Кларк Саймон. Тьма сгущается

   Из открытых ящиков письменного стола в гостиной пачками вылетали старые счета и страховки на давным-давно проданные автомобили вперемешку с семейными фотографиями.
   – Кристин! Сколько у меня еще времени?
   – Держи себя в руках, – донесся из кухни певучий голосок жены. – Еще почти час.
   Чертыхнувшись про себя, он снова запустил обе руки в ящик. Где этот чертов паспорт? Надо успеть к врачу до половины шестого. Только и не хватало копаться в старом хламе.
   И это первый день недельного отпуска. Всю ночь провел за компьютером, заканчивая сценарий очередного рекламного клипа для продавца теннисных мячей. Не то чтобы он не любил свою работу. Приятно написать хороший, крепкий сценарий, который принесет заказчику дьявольски неплохую прибыль, да еще сойдет за славную развлекательную короткометражку. Но все-таки десять месяцев без выходных – это многовато.
   Давно пора провести дней девять с семьей, повозиться в саду, съездить куда-нибудь на пару дней и вообще побездельничать.
   И тут, как обычно, дерьмо пошло косяком.
   Для начала позвонил брат жены – старая болячка. С чем может объявиться шурин Джо? Ну конечно, с новым блистательно-идиотским планом, как кратчайшим путем привести всю семью к разорению.
   Теперь не хватало только небольшой грозы с пожаром для полного счастья.
   – Господи!
   – Что с тобой? – встревоженно отозвалась жена.
   – Представляешь, я нашел наше свидетельство о браке!
   – Боже мой, Ричард, я думала, ты, по меньшей мере, перерезал себе артерию.
   – Да я думал, оно давным-давно кануло в семейную черную дыру.
   Кристин крикнула сквозь грохот кастрюль:
   – Оно не просрочено?
   Он представил себе ее ехидную ухмылку и сам невольно улыбнулся:
   – И не надейся. Ты прикована ко мне пожизненно. Из ящика появлялись ветхие гарантийные талоны на будильники, утюги, газонокосилки, электрооткрывалки для консервов...
   Все это по большей части давно отправилось в помойку.
   – Неужели у всех такая чертовщина? – вслух удивлялся он. – Жестянки набиты старыми банковскими извещениями, просроченными страховками, телефонными счетами... Ну-ка... шестилетней давности!
   – Господи, корешки билетов на концерт “U-2”... Помнишь, перед свадьбой?
   Ричард Янг догадывался, что так бывает почти со всеми. Три четверти этого хлама давным-давно следовало бы отправить в печку, но есть даже в ненужном страховом полисе с его строгим черным шрифтом что-то, внушающее: не выкидывай. Вдруг пригодится?
   – Ричард?
   – Угу.
   – Скажешь Эми, что чай налит?
   – Угу. Где она?
   – Ты меня спрашиваешь? Я целый час не отходила от плиты, милый муж...
   “Милый муж” всегда предвещал грозу. Пора пошевелиться.
   Подавив желание поднести к груде бумаг зажженную спичку и сплясать над огнем победный танец дикарей, он направился в соседнюю комнату.
   – Эми! На заправку!
   Телевизор добросовестно показывал историю Тома и Джерри, но внимали ему только пустые кресла.
   – Эми, если ты не съешь, мышке отдадим. Ричард опустился на четвереньки и по-собачьи заковылял по ковру.
   – Гав. Гав! Поймаю и съем!
   Их четырехлетняя дочурка вечно умудрялась затеять игру в прятки именно тогда, когда времени в обрез.
   Любимое место – за диваном. Сейчас бы поваляться на солнышке с баночкой холодного пива и последним номером “Кью”. Подавив вздох, он невольно улыбнулся, представив, как оглушительно завизжит обнаруженная в своем укрытии Эми. Завизжит, в восторженном ужасе, а потом выскочит вприпрыжку из комнаты, оглядываясь через плечо и, конечно, не глядя под ноги. Без синяка не обойдется. Впрочем, синяки она носит, как золотые медали.
   – Поймал!
   Эми не было в обычном убежище. “Вот пропасть, – подумал Ричард. – Она нашла новое место. Лежит, небось, где-нибудь, свернувшись в клубок из ручек и ножек, едва различишь внутри круглое сияющее личико и пару блестящих глазенок”. Он бросил взгляд на часы. Н-да, время надело тапочки и понеслось во всю прыть. Пожалуй, на двух ногах искать будет скорее.
   За дверью?
   Нет. Только тряпичная кукла с пятном от соуса на белой футболке. Утром Эми пыталась накормить ее бобами.
   За занавеской?
   Нет.
   Под стеллажом?
   Никого.
   Под кофейным столиком?
   Шиш!
   – Боже, дай силы, – бормотал он. – Вот уж денек так денек!
   Ричард Янг, тридцати трех лет от роду, еще не знал, что его ожидает. Этот солнечный июньский денек был переломным днем его жизни. Во-первых, дочь Эми умудрилась исчезнуть с лица земли.
   Во-вторых, Ричард понятия не имел, что в его доме появился новый жилец.
   Ричард торопливо обыскал первый этаж и поднялся наверх.
   – Эми? Чай готов. Иди пей.
   Нет ответа.
   В ванной? Пусто. Но вода в туалете не спущена. На ходу он нажал кнопку и двинулся в сторону спальни, но его перехватил десятилетний сын Марк.
   – Пап, – огорченно воскликнул мальчуган. – Опять та же история!
   – Ты не видел Эми?
   Ричард заглянул в спальню девочки. Ни одной Эми!
   – Пап, у меня опять так получилось.
   – Что? Дистанционка от телевизора снова за батареей?!
   Марк виновато кивнул, широко расставленные голубые глаза наполнились слезами в ожидании выволочки.
   – Извини, сынок, мне сейчас некогда этим заниматься. Ты не видел Эми?
   Мальчик покачал головой.
   – Но через десять минут чемпионат по борьбе, а я не могу переключить канал.
   Ричард подавил приступ раздражения.
   – Слушай, Марк, у меня ни минуты времени. Эми куда-то опять запропастилась. А мне еще надо найти свой паспорт и бежать к доктору.
   – Понимаешь, это же финал чемпионата. Я хотел...
   – Марк, – мягко сказал он, слегка подталкивая сына к его комнате. – Если тебе так уж необходимо посмотреть этот матч, попроси маму достать твой пульт.
   – Да ладно, – последовал быстрый ответ. – Можно и подождать. А вообще-то, раз Эми не смотрит телевизор, я могу посмотреть внизу. – Марк улыбнулся, радуясь своей находчивости.
   – Кстати, Марк, можешь помочь мне в розыске Эми. Твоя мама сойдет с ума, если ровно через две минуты Эми не сядет за стол.
   – Кто-то оставил открытым окно на веранде. Она могла вылезти через него.
   – Со второго этажа? Сомневаюсь.
   Марк ухмыльнулся:
   – Вообще-то, я не слыхал глухого удара.
   – Не смешно. Прикуси-ка язык, Марк, пока мать не услышала. Давай, отправляйся на охоту.
   – Я посмотрю в саду.
   – Умница, – с благодарностью сказал Ричард. – Не переживай насчет пульта дистанционки. Когда вернусь от врача – снова подцеплю вешалкой.
   Сын с грохотом скатился по лестнице, а Ричард на всякий случай проверил его спальню. Случалось, что Эми пряталась в стенных шкафах. Он открыл дверцы и отодвинул висящую одежду. Это проделывалось с большой осторожностью. Мятая одежда на плечиках приводила Кристин в страшную ярость.
   Первое, что попалось ему на глаза, заставило его яростно охнуть.
   – Господи... Паспорт нашелся, зато дочь пропала. На полке, прямо на виду, прислоненный к коробке от печенья, стоял паспорт вместе с авиабилетом до Египта. Теперь он вспомнил, как с досады убрал этот билет с глаз долой. Эта поездка была им не по карману. К тому же заранее известно, что все предприятие закончится пшиком.
   Лучше поскорее закрыть шкаф, а то как бы не поддаться искушению сунуть билет в груду бумаг на столе и сжечь к чертовой матери.
   – Ричард, – крикнула снизу Кристин, – Как там с Эми?
   – Пока не нашлась. Я рассылаю поисковые партии.
   – Давай в темпе, милый. Чай стынет.
   – Постараюсь, – отозвался он, спускаясь в сад через парадную дверь.
   Их домик стоял посреди большого участка земли. От шумного шоссе его отделял забор, поставленный еще в тот год, когда родился Марк. Эми через него не перебраться.
   Он нашел сына, шарившего палкой в узком проходе между забором и сараем. Там едва ли могла поместиться мышь, не то что четырехлетняя девочка.
   Ричард поинтересовался:
   – Нашел след?
   – Не-а.
   – Поищи лучше в гараже. Она иногда играет под машиной.
   – Ей же не разрешают!
   – Не разрешают, а она все равно туда забирается.
   “Черт, сколько времени-то?” Он подумал, не пора ли уже бежать к врачу. Поддавшись на уговоры шурина Джо и соглашаясь на эту дурацкую поездку в Египет, он не предвидел, что его ждут бесконечные уколы в зад: прививки от тифа и полиомиелита, а заодно и инъекции гаммаглобулина. “Спасибо тебе, Джо, от всего сердца!”
   – Эми!!!
   Девчонка как сквозь землю провалилась. Жаркое послеполуденное солнце подогревало закипающее желание надавать маленькой хулиганке хороших шлепков. “Ну, я до тебя доберусь!” На том конце сада – живая изгородь из бирючины. Теоретически, под ветками можно проползти, но до сих пор Эми это в голову не приходило. Впрочем, с детьми постоянно что-нибудь происходит в первый раз.
   Ричард рысцой пробежался через сад. У изгороди он устроил кирпичную жаровню. Ему не часто приходилось мастерить, и, как строитель, он до сих пор чувствовал прилив гордости, когда во время семейных пикников подавал к столу поджаренный хлеб с пригоревшими сосисками. Сейчас жаровня пригодилась в качестве дозорной вышки.
   Забравшись на кирпичную стенку, Ричард через изгородь осмотрел обширный пустырь. Официально заросшее травой и кустарником пространство именовалось Солнечной Поляной, но его чаще поминали как “Этот Несчастный Пустырь”, а иногда, в романтическом настроении – “Пастбище Разбитых Надежд”. Золото у вас под ногами, вы найдете его даже у себя на заднем дворе – правда, содержание не велико: один к миллиону... Но Ричард Янг твердо знал: Солнечная Поляна – самое долбаное золото в мире.
   Говорят: женишься на девушке – получай в придачу ее семью. Попробуйте объяснить это влюбленному юнцу и послушайте, что он вам ответит. А потом наступает рождество или семейная ссора, и тут-то и понимаешь, что в поговорке правда и ничего кроме правды.
   А Ричарду и тут очень повезло. Он получил жену, ее семью – и кое-что в придачу. Кое-что, обеспечившее не одну бессонную ночь за двенадцать лет их брака. Солнечную Поляну. Совместную собственность жены и шурина. Грандиозную, монументальную, эпическую занозу в заднице.
   – Пап, мне ее не найти!
   Ричард взглянул сверху вниз в лицо мальчика. В широко расставленных глазах ясно читалась тревога.
   Его укололо чувство вины. Срывает досаду из-за Джо, Египта и пустыря на сыне и, хуже того, злится на пропавшую дочь, как на запропастившийся носок.
   В голове зазвучал сигнал тревоги.
   – Ты думаешь, она выбралась из сада, пап?
   – Она где-нибудь здесь, малыш. Может, сидит в сарае, мучает пауков...
   – Нет, там я смотрел.
   Спрыгнув на землю, отец шутливо облапил мальчишеские плечи.
   – Пойдем, поищем вместе.
   Они обыскали сад. Ричард уже всерьез забеспокоился. Это не похоже на Эми. Как правило, когда показывают “Тома и Джерри”, она с головой уходит в экран.
   Марк теперь постоянно выкрикивал:
   – Эми! – тревожно и озабочено. – Эми! Эми? Эми!
   Он шагал все быстрее, вертел головой вправо и влево и заглядывал под каждый куст.
   – Посмотрим на Солнечной Поляне, – предложил Ричард.
   Не сговариваясь, отец и сын бросились бегом. Пробежали через кустарник к садовой калитке.
   – Эми!
   Инстинктивно разошлись в стороны, как загонщики, окликая девочку.
   Ричард с жалостью смотрел в испуганные глаза сына, обшаривавшего поляну в поисках сестренки, которая, случалось, замучивала его до потемнения в глазах. Сейчас Марк только и мечтал: вести ее за руку к дому и строго отчитывать голосом Кристин:
   – Послушай, Эми, никогда больше не убегай из дома. Это опасно. Опасно.
   Это слово открыло шлюзы всем страхам. Ричард попытался представить себе дочурку, подглядывающую из-за кочки – глазенки блестят, на лице озорная улыбка.
   На жарком солнце его знобило.
   Марк застыл на месте как вкопанный, пораженный страшной мыслью:
   – Папа, а пруд?
   – Она не могла отправиться туда в одиночку. – Эти слова Ричард выкрикнул на бегу. Нет. Она не могла отправиться туда в одиночку. Не могла? Страх заливал его волной, в голове крутились ужасные картины.
   Пруд глубокий, с крутыми глинистыми берегами. Свалиться недолго. А выбраться трудно. Особенно если тебе только четыре года.
   Сын остался далеко позади. Ричард бежал к пруду, окруженному деревьями и зарослями тростников.
   Перед его глазами стояла картина: соболезнующие товарищи по работе. Оператор Боб говорит: “Так жаль, Ричард. Эми была такой чудесной малышкой”.
   – Заткнись, – пробормотал он своему воображению. – Все заткнитесь, к чертовой матери.
   Прибрежные ивы.
   Вот и пруд.
   В воде у ближнего берега что-то белеет. Он различил промокшую футболку, вокруг облако темных волос...
   В пруду вниз лицом лежала Эми.
   Он уже примеривался прыгнуть к утонувшей дочери, когда разобрал, какую садистскую шутку выкинуло его воображение.
   – А, чтоб тебя, Ричард! Это ж надо так...
   Он глубоко вздохнул и потряс головой, отгоняя образ Эми, возникший из размокшего газетного листа. Повернув к дому, он столкнулся с Марком.
   – Тут ее нет, сынок. Давай еще посмотрим в саду.
   – Найди Эми, папа. Я о ней беспокоюсь. Догоню тебя через пару минут.
   Ричард снова почувствовал прилив любви к сыну.
   – Ладно, сынок. К твоему возвращению найду. По пути к садовой калитке сволочное воображение успело разработать еще пару сюжетов.
   Незнакомый мужчина заглядывает через забор. Подзывает Эми... Перегибается вниз, подхватывает девочку и бежит с ней к машине.
   Старый колодец в саду. Она с натугой отодвигает крышку и срывается в темное отверстие.
   “Обалдел, Ричард? Эту чертову крышку вы с Джо вдвоем не могли сдвинуть!”
   Но нерассуждающий страх за ребенка уже нес его через газон. На бегу ему пришло в голову осмотреть периметр забора до подъездных ворот.
   “Ну-ка, Ричард, действуй методом исключения. Если ее нет ни в доме, ни в саду, ни на Солнечной Поляне, значит, она – черт, только не это – значит, она на дороге”.
   Большое Шеффилдское шоссе на этом участке пролегало как по лучу лазера. Такая дорога словно шепчет водителю: “Давай, жми на газ. Копов здесь нет. Асфальт отличный, ровный. Почему не прибавить скорость? Тебе же всегда хотелось посмотреть, как стрелка спидометра поцелует отметку 100. А если на дорогу выскочит ребенок? Он и не узнает, что его убило, и никто ничего не узнает. Гони... Жми...”
   Черт!
   Главные ворота закрыты. Перелезть она не могла. Забор высотой шесть футов. Второй калиткой никогда не пользовались, она заросла кустами.
   Задыхаясь, он проломился сквозь кусты и увидел калитку.
   Открытую. Ричард моргнул. Может, опять шутки воображения?
   Нет.
   Открыта настежь, так ее и так!..
   Он выскочил к дороге. Рев тягачей стал оглушительным.
   Побежал по травянистой обочине, с кошмарным фатализмом высматривая на асфальте ком окровавленного тряпья.
   Не могла она здесь оказаться. Хватило бы ума не лезть под колеса. А если нет?
   Мимо, ударив горячим воздухом, пролетел грузовик.
   – Эми?
   Обгоняя грузовики, неслись легковушки. Поток обезумевшей стали и резины из страшного сна.
   Гудок. Прерывистый блеющий звук. Водитель отчаянно пытается предостеречь кого-то.
   Он оглянулся на звук...
   ...И примерз к месту. В легких застыл воздух, сердце замерло на середине удара, шум машин больше не доходил до сознания; прошла секунда... или часы, а он все не мог поверить, что перед его глазами самая что ни на есть реальная реальность.
   – Эми!
   Ричард Янг нашел свою дочь.

Глава 5
Все темнее и темнее

   Лунный свет. Открытая поляна. Дерево с обнаженной высохшей вершиной. Окна заброшенного дома, как пустые ослепшие глаза. Ночной воздух касается тела холодной рукой мертвеца. По темным полям разносится стон – предсмертная песнь забытого одинокого божества.
   На больничной койке в глубоком бреду лежала Розмари Сноу. Она не знала, что только швы удерживают на лице ее левую щеку, что синяки усеяли ее кожу густо, как пятна на шкуре далматинца.
   Розмари снилась освещенная луной поляна и холодный знобкий воздух. И стон.
   Вот она стоит в поле, перед ней заброшенная ферма. Два верхних окна блестят под луной, двери заросли кустами роз.
   И непрестанный стон.
   Сон повторялся снова и снова, словно в голове крутилась склеенная в кольцо кинолента.
   Тяжесть сокрушает дом, продавливает крышу, дождем осколков выбрасывает на землю окна.
   И вот приближается Губитель. Бежать. Он неумолимо преследует ее, сминает траву, деревья, столбы, дорожные знаки...
   Она бежит, бежит. Но он догоняет. Болят ноги, колет под ребрами, горят легкие. Не уйти. Раздавит.
   Прыжок через ограждение. Ноги скользят, колтун волос цепляется за столбик ограды. Справа один за другим переламываются столбики, балки вминаются в землю под сокрушительной тяжестью. Одуванчики взрываются облачками пушинок.
   “Вот мой Губитель, – отчетливо думает она. Ближайший столб разлетается в щепки. – Тут тебе и конец, Розмари Сноу”.
   Тихий ночной воздух над ней вдруг шевельнулся, волной ударил в лицо, и она почувствовала, как что-то обрушивается на нее, подобно молоту Господнему.
   Она закричала.
   Инстинктивно свернулась в комок, пытаясь хоть как-то защититься. Но от этого не спас бы и бетонный бункер.
   Молнией мелькнула мысль: “Я могу двигаться! Двигаться, черт побери!” Падение ограды освободило ее.
   Она откатилась в сторону, и в тот же миг трава под оградой оказалась размолота в зеленую кашу.
   Секунда – и она уже на ногах, и бежит, бежит, жадно заглатывая воздух. За ее спиной земля содрогается под невидимой тяжестью.
   На бегу она оглядывается. Волны сурепки за ее спиной словно рассекает невидимая торпеда, оставляя в кильватере пену желтых лепестков.
   Впереди, набирая скорость, гудит поезд. Протяжный гудок разносится в темных полях, как вопль души, терзаемой в аду.
   “Беги, Розмари Сноу! Беги! Беги!”
   Кто это бежит рядом с ней? Кирк Бан и его друзья. Они хотят, чтобы она спаслась от этой твари – от Губителя.
   – Если ты умрешь, мы тоже умрем! – кричат они ей. – Живи, Розмари Сноу. У тебя есть, ради чего жить!
   Все быстрей стучат колеса на стыках. Все ближе острие желтой торпеды за спиной.
   “Где же эти проклятые рельсы?” В темноте не разобрать. Только рокот стальных колес да крик гудка.
   Желтые лепестки дождем сыплются на нее. “Как конфетти на похоронах, – мелькает бредовая мысль. – Это твои похороны, Розмари Сноу. Раздавит тебя в лепешку, ой, ой, ой! Закажите плоский гроб. Вроде картонной папки. И могилка вроде щели в почтовом ящике. Черт, на какой диете ты так похудела, Розмари Сноу?
   Красная Зет, Красная Зет, Красная...”
   – Нет! Я... не... хочу УМИРАТЬ! – злобно кричит она небу над головой. – Пусть он... он!
   Перед ней маячит лицо незнакомца, заманившего ее в ловушку.
   Девочка вдруг замечает, что уже бежит по откосу. В десяти футах внизу покачиваются стальные кузова, доверху заполненные углем. Обгоняют. Поезд идет слишком быстро. Не успеть.
   Телефонный столб ломается позади, как карандаш в руках мальчишки. Оборванные провода плетью хлещут по спине.
   Розмари Сноу прыгает с откоса, как с вышки в воду.
   В мозгу вспыхивает голубая молния... Темнота. И все темнее... темнее...
   ...Еще темнее...

* * *

   Больничная койка. Капельница с физраствором. И все тот же сон повторяется снова и снова. И с каждым разом то, что преследует ее, различимо чуть более ясно. Сон словно постепенно проявляет изображение. Словно заставляет нечто выйти из тьмы. Когда-нибудь она увидит это. И узнает.
   Лунный свет. Открытая поляна. Дерево с обнаженной высохшей вершиной. Окна заброшенного дома, как пустые ослепшие глаза. Ночной воздух касается тела холодной рукой мертвеца. По темным полям разносится стон – предсмертная песнь забытого одинокого божества.
   “Вот мой Губитель”.
   Сон повторяется.

Глава 6
Разбитая машина

   Ричард Янг примерз к месту, увидев свою дочь на другой стороне дороги. Не поверил своим глазам. И хоть убей, не знал, что делать дальше.
   Неподвижная фигурка, одетая в белую футболку, джинсы и сандалии. Что-то в поле на той стороне приковало ее внимание: уставилась туда и не замечает ни грохочущих колесниц Джагернаута, ни попутных потоков воздуха, ураганом треплющих ее волосы, рассыпавшиеся по плечам.
   – Как, черт возьми, она умудрилась уцелеть, пересекая шоссе? – спросил себя Ричард. Он чувствовал, как силы покидают его, сменяясь такой слабостью, что казалось невозможным сделать шаг.
   Его поразила ужасная мысль: что, если Эми повернется и увидит отца? Легко представить. Она широко улыбается и очертя голову бросается к папе, как делает это, встречая его с работы.
   Ричард уставился на дочь, изо всех сил желая, чтобы она продолжала разглядывать птичку, кролика или что там так зачаровало ее. Он ждал разрыва между машинами.
   Грузовики, цистерны, почтовые фургоны, легковые автомобили, мотоциклы с ревом катили по шоссе, будто скованные одной цепью.
   “Ради Христа, вы, ублюдки, мне нужно перейти на ту сторону за моей девчушкой, пока вы, сволочи, не раскатали ее своими шинами по асфальту”. Он готов был заорать на них, выскочить на дорогу...
   Вот Эми повернулась, увидела папу, улыбается... Еще секунду, и бросится через дорогу, не обращая внимания на машины.
   – ...Кретин, твою... – донеслось до него из открытого окна трейлера, перед капотом которого он перелетел через шоссе. Подхватив Эми на руки, он так прижал ее к груди, что позднее удивлялся, как это у нее не треснули ребра.
   – Пап, я хочу тебе кое-что показать.
   – Эми, – выдохнул он, – Какого... ради бога, что ты здесь делаешь?.. Тебе же сказано: не выходить одной в сад.
   – Пап, я хочу...
   Забыв, что собирался ее отшлепать, он от всего сердца расцеловал маленькое личико.
   – Господи, Эми! Не делай так больше, ладно?
   – Ладно.
   Он еще разок поцеловал ее и почувствовал, что сердце понемногу успокаивается. Вот только колени еще дрожат. “Господи, Ричард, ты чуть не потерял дочь”.
   – Эми. Ты чуть не довела папу до инфаркта. Идем домой, чай стынет. Надо еще перебраться через это ч... черное шоссе.
   – Па-а-апа, Я хочу тебе показа-ать.
   – Потом покажешь. Пора домой. Прямо не знаю, что скажет мама.
   Он повернулся к шоссе, высматривая новый разрыв в движении, но Эми завопила ему прямо в ухо и затряслась в истерике.
   – Боже, Эми, что случилось?
   Сначала ему показалось, что у девочки припадок: лицо побагровело, глаза лихорадочно блестели. Но Эми тыкала ручкой куда-то к нему за спину.
   – Ну хорошо, Эми. Посмотрим, но потом сразу домой. Теперь, когда шок прошел, ему снова хотелось надавать шлепков маленькой бродяге. Еще и капризы устраивает! С другой стороны, прежде с ней такого не бывало. Тельце напряглось, словно от удара тока, и она вся тряслась. Ричард решил не спорить, посмотреть на ромашку, иди кузнечика, или что у нее там, а потом отвести, наконец, домой и, может быть, немножко спустить пар, хорошенько на нее наорав.
   – Что там? На что смотреть-то?
   – Да нет, не там. Не в поле! Здесь, внизу!
   В придорожной канаве глубиной футов шести и шириной примерно в десять было по колено воды. Он взглянул вниз и только теперь заметил белый “БМВ”.
   – Машинка, – торжествующе кричала девочка, – Это машинка! Папа, почему она там, внизу?
   – Господи, – выдохнул он, разобравшись в увиденном.
   Все было ясно с первого взгляда. На прямом как стрела участке дороги, в сотне ярдов к югу, машина сорвалась с асфальта, оставив на обочине отчетливые длинные следы, и свалилась в кювет. Видимо, скорость была немалая, так как ее пронесло еще солидно вперед по канаве. Капот до лобового стекла зарылся в черную, как деготь, грязь.
   Эми завозилась у него на руках, и он спустил девочку на землю. Крепко держа дочь за ручку, пригнулся, чтобы хорошенько рассмотреть машину. Ее крыша находилась парой футов ниже уровня земли.
   Белый “БМВ”, на вид совсем новый. С задних сидений даже еще не сняты пластиковые чехлы. Он присмотрелся и удивленно округлил глаза. Сквозь заднее стекло было видно, что сиденья густо усыпаны денежными купюрами.
   Эми захихикала:
   – Пап, а давай и нашу машину сюда? Эй, не тяни меня так! Папа, я тоже хочу посмотреть!
   Вот как раз этого Ричард и не хотел. Он сам только что заметил красно-бурый отпечаток ладони на крыше автомобиля. Кровь. Ни малейшего сомнения. Двери упирались в края узкой канавы, так что водителю или пассажиру пришлось выбираться через боковые окна на крышу, опираясь окровавленной рукой.
   Ричард внимательно осмотрел дно и края канавы. Может быть, раненый, выбравшись из машины, остался лежать рядом, истекая кровью. Если так, лучше, чтобы Эми его не увидела.
   – Папа, можно нам спуститься вниз и посмотреть, что там внутри?
   – Нет, – отрезал он, пораженный ее безжалостным любопытством, потом добавил мягче: – Нет, милая. Мама и Марк беспокоятся, куда ты подевалась.
   На Эми это не произвело впечатления, и он автоматически перешел к политике пряника:
   – Тебе пора пить чай. Мама испекла кекс.
   Эми не сводила взгляд с разбитой машины.
   – А потом можно будет прийти сюда поиграть?
   – Только не сегодня, милая, – Ричард продолжал обшаривать глазами канаву, в поисках лежащего в воде тела. Надо бы заглянуть внутрь, но нельзя оставить Эми без присмотра у дороги. И с собой ее не возьмешь. Неизвестно, что там окажется.