– Подозреваемых хватит, чтобы заполнить стадион. Вот только улик против них нет.
– А как насчет семьи?
Морелли резко повернулся ко мне.
– А что семья?
– Их не подозревают?
– Наряду со всеми остальными из трех графств.
Когда мы подъехали, мама стояла в дверях. Странно было видеть ее там одну. Последние пару лет рядом всегда стояла бабушка. Мать и дочь, поменявшиеся ролями – бабушка охотно отказалась от родительских обязанностей, которые мрачно взвалила на свои плечи моя мать, пытаясь найти место для старухи, неожиданно превратившейся в странный гибрид терпеливой матери и бунтующей дочери. Отец сидел в гостиной, не желая во всем этом участвовать.
– Надо же, – заметила бабушка, – по эту сторону двери все выглядит иначе.
Боб пулей выскочил из машины, почувствовав запах жареного мяса, доносящийся с кухни.
Майрон передвигался медленнее.
– Ничего себе у вас машина, – заметил он. – Настоящая красотка. Теперь таких машин не делают. Теперь все – просто мусор. Пластмассовое дерьмо. К тому же сделанное бандой иностранцев.
В переднюю вышел отец. На такие темы он был не прочь поговорить. Мой отец был представителем второго поколения американцев, поэтому любил ругать иностранцев, включая собственных родственников. Он слегка отступил назад, разглядев, что говорит человек-черепаха.
– Вот это Майрон, – представила его бабушка. – Он сегодня меня сопровождает.
– Неплохой у вас домишко, – сказал Майрон. – Он ведь отделан алюминием, верно? Самый надежный вариант.
Боб промчался по дому как сумасшедший, одурев от запахов еды. Затормозил он в передней и с энтузиазмом обнюхал отца сзади.
– Уберите отсюда эту псину, – сказал отец. – Откуда вообще он взялся?
– Это Боб, – пояснила бабушка. – Он так здоровается. Я видела передачу по телевизору, так там говорили, что для собак понюхать зад то же самое, что для нас пожать руки. Я теперь все про собак знаю. Нам еще повезло, что они отрезали Бобу его бубенчики, пока он не постарел, а то бы он обрел привычку трахать вашу ногу. Они говорили, что отучить собаку от этого очень трудно.
– Когда я был маленьким, у меня был кролик, имевший такую привычку, – вмешался Майрон. – И знаете, стоило ему к вам прицепиться, оторвать его было просто невозможно. И ему было безразлично, к кому приставать. Однажды напал на кота и едва его не прикончил.
Я чувствовала, как Морелли, стоящего за моей спиной, трясет от молчаливого смеха.
– Я умираю от голода, – заявила бабушка. – Давайте ужинать.
Мы все, кроме Боба, расселись за столом. Боб ел на кухне. Отец положил себе пару кусков свинины и передал блюдо Морелли. Каждый также положил себе порцию картофельного пюре. И еще зеленых бобов, яблочной подливки, соленых огурцов, маринованной свеклы. Пустили по кругу корзинку с булочками.
– Мне не надо маринованной свеклы, – сказал Майрон. – У меня от нее понос. Не знаю, в чем дело, но когда ты стар, почти от всего понос.
Приятная перспектива.
– Тебе еще повезло, что ты обходишься без слабительного, – заметила бабушка. – Теперь, когда дилер уже не занимается бизнесом, за лекарства придется платить втридорога. И многое другое станет не по карману. Я как раз вовремя купила машину.
Мать и отец разом подняли головы от тарелок.
– Ты купила машину? – переспросила мама. – Мне никто ничего не сказал.
– Прелестную, – добавила бабушка. – Красный «Корветт».
Мать перекрестилась.
– Милостивый боже, – пробормотала она.
Глава 10
– А как насчет семьи?
Морелли резко повернулся ко мне.
– А что семья?
– Их не подозревают?
– Наряду со всеми остальными из трех графств.
Когда мы подъехали, мама стояла в дверях. Странно было видеть ее там одну. Последние пару лет рядом всегда стояла бабушка. Мать и дочь, поменявшиеся ролями – бабушка охотно отказалась от родительских обязанностей, которые мрачно взвалила на свои плечи моя мать, пытаясь найти место для старухи, неожиданно превратившейся в странный гибрид терпеливой матери и бунтующей дочери. Отец сидел в гостиной, не желая во всем этом участвовать.
– Надо же, – заметила бабушка, – по эту сторону двери все выглядит иначе.
Боб пулей выскочил из машины, почувствовав запах жареного мяса, доносящийся с кухни.
Майрон передвигался медленнее.
– Ничего себе у вас машина, – заметил он. – Настоящая красотка. Теперь таких машин не делают. Теперь все – просто мусор. Пластмассовое дерьмо. К тому же сделанное бандой иностранцев.
В переднюю вышел отец. На такие темы он был не прочь поговорить. Мой отец был представителем второго поколения американцев, поэтому любил ругать иностранцев, включая собственных родственников. Он слегка отступил назад, разглядев, что говорит человек-черепаха.
– Вот это Майрон, – представила его бабушка. – Он сегодня меня сопровождает.
– Неплохой у вас домишко, – сказал Майрон. – Он ведь отделан алюминием, верно? Самый надежный вариант.
Боб промчался по дому как сумасшедший, одурев от запахов еды. Затормозил он в передней и с энтузиазмом обнюхал отца сзади.
– Уберите отсюда эту псину, – сказал отец. – Откуда вообще он взялся?
– Это Боб, – пояснила бабушка. – Он так здоровается. Я видела передачу по телевизору, так там говорили, что для собак понюхать зад то же самое, что для нас пожать руки. Я теперь все про собак знаю. Нам еще повезло, что они отрезали Бобу его бубенчики, пока он не постарел, а то бы он обрел привычку трахать вашу ногу. Они говорили, что отучить собаку от этого очень трудно.
– Когда я был маленьким, у меня был кролик, имевший такую привычку, – вмешался Майрон. – И знаете, стоило ему к вам прицепиться, оторвать его было просто невозможно. И ему было безразлично, к кому приставать. Однажды напал на кота и едва его не прикончил.
Я чувствовала, как Морелли, стоящего за моей спиной, трясет от молчаливого смеха.
– Я умираю от голода, – заявила бабушка. – Давайте ужинать.
Мы все, кроме Боба, расселись за столом. Боб ел на кухне. Отец положил себе пару кусков свинины и передал блюдо Морелли. Каждый также положил себе порцию картофельного пюре. И еще зеленых бобов, яблочной подливки, соленых огурцов, маринованной свеклы. Пустили по кругу корзинку с булочками.
– Мне не надо маринованной свеклы, – сказал Майрон. – У меня от нее понос. Не знаю, в чем дело, но когда ты стар, почти от всего понос.
Приятная перспектива.
– Тебе еще повезло, что ты обходишься без слабительного, – заметила бабушка. – Теперь, когда дилер уже не занимается бизнесом, за лекарства придется платить втридорога. И многое другое станет не по карману. Я как раз вовремя купила машину.
Мать и отец разом подняли головы от тарелок.
– Ты купила машину? – переспросила мама. – Мне никто ничего не сказал.
– Прелестную, – добавила бабушка. – Красный «Корветт».
Мать перекрестилась.
– Милостивый боже, – пробормотала она.
Глава 10
– Разве ты можешь позволить себе «Корветт»? – поинтересовался отец.
– У меня остались деньги после продажи дома, – сообщила бабушка. – К тому же сделка была очень выгодной. Даже Лунатик сказал, что сделка выгодная.
Мать снова перекрестилась.
– Лунатик, – сказала она с истерическими нотками в голосе. – Ты купила машину у этого типа?
– Не у Лунатика, – ответила бабушка. – Он не торгует машинами. Я купила машину у дилера.
– Слава богу, – сказала мама, приложив руку к сердцу. – Я на минуту... Ладно, я, по крайней мере, рада, что ты имела дело с дилером по машинам.
– Он не дилер по машинам, – пояснила бабушка. – Я купила машину у того дилера, который торговал лекарствами. Заплатила четыреста пятьдесят баксов. Неплохо, верно?
– Все относительно, – глубокомысленно заметил отец. – А двигатель у нее есть?
– Не интересовалась, – сказала бабушка. – А разве бывают машины без двигателя?
Джо явно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не хотелось подводить бабушку и доносить на нее за то, что она покупает краденое.
– Пока мы с Луизой разглядывали машины, два парня во дворе у дилера говорили о Гомере Рамосе, – поведала бабушка. – Что он вовсю торговал машинами. Я не знала, что семейство Рамосов занимается торговлей машинами. Думала, они продают только оружие.
– Гомер Рамос торговал крадеными машинами, – вставил отец, наклонившись над тарелкой. – Об этом все знают.
Я повернулась к Джо.
– Правда?
Джо пожал плечами. Ни да, ни нет. Весь из себя полицейский. Если вы умеете читать эти жесты, то данный означал: стоит разобраться.
– И это еще не все, – не унималась бабушка. – Он обманывал свою жену. Был настоящим мерзавцем. Говорят, и братец такой же. Живет в Калифорнии, но имеет дом здесь, куда тайком водит женщин. Вся семья – негодяи, вот что я вам скажу.
– Наверное, он очень богат, раз имеет два дома, – сказал Майрон. – Если бы я был так богат, тоже завел бы себе любовницу.
Последовала продолжительная пауза, во время которой мы все пытались представить, что же Майрон будет с этой любовницей делать.
Он потянулся к миске с пюре, но она оказалась пустой.
– Дай мне, – распорядилась бабушка, – я положу еще. Элен всегда держит пюре на плите, чтобы не остыло.
Бабушка взяла миску и пошлепала на кухню.
– Ого! – произнесла она.
Мы с мамой одновременно встали и пошли посмотреть, в чем дело.
Бабуля стояла в центре кухни, разглядывая стоящий на столе торт.
– Хорошие новости – Боб не сожрал весь торт, – сказала она. – А плохие – он слизал верхний слой с одного бока.
Не теряя времени даром, мама взяла нож из ящика буфета, сгребла часть крема с середины торта, размазала его по той части, которую облизал Боб, и посыпала весь торт сверху тертым кокосом.
– Давненько мы не ели кокосового торта, – заметила бабушка. – Этот выглядит замечательно.
Мать поставила торт на холодильник, подальше от Боба.
– Когда ты была маленькой, – сказала она мне, – ты постоянно слизывала крем с торта. – Мы тогда часто делали торты с кокосовой стружкой.
Когда я вернулась за стол, Морелли вопросительно поднял брови.
– Не спрашивай, – пробормотала я, – и когда подадут торт, не бери кусок с краю, постарайся заполучить из середины.
Майрон потряс ключами перед носом бабушки.
– Как насчет зайти и выпить на дорожку, лапочка? – спросил он.
– Все вы, мужчины, одинаковые, – заметила бабушка. – Только об одном и думаете.
– Это о чем? – с интересом спросил Майрон.
Бабушка поджала губы.
– Если мне надо тебе это объяснять, то не за чем и наверх подниматься.
Морелли проводил нас с бабулей до квартиры. Впустив ее в квартиру, он задержал меня.
– Мы могли бы поехать ко мне, – сказал он.
Весьма соблазнительно. И совсем не по тем причинам, на которые надеялся Морелли. Я просто умирала, так хотела спать. А Морелли не храпел. Я действительно могла поспатьв его доме. Я уже так давно не спала хорошо ночью, что забыла, как это бывает.
Он легонько поцеловал меня.
– Бабушка не будет против. У нее есть Боб.
Восемь часов, подумала я. Всего восемь часов сна, и я буду как новенькая.
Его руки уже залезли мне под свитер.
– Обещаю запоминающуюся ночь.
Это была бы ночь без слюнявого пиротехника-маньяка, размахивающего ножом.
– Это был бы рай, – промолвила я, даже не замечая, что говорю вслух.
Он стоял так близко, что я чувствовала его всего, каждую его часть. И одна из этих частей быстро увеличивалась в размерах. Как правило, такое явление вызвало бы ответную сходную реакцию в моем теле. Но сегодня я думала, что без этого вполне могу обойтись. Хотя, если это цена, которую надо заплатить за приличный сон, стоит подумать.
– Подожди, я загляну в квартиру и схвачу кое-что, – сказала я Морелли, представляя себе, как буду комфортно лежать в его постели в байковой ночной рубашке. – Еще бабушку надо предупредить.
– Ты ведь не закроешь за собой дверь на замок и не оставишь меня здесь?
– Зачем мне так поступать?
– Не знаю. Просто чувство такое...
– Вы бы вошли, – крикнула из квартиры бабушка, – По телевизору передачу показывают про крокодилов. – Она склонила голову набок. – Что за странный звук? Будто кто-то в крикет играет.
– Черт, – с чувством произнес Морелли.
Мы с Морелли знали, что означал этот звук. Его пейджер. Морелли изо всех сил старался не обращать на него внимания.
Я сдалась первой.
– Рано или поздно тебе все равно придется на него взглянуть, – сказала я.
– Нечего мне на него смотреть, – пробурчал он. – И так знаю – ничего хорошего. – Он прочитал послание, поморщился и направился к телефону в кухне. Вернулся он с клочком бумажного полотенца, на котором записал номер телефона. Я с надеждой взглянула на него.
– Надо идти, – сказал он. – Но я вернусь.
– Когда? Когда ты вернешься?
– Не позднее среды.
Я подняла глаза к потолку. Полицейский юмор.
Он быстренько чмокнул меня в щеку и испарился.
Я нажала кнопку повтора на своем телефоне. Ответила женщина, я узнала голос. Терри Джилман.
– Ты только взгляни, – воскликнула бабушка. – Аллигатор съел корову. Такое не каждый день увидишь.
Я села рядом. К счастью, коров больше никто не ел. Хотя теперь, когда я знала, что Джо отправился к Терри Джилман, я с большим сочувствием взирала на сцены смерти и разрушения. Я знала, что это, вне сомнения, деловое свидание, и это лишало меня возможности побеситься от души. Хотя, возможно, мне и удалось бы основательно завестись, не будь я такой чертовски усталой.
После передачи про аллигаторов мы немного посмотрели рекламу новых товаров.
– Пойду-ка я спать, – наконец сказала бабушка. – А то плохо буду выглядеть.
Не успела она выйти, как я достала подушку и одеяло, погасила свет и рухнула на диван. Заснула я через секунду, спала крепко и без всяких сновидений. Разбудил меня бабкин храп. Я встала, чтобы закрыть дверь в спальню, но она уже оказалась закрытой. Я вздохнула частично от жалости к себе и частично от удивления, что она способна дрыхнуть в таком шуме. Обязательно должна была бы сама себя разбудить. Боб тоже ничего не замечал. Лежал себе на боку, притулившись к дивану.
Я забралась под одеяло и приказала себе снова уснуть. Немного поворочалась. Зажала уши ладонями. Еще поворочалась. Диван был неудобным. Одеяло сбилось в комок. И бабуля продолжала оглушительно храпеть.
– Гррррр, – прорычала я. Боб не пошевелился.
Бабушка должна уехать, чего бы это ни стоило. Я встала и пошлепала на кухню. Порыскала по буфету и холодильнику. Ничего интересного. Шел уже первый час. Может, мне пойти и купить себе шоколадку, чтобы успокоить нервы? Шоколад ведь действует успокаивающе, верно?
Натянула джинсы, надела туфли и нацепила пальто прямо поверх пижамной куртки. Сдернула сумку с крючка и вышла. На все у меня уйдет минут десять, а потом я вернусь и обязательно засну.
Я вошла в лифт, втайне ожидая увидеть там Рейнджера, но ошиблась. Не было его и на стоянке. Я завела «Бьюик», доехала до магазина и купила «Милки Уэй» и «Сникерс». «Сникерс» я съела сразу, решив оставить «Милки Уэй» на потом. Но незаметно умяла и вторую шоколадку.
Я вспомнила про бабушку и ее храп, и возвращение домой перестало казаться мне привлекательной идеей, поэтому я поехала к дому Джо. Он жил за Бургом в доме, который унаследовал от тетки. Поначалу было странно думать о нем, как о домовладельце. Но они, Джо и дом, ужились, и их союз оказался счастливым. Небольшой домик на тихой улице. Обычная постройка с гостиной и кухней внизу и спальнями и ванной на втором этаже.
Света в окнах не было. Не видно и припаркованной машины. Никаких следов Терри Джилман. Ладно, возможно, у меня слегка крыша поехала. И еще, если честно, шоколадки были лишь предлогом припереться сюда. Я набрала его номер по сотовому, но ответа не получила.
Жалко, что я не научилась взламывать замки. Я бы могла войти и выспаться в постели Джо. Совсем как Белоснежка.
Я включила передачу и медленно поехала вдоль квартала. Я уже не чувствовала себя усталой. Какого черта, подумала я, раз я уже в машине и мне нечего делать, то почему бы не проверить, как там Ганнибал?
Я выехала из района, где жил Джо, и направилась к реке. Съехала на шоссе и через несколько минут оказалась около дома Ганнибала, Сплошная тьма. Здесь тоже не светилось ни одно окно. Я остановилась в квартале от дома, прямо за углом, и вернулась пешком. Встала прямо напротив и уставилась на окна. Я действительно увидела слабый свет в одном из окон или мне показалось? Я подошла ближе, через лужайку, прямо к кустам, окружавшим дом. Точно, откуда-то из глубины проникает слабый свет. Возможно, ночник. Трудно сказать, где находится источник этого света.
Я выскочила снова на дорожку и быстро прошла до велосипедной тропы, где я немного помедлила, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте. Затем осторожно направилась к двору Ганнибала. Взобралась на дерево и уставилась на окна. Все шторы задернуты. И все же откуда-то снизу проникает свет. Я уже было решила, что не стоит обращать внимания на этот свет, как он вдруг погас.
Сердце мое слегка ускорило темп, поскольку мне совсем не хотелось, чтобы в меня еще раз стреляли. По сути, я это плохо придумала – залезть на дерево. Наверное, лучше было бы наблюдать с безопасного расстояния... например, из Джорджии. Я тихонько спустилась на землю и уже собралась бесшумно удалиться, как услышала лязг замка. Либо кто-то запирал дверь на ночь, либо открывал ее, чтобы выйти и пристрелить меня. Этот звук заставил меня двигаться проворнее.
Я уже почти добралась до улицы, как услышала скрип открываемой калитки. Я прижалась к забору, где потемнее, затаила дыхание и не сводила глаз с велосипедной тропы. Показалась одинокая фигура. Человек закрыл калитку. Помедлил и посмотрел прямо на меня. Я была уверена, что он вышел со двора Ганнибала. И еще я понимала, что он не может меня видеть. Я находилась довольно далеко, его почти не было видно в темноте, всего лишь силуэт. Он повернулся и направился в противоположную от меня сторону. Прошел мимо освещенного окна и стал на мгновение виден. Это был определенно Рейнджер. Я уже открыла рот, чтобы окликнуть его, но он исчез, растворился в темноте. Как привидение.
Я выбежала на дорогу и прислушалась, надеясь расслышать шаги. Где-то недалеко заработал двигатель машины. Черная «Субару» миновала перекресток, и снова воцарилась тишина. Я стала сомневаться, не схожу ли я с ума. Или все это мне привиделось от недосыпа? Вернулась к машине в самом дурном расположении духа и поехала домой.
Бабушка все храпела, как дровосек, когда я скинула сумку на стул в кухне. Поздоровавшись с Рексом, я поплелась к дивану, рухнула на него, даже не снимая туфель, и натянула на голову одеяло.
Когда я снова открыла глаза, у журнального столика сидели Лунатик и Даг и смотрели на меня.
– Bay! – воскликнула я. – Какого черта?
– Слушай, дружок, – начал Лунатик, – надеюсь, мы тебя не напугали?
– Что вы тут делаете? – взвизгнула я.
– Этот парнишка, который раньше был дилером, ему надо с кем-то поговорить. Он вроде как совсем запутался. Понимаешь, сегодня он удачливый бизнесмен, а потом – раз, и все его будущее пошло в помойку. Это несправедливо, дружок, ты не находишь?
– Это несправедливо, – подтвердил Даг.
– Вот мы и подумали, нет ли у тебя каких мыслей насчет его будущей работы, – продолжил Лунатик. – У тебя ведь такая хорошая работа. Вы с ним очень похожи, оба такие предприимчивые.
– Не то чтобы у меня не было предложений, – вставил Даг.
– Все так, – сказал Лунатик. – На Дага большой спрос в торговле лекарствами. Там всегда полно работы для энергичных молодых людей, в этой фармацевтике. Ты меня понимаешь?
– На что это ты намекаешь?
– Думаю, ты правильно меня поняла, – сказал Лунатик.
Как будто у Дага мало неприятностей. Продавать краденые лекарства – это одно, а торговать наркотиками – совсем, совсем другое.
– Мне кажется, фармацевтика – плохая идея, – заметила я. – Может отрицательно сказаться на продолжительности твоей жизни.
Даг покорно кивнул:
– Именно так я и думаю. И теперь, когда Гомер исчез со сцены, станет еще труднее.
– Стыд и позор насчет Гомера, – вдруг заявил Лунатик. – Он был славным парнем. Вот уж настоящий бизнесмен.
– Гомер? – спросила я изумленно.
– Гомер Рамос. Мы с Гомером были вот так, – сказал Лунатик, поднимая вверх два прижатых друг к другу пальца. – Мы были большими друзьями, дружок.
– Не хочешь ли ты сказать, что Гомер Рамос был связан с торговлей наркотиками?
– Ну, разумеется, – подтвердил Лунатик. – Как и все остальные.
– Откуда ты знаешь Гомера Рамоса?
– Я прям-таки физически его не знаю. То была некая космическая связь. Ну, понимаешь, он – большой воротила, а я потребитель. Жутко ему не повезло, что головку провентилировали. Как раз когда он приобрел тот дорогой ковер.
– Ковер?
– Я на той неделе забрел в «Ковры ручной работы», подумывал, не купить ли мне стоящий ковер. И знаешь, как бывает: сначала все ковры кажутся тебе великолепными, но смотришь на них, смотришь, и вдруг понимаешь, что все они одинаковые. А дальше, пока ты это поймешь, ты вроде как в гипнозе оказываешься. А дальше, глядь, уже на полу лежишь и остываешь. Ну, вот я и лежу на полу и слышу, заходит Гомер. Зашел в заднюю комнату, взял ковер и ушел. А этот ковровый парень, ты знаешь, владелец, так они с Гомером говорили, что коврик тот стоит миллион долларов и что Гомер должен быть осторожен. Во дают, правда?
Ковер за миллион долларов! Артуро Столле отдал Гомеру ковер ценой в миллион долларов как раз перед тем, как его убили. А теперь Столле разыскивает Рейнджера, который последним видел Гомера живым... кроме, разумеется, того, кто его прикончил. И еще Столле считает, что у Рейнджера есть кое-что, принадлежащее ему. Неужели все дело в ковре? Трудно поверить. Что же это за ковер?
– Я почти уверен, что это не была, ну, знаешь, галлюцинация, – добавил Лунатик.
– Довольно странная галлюцинация, – согласилась я.
– Не такая странная, как тогда, когда мне показалось, что я превратился в огромный пузырь из жевательной резинки. Вот это было страшно, дружок. У меня были такие маленькие ножки и ручки, а все остальное – жвачка. У меня даже лица не было. И был я вроде как весь изжеван. – Лунатик непроизвольно вздрогнул. – Тогда я неудачно оттянулся, дружок.
Открылась входная дверь, и появился Морелли. Он взглянул на Дага и Лунатика, потом на часы и поднял брови.
– Эй, привет, – сказал Лунатик. – Давненько не виделись. Как делишки, дружок?
– Не жалуюсь, – ответил Морелли.
Даг, который не был так обдолбан, как Лунатик, вскочил при виде Морелли и нечаянно наступил на Боба. Боб от неожиданности залаял, схватил зубами штанину Дага и вырвал клок.
Бабушка открыла дверь спальни и выглянула.
– Что происходит? – спросила она. – Я что-то пропустила?
Даг переминался с ноги на ногу, готовый ринуться к двери при первой возможности. Он не чувствовал себя уютно в присутствии полицейского из отдела нравов. У него явно не хватало способностей, чтобы стать удачливым преступником.
Морелли поднял руки, демонстрируя, что он сдается.
– Все, я отступаю, – сказал он. Небрежно поцеловал меня в губы и направился к двери.
– Подожди, – попросила я. – Мне надо с тобой поговорить. – Я выразительно взглянула на Лунатика. – Наедине.
– Ладно, – сказал Лунатик, – без проблем. Мы благодарны за совет мудрой женщины по поводу лекарств. Мы с Дагом поищем для него работу в других областях.
– Я пошла спать, – заявила бабушка, когда они ушли. – Ничего интересного. Мне куда больше понравилось, когда ты вчерашней ночью лежала на полу с охотником за сбежавшими преступниками.
Морелли одарил меня испепеляющим взглядом.
– Это длинная история, – сказала я.
– Не сомневаюсь.
– Ты же не хочешь выслушать эту скучную историю прямо сейчас? – спросила я.
– Мне думается, она может быть занимательной. Это он разделался с твоей дверной цепочкой?
– Нет, это Моррис Мансон.
– Веселенькая у тебя была ночка, как я вижу.
Я вздохнула и снова улеглась на диван.
Морелли сел в кресло напротив.
– Ну?
– Ты что-нибудь про ковры знаешь?
– Знаю, что их стелют на пол.
Я пересказала ему то, что говорил Лунатик про ковер ценой в миллион долларов.
– Возможно, миллион стоил вовсе не ковер, – заметил Морелли. – Возможно, внутри него что-то находилось.
– Например?
Морелли молча смотрел на меня.
Я подумала вслух:
– Что такое небольшое может находиться внутри ковра? Наркотики?
– Я видел кусок той пленки с видеокамеры после пожара, – сказал Джо. – Гомер Рамос пришел со спортивной сумкой в ту ночь, когда встречался с Рейнджером. И Рейнджер уходил с сумкой в руках. Поговаривают, что Артуро Столле недосчитался крупной суммы денег и хочет поговорить с Рейнджером. Твое мнение?
– Я думаю, что Столле передавал Рамосу наркотики. Гомер отдавал их на расфасовку и продажу, в результате чего и возникла спортивная сумка с деньгами, принадлежавшими, возможно частично, Столле. Что-то произошло между Рамосом и Рейнджером, и сумка оказалась у Рейнджера.
– Если все было так, то тогда получается, что Рамос занимался внеплановой деятельностью, – сказал Морелли. – Наркотики, вымогательство, тотализатор – все это дела организованной преступности. Оружие – вот чем промышляет семейство Рамосов. Александр Рамос всегда строго следил за этим.
Хотя в Трентоне все это больше напоминало неорганизованную преступность. Город находится где-то посредине между Нью-Йорком и Филадельфией. По большому счету на Трентон всем наплевать. В Трентоне обретается кучка мошенников средней руки, которая проводит время, собирая ставки в общественных клубах. Получаемые таким образом деньги идут на развитие торговли наркотиками. А уж наркотики распространяются уличными бандами черных, называющих себя Корлеоне и тому подобное. Если бы не «Крестный отец» и специальные телевизионные передачи о преступности, в Трентоне, скорее всего, никто бы не знал, что делать и как называться.
Теперь я лучше понимала, почему Александр Рамос был так разочарован в своем сыне. Но оставался вопрос: достаточно ли он разочаровался, чтобы убить? И еще: я начала догадываться, зачем Артуро Столле разыскивает Рейнджера.
– Все это предположения, – заметил Морелли. – Пустая болтовня.
– Ты никогда не делишься со мной тем, что знаешь. Почему ты мне все это рассказал?
– Это не полицейская информация. Так, мысли, которые болтаются в моей голове. Я долго следил за Столле и практически безрезультатно. Кто знает, может быть, сейчас у меня есть шанс, которого я давно ждал. Мне надо поговорить с Рейнджером, но он не отвечает на мои звонки. Вот я и передал все тебе, а ты уже можешь выложить это Рейнджеру.
Я кивнула:
– Я ему передам.
– Никаких деталей по телефону.
– Ясно. Как у тебя прошло с Джилман?
Морелли ухмыльнулся.
– Попробую догадаться. Ты, конечно, случайно нажала на кнопку повтора на телефонном аппарате.
– Ладно, каюсь, я любопытна.
– Отдел по борьбе с торговлей оружием столкнулся с рядом организационных трудностей. Я заметил, что поток оружия, курсирующий между клубами, вырос, ну и поведал о своем наблюдении Вито. Вито послал Терри убедиться, что эти парни не накапливают оружие для третьей мировой войны.
– Я видела Терри в среду. Она привезла письмо Ганнибалу Рамосу.
– Отдел пытается снова установить границы. Гомер Рамос снес несколько заборов, так что теперь, когда его нет, требуется эти заборы восстановить. – Морелли легонько подтолкнул меня локтем.
– Ну?
– Что ну?
– Что ты об этом думаешь?
Я так устала, что губы онемели, а Морелли хотелось поиграться.
– Конечно, – сказала я. – Дай только на минуту глаза закрыть.
Я закрыла глаза, а когда проснулась, было уже утро. Морелли нигде не было видно.
– Я опаздываю, – сказала бабушка, пришлепав из спальни в кухню. – Проспала. Каждую ночь – гости. Квартира напоминает Центральный железнодорожный вокзал. Через полчаса у меня последний урок. А завтра экзамен. Надеюсь, ты меня туда отвезешь. С утра.
– Да, конечно.
– И потом я съезжаю. Ничего личного, но ты живешь в сумасшедшем доме.
– И куда?
– Возвращаюсь к твоей матери. Придется твоему отцу смириться, он этого заслуживает.
Было воскресенье, а бабушка всегда ходила по воскресеньям в церковь.
– А как насчет церкви?
– Нет времени. Господу придется сегодня обойтись без меня. На этот раз представлять нашу семью будет твоя мать, она-то уж наверняка пойдет на службу.
– У меня остались деньги после продажи дома, – сообщила бабушка. – К тому же сделка была очень выгодной. Даже Лунатик сказал, что сделка выгодная.
Мать снова перекрестилась.
– Лунатик, – сказала она с истерическими нотками в голосе. – Ты купила машину у этого типа?
– Не у Лунатика, – ответила бабушка. – Он не торгует машинами. Я купила машину у дилера.
– Слава богу, – сказала мама, приложив руку к сердцу. – Я на минуту... Ладно, я, по крайней мере, рада, что ты имела дело с дилером по машинам.
– Он не дилер по машинам, – пояснила бабушка. – Я купила машину у того дилера, который торговал лекарствами. Заплатила четыреста пятьдесят баксов. Неплохо, верно?
– Все относительно, – глубокомысленно заметил отец. – А двигатель у нее есть?
– Не интересовалась, – сказала бабушка. – А разве бывают машины без двигателя?
Джо явно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не хотелось подводить бабушку и доносить на нее за то, что она покупает краденое.
– Пока мы с Луизой разглядывали машины, два парня во дворе у дилера говорили о Гомере Рамосе, – поведала бабушка. – Что он вовсю торговал машинами. Я не знала, что семейство Рамосов занимается торговлей машинами. Думала, они продают только оружие.
– Гомер Рамос торговал крадеными машинами, – вставил отец, наклонившись над тарелкой. – Об этом все знают.
Я повернулась к Джо.
– Правда?
Джо пожал плечами. Ни да, ни нет. Весь из себя полицейский. Если вы умеете читать эти жесты, то данный означал: стоит разобраться.
– И это еще не все, – не унималась бабушка. – Он обманывал свою жену. Был настоящим мерзавцем. Говорят, и братец такой же. Живет в Калифорнии, но имеет дом здесь, куда тайком водит женщин. Вся семья – негодяи, вот что я вам скажу.
– Наверное, он очень богат, раз имеет два дома, – сказал Майрон. – Если бы я был так богат, тоже завел бы себе любовницу.
Последовала продолжительная пауза, во время которой мы все пытались представить, что же Майрон будет с этой любовницей делать.
Он потянулся к миске с пюре, но она оказалась пустой.
– Дай мне, – распорядилась бабушка, – я положу еще. Элен всегда держит пюре на плите, чтобы не остыло.
Бабушка взяла миску и пошлепала на кухню.
– Ого! – произнесла она.
Мы с мамой одновременно встали и пошли посмотреть, в чем дело.
Бабуля стояла в центре кухни, разглядывая стоящий на столе торт.
– Хорошие новости – Боб не сожрал весь торт, – сказала она. – А плохие – он слизал верхний слой с одного бока.
Не теряя времени даром, мама взяла нож из ящика буфета, сгребла часть крема с середины торта, размазала его по той части, которую облизал Боб, и посыпала весь торт сверху тертым кокосом.
– Давненько мы не ели кокосового торта, – заметила бабушка. – Этот выглядит замечательно.
Мать поставила торт на холодильник, подальше от Боба.
– Когда ты была маленькой, – сказала она мне, – ты постоянно слизывала крем с торта. – Мы тогда часто делали торты с кокосовой стружкой.
Когда я вернулась за стол, Морелли вопросительно поднял брови.
– Не спрашивай, – пробормотала я, – и когда подадут торт, не бери кусок с краю, постарайся заполучить из середины.
* * *
Когда мы подъехали к моему дому, мест на стоянке практически не было. Все мои пожилые соседи уже были дома и смотрели телевизор.Майрон потряс ключами перед носом бабушки.
– Как насчет зайти и выпить на дорожку, лапочка? – спросил он.
– Все вы, мужчины, одинаковые, – заметила бабушка. – Только об одном и думаете.
– Это о чем? – с интересом спросил Майрон.
Бабушка поджала губы.
– Если мне надо тебе это объяснять, то не за чем и наверх подниматься.
Морелли проводил нас с бабулей до квартиры. Впустив ее в квартиру, он задержал меня.
– Мы могли бы поехать ко мне, – сказал он.
Весьма соблазнительно. И совсем не по тем причинам, на которые надеялся Морелли. Я просто умирала, так хотела спать. А Морелли не храпел. Я действительно могла поспатьв его доме. Я уже так давно не спала хорошо ночью, что забыла, как это бывает.
Он легонько поцеловал меня.
– Бабушка не будет против. У нее есть Боб.
Восемь часов, подумала я. Всего восемь часов сна, и я буду как новенькая.
Его руки уже залезли мне под свитер.
– Обещаю запоминающуюся ночь.
Это была бы ночь без слюнявого пиротехника-маньяка, размахивающего ножом.
– Это был бы рай, – промолвила я, даже не замечая, что говорю вслух.
Он стоял так близко, что я чувствовала его всего, каждую его часть. И одна из этих частей быстро увеличивалась в размерах. Как правило, такое явление вызвало бы ответную сходную реакцию в моем теле. Но сегодня я думала, что без этого вполне могу обойтись. Хотя, если это цена, которую надо заплатить за приличный сон, стоит подумать.
– Подожди, я загляну в квартиру и схвачу кое-что, – сказала я Морелли, представляя себе, как буду комфортно лежать в его постели в байковой ночной рубашке. – Еще бабушку надо предупредить.
– Ты ведь не закроешь за собой дверь на замок и не оставишь меня здесь?
– Зачем мне так поступать?
– Не знаю. Просто чувство такое...
– Вы бы вошли, – крикнула из квартиры бабушка, – По телевизору передачу показывают про крокодилов. – Она склонила голову набок. – Что за странный звук? Будто кто-то в крикет играет.
– Черт, – с чувством произнес Морелли.
Мы с Морелли знали, что означал этот звук. Его пейджер. Морелли изо всех сил старался не обращать на него внимания.
Я сдалась первой.
– Рано или поздно тебе все равно придется на него взглянуть, – сказала я.
– Нечего мне на него смотреть, – пробурчал он. – И так знаю – ничего хорошего. – Он прочитал послание, поморщился и направился к телефону в кухне. Вернулся он с клочком бумажного полотенца, на котором записал номер телефона. Я с надеждой взглянула на него.
– Надо идти, – сказал он. – Но я вернусь.
– Когда? Когда ты вернешься?
– Не позднее среды.
Я подняла глаза к потолку. Полицейский юмор.
Он быстренько чмокнул меня в щеку и испарился.
Я нажала кнопку повтора на своем телефоне. Ответила женщина, я узнала голос. Терри Джилман.
– Ты только взгляни, – воскликнула бабушка. – Аллигатор съел корову. Такое не каждый день увидишь.
Я села рядом. К счастью, коров больше никто не ел. Хотя теперь, когда я знала, что Джо отправился к Терри Джилман, я с большим сочувствием взирала на сцены смерти и разрушения. Я знала, что это, вне сомнения, деловое свидание, и это лишало меня возможности побеситься от души. Хотя, возможно, мне и удалось бы основательно завестись, не будь я такой чертовски усталой.
После передачи про аллигаторов мы немного посмотрели рекламу новых товаров.
– Пойду-ка я спать, – наконец сказала бабушка. – А то плохо буду выглядеть.
Не успела она выйти, как я достала подушку и одеяло, погасила свет и рухнула на диван. Заснула я через секунду, спала крепко и без всяких сновидений. Разбудил меня бабкин храп. Я встала, чтобы закрыть дверь в спальню, но она уже оказалась закрытой. Я вздохнула частично от жалости к себе и частично от удивления, что она способна дрыхнуть в таком шуме. Обязательно должна была бы сама себя разбудить. Боб тоже ничего не замечал. Лежал себе на боку, притулившись к дивану.
Я забралась под одеяло и приказала себе снова уснуть. Немного поворочалась. Зажала уши ладонями. Еще поворочалась. Диван был неудобным. Одеяло сбилось в комок. И бабуля продолжала оглушительно храпеть.
– Гррррр, – прорычала я. Боб не пошевелился.
Бабушка должна уехать, чего бы это ни стоило. Я встала и пошлепала на кухню. Порыскала по буфету и холодильнику. Ничего интересного. Шел уже первый час. Может, мне пойти и купить себе шоколадку, чтобы успокоить нервы? Шоколад ведь действует успокаивающе, верно?
Натянула джинсы, надела туфли и нацепила пальто прямо поверх пижамной куртки. Сдернула сумку с крючка и вышла. На все у меня уйдет минут десять, а потом я вернусь и обязательно засну.
Я вошла в лифт, втайне ожидая увидеть там Рейнджера, но ошиблась. Не было его и на стоянке. Я завела «Бьюик», доехала до магазина и купила «Милки Уэй» и «Сникерс». «Сникерс» я съела сразу, решив оставить «Милки Уэй» на потом. Но незаметно умяла и вторую шоколадку.
Я вспомнила про бабушку и ее храп, и возвращение домой перестало казаться мне привлекательной идеей, поэтому я поехала к дому Джо. Он жил за Бургом в доме, который унаследовал от тетки. Поначалу было странно думать о нем, как о домовладельце. Но они, Джо и дом, ужились, и их союз оказался счастливым. Небольшой домик на тихой улице. Обычная постройка с гостиной и кухней внизу и спальнями и ванной на втором этаже.
Света в окнах не было. Не видно и припаркованной машины. Никаких следов Терри Джилман. Ладно, возможно, у меня слегка крыша поехала. И еще, если честно, шоколадки были лишь предлогом припереться сюда. Я набрала его номер по сотовому, но ответа не получила.
Жалко, что я не научилась взламывать замки. Я бы могла войти и выспаться в постели Джо. Совсем как Белоснежка.
Я включила передачу и медленно поехала вдоль квартала. Я уже не чувствовала себя усталой. Какого черта, подумала я, раз я уже в машине и мне нечего делать, то почему бы не проверить, как там Ганнибал?
Я выехала из района, где жил Джо, и направилась к реке. Съехала на шоссе и через несколько минут оказалась около дома Ганнибала, Сплошная тьма. Здесь тоже не светилось ни одно окно. Я остановилась в квартале от дома, прямо за углом, и вернулась пешком. Встала прямо напротив и уставилась на окна. Я действительно увидела слабый свет в одном из окон или мне показалось? Я подошла ближе, через лужайку, прямо к кустам, окружавшим дом. Точно, откуда-то из глубины проникает слабый свет. Возможно, ночник. Трудно сказать, где находится источник этого света.
Я выскочила снова на дорожку и быстро прошла до велосипедной тропы, где я немного помедлила, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте. Затем осторожно направилась к двору Ганнибала. Взобралась на дерево и уставилась на окна. Все шторы задернуты. И все же откуда-то снизу проникает свет. Я уже было решила, что не стоит обращать внимания на этот свет, как он вдруг погас.
Сердце мое слегка ускорило темп, поскольку мне совсем не хотелось, чтобы в меня еще раз стреляли. По сути, я это плохо придумала – залезть на дерево. Наверное, лучше было бы наблюдать с безопасного расстояния... например, из Джорджии. Я тихонько спустилась на землю и уже собралась бесшумно удалиться, как услышала лязг замка. Либо кто-то запирал дверь на ночь, либо открывал ее, чтобы выйти и пристрелить меня. Этот звук заставил меня двигаться проворнее.
Я уже почти добралась до улицы, как услышала скрип открываемой калитки. Я прижалась к забору, где потемнее, затаила дыхание и не сводила глаз с велосипедной тропы. Показалась одинокая фигура. Человек закрыл калитку. Помедлил и посмотрел прямо на меня. Я была уверена, что он вышел со двора Ганнибала. И еще я понимала, что он не может меня видеть. Я находилась довольно далеко, его почти не было видно в темноте, всего лишь силуэт. Он повернулся и направился в противоположную от меня сторону. Прошел мимо освещенного окна и стал на мгновение виден. Это был определенно Рейнджер. Я уже открыла рот, чтобы окликнуть его, но он исчез, растворился в темноте. Как привидение.
Я выбежала на дорогу и прислушалась, надеясь расслышать шаги. Где-то недалеко заработал двигатель машины. Черная «Субару» миновала перекресток, и снова воцарилась тишина. Я стала сомневаться, не схожу ли я с ума. Или все это мне привиделось от недосыпа? Вернулась к машине в самом дурном расположении духа и поехала домой.
Бабушка все храпела, как дровосек, когда я скинула сумку на стул в кухне. Поздоровавшись с Рексом, я поплелась к дивану, рухнула на него, даже не снимая туфель, и натянула на голову одеяло.
Когда я снова открыла глаза, у журнального столика сидели Лунатик и Даг и смотрели на меня.
– Bay! – воскликнула я. – Какого черта?
– Слушай, дружок, – начал Лунатик, – надеюсь, мы тебя не напугали?
– Что вы тут делаете? – взвизгнула я.
– Этот парнишка, который раньше был дилером, ему надо с кем-то поговорить. Он вроде как совсем запутался. Понимаешь, сегодня он удачливый бизнесмен, а потом – раз, и все его будущее пошло в помойку. Это несправедливо, дружок, ты не находишь?
– Это несправедливо, – подтвердил Даг.
– Вот мы и подумали, нет ли у тебя каких мыслей насчет его будущей работы, – продолжил Лунатик. – У тебя ведь такая хорошая работа. Вы с ним очень похожи, оба такие предприимчивые.
– Не то чтобы у меня не было предложений, – вставил Даг.
– Все так, – сказал Лунатик. – На Дага большой спрос в торговле лекарствами. Там всегда полно работы для энергичных молодых людей, в этой фармацевтике. Ты меня понимаешь?
– На что это ты намекаешь?
– Думаю, ты правильно меня поняла, – сказал Лунатик.
Как будто у Дага мало неприятностей. Продавать краденые лекарства – это одно, а торговать наркотиками – совсем, совсем другое.
– Мне кажется, фармацевтика – плохая идея, – заметила я. – Может отрицательно сказаться на продолжительности твоей жизни.
Даг покорно кивнул:
– Именно так я и думаю. И теперь, когда Гомер исчез со сцены, станет еще труднее.
– Стыд и позор насчет Гомера, – вдруг заявил Лунатик. – Он был славным парнем. Вот уж настоящий бизнесмен.
– Гомер? – спросила я изумленно.
– Гомер Рамос. Мы с Гомером были вот так, – сказал Лунатик, поднимая вверх два прижатых друг к другу пальца. – Мы были большими друзьями, дружок.
– Не хочешь ли ты сказать, что Гомер Рамос был связан с торговлей наркотиками?
– Ну, разумеется, – подтвердил Лунатик. – Как и все остальные.
– Откуда ты знаешь Гомера Рамоса?
– Я прям-таки физически его не знаю. То была некая космическая связь. Ну, понимаешь, он – большой воротила, а я потребитель. Жутко ему не повезло, что головку провентилировали. Как раз когда он приобрел тот дорогой ковер.
– Ковер?
– Я на той неделе забрел в «Ковры ручной работы», подумывал, не купить ли мне стоящий ковер. И знаешь, как бывает: сначала все ковры кажутся тебе великолепными, но смотришь на них, смотришь, и вдруг понимаешь, что все они одинаковые. А дальше, пока ты это поймешь, ты вроде как в гипнозе оказываешься. А дальше, глядь, уже на полу лежишь и остываешь. Ну, вот я и лежу на полу и слышу, заходит Гомер. Зашел в заднюю комнату, взял ковер и ушел. А этот ковровый парень, ты знаешь, владелец, так они с Гомером говорили, что коврик тот стоит миллион долларов и что Гомер должен быть осторожен. Во дают, правда?
Ковер за миллион долларов! Артуро Столле отдал Гомеру ковер ценой в миллион долларов как раз перед тем, как его убили. А теперь Столле разыскивает Рейнджера, который последним видел Гомера живым... кроме, разумеется, того, кто его прикончил. И еще Столле считает, что у Рейнджера есть кое-что, принадлежащее ему. Неужели все дело в ковре? Трудно поверить. Что же это за ковер?
– Я почти уверен, что это не была, ну, знаешь, галлюцинация, – добавил Лунатик.
– Довольно странная галлюцинация, – согласилась я.
– Не такая странная, как тогда, когда мне показалось, что я превратился в огромный пузырь из жевательной резинки. Вот это было страшно, дружок. У меня были такие маленькие ножки и ручки, а все остальное – жвачка. У меня даже лица не было. И был я вроде как весь изжеван. – Лунатик непроизвольно вздрогнул. – Тогда я неудачно оттянулся, дружок.
Открылась входная дверь, и появился Морелли. Он взглянул на Дага и Лунатика, потом на часы и поднял брови.
– Эй, привет, – сказал Лунатик. – Давненько не виделись. Как делишки, дружок?
– Не жалуюсь, – ответил Морелли.
Даг, который не был так обдолбан, как Лунатик, вскочил при виде Морелли и нечаянно наступил на Боба. Боб от неожиданности залаял, схватил зубами штанину Дага и вырвал клок.
Бабушка открыла дверь спальни и выглянула.
– Что происходит? – спросила она. – Я что-то пропустила?
Даг переминался с ноги на ногу, готовый ринуться к двери при первой возможности. Он не чувствовал себя уютно в присутствии полицейского из отдела нравов. У него явно не хватало способностей, чтобы стать удачливым преступником.
Морелли поднял руки, демонстрируя, что он сдается.
– Все, я отступаю, – сказал он. Небрежно поцеловал меня в губы и направился к двери.
– Подожди, – попросила я. – Мне надо с тобой поговорить. – Я выразительно взглянула на Лунатика. – Наедине.
– Ладно, – сказал Лунатик, – без проблем. Мы благодарны за совет мудрой женщины по поводу лекарств. Мы с Дагом поищем для него работу в других областях.
– Я пошла спать, – заявила бабушка, когда они ушли. – Ничего интересного. Мне куда больше понравилось, когда ты вчерашней ночью лежала на полу с охотником за сбежавшими преступниками.
Морелли одарил меня испепеляющим взглядом.
– Это длинная история, – сказала я.
– Не сомневаюсь.
– Ты же не хочешь выслушать эту скучную историю прямо сейчас? – спросила я.
– Мне думается, она может быть занимательной. Это он разделался с твоей дверной цепочкой?
– Нет, это Моррис Мансон.
– Веселенькая у тебя была ночка, как я вижу.
Я вздохнула и снова улеглась на диван.
Морелли сел в кресло напротив.
– Ну?
– Ты что-нибудь про ковры знаешь?
– Знаю, что их стелют на пол.
Я пересказала ему то, что говорил Лунатик про ковер ценой в миллион долларов.
– Возможно, миллион стоил вовсе не ковер, – заметил Морелли. – Возможно, внутри него что-то находилось.
– Например?
Морелли молча смотрел на меня.
Я подумала вслух:
– Что такое небольшое может находиться внутри ковра? Наркотики?
– Я видел кусок той пленки с видеокамеры после пожара, – сказал Джо. – Гомер Рамос пришел со спортивной сумкой в ту ночь, когда встречался с Рейнджером. И Рейнджер уходил с сумкой в руках. Поговаривают, что Артуро Столле недосчитался крупной суммы денег и хочет поговорить с Рейнджером. Твое мнение?
– Я думаю, что Столле передавал Рамосу наркотики. Гомер отдавал их на расфасовку и продажу, в результате чего и возникла спортивная сумка с деньгами, принадлежавшими, возможно частично, Столле. Что-то произошло между Рамосом и Рейнджером, и сумка оказалась у Рейнджера.
– Если все было так, то тогда получается, что Рамос занимался внеплановой деятельностью, – сказал Морелли. – Наркотики, вымогательство, тотализатор – все это дела организованной преступности. Оружие – вот чем промышляет семейство Рамосов. Александр Рамос всегда строго следил за этим.
Хотя в Трентоне все это больше напоминало неорганизованную преступность. Город находится где-то посредине между Нью-Йорком и Филадельфией. По большому счету на Трентон всем наплевать. В Трентоне обретается кучка мошенников средней руки, которая проводит время, собирая ставки в общественных клубах. Получаемые таким образом деньги идут на развитие торговли наркотиками. А уж наркотики распространяются уличными бандами черных, называющих себя Корлеоне и тому подобное. Если бы не «Крестный отец» и специальные телевизионные передачи о преступности, в Трентоне, скорее всего, никто бы не знал, что делать и как называться.
Теперь я лучше понимала, почему Александр Рамос был так разочарован в своем сыне. Но оставался вопрос: достаточно ли он разочаровался, чтобы убить? И еще: я начала догадываться, зачем Артуро Столле разыскивает Рейнджера.
– Все это предположения, – заметил Морелли. – Пустая болтовня.
– Ты никогда не делишься со мной тем, что знаешь. Почему ты мне все это рассказал?
– Это не полицейская информация. Так, мысли, которые болтаются в моей голове. Я долго следил за Столле и практически безрезультатно. Кто знает, может быть, сейчас у меня есть шанс, которого я давно ждал. Мне надо поговорить с Рейнджером, но он не отвечает на мои звонки. Вот я и передал все тебе, а ты уже можешь выложить это Рейнджеру.
Я кивнула:
– Я ему передам.
– Никаких деталей по телефону.
– Ясно. Как у тебя прошло с Джилман?
Морелли ухмыльнулся.
– Попробую догадаться. Ты, конечно, случайно нажала на кнопку повтора на телефонном аппарате.
– Ладно, каюсь, я любопытна.
– Отдел по борьбе с торговлей оружием столкнулся с рядом организационных трудностей. Я заметил, что поток оружия, курсирующий между клубами, вырос, ну и поведал о своем наблюдении Вито. Вито послал Терри убедиться, что эти парни не накапливают оружие для третьей мировой войны.
– Я видела Терри в среду. Она привезла письмо Ганнибалу Рамосу.
– Отдел пытается снова установить границы. Гомер Рамос снес несколько заборов, так что теперь, когда его нет, требуется эти заборы восстановить. – Морелли легонько подтолкнул меня локтем.
– Ну?
– Что ну?
– Что ты об этом думаешь?
Я так устала, что губы онемели, а Морелли хотелось поиграться.
– Конечно, – сказала я. – Дай только на минуту глаза закрыть.
Я закрыла глаза, а когда проснулась, было уже утро. Морелли нигде не было видно.
– Я опаздываю, – сказала бабушка, пришлепав из спальни в кухню. – Проспала. Каждую ночь – гости. Квартира напоминает Центральный железнодорожный вокзал. Через полчаса у меня последний урок. А завтра экзамен. Надеюсь, ты меня туда отвезешь. С утра.
– Да, конечно.
– И потом я съезжаю. Ничего личного, но ты живешь в сумасшедшем доме.
– И куда?
– Возвращаюсь к твоей матери. Придется твоему отцу смириться, он этого заслуживает.
Было воскресенье, а бабушка всегда ходила по воскресеньям в церковь.
– А как насчет церкви?
– Нет времени. Господу придется сегодня обойтись без меня. На этот раз представлять нашу семью будет твоя мать, она-то уж наверняка пойдет на службу.