Касслер Клайв. Сахара

   – Мелика! – рявкнул Джордино.
   Охранник покачал головой, и Джордино увидел в его глазах животный страх. Тогда он приставил дуло автомата к губам охранника и начал вдавливать его в рот, держа палец на курке.
   – Мелика! – невнятно прохрипел охранник, пытаясь уклониться от ствола, наполовину проникшего ему в горло, и отчаянно кивая.
   Джордино вытащил ствол.
   – Где Мелика? – спросил он угрожающим тоном.
   Казалось, охранник боится как Мелики, так и Джордино. С широко раскрытыми глазами он молча мотнул головой в глубину шахты. Джордино жестом велел ему идти в центральную штольню.
   – Возвращайся в главную пещеру. Ты понял?
   Туарег закинул руки за голову и побежал рысцой, спотыкаясь и налетая на рельсы, страшась лишний раз прогневать этого неверного, злобного, как тысяча шайтанов. Джордино повернулся и осторожно продолжил двигаться в темноту туннеля, тянущегося перед ним, ожидая на каждом шагу внезапных выстрелов.
   Здесь было так тихо, что даже звук его легких шагов эхом разносился по всему туннелю. Дважды он останавливался, когда каким-то особым нюхом ощущал опасность. Он подошел к крутому повороту и остановился. Из-за угла падали отблески света. Виднелась также чья-то тень, и слышался звук стука камня о камень. Он достал из одного из многочисленных карманов своего камуфляжного костюма крошечное зеркальце и слегка высунул его из-за столба крепи.
   Мелика трудилась в поте лица, складывая глыбы руды в конце шахты и возводя фальшивую стену, чтобы спрятаться за ней. Она стояла спиной к Джордино в добрых десяти метрах от него, но, чтобы дотянуться до прислоненной к стене винтовки, ей достаточно было протянуть руку. Работая, она ни на что не обращала внимания, надеясь, что охранник, которого Джордино уже обезоружил, предупредит ее. Джордино мог бы спокойно выйти на свет и пристрелить Мелику еще до того, как она вообще заметит его присутствие, но столь быстрое и вульгарное убийство не входило в его планы.
   Крадучись, он вышел из-за угла и двинулся к Мелике, ступая очень тихо и осторожно, хотя звук его шагов заглушало громыхание камней, завершающих сооружение потайного убежища. Подойдя достаточно близко, он схватил оружие надсмотрщицы и швырнул его через плечо в шахту позади себя.
   Мелика резко развернулась, мгновенно оценила ситуацию и бросилась на Джордино, занеся над головой смертоносную плеть. К несчастью, она не учла элемент внезапности. Джордино не дрогнул. С ледяной невозмутимостью он дважды нажал на курок и прострелил ей обе коленные чашечки.
   Чувство мести возобладало над всеми прочими эмоциями Джордино. Мелика была опасна, жестока и безжалостна, как взбесившийся питбуль. Она калечила и убивала беззащитных узников просто так, ради удовольствия. Даже сейчас, корчась на рассыпавшихся камнях с гротескно вывернутыми ногами, она свирепо скалила зубы с неуемной злобой в черных глазах. Неутолимый садизм переполнял ее и выплескивался наружу, позволяя перебарывать жуткую боль в раздробленных коленях. Она рычала на Джордино, как раненый зверь, и пыталась достать его плетью, осыпая площадной бранью.
   Джордино слегка отступил назад и озадаченно наблюдал за ее тщетными потугами.
   – Этот мир жесток и несправедлив, – медленно проговорил он. – Но я уверен, он станет чуточку лучше и чище, как только ты покинешь его.
   – Ты, ублюдок-коротышка! – огрызнулась она. – Что ты знаешь о жестокости и несправедливости? Ты никогда не жил среди такой грязи, как я, и никогда не выносил таких мук и мерзости, как я.
   Выражение лица Джордино по-прежнему оставалось столь же невозмутимым, как развалившиеся под тяжестью тела Мелики камни незаконченной кладки.
   – Но это не дает тебе права вымещать свои мучения на других. Как судью и палача меня не интересуют твои жизненные проблемы. Наверное, у тебя есть причины на то, чтобы быть такой, какая ты есть. Но если бы спросили у меня, я бы ответил, что ты родилась больной. И за тобой длинный шлейф невинных жертв. И нет тебе никакого прощения, такие, как ты, не имеют права жить.
   Мелика не взмолилась о пощаде. Черная ненависть и ядовитая злоба вылетали из ее рта с проклятиями. С расчетливой точностью Джордино дважды выстрелил ей в живот. Ее глаза послали последний пылающий злобой взгляд, встретивший лишь равнодушное лицо Джордино, потом опустели и закатились, а ее массивное тело, казалось, на глазах усохло и сморщилось.
   Джордино с минуту постоял над ней, потом развернулся и зашагал прочь, бормоча себе под нос:
   – Динь-дон, ведьма сдохла... Динь-дон, ведьма сдохла...

47

   – Общим счетом двадцать пять, – доложил Пемброк-Смит Леванту. – Четырнадцать мужчин, восемь женщин и трое детей. Все они полумертвы от истощения.
   – Одной женщиной и одним ребенком меньше с того времени, как мы с Джордино бежали, – со смешанной с печалью злостью отозвался Питт.
   Левант оглядел транспортеры с изможденными, едва живыми освобожденными узниками, а затем глянул на часы.
   – Мы на шестнадцать минут превысили предельный срок, – нетерпеливо сказал он. – Надо поспешить, капитан. Мы уже должны быть в пути.
   – Готовы выступить немедленно, – бодро откликнулся Пемброк-Смит и бросился к машинам, чтобы поторопить бойцов с погрузкой.
   – Где ваш друг Джордино? – спросил Левант Питта. – Если он вскоре не появится, то останется здесь.
   – Он должен проделать одну неприятную работу.
   – Ему повезет, если он сможет пробраться сквозь кошмар, творящийся на нижних уровнях. После того как заключенные добрались до запасов пищи и воды, они изливают свою месть на охранников. Последняя группа, поднявшаяся с нижних уровней, доложила о том, что резня там идет вовсю.
   – Если учесть, что они вынесли в этом аду, их трудно в чем-то винить, – задумчиво сказал Питт.
   – Я ощущаю себя предателем, покидая их на произвол судьбы, – признался Левант. – Но, если мы не уедем до того как они вырвутся наверх, будет еще хуже, если придется отгонять их от транспортеров под угрозой применения оружия.
   Джордино быстрым шагом вышел из коридора инженерного сектора вслед за шестью коммандос, охранявшими вход в пещеру с оборудованием. На лице его сияла самодовольная ухмылка. Он приветливо кивнул Питту и Леванту и с места в карьер заявил:
   – Рад был поучаствовать в вашем боевом шоу, но, боюсь, я уже немного староват для таких авантюр.
   Леванту было не до шуток.
   – Надеюсь, у вас имелись серьезные причины, мистер Джордино, – холодно произнес полковник официальным тоном. – По вашей вине нам пришлось на несколько минут задержаться с выходом.
   – Мелика? – спросил Питт.
   Джордино поднял плеть, которую прихватил на память:
   – Заполняет гостевой бланк в аду. А О'Баннион?
   – Заведует моргом.
   – Готовы стартовать! – прокричал Смит из транспортера.
   Левант кивнул:
   – Мистер Питт, не откажите в любезности отвезти нас обратно к взлетной полосе.
   Питт быстро оглядел Еву, изумившись, как быстро она восстановилась, выпив чуть ли не галлон воды и с жадностью уничтожив гору еды, предложенную медиками группы. Хоппер, Гримз и Фэйруэзер тоже выглядели так, словно их воскресили из мертвых. Затем он подбежал к пескоходу и запрыгнул на водительское место.
   Всего лишь через несколько секунд после того, как последний боец влез на броню замыкающего транспортера, толпа заключенных высыпала наружу. Но они прибежали слишком поздно и могли лишь с гневом удостовериться в том, что спецотряд, спасший их от верной смерти, исчезает в ночи, оставляя их на произвол судьбы.
   Питт, отбросив все предосторожности, гнал машину на предельной скорости. Он включил ограниченное освещение и до отказа вдавил педаль акселератора. По просьбе полковника Леванта он оставил транспортеры далеко позади в своем кильватере, чтобы успеть предупредить экипаж и подготовить самолет к экстренной погрузке и быстрому взлету. Джордино вел передний транспортер и легко отыскивал неясные отпечатки шин автомобиля Питта, хотя сам вездеход был скрыт тучами песка.
   Левант волновался. Каждые пять минут он сверялся со своими часами, полный дурных предчувствий и встревоженный тем, что они уже на двадцать две минуты выбились из графика. Лишь когда до цели осталось всего пять километров, он позволил себе немного расслабиться. Небо было ясным и без каких-либо признаков присутствия авиации противника. Он начал даже ощущать небольшой прилив оптимизма. Может быть, службу безопасности Казима удовлетворили объяснения сержанта Шовель по поводу якобы случайного сигнала тревоги?
   Но эти иллюзии быстро рассеялись.
   Сквозь приглушенный шум мотора вездехода внезапно послышался рев реактивных двигателей, и темное небо прочертили навигационные огни самолета. Левант по шлемофону мгновенно отдал приказ экипажу и группе охраны покинуть борт аэробуса и рассредоточиться.
   Питт резко ударил по тормозам, машина юзом скользнула в сторону и въехала в маленькую песчаную дюну. Он расслабил пальцы, с силой сжимающие рулевое колесо, и уставился вверх на внезапно появившийся в небесах самолет.
   – Думаю, сейчас мы привлекли к себе слишком много ненужного внимания.
   – Казим, должно быть, направил всего один самолет-разведчик, чтобы подстраховаться на тот случай, если тревога была не ложной.
   Левант говорил твердо, но его лицо выдавало беспокойство.
   – Пилот, видимо, не ожидает осложнений, иначе он не парил бы тут в свое удовольствие с зажженными огнями на крыльях.
   Полковник с мрачным видом разглядывал очертания истребителя, кружившего над аэробусом в конце взлетной полосы.
   – Боюсь, он сейчас докладывает об обнаружении неопознанного самолета и запрашивает приказ на атаку.
   Они недолго пребывали в неизвестности. Истребитель, в котором Левант уже распознал французский «Мираж», внезапно лег на крыло и устремился к взлетной полосе, наводя лазерные прицелы своих пушек на пузатый аэробус, представляющий собой в данный момент идеальную мишень.
   – Он атакует! – отрывисто сказал Питт.
   – Открыть огонь! – приказал Левант сгорбившемуся на заднем сиденье за шестиствольным «вулканом» стрелку. – Сбить его!
   Пулеметчик поймал траекторию полета малийского истребителя в наводящийся компьютером прицел и, как только электронный мозг установил угол атаки и дистанцию, привел в действие систему огня. Длинные очереди настигли «Мираж» в тот самый момент, когда пилот выпустил два реактивных снаряда по беззащитному самолету на земле. Обе машины почти одновременно взорвались фонтанами огня, на много миль вокруг озарив окрестности. Истребитель, превратившийся в яркий оранжевый шар, летел по прямой, словно стрела, выпущенная из лука, пока не ударился в землю, взметнув ввысь горящие куски обломков, усеявшие ко всему равнодушную пустыню. Аэробус тоже обратился в груду металлолома, охваченную пламенем, над которым поднимался огромный столб черного маслянистого дыма, закрывающего звезды.
   Как загипнотизированный, смотрел Питт на то, что лишь несколько секунд назад было двумя надежными, отлаженными воздушными кораблями. Он и Левант вылезли из машины и застыли на месте. В пляшущих отблесках яростного, всепожирающего пламени Питт увидел печать поражения на лице полковника.
   – Проклятие! – выругался тот. – Случилось именно то, чего я больше всего боялся. Теперь мы влипли без всяких шансов спастись.
   – Казим очень скоро сообразит, что иностранные войска вновь вторглись на его территорию, – мрачно добавил Питт. – Он бросит к Тебецце все свои военно-воздушные силы. Так что ваши запасные вертолеты будут разнесены в клочья.
   – Значит, остается двигаться к границе своим ходом, другого выбора нет, – заключил Левант.
   – Мы до нее ни за что не доберемся. Даже если самолетам Казима не удастся поразить нас, беспрепятственно упражняясь в стрельбе, или его силы безопасности не смогут перекрыть наш отход, атакуя нас на каждом шагу, горючее иссякнет задолго до того, как нас встретят силы поддержки. Быть может, некоторые из самых крепких ваших людей сумеют прорваться, но те несчастные, которых вы спасли от смерти в рудниках, определенно умрут в пустыне. Я знаю, что говорю, я это уже проходил.
   – Вы были вынуждены идти на восток, к Транссахарской магистрали, – напомнил ему Левант. – Это почти четыреста километров. А если мы направимся на север, нам придется пройти только двести километров, чтобы добраться до границы и встретиться с силами поддержки из Алжира. Нашего горючего хватит на такую дистанцию.
   – Вы забываете, какие высокие ставки сделали Казим и Массард на эти рудники в Тебецце, – напомнил Питт, глядя в упор на Леванта. – Они сделают все возможное и невозможное, чтобы предотвратить раскрытие этой ужасной тайны.
   – Вы думаете, они достанут нас и в Алжире?
   – Ваша спасательная операция может заставить их прибегнуть к исключительным мерам, – ответил Питт. – Такая незначительная вещь, как государственная граница, не удержит их от приказа своим военно-воздушным силам поразить нас в каком-нибудь пустынном секторе Алжира. Они бросят все свои элитные войска, чтобы полностью и наверняка уничтожить нас. Их не устроит даже единственный оставшийся в живых, и потому они разовьют нечеловеческую активность.
   Левант наконец отвел взгляд от места катастрофы и уставился на Питта. На его лице играли оранжевые блики.
   – Так вы не одобряете мой план?
   – Просто я терпеть не могу совершать именно те поступки, которых от меня ожидают.
   – Вы такой скрытный, мистер Питт, или просто застенчивый?
   – Практичный, – коротко ответил Питт. – У меня есть все основания полагать, что Казим не будет тянуть с этим делом до границы.
   – Так что же вы предлагаете? – терпеливо спросил Левант.
   – Двигаться на юг до пересечения с железной дорогой, идущей из Форт-Форо, – сообщил Питт. – Там захватить поезд до Мавритании. Если мы правильно разыграем наши карты, Казим не врубится, пока мы не доберемся до Сент-Этьена и до моря.
   – В пасть льву, – скептически пробормотал Левант. – В вашем изложении все выглядит так просто...
   – Пустыня от Тебеццы до комплекса по уничтожению вредных отходов в Форт-Форо в основном представляет собой ровную поверхность с редкими песчаными дюнами. Если мы будем держать среднюю скорость пятьдесят километров в час, то доберемся до железной дороги еще до рассвета и сэкономим горючее.
   – А что потом? Мы же будем открыты со всех сторон.
   – До наступления темноты мы спрячемся в старом форте французского Иностранного легиона, а затем остановим идущий к границе поезд и посадим всех туда.
   – Вы говорите о старом, настоящем Форт-Форо? Его ведь забросили сразу после Второй мировой войны. Я посещал его однажды.
   – И я тоже.
   – Но без проводника, который проведет нас через дюны, это похоже на самоубийство, – не сдавался Левант.
   – Один из спасенных заключенных – профессиональный гид. Он знает малийскую пустыню, как кочевник.
   Левант вновь устремил взгляд на горящий самолет и несколько минут взвешивал все «за» и «против». Если бы он был на месте генерала Казима, то тоже бы ожидал, что его добыча двинется на север, к ближайшей границе. И он также бы направил все свои войска туда. Значит, Питт прав, пришел он к выводу. Не было абсолютно никакой надежды сбежать через северную границу в Алжир. Казим ни за что не откажется от преследования, пока все они не будут мертвы. Бросок же в противоположном направлении – это как раз та самая сумасбродная идея, реализовав которую можно одурачить Казима и Массарда с неплохими шансами ускользнуть из их цепких щупальцев.
   – Не рассказывал ли я вам, мистер Питт, что провел восемь лет в пустыне, когда служил в Иностранном легионе?
   – Нет, полковник, не рассказывали.
   – У кочевников была побасенка о льве, у которого в боку торчало охотничье копье, и он пошел из джунглей на север и переплыл реку Нигер, чтобы умереть в теплых песках пустыни.
   – В этом есть какая-то мораль? – рассеянно спросил Питт.
   – Никакой.
   – Но что-то это все-таки означает?
   Левант обернулся на шум подъехавших транспортеров, остановившихся рядом с вездеходом. Затем вновь посмотрел на Питта и улыбнулся.
   – Это означает, что я собираюсь прислушаться к вашим доводам и двинуться на юг, к железной дороге.

48

   Казим вошел в кабинет Массарда в одиннадцать часов вечера. Он сам налил себе джин со льдом и погрузился в кресло, прежде чем Массард соизволил поднять взгляд и поприветствовать явившегося генерала.
   – Мне сообщили о вашем неожиданном прибытии, Затеб, – сказал Массард. – Что привело вас в Форт-Форо в столь поздний час?
   Казим рассматривал напиток, гоняя соломинкой кубики по бокалу.
   – Я подумал, будет лучше, если я лично сообщу вам об этом.
   – Сообщу что? – нетерпеливо спросил Массард.
   – Тебеццу захватили.
   Массард нахмурился:
   – О чем вы говорите?
   – Около девяти часов вечера мое подразделение связи получило сигнал тревоги от охранной системы рудника, – объяснил Казим. – Несколько минут спустя радиооператор Тебеццы сообщила, что все нормально и что сигнал тревоги отправлен по ошибке из-за короткого замыкания.
   – Ну что ж, бывает.
   – Это только видимость. Я не поверил такой, казалось бы, невинной ситуации и приказал одному из истребителей моих военно-воздушных сил вылететь на рекогносцировку этого района. Пилот сообщил по радио, что на взлетной полосе у Тебеццы находится неизвестный самолет. Тот же самый тип французского аэробуса, могу добавить, который подхватил того американца в аэропорту Гао.
   Лицо Массарда напряглось от внезапной озабоченности.
   – Ваш пилот был абсолютно уверен в этом?
   Казим кивнул:
   – Поскольку ни один самолет не может приземлиться у Тебеццы без моего разрешения, я приказал моему пилоту уничтожить его. Он подтвердил полученный приказ и атаковал. Доклад о том, что цель накрыта, прозвучал в тот самый момент, когда его радио замолчало.
   – Господи Боже, дружище, это же мог быть просто коммерческий самолет, совершивший вынужденную посадку.
   – Коммерческие самолеты не летают в небесах без опознавательных знаков.
   – Я думаю, вы все равно преувеличиваете.
   – Тогда объясните, почему мой пилот не вернулся на базу?
   – Какая-нибудь неисправность, – пожал плечами Массард. – Да все что угодно.
   – Я продолжаю считать, что его сбили боевики, совершившие налет на Тебеццу.
   – Но вы же не знаете этого наверняка.
   – Тем не менее я приказал эскадрилье истребителей облететь этот район, а также направил туда мои спецвойска на вертолетах, чтобы прояснить ситуацию.
   – А что О'Баннион? – спросил Массард. – Он не выходил на связь с вами?
   – Не отвечает, тишина. Уже сорок минут после сообщения о ложной тревоге связи с Тебеццей нет.
   Массард задумался над докладом Казима, не находя однозначного объяснения происшедшему.
   – Но зачем нападать на рудники? – спросил он. – С какой целью?
   – Скорее всего, из-за золота, – ответил Казим.
   – Но это же идиотизм – красть руду. А чистое золото мы отправляем в наше хранилище в южной части Тихого океана сразу же после того, как оно производится. Последний груз отправлен два дня назад. Банда грабителей даже с половинкой мозга на всех скорее напала бы на конвой во время перевозки золота.
   – На настоящий момент у меня нет объяснений, – признал Казим. Он посмотрел на часы. – Мои войска с минуты на минуту должны приземлиться на плато. И в течение часа у нас будут ответы.
   – Если то, о чем вы рассказали, подтвердится, то происходит что-то странное, – пробормотал Массард.
   – Мы должны считаться с возможностью, что налет на Тебеццу совершила та же группа Организации Объединенных Наций, которая уничтожила мою военно-воздушную базу в Гао.
   – Гао – то была особая операция. Зачем же возвращаться и уничтожать Тебеццу? По чьему приказу?
   Казим допил свой джин и налил еще.
   – Думаю, тут не обошлось без Галы Камиль. Возможно, до нее дошел слух о похищении доктора Хоппера и его команды. И она направила свою тактическую группу спасти их.
   – Невозможно, – покачал головой француз. – Если только ваши люди не проболтались.
   – Мои люди знают, что умрут, если не оправдают моего доверия, – сухо возразил Казим. – Если и есть утечка информации, то только с вашей стороны.
   Массард ответил Казиму успокаивающим взглядом:
   – Глупо было бы спорить об этом. Что толку горевать о прошлом, когда мы можем контролировать будущее.
   – Каким образом?
   – Вы сказали, ваш пилот утверждал, что попал в тот самолет?
   – Это были его последние слова.
   – Значит, мы можем предположить, что диверсанты лишились единственного средства, позволявшего им безнаказанно покинуть Мали.
   – При условии, что повреждения были достаточно серьезны.
   Массард встал и обратился лицом к большой карте Сахары, которая занимала всю стену за его письменным столом.
   – Если бы вы командовали этими налетчиками, и ваш самолет был уничтожен, как бы вы оценили ситуацию?
   – В целом как почти безнадежную.
   – Какой у вас есть выбор?
   Казим подошел и ткнул своим бокалом в карту.
   – Выбора нет, только один путь. Удирать к алжирской границе.
   – Если допустить, что их автомобили не повреждены и баки полны горючим, то они могут оказаться на границе с Алжиром где-то перед рассветом. – Массард сделал паузу и значительно посмотрел на генерала. – Можете вы перехватить их и уничтожить до того, как они пересекут границу?
   – У нас ограниченное количество систем ведения ночного боя. Я могу их немного пощипать, но, для того чтобы стереть их целиком, нужен дневной свет.
   – Это будет слишком поздно.
   Казим взял сигару из керамического увлажнителя, прикурил и отхлебнул джина.
   – Давайте смотреть на вещи трезво. Перед нами Танезруфт, самая пустынная и отдаленная часть Сахары. Алжирские вооруженные силы редко направляют патрули в эти необитаемые места вдоль границы. И они правы. У них нет претензий к Мали, у нас к ним тоже. Так что мои силы безопасности запросто могут вторгнуться на территорию северного соседа километров на сто, не будучи замеченными.
   Массард бросил на Казима пронзительный взгляд:
   – Если это действительно спасательная операция сил ООН, то ни один из людей Хоппера или моих инженеров и членов их семей не должен уйти. Если хоть один из них вырвется и расскажет о Форт-Форо или Тебецце, нам с вами, как деловым партнерам, придет конец.
   По лицу Казима начала расплываться широкая улыбка.
   – Не надо так волноваться, Ив, друг мой. У нас слишком хорошо идут дела, чтобы позволить нескольким назойливым самаритянам вырвать коврик у нас из-под ног. Обещаю, что завтра еще до полудня они превратятся в пищу для стервятников, все до единого.

* * *

   После ухода Казима Массард что-то коротко проговорил в интерком. Через несколько секунд в кабинет вошел Исмаил Йерли.
   – Вы все слышали и видели на мониторе? – спросил Массард.
   Йерли кивнул.
   – Удивительно, как этому человеку одновременно удается быть таким коварным и таким тупым.
   – Вы совершенно точно угадали истинную сущность Казима. Так что теперь вы сами видите, что вас ждет отнюдь не легкое времяпрепровождение, когда вы будете предостерегать его от ненужных вывертов.
   – Когда он ожидает моего присоединения к его окружению?
   – Я познакомлю вас сегодня вечером на обеде, который я даю в честь президента Тагира.
   – Но, если ситуация в Тебецце в таком критическом состоянии, не будет ли Казим слишком занят?
   Массард улыбнулся:
   – Великий малийский лев никогда не бывает настолько занят, чтобы отказаться от изысканного обеда, предложенного ему французом.
   Сидя в маленьком кабинете командного центра в здании ООН в Нью-Йорке, генерал Бок читал донесение, отправленное полковником Левантом через спутник связи Организации Объединенных Наций. На его изборожденном морщинами лице появилось суровое выражение, когда он позвонил по личному номеру адмирала Сэндекера. Выслушав автоответчик адмирала, Бок оставил краткое сообщение. Сэндекер перезвонил ему через восемь минут.
   – Я только что получил неутешительный доклад от полковника Леванта, – объявил Бок.
   – Какова ситуация? – спокойно спросил Сэндекер.
   – Самолет военно-воздушных сил Мали уничтожил их аэробус на земле. Они отрезаны и пойманы в ловушку.
   – А что со спасательной операцией на рудниках?
   – Она прошла, как было запланировано. Все иностранные подданные обеспечены медицинской помощью и эвакуированы. То есть те, кто остался в живых. Левант доложил, что у него есть легкораненые.
   – Их постоянно атакуют?
   – Пока нет. Но это вопрос часов – пока силы генерала Казима не накроют их.
   – У них есть запасной маршрут для отхода?
   – Полковник однозначно заявил, что у них единственная возможность и надежда – достичь алжирской границы до рассвета.
   – Небогатый выбор, – мрачно сказал Сэндекер.
   – Я полагаю, это уловка.
   – Почему вы так думаете?
   – Они направили свое донесение открытым эфиром. Операторы Казима наверняка должны были его перехватить.