Страница:
— Ну хорошо, Майк. Наш «кролик» свято верит в одноразовые блокноты. Надеюсь, его вера имеет под собой основания.
— Да, он прав, однако Иван, наверное, сходит с ума от необходимости возиться с каждым сообщением, перебирая его по одной букве.
— Тебе когда-нибудь приходилось работать в дешифровальной службе? — спросил Эд Фоули.
Рассел тотчас же покачал головой.
— Умом не вышел. Что и к лучшему. Многие из этих ребят кончают в комнатах с мягкой обивкой на стенах, где они вырезают из бумаги человечков ножницами с тупыми концами. Я знаком со многими ребятами из отделения Зет. Их босс недавно отказался от профессорской мантии на кафедре математики в Калифорнийском технологическом институте. У него ума палата, это точно, — заметил Рассел. — У меня столько никогда не будет. Отец Эда Попадополуса — так зовут этого человека, он по национальности грек, — держал ресторан в Бостоне. Как вы думаете, согласился бы я занять его место?
— Не согласился бы, да?
— Даже если бы мне в довесок предложили Пэт Кливленд70.
Эд Фоули тоже считал ее очень красивой женщиной. Черт побери, Майку Расселу действительно пора снова найти себе спутницу жизни…
— Хорошо, я принесу тебе текст где-нибудь через час. Договорились?
— Лады.
Рассел вышел из кабинета.
— Что ж, полагаю, мы здорово его напугали, — задумчиво произнесла Мери Пат.
— Адмирал Беннет в Форт-Миде тоже не очень-то обрадуется. А сейчас я должен подготовить текст.
— Хорошо, я схожу проведаю, что там сотворил с волшебными карандашами наш Эдди.
С этими словами Мери Патрисия Камински Фоули также покинула кабинет.
Утренние доклады, которые ежедневно выслушивал судья Мур, обычно начинались в половине восьмого, однако по воскресеньям он позволял себе поспать подольше, поэтому этот доклад начался в девять утра. Жена Мура впустила в особняк в Грейт-Фолз дежурного офицера Центрального разведывательного управления, который каждое утро доставлял самую свежую разведывательную информацию. Она проводила его в личный кабинет мужа, который раз в неделю тщательнейшим образом проверяли лучшие специалисты Управления по подслушивающей технике.
Предыдущий день прошел относительно тихо — заняв свою должность, судья Мур вскоре выяснил, что даже коммунисты предпочитают по выходным отдыхать.
— Что-нибудь еще, Томми? — спросил директор ЦРУ, выслушав доклад.
— Плохие известия из Будапешта. Наш резидент в Венгрии Джеймс Шелл был взят с поличным, когда изымал из тайника донесение агента. Подробности пока что неизвестны, но венгерское правительство объявило Шелла персоной нон грата. Его первый заместитель Роберт Тейлор в настоящий момент покинул страну по личным причинам. Так что наше венгерское отделение на время выведено из игры.
— Насколько это серьезно? — подумал судья Мур и сам же мысленно ответил себе: «Особой трагедии в этом нет.»
— Ну, ничего страшного не случилось. В Венгрии полная тишина. Венгерская армия играет в Варшавском договоре второстепенную роль, а внешняя политика Венгрии за исключением отношений с ближайшими соседями является зеркальным отражением внешней политики Москвы. Через резидентуру в Будапеште мы получали определенное количество информации военного характера, однако Пентагон она не слишком интересовала. Венгерская армия ни для кого не представляет угрозы, поскольку ее боевая подготовка оставляет желать лучшего; к тому же, Советы рассматривают Венгрию, как ненадежного союзника, — заключил дежурный офицер.
— Этот Шелл — он что, ротозей? — спросил директор ЦРУ, вспоминая, что один раз встречался с резидентом в Венгрии на общем собрании.
— На самом деле Джимми пользуется очень хорошей репутацией. Как я уже говорил, сэр, пока что у нас нет никаких подробностей. Вероятно, к концу следующей недели Шелл уже будет дома.
— Хорошо. Это все?
— Так точно, сэр.
— О папе римском никаких новых известий?
— Ни одного словечка, сэр, однако нашим людям требуется какое-то время, чтобы потрясти все деревья.
— То же самое говорит и Риттер.
Фоули потребовался почти целый час для того, чтобы составить текст сообщения. Оно должно было получиться кратким, но исчерпывающим, что потребовало от Эда полностью применить свой литературный талант. Закончив, он спустился в кабинет Майка Рассела. Усевшись в углу, Фоули смотрел, как заведующий связью, бурча себе под нос, шифрует текст по одной букве за раз, черт бы ее побрал, добавив к нему чешские фамилии из телефонного справочника, после чего повторно шифрует его шифратором «Страйп». Когда сообщение было зашифровано дважды, оно было пропущено через аппарат защищенной факсимильной связи, который зашифровал его еще раз, но уже не цифровым способом, а аналоговым. Система шифрования, которая использовалась в факсе, была относительно простая, но поскольку противник — предположительно, постоянно следящий за передающей спутниковой антенной на крыше посольства, — не мог знать наперед, информация какого типа, текстовая или графическая, передается в данный сеанс связи, это создавало еще один дополнительный барьер на пути русских дешифровальщиков. Сигнал попал на спутник, находящийся на геостационарной орбите, после чего отразился в несколько разных точек: в Форт-Бельвуар, штат Вирджиния, в Саннивейл, штат Калифорния, и, разумеется, в Форт-Мид, штат Мериленд, куда остальные наземные станции переслали свои подтверждения по защищенным наземным оптоволоконным линиям.
Все дежурные связисты в Форт-Миде были из числа сержантов, и когда один из них, молодой сержант ВВС, пропустил сообщение через шифратор, он с удивлением прочитал предупреждение о том, что открытый текст был предварительно зашифрован с использованием одноразового шифровального блокнота Эн-эйч-джи-1329.
— Черт побери, где это находится? — спросил сержант у старшего смены, главного старшины ВМФ.
— Вот те на! — заметил тот. — Давненько мне уже не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
Ему пришлось долго листать толстый справочник, пока он наконец не нашел указание на номер сейфа в хранилище, которое находилось в дальнем конце просторного центра связи. Хранилище охранял вооруженный штаб-сержант морской пехоты, чье чувство юмора, как и у всех морских пехотинцев, служивших здесь, было перед назначением в Форт-Мид удалено хирургическим путем в военно-морском госпитале в Бетесде.
— Эй, сержант, мне нужно кое-что взять из хранилища, — сказал старшина неумолимому церберу.
— Сначала ты должен поговорить с майором, — ответил сержант.
Поэтому главный старшина подошел к столу, за которым читал утреннюю газету майор ВВС.
— Доброе утро, господин майор. Мне нужно взять кое-что из хранилища.
— Что именно, старшина?
— Одноразовый шифровальный блокнот Эн-эйч-джи-1329.
— А разве они у нас еще остались? — удивленно спросил майор.
— Ну, сэр, в противном случае вот этим можно будет разве что растопить камин, — сказал старшина, протягивая сообщение.
Офицер авиации внимательно ознакомился с текстом, который вышел из шифратора.
— Ну и ну. Ну хорошо. — Взяв со стола бланк, он написал разрешение. — Передашь охраннику.
— Слушаюсь, сэр.
Главный старшина направился к хранилищу, оставив военного летчика гадать, почему «кальмары» всегда говорят так забавно.
— Вот, держи, — сказал старшина, протягивая морскому пехотинцу разрешение.
Тот открыл массивную дверь, и главный старшина вошел внутрь. Сейф, в котором хранился блокнот, не был заперт, предположительно потому, что человек, преодолевший семь уровней контроля, должен был быть вне всяких подозрений, как супруга президента.
Шифровальный блокнот представлял собой тонкую тетрадку на пружинных кольцах. Расписавшись в формуляре, главный старшина вышел из хранилища и вернулся за свой стол. К нему на помощь пришел сержант ВВС, и вдвоем они начали мучительно долгий процесс ручного расшифрования.
— Черт побери, — заметил сержант, когда работа была уже выполнена на две трети, — нам надо будет кому-то сообщить об этом?
— Это не наше дело, сынок. Не сомневаюсь, что директор ЦРУ обо всем скажет кому следует. А ты должен забыть о том, что видел вот это, — добавил старшина.
Однако в последнем предостережении не было необходимости, и оба прекрасно это понимали. После всех тех препон, через которые им пришлось пройти, чтобы попасть сюда, сама мысль о том, что система связи может быть скомпрометирована, казалась такой же кощунственной, как мысль о том, что родная мать может торговать своим телом на Шестнадцатой улице.
— Так точно, старшина, можете не сомневаться, — заверил моряка молодой сержант с «птичками» в петлицах. — Как доставить это сообщение?
— Полагаю, только нарочным. Ты его не свистнешь?
— Слушаюсь, сэр.
Улыбнувшись, сержант ВВС ушел.
Курьером оказался армейский штаб-сержант, приехавший на зеленом «Плимуте». Взяв запечатанный конверт, сержант убрал его в чемоданчик, положил чемоданчик на переднее сиденье рядом с собой и поехал по шоссе Балтимор-Вашингтон в столицу. Затем Кольцевая дорога, шоссе имени Джорджа Вашингтона, и первый поворот направо к штаб-квартире ЦРУ. И с этого момента это проклятое сообщение — курьер не знал, что в нем, и не желал знать, — перестало быть его головной болью.
Адрес на конверте гласил, что сообщение надо доставить на седьмой этаж. Подобно многим правительственным учреждениям, штаб-квартира ЦРУ никогда полностью не погружалась в сон. На последнем этаже дежурил Том Ридли, тот самый офицер связи, который утром докладывал последние известия судье Муру. Ридли потребовалось три секунды на то, чтобы понять, что это сообщение нужно доставить директору ЦРУ немедленно. Сняв трубку аппарата закрытой связи, он нажал клавишу "1".
— Артур Мур слушает, — через некоторое время ответил голос.
— Судья Мур, говорит Том Ридли. Тут нам пришло кое-что.
Выражение «кое-что» означало, что это было действительно кое-что.
— Это срочно?
— Да, сэр.
— Вы можете подъехать ко мне?
— Да, сэр.
— Джим Грир будет нужен?
— Да, сэр, и, вероятно, также мистер Босток.
Дело становилось интересным.
— Ну хорошо, обзвоните их и скажите, чтобы приезжали ко мне.
Перед тем, как соединение разомкнулось, Ридли буквально услышал: «Черт побери, неужели мне никогда не выдастся хотя бы один спокойный день!»
У него ушло еще несколько минут на то, чтобы позвонить двум высокопоставленным руководителям Управления. Затем Ридли сел в машину и тронулся в путь, задержавшись только для того, чтобы снять с пришедшего сообщения три ксерокопии.
В Грейт-Фолз как раз подошло время обедать. Миссис Мур, неизменно радушная хозяйка, приготовив нежданым гостям закуски и безалкогольные напитки, удалилась к себе наверх.
— В чем дело, Томми? — спросил судья Мур.
Ему нравился молодой офицер связи. Выпускник Маркуэтского университета, Ридли специализировался по России. Перед тем, как занять свою нынешнюю должность, он некоторое время проработал в аналитическом отделе Грира, и адмирал был о нем также очень высокого мнения. Никто не сомневался, что вскоре Ридли станет одним из тех, кто сопровождает президента на борту номер один.
— Это сообщение поступило сегодня утром из Форт-Мида, — сказал Ридли, раздавая копии.
Из всех троих быстрее всех читал Майк Босток:
— О господи…
— То-то Чип Беннет порадуется, — мрачным тоном предсказал Джеймс Грир.
— Да, так же, как визиту к зубному врачу, — заметил Мур, закончивший читать последним. — Итак, джентльмены, о чем это нам говорит?
И опять первым ответил Босток:
— Это означает, джентльмены, что нам нужно как можно скорее заключить этого «кролика» в свои объятия.
— Через Будапешт? — спросил директор ЦРУ, вспоминая утреннее известие.
— Угу, — подтвердил Босток.
— Хорошо. — Мур подался вперед. — Давайте упорядочим наши мысли. Во-первых, насколько важна эта информация?
На этот вопрос ответил адмирал Грир:
— По словам «кролика», КГБ собирается убить человека, который не заслуживает смерти. Можно предположить, что речь идет о папе римском, не так ли?
— Что гораздо важнее, он говорит, что наши системы шифрования могут быть скомпрометированы, — указал Босток. — А это самое страшное, что я только могу себе представить, Джеймс.
— Хорошо, в любом случае нам нужно, чтобы этот человек как можно скорее оказался по нашу сторону «забора», правильно?
— Судья, можете смело ставить на это свою скамью, — согласился помощник зама по опер-работе. — Причем вытащить «кролика» из Красной страны надо так быстро, как только можно это устроить.
— Сможем ли мы осуществить это своими силами? — продолжал Мур.
— Сделать это будет непросто. Будапештская резидентура выведена из игры.
— Влияет ли это как-нибудь на то, что надо переправить нашего пушистого длинноухого зверька из страны Советов? — спросил директор ЦРУ.
— Никак, — покачал головой Босток.
— Хорошо, раз мы не можем справиться с этим сами, должны ли мы звать кого-нибудь на помощь?
— Вы имеете в виду англичан? — уточнил Грир.
— В прошлом мы уже пользовались их услугами. У нас хорошие отношения с британской разведкой, а Бейзилу нравится копить наши долги, — напомнил Мур. — Майк, вы сможете это пережить? — спросил он, обращаясь к Бостоку.
Решительный кивок.
— Смогу, сэр. Однако будет очень неплохо иметь на месте кого-нибудь из наших людей, чтобы он приглядел за всем. На это Бейзил ничего не сможет возразить.
— Хорошо, надо будет решить, кого из наших мы пошлем. Далее, — продолжал Мур, — как быстро это можно будет осуществить?
— Артур, что вы скажете насчет сегодняшнего вечера? — спросил Грир, вызвав общее веселье. — Как это видится мне, Фоули хочет провернуть это через свое отделение, и он очень торопится. Полагаю, надо дать ему полную свободу. Вероятно, Будапешт — лучшая дверь на Запад для нашего «кролика».
— Согласен, — кивнул Майк Босток. — Это город, куда офицер КГБ может отправиться в отпуск, а потом просто исчезнуть.
— Русские достаточно быстро это просекут, — задумчиво произнес Мур.
— Они быстро поняли и то, что Аркадий Шевченко71 смылся к нам, разве не так? И что с того? Он все равно передал нам ценную информацию, — напомнил Босток.
Он лично координировал эту операцию, которая была осуществлена в Нью-Йорке силами ФБР.
— Хорошо. Что мы ответим Фоули? — спросил Мур.
— Одно слово: «одобряем».
Босток всегда поддерживал своих резидентов.
Мур обвел взглядом присутствующих.
— У кого-нибудь есть возражения?
Все покачали головами.
— Хорошо, Томми. Возвращайся в Лэнгли. Передай ответ Фоули.
— Слушаюсь, сэр.
Офицер разведки встал и вышел. Одно хорошо в судье Муре: если требуется получить от него решение, его обязательно получишь — понравится оно или нет.
Глава девятнадцатая
— Да, он прав, однако Иван, наверное, сходит с ума от необходимости возиться с каждым сообщением, перебирая его по одной букве.
— Тебе когда-нибудь приходилось работать в дешифровальной службе? — спросил Эд Фоули.
Рассел тотчас же покачал головой.
— Умом не вышел. Что и к лучшему. Многие из этих ребят кончают в комнатах с мягкой обивкой на стенах, где они вырезают из бумаги человечков ножницами с тупыми концами. Я знаком со многими ребятами из отделения Зет. Их босс недавно отказался от профессорской мантии на кафедре математики в Калифорнийском технологическом институте. У него ума палата, это точно, — заметил Рассел. — У меня столько никогда не будет. Отец Эда Попадополуса — так зовут этого человека, он по национальности грек, — держал ресторан в Бостоне. Как вы думаете, согласился бы я занять его место?
— Не согласился бы, да?
— Даже если бы мне в довесок предложили Пэт Кливленд70.
Эд Фоули тоже считал ее очень красивой женщиной. Черт побери, Майку Расселу действительно пора снова найти себе спутницу жизни…
— Хорошо, я принесу тебе текст где-нибудь через час. Договорились?
— Лады.
Рассел вышел из кабинета.
— Что ж, полагаю, мы здорово его напугали, — задумчиво произнесла Мери Пат.
— Адмирал Беннет в Форт-Миде тоже не очень-то обрадуется. А сейчас я должен подготовить текст.
— Хорошо, я схожу проведаю, что там сотворил с волшебными карандашами наш Эдди.
С этими словами Мери Патрисия Камински Фоули также покинула кабинет.
Утренние доклады, которые ежедневно выслушивал судья Мур, обычно начинались в половине восьмого, однако по воскресеньям он позволял себе поспать подольше, поэтому этот доклад начался в девять утра. Жена Мура впустила в особняк в Грейт-Фолз дежурного офицера Центрального разведывательного управления, который каждое утро доставлял самую свежую разведывательную информацию. Она проводила его в личный кабинет мужа, который раз в неделю тщательнейшим образом проверяли лучшие специалисты Управления по подслушивающей технике.
Предыдущий день прошел относительно тихо — заняв свою должность, судья Мур вскоре выяснил, что даже коммунисты предпочитают по выходным отдыхать.
— Что-нибудь еще, Томми? — спросил директор ЦРУ, выслушав доклад.
— Плохие известия из Будапешта. Наш резидент в Венгрии Джеймс Шелл был взят с поличным, когда изымал из тайника донесение агента. Подробности пока что неизвестны, но венгерское правительство объявило Шелла персоной нон грата. Его первый заместитель Роберт Тейлор в настоящий момент покинул страну по личным причинам. Так что наше венгерское отделение на время выведено из игры.
— Насколько это серьезно? — подумал судья Мур и сам же мысленно ответил себе: «Особой трагедии в этом нет.»
— Ну, ничего страшного не случилось. В Венгрии полная тишина. Венгерская армия играет в Варшавском договоре второстепенную роль, а внешняя политика Венгрии за исключением отношений с ближайшими соседями является зеркальным отражением внешней политики Москвы. Через резидентуру в Будапеште мы получали определенное количество информации военного характера, однако Пентагон она не слишком интересовала. Венгерская армия ни для кого не представляет угрозы, поскольку ее боевая подготовка оставляет желать лучшего; к тому же, Советы рассматривают Венгрию, как ненадежного союзника, — заключил дежурный офицер.
— Этот Шелл — он что, ротозей? — спросил директор ЦРУ, вспоминая, что один раз встречался с резидентом в Венгрии на общем собрании.
— На самом деле Джимми пользуется очень хорошей репутацией. Как я уже говорил, сэр, пока что у нас нет никаких подробностей. Вероятно, к концу следующей недели Шелл уже будет дома.
— Хорошо. Это все?
— Так точно, сэр.
— О папе римском никаких новых известий?
— Ни одного словечка, сэр, однако нашим людям требуется какое-то время, чтобы потрясти все деревья.
— То же самое говорит и Риттер.
Фоули потребовался почти целый час для того, чтобы составить текст сообщения. Оно должно было получиться кратким, но исчерпывающим, что потребовало от Эда полностью применить свой литературный талант. Закончив, он спустился в кабинет Майка Рассела. Усевшись в углу, Фоули смотрел, как заведующий связью, бурча себе под нос, шифрует текст по одной букве за раз, черт бы ее побрал, добавив к нему чешские фамилии из телефонного справочника, после чего повторно шифрует его шифратором «Страйп». Когда сообщение было зашифровано дважды, оно было пропущено через аппарат защищенной факсимильной связи, который зашифровал его еще раз, но уже не цифровым способом, а аналоговым. Система шифрования, которая использовалась в факсе, была относительно простая, но поскольку противник — предположительно, постоянно следящий за передающей спутниковой антенной на крыше посольства, — не мог знать наперед, информация какого типа, текстовая или графическая, передается в данный сеанс связи, это создавало еще один дополнительный барьер на пути русских дешифровальщиков. Сигнал попал на спутник, находящийся на геостационарной орбите, после чего отразился в несколько разных точек: в Форт-Бельвуар, штат Вирджиния, в Саннивейл, штат Калифорния, и, разумеется, в Форт-Мид, штат Мериленд, куда остальные наземные станции переслали свои подтверждения по защищенным наземным оптоволоконным линиям.
Все дежурные связисты в Форт-Миде были из числа сержантов, и когда один из них, молодой сержант ВВС, пропустил сообщение через шифратор, он с удивлением прочитал предупреждение о том, что открытый текст был предварительно зашифрован с использованием одноразового шифровального блокнота Эн-эйч-джи-1329.
— Черт побери, где это находится? — спросил сержант у старшего смены, главного старшины ВМФ.
— Вот те на! — заметил тот. — Давненько мне уже не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
Ему пришлось долго листать толстый справочник, пока он наконец не нашел указание на номер сейфа в хранилище, которое находилось в дальнем конце просторного центра связи. Хранилище охранял вооруженный штаб-сержант морской пехоты, чье чувство юмора, как и у всех морских пехотинцев, служивших здесь, было перед назначением в Форт-Мид удалено хирургическим путем в военно-морском госпитале в Бетесде.
— Эй, сержант, мне нужно кое-что взять из хранилища, — сказал старшина неумолимому церберу.
— Сначала ты должен поговорить с майором, — ответил сержант.
Поэтому главный старшина подошел к столу, за которым читал утреннюю газету майор ВВС.
— Доброе утро, господин майор. Мне нужно взять кое-что из хранилища.
— Что именно, старшина?
— Одноразовый шифровальный блокнот Эн-эйч-джи-1329.
— А разве они у нас еще остались? — удивленно спросил майор.
— Ну, сэр, в противном случае вот этим можно будет разве что растопить камин, — сказал старшина, протягивая сообщение.
Офицер авиации внимательно ознакомился с текстом, который вышел из шифратора.
— Ну и ну. Ну хорошо. — Взяв со стола бланк, он написал разрешение. — Передашь охраннику.
— Слушаюсь, сэр.
Главный старшина направился к хранилищу, оставив военного летчика гадать, почему «кальмары» всегда говорят так забавно.
— Вот, держи, — сказал старшина, протягивая морскому пехотинцу разрешение.
Тот открыл массивную дверь, и главный старшина вошел внутрь. Сейф, в котором хранился блокнот, не был заперт, предположительно потому, что человек, преодолевший семь уровней контроля, должен был быть вне всяких подозрений, как супруга президента.
Шифровальный блокнот представлял собой тонкую тетрадку на пружинных кольцах. Расписавшись в формуляре, главный старшина вышел из хранилища и вернулся за свой стол. К нему на помощь пришел сержант ВВС, и вдвоем они начали мучительно долгий процесс ручного расшифрования.
— Черт побери, — заметил сержант, когда работа была уже выполнена на две трети, — нам надо будет кому-то сообщить об этом?
— Это не наше дело, сынок. Не сомневаюсь, что директор ЦРУ обо всем скажет кому следует. А ты должен забыть о том, что видел вот это, — добавил старшина.
Однако в последнем предостережении не было необходимости, и оба прекрасно это понимали. После всех тех препон, через которые им пришлось пройти, чтобы попасть сюда, сама мысль о том, что система связи может быть скомпрометирована, казалась такой же кощунственной, как мысль о том, что родная мать может торговать своим телом на Шестнадцатой улице.
— Так точно, старшина, можете не сомневаться, — заверил моряка молодой сержант с «птичками» в петлицах. — Как доставить это сообщение?
— Полагаю, только нарочным. Ты его не свистнешь?
— Слушаюсь, сэр.
Улыбнувшись, сержант ВВС ушел.
Курьером оказался армейский штаб-сержант, приехавший на зеленом «Плимуте». Взяв запечатанный конверт, сержант убрал его в чемоданчик, положил чемоданчик на переднее сиденье рядом с собой и поехал по шоссе Балтимор-Вашингтон в столицу. Затем Кольцевая дорога, шоссе имени Джорджа Вашингтона, и первый поворот направо к штаб-квартире ЦРУ. И с этого момента это проклятое сообщение — курьер не знал, что в нем, и не желал знать, — перестало быть его головной болью.
Адрес на конверте гласил, что сообщение надо доставить на седьмой этаж. Подобно многим правительственным учреждениям, штаб-квартира ЦРУ никогда полностью не погружалась в сон. На последнем этаже дежурил Том Ридли, тот самый офицер связи, который утром докладывал последние известия судье Муру. Ридли потребовалось три секунды на то, чтобы понять, что это сообщение нужно доставить директору ЦРУ немедленно. Сняв трубку аппарата закрытой связи, он нажал клавишу "1".
— Артур Мур слушает, — через некоторое время ответил голос.
— Судья Мур, говорит Том Ридли. Тут нам пришло кое-что.
Выражение «кое-что» означало, что это было действительно кое-что.
— Это срочно?
— Да, сэр.
— Вы можете подъехать ко мне?
— Да, сэр.
— Джим Грир будет нужен?
— Да, сэр, и, вероятно, также мистер Босток.
Дело становилось интересным.
— Ну хорошо, обзвоните их и скажите, чтобы приезжали ко мне.
Перед тем, как соединение разомкнулось, Ридли буквально услышал: «Черт побери, неужели мне никогда не выдастся хотя бы один спокойный день!»
У него ушло еще несколько минут на то, чтобы позвонить двум высокопоставленным руководителям Управления. Затем Ридли сел в машину и тронулся в путь, задержавшись только для того, чтобы снять с пришедшего сообщения три ксерокопии.
В Грейт-Фолз как раз подошло время обедать. Миссис Мур, неизменно радушная хозяйка, приготовив нежданым гостям закуски и безалкогольные напитки, удалилась к себе наверх.
— В чем дело, Томми? — спросил судья Мур.
Ему нравился молодой офицер связи. Выпускник Маркуэтского университета, Ридли специализировался по России. Перед тем, как занять свою нынешнюю должность, он некоторое время проработал в аналитическом отделе Грира, и адмирал был о нем также очень высокого мнения. Никто не сомневался, что вскоре Ридли станет одним из тех, кто сопровождает президента на борту номер один.
— Это сообщение поступило сегодня утром из Форт-Мида, — сказал Ридли, раздавая копии.
Из всех троих быстрее всех читал Майк Босток:
— О господи…
— То-то Чип Беннет порадуется, — мрачным тоном предсказал Джеймс Грир.
— Да, так же, как визиту к зубному врачу, — заметил Мур, закончивший читать последним. — Итак, джентльмены, о чем это нам говорит?
И опять первым ответил Босток:
— Это означает, джентльмены, что нам нужно как можно скорее заключить этого «кролика» в свои объятия.
— Через Будапешт? — спросил директор ЦРУ, вспоминая утреннее известие.
— Угу, — подтвердил Босток.
— Хорошо. — Мур подался вперед. — Давайте упорядочим наши мысли. Во-первых, насколько важна эта информация?
На этот вопрос ответил адмирал Грир:
— По словам «кролика», КГБ собирается убить человека, который не заслуживает смерти. Можно предположить, что речь идет о папе римском, не так ли?
— Что гораздо важнее, он говорит, что наши системы шифрования могут быть скомпрометированы, — указал Босток. — А это самое страшное, что я только могу себе представить, Джеймс.
— Хорошо, в любом случае нам нужно, чтобы этот человек как можно скорее оказался по нашу сторону «забора», правильно?
— Судья, можете смело ставить на это свою скамью, — согласился помощник зама по опер-работе. — Причем вытащить «кролика» из Красной страны надо так быстро, как только можно это устроить.
— Сможем ли мы осуществить это своими силами? — продолжал Мур.
— Сделать это будет непросто. Будапештская резидентура выведена из игры.
— Влияет ли это как-нибудь на то, что надо переправить нашего пушистого длинноухого зверька из страны Советов? — спросил директор ЦРУ.
— Никак, — покачал головой Босток.
— Хорошо, раз мы не можем справиться с этим сами, должны ли мы звать кого-нибудь на помощь?
— Вы имеете в виду англичан? — уточнил Грир.
— В прошлом мы уже пользовались их услугами. У нас хорошие отношения с британской разведкой, а Бейзилу нравится копить наши долги, — напомнил Мур. — Майк, вы сможете это пережить? — спросил он, обращаясь к Бостоку.
Решительный кивок.
— Смогу, сэр. Однако будет очень неплохо иметь на месте кого-нибудь из наших людей, чтобы он приглядел за всем. На это Бейзил ничего не сможет возразить.
— Хорошо, надо будет решить, кого из наших мы пошлем. Далее, — продолжал Мур, — как быстро это можно будет осуществить?
— Артур, что вы скажете насчет сегодняшнего вечера? — спросил Грир, вызвав общее веселье. — Как это видится мне, Фоули хочет провернуть это через свое отделение, и он очень торопится. Полагаю, надо дать ему полную свободу. Вероятно, Будапешт — лучшая дверь на Запад для нашего «кролика».
— Согласен, — кивнул Майк Босток. — Это город, куда офицер КГБ может отправиться в отпуск, а потом просто исчезнуть.
— Русские достаточно быстро это просекут, — задумчиво произнес Мур.
— Они быстро поняли и то, что Аркадий Шевченко71 смылся к нам, разве не так? И что с того? Он все равно передал нам ценную информацию, — напомнил Босток.
Он лично координировал эту операцию, которая была осуществлена в Нью-Йорке силами ФБР.
— Хорошо. Что мы ответим Фоули? — спросил Мур.
— Одно слово: «одобряем».
Босток всегда поддерживал своих резидентов.
Мур обвел взглядом присутствующих.
— У кого-нибудь есть возражения?
Все покачали головами.
— Хорошо, Томми. Возвращайся в Лэнгли. Передай ответ Фоули.
— Слушаюсь, сэр.
Офицер разведки встал и вышел. Одно хорошо в судье Муре: если требуется получить от него решение, его обязательно получишь — понравится оно или нет.
Глава девятнадцатая
Сигнал подтверждения
Эд Фоули понимал, что одной из самых главных проблем руководства московским отделением является большая разница во времени между Москвой и Вашингтоном. Если оставаться ждать ответа в посольстве, возможно, ему придется задержаться на несколько часов, а в этом не было никакого смысла. Поэтому, отослав сообщение, Фоули сразу же собрал свое семейство и поехал домой. По дороге к машине маленький Эдди подозрительно жевал еще одну сосиску в тесте. Сам Фоули держал в руке полученный по факсу свежий экземпляр «Нью-Йорк дейли ньюс». Он давно пришел к выводу, что из всех нью-йоркских газет именно в «Дейли ньюс» лучшая спортивная страничка, хотя и страдающая излишней мрачностью заголовков. Обозреватель Майк Люпика разбирался в бейсболе лучше всех остальных, кто мнит себя великими знатоками, и Эд Фоули с уважением относился к его аналитическим статьям. Если бы Люпике вздумалось связать свою жизнь с разведкой, из него получился бы неплохой шпион. Одним словом, сейчас Фоули наконец понял, почему «Янкиз» в этом сезоне оказались в полной заднице. Похоже, кубок достанется проклятому «Ориолс», а это для истинного ньюйоркца было таким же страшным ударом, как и неудачи «Рейнджерс» в прошедшем чемпионате НХЛ.
— Значит, Эдди, ты ждешь не дождешься, когда можно будет покататься на коньках? — спросил Эд сына, пристегиваясь ремнем безопасности.
— Да! — тотчас же ответил малыш.
Вот уж точно, Эдди младший — его сын, тут не может быть никаких сомнений. Быть может, в России он хотя бы научиться играть в настоящий хоккей. В гардеробе отца мальчика ждали лучшие детские хоккейные коньки, какие только можно купить, и еще одни размером побольше на вырост. Мери Пат уже навела справки о московских детских хоккейных секциях, которые, по мнению ее мужа, были лучшими за пределами Канады, а может быть, и лучшими во всем мире.
Конечно, жаль, что ему нельзя установить дома телефон закрытой связи, однако «кролик» предупредил, что американские шифры не являются абсолютно надежными, и, кроме того, это открыло бы русским, что Эд Фоули является не просто второстепенным сотрудником посольства, в чьи задачи входит опека журналистов.
Вынужденное безделье выходных было для семейства Фоули самой невыносимой мукой. Конечно, ни Эд, ни Мери Пат не имели ничего против того, чтобы заниматься с малышом, однако это можно было бы делать и в недавно снятом особняке в Вирджинии. В Москву же они приехали работать.
Для обоих разведка была делом всей жизни, и они надеялись, что когда-нибудь их сын поймет своих родителей. Так что Эд, воспользовавшись свободной минуткой, решил почитать мальчику сказки. Малыш уже более или менее освоил азбуку и начинал читать слова, хотя они пока что представляли для него не сочетания букв, а особые каллиграфические символы. Счастливому отцу было достаточно и этого, однако у Мери Пат имелись кое-какие сомнения. Посвятив чтению минут тридцать, маленький Эдди уговорил отца разрешить ему посмотреть полчаса «Роботов-мутантов», к огромному удовольствию первого и снисходительной радости второго.
Разумеется, все мысли московского резидента были сосредоточены на «кролике». И вот сейчас Эд снова задумался над предложением своей жены вывезти «упаковку» из страны так, чтобы КГБ ничего не заподозрил. Эта мысль пришла ему как раз во время просмотра мультфильма. Не бывает убийства без трупа; но если труп есть, убийство уж точно произошло, черт побери. Но что если труп окажется не тот, что нужно?
У Эда в памяти прочно засели слова знаменитого канадского иллюзиониста Дуга Хеннинга, который как-то заметил, что суть искусства фокусника состоит в том, чтобы полностью владеть вниманием зрителей. Если фокусник может определять, что они видят, он может также диктовать, что они будут якобы видеть; именно это зрители и запомнят, именно это они и будут рассказывать остальным. А ключ к этому заключается в том, чтобы дать зрителям то самое, что они ожидают увидеть, даже если это что-то невероятное.
Люди — даже умные и образованные — склонны верить в самые невозможные вещи. И это было в особенности верно здесь, в Москве, где правители этой необъятной и могущественной державы верили в политическую философию, которая расходилась с современной действительностью так же, как и божественное право монархов. Более того, они сами сознавали, что эта философия является лживой, но тем не менее заставляли себя верить в нее так, словно это было Священное писание, начертанное золотыми чернилами собственноручно господом богом. Так что этих людей можно обмануть. В конце концов, они усердно стараются обмануть себя сами.
«Ну хорошо, но все-таки как именно их обмануть?» — ломал голову Фоули. Если показать человеку то, что он ожидает увидеть, он это увидит, даже если это не будет соответствовать действительности. Нужно заставить Советы поверить в то, что «кролик» и его семья… не бежали из страны, а… умерли?
Мертвые молчат, как якобы говорил капитан Кидд. Как молчат и те, кто умер вместо кого-то другого.
«Англичане однажды уже провернули нечто подобное, не так ли? — задумался Фоули. — Кажется, во время Второй мировой войны.» Да, он читал об этом в детстве, и уже тогда, когда он еще учился в школе в Фордхэме, на него произвела впечатление хитроумная идея, лежавшая в основе той операции. Кажется, она называлась «Мясной фарш»72. Да, ее концепция была очень изящной, так как одной из главных составляющих успеха явилось то, что противник почувствовал себя очень умным. А всем нравится чувствовать себя умными…
«В первую очередь, людям глупым,» — напомнил себе Фоули. А разведка фашистской Германии в годы Второй мировой войны не стоила того пороха, который требовался, чтобы взорвать ее ко всем чертям. Она действовала настолько неуклюже, что немцам, вероятно, было бы лучше вообще обходиться без нее — наверное, с ее задачами ничуть не хуже справились бы астрологи Гитлера, причем это потребовало бы гораздо меньших затрат.
Но русские, с другой стороны, чертовски умны — достаточно умны, чтобы для ведения поединков умов с ними требовалось быть очень осторожным. И все же они умны не настолько, чтобы, обнаружив что-то ожидаемое, выбросить это в мусорную корзину и продолжить искать нечто такое, о чем они даже подумать не могли. Нет, такова человеческая природа, и даже «новый советский человек», которого так усердно строят в России, по сути своей все равно остается в первую очередь просто человеком, как бы коммунистической партии ни хотелось вытравить из него это.
«Итак, что же нам придумать?» — молча думал Фоули, следя за тем, как на экране телевизора дизельный трактор с прицепом превращается в двуногого робота, чтобы было сподручнее сражаться с силами зла — кем бы они ни были…
Ну да, конечно. Это же совершенно очевидно, разве не так? Достаточно будет просто дать русским то, что им хочется увидеть, чтобы доказать, что «кролик» и его соседи по клетке мертвы. Дать им то, что всегда оставляют после себя мертвые. Вот это уже будет представлять серьезную проблему, но все же не настолько серьезную, чтобы ее нельзя было разрешить. Однако для этого потребуется помощь. При этой мысли Фоули стало не по себе. В его ремесле себе доверяешь больше, чем кому бы то ни было и чему бы то ни было; на втором месте идут ближайшие соратники, но и то — числом как можно меньше. Ну а дальше, когда возникает необходимость довериться постороннему, начинаешь скрежетать зубами. Ну да, во время инструктажа в Лэнгли его предупредили, что Найджел Хейдок является очень способным и очень послушным англичанином, хорошим оперативным работником родственного шпионского ведомства ближайшего союзника; ну да, при личном знакомстве Хейдок ему сразу же понравился, и между ними установились хорошие отношения. Но, черт побери, Хейдок не работает в Управлении. Впрочем, Риттер говорил, что в случае крайней необходимости на Хейдока можно положиться, да и сам «кролик» сказал, что русским специалистам пока что не удалось вскрыть английские шифраторы. А Фоули уже пришел к заключению, что «кролик» ведет честную игру. Конечно, жизнь самого Фоули от этого не зависит, но вот на карьере его в случае неудачи точно можно будет ставить крест.
Ну хорошо, хорошо, но как подойти к этому делу? Найджел Хейдок является торговым атташе посольства Великобритании. Здание посольства еще с царских времен расположено на берегу Москвы-реки прямо напротив Кремля — говорят, Сталин просто бесился, видя каждый день из окна своего кабинета, как поднимается британский флаг. А еще англичане помогли завербовать полковника ГРУ Олега Пеньковского, человека, предотвратившего Третью мировую войну, и попутно завербовали Кардинала, самую крупную жемчужину в короне ЦРУ. Так что если кому-то и можно доверять, то Найджелу. С нуждой не поспоришь, ну а если с «кроликом» все-таки случится беда, что ж, по крайней мере, станет ясно, что в британской разведке тоже есть течь. Фоули поймал себя на том, что надо будет извиниться перед Найджелом за одну лишь подобную мысль, однако, когда речь идет о деле, личные отношения отходят на второй план.
— Значит, Эдди, ты ждешь не дождешься, когда можно будет покататься на коньках? — спросил Эд сына, пристегиваясь ремнем безопасности.
— Да! — тотчас же ответил малыш.
Вот уж точно, Эдди младший — его сын, тут не может быть никаких сомнений. Быть может, в России он хотя бы научиться играть в настоящий хоккей. В гардеробе отца мальчика ждали лучшие детские хоккейные коньки, какие только можно купить, и еще одни размером побольше на вырост. Мери Пат уже навела справки о московских детских хоккейных секциях, которые, по мнению ее мужа, были лучшими за пределами Канады, а может быть, и лучшими во всем мире.
Конечно, жаль, что ему нельзя установить дома телефон закрытой связи, однако «кролик» предупредил, что американские шифры не являются абсолютно надежными, и, кроме того, это открыло бы русским, что Эд Фоули является не просто второстепенным сотрудником посольства, в чьи задачи входит опека журналистов.
Вынужденное безделье выходных было для семейства Фоули самой невыносимой мукой. Конечно, ни Эд, ни Мери Пат не имели ничего против того, чтобы заниматься с малышом, однако это можно было бы делать и в недавно снятом особняке в Вирджинии. В Москву же они приехали работать.
Для обоих разведка была делом всей жизни, и они надеялись, что когда-нибудь их сын поймет своих родителей. Так что Эд, воспользовавшись свободной минуткой, решил почитать мальчику сказки. Малыш уже более или менее освоил азбуку и начинал читать слова, хотя они пока что представляли для него не сочетания букв, а особые каллиграфические символы. Счастливому отцу было достаточно и этого, однако у Мери Пат имелись кое-какие сомнения. Посвятив чтению минут тридцать, маленький Эдди уговорил отца разрешить ему посмотреть полчаса «Роботов-мутантов», к огромному удовольствию первого и снисходительной радости второго.
Разумеется, все мысли московского резидента были сосредоточены на «кролике». И вот сейчас Эд снова задумался над предложением своей жены вывезти «упаковку» из страны так, чтобы КГБ ничего не заподозрил. Эта мысль пришла ему как раз во время просмотра мультфильма. Не бывает убийства без трупа; но если труп есть, убийство уж точно произошло, черт побери. Но что если труп окажется не тот, что нужно?
У Эда в памяти прочно засели слова знаменитого канадского иллюзиониста Дуга Хеннинга, который как-то заметил, что суть искусства фокусника состоит в том, чтобы полностью владеть вниманием зрителей. Если фокусник может определять, что они видят, он может также диктовать, что они будут якобы видеть; именно это зрители и запомнят, именно это они и будут рассказывать остальным. А ключ к этому заключается в том, чтобы дать зрителям то самое, что они ожидают увидеть, даже если это что-то невероятное.
Люди — даже умные и образованные — склонны верить в самые невозможные вещи. И это было в особенности верно здесь, в Москве, где правители этой необъятной и могущественной державы верили в политическую философию, которая расходилась с современной действительностью так же, как и божественное право монархов. Более того, они сами сознавали, что эта философия является лживой, но тем не менее заставляли себя верить в нее так, словно это было Священное писание, начертанное золотыми чернилами собственноручно господом богом. Так что этих людей можно обмануть. В конце концов, они усердно стараются обмануть себя сами.
«Ну хорошо, но все-таки как именно их обмануть?» — ломал голову Фоули. Если показать человеку то, что он ожидает увидеть, он это увидит, даже если это не будет соответствовать действительности. Нужно заставить Советы поверить в то, что «кролик» и его семья… не бежали из страны, а… умерли?
Мертвые молчат, как якобы говорил капитан Кидд. Как молчат и те, кто умер вместо кого-то другого.
«Англичане однажды уже провернули нечто подобное, не так ли? — задумался Фоули. — Кажется, во время Второй мировой войны.» Да, он читал об этом в детстве, и уже тогда, когда он еще учился в школе в Фордхэме, на него произвела впечатление хитроумная идея, лежавшая в основе той операции. Кажется, она называлась «Мясной фарш»72. Да, ее концепция была очень изящной, так как одной из главных составляющих успеха явилось то, что противник почувствовал себя очень умным. А всем нравится чувствовать себя умными…
«В первую очередь, людям глупым,» — напомнил себе Фоули. А разведка фашистской Германии в годы Второй мировой войны не стоила того пороха, который требовался, чтобы взорвать ее ко всем чертям. Она действовала настолько неуклюже, что немцам, вероятно, было бы лучше вообще обходиться без нее — наверное, с ее задачами ничуть не хуже справились бы астрологи Гитлера, причем это потребовало бы гораздо меньших затрат.
Но русские, с другой стороны, чертовски умны — достаточно умны, чтобы для ведения поединков умов с ними требовалось быть очень осторожным. И все же они умны не настолько, чтобы, обнаружив что-то ожидаемое, выбросить это в мусорную корзину и продолжить искать нечто такое, о чем они даже подумать не могли. Нет, такова человеческая природа, и даже «новый советский человек», которого так усердно строят в России, по сути своей все равно остается в первую очередь просто человеком, как бы коммунистической партии ни хотелось вытравить из него это.
«Итак, что же нам придумать?» — молча думал Фоули, следя за тем, как на экране телевизора дизельный трактор с прицепом превращается в двуногого робота, чтобы было сподручнее сражаться с силами зла — кем бы они ни были…
Ну да, конечно. Это же совершенно очевидно, разве не так? Достаточно будет просто дать русским то, что им хочется увидеть, чтобы доказать, что «кролик» и его соседи по клетке мертвы. Дать им то, что всегда оставляют после себя мертвые. Вот это уже будет представлять серьезную проблему, но все же не настолько серьезную, чтобы ее нельзя было разрешить. Однако для этого потребуется помощь. При этой мысли Фоули стало не по себе. В его ремесле себе доверяешь больше, чем кому бы то ни было и чему бы то ни было; на втором месте идут ближайшие соратники, но и то — числом как можно меньше. Ну а дальше, когда возникает необходимость довериться постороннему, начинаешь скрежетать зубами. Ну да, во время инструктажа в Лэнгли его предупредили, что Найджел Хейдок является очень способным и очень послушным англичанином, хорошим оперативным работником родственного шпионского ведомства ближайшего союзника; ну да, при личном знакомстве Хейдок ему сразу же понравился, и между ними установились хорошие отношения. Но, черт побери, Хейдок не работает в Управлении. Впрочем, Риттер говорил, что в случае крайней необходимости на Хейдока можно положиться, да и сам «кролик» сказал, что русским специалистам пока что не удалось вскрыть английские шифраторы. А Фоули уже пришел к заключению, что «кролик» ведет честную игру. Конечно, жизнь самого Фоули от этого не зависит, но вот на карьере его в случае неудачи точно можно будет ставить крест.
Ну хорошо, хорошо, но как подойти к этому делу? Найджел Хейдок является торговым атташе посольства Великобритании. Здание посольства еще с царских времен расположено на берегу Москвы-реки прямо напротив Кремля — говорят, Сталин просто бесился, видя каждый день из окна своего кабинета, как поднимается британский флаг. А еще англичане помогли завербовать полковника ГРУ Олега Пеньковского, человека, предотвратившего Третью мировую войну, и попутно завербовали Кардинала, самую крупную жемчужину в короне ЦРУ. Так что если кому-то и можно доверять, то Найджелу. С нуждой не поспоришь, ну а если с «кроликом» все-таки случится беда, что ж, по крайней мере, станет ясно, что в британской разведке тоже есть течь. Фоули поймал себя на том, что надо будет извиниться перед Найджелом за одну лишь подобную мысль, однако, когда речь идет о деле, личные отношения отходят на второй план.