верность? – сообразила она. – Бедняга!.. Кто бы ради меня пошёл на такие жертвы?
– Ну-ну, не притворяйся, – со вздохом возразил он, – не настолько ты жестокая. И кому нужна моя верность?
Разложив Киру под поверхностью, в перекрещении тёплых струй, Вадим принялся за дело, тоже начав продвижение с самой периферии. Закрыв глаза, девушка честно вслушивалась в себя, а может, не поверила обещанию и хотела урвать по максимуму. Постепенно её тело наполнялось дрожью, хотя Вадим ещё не приблизился к туловищу. Кажется, она умела заводиться не хуже Алисы, хотя по-иному. И опять ванна, господи!..
Вадим содрогнулся: вот и опять прорвалось воспоминание, сколько он ни стерёгся. Слишком свежи впечатления. Снова захотелось выть от смертной тоски, а такая роскошь сейчас не для него.
С усилием Вадим отстранился(который раз за сегодня?), вернувшись мыслями к Кире. И опять ощутил, как сильно к ней влечёт, причём на всех уровнях. Действительно, обоюдное притяжение, как и положено в природе. Собственно, это и настораживало. И опасался он не слияния тел: подумаешь, «сучок в дуплецо», – разве в этом измена? Но чем могло обернуться слияние душ, дополняющих друг друга настолько? Вон, поддался на Юлькины уговоры – и где она теперь?
«Я приношу людям несчастья, – покаянно думал Вадим. – Притягиваю их, точно одинокое дерево – молнии. Но от моей дублёной шкуры они отскакивают и рикошетом поражают ближних. Что ж мне, поселиться в лесу, как Михалычу, и никого не принимать?»
Однако Кире досталась от него полная мера – тем более она и впрямь оказалась «на взводе». Раз за разом девушка взлетала на гребень, стеная и плача, и сил у неё хватило надолго, прежде чем волны пошли на спад – и то благодаря искусному дирижированию Вадима, словно бы разливавшему по ним масло. Если бы не это, Кира могла войти в резонанс, когда жизне-силастекает в разверзшуюся яму, точно в прорву, – и тогда неизвестно, спасли бы гардейку редкое здоровье и профзакалка.
Затем он перенёс обессиленную девушку в постель, уже разложенную на диване, и лёг с нею рядом, уступая настойчивым рукам.
– Ну хорошо, – пробормотала она, засыпая, – за сегодня ты отработал. Но вот завтра!..
Завтра, усмехнулся Вадим. Что будет завтра – продолжение этого затянувшегося на годы сна? А не пора ль проснуться? Всё ж не Илья Муромец – по тридцать лет на печи сидеть. Что-то в мою конструкцию забыли вставить… может, фитиль?
Он и сам прикорнул, однако недолго, – эта потребность становилась у него всё слабей, теперь Вадим возрождался с быстротой полуночного вампира. К тому же рядом – слишком близко, слишком в обнимку – дышалораспахнутое сознание.
Начинается! – подумал он с недовольством. Уж помассировать нельзя, чтобы не влезть в душу. Оно мне надо? Вообще хоть кому-то? Бедная девочка! Ей так хочется казаться профи.
– Послушай, – позвал он негромко. – Кира, ау!
– Ну? – сквозь дремоту промямлила та. – Чего тебе, а? Непокойный…
– Откуда ты взялась – знаешь?
– Чего? – повторила она уже внятно. – Ты о чём?
– Ну, кто твои родители?
– Детдомовские мы, – отрезала Кира. – Спи!
– Уверена?
Отстранившись, она подняла голову, глянула на Вадима в упор.
– В чём дело, партнёр? – спросила, с прохладцей. – Может, бумагу показать?
– Успокойся, тебе я верю. Но…
– Ну что?
– Доверяешь ли ты сама своей памяти?
– Господи, Вадим! Меня забрали из детдома лет в пять. Не в семью, нет – в спецшколу, где дрессировали до недавних пор, точно какого-то ниндзю. И вся биография! Много ты сам помнишь о том нежном возрасте?
– Я – много. Но это мои проблемы.
– По-твоему, у меня ложная память? А с чего ты это взял, интересно?
– Ты расслабилась, – объяснил Вадим. – До самых глубин, даже перегородкипоплыли. А я был настроен на тебя – ну, во время массажа. И потом, наш телесный контакт… Тут не захочешь, а услышишь.
– И что?
– Вообще, не люблю соваться в чужие дела…
– Ну дальше, дальше! Хватит оправдываться.
– У тебя на памяти блокировка, – решился он. – Знаешь, как в компах: «доступ к секретным файлам ограничен». А может, и вовсе закрыт – не разобрал. По-моему, это касается первых твоих лет.
– Выходит, ты различил за блоком хоть что-то? – спокойно заметила девушка. – Ну давай, верзила, пали!
– А не боишься?
– Собственно, чего? Как говорится, терять – нечего. Вот если б я была законной наследницей Первого… Вдруг и вправду? – оживилась она. – Вот был бы финт – как в глупейших Студийных сериалах!
– Нет, – прикрыв глаза, возразил Вадим, – с Первым ты не в родстве. Хотя некая связь ощущается.
– С чего бы? – хихикнула Кира. – Уж не на него ли я работаю? Провидец, ну!
Кажется, её это забавляло – или делала вид. Сейчас Вадим больше зондировал собственную память, куда записал недавние впечатления. Да и Кира уже проснулась, успев восстановить оградительные перегородки.
– Я ведь имею в виду первые годы, – напомнил он. – Или ты в сексотах с пелёнок?
– Хорошо, а кто тогда мой отец? Не видишь?
– Такое чувство, будто знаю его. Точнее, знал – давно. Может, и вспомню, когда переберу всех.
– Мать?
– По-моему, её уже нет. Мне так кажется.
– Не густо, – вздохнула девушка. – Что-нибудь ещё?
– Похоже, у тебя имелась сестра. И брат… как будто. Или вторая сестра – не разберу.
– Они-то живы?
– Я ж не волшебник, – с извиняющейся улыбкой сказал Вадим. – Учусь только. Понимаешь, у каждого человека свой круг подобия…
– Дальше не продолжай – наслышана.
– Но есть и другой круг – внутренний. Круг любви, где бушуют главные «страсти Господни». Где за каждого готов жизнь отдать или, по крайности, ею рискнуть.
– Это не засада, – быстро возразила Кира. – Я же обещала!
– Насколько я разбираюсь в шефах, – предположил Вадим, – это один из них. Наверно, твой самый любимый, непосредственный? – Он вздохнул: – Всё же решили меня дожать? Ну, бог в помощь.
Оглядевшись, опустился на диван, столь же комфортный, как прочая здешняя мебель, разбросал руки по спинке и вытянул ноги. Везёт мне сегодня на начальство! – отметил с лёгкой усмешкой. Правда, после Бондаря это, пожалуй, шажок вниз.
– Итак, – бесцветным голосом заговорил шеф, видимо, продолжая играть в невидимку, и вдруг улыбнулся с внезапным обаянием: – Итак, вы и есть тот самый Вадим, «одним махом семерых побивахом»?
– Вам видней, – сдержанно откликнулся «тот самый». – Затем у вас и подчинённые, чтобы докладывать.
С любопытством, но не впрямую он разглядывал хозяина, заодно просвечивая, словно рентгеном, своим мысле-облаком. Помимо прочего под одеждой обнаружилась пара компактных огнестрелов, неприметных снаружи. И тело у гардейца оказалось редкой тренированности, хотя снаружи не скажешь. Похоже, боец он классный.
– А меня можете звать Алексом, – разрешил шеф. Усмехнувшись, Вадим пробормотал:
– А где же тогда ваш Юстас?
– Простите? – не расслышал тот. Или сделал вид, что не расслышал, поскольку чуткость имел редкостную, почти запредельную – тоже из доморощенных экстрасенсов.
– Так, пустяки, – сказал Вадим. – И что желаете, Алекс? Рассказать сказочку про доброго государя, окружённого злыми боярами?
– Зачем упрощать? – возразил тот, с завидной лёгкостью включаясь в дискуссию. – Однако почему его не сравнить – с теми же репрессорами, например?
– Да уж, рядом с ними кто угодно покажется голубком! Не за этим ли их и держат, а?
На секунды удалившись на кухоньку, издали похожую на симпатичную декорацию, Кира вернулась с просторным подносом, гружённым фруктами и напитками. Похоже, хозяева имели представление о вкусах гостя – ни лишних градусов, ни калорий, не говоря о мясе. А может, их вкусы совпадали: боевую-то форму всем надо поддерживать.
Кстати, – подумал Вадим, а как попадают сюда эти плоды, как выдерживают бугорные перегрузки? Не из старых же запасов черпают?
– Недурно вас снабжают, – заметил он вслух. – Прямо с барского стола?
– Во всяком случае, перекупить нас трудно, – ответил Алекс. – Вообще, в Крепости можно жить, если имеешь что продать заправилам. Хотя это не самое важное.
– Теперь по сценарию мне нужно спросить: а что же тогда «самое»? – предположил Вадим. – Этого вопроса вы ждёте? Допустим, я его задал.
– Допустим, – с улыбкой согласился хозяин. – Насколько понимаю, главное для вас – предельно ослабить управительский давёж, верно? Так вот, в нашей системе вы будете подотчётны лично мне, и у меня нет резона слишком на вас нажимать. А надо мной, сами понимаете, только Первый. Если нельзя вовсе избавиться от пирамид, почему не выбрать самую простую – пока ещё можно выбирать?
– А что, уважаемый, – вдруг спросил Вадим, – «сексот» – это и вправду «секретный сотрудник»? – И процитировал зачем-то: – «Я с детства не любил овал!»
– Ты бы не придуривался, милый, – попросила Кира, разливая чай, клубящийся забытыми ароматами. – Серьёзный же разговор!
– «О, – вскинул Вадим палец, – начинается!..» На самом-то деле я не подчинён сейчас никому, – продолжил он уже другим, доверительным тоном, – поскольку никто меня по-настоящему не нанял – то есть не получил моего согласия, искреннего и добровольного. Я не включён ни в одну из пирамид, понимаете? Все они властны лишь над моим телом, но вы желаете заполучить душу, ведь так?
– А почему не вернуться к реалиям? – сказал Алекс, прихлёбывая оранжевый сок из запотевшего бокала. – Я не расположен сейчас говорить о душе. Это же надолго, верно?
– Хорошо, – кивнул Вадим. – К примеру, я не собираюсь исповедоваться – ни богу, ни начальству. Ну нет у меня такой потребности! Доложиться по службе – это одно, а…
– А большего не требуется, – вставил хозяин.
– Ну да, – не поверил Вадим, – у вас же там, в губернаторской гардии, как в небольшой, зато дружной семье? Вы всем словно отец родной, а перед трапезой положено помянуть молитвой Первого, благодетеля и кормильца. Но если кто подпадёт под подозрение или просто попробует обособиться, ему тут же устроят родительскую субботу, и хорошо, если обойдётся без летального исхода. Знаю я вас, фанатов высокой цели! Ради пользы можно в крови выкупаться и лучшего друга порешить, а грехи потом отпустите вы либо боссик повыше.
– Вы что же, против любых организаций?
– Ну почему – «против»? Я вне их, сам по себе. Кому от этого хуже?
– Но теперь вас взяли в оборот репрессоры. Не пора ли прибиться хоть к кому?
– Не очень на это напирайте, – предостерёг Вадим, прохладно улыбаясь, – не то решу, будто вы же меня и подставили, чтобы затем использовать. Как понимаете, от таких домыслов доверия не прибавится. Кого можно завербовать, предварительно загнав в угол? Только будущих предателей!
– Но ведь что-то вы можете предложить, – сказал Алекс. – Иначе к чему разговор?
Вадим пожал плечами: как будто это я его затеял!
– Сотрудничество, – ответил он. – Взаимовыгодное, основанное на совпадении интересов. Не скрою, кооперируюсь не только с вами.
– Ну да, ещё с крутарями, – щегольнул информированностью гардеец. – И с воображенцами – тоже конспираторы!.. Но почему я должен вам верить?
– А вы не должны, – сказал Вадим. – Как и я вам. Однако ваше враньё я почувствую, будьте уверены, а сам привык вести дела корректно. Если не переусердствуете с подозрительностью, в накладе не останетесь. Но попробуете из глупой жадности заглотнуть лишнее… – Он снова пожал плечами: мол, не взыщите. – Не устраивает?
– Всё равно вас придётся зачислить в штат, – заметил Алекс. – Даже поставить на довольствие – как тайного агента. Иначе репрессоры не отвяжутся. Тогда в чём разница?
– В самоощущении. Вы оплачиваете мои услуги, если хотите, но я остаюсь себе главным начальником. И никогда долг не задавит во мне совесть, и сами вы воздержитесь от наездов.
– Тогда давайте говорить предметно, – не стал затягивать Алекс. – У вас есть что подбросить нам прямо сейчас? Вы же знаете, что нас интересует.
– Ищете татей, злоумышляющих против Первого? – Вадим усмехнулся. – Думаете, вам позволят играть в суперменов? Не видите, что происходит вокруг: общее расслоение! Скоро губернцев поделят на сорта – не формально, по существу. Людей переиначат до самых глубин. Кто-то угодит в овцы, кто-то – в овчарки, кто-то – в пастухи. Но вот кто станет хозяином, вы не задумывались? Первый-то явно не тянет. И что сможет противоставить этому горстка гардейцев, пусть сверхумелых?
– Допустим, вы правы, – сказал Алекс. – Что делать тогда?
– Определиться, чего вы хотите – для себя, для Первого, для людей. И что вы можете – сами. И какая помощь требуется от других. Вы же должны быть информированы лучше меня!.. Не решаетесь переварить факты? Чёрт возьми, обратитесь к аналитикам – среди спецов такие не перевелись.
– Например, вы?
– Я – интуитивист, – возразил Вадим. – Никто не обязан доверять моим прозрениям. Вы же трезвые люди, Алекс!
– Но сами вы доверяете им?
– Приходится. Пока что они не подводили.
– Значит, вопрос в том, насколько мы доверяем вам.
– Я не бог и не требую слепой веры. Это – ваши проблемы.
– И мы будем их решать, – кивнул Алекс. – Вместе с другими.
– Только надолго не откладывайте. Времени – в обрез.
– Вы в этом уверены?
– Ну хорошо, – сказал Вадим, – задвинем мою интуицию подальше, обратимся к фактам. Вам интересно?
– Даже весьма!..
– Факт первый: лет двенадцать тому кто-то неведомый, но, видно, могучий взял да запихнул нас в здоровущую чашу и с каждым годом всё наращивает стенки, чтобы надёжнее отгородить от мира. Не знаете, кто?
– Не наш профиль, – отказался Алекс, пожав плечами. – Мы занимаемся охраной.
– Факт второй, – продолжил Вадим. – С той же поры губернию принялись перестраивать в подобие скотофермы – с разными породами, от тягловой до кормовой. Даже хищников на нас спустили, чтобы не расслаблялись. Причём на сей раз не просто втискивают людей в несвойственные им роли, из которых те рано или поздно выломаются, – а приводят в полное соответствие с ролями, чтоб люди вписались в них, как влитые. Для этой эпохальной задачи используют разные средства: от тивишных вставок, облучающих всякой гадостью, до пресловутой «химии», превращающей в зверьё. Опять не ваш профиль?
– Как это скажется на безопасности Первого?
– Никак – если это исходит от него. А если нет?
– Ну хорошо, – сказал Алекс. – Что-нибудь ещё?
– А как вам нравятся суточные перепады взбесившейся погоды? А ночные убийства? А жуткие чудища, заполонившую губернию?
– Но ведь я не синоптик и не зоолог!
– Но вы же гардеец! – в тон воскликнул Вадим. – Или гард? И любой такой фактик может оказаться важным для ваших дел. Откуда проникает зверьё, где этот канал, кто его установил? Тоже, полагаете, Первый? А может, кто-то раскручивается за его спиной и беднягу сковырнут, лишь только пропадёт в нём нужда? И как тогда будете выглядеть вы, доблестные охранители его особы? По-моему, бледно. Это вас не волнует?
– Волнует, конечно. Потому и требуется ваша помощь.
– Не только моя. Я ведь что пытаюсь вдолбить: эта проблема слишком масштабна, чтобы решать её вашей квалифицированной, но слишком узкой компашкой. Рано или поздно придётся пойти на сговор – с противниками Крепости и вашими естественными союзниками. Правда, для начала не худо выяснить, что вам важнее: благополучие Первого или процветание Крепости?
– Ну, понимаете, – с улыбкой сказал Алекс, – это довольно трудно разделить.
– Ну да, «Ленин и партия – близнецы-братья»!.. И всё ж одним из сиамцев придётся жертвовать – иногда такие операции проводят.
– Пока я так не считаю, извините, – столь же мягко, словно больному, возразил хозяин. – Однако над вашими словами обещаю подумать.
– По-вашему, я злокозненно пытаюсь «вбить клин»? – ухмыльнулся Вадим. – Может, и так, но что это меняет? Во всяком случае, не факты.
– Кстати, о фактах, – сказал Алекс. – Что за эксперимент вы проводили прошлой ночью?
– Имеете в виду последний, с тивишниками? – уточнил Вадим. – А что вас интересует?
– Сумеете повторить?
– Повторить не проблема, любой сумеет. Труднее уцелеть.
– Потому и обращаюсь к вам. Что это было?
– Может, тот самый проход? – с улыбкой спросил Вадим. – Только прогуливаться по нему ещё рано.
– Вы ребус загадываете или делитесь информацией?
– Хорошо, – сказал Вадим и, потянувшись, развернул к себе приёмник. – Что это, по-вашему?
– Тивишник, – терпеливо ответил Алекс.
– То-то, что не телевизор. По тому мы лишь глядели, чего дозволят, а этот сам смотрит на нас. Помните надзирательные зеркала?
– Полагаете, он работает как телекамера?
– Хуже – как заклинатель. Всё увязано в этом паскуднейшем из миров, нашей губернии, – от пресловутого Бугра до тивишника. А откуда скопировано, знаете? Из наших же душ… Ну, может, не вполне наших, однако во Вселенной души, видимо, мало разнятся… Заметили, Алекс, – хмыкнул Вадим, – мы опять вернулись к душе? Иногда без неё не обойтись. Ибо, заглядывая по ту сторону экрана, попадаешь в миры не столь отдалённые, как хотелось бы, а там такие понятия в порядке вещей. И оттуда проникает к нам всякое, в том числе редкостная мерзость, – пока лишь взглядами, но кто знает, что воспоследует?
– Например?
– Например, будет ваш старикан клевать перед экраном тивишника, по обыкновению наклюкавшись бренди, а оттуда вдруг протянется лапа с полированными коготками тигра и сомнёт ему череп, словно перезрелый помидор. То-то будет для вас сюрприз!.. И не говорите тогда, что я не предупреждал. Кстати, любой из вас от этого не застрахован.
– Намекаете на инопланетян? – спросил Алекс.
Вадим рассмеялся.
– На иномирян! – сказал он. – Вам хорошо: вы не объелись фантастикой, и вас от такой версии не мутит, – а потолкуйте об этом с воображенцами!.. Может, и «зелёные человечки», не знаю, – Вадим пожал плечами. – Только вряд ли на летательных тарелках – к чему плавсредства, когда имеется мост? Всё равно что переплывать Ла-Манш над самым тоннелем.
Алекс вскоре ушёл, решив, видно, что для первого сеанса его присутствия довольно и теперь клиента надо ублажить – не одной беседой или гурманской снедью, а чем-нибудь покруче. Тем более остался он в хороших руках.
– Ну-с, – произнесла Кира, распахивая в стене неприметную дверцу, – приступаем к водным процедурам.
Изнутри брызнуло тёплым светом, дохнуло горькой влагой, даже донёсся ласковый манящий плеск. Словно открылось оконце в южные моря.
– Господи, опять ванна! – обречённо сказал Вадим. – Это как рок. Когда-нибудь меня в ней утопят.
– Сам разденешься? – спросила девушка. – Или помочь?
– Не дождётесь!..
Через минуту, постанывая сквозь зубы, Вадим уже блаженствовал, размякнув всеми членами в душистой жидкости, словно в невесомости, и отгоняя прочь сторонние мысли, заботы, воспоминания – отстраняясь. Здешняя ванна оказалась не слишком объёмной, зато формой и покрытием напоминала створку исполинского моллюска. А выложенные розовым кафелем, усеянные мерцающими ракушками фигурные стены и перламутровый пол, залитый бурлящей водой, усиливали сходство комнатки со сказочным гротом, из которого только недавно вынесли сокровища. А вот горячей воды осталось в избытке – она упруго струилась из многих щелей чудесной ванны, не позволяя Вадиму совсем уж разомлеть и приятно будоража. Правда, кой-чего здесь всё же не хватало – привычного, обязательного, неизбежного… Чего?
Словно отвечая, дверь приоткрылась, и внутрь скользнула нагая Кира. Тихонько шлёпая по мелководью, она подкралась к ванне и забралась в воду, непринуждённо разместившись у Вадима в ногах. Насколько он разглядел, ухоженным у неё стало не только лицо, но всё тело: ни лишнего волоска в укромных местах, ни заусеницы на сияющих ноготках – кожа будто отполирована. «Всё для фронта, всё для победы»?
Вздохнув, Вадим укоризненно посмотрел на своего меньшого наперсника, от таких ракурсов беззастенчиво воспарившего к поверхности, и туда же с усмешкой глянула Кира, пробормотав, как подумав:
«А ничего ключик, соответствует!»
– Надо снять вчерашний стресс, – добавила она затем. – Имеем право?
– Да? – насторожённо откликнулся Вадим. – И каким способом?
– Давай тебя поскоблю, – вкрадчиво предложила девушка. – Могу даже помассировать – я умею, не сомневайся!
– Ещё про «живое мыло» расскажи, – проворчал он. – Слышали, знаем!.. У вас всех так готовят?
– Как?
– Э-э… разносторонне.
– Ведь ты ещё не пробовал?
– Верю на слово. Тяжёлая у тебя служба, да?
– Не сейчас. Иногда удаётся сочетать пользу с кайфом.
– Ну да, «коня и трепетную лань». Ты всем это говоришь?
– Всё-таки не веришь?
– Да нет, это я так отбиваюсь, – признался Вадим, – из последних сил.
– Господи, зачем? Это ни к чему тебя не обяжет, даже жениться не обязательно! – Кира хмыкнула. – Может, ты монах?
– Да, – с готовностью подтвердил он, – и уже дал обет безбрачия! Теперь ты меня отпустишь?
– Ещё чего! Только раззадорил.
Наклонившись, Кира принялась разминать его расслабленные голени, затем переключилась на бёдра. Непривычно податливый, Вадим наблюдал за ней с опаской, но и с любопытством. Действительно, технику этого дела девушка постигла до тонкостей, словно смежную специальность, к тому ж и задатки присутствовали. Может, не вполне пока реализованные, однако и такого хватало, чтобы любого клиента довести до кипения. Ну-ка, подбавь парку!..
– Пора мемуары писать, – пробормотал Вадим. – В каких только ваннах за последнее время я не побывал, а главное – с кем! Так недолго и свихнуться – на ванной-то почве… Эй, ты чего там разглядываешь?
– Какие нежные у тебя подошвы, – заметила Кира. – У других – такие копыта! Педикюр, что ли, делаешь?
– Спроси ещё, не завиваю ли волосы. Кто я, по-твоему?
– Даже ногти не полируешь?
– На ногах? Кошмар!
– Но ведь странно: ступни, точно у ребёнка…
– Что ли, и детей ублажала? – Вадим вздрогнул, вдруг ощутив касание, якобы нечаянное. Конечно, можно было отстраниться, но… не хотелось. – Слушай, коллега, – всё-таки воззвал он, – не пора ли притормозить? Глупо же доказывать, кто тут сильней.
– Ещё упорствуешь? – с неудовольствием спросила девушка. – Может, хватит ломаться – а, дурачок?
– Нечто подобное я уже слышал сегодня, – ухмыльнулся Вадим, – то ли от расследователя, то ли от Бондаря. То ли от обоих.
– Хорошо, а что делать мне? – осведомилась она. – Не щадишь себя, подумай о других. Я ведь уже завелась!
Всё-таки нашла, чем ущучить. Вот так: «горя другим…».
– Так быстро? – спросил Вадим.
– Ну да, – с сарказмом воскликнула Кира, – ещё и суток не прошло!.. Ты хоть представляешь, насколько к тебе тянет? Слыхал про магнетизм?
Не только слыхал – испытывал, с невольной дрожью вспомнил Вадим. И тоже совсем недавно.
– Только не надо делать из меня Распутина, – запротестовал он. – Тоже, «russian love machine»! И на Калиостро я не тяну. Девочка, ты же профи – разве похож я на властителя душ?
– Зато умеешь к себе располагать. И тогда «душам» самим хочется тебе угодить – из симпатии.
– За Бондарем я этого не заметил.
– Может, у него и души нет?
– По крайней мере, я в нём души не чую, – с усмешкой сказал Вадим. – Или «не чаю»? Ладно, предлагаю компромисс.
– Ну?
– Лучше я сам сделаю тебе массаж – как умею. И если не дойдёшь при этом до пика, предоставлю свободу действий.
– Ловлю на слове! – поспешно вставила Кира.
– Только играть честно, договорились? Будешь мешать – останешься при своих.
Неожиданно она рассмеялась, затем спросила:
– Тебе самому не смешно? Господи, ну не всё ли равно, на какой из пальцев меня насадишь: большой или чуть поменьше! Или это будет язык?
– Никаких пальцев – только ладони, – заверил Вадим. – Если интересно, не войду в тебя и на столько, – он обозначил сантиметр. – Представь, что ты девственница.
– Ты кому-то хранишь верность? – сообразила она. – Бедняга!.. Кто бы ради меня пошёл на такие жертвы?
– Ну-ну, не притворяйся, – со вздохом возразил он, – не настолько ты жестокая. И кому нужна моя верность?
Разложив Киру под поверхностью, в перекрещении тёплых струй, Вадим принялся за дело, тоже начав продвижение с самой периферии. Закрыв глаза, девушка честно вслушивалась в себя, а может, не поверила обещанию и хотела урвать по максимуму. Постепенно её тело наполнялось дрожью, хотя Вадим ещё не приблизился к туловищу. Кажется, она умела заводиться не хуже Алисы, хотя по-иному. И опять ванна, господи!..
Вадим содрогнулся: вот и опять прорвалось воспоминание, сколько он ни стерёгся. Слишком свежи впечатления. Снова захотелось выть от смертной тоски, а такая роскошь сейчас не для него.
С усилием Вадим отстранился(который раз за сегодня?), вернувшись мыслями к Кире. И опять ощутил, как сильно к ней влечёт, причём на всех уровнях. Действительно, обоюдное притяжение, как и положено в природе. Собственно, это и настораживало. И опасался он не слияния тел: подумаешь, «сучок в дуплецо», – разве в этом измена? Но чем могло обернуться слияние душ, дополняющих друг друга настолько? Вон, поддался на Юлькины уговоры – и где она теперь?
«Я приношу людям несчастья, – покаянно думал Вадим. – Притягиваю их, точно одинокое дерево – молнии. Но от моей дублёной шкуры они отскакивают и рикошетом поражают ближних. Что ж мне, поселиться в лесу, как Михалычу, и никого не принимать?»
Однако Кире досталась от него полная мера – тем более она и впрямь оказалась «на взводе». Раз за разом девушка взлетала на гребень, стеная и плача, и сил у неё хватило надолго, прежде чем волны пошли на спад – и то благодаря искусному дирижированию Вадима, словно бы разливавшему по ним масло. Если бы не это, Кира могла войти в резонанс, когда жизне-силастекает в разверзшуюся яму, точно в прорву, – и тогда неизвестно, спасли бы гардейку редкое здоровье и профзакалка.
Затем он перенёс обессиленную девушку в постель, уже разложенную на диване, и лёг с нею рядом, уступая настойчивым рукам.
– Ну хорошо, – пробормотала она, засыпая, – за сегодня ты отработал. Но вот завтра!..
Завтра, усмехнулся Вадим. Что будет завтра – продолжение этого затянувшегося на годы сна? А не пора ль проснуться? Всё ж не Илья Муромец – по тридцать лет на печи сидеть. Что-то в мою конструкцию забыли вставить… может, фитиль?
Он и сам прикорнул, однако недолго, – эта потребность становилась у него всё слабей, теперь Вадим возрождался с быстротой полуночного вампира. К тому же рядом – слишком близко, слишком в обнимку – дышалораспахнутое сознание.
Начинается! – подумал он с недовольством. Уж помассировать нельзя, чтобы не влезть в душу. Оно мне надо? Вообще хоть кому-то? Бедная девочка! Ей так хочется казаться профи.
– Послушай, – позвал он негромко. – Кира, ау!
– Ну? – сквозь дремоту промямлила та. – Чего тебе, а? Непокойный…
– Откуда ты взялась – знаешь?
– Чего? – повторила она уже внятно. – Ты о чём?
– Ну, кто твои родители?
– Детдомовские мы, – отрезала Кира. – Спи!
– Уверена?
Отстранившись, она подняла голову, глянула на Вадима в упор.
– В чём дело, партнёр? – спросила, с прохладцей. – Может, бумагу показать?
– Успокойся, тебе я верю. Но…
– Ну что?
– Доверяешь ли ты сама своей памяти?
– Господи, Вадим! Меня забрали из детдома лет в пять. Не в семью, нет – в спецшколу, где дрессировали до недавних пор, точно какого-то ниндзю. И вся биография! Много ты сам помнишь о том нежном возрасте?
– Я – много. Но это мои проблемы.
– По-твоему, у меня ложная память? А с чего ты это взял, интересно?
– Ты расслабилась, – объяснил Вадим. – До самых глубин, даже перегородкипоплыли. А я был настроен на тебя – ну, во время массажа. И потом, наш телесный контакт… Тут не захочешь, а услышишь.
– И что?
– Вообще, не люблю соваться в чужие дела…
– Ну дальше, дальше! Хватит оправдываться.
– У тебя на памяти блокировка, – решился он. – Знаешь, как в компах: «доступ к секретным файлам ограничен». А может, и вовсе закрыт – не разобрал. По-моему, это касается первых твоих лет.
– Выходит, ты различил за блоком хоть что-то? – спокойно заметила девушка. – Ну давай, верзила, пали!
– А не боишься?
– Собственно, чего? Как говорится, терять – нечего. Вот если б я была законной наследницей Первого… Вдруг и вправду? – оживилась она. – Вот был бы финт – как в глупейших Студийных сериалах!
– Нет, – прикрыв глаза, возразил Вадим, – с Первым ты не в родстве. Хотя некая связь ощущается.
– С чего бы? – хихикнула Кира. – Уж не на него ли я работаю? Провидец, ну!
Кажется, её это забавляло – или делала вид. Сейчас Вадим больше зондировал собственную память, куда записал недавние впечатления. Да и Кира уже проснулась, успев восстановить оградительные перегородки.
– Я ведь имею в виду первые годы, – напомнил он. – Или ты в сексотах с пелёнок?
– Хорошо, а кто тогда мой отец? Не видишь?
– Такое чувство, будто знаю его. Точнее, знал – давно. Может, и вспомню, когда переберу всех.
– Мать?
– По-моему, её уже нет. Мне так кажется.
– Не густо, – вздохнула девушка. – Что-нибудь ещё?
– Похоже, у тебя имелась сестра. И брат… как будто. Или вторая сестра – не разберу.
– Они-то живы?
– Я ж не волшебник, – с извиняющейся улыбкой сказал Вадим. – Учусь только. Понимаешь, у каждого человека свой круг подобия…
– Дальше не продолжай – наслышана.
– Но есть и другой круг – внутренний. Круг любви, где бушуют главные «страсти Господни». Где за каждого готов жизнь отдать или, по крайности, ею рискнуть.