Касслер Клайв. Сахара

   – Ну а теперь, если не возражаете, почему бы вам, ребятишки, не рассказать мне, зачем вы разъезжаете по худшей части Сахары на автомобиле, таком же старом как я сам?
   – Мы ищем источник токсичного загрязнения, которое сливается в Нигер и выносится в море, – откровенно ответил Питт.
   – Это что-то новенькое. И откуда, по-вашему, эта дрянь может появляться?
   – Или с химического предприятия, или с места захоронения отходов.
   Кид покачал головой:
   – В здешних местах нет ничего подобного.
   – А в этой части Сахары есть какое-нибудь крупное предприятие? – спросил Джордино.
   – Даже не знаю, о чем и подумать. Разве что Форт-Форо, что на северо-западе.
   – Завод по уничтожению ядовитых отходов солнечной энергией, который принадлежит этому французу?
   Кид кивнул:
   – Вот это размах! Мистер Перивинкль и я проходили мимо него шесть месяцев назад. Так нас прогнали. Кругом охранники. Можно подумать, что они там тайком изготавливают атомные бомбы.
   Питт глотнул из горлышка, с удовольствием ощущая, как крепчайшее пойло обожгло ему внутренности от горла до желудка. Он передал бутылку Джордино.
   – Форт-Форо слишком далеко от Нигера, чтобы загрязнять его воды.
   Кид с минуту сидел молча, опустив голову и о чем-то усиленно размышляя. Когда он снова посмотрел на Питта, тот поразился странному блеску в глазах старика.
   – А если я вам скажу, что завод построен в русле Од Зарит?
   Питт подался вперед и переспросил:
   – Од Зарит?
   – Легендарная река, которая протекала по территории Мали, пока сто тридцать лет назад не ушла в пески. Местные кочевники, включая и меня, считают, что Од Зарит продолжает течь под землей и впадает в Нигер.
   – Как водоносный пласт... – с восторгом прошептал Питт.
   – Что?
   – Это такой геологический слой, сквозь который вода проникает по порам и отверстиям, – пояснил Питт. – Как правило, через залежи гравия или известняковые каверны.
   – Все, что я знаю, так это то, что если достаточно глубоко копать, то в этом старом русле наткнетесь на воду.
   – Никогда не слышал, чтобы пересохшая река продолжала течь глубоко под землей, – сказал Джордино.
   – Тут нет ничего необычного, – возразил Кид. – Большую часть своего пути, прежде чем влиться в озеро, река Мохаве течет под пустыней Мохаве в Калифорнии. Есть даже история про одного старателя, который нашел пещеру, идущую вниз на сотни футов до подземного потока. Если верить этой легенде, пройдя вниз по течению, он нашел богатейшую золотую россыпь.
   Питт повернулся и внимательно посмотрел на Джордино.
   – Что ты думаешь по этому поводу?
   – Мне кажется, что только Форт-Форо и может быть тут замешан, – поразмыслив, ответил итальянец.
   – Ты прав. Подземное течение, идущее от этого предприятия с токсичными отходами в Нигер, может оказаться как раз искомым носителем загрязнения.
   Кид взмахом руки обвел ложбину.
   – Надо полагать, вы, парни, знаете, что этот овраг тоже является частью старого русла.
   – Знаем, – заверил его Питт. – Большую часть прошлой ночи мы ехали по нему от берега реки Нигер. Мы остановились в нем на время дневной жары, чтобы нас не заметили поисковые партии малийцев.
   – Похоже, вам до сих пор удавалось их одурачить.
   – Расскажите о себе, – попросил Джордино Кида, передавая ему бутылку ржаной. – Вы ищете золото?
   Кид с минуту рассматривал наклейку на бутылке, словно пытаясь вспомнить, что же он тут действительно делает. Затем пожал плечами и покачал головой.
   – Ищу золото, но изысканиями не занимаюсь. Я думаю, что мне не повредит, если я вам, ребята, кое-что расскажу. Правда в том; что я разыскиваю место одного кораблекрушения.
   Питт покосился на него с нехорошим подозрением:
   – Кораблекрушения? Но какое кораблекрушение могло произойти здесь, в центре пустыни Сахары?
   – А чтобы быть совсем точным, броненосец конфедератов, – невозмутимо добавил старик.
   Питт и Джордино застыли, не веря своим ушам, и с растущим желанием проверить, нет ли в ящике для ремонта «вуазена» смирительной рубашки. Они оба уставились на Кида, ожидая дальнейших странностей. Хотя уже почти стемнело, оба они различали серьезное выражение его лица.
   – Не хотелось бы выглядеть глупым, – скептически сказал Питт, – но не будете ли вы так добры поведать, каким образом военный корабль времен войны между штатами смог оказаться здесь?
   Кид сделал долгий глоток из бутылки и вытер губы. Затем расстелил на песке одеяло и растянулся на нем, подложив под голову руки.
   – Это было в апреле тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, за неделю до того, как Ли сдался Гранту. Несколькими милями ниже Ричмонда, штат Виргиния, броненосец конфедератов «Техас» был нагружен архивами уходящего в вечность правительства конфедератов. По крайней мере, говорили, что это были архивы и документы, но на самом деле то было золото.
   – А вы уверены, что это не один из мифов, подобно многочисленным историям о сокровищах? – скептически хмыкнул Питт.
   – Сам президент Джефферсон Дэвис перед смертью заявил, что золото из казны Конфедерации было в тиши ночи погружено на борт «Техаса». Он и его кабинет надеялись тайком пробраться сквозь блокаду в другую страну, чтобы сформировать там правительство в изгнании и продолжить вооруженную борьбу.
   – Но ведь Дэвис был схвачен и приговорен к заключению, – сказал Питт.
   Кид кивнул.
   – А Конфедерация умерла, так и не возродившись.
   – А «Техас»?
   – Корабль, сражаясь, как черт, прорвался по реке Джемс сквозь половину флота Североамериканских Соединенных Штатов и форты у Хамптон-Роудз, добрался до Чесапикского залива и ушел в Атлантику. Последний раз, когда видели корабль и членов его экипажа, он исчезал в тумане.
   – И вы думаете, что «Техас» переплыл океан и поднялся вверх по Нигеру? – поинтересовался Питт.
   – Думаю, – решительно ответил Кид. – Я опросил современников французского колониального владычества и местных жителей, которые помнили ходившие тут легенды о железном монстре без парусов, проплывавшем по реке мимо их деревень. Описание этого военного корабля и сверка дат, когда его видели, убедили меня, что это «Техас».
   – Но как мог военный корабль такого размера и тоннажа, как броненосец, забраться в Сахару столь далеко, не сев на мель? – спросил Джордино.
   – Это было в дни, когда здесь еще не наступила вековая засуха. Эту часть пустыни поливали дожди, и Нигер тогда был глубже, нежели сейчас. И одним из его притоков был Од Зарит. В то время Од Зарит, беря начало с предгорий Ахаггар, что на северо-востоке, проносил свои воды до Нигера через шестьсот миль. Отчеты французских исследовательских и военных экспедиций утверждают, что фарватер был достаточно глубок, чтобы по нему могли проходить большие суда. Я думаю, что «Техас» из Нигера свернул в Од Зарит, затем сел на мель и оказался в ловушке, когда уровень воды стал падать с приближением летней жары.
   – Но даже при самой благоприятной глубине кажется невозможным для такого тяжелого судна, как броненосец, заплыть столь далеко от моря.
   – "Техас" построили для ведения военных действий на реке Джемс. У него было плоское днище и мелкая осадка. Для него и его экипажа речные глубины не составляли проблемы в совершении самых сложных маневров. Чудо состоит в том, что он пересек океан, не утонув в бурных водах при плохой погоде, подобно «Монитору».
   – Но ведь на корабле можно было добраться и до достаточно безлюдных районов на берегах Северной и Центральной Америки, это в тысяча восемьсот шестидесятых годах-то, – сказал Питт. – Зачем же с риском потерять золото надо было пересекать опасные воды и забираться в неизведанную страну?
   Кид достал из кармана рубашки сигару и зажег ее деревянной спичкой.
   – Вы должны признать, что флоту США никогда бы не пришло в голову искать «Техас» в тысячах миль вверх по течению африканской реки.
   – Вероятно, нет, но все равно это чересчур.
   – Я согласен, – сказал Джордино. – К чему такая отчаянная попытка? Не могли же они возродить новое правительство в центре безжизненной пустыни?
   Питт задумчиво посмотрел на Кида:
   – Должно быть, в этом сумасбродном плавании было нечто большее, чем просто вывоз золота.
   – Был один слушок... – Некоторое изменение в тоне не свидетельствовало об уклончивости ответа, но оно было. – На борту «Техаса», когда он покидал Ричмонд, находился Линкольн.
   – Не Авраам же Линкольн, – усмехнулся Джордино.
   Кид молча кивнул.
   – Кто сочинил эту сказку? – Питт отмахнулся от предложения выпить еще.
   – Капитан кавалерии конфедератов по имени Невилл Браун, умирая в тысяча девятьсот восьмом году в Чарлстоне, штат Южная Каролина, сделал предсмертное заявление доктору. Он утверждал, что его отряд захватил Линкольна и доставил его на борт «Техаса».
   – Бред умирающего, – недоверчиво пробормотал Джордино. – Ведь в таком случае Линкольну, чтобы успеть к тому времени, когда его в театре Форда застрелил Джон Бут, пришлось бы воспользоваться «Конкордом».
   – Ну, вся история мне неизвестна, – признал Кид.
   – Фантастическая, хоть и занятная версия, – отозвался Питт. – Слишком уж неправдоподобная, чтобы относиться к ней серьезно.
   – Конечно, я не могу гарантировать правдивости легенды о Линкольне, – не сдавался Кид. – Но поставил бы мистера Перивинкля и остатки моего скарба на то, что «Техас», кости членов его команды и золото покоятся где-то здесь, в песках. Я брожу в поисках этих останков по пустыне уже пять лет и ей-богу, найду их или помру.
   Питт посмотрел на едва различимую в сумерках фигуру старого старателя с симпатией и уважением. Ему редко приходилось встречать такую решимость и непреклонность. В Киде была та испепеляющая уверенность, которая напомнила Питту о старом рудокопе из «Сокровищ Сьерра-Мадре»^[14].
   – Но если все это погребено под дюнами, как же вы собираетесь отыскать их? – спросил Джордино.
   – С помощью старого доброго металлоискателя «Фишер 1265Х».
   Питт не придумал ничего более соответствующего моменту, кроме как сказать:
   – Я надеюсь, что удача приведет вас к «Техасу» и там окажется все то, что вы предполагаете.
   Кид несколько секунд лежал на одеяле молча, казалось, углубившись в свои мысли. Наконец тишину прервал Джордино:
   – Что ж, пора в дорогу, если мы хотим до рассвета проехать хоть сколько-нибудь.
   Двадцать минут спустя, после того как Питт и Джордино попрощались с Кидом и мистером Перивинклем, мотор «вуазена» заработал на холостом ходу.
   Старый старатель настоял, чтобы они взяли несколько упаковок консервов из его запаса. Также он нарисовал им приблизительную карту древнего речного русла, отметив основные ориентиры и точно прочертив маршрут, ведущий к местам захоронения отходов у Форт-Форо.
   – Это далеко? – спросил Питт.
   Кид пожал плечами:
   – Около ста десяти миль.
   – По одометру – сто семьдесят семь километров, – перевел Джордино.
   – Надеюсь, ребята, вы тоже найдете то, что ищете.
   Питт пожал ему руку и улыбнулся.
   – И вам удачи.
   Он забрался в «вуазен» и сел за руль, почти сожалея о расставании с чудаковатым, но симпатичным стариком.
   Джордино помедлил, прощаясь:
   – Спасибо за ваше радушие.
   – Счастлив был помочь.
   – Я говорю это потому, что мы ведь едва знакомы, но вы мне кого-то смутно напоминаете.
   – Даже не представляю почему. Что-то не припомню, парень, чтобы мы с тобой до этого встречались.
   – Вы не обидитесь, если я все-таки спрошу ваше настоящее имя?
   – Вовсе нет, меня обидеть нелегко. Но это довольно странное имя. Нечасто встречается.
   Джордино терпеливо ждал, не прерывая старика.
   – Клайв Касслер.
   Джордино улыбнулся:
   – Вы правы, имя действительно необычное^[15].
   Затем повернулся и залез на сиденье рядом с Питтом Он повернулся помахать на прощание случайному знакомому как раз в тот момент, когда Питт отпустил сцепление, и «вуазен» покатил по ровному дну ложбины. Но старик и его мужественный ослик уже затерялись во мраке ночной пустыни.

Часть третья
Тайны пустыни

30

   18 мая 1996 года
   Вашингтон, округ Колумбия
   «Конкорд» авиакомпании «Эйр-Франс» приземлился в аэропорту Даллеса и подрулил к расположенному около грузового терминала правительственному ангару, не отмеченному опознавательными знаками. Небо покрывали тучи, но взлетная полоса оставалась сухой, дождя пока не было. Все еще сжимая рюкзак, словно он сделался частью его самого, Ганн торопливо покинул сверкающий лайнер и поспешил по движущемуся эскалатору к ожидающему его черному патрульному автомобилю, за рулем которого сидел капитан полиции в форме. С зажженными фарами и включенной сиреной он быстро помчал его к штаб-квартире НУМА.
   Сидя на заднем сиденье полицейского автомобиля, Ганн ощущал себя пойманным преступником. Когда они ехали по мосту Рошамбо, он заметил, что река Потомак необычно зелена и медлительна. Пешеходы, неясными силуэтами проносящиеся за окном, были слишком ко всему привыкшими, чтобы обращать внимание на летящий «форд» с мигалкой и сиреной.
   Водитель не остановился у главного подъезда, а завернул за западный угол здания НУМА, визжа шинами, и подлетел к спуску, ведущему в гараж, расположенный в цокольном этаже. «Форд» резко остановился перед лифтом. Подошли два охранника, открыли дверцу, проводили Ганна в лифт и доставили на четвертый этаж агентства. Короткий переход по коридору, остановка, и они открыли дверь в огромный конференц-зал НУМА, оснащенный всеми мыслимыми и немыслимыми мониторами.
   За длинным столом красного дерева сидели несколько мужчин и женщин, сконцентрировав все внимание на докторе Чэпмене, который читал лекцию перед экраном с изображением экваториальной части Атлантического океана, тянущейся от Западной Африки.
   Когда вошел Ганн, в зале наступила внезапная тишина. Со своего стула вскочил адмирал Сэндекер и бросился к Ганну, приветствуя его, как родного брата, выжившего после пересадки печени.
   – Слава богу, ты прорвался! – воскликнул он с необычным для него всплеском эмоций. – Как долетел из Парижа?
   – Сидя в «Конкорде» единственным пассажиром, чувствовал себя отверженным.
   – Ни один из военных самолетов не был готов к немедленному вылету. Оставалось единственное средство доставить тебя сюда побыстрее – зафрахтовать «Конкорд».
   – Прекрасно, если только не вскроется, во что это обошлось налогоплательщикам.
   – Если узнают, что на карту было поставлено их собственное существование, я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь выразил недовольство.
   Сэндекер представил Ганна сидящим за столом:
   – За исключением троих, я думаю, ты знаком с большинством присутствующих.
   Доктор Чэпмен и Хайрем Йегер подошли поближе и пожали Ганну руку, не скрывая радости от встречи. Он был представлен доктору Мьюриэл Хоуг, директору департамента морской биологии, и доктору Ивену Холланду, эксперту агентства по экологии.
   Мьюриэл Хоуг была высока и сложением напоминала голодающую манекенщицу. Ее черные как смоль волосы были собраны в аккуратный пучок, а карие глаза внимательно смотрели сквозь круглые очки. Она не пользовалась макияжем, но Ганн с первого взгляда решил, что Мьюриэл и без того необыкновенно хороша. Самый лучший мастер из самого блестящего салона красоты в Беверли-Хиллз только зря потратил бы силы, пытаясь улучшить ее природную красоту.
   Ивен Холланд, химик-эколог, походил на бассет-хаунда, заподозрившего, что к нему в миску забралась жаба. Его уши были приблизительно на два размера больше, чем это требовалось для его головы, и у него был длинный нос с нашлепкой на кончике. Глаза, которыми он смотрел на мир, казались полными меланхолии. Но внешность Холланда была обманчива: Ивен являлся одним из самых проницательных искателей промышленных отходов в мире.
   Двух других, Чипа Уэбстера, аналитика по космическим данным, и Кейта Ходжа, главного океанографа агентства, Ганн уже знал.
   Он обратился к Сэндекеру:
   – Кто-то здорово похлопотал, чтобы меня вытащили из Мали.
   –Гала Камиль дала личное распоряжение использовать тактическую команду ООН.
   – Командующий операцией полковник Левант выглядел не очень счастливым, приветствуя мое появление.
   – На генерала Бока, его непосредственного начальника, и на самого полковника Леванта пришлось немного надавить, – признался Сэндекер. – Но, когда они поняли всю необходимость твоих данных, они проявили полную готовность сотрудничать.
   – Они мастера на искусные операции, – сказал Ганн. – С трудом верится, что они сумели всего за одну ночь и спланировать, и провести эту акцию.
   Если Ганн думал, что Сэндекер посвятит его во все детали, то его ждало разочарование. Нетерпение выражалось в каждой морщине лица адмирала. Он даже не предложил Ганну кофе и рогалики, лежащие на подносе. Просто сгреб его одной рукой и потащил к стулу за длинным столом.
   – Давайте-ка приступим, – бесцеремонно заявил адмирал. – Всем не терпится услышать об открытии компонента, приводящего к резкому росту красной волны.
   Ганн сел за стол, открыл рюкзак и стал вытаскивать содержимое. Очень осторожно разворачивал он стеклянные пробирки с пробами и раскладывал их на тряпке. Затем распаковал дискеты с данными анализов и сложил их в стопочку. Потом поднял взгляд.
   – Вот пробы воды и результаты, полученные судовыми приборами и компьютерами. С помощью везения мне удалось идентифицировать стимулятор красной волны – это очень необычный органо-металлический компонент, комбинация синтетической аминокислоты и кобальта. Я также обнаружил следы радиации, но не уверен, что это имеет прямое отношение к увеличению красной волны.
   – Учитывая те трудности и препятствия, которые возникли на вашем пути по Западной Африке, – сказал Чэпмен, – это просто чудо, что вам удалось установить причину загрязнения.
   – К счастью, ни один из моих приборов не пострадал во время стычки с военно-морскими силами Бенина.
   – Я получил запрос из ЦРУ, – сказал Сэндекер с натянутой улыбкой, – в котором спрашивается, не знаем ли мы что-нибудь о тайной операции в Мали. Это пришло после того, как вы уничтожили половину военно-морских сил Бенина и вертолет.
   – И что вы им сказали?
   – Солгал. Продолжай, пожалуйста.
   – Однако огнем одной из бенинских канонерок была уничтожена наша система передачи данных, – продолжил Ганн, – сделав невозможным их отправку в компьютерную сеть Йегера.
   – Я хотел бы провести проверки проб воды, пока Хайрем займется данными ваших анализов, – сказал Чэпмен.
   Йегер подошел к Ганну и осторожно взял дискеты.
   – От меня на вашей встрече толку мало, поэтому я лучше пойду примусь за работу.
   Сразу же как только компьютерный кудесник покинул зал, Ганн уставился на Чэпмена:
   – Я дважды и трижды перепроверил мои результаты. Я уверен, что ваша лаборатория и Хайрем подтвердят мой вывод.
   Чэпмен ощутил напряжение в голосе Ганна.
   – Поверьте, я ни на минуту не ставлю под сомнение ни проделанные вами анализы, ни ваши данные. Вы, Питт и Джордино проделали дьявольскую работу. Спасибо вам за то, что вы сделали, имея при этом столько проблем. Ведь теперь наш президент сможет стукнуть кулаком и потребовать, чтобы правители Мали прикрыли источник загрязнений. Это даст нам время придумать способ нейтрализовать уже имеющийся эффект и остановить дальнейшую экспансию красных волн.
   – Только не переборщите, – серьезно предупредил Ганн. – Хотя мы и выследили этот компонент до места его попадания в реку и определили основные свойства, мы еще не вычислили местонахождение источника.
   Сэндекер забарабанил пальцами по столу:
   – Прежде чем прервать передачу, Питт сообщил мне дурные вести. Прошу прощения, что не поделился этой информацией, но я рассчитывал дополнить ее с помощью космических данных.
   Мьюриэл Хоуг досмотрела прямо в глаза Ганну:
   – Я что-то не могу понять, как же вы с успехом выследили компонент на протяжении тысячекилометрового водного пути и потеряли его на суше?
   – Все очень просто, – устало пожал плечами Ганн. – После того как мы миновали точку высшей концентрации, показатели уровня загрязнения резко упали. Мы несколько раз прошли туда и обратно, чтобы убедиться в этом. Также провели визуальное наблюдение по всем направлениям, но не обнаружили ни следов захоронения опасных отходов, ни складов химических веществ, ни каких-либо предприятий на берегах реки и на местности. Ни строений, ни сооружений, ничего. Только бесплодная пустыня.
   – А не могли отходы быть захоронены когда-либо в прошлом? – предположил Холланд.
   – Мы не обнаружили никаких признаков раскопок, – ответил Ганн.
   – А какова вероятность того, что токсин имеет природное происхождение? – спросил Чип Уэбстер.
   Мьюриэл Хоуг улыбнулась:
   – Если подтвердятся результаты анализов мистера Ганна, вероятность равна нулю. Синтетическая аминокислота может быть создана только в биотехнологической лаборатории. А потом где-то, каким-то образом она вступила в брак с кобальтосодержащим химикатом. И это уже не первый случай неожиданной интеграции химикатов в еще неизвестное сложное вещество.
   – Но как, во имя Господа, могло такое вещество оказаться в сердце Сахары? – подивился Чип Уэбстер.
   – И добраться до океана, где оно действует как стероид для динофлагеллатов? – добавил Холланд.
   Сэндекер посмотрел на Кейта Ходжа:
   – Каковы последние результаты анализа распространения красной волны?
   Океанографу было за шестьдесят. С худого, с высокими гулами лица, выражавшего постоянную сосредоточенность, глядели немигающие темно-карие глаза. Несмотря на совершенно современную одежду, он, казалось, сошел с портрета восемнадцатого века.
   – За последние четыре дня зона распространения расширилась на тридцать процентов. Боюсь, что степень роста превосходит наши самые худшие ожидания.
   – Но если доктор Чэпмен придумает вещество, нейтрализующее загрязнитель, а мы изолируем источник, сможем мы взять под контроль распространение волны?
   – Поскорее бы это сделать, – ответил Ходж. – При существующих темпах размножения мы уже через месяц сможем наблюдать первые доказательства того, что волна начнет воспроизводиться сама по себе, даже если не будет стимулироваться стоком из Нигера.
   – То есть на три месяца раньше, чем мы думали, – упавшим голосом заключила Мьюриэл Хоуг.
   Ходж беспомощно пожал плечами:
   – Когда имеешь дело с неизвестностью, то единственный плюс заключается в неопределенности.
   Сэндекер развернулся на стуле и уставился на сильно увеличенный спутниковый снимок Мали, спроектированный на стену.
   – Где это вещество попадает в реку? – спросил он Ганна.
   Ганн подошел к снимку, затем взял огрызок карандаша и очертил небольшой изгиб реки Нигер выше Гао на белом заднике, куда проецировалось изображение.
   – Где-то здесь, у высохшего русла реки, некогда впадавшей в Нигер.
   Чип Уэбстер нажал кнопку на маленьком пульте, стоящем на столе, и обозначенная Ганном площадь увеличилась.
   – Никаких видимых строений. Никаких признаков населенного пункта. Нет также, насколько я могу судить, следов раскопок или насыпи, служащих доказательством того, что здесь был вырыт ров для захоронения опасных веществ.
   – Все ясно, загадка, – пробормотал Чэпмен. – Откуда же, черт побери, эта гадость берется?
   – Питт и Джордино все еще там, ищут, – напомнил им Ганн.
   – Есть какая-нибудь свежая информация о том, как они и где находятся? – спросил Ходж.
   – Ничего с тех пор, как Питт звонил с борта судна Ива Массарда, – ответил Сэндекер.
   Ходж поднял взгляд от своих записей:
   – Ив Массард? Господи, этого подонка еще не хватало!
   – Вы знаете его?
   Ходж кивнул.
   – Наши дорожки пересеклись четыре года назад в связи с очень неприятным выбросом химикатов из Испании в Средиземное море. Одно из его судов, перевозившее канцерогенные химические отходы для захоронения в Алжире, потерпело в шторм аварию и затонуло. Лично я думаю, что затопление судна явилось результатом комбинации, в которой и страховка урывалась, и незаконно хоронился груз. Как выяснилось, алжирские власти вовсе не собирались давать разрешение на захоронение отходов. Затем Массард лгал и изворачивался, цепляясь за всевозможные параграфы, чтобы избежать ответственности за устроенный переполох. Так что после того как пожмете этому парню руку и соберетесь уходить, не забудьте пересчитать пальцы.
   Ганн обратился к Уэбстеру:
   – Спутники, собирающие разведывательную информацию, могут из космоса даже газету прочитать. Почему бы нам не запустить один над севером пустыни от Гао, чтобы отыскать Питта и Джордино?
   Уэбстер покачал головой:
   – Не выйдет. Мои знакомые в Национальном управлении безопасности заняты тем, что ведут подсчет с неба новых китайских ракет, следят за продолжением гражданской войны в Приднестровье и за пограничными столкновениями между Сирией и Ираком. Они просто не захотят уделить нам время разведывательного поиска для обнаружения двух гражданских лиц в пустыне Сахара. Я могу попробовать найти их с помощью последней модели «ГеоСата», но не уверен, в состоянии ли он различить человеческие фигуры на такой неровной поверхности, как пустыня Сахара.