Страница:
— До того как Ванесса и Трентон…
— Да.
Ариана удивленно моргнула:
— Я не знала этого. Как они познакомились?
— Они были конкурентами за инвестирование в маленькую промышленную фирму. Не стану вдаваться в подробности, они не имеют значения. Достаточно сказать, что у них были различные методы достижения цели. Между ними быстро возникла взаимная антипатия.
Ариана отпустила цыпленка, подтянула к груди колени и в задумчивости положила на них подбородок.
— Бакстер поступил неэтично? — Молчание.
— Дастин, я знаю моего брата… очень хорошо, по правде говоря. У меня нет иллюзий насчет его характера. — Увидев ошеломленное выражение лица Дастина, она поспешно продолжила, поясняя свое утверждение: — Бакстер любит меня, я знаю, что любит… по-своему, но он далеко пойдет, чтобы сохранить свое материальное благосостояние или, как чаще бывает, вновь обрести его. Так что, если он унизился до каких-то не слишком благовидных методов, чтобы добиться своей цели, это не удивило бы меня.
— Зато вы удивляете меня, — отозвался Дастин, качая головой.
— Чем? Тем, что объективно оцениваю тех, кого люблю? — Ариана пожала печами. — Для меня любить — значит знать недостатки человека и любить, несмотря на них.
Наклонив голову, она испытующе посмотрела на Дастина.
— А вы разве не так поступаете?
Его губы чуть дрогнули.
— Пожалуй, так же. Подумать только… А мне-то казалось, что это я вас поучаю. — Он нежно взял прядь ее волос обернул вокруг пальца и легонько потянул. — Для столь юной особы вы очень мудры.
Ариана улыбнулась в ответ:
— Может, и мудра, но не слишком опытна. Я достаточно хорошо узнала вашего брата, чтобы понять, что он придерживается твердых принципов в деловых сделках. И я понимаю, что это могло породить конфликт с Бакстером. Чего я не понимаю, так это — каким образом Ванесса…
— Давайте скажем так — различные отношения Трента и Бакстера распространились и на женщин тоже.
— На женщин? Но Ванесса наша сестра!
— До Ванессы. Всегда, насколько я помню. — Дастин отпустил локон Арианы, продолжая смотреть ей прямо в глаза. — Как вам хорошо известно, Трент красивый титулованный и очень богатый человек. Нет необходимости говорить, что женщины ходили за ним толпами.
Сердце Арианы неожиданно сжалось от ревности.
— За эти годы было много женщин, — продолжал Дастин. — Одни сменяли других но, тем не менее, их неудержимо влекло к Трентону.
На лице Арианы отразилось понимание.
— Вы хотите сказать, что Бакстер и Трентон вращались в одних и тех же кругах и что самые привлекательные дамы предпочитали Бакстеру Трентона.
Дастин кивнул.
— Да, именно это я и хотел сказать. — Он отвел взгляд. — Вашему брату не слишком нравилось такое положение вещей. Ему приходилось заводить романы где-нибудь в других местах, а также искать, куда вложить свои капиталы. В результате образ его жизни сложился диаметрально противоположно жизни Трентона.
Ариана покорно вздохнула:
— Короче говоря, Бакстер слишком много играл и вступал в беспорядочные связи с замужними женщинами… А Трентон — нет.
Снова Дастин изумился.
— Так вы знали!
— О Трентоне? Нет! О Бакстере, конечно, знала. Я люблю своего брата, но не заблуждаюсь относительно сомнительности его представлений о морали. Я просто принимаю их как часть его. — Она в задумчивости закусила губу. — Если Бакстер все эти годы не любил Трентона, как он позволил Ванессе завести с ним роман?
— То не был выбор Бакстера.
— Так вот почему Бакстер с Ванессой ссорились, — пробормотала Ариана, вспомнив, как удивлялась, когда внезапно слышала бурные стычки брата и сестры. Никогда прежде Бакстер не поднимал голоса на Ванессу, напротив, он вечно потворствовал ей и носился с нею, словно с бесценным сокровищем.
— В оправдание твоего брата могу заметить, что Трент к тому времени приобрел определенную репутацию среди светских молодых незамужних женщин, — добавил Дастин, стараясь по возможности смягчить свои откровения, способные расстроить Ариану. — Я уверен, это подлило масла в огонь.
— Репутация Трентона была заслуженной? — Ариана словно издалека услышала свой задающий вопрос голос. Дастин удивленно поднял брови.
— Не знаю, следует ли мне отвечать на подобный вопрос. — Увидев огорчение и замешательство в глазах Арианы, он взял ее за руку. — Дорогая, Трентон намного старше вас. Вполне естественно, что он…
— Я прекрасно это понимаю, Дастин, — прервала она, отодвигая саднящее чувство ревности в укромный уголок своего сознания. — Я не спрашиваю о прошлых связях Трентона. Но у него такой грозный, пугающий вид, неужели женщины не боялись его?
— Ариана… — Дастин продолжал смотреть на маленькую ручку, зажатую в его ладони. — Трент сейчас совсем не тот человек, каким был несколько лет назад. О, он всегда отличался сильными чувствами и с глубокой страстью относился к тому, в кого верил. Но в свои двадцать он был более легким, очаровательным, общительным… без той горечи, которую вы видите в нем сейчас. Его природный магнетизм и уверенность в себе сочетались с подавляющим чувством силы, которую он излучал… Нет, Ариана, женщины не боялись его. Совсем напротив.
— Что же изменило его? — настойчиво продолжала расспрашивать Ариана, борясь с ревностью, которая снова охватила ее.
Лицо Дастина исказилось от боли.
— Смерть нашего отца.
Ариана придвинулась к нему поближе, ощущая, что она балансирует на краю пропасти.
— Вы говорили мне, что Трентон и ваш отец были очень дружны.
— Очень. Трентон управлял делами семьи и поместьями в последние годы жизни отца. Он пожертвовал своей молодостью, образованием, своими мечтами. Я никогда не видел такого чертовски преданного сына.
— Смерть вашего отца произошла внезапно?
Неприятные воспоминания, словно резкий удар, исказили лицо Дастина, его рот скорбно сжался.
— Он был очень слаб какое-то время, но смерть действительно наступила внезапно.
— Может, ее ускорило потрясение, вызванное тем, что Трентон сделал с Ванессой? — выпалила Ариана.
Дастин отбросил ее руку, словно ее прикосновение обожгло его.
— Что Трентон сделал с Ванессой? Черт, Ариана, Трентон ничего не сделал с Ванессой… Все было совсем наоборот. — Устремив на Ариану осуждающий взгляд, Дастин требовательно спросил: — Неужели вы не поняли, что мой брат не смог бы жить в мире с собой, если бы он в действительности стал причиной смерти отца? И так его сердце разрывается на части. Мне думалось, я знаю вас, Ариана, а оказалось, что — нет. Не знаю, если вы действительно верите в только что сказанное…
Горькое обвинение Дастина вывело ее из равновесия. Ариана разразилась слезами и закрыла лицо руками, неудержимо дрожа.
— Я не знаю, во что мне верить, — всхлипывала она. — Я в полной растерянности… Помогите мне, Дастин, я не знаю, что делать. Пожалуйста, помогите мне.
Дастин с состраданием обнял ее, прижав ее голову к своему подбородку, и принялся поглаживать ей спину круговыми успокаивающими движениями.
— Ш-ш-ш, — бормотал он, ощущая, как его рубашка становится мокрой от слез, — конечно, я помогу. Бедняжка, ты не можешь отделить правду от лжи в этом деле, не так ли? Извини… мне не следовало так взрываться. В этом нет твоей вины, ты слишком молода, чтобы помнить, слишком наивна, чтобы защитить себя. Не плачь, малышка, я помогу тебе.
— Если моя жена нуждается в помощи, я предоставлю ее ей.
При звуке ледяного голоса Трентона Ариана застыла, сердце ее бешено забилось в груди. Ее память и губы все еще хранили воспоминания о неистовом натиске мужа, и инстинктивно она прижалась к Дастину еще теснее в поисках утешения и защиты. Одновременно она осознала, как компрометирующе они, должно быть, выглядят, сжимая друг друга в объятиях на полу конюшни, приникнув друг к другу, словно совершая что-то бесчестное.
Она не успела ничего предпринять, как Трентон грубо схватил ее за руку и, оторвав от Дастина, поставил на ноги.
— Тебе что-нибудь нужно, жена?
Ариана побледнела под его горящем взором, зубы его так крепко сжимались, что ей показалось, будто он готов наброситься на нее.
— Трент… не надо! — Дастин поспешно вскочил, его ошеломила неприкрытая ярость, отразившаяся на лице брата, на этот раз он понял истинную причину. — Прекрати, пока не сделал того, о чем пожалеешь!
— Пока я не сделал того, о чем пожалею? — Трентон резко повернулся к нему, его кадык конвульсивно вздрагивал. — Я нашел свою жену, которая валяется на полу конюшни… с моим братом, не более и не менее… и ты хочешь, чтобы я взял себя в руки! — Его пальцы впились в руку Арианы. — Наверное, я пришел в неподходящий момент.
Ариана поморщилась.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала она.
— Разве?
Он резко отпустил ее, и она непроизвольно сделала шаг по направлению к Дастину.
Глаза Трентона метали молнии.
— Не выводи меня из себя, Ариана. Предупреждаю тебя, не зли меня.
Она обратила свое побледневшее лицо к Дастину.
— Возвращайся домой, дорогая, — сказал он ей, глядя на Трентона и словно не веря своим глазам. — Я хочу поговорить с братом.
— Дастин, — запротестовала она, — я…
— Не бойся, туманный ангел, — едко и зло бросил Трентон. — Я постараюсь сдержаться… и не стану убивать Дастина.
Ариана смотрела на него, впитывая его гнев, его ревность, всю силу его темперамента. Затем тоскливо последовала совету Дастина и ушла из конюшни.
— Ты что, и вправду сошел с ума? — взорвался Дастин в ту же минуту, как только они остались одни.
— А ты заметил? — парировал Трентон, отбросив ногой клок сена с дороги.
— Я много чего заметил. Пришло время и тебе кое-что заметить.
— Ты имеешь в виду свои чувства к моей жене?
— Нет… я имею в виду твои чувства к своей жене.
Глаза Трентона злобно прищурились.
— В этот момент я хотел бы ее придушить. И, если я правильно понимаю, она ожидает от меня именно этого. Или нечто худшее.
— Я не виню ее. Ты ведешь себя, как безжалостный маньяк.
— А ты намереваешься спасти ее от меня, не так ли?
Дастин фыркнул:
— Довольно этой идиотской болтовни, Трент. Мы оба прекрасно знаем, что между мной и Арианой ничего нет.
— Тогда о чем речь?
— О том, что ты постепенно влюбляешься в свою жену.
На лице Трентона отразилось глубокое потрясение, снова быстро сменившееся гневом. Если бы Дастин был менее наблюдательным, он упустил бы долю секунды, соединившую эти разные эмоции, долю секунды, когда на лице Трентона отразилась абсолютно неприкрытая паника.
Но Дастин хорошо знал своего брата, так что он только небрежно прислонился к стене, наблюдая за Трентоном, который, ударяя кулаками в дверь стойла, выкрикивал горячие слова отрицания, за которыми последовал поток брани.
— Надо полагать, такая мысль совершенно неприемлема, — весело спросил Дастин сквозь неистовый шум, учиненный братом.
Трентон пинком широко распахнул дверь стойла и с яростью набросился на Дастина:
— Неприемлема? Да она просто смешна! Ты прекрасно знаешь, почему я женился на Ариане! Она Колдуэлл. Последняя из Колдуэллов. И если то, что я вырвал ее из Уиншэма, причинит ее брату бесконечные страдания, значит, я принес себя в жертву не напрасно.
— В жертву? — Дастин вопросительно поднял бровь, не обращая внимания на то, что перед ним разверзлась черная преисподняя.
Трентон резко остановился:
— Хорошо, возможно, жертва — слишком сильное слово.
— Да, пожалуй. — Зубы Дастина блеснули в полутьме конюшни. — Принимая во внимание то, сколько времени ты проводишь в постели со своей жертвой.
— Я никогда не отрицал, что хочу Ариану. Она красивая женщина. Но то, что ты видишь, всего лишь похоть, а не любовь.
— Разве? — сразу стал серьезным Дастин. — Думаю, нет. Будь честен с собой, Трент. Тебе не кажется, что твои чувства к Ариане на редкость сильны, принимая во внимание, что твой брак вызван враждой.
— Все мои реакции на Колдуэллов чрезвычайно сильны.
— Сейчас мы обсуждаем не твою вражду.
Еще некоторое время Трентон казался рассерженным, затем гнев его постепенно угас, и на смену ему пришло какое-то противоречивое чувство.
— Она такая чертовски наивная, — пробормотал он. — И идет навстречу жизни с большой надеждой и верой. Наверно, во мне есть какая-то частица, желающая защитить ее от демонов прошлого… — Голос его стал тихим, перед его мысленным взором появились невидимые призраки. — И от меня.
Обретя самообладание, Трентон сосредоточенно посмотрел на брата:
— То, что тебе бросилось в глаза, всего лишь покровительство и, возможно, жалость.
— Ты не готов признать очевидное, не так ли? — спокойно заметил Дастин, покачав головой. — Бакстер Колдуэлл даже представить не может, какой он принес тебе вред.
— Не уверен, что такое возможно, — с горечью ответил Трентон. — И сомневаюсь, что способен на ту любовь, о которой ты говоришь. Но если и способен, то не по отношению к сестре…
— Я уже говорил и повторю снова, Трент, она не Ванесса.
Трентон прерывисто вдохнул:
— Я слишком хорошо это знаю.
— Ариана не просто совершенно другая, она особенная. А ты слишком туп, чтобы ее оценить.
— Это к делу не относится. Эта война не касается Арианы.
— Но ты используешь ее как оружие, поэтому она оказалась в самом центре битвы.
— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Трентон. — Чтобы я выкинул из головы прошлое? Я пытался покончить с ним неоднократно, Дастин. Но просто не смог. Открыть Ариане правду? Но иногда я и сам не знаю, где правда. Более того, она не поверит мне… особенно после того, как ее просветили сегодня в Уиншэме. Какой мне остается выбор?
Дастин выпрямился:
— Увези Ариану… как можно дальше от истоков твоей ненависти.
Казалось, напряжение Трентона ослабло.
— Увезти?.. Куда?
— В Спрейстоун. Проложи какое-то расстояние между нею и ее страхами, позволь ей для разнообразия получить удовольствие. Последние недели были нелегкими для нее, сначала королевский указ, а теперь это бурное замужество.
— Спрейстоун, — задумчиво повторил Трентон. — Никогда не думал о том, чтобы взять ее туда… Его едва ли назовешь впечатляющим поместьем, о котором обычно мечтает молодая женщина.
— В Ариане нет ничего обычного. — На лице Дастина снова заиграла улыбка. — Спрейстоун такой зеленый и полон птиц и животных. Твоя жена придет от него в восторг.
— Ты кое-что забыл, — нахмурившись, заметил Трентон. — Мы с Арианой окажемся там фактически наедине. А в данный момент мысль об этом приведет ее в ужас.
— Но остров же не пустыня, — напомнил ему Дастин. — Представь ее принцессе Беатрис, пусть она познакомится с обитателями Бембридж, научи ее управлять парусником. Собери компанию для игры в крокет, это даст ей возможность почувствовать себя увереннее. Тогда она сможет ударить тебя деревянным молоточком для крокета, если почувствует в тебе угрозу.
— Ты действительно считаешь, что ей там понравится? — резко спросил Трентон, проигнорировав шутку Дастина.
— Попробуй.
Последовало полное раздумий молчание.
— Это удержит ее в отдалении от когтей ее брата.
— Точно.
— И, возможно, немного облегчит то бремя, которое она вынуждена нести, — добавил Трентон, воодушевленный этой идеей.
— Конечно.
Трентон с подозрением покосился на брата:
— Ты собираешься к нам присоединиться?
Дастин отчаянно боролся с приступом смеха, стараясь сохранить серьезное выражение.
— Нет, я предпочел бы вернуться в Тирехэм. Моего жеребенка готовят к осенним бегам в Ньюмаркете, и мое присутствие может понадобиться. — Он наклонил голову. — Конечно, если ты не захочешь, чтобы я сопровождал вас.
— Нет. — Ответ сорвался с губ Трентона с силой и скоростью пули. — По правде говоря, я предпочту, чтобы ты держался от моей жены как можно дальше.
Несмотря на все усилия, губы Дастина дрогнули.
— А… понимаю. Думаю, это можно будет устроить. Хотя, как ты сам заметил, Ариана невероятно красивая женщина. К тому же она умна, чувствительна и…
— Дастин, я не нахожу в этом ничего смешного, — в голосе Трентона явно прозвучало неудовольствие.
— Ревнуешь, Трент? Вот это странно, если принять во внимание тот факт, что чувства не играли никакой роли в твоей женитьбе.
— Дастин…
Проигнорировав полное гнева предостережение Трентона, Дастин усмехнулся, потрепав брата по плечу.
— Утром я уеду в Тирехэм… А вы с Арианой отправляйтесь в Спрейстоун. А теперь я советую тебе сказать жене, чтобы собирала вещи.
Трентон спокойно посмотрел в сторону дома, где укрылась Ариана, спасаясь от его ярости. Бог знает, что она сейчас чувствует, о чем думает. В лучшем случае испытывает потрясение и замешательство. И никто, кроме него, не может облегчить ее страдания.
Глава 13
— Да.
Ариана удивленно моргнула:
— Я не знала этого. Как они познакомились?
— Они были конкурентами за инвестирование в маленькую промышленную фирму. Не стану вдаваться в подробности, они не имеют значения. Достаточно сказать, что у них были различные методы достижения цели. Между ними быстро возникла взаимная антипатия.
Ариана отпустила цыпленка, подтянула к груди колени и в задумчивости положила на них подбородок.
— Бакстер поступил неэтично? — Молчание.
— Дастин, я знаю моего брата… очень хорошо, по правде говоря. У меня нет иллюзий насчет его характера. — Увидев ошеломленное выражение лица Дастина, она поспешно продолжила, поясняя свое утверждение: — Бакстер любит меня, я знаю, что любит… по-своему, но он далеко пойдет, чтобы сохранить свое материальное благосостояние или, как чаще бывает, вновь обрести его. Так что, если он унизился до каких-то не слишком благовидных методов, чтобы добиться своей цели, это не удивило бы меня.
— Зато вы удивляете меня, — отозвался Дастин, качая головой.
— Чем? Тем, что объективно оцениваю тех, кого люблю? — Ариана пожала печами. — Для меня любить — значит знать недостатки человека и любить, несмотря на них.
Наклонив голову, она испытующе посмотрела на Дастина.
— А вы разве не так поступаете?
Его губы чуть дрогнули.
— Пожалуй, так же. Подумать только… А мне-то казалось, что это я вас поучаю. — Он нежно взял прядь ее волос обернул вокруг пальца и легонько потянул. — Для столь юной особы вы очень мудры.
Ариана улыбнулась в ответ:
— Может, и мудра, но не слишком опытна. Я достаточно хорошо узнала вашего брата, чтобы понять, что он придерживается твердых принципов в деловых сделках. И я понимаю, что это могло породить конфликт с Бакстером. Чего я не понимаю, так это — каким образом Ванесса…
— Давайте скажем так — различные отношения Трента и Бакстера распространились и на женщин тоже.
— На женщин? Но Ванесса наша сестра!
— До Ванессы. Всегда, насколько я помню. — Дастин отпустил локон Арианы, продолжая смотреть ей прямо в глаза. — Как вам хорошо известно, Трент красивый титулованный и очень богатый человек. Нет необходимости говорить, что женщины ходили за ним толпами.
Сердце Арианы неожиданно сжалось от ревности.
— За эти годы было много женщин, — продолжал Дастин. — Одни сменяли других но, тем не менее, их неудержимо влекло к Трентону.
На лице Арианы отразилось понимание.
— Вы хотите сказать, что Бакстер и Трентон вращались в одних и тех же кругах и что самые привлекательные дамы предпочитали Бакстеру Трентона.
Дастин кивнул.
— Да, именно это я и хотел сказать. — Он отвел взгляд. — Вашему брату не слишком нравилось такое положение вещей. Ему приходилось заводить романы где-нибудь в других местах, а также искать, куда вложить свои капиталы. В результате образ его жизни сложился диаметрально противоположно жизни Трентона.
Ариана покорно вздохнула:
— Короче говоря, Бакстер слишком много играл и вступал в беспорядочные связи с замужними женщинами… А Трентон — нет.
Снова Дастин изумился.
— Так вы знали!
— О Трентоне? Нет! О Бакстере, конечно, знала. Я люблю своего брата, но не заблуждаюсь относительно сомнительности его представлений о морали. Я просто принимаю их как часть его. — Она в задумчивости закусила губу. — Если Бакстер все эти годы не любил Трентона, как он позволил Ванессе завести с ним роман?
— То не был выбор Бакстера.
— Так вот почему Бакстер с Ванессой ссорились, — пробормотала Ариана, вспомнив, как удивлялась, когда внезапно слышала бурные стычки брата и сестры. Никогда прежде Бакстер не поднимал голоса на Ванессу, напротив, он вечно потворствовал ей и носился с нею, словно с бесценным сокровищем.
— В оправдание твоего брата могу заметить, что Трент к тому времени приобрел определенную репутацию среди светских молодых незамужних женщин, — добавил Дастин, стараясь по возможности смягчить свои откровения, способные расстроить Ариану. — Я уверен, это подлило масла в огонь.
— Репутация Трентона была заслуженной? — Ариана словно издалека услышала свой задающий вопрос голос. Дастин удивленно поднял брови.
— Не знаю, следует ли мне отвечать на подобный вопрос. — Увидев огорчение и замешательство в глазах Арианы, он взял ее за руку. — Дорогая, Трентон намного старше вас. Вполне естественно, что он…
— Я прекрасно это понимаю, Дастин, — прервала она, отодвигая саднящее чувство ревности в укромный уголок своего сознания. — Я не спрашиваю о прошлых связях Трентона. Но у него такой грозный, пугающий вид, неужели женщины не боялись его?
— Ариана… — Дастин продолжал смотреть на маленькую ручку, зажатую в его ладони. — Трент сейчас совсем не тот человек, каким был несколько лет назад. О, он всегда отличался сильными чувствами и с глубокой страстью относился к тому, в кого верил. Но в свои двадцать он был более легким, очаровательным, общительным… без той горечи, которую вы видите в нем сейчас. Его природный магнетизм и уверенность в себе сочетались с подавляющим чувством силы, которую он излучал… Нет, Ариана, женщины не боялись его. Совсем напротив.
— Что же изменило его? — настойчиво продолжала расспрашивать Ариана, борясь с ревностью, которая снова охватила ее.
Лицо Дастина исказилось от боли.
— Смерть нашего отца.
Ариана придвинулась к нему поближе, ощущая, что она балансирует на краю пропасти.
— Вы говорили мне, что Трентон и ваш отец были очень дружны.
— Очень. Трентон управлял делами семьи и поместьями в последние годы жизни отца. Он пожертвовал своей молодостью, образованием, своими мечтами. Я никогда не видел такого чертовски преданного сына.
— Смерть вашего отца произошла внезапно?
Неприятные воспоминания, словно резкий удар, исказили лицо Дастина, его рот скорбно сжался.
— Он был очень слаб какое-то время, но смерть действительно наступила внезапно.
— Может, ее ускорило потрясение, вызванное тем, что Трентон сделал с Ванессой? — выпалила Ариана.
Дастин отбросил ее руку, словно ее прикосновение обожгло его.
— Что Трентон сделал с Ванессой? Черт, Ариана, Трентон ничего не сделал с Ванессой… Все было совсем наоборот. — Устремив на Ариану осуждающий взгляд, Дастин требовательно спросил: — Неужели вы не поняли, что мой брат не смог бы жить в мире с собой, если бы он в действительности стал причиной смерти отца? И так его сердце разрывается на части. Мне думалось, я знаю вас, Ариана, а оказалось, что — нет. Не знаю, если вы действительно верите в только что сказанное…
Горькое обвинение Дастина вывело ее из равновесия. Ариана разразилась слезами и закрыла лицо руками, неудержимо дрожа.
— Я не знаю, во что мне верить, — всхлипывала она. — Я в полной растерянности… Помогите мне, Дастин, я не знаю, что делать. Пожалуйста, помогите мне.
Дастин с состраданием обнял ее, прижав ее голову к своему подбородку, и принялся поглаживать ей спину круговыми успокаивающими движениями.
— Ш-ш-ш, — бормотал он, ощущая, как его рубашка становится мокрой от слез, — конечно, я помогу. Бедняжка, ты не можешь отделить правду от лжи в этом деле, не так ли? Извини… мне не следовало так взрываться. В этом нет твоей вины, ты слишком молода, чтобы помнить, слишком наивна, чтобы защитить себя. Не плачь, малышка, я помогу тебе.
— Если моя жена нуждается в помощи, я предоставлю ее ей.
При звуке ледяного голоса Трентона Ариана застыла, сердце ее бешено забилось в груди. Ее память и губы все еще хранили воспоминания о неистовом натиске мужа, и инстинктивно она прижалась к Дастину еще теснее в поисках утешения и защиты. Одновременно она осознала, как компрометирующе они, должно быть, выглядят, сжимая друг друга в объятиях на полу конюшни, приникнув друг к другу, словно совершая что-то бесчестное.
Она не успела ничего предпринять, как Трентон грубо схватил ее за руку и, оторвав от Дастина, поставил на ноги.
— Тебе что-нибудь нужно, жена?
Ариана побледнела под его горящем взором, зубы его так крепко сжимались, что ей показалось, будто он готов наброситься на нее.
— Трент… не надо! — Дастин поспешно вскочил, его ошеломила неприкрытая ярость, отразившаяся на лице брата, на этот раз он понял истинную причину. — Прекрати, пока не сделал того, о чем пожалеешь!
— Пока я не сделал того, о чем пожалею? — Трентон резко повернулся к нему, его кадык конвульсивно вздрагивал. — Я нашел свою жену, которая валяется на полу конюшни… с моим братом, не более и не менее… и ты хочешь, чтобы я взял себя в руки! — Его пальцы впились в руку Арианы. — Наверное, я пришел в неподходящий момент.
Ариана поморщилась.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала она.
— Разве?
Он резко отпустил ее, и она непроизвольно сделала шаг по направлению к Дастину.
Глаза Трентона метали молнии.
— Не выводи меня из себя, Ариана. Предупреждаю тебя, не зли меня.
Она обратила свое побледневшее лицо к Дастину.
— Возвращайся домой, дорогая, — сказал он ей, глядя на Трентона и словно не веря своим глазам. — Я хочу поговорить с братом.
— Дастин, — запротестовала она, — я…
— Не бойся, туманный ангел, — едко и зло бросил Трентон. — Я постараюсь сдержаться… и не стану убивать Дастина.
Ариана смотрела на него, впитывая его гнев, его ревность, всю силу его темперамента. Затем тоскливо последовала совету Дастина и ушла из конюшни.
— Ты что, и вправду сошел с ума? — взорвался Дастин в ту же минуту, как только они остались одни.
— А ты заметил? — парировал Трентон, отбросив ногой клок сена с дороги.
— Я много чего заметил. Пришло время и тебе кое-что заметить.
— Ты имеешь в виду свои чувства к моей жене?
— Нет… я имею в виду твои чувства к своей жене.
Глаза Трентона злобно прищурились.
— В этот момент я хотел бы ее придушить. И, если я правильно понимаю, она ожидает от меня именно этого. Или нечто худшее.
— Я не виню ее. Ты ведешь себя, как безжалостный маньяк.
— А ты намереваешься спасти ее от меня, не так ли?
Дастин фыркнул:
— Довольно этой идиотской болтовни, Трент. Мы оба прекрасно знаем, что между мной и Арианой ничего нет.
— Тогда о чем речь?
— О том, что ты постепенно влюбляешься в свою жену.
На лице Трентона отразилось глубокое потрясение, снова быстро сменившееся гневом. Если бы Дастин был менее наблюдательным, он упустил бы долю секунды, соединившую эти разные эмоции, долю секунды, когда на лице Трентона отразилась абсолютно неприкрытая паника.
Но Дастин хорошо знал своего брата, так что он только небрежно прислонился к стене, наблюдая за Трентоном, который, ударяя кулаками в дверь стойла, выкрикивал горячие слова отрицания, за которыми последовал поток брани.
— Надо полагать, такая мысль совершенно неприемлема, — весело спросил Дастин сквозь неистовый шум, учиненный братом.
Трентон пинком широко распахнул дверь стойла и с яростью набросился на Дастина:
— Неприемлема? Да она просто смешна! Ты прекрасно знаешь, почему я женился на Ариане! Она Колдуэлл. Последняя из Колдуэллов. И если то, что я вырвал ее из Уиншэма, причинит ее брату бесконечные страдания, значит, я принес себя в жертву не напрасно.
— В жертву? — Дастин вопросительно поднял бровь, не обращая внимания на то, что перед ним разверзлась черная преисподняя.
Трентон резко остановился:
— Хорошо, возможно, жертва — слишком сильное слово.
— Да, пожалуй. — Зубы Дастина блеснули в полутьме конюшни. — Принимая во внимание то, сколько времени ты проводишь в постели со своей жертвой.
— Я никогда не отрицал, что хочу Ариану. Она красивая женщина. Но то, что ты видишь, всего лишь похоть, а не любовь.
— Разве? — сразу стал серьезным Дастин. — Думаю, нет. Будь честен с собой, Трент. Тебе не кажется, что твои чувства к Ариане на редкость сильны, принимая во внимание, что твой брак вызван враждой.
— Все мои реакции на Колдуэллов чрезвычайно сильны.
— Сейчас мы обсуждаем не твою вражду.
Еще некоторое время Трентон казался рассерженным, затем гнев его постепенно угас, и на смену ему пришло какое-то противоречивое чувство.
— Она такая чертовски наивная, — пробормотал он. — И идет навстречу жизни с большой надеждой и верой. Наверно, во мне есть какая-то частица, желающая защитить ее от демонов прошлого… — Голос его стал тихим, перед его мысленным взором появились невидимые призраки. — И от меня.
Обретя самообладание, Трентон сосредоточенно посмотрел на брата:
— То, что тебе бросилось в глаза, всего лишь покровительство и, возможно, жалость.
— Ты не готов признать очевидное, не так ли? — спокойно заметил Дастин, покачав головой. — Бакстер Колдуэлл даже представить не может, какой он принес тебе вред.
— Не уверен, что такое возможно, — с горечью ответил Трентон. — И сомневаюсь, что способен на ту любовь, о которой ты говоришь. Но если и способен, то не по отношению к сестре…
— Я уже говорил и повторю снова, Трент, она не Ванесса.
Трентон прерывисто вдохнул:
— Я слишком хорошо это знаю.
— Ариана не просто совершенно другая, она особенная. А ты слишком туп, чтобы ее оценить.
— Это к делу не относится. Эта война не касается Арианы.
— Но ты используешь ее как оружие, поэтому она оказалась в самом центре битвы.
— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Трентон. — Чтобы я выкинул из головы прошлое? Я пытался покончить с ним неоднократно, Дастин. Но просто не смог. Открыть Ариане правду? Но иногда я и сам не знаю, где правда. Более того, она не поверит мне… особенно после того, как ее просветили сегодня в Уиншэме. Какой мне остается выбор?
Дастин выпрямился:
— Увези Ариану… как можно дальше от истоков твоей ненависти.
Казалось, напряжение Трентона ослабло.
— Увезти?.. Куда?
— В Спрейстоун. Проложи какое-то расстояние между нею и ее страхами, позволь ей для разнообразия получить удовольствие. Последние недели были нелегкими для нее, сначала королевский указ, а теперь это бурное замужество.
— Спрейстоун, — задумчиво повторил Трентон. — Никогда не думал о том, чтобы взять ее туда… Его едва ли назовешь впечатляющим поместьем, о котором обычно мечтает молодая женщина.
— В Ариане нет ничего обычного. — На лице Дастина снова заиграла улыбка. — Спрейстоун такой зеленый и полон птиц и животных. Твоя жена придет от него в восторг.
— Ты кое-что забыл, — нахмурившись, заметил Трентон. — Мы с Арианой окажемся там фактически наедине. А в данный момент мысль об этом приведет ее в ужас.
— Но остров же не пустыня, — напомнил ему Дастин. — Представь ее принцессе Беатрис, пусть она познакомится с обитателями Бембридж, научи ее управлять парусником. Собери компанию для игры в крокет, это даст ей возможность почувствовать себя увереннее. Тогда она сможет ударить тебя деревянным молоточком для крокета, если почувствует в тебе угрозу.
— Ты действительно считаешь, что ей там понравится? — резко спросил Трентон, проигнорировав шутку Дастина.
— Попробуй.
Последовало полное раздумий молчание.
— Это удержит ее в отдалении от когтей ее брата.
— Точно.
— И, возможно, немного облегчит то бремя, которое она вынуждена нести, — добавил Трентон, воодушевленный этой идеей.
— Конечно.
Трентон с подозрением покосился на брата:
— Ты собираешься к нам присоединиться?
Дастин отчаянно боролся с приступом смеха, стараясь сохранить серьезное выражение.
— Нет, я предпочел бы вернуться в Тирехэм. Моего жеребенка готовят к осенним бегам в Ньюмаркете, и мое присутствие может понадобиться. — Он наклонил голову. — Конечно, если ты не захочешь, чтобы я сопровождал вас.
— Нет. — Ответ сорвался с губ Трентона с силой и скоростью пули. — По правде говоря, я предпочту, чтобы ты держался от моей жены как можно дальше.
Несмотря на все усилия, губы Дастина дрогнули.
— А… понимаю. Думаю, это можно будет устроить. Хотя, как ты сам заметил, Ариана невероятно красивая женщина. К тому же она умна, чувствительна и…
— Дастин, я не нахожу в этом ничего смешного, — в голосе Трентона явно прозвучало неудовольствие.
— Ревнуешь, Трент? Вот это странно, если принять во внимание тот факт, что чувства не играли никакой роли в твоей женитьбе.
— Дастин…
Проигнорировав полное гнева предостережение Трентона, Дастин усмехнулся, потрепав брата по плечу.
— Утром я уеду в Тирехэм… А вы с Арианой отправляйтесь в Спрейстоун. А теперь я советую тебе сказать жене, чтобы собирала вещи.
Трентон спокойно посмотрел в сторону дома, где укрылась Ариана, спасаясь от его ярости. Бог знает, что она сейчас чувствует, о чем думает. В лучшем случае испытывает потрясение и замешательство. И никто, кроме него, не может облегчить ее страдания.
Глава 13
Ариана все еще дрожала, свернувшись клубком посередине кровати. Ей хотелось, зарывшись в толстое одеяло, оградиться от мира, этого дня, от своей встречи с Бакстером — от всего. Не говоря уже о неистовом сумасбродном поведении мужа.
Если раньше она была просто напугана, то теперь оцепенела от ужаса.
Злость Трентона казалась настолько реальной и сильной, что она со страхом стала думать о его способности даже убить.
Мысли ее снова вернулись к письму Ванессы. Что же произошло шесть лет назад? Продемонстрировал ли Трентон свою ревность? Скорее всего это неразумное, непреодолимое собственническое чувство заставило ее опасаться за свою жизнь.
Уткнувшись лицом в подушку, Ариана боролась с безжалостными образами, проносившимися в ее памяти. Дважды она становилась жертвой ревности потерявшего контроль Трентона, первый раз вчера, когда он с горящими обвинением глазами разбушевался на лужайке после их с Дастином урока игры в крокет. И теперь снова, в конюшне.
Неужели он действительно думал, что они с Дастином способны обмануть его. Руки Арианы сжались в кулаки, оставив глубокие отпечатки на мягкой поверхности подушки.
Она могла бы понять отсутствие веры в нее. Да, она была его женой и все же оставалась настоящей незнакомкой, близкой только в постели, но не в быту. Он не имел случая убедиться, что, в отличие от своего брата, она обладала верностью и нерушимыми принципами. Для Трентона она была всего лишь представительницей семьи Колдуэллов, ничего для него не значащей и не заслуживающей доверия.
Но Дастин? Неужели Трентон действительно считал, что брат способен на обман, не говоря уже о том, чтобы обесчестить его в его собственном доме? Такая мысль выглядела безумием.
Безусловно, Трентон должен понимать это.
Отвратительные подозрения снова принялись терзать мозг Арианы. Может, все было именно так, как говорил Бакстер, и Трентон просто теряет рассудок, когда дело касается тех, кого он считает своей собственностью, а она теперь попала в эту категорию? Неужели он не может здраво рассуждать даже при оценке поведения своего собственного брата и способен приписать ему какие-то неблаговидные поступки? Этот вопрос вернул ее мысли к Дастину, человеку, который так трогательно обращался с ней… до тех пор, пока она не сказала, что считает Трентона виновным в смерти Ванессы. В тот же момент из сердечного, нежного друга Дастин превратился в сердитого и насмешливого незнакомца. При этом он не просто страстно защищал своего брата, но и намекнул, что подлинной виновницей случившегося была Ванесса. Что же он имел в виду?
Реакция Дастина смутила Ариану и еще по одной причине. Несмотря на любовь к Трентону, пристрастность в суждениях, казалось, полностью противоречила характеру Дастина. Она провела в его обществе достаточно много времени, чтобы оценить его врожденную объективность, даже когда дело касалось оценки поведения тех, кого он любил. И все же в этом случае он был твердо убежден, что Трентон невиновен, несмотря на все те реальные доказательства, свидетелем которых он был. Почему?
Ответ простой. Дастин верил в своего брата, и не из слепой преданности, а с абсолютной убежденностью, и это поразило Ариану, словно тяжелый удар булыжником. В глубине души она знала, что Дастин имел на то все основания.
Ариана села и, смахнув слезы со щек, погрузились в тревожные раздумья о том, какими подробностями прошлого Бакстер пренебрег и не сообщил ей и как ей открыть их. Она могла бы узнать больше от Дастина, если бы Трентон не ворвался в конюшню, словно ревнивый безумец, и не прервал их разговор.
Но одну вещь ей удалось узнать — разговоры о Ричарде Кингсли пробуждали у обоих братьев огромное волнение, и, казалось, ни один из них не желал обсуждать подробности его смерти.
Ариана обхватила колени и задумчиво склонилась, положив подбородок на сплетенные руки. Ричард Кингсли умер сразу же вслед за Ванессой. Это все, что она знала. Если его смерть произошла не от потрясения, вызванного преступлением сына, что тогда ускорило его внезапную кончину? И почему оба брата, Трентон и Дастин, так упорно скрывают обстоятельства смерти герцога?
Ариана нахмурилась. Ей некуда обратиться за ответом. Она никогда не посмеет задать подобный вопрос посторонним — это поставит мужа в неловкое положение и вызовет его недовольство. Итак, каким же образом узнать ей о Ричарде Кингсли, не насторожив своей настойчивостью братьев и не разбередив их старые раны?
«Гостиная Трентона, — осенило ее, — вот начало разгадки». Какая превосходная отправная точка! Она пойдет в гостиную Трентона, все обследует… и, возможно, что-нибудь прояснит.
Обретя цель, Ариана вскочила. Она не имела ни малейшего представления, что надеялась найти в совершенно пустой комнате, но любое напоминание о Ричарде Кингсли, каким бы незначительным оно ни было, стоит того, чтобы рассмотреть эти пустые стены. В любом случае она собиралась побывать в этой комнате еще, чтобы впоследствии редекорировать ее — подвиг, который она намеревалась совершить.
Ариана поспешно провела гребнем по спутанным волосам. В ее памяти внезапно возник образ Трентона и выражение страдания, появившееся на его лице, когда он заговорил о своей неприязни к гостиной, о чувстве боли и потери, которые она у него вызывает. Почему это воспоминание причинило и ей боль, принимая во внимание ее собственные страхи и дурные предчувствия, не говоря о странном противоречивом поведении по отношению к ней Трентона, она не могла сказать. Возможно, то была вера Дастина в брата, а может, ее собственное инстинктивное доверие. Она только знала, что отчаянно хочет сделать добро для мужа, и если она не сможет дать ему ничего больше, то подарит ему это маленькое царство мира и спокойствия, место, которое он сможет назвать своим.
И, возможно, по ходу дела ей удастся распутать неясную паутину прошлого.
Бесшумно, босиком Ариана выскользнула в коридор, посмотрела украдкой вправо и влево. В холле никого не было. Она дошла до гостиной и открыла дверь.
Комната была точно такой, как она представляла, — застывшей и пустой. Она взглянула на заброшенное кресло, хорошо помнившее хозяина: здесь он проводил долгие приятные часы за чтением и рисованием, затем поспешно прошла мимо него к столу и долго стояла, прикоснувшись рукой к верхнему ящику, не решаясь выдвинуть его. Никогда прежде она не трогала чужих вещей, и охватившее ее тяжелое чувство вины напомнило ей, что она пытается грубо вторгнуться в чью-то личную жизнь. Но сразу же она подумала, что затеяла справедливое дело. Справедливое и необходимое.
Решение принято — Ариана рывком открыла ящик.
Он был заполнен грудой эскизов, Ариана тотчас же в них узнала наброски реконструкции Броддингтона. Каждый лист подписан инициалами Р. К., так что у нее не осталось никаких сомнений насчет того, кто выполнил их. Приподняв бумаги, она заглянула под них. Ничего.
Ариана решительно положила документы на место и, задвинув ящик, открыла следующий. Там лежало немного вещей, но они были тщательно размещены: три старые фотографии в позолоченных рамках — женщина и два маленьких мальчика. Когда Ариана принялась их рассматривать, уголки ее губ приподнялись. Она узнала покойную герцогиню Броддингтон по портретам, висевшим в галерее, а в младшем мальчике с темно-голубыми глазами и шаловливой усмешкой — Дастина.
Все еще улыбаясь, Ариана перевела взгляд на третье фото, и ее нежные чувства стремительно исчезли, когда ее взгляд встретился с пронзительным кобальтовым взором мужа. Дастин прав — даже мальчиком Трентон был красив до такой степени, что в этом чувствовалось что-то греховное. В его лице уже проявился намек на то разрушительное очарование, которое со временем увеличится. Его юное лицо, на котором еще не пролегли морщинки, как сейчас, в сочетании с ослепительной улыбкой, такой же заразительной, какую Ариана впервые заметила в лабиринте, где они встретились, делала его неотразимо привлекательным. И даже в детстве он казался способным на сильные чувства. И это немного пугало. Его пронизывающий взор долго удерживал Ариану в плену. Игла страха кольнула ее в сердце, и она, с трудом переводя дыхание, оторвала взгляд. Поспешно положив фотографии на место, она захлопнула ящик.
Звук эхом отозвался в пустой комнате, и Ариана вздрогнула. Она совсем упустила из виду опасность быть застигнутой здесь, как всегда забывая обо всем под гипнотизирующим взглядом Трентона. Испуганно присев на корточки, она спряталась за столом, полагая, что теперь, наверное, все домочадцы будут знать о ее местонахождении.
Если раньше она была просто напугана, то теперь оцепенела от ужаса.
Злость Трентона казалась настолько реальной и сильной, что она со страхом стала думать о его способности даже убить.
Мысли ее снова вернулись к письму Ванессы. Что же произошло шесть лет назад? Продемонстрировал ли Трентон свою ревность? Скорее всего это неразумное, непреодолимое собственническое чувство заставило ее опасаться за свою жизнь.
Уткнувшись лицом в подушку, Ариана боролась с безжалостными образами, проносившимися в ее памяти. Дважды она становилась жертвой ревности потерявшего контроль Трентона, первый раз вчера, когда он с горящими обвинением глазами разбушевался на лужайке после их с Дастином урока игры в крокет. И теперь снова, в конюшне.
Неужели он действительно думал, что они с Дастином способны обмануть его. Руки Арианы сжались в кулаки, оставив глубокие отпечатки на мягкой поверхности подушки.
Она могла бы понять отсутствие веры в нее. Да, она была его женой и все же оставалась настоящей незнакомкой, близкой только в постели, но не в быту. Он не имел случая убедиться, что, в отличие от своего брата, она обладала верностью и нерушимыми принципами. Для Трентона она была всего лишь представительницей семьи Колдуэллов, ничего для него не значащей и не заслуживающей доверия.
Но Дастин? Неужели Трентон действительно считал, что брат способен на обман, не говоря уже о том, чтобы обесчестить его в его собственном доме? Такая мысль выглядела безумием.
Безусловно, Трентон должен понимать это.
Отвратительные подозрения снова принялись терзать мозг Арианы. Может, все было именно так, как говорил Бакстер, и Трентон просто теряет рассудок, когда дело касается тех, кого он считает своей собственностью, а она теперь попала в эту категорию? Неужели он не может здраво рассуждать даже при оценке поведения своего собственного брата и способен приписать ему какие-то неблаговидные поступки? Этот вопрос вернул ее мысли к Дастину, человеку, который так трогательно обращался с ней… до тех пор, пока она не сказала, что считает Трентона виновным в смерти Ванессы. В тот же момент из сердечного, нежного друга Дастин превратился в сердитого и насмешливого незнакомца. При этом он не просто страстно защищал своего брата, но и намекнул, что подлинной виновницей случившегося была Ванесса. Что же он имел в виду?
Реакция Дастина смутила Ариану и еще по одной причине. Несмотря на любовь к Трентону, пристрастность в суждениях, казалось, полностью противоречила характеру Дастина. Она провела в его обществе достаточно много времени, чтобы оценить его врожденную объективность, даже когда дело касалось оценки поведения тех, кого он любил. И все же в этом случае он был твердо убежден, что Трентон невиновен, несмотря на все те реальные доказательства, свидетелем которых он был. Почему?
Ответ простой. Дастин верил в своего брата, и не из слепой преданности, а с абсолютной убежденностью, и это поразило Ариану, словно тяжелый удар булыжником. В глубине души она знала, что Дастин имел на то все основания.
Ариана села и, смахнув слезы со щек, погрузились в тревожные раздумья о том, какими подробностями прошлого Бакстер пренебрег и не сообщил ей и как ей открыть их. Она могла бы узнать больше от Дастина, если бы Трентон не ворвался в конюшню, словно ревнивый безумец, и не прервал их разговор.
Но одну вещь ей удалось узнать — разговоры о Ричарде Кингсли пробуждали у обоих братьев огромное волнение, и, казалось, ни один из них не желал обсуждать подробности его смерти.
Ариана обхватила колени и задумчиво склонилась, положив подбородок на сплетенные руки. Ричард Кингсли умер сразу же вслед за Ванессой. Это все, что она знала. Если его смерть произошла не от потрясения, вызванного преступлением сына, что тогда ускорило его внезапную кончину? И почему оба брата, Трентон и Дастин, так упорно скрывают обстоятельства смерти герцога?
Ариана нахмурилась. Ей некуда обратиться за ответом. Она никогда не посмеет задать подобный вопрос посторонним — это поставит мужа в неловкое положение и вызовет его недовольство. Итак, каким же образом узнать ей о Ричарде Кингсли, не насторожив своей настойчивостью братьев и не разбередив их старые раны?
«Гостиная Трентона, — осенило ее, — вот начало разгадки». Какая превосходная отправная точка! Она пойдет в гостиную Трентона, все обследует… и, возможно, что-нибудь прояснит.
Обретя цель, Ариана вскочила. Она не имела ни малейшего представления, что надеялась найти в совершенно пустой комнате, но любое напоминание о Ричарде Кингсли, каким бы незначительным оно ни было, стоит того, чтобы рассмотреть эти пустые стены. В любом случае она собиралась побывать в этой комнате еще, чтобы впоследствии редекорировать ее — подвиг, который она намеревалась совершить.
Ариана поспешно провела гребнем по спутанным волосам. В ее памяти внезапно возник образ Трентона и выражение страдания, появившееся на его лице, когда он заговорил о своей неприязни к гостиной, о чувстве боли и потери, которые она у него вызывает. Почему это воспоминание причинило и ей боль, принимая во внимание ее собственные страхи и дурные предчувствия, не говоря о странном противоречивом поведении по отношению к ней Трентона, она не могла сказать. Возможно, то была вера Дастина в брата, а может, ее собственное инстинктивное доверие. Она только знала, что отчаянно хочет сделать добро для мужа, и если она не сможет дать ему ничего больше, то подарит ему это маленькое царство мира и спокойствия, место, которое он сможет назвать своим.
И, возможно, по ходу дела ей удастся распутать неясную паутину прошлого.
Бесшумно, босиком Ариана выскользнула в коридор, посмотрела украдкой вправо и влево. В холле никого не было. Она дошла до гостиной и открыла дверь.
Комната была точно такой, как она представляла, — застывшей и пустой. Она взглянула на заброшенное кресло, хорошо помнившее хозяина: здесь он проводил долгие приятные часы за чтением и рисованием, затем поспешно прошла мимо него к столу и долго стояла, прикоснувшись рукой к верхнему ящику, не решаясь выдвинуть его. Никогда прежде она не трогала чужих вещей, и охватившее ее тяжелое чувство вины напомнило ей, что она пытается грубо вторгнуться в чью-то личную жизнь. Но сразу же она подумала, что затеяла справедливое дело. Справедливое и необходимое.
Решение принято — Ариана рывком открыла ящик.
Он был заполнен грудой эскизов, Ариана тотчас же в них узнала наброски реконструкции Броддингтона. Каждый лист подписан инициалами Р. К., так что у нее не осталось никаких сомнений насчет того, кто выполнил их. Приподняв бумаги, она заглянула под них. Ничего.
Ариана решительно положила документы на место и, задвинув ящик, открыла следующий. Там лежало немного вещей, но они были тщательно размещены: три старые фотографии в позолоченных рамках — женщина и два маленьких мальчика. Когда Ариана принялась их рассматривать, уголки ее губ приподнялись. Она узнала покойную герцогиню Броддингтон по портретам, висевшим в галерее, а в младшем мальчике с темно-голубыми глазами и шаловливой усмешкой — Дастина.
Все еще улыбаясь, Ариана перевела взгляд на третье фото, и ее нежные чувства стремительно исчезли, когда ее взгляд встретился с пронзительным кобальтовым взором мужа. Дастин прав — даже мальчиком Трентон был красив до такой степени, что в этом чувствовалось что-то греховное. В его лице уже проявился намек на то разрушительное очарование, которое со временем увеличится. Его юное лицо, на котором еще не пролегли морщинки, как сейчас, в сочетании с ослепительной улыбкой, такой же заразительной, какую Ариана впервые заметила в лабиринте, где они встретились, делала его неотразимо привлекательным. И даже в детстве он казался способным на сильные чувства. И это немного пугало. Его пронизывающий взор долго удерживал Ариану в плену. Игла страха кольнула ее в сердце, и она, с трудом переводя дыхание, оторвала взгляд. Поспешно положив фотографии на место, она захлопнула ящик.
Звук эхом отозвался в пустой комнате, и Ариана вздрогнула. Она совсем упустила из виду опасность быть застигнутой здесь, как всегда забывая обо всем под гипнотизирующим взглядом Трентона. Испуганно присев на корточки, она спряталась за столом, полагая, что теперь, наверное, все домочадцы будут знать о ее местонахождении.