Страница:
– И что это конкретно дает?
– Ну, он идентифицирует синтетические органические выбросы, включая растворители, пестициды, диоксины и множество других наркотических и химических составляющих. И этот малыш, я надеюсь, определит химический состав того, что заставляет мутировать красную волну.
– А если загрязнитель – металл?
– Металл выявляет плазма-масс-спектрометр, – ответил Ганн, указывая на второй прибор. – Он предназначен для автоматического определения содержащихся в воде металлов и других неорганических веществ.
– Похож на предыдущий, – заметил Питт.
– У них один принцип работы, хотя и разная технология. И вновь я просто беру и загружаю пробирки с образцами речной воды, нажимаю кнопку запуска и каждые два километра проверяю показания.
– И что же ты пока успел уяснить?
Ганн не сразу ответил, потирая покрасневшие глаза.
– Начнем с того, что воды Нигера несут половину из известных человеку металлов: от меди и ртути до серебра, золота и даже урана. Но все в концентрациях, не превышающих содержание их в земной коре.
– В таком месиве трудно будет разобраться, – пробормотал Питт.
– Наконец, – добавил Ганн, – эти данные передаются нашим ученым в НУМА, которые просматривают мои результаты в своих лабораториях, чтобы найти то, что я мог пропустить.
За все время общения с Ганном Питт еще ни разу не видел, чтобы тот чего-нибудь упустил. Ясно было, что его давний друг не просто компетентный ученый и аналитик – это был человек, мыслящий ясно, точно и максимально конструктивно. Это был прирожденный упорный изыскатель, которому неведомо было слово «спокойствие».
– Пока нет никакого намека на присутствие какого-либо токсичного компонента, который мог бы оказаться нашим злодеем? – спросил Питт.
Ганн допил пиво и бросил бутылку в картонный ящик, наполненный ворохом ненужных компьютерных распечаток.
– Токсичность – весьма относительный термин. В мире химии токсичности, как таковой, не существует – есть только уровни токсичности.
– Ну и?
– Я уже идентифицировал множество различных загрязнений и естественных составляющих – как металлов, так и органики. Мои приборы выявили жуткий уровень пестицидов, которые запрещены в США, но до сих пор широко используются в странах третьего мира. Но мне пока не удалось выделить такие синтетические химические загрязнители, которые приводили бы к сумасшедшему росту количества динофлагеллатов. Тем более что я толком даже не знаю, чего ищу. Как полицейская ищейка, которая никак не может взять нужный след.
– Чем дальше, тем чудесатее[11], – задумчиво пробормотал Питт. – Я-то надеялся, что ты уже напал на что-нибудь конкретное. Ведь чем глубже заберемся мы в Африку, тем труднее будет возвращаться к морю, особенно если еще местные вояки начнут принюхиваться.
– Нельзя забывать и о том, что мы можем вообще ничего не найти, – раздраженно проворчал Ганн. – Ты даже не представляешь, сколько на свете существует химических соединений. Их число доходит до семи миллионов – вот сколько уже изобрел человек. И каждую неделю в, США создается более шести тысяч новых.
– Но не все же они токсичные.
– Большинство этих соединений имеют те или иные токсичные свойства. В достаточных дозах все токсично – если проглотить, вдохнуть или ввести инъекционно. Даже вода может стать роковой в значительном количестве. Она тогда вымоет из тела необходимые электролиты.
Питт жалобно вздохнул:
– Иначе говоря, никакой уверенности и никаких гарантий.
– Увы, – развел руками Ганн. – Зато я точно знаю, что мы не прошли еще то место, где наша чума судного дня сбрасывается в реку. Образцы воды, взятые в дельте Нигера и при впадении в него главных притоков – Кадуны и Беню, – приводят динофлагеллаты в состояние исступления. Но я никак не могу определить, кто же именно злодей. Единственная отрадная новость: мне удалось исключить из списка подозреваемых бактериальные микроорганизмы.
– Как же это ты так расстарался?
– Путем стерилизации проб речной воды. Отсутствие бактерий не замедляет ни на йоту массового размножения ядовитых паразитов.
Питт покровительственно похлопал Ганна по плечу:
– Если кому и суждено заработать на этой мрази Нобелевскую премию, так это тебе, Руди.
– О, я вычислю эту дрянь! – Ганн снял очки и протер стекла. – Пусть это звучит нескромно и даже вызывающе, но я ее вычислю. Обещаю.
За штурвалом находился Джордино, в уголках глаз которого морщинками отложилась усталость. Питт стоял рядом, разглядывая одинокого баклана, плавно парящего над водой. Внезапно тот сложил крылья и канул в рощице на берегу.
Питт, схватив с полки бинокль, успел разглядеть нос какого-то судна, едва высовывающийся из-за поворота реки.
– Аборигены, похоже, соблаговолили наконец обратить на нас свое внимание, – объявил он. – Вижу чей-то ржавый шнобель.
– Понял. – Джордино поднялся из кресла и козырьком ладони прикрыл глаза от солнца. – Поправочка. Их двое.
– Идут прямо на нас, оружие наготове, ищут приключений.
– А под каким они флагом?
– Бенин, – ответил Питт. – Судя по очертаниям, корабли русской постройки.
Питт отложил бинокль и развернул таблицу опознания боевых единиц западно-африканских военно-воздушных и военно-морских сил.
– Речной штурмовик, вооружен двумя спаренными тридцатимиллиметровыми пулеметами со скоростью стрельбы пятьсот выстрелов в минуту.
– Плохо, – буркнул Джордино. Он бросил взгляд на карту реки. – Еще сорок километров, и мы уйдем с территории Бенина в Нигер. С удачей и двигателями на полную мощность к ленчу дойдем до границы.
– Забудь об удаче. Эти парни не настроены желать нам приятного путешествия, как то было до встречи с ними. И это не очень похоже на обычную проверку. Особенно если принять во внимание, что все их стволы нацелены на нас.
Джордино оглянулся и ткнул пальцем в небо над кормой:
– Да тут прямо-таки званый ужин намечается! Смотри-ка, мало им акул, так они еще и стервятника на нас натравили.
Питт обернулся и разглядел вертолет, вылетающий под углом из предыдущего речного поворота на высоте не более десяти метров над водой.
– Вот теперь все сомнения насчет дружеской встречи отпадают, – процедил он сквозь зубы.
– А сервировку, похоже, спланировали заранее, – спокойно кивнул Джордино.
Питт позвал Ганна. Тот выбрался из своей лабораторной каюты и с первого взгляда вник в ситуацию.
– Рано или поздно этого следовало ожидать, – ограничился он кратким комментарием.
– Они подстерегали именно нас, – сказал Питт. – Это не случайная встреча. Полагаю, они с самого начала рассчитывали задержать нас и конфисковать судно под каким-нибудь надуманным предлогом. Но как только они обнаружат, что мы такие же французы, как дублеры Брюса Спрингстина, нас попросту пристрелят к чертовой матери и выкинут за борт. Мы не можем им этого позволить. Все те данные, что мы уже собрали по реке, должны попасть в руки Сэндекера и Чэпмена. А эти парни настроены слишком агрессивно, чтобы рассчитывать на их помощь в нашей благородной миссии. Придется их топить, иначе они потопят нас.
– Я могу разобраться с вертолетом и, если повезет, с передовым штурмовиком, – заявил Джордино. – Но взять на себя всех троих никак не успею. А это значит, что последний из них превратит нас в металлолом.
– О'кей, давайте тогда устроим ловушку, – предложил Питт. Джордино и Ганн внимательно слушали, пока тот излагал свой план игры. Закончив, он окинул взглядом лица друзей. – Есть замечания?
– Они тут все лопочут только по-французски, – скептически покачал головой Ганн. – Надеюсь, у тебя богатый словарный запас?
Питт пожал плечами:
– Ерунда, как-нибудь выкручусь.
– Ну, тогда начинаем разминку, – осклабился Джордино, в чьем голосе отчетливо зазвенел металл.
Питт в тысячный, наверное, раз подумал о том, что друзья у него отличные парни, на которых всегда и во всем можно положиться. Ал и Руди не были профессионально обученными спецназовцами, но сейчас, в этой битве, он не чувствовал бы себя увереннее, будь даже в его распоряжении ракетный авианосец с батальоном морской пехоты на борту.
– Договорились, – сказал он с мрачной улыбкой – Надевай свои наушники и оставайся на виду. Удачи.
Беханзин Кету, капитан флагмана, стоял рядом с Матабу, почтительно держась чуть сзади.
– Как это мудро с вашей стороны, мсье адмирал, специально прилететь из столицы, чтобы лично возглавить операцию.
– О да, – расцвел Матабу. – Я осчастливлю брата, презентовав ему эту прекрасную новенькую яхту.
– Французы прибыли строго по расписанию, как вы и предсказывали. – Кету был высок, худощав и выглядел на палубе куда достойнее тучного начальника. – У вас прямо-таки дар предвидения.
– Очень любезно с их стороны, что они поступают так, как того требуют мои планы, – злорадно ухмыльнулся "Матабу.
Он и словом не обмолвился, что его платные агенты сообщали ему о передвижении «Каллиопы» каждые два часа, после того как она вошла в дельту реки на территории Нигерии. И то счастливое обстоятельство, что она оказалась в водах Бенина, превратило желаемое в действительное.
– Это, должно быть, очень значительные люди, если могут позволить себе такое дорогое судно.
– Это вражеские агенты.
На лице Кету отразилась смесь недоверия и скептицизма.
– По-моему, для вражеских агентов они действуют чересчур открыто.
Матабу опустил бинокль и сурово посмотрел на Кету.
– Не спрашивайте, капитан, откуда у меня такая информация. Поверьте мне на слово: визит этих белых иностранцев – часть заговора с целью завладеть богатствами нашей страны.
– Значит, они будут арестованы и отправлены в столицу?
– Нет, вы расстреляете их сразу после того, как подниметесь к ним на борт и обнаружите доказательства их вины.
– Мсье?
– Я забыл упомянуть, что вы удостоены чести возглавить команду захвата, – высокопарно объявил Матабу.
– Но не расстрельную же, – запротестовал Кету. – Ведь французы потребуют расследования, когда узнают, что несколько их влиятельных сограждан были убиты. Ваш брат может не простить...
– Вы сбросите тела в реку, не дожидаясь моего приказа, – холодно оборвал его Матабу.
Кету отступился:
– Как вам будет угодно, мсье адмирал.
Матабу вновь посмотрел в бинокль. Спортивная яхта находилась уже в двухстах метрах от них и ощутимо замедлила ход.
– Подготовьте своих людей к захвату судна. Я лично переговорю с этими шпионами и прикажу им принять на борт вашу команду.
Кету переговорил со своим старшим офицером, который посредством ревуна передал команду капитану второй канонерки. Затем вновь переключил внимание на приближающуюся яхту.
– Что-то подозрительно мне это судно, – сказал он Матабу. – Никого не видно, кроме рулевого.
– Вся эта европейская сволочь наверняка валяется пьяная внизу. Они ничего не подозревают.
– Странно, что они не озабочены нашим присутствием и никак не реагируют на направленное на них оружие.
– Стрелять только в случае попытки к бегству, – предостерег его Матабу. – Я хочу захватить судно неповрежденным.
Кету навел бинокль на Питта.
– Рулевой машет нам и улыбается.
– Недолго ему осталось улыбаться, – хмыкнул адмирал, зловеще оскалив зубы. – Не пройдет и пяти минут, как он будет кормить рыб на дне.
– Ты что-то сказал? – донесся до него голос Джордино из башенки с ракетами.
– Да нет, все нормально. Это тихо сам с собою я веду беседу.
– Я ничего не вижу сквозь носовые иллюминаторы, – пожаловался Ганн, разместившийся на баке. – Куда мне стрелять?
– Будь готов по моей команде нанести удар по пулеметному расчету корабля, который у нас по правому борту, – сказал Питт.
– А где вертолет? – спросил Джордино, который тоже ничего не видел из-за закрытого щита башни.
Питт оглядел небо над кильватерной струёй судна:
– Он завис метрах в ста прямо за кормой и метрах в пятидесяти над водой.
Да, противник в своей подготовке не ограничился полумерами и теперь ни секунды не сомневался, что с помощью канонерок и вертолета загнал их в тупик. Все трое застыли в напряженном молчании, но каждый был готов сражаться за свою жизнь и жизнь друзей до конца. Первоначальный страх улетучился, как только они миновали точку, за которой уже нет возврата. Остались только решимость и воля к победе. Они были не из тех добрых христиан, которые подставляют другую щеку. Расклад, конечно, невеселый: три человека против трех вооруженных экипажей. Но бенинцев ожидал сюрприз.
В нише рядом с креслом рулевого Питт спрятал гранатомет с зажигательными гранатами. Затем установил рукоять дросселей в положение «холостой ход», не отрывая при этом глаз от прямой линии, проходящей между двумя кораблями противника. Вертолет его не волновал. В предстоящей схватке им должен был заняться Джордино. Теперь Питт достаточно приблизился к врагу, чтобы детально разглядеть офицеров и прийти к заключению, что опереточный толстяк в раззолоченном мундире на мостике и есть командующий. Канонерка приближалась, подобно ангелу смерти, равнодушно взирая на него пустыми зрачками нацеленных пулеметов.
Питт мог только догадываться, что представляет собой чванливый павлин на мостике, направивший на него бинокль. Но он был благодарен ему за допущенную тактическую ошибку: тот не сообразил развернуть свои канонерки поперек реки, чтобы встретить противника огнем пулеметов и с кормы, и с носа, перекрыв «Каллиопе» все пути к бегству.
От носа «Каллиопы», проскользнувшей между двумя уже заглушившими двигатели и дрейфующими по течению реки канонерками, разбегалась легкая волна. Питт сбавил ход, и его судно продвигалось вперед с черепашьей скоростью. Борта обеих канонерок отделяло от «Каллиопы» не более пяти метров. Питт с удовольствием отметил, что матросы и офицеры противника не занимают фиксированных позиций и вооружены только пистолетами в кобурах. Ни у кого в руках он не заметил хотя бы автомата. Они выглядели так, словно дожидались своей очереди поупражняться на стрельбище. Питт в упор посмотрел на Матабу и расплылся в широченной улыбке.
– Бонжур, мсье! – крикнул он.
Адмирал перегнулся через фальшборт и прокричал по-французски, чтобы тот остановился и принял на борт досмотровую команду.
Питт не понял ни слова, но это его ничуть не смутило. Он помахал рукой и с чудовищным акцентом, коверкая окончания, выдал в ответ следующую фразу:
– Pouvez-vous me recommander un bon restaurant?
– Чего это Дирк такое базарит? – с жадным любопытством спросил у Руди Ал.
– Боже милостивый! – простонал Ганн. – По-моему, он только что попросил их главного босса порекомендовать ему приличный ресторан.
Обе канонерки продолжали медленно дрейфовать, в то время как Питт удерживал яхту на малых оборотах против течения. Матабу вновь приказал ему остановиться и приготовиться к приему команды.
Питт еще раз продемонстрировал свои белоснежные зубы и глубокие познания в языке Мольера и Бальзака, почерпнутые в основном из ресторанных меню:
– J'aimerais une bouteille de Martin Ray Chardonnay.
– А сейчас он чего брякнул? – не отставал Джордино.
Ганн растерянно развел руками:
– Мне показалось, что он заказал бутылку калифорнийского вина.
– Блеск! – восхитился итальянец. – Для полноты картины осталось только стребовать с этих черномазых банку горчицы «Грей Пупон».
– Думаю, он пытается заморочить им головы, пока они не продрейфуют мимо нас.
Лица Матабу и Кету, стоящих на палубе канонерки, отразили полное непонимание, когда Питт, исчерпав свой скудный запас, прокричал уже на своем родном языке:
– Я не понимаю суахили. Попробуйте по-английски. Матабу в гневе стукнул кулаком по ограждению мостика.
Он не был настроен шутить и ответил на ломаном английском, который Питт едва разобрал.
– Я адмирал Пьер Матабу. Я есть командовать национальные военно-морские силы Бенина, – напыщенно объявил он. – Стоп ваши машина и лечь в дрейф для досмотр. Лечь в дрейф, или я приказать открыть огонь!
Питт отчаянно закивал и замахал обеими руками в знак согласия:
– Да, да, только не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте!
Кокпит «Каллиопы» медленно проходил мимо кормы флагманской канонерки. Питт держал между бортами достаточное расстояние, чтобы никто, кроме разве что олимпийского чемпиона по прыжкам в длину, не мог перепрыгнуть через разделяющую их полоску воды. Двое матросов забросили лини на нос и корму, но Питт даже не сдвинулся с места, и они соскользнули в воду.
– Принять концы! – приказал Кету на гораздо более приличном, чем у его начальника, английском.
– Слишком далеко, – пожал плечами Питт. Затем поднял руку и сделал дугообразный жест. – Подождите. Я сейчас развернусь.
Не дожидаясь ответа, он дал газ и повернул штурвал так, что яхта медленно обогнула по стовосьмидесятиградусной дуге корму канонерки, прежде чем зайти прямо вдоль ее борта. Теперь оба судна стояли параллельно, носами к низовьям реки. Питт не без удовлетворения отметил, что тридцатимиллиметровые пулеметы не смогут достаточно низко опустить стволы, чтобы поразить кокпит «Каллиопы».
Матабу вновь злорадно уставился на Питта, раздвинув пухлые щеки в широкой триумфальной улыбке. Кету не разделял оптимистического настроя своего командующего. На его лице сохранялось подозрительное выражение.
Не суетясь и продолжая улыбаться, Питт подождал, пока башня Джордино не окажется на прямой линии с машинным отделением канонерки. Одной рукой продолжая удерживать штурвал, другую он как бы случайно запустил под панель управления и ухватился за рукоять гранатомета. Затем негромко произнес в миниатюрный микрофон:
– Вертолет прямо над головой. Канонерка по правому борту. О'кей, джентльмены, пора начинать шоу. Давайте покажем им, кто здесь царь горы!
Питт едва успел закончить фразу, как Джордино откинул крышку над башенкой машинного отделения и запустил ракету «Рапира», угодившую прямо в топливные баки вертолета. Из носового люка внезапно высунулся Руди Ганн и застрочил сразу из двух модифицированных автоматических винтовок «М-16». Дула их засверкали пламенем, выкашивающим расчеты тридцатимиллиметровых пулеметов, как комбайн спелые хлеба. Питт поднял ствол гранатомета и первым же выстрелом поверх палубы флагмана поразил зажигательной гранатой надстройку второй канонерки. Толком не видя эту цель, он стрелял вслепую, в уме рассчитав траекторию поражения. Граната срикошетила от троса лебедки и с грохотом взорвалась над водой. Следующая, запущенная свечой, вообще никуда не попала, разорвавшись с тем же результатом.
Матабу никак не был подготовлен к тому ужасному спектаклю, который вдруг разыгрался вокруг него. Ему казалось, что разверзлись воздух и небеса. Он только мельком отметил потрясающее зрелище полного уничтожения вертолета. Тот в мгновение ока превратился в расплывающееся грибовидное облако, пролившееся в реку огненным дождем осколков.
– Белые ублюдки обманули нас! – в ярости завопил Кету, только сейчас осознав, что попался на удочку. Он бросился к лееру, в бессильной злобе потрясая кулаками в сторону «Каллиопы».
– Опустить стволы и открыть огонь! – заорал он расчетам.
– Слишком поздно! – в ужасе завопил Матабу.
Запаниковавший адмирал присел на корточки, да так и замер в оцепенении, беспомощно наблюдая, как его моряки падают под секущим огнем двух автоматов Ганна. В страхе смотрел он на неподвижные тела, скорчившиеся в позах эмбрионов у молчащих пулеметов. Мозг Матабу никак не мог вместить тот факт, что замаскированный под невинную яхту с уважаемым флагом пришелец вдруг обнаружил такую огневую мощь, которая разнесла вдребезги его маленький комфортабельный мирок. Этот чужестранец у штурвала оказался удивительно искусным тактиком. Люди Матабу были повержены в шок, от которого так и не смогли оправиться. Они разбежались в панике, как скотина в грозу, даже не открыв ответный огонь. И вдруг с холодящей кровь определенностью он осознал, что и сам вот-вот умрет; он осознал это за мгновение до того, как башня на яхте повернулась и выпустила прицельно еще одну ракету, которая, пробив деревянный корпус, прежде чем взорваться, угодила в паровой котел машинного отделения.
И почти в тот же самый момент третий выстрел Питта достиг цели. Каким-то чудом граната, попав в надстройку, рикошетом отлетела в открытый носовой люк второй канонерки и взорвалась в артиллерийском погребе, взметнув бурю пламени, из которого вылетали клочья амуниции и артиллерийские снаряды. Пылающие обломки и вихри дыма накрыли палубу зонтом из расщепленных переборок, вентиляторов, обломков шлюпок и покалеченных тел. Канонерка прекратила свое существование. Ударная волна кузнечным молотом ахнула в борт, отшвырнув флагманский корабль на спортивную яхту. Питта сшибло с ног неожиданным толчком.
Реактивный снаряд, выпущенный Джордино, превратил машинное отделение канонерки в груду покореженного металла и обломков деревянной обшивки. Вода врывалась в огромную дыру в днище, и корабль начал быстро тонуть. Почти вся внутренняя часть его была охвачена пламенем, и острые языки огня вырывались через открытые иллюминаторы. Столбы маслянистого черного дыма вздымались и кружились в тропическом воздухе, сносимые ветром к прибрежным зарослям.
У пулеметов и на палубе уже не оставалось целей для огня Ганна, и последнюю обойму он выпустил по двум фигуркам на мостике. Две пули угодили в грудь Матабу. Он вскочил на ноги, постоял несколько мгновений, крепко вцепившись в леер и изумленно разглядывая кровь, расползающуюся по позолоте его роскошного мундира. Затем медленно осел на палубу рыхлой, неподвижной грудой.
На несколько секунд над рекой зависла звенящая тишина, нарушаемая лишь мягким потрескиванием горящего на поверхности воды топлива. А затем внезапно, словно вырвавшись из глоток всех обитателей ада, над рекой разнесся чей-то пронзительный агонизирующий вопль.
13
– Ну, он идентифицирует синтетические органические выбросы, включая растворители, пестициды, диоксины и множество других наркотических и химических составляющих. И этот малыш, я надеюсь, определит химический состав того, что заставляет мутировать красную волну.
– А если загрязнитель – металл?
– Металл выявляет плазма-масс-спектрометр, – ответил Ганн, указывая на второй прибор. – Он предназначен для автоматического определения содержащихся в воде металлов и других неорганических веществ.
– Похож на предыдущий, – заметил Питт.
– У них один принцип работы, хотя и разная технология. И вновь я просто беру и загружаю пробирки с образцами речной воды, нажимаю кнопку запуска и каждые два километра проверяю показания.
– И что же ты пока успел уяснить?
Ганн не сразу ответил, потирая покрасневшие глаза.
– Начнем с того, что воды Нигера несут половину из известных человеку металлов: от меди и ртути до серебра, золота и даже урана. Но все в концентрациях, не превышающих содержание их в земной коре.
– В таком месиве трудно будет разобраться, – пробормотал Питт.
– Наконец, – добавил Ганн, – эти данные передаются нашим ученым в НУМА, которые просматривают мои результаты в своих лабораториях, чтобы найти то, что я мог пропустить.
За все время общения с Ганном Питт еще ни разу не видел, чтобы тот чего-нибудь упустил. Ясно было, что его давний друг не просто компетентный ученый и аналитик – это был человек, мыслящий ясно, точно и максимально конструктивно. Это был прирожденный упорный изыскатель, которому неведомо было слово «спокойствие».
– Пока нет никакого намека на присутствие какого-либо токсичного компонента, который мог бы оказаться нашим злодеем? – спросил Питт.
Ганн допил пиво и бросил бутылку в картонный ящик, наполненный ворохом ненужных компьютерных распечаток.
– Токсичность – весьма относительный термин. В мире химии токсичности, как таковой, не существует – есть только уровни токсичности.
– Ну и?
– Я уже идентифицировал множество различных загрязнений и естественных составляющих – как металлов, так и органики. Мои приборы выявили жуткий уровень пестицидов, которые запрещены в США, но до сих пор широко используются в странах третьего мира. Но мне пока не удалось выделить такие синтетические химические загрязнители, которые приводили бы к сумасшедшему росту количества динофлагеллатов. Тем более что я толком даже не знаю, чего ищу. Как полицейская ищейка, которая никак не может взять нужный след.
– Чем дальше, тем чудесатее[11], – задумчиво пробормотал Питт. – Я-то надеялся, что ты уже напал на что-нибудь конкретное. Ведь чем глубже заберемся мы в Африку, тем труднее будет возвращаться к морю, особенно если еще местные вояки начнут принюхиваться.
– Нельзя забывать и о том, что мы можем вообще ничего не найти, – раздраженно проворчал Ганн. – Ты даже не представляешь, сколько на свете существует химических соединений. Их число доходит до семи миллионов – вот сколько уже изобрел человек. И каждую неделю в, США создается более шести тысяч новых.
– Но не все же они токсичные.
– Большинство этих соединений имеют те или иные токсичные свойства. В достаточных дозах все токсично – если проглотить, вдохнуть или ввести инъекционно. Даже вода может стать роковой в значительном количестве. Она тогда вымоет из тела необходимые электролиты.
Питт жалобно вздохнул:
– Иначе говоря, никакой уверенности и никаких гарантий.
– Увы, – развел руками Ганн. – Зато я точно знаю, что мы не прошли еще то место, где наша чума судного дня сбрасывается в реку. Образцы воды, взятые в дельте Нигера и при впадении в него главных притоков – Кадуны и Беню, – приводят динофлагеллаты в состояние исступления. Но я никак не могу определить, кто же именно злодей. Единственная отрадная новость: мне удалось исключить из списка подозреваемых бактериальные микроорганизмы.
– Как же это ты так расстарался?
– Путем стерилизации проб речной воды. Отсутствие бактерий не замедляет ни на йоту массового размножения ядовитых паразитов.
Питт покровительственно похлопал Ганна по плечу:
– Если кому и суждено заработать на этой мрази Нобелевскую премию, так это тебе, Руди.
– О, я вычислю эту дрянь! – Ганн снял очки и протер стекла. – Пусть это звучит нескромно и даже вызывающе, но я ее вычислю. Обещаю.
* * *
Удача покинула их в следующий полдень, через час после того, как они пересекли нигерийскую границу на том участке реки, которая разделяет Бенин и Нигер. Питт молча рассматривал реку, окаймленную по берегам буйными зелеными зарослями. Серые тучи окрасили воду в свинцовый цвет. Русло впереди слегка изгибалось и, казалось, заманивало, как костлявый палец старухи с косой.За штурвалом находился Джордино, в уголках глаз которого морщинками отложилась усталость. Питт стоял рядом, разглядывая одинокого баклана, плавно парящего над водой. Внезапно тот сложил крылья и канул в рощице на берегу.
Питт, схватив с полки бинокль, успел разглядеть нос какого-то судна, едва высовывающийся из-за поворота реки.
– Аборигены, похоже, соблаговолили наконец обратить на нас свое внимание, – объявил он. – Вижу чей-то ржавый шнобель.
– Понял. – Джордино поднялся из кресла и козырьком ладони прикрыл глаза от солнца. – Поправочка. Их двое.
– Идут прямо на нас, оружие наготове, ищут приключений.
– А под каким они флагом?
– Бенин, – ответил Питт. – Судя по очертаниям, корабли русской постройки.
Питт отложил бинокль и развернул таблицу опознания боевых единиц западно-африканских военно-воздушных и военно-морских сил.
– Речной штурмовик, вооружен двумя спаренными тридцатимиллиметровыми пулеметами со скоростью стрельбы пятьсот выстрелов в минуту.
– Плохо, – буркнул Джордино. Он бросил взгляд на карту реки. – Еще сорок километров, и мы уйдем с территории Бенина в Нигер. С удачей и двигателями на полную мощность к ленчу дойдем до границы.
– Забудь об удаче. Эти парни не настроены желать нам приятного путешествия, как то было до встречи с ними. И это не очень похоже на обычную проверку. Особенно если принять во внимание, что все их стволы нацелены на нас.
Джордино оглянулся и ткнул пальцем в небо над кормой:
– Да тут прямо-таки званый ужин намечается! Смотри-ка, мало им акул, так они еще и стервятника на нас натравили.
Питт обернулся и разглядел вертолет, вылетающий под углом из предыдущего речного поворота на высоте не более десяти метров над водой.
– Вот теперь все сомнения насчет дружеской встречи отпадают, – процедил он сквозь зубы.
– А сервировку, похоже, спланировали заранее, – спокойно кивнул Джордино.
Питт позвал Ганна. Тот выбрался из своей лабораторной каюты и с первого взгляда вник в ситуацию.
– Рано или поздно этого следовало ожидать, – ограничился он кратким комментарием.
– Они подстерегали именно нас, – сказал Питт. – Это не случайная встреча. Полагаю, они с самого начала рассчитывали задержать нас и конфисковать судно под каким-нибудь надуманным предлогом. Но как только они обнаружат, что мы такие же французы, как дублеры Брюса Спрингстина, нас попросту пристрелят к чертовой матери и выкинут за борт. Мы не можем им этого позволить. Все те данные, что мы уже собрали по реке, должны попасть в руки Сэндекера и Чэпмена. А эти парни настроены слишком агрессивно, чтобы рассчитывать на их помощь в нашей благородной миссии. Придется их топить, иначе они потопят нас.
– Я могу разобраться с вертолетом и, если повезет, с передовым штурмовиком, – заявил Джордино. – Но взять на себя всех троих никак не успею. А это значит, что последний из них превратит нас в металлолом.
– О'кей, давайте тогда устроим ловушку, – предложил Питт. Джордино и Ганн внимательно слушали, пока тот излагал свой план игры. Закончив, он окинул взглядом лица друзей. – Есть замечания?
– Они тут все лопочут только по-французски, – скептически покачал головой Ганн. – Надеюсь, у тебя богатый словарный запас?
Питт пожал плечами:
– Ерунда, как-нибудь выкручусь.
– Ну, тогда начинаем разминку, – осклабился Джордино, в чьем голосе отчетливо зазвенел металл.
Питт в тысячный, наверное, раз подумал о том, что друзья у него отличные парни, на которых всегда и во всем можно положиться. Ал и Руди не были профессионально обученными спецназовцами, но сейчас, в этой битве, он не чувствовал бы себя увереннее, будь даже в его распоряжении ракетный авианосец с батальоном морской пехоты на борту.
– Договорились, – сказал он с мрачной улыбкой – Надевай свои наушники и оставайся на виду. Удачи.
* * *
Адмирал Пьер Матабу стоял на мостике впереди идущей канонерки и в бинокль рассматривал спортивную яхту, легко скользящую вверх по реке. Он имел репутацию профессионального жулика, от глаз которого ничто не могло укрыться. Приземистый и коренастый, он с гордостью носил пышный мундир собственного изобретения, разукрашенный золотыми шевронами и галунами. Занимая пост командующего военно-морскими силами Бенина, предоставленный ему братом, президентом Тугури, он командовал флотилией, в которую входили две речные канонерки и три океанских патрульных корабля. Его профессиональный стаж до производства в адмиральский чин составлял три года службы палубным матросом на пароме.Беханзин Кету, капитан флагмана, стоял рядом с Матабу, почтительно держась чуть сзади.
– Как это мудро с вашей стороны, мсье адмирал, специально прилететь из столицы, чтобы лично возглавить операцию.
– О да, – расцвел Матабу. – Я осчастливлю брата, презентовав ему эту прекрасную новенькую яхту.
– Французы прибыли строго по расписанию, как вы и предсказывали. – Кету был высок, худощав и выглядел на палубе куда достойнее тучного начальника. – У вас прямо-таки дар предвидения.
– Очень любезно с их стороны, что они поступают так, как того требуют мои планы, – злорадно ухмыльнулся "Матабу.
Он и словом не обмолвился, что его платные агенты сообщали ему о передвижении «Каллиопы» каждые два часа, после того как она вошла в дельту реки на территории Нигерии. И то счастливое обстоятельство, что она оказалась в водах Бенина, превратило желаемое в действительное.
– Это, должно быть, очень значительные люди, если могут позволить себе такое дорогое судно.
– Это вражеские агенты.
На лице Кету отразилась смесь недоверия и скептицизма.
– По-моему, для вражеских агентов они действуют чересчур открыто.
Матабу опустил бинокль и сурово посмотрел на Кету.
– Не спрашивайте, капитан, откуда у меня такая информация. Поверьте мне на слово: визит этих белых иностранцев – часть заговора с целью завладеть богатствами нашей страны.
– Значит, они будут арестованы и отправлены в столицу?
– Нет, вы расстреляете их сразу после того, как подниметесь к ним на борт и обнаружите доказательства их вины.
– Мсье?
– Я забыл упомянуть, что вы удостоены чести возглавить команду захвата, – высокопарно объявил Матабу.
– Но не расстрельную же, – запротестовал Кету. – Ведь французы потребуют расследования, когда узнают, что несколько их влиятельных сограждан были убиты. Ваш брат может не простить...
– Вы сбросите тела в реку, не дожидаясь моего приказа, – холодно оборвал его Матабу.
Кету отступился:
– Как вам будет угодно, мсье адмирал.
Матабу вновь посмотрел в бинокль. Спортивная яхта находилась уже в двухстах метрах от них и ощутимо замедлила ход.
– Подготовьте своих людей к захвату судна. Я лично переговорю с этими шпионами и прикажу им принять на борт вашу команду.
Кету переговорил со своим старшим офицером, который посредством ревуна передал команду капитану второй канонерки. Затем вновь переключил внимание на приближающуюся яхту.
– Что-то подозрительно мне это судно, – сказал он Матабу. – Никого не видно, кроме рулевого.
– Вся эта европейская сволочь наверняка валяется пьяная внизу. Они ничего не подозревают.
– Странно, что они не озабочены нашим присутствием и никак не реагируют на направленное на них оружие.
– Стрелять только в случае попытки к бегству, – предостерег его Матабу. – Я хочу захватить судно неповрежденным.
Кету навел бинокль на Питта.
– Рулевой машет нам и улыбается.
– Недолго ему осталось улыбаться, – хмыкнул адмирал, зловеще оскалив зубы. – Не пройдет и пяти минут, как он будет кормить рыб на дне.
* * *
– Ну идите же ко мне, мои акуляточки, расскажите дяде-рулевому сказочку о трех шпионах, – бормотал Питт себе под нос, продолжая махать рукой и растягивать губы в улыбке.– Ты что-то сказал? – донесся до него голос Джордино из башенки с ракетами.
– Да нет, все нормально. Это тихо сам с собою я веду беседу.
– Я ничего не вижу сквозь носовые иллюминаторы, – пожаловался Ганн, разместившийся на баке. – Куда мне стрелять?
– Будь готов по моей команде нанести удар по пулеметному расчету корабля, который у нас по правому борту, – сказал Питт.
– А где вертолет? – спросил Джордино, который тоже ничего не видел из-за закрытого щита башни.
Питт оглядел небо над кильватерной струёй судна:
– Он завис метрах в ста прямо за кормой и метрах в пятидесяти над водой.
Да, противник в своей подготовке не ограничился полумерами и теперь ни секунды не сомневался, что с помощью канонерок и вертолета загнал их в тупик. Все трое застыли в напряженном молчании, но каждый был готов сражаться за свою жизнь и жизнь друзей до конца. Первоначальный страх улетучился, как только они миновали точку, за которой уже нет возврата. Остались только решимость и воля к победе. Они были не из тех добрых христиан, которые подставляют другую щеку. Расклад, конечно, невеселый: три человека против трех вооруженных экипажей. Но бенинцев ожидал сюрприз.
В нише рядом с креслом рулевого Питт спрятал гранатомет с зажигательными гранатами. Затем установил рукоять дросселей в положение «холостой ход», не отрывая при этом глаз от прямой линии, проходящей между двумя кораблями противника. Вертолет его не волновал. В предстоящей схватке им должен был заняться Джордино. Теперь Питт достаточно приблизился к врагу, чтобы детально разглядеть офицеров и прийти к заключению, что опереточный толстяк в раззолоченном мундире на мостике и есть командующий. Канонерка приближалась, подобно ангелу смерти, равнодушно взирая на него пустыми зрачками нацеленных пулеметов.
Питт мог только догадываться, что представляет собой чванливый павлин на мостике, направивший на него бинокль. Но он был благодарен ему за допущенную тактическую ошибку: тот не сообразил развернуть свои канонерки поперек реки, чтобы встретить противника огнем пулеметов и с кормы, и с носа, перекрыв «Каллиопе» все пути к бегству.
От носа «Каллиопы», проскользнувшей между двумя уже заглушившими двигатели и дрейфующими по течению реки канонерками, разбегалась легкая волна. Питт сбавил ход, и его судно продвигалось вперед с черепашьей скоростью. Борта обеих канонерок отделяло от «Каллиопы» не более пяти метров. Питт с удовольствием отметил, что матросы и офицеры противника не занимают фиксированных позиций и вооружены только пистолетами в кобурах. Ни у кого в руках он не заметил хотя бы автомата. Они выглядели так, словно дожидались своей очереди поупражняться на стрельбище. Питт в упор посмотрел на Матабу и расплылся в широченной улыбке.
– Бонжур, мсье! – крикнул он.
Адмирал перегнулся через фальшборт и прокричал по-французски, чтобы тот остановился и принял на борт досмотровую команду.
Питт не понял ни слова, но это его ничуть не смутило. Он помахал рукой и с чудовищным акцентом, коверкая окончания, выдал в ответ следующую фразу:
– Pouvez-vous me recommander un bon restaurant?
– Чего это Дирк такое базарит? – с жадным любопытством спросил у Руди Ал.
– Боже милостивый! – простонал Ганн. – По-моему, он только что попросил их главного босса порекомендовать ему приличный ресторан.
Обе канонерки продолжали медленно дрейфовать, в то время как Питт удерживал яхту на малых оборотах против течения. Матабу вновь приказал ему остановиться и приготовиться к приему команды.
Питт еще раз продемонстрировал свои белоснежные зубы и глубокие познания в языке Мольера и Бальзака, почерпнутые в основном из ресторанных меню:
– J'aimerais une bouteille de Martin Ray Chardonnay.
– А сейчас он чего брякнул? – не отставал Джордино.
Ганн растерянно развел руками:
– Мне показалось, что он заказал бутылку калифорнийского вина.
– Блеск! – восхитился итальянец. – Для полноты картины осталось только стребовать с этих черномазых банку горчицы «Грей Пупон».
– Думаю, он пытается заморочить им головы, пока они не продрейфуют мимо нас.
Лица Матабу и Кету, стоящих на палубе канонерки, отразили полное непонимание, когда Питт, исчерпав свой скудный запас, прокричал уже на своем родном языке:
– Я не понимаю суахили. Попробуйте по-английски. Матабу в гневе стукнул кулаком по ограждению мостика.
Он не был настроен шутить и ответил на ломаном английском, который Питт едва разобрал.
– Я адмирал Пьер Матабу. Я есть командовать национальные военно-морские силы Бенина, – напыщенно объявил он. – Стоп ваши машина и лечь в дрейф для досмотр. Лечь в дрейф, или я приказать открыть огонь!
Питт отчаянно закивал и замахал обеими руками в знак согласия:
– Да, да, только не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте!
Кокпит «Каллиопы» медленно проходил мимо кормы флагманской канонерки. Питт держал между бортами достаточное расстояние, чтобы никто, кроме разве что олимпийского чемпиона по прыжкам в длину, не мог перепрыгнуть через разделяющую их полоску воды. Двое матросов забросили лини на нос и корму, но Питт даже не сдвинулся с места, и они соскользнули в воду.
– Принять концы! – приказал Кету на гораздо более приличном, чем у его начальника, английском.
– Слишком далеко, – пожал плечами Питт. Затем поднял руку и сделал дугообразный жест. – Подождите. Я сейчас развернусь.
Не дожидаясь ответа, он дал газ и повернул штурвал так, что яхта медленно обогнула по стовосьмидесятиградусной дуге корму канонерки, прежде чем зайти прямо вдоль ее борта. Теперь оба судна стояли параллельно, носами к низовьям реки. Питт не без удовлетворения отметил, что тридцатимиллиметровые пулеметы не смогут достаточно низко опустить стволы, чтобы поразить кокпит «Каллиопы».
Матабу вновь злорадно уставился на Питта, раздвинув пухлые щеки в широкой триумфальной улыбке. Кету не разделял оптимистического настроя своего командующего. На его лице сохранялось подозрительное выражение.
Не суетясь и продолжая улыбаться, Питт подождал, пока башня Джордино не окажется на прямой линии с машинным отделением канонерки. Одной рукой продолжая удерживать штурвал, другую он как бы случайно запустил под панель управления и ухватился за рукоять гранатомета. Затем негромко произнес в миниатюрный микрофон:
– Вертолет прямо над головой. Канонерка по правому борту. О'кей, джентльмены, пора начинать шоу. Давайте покажем им, кто здесь царь горы!
Питт едва успел закончить фразу, как Джордино откинул крышку над башенкой машинного отделения и запустил ракету «Рапира», угодившую прямо в топливные баки вертолета. Из носового люка внезапно высунулся Руди Ганн и застрочил сразу из двух модифицированных автоматических винтовок «М-16». Дула их засверкали пламенем, выкашивающим расчеты тридцатимиллиметровых пулеметов, как комбайн спелые хлеба. Питт поднял ствол гранатомета и первым же выстрелом поверх палубы флагмана поразил зажигательной гранатой надстройку второй канонерки. Толком не видя эту цель, он стрелял вслепую, в уме рассчитав траекторию поражения. Граната срикошетила от троса лебедки и с грохотом взорвалась над водой. Следующая, запущенная свечой, вообще никуда не попала, разорвавшись с тем же результатом.
Матабу никак не был подготовлен к тому ужасному спектаклю, который вдруг разыгрался вокруг него. Ему казалось, что разверзлись воздух и небеса. Он только мельком отметил потрясающее зрелище полного уничтожения вертолета. Тот в мгновение ока превратился в расплывающееся грибовидное облако, пролившееся в реку огненным дождем осколков.
– Белые ублюдки обманули нас! – в ярости завопил Кету, только сейчас осознав, что попался на удочку. Он бросился к лееру, в бессильной злобе потрясая кулаками в сторону «Каллиопы».
– Опустить стволы и открыть огонь! – заорал он расчетам.
– Слишком поздно! – в ужасе завопил Матабу.
Запаниковавший адмирал присел на корточки, да так и замер в оцепенении, беспомощно наблюдая, как его моряки падают под секущим огнем двух автоматов Ганна. В страхе смотрел он на неподвижные тела, скорчившиеся в позах эмбрионов у молчащих пулеметов. Мозг Матабу никак не мог вместить тот факт, что замаскированный под невинную яхту с уважаемым флагом пришелец вдруг обнаружил такую огневую мощь, которая разнесла вдребезги его маленький комфортабельный мирок. Этот чужестранец у штурвала оказался удивительно искусным тактиком. Люди Матабу были повержены в шок, от которого так и не смогли оправиться. Они разбежались в панике, как скотина в грозу, даже не открыв ответный огонь. И вдруг с холодящей кровь определенностью он осознал, что и сам вот-вот умрет; он осознал это за мгновение до того, как башня на яхте повернулась и выпустила прицельно еще одну ракету, которая, пробив деревянный корпус, прежде чем взорваться, угодила в паровой котел машинного отделения.
И почти в тот же самый момент третий выстрел Питта достиг цели. Каким-то чудом граната, попав в надстройку, рикошетом отлетела в открытый носовой люк второй канонерки и взорвалась в артиллерийском погребе, взметнув бурю пламени, из которого вылетали клочья амуниции и артиллерийские снаряды. Пылающие обломки и вихри дыма накрыли палубу зонтом из расщепленных переборок, вентиляторов, обломков шлюпок и покалеченных тел. Канонерка прекратила свое существование. Ударная волна кузнечным молотом ахнула в борт, отшвырнув флагманский корабль на спортивную яхту. Питта сшибло с ног неожиданным толчком.
Реактивный снаряд, выпущенный Джордино, превратил машинное отделение канонерки в груду покореженного металла и обломков деревянной обшивки. Вода врывалась в огромную дыру в днище, и корабль начал быстро тонуть. Почти вся внутренняя часть его была охвачена пламенем, и острые языки огня вырывались через открытые иллюминаторы. Столбы маслянистого черного дыма вздымались и кружились в тропическом воздухе, сносимые ветром к прибрежным зарослям.
У пулеметов и на палубе уже не оставалось целей для огня Ганна, и последнюю обойму он выпустил по двум фигуркам на мостике. Две пули угодили в грудь Матабу. Он вскочил на ноги, постоял несколько мгновений, крепко вцепившись в леер и изумленно разглядывая кровь, расползающуюся по позолоте его роскошного мундира. Затем медленно осел на палубу рыхлой, неподвижной грудой.
На несколько секунд над рекой зависла звенящая тишина, нарушаемая лишь мягким потрескиванием горящего на поверхности воды топлива. А затем внезапно, словно вырвавшись из глоток всех обитателей ада, над рекой разнесся чей-то пронзительный агонизирующий вопль.
13
– Белые поганки! Подлые гады! – бесновался Кету. – Вы перестреляли весь мой экипаж!
Он стоял под серым небом, из раны на плече сочилась кровь, и было ясно, что он просто вне себя от того, что произошло.
Ганн смотрел на него поверх стволов умолкшего оружия. Кету с секунду разглядывал его, а затем перевел взгляд на Питта, который заставил себя подняться и добраться до штурвала.
– Подлые гады! – повторил капитан.
– Игра была честной, – возразил Питт, перекрикивая рев пламени. – Вы упустили ничью. Прыгайте в воду. Мы развернемся и подберем вас.
Мгновенно, со скоростью щелчка затвора фотоаппарата, Кету соскочил с трапа и бросился на корму. Канонерка резко кренилась на левый борт, уже касаясь планширом воды, и ему пришлось карабкаться по круто наклонившейся палубе.
– Присмотри за ним, Руди, – рявкнул Питт в микрофон. – Он подбирается к кормовому пулемету!
Ганн ничего не сказал, только отбросил свое бесполезное оружие, нырнул в переднюю каюту и схватил там автомат «ремингтон ТР-870». Питт судорожно толкнул рукоять газа, резко закрутил штурвал влево, и судно с опасным креном развернулось носом против течения. Замолотили винты, за кормой вскипела вода, и «Каллиопа» рванулась вперед, как застоявшаяся скаковая лошадь.
На поверхности остались только пятна горючего и плавающие обломки. Канонерка Кету отправилась в свой последний путь – ко дну. Тонны воды хлынули в развороченный корпус, из которого повалил пар. Вода уже кружилась у коленей Кету, когда он добрался до кормовых тридцатимиллиметровых пулеметов, развернул стволы вслед удаляющейся спортивной яхте и отжал предохранитель.
Он стоял под серым небом, из раны на плече сочилась кровь, и было ясно, что он просто вне себя от того, что произошло.
Ганн смотрел на него поверх стволов умолкшего оружия. Кету с секунду разглядывал его, а затем перевел взгляд на Питта, который заставил себя подняться и добраться до штурвала.
– Подлые гады! – повторил капитан.
– Игра была честной, – возразил Питт, перекрикивая рев пламени. – Вы упустили ничью. Прыгайте в воду. Мы развернемся и подберем вас.
Мгновенно, со скоростью щелчка затвора фотоаппарата, Кету соскочил с трапа и бросился на корму. Канонерка резко кренилась на левый борт, уже касаясь планширом воды, и ему пришлось карабкаться по круто наклонившейся палубе.
– Присмотри за ним, Руди, – рявкнул Питт в микрофон. – Он подбирается к кормовому пулемету!
Ганн ничего не сказал, только отбросил свое бесполезное оружие, нырнул в переднюю каюту и схватил там автомат «ремингтон ТР-870». Питт судорожно толкнул рукоять газа, резко закрутил штурвал влево, и судно с опасным креном развернулось носом против течения. Замолотили винты, за кормой вскипела вода, и «Каллиопа» рванулась вперед, как застоявшаяся скаковая лошадь.
На поверхности остались только пятна горючего и плавающие обломки. Канонерка Кету отправилась в свой последний путь – ко дну. Тонны воды хлынули в развороченный корпус, из которого повалил пар. Вода уже кружилась у коленей Кету, когда он добрался до кормовых тридцатимиллиметровых пулеметов, развернул стволы вслед удаляющейся спортивной яхте и отжал предохранитель.