Страница:
Мамаша Крольчиха слушала концерт с жадным вниманием. Папаша Кролик просто вежливо изображал интерес. Джек решил, что, быть может, следует связаться с Лондоном и заказать для Ирины магнитофон с записями Кристофера Ходжвуда… этот американский дирижер очень нравится Кэти, как и Невил Марринер.
Так или иначе, минут через двадцать менуэт завершился, оркестр умолк, и когда Йозеф Роса повернулся к публике…
Зрительный зал взорвался громом аплодисментов и криками «Браво!» Джек не понимал, что такого сделал дирижер, но, судя по всему, венгры придерживались иного мнения. Низко поклонившись публике, Роса дождался, когда шум утихнет, повернулся к оркестру и, взмахнув маленькой белой палочкой, перешел к Бранденбургскому концерту номер два.
Это произведение началось со вступления духовой и струнной групп, и Райан зачарованно следил за игрой отдельных музыкантов, не обращая внимания на то, что делал с ними дирижер. «Сколько надо учиться, чтобы достичь такого совершенства?» — подумал он. Дома в Мериленде Кэти играла на рояле два или три раза в неделю — а особняк в Чатэме оказался слишком тесным, чтобы вместить подобающий инструмент, чем она была очень огорчена. Джек предложил жене достать пианино, но она отказалась, заявив, что это совершенно разные вещи. Сисси Джексон говорила, что каждый день играет по три с лишним часа, а то и больше. Но Сисси зарабатывает этим на жизнь, а у Кэти есть другое профессиональное увлечение.
Второй Бранденбургский концерт оказался короче первого. Он завершился примерно через двенадцать минут, и тотчас же следом за ним начался третий. Должно быть, из всех музыкальных инструментов Бах больше всего любил скрипку, а местная струнная группа играла выше всяческих похвал. В другой обстановке Джек, возможно, полностью отдался бы музыке, однако этим вечером ему предстояло нечто более серьезное. Каждые несколько минут его взгляд неудержимо смещался влево, на «кроличье» семейство…
Бранденбургский концерт номер три завершился приблизительно через час после того, как начался первый. В зрительном зале зажегся свет, пришло время антракта. Райан проводил взглядом, как папаша Кролик и миссис Крольчиха поднялись с мест. Причина этого была очевидно. Маленького Крольчонка надо было проводить в туалет, да и главе семейства, вероятно, также требовалось воспользоваться услугами местной канализации. Увидев это, Хадсон вскочил с места и выбежал из ложи. Том Трент следовал за ним по пятам. Английские разведчики быстро спустились в фойе и поспешили в мужской туалет. Райан, оставшись в ложе один, постарался расслабиться. Операция «Беатрикс» приближалась к апогею.
Олег Иванович занял очередь в мужской туалет. Хадсону удалось пристроиться сразу же за ним. В фойе царил обычный гул голосов. Кто-то направился в буфет за бокалом шампанского или токая. Другие пыхтели сигаретами, а человек двадцать ждали возможности опорожнить мочевые пузыри. Очередь продвигалась относительно быстро — мужчинам это делать гораздо проще, чем женщинам. Вскоре Зайцев и Хадсон оказались в выложенном кафельной плиткой помещении.
Писсуары здесь были такие же элегантные, как и все остальное, судя по всему, для этой благородной цели высеченные из караррского мрамора. Хадсон стоял в очереди, как и все, моля бога о том, чтобы его одежда не выдала в нем иностранца. Оказавшись за деревянной дверью с матовым стеклом, он выдохнул и заговорил по-русски:
— Добрый вечер, Олег Иванович. Пожалуйста, не оборачивайтесь.
— Кто вы такой? — прошептал в ответ Зайцев?
— Я ваш агент из бюро путешествий. Насколько я понимаю, вы решили совершить небольшую поездку.
— Куда же это?
— О, в западном направлении. Вас беспокоит безопасность одной персоны, не так ли?
— Вы из ЦРУ? — эту аббревиатуру Зайцев выдохнул едва слышным шепотом.
— Я человек необычной профессии, — подтвердил Хадсон.
Пока что нет смысла сбивать русского с толку.
— Итак, что вы мне предлагаете?
— Этой ночью вы будете спать уже в другой стране, друг мой, — сказал Хадсон, добавив: — Разумеется, вместе с женой и очаровательной дочкой.
Британский разведчик отметил, что «кролик» уронил плечи — интересно, от облегчения или от страха? Вероятно, от сочетания этих чувств.
Зайцев кашлянул, прочищая горло.
— Что я должен буду сделать? — снова зашептал он.
— Во-первых, вы должны сейчас подтвердить, что не собираетесь отступать от намеченного.
Лишь мгновение колебания.
— Да, мы идем до конца.
— В таком случае, делайте то, для чего вы сюда пришли… — их очередь уже подошла, -…после чего наслаждайтесь вторым отделением концерта и возвращайтесь в гостиницу. Мы с вами снова встретимся около половины второго. Договорились?
В ответ лишь короткое и судорожное односложное: «Да».
Теперь Олегу Ивановичу действительно требовалось воспользоваться услугами писсуара.
— Успокойтесь, друг мой. Все продумано и подготовлено, — заверил его Хадсон. — Не волнуйтесь, все будет хорошо.
Сейчас этому человеку как никогда нужна поддержка. Настал самый ответственный и пугающий момент в его жизни.
Ответа не последовало. Проделав три последних шага до мраморного писсуара, Зайцев расстегнул ширинку и облегчил себя — не только физически. Развернувшись, он направился к выходу, избегая смотреть Хадсону в глаза.
Но Трент, стоявший в фойе с бокалом белого вина в руке, увидел лицо русского. Если тот и подал какой-то условный знак своему собрату из КГБ, английский разведчик это не заметил. Зайцев не стал чесать нос, поправлять галстук — вообще не сделал никакого жеста. Он просто прошел через фойе и направился к своему месту. Похоже, шансы операции «Беатрикс» становились все лучше и лучше.
Публика возвращалась на свои места. Райан прилагал все силы, чтобы строить из себя обычного любителя классической музыки. Наконец в ложу вернулись Хадсон и Трент.
— Ну? — хрипло прошептал Райан.
— Чертовски неплохая музыка, не так ли? — небрежно бросил Хадсон. — Этот Роса — первоклассный парень. Поразительно, что в коммунистической стране могут исполнять кое-что более приятное, чем припев «Интернационала». Да, кстати, когда концерт закончится, — добавил он, — как насчет того, чтобы пропустить по рюмочке с нашими новыми друзьями, с которыми мы только что познакомились?
Джек выпустил задержанный вдох.
— Да, Энди, с удовольствием.
«Сукин сын, — подумал он. — Значит, это действительно свершится.» Сомнения оставались, и в большом количестве; просто теперь они отошли на полшага. Не слишком далеко, но все же это было во много раз лучше, чем могло бы быть.
Второе отделение концерта началось также с Баха. Были исполнены токката и фуга ре-минор. Вместо струнных теперь доминировала медная группа, и корнет играл так, что мог бы поучить брать верхние ноты самого Луиса Армстронга. Райану еще никогда не приходилось слушать так много Баха за один раз, и бывший морской пехотинец пришел к выводу, что старик-немец умел сочинять музыку. Наконец Джек смог хоть немного расслабиться и получать удовольствие от концерта. Венгрия — страна, в которой к музыке относятся с большим уважением; по крайней мере, так казалось Райану. Если с оркестром и было что-то не так, он этого не замечал, а дирижер словно находился в постели в объятиях возлюбленной — настолько он был заворожен счастьем происходящего. У Джека мелькнула мимолетная мысль — хороши ли в постели венгерские женщины? Внешне они очень даже соблазнительные, вот только практически никогда не улыбаются… Вероятно, это следствие жизни в коммунистической стране. Русские также не отличаются обилием улыбок.
— Ну, есть какие-нибудь новости? — спросил судья Мур.
Майк Босток протянул короткую телеграмму, пришедшую из Лондона.
— Бейзил сообщает, что его будапештский резидент собирается действовать сегодня ночью. О, один момент вам очень понравится. «Кролик» остановился в гостинице прямо напротив резидентуры КГБ.
Мур удивленно поднял брови.
— Ты шутишь!
— Судья Мур, неужели полагаете, что я способен шутить такими вещами?
— Когда возвращается Риттер?
— Сегодня вечером, рейсом «Пан-америкен». Судя по тому, что он прислал из Сеула, встречи с руководством корейского ЦРУ прошли очень плодотворно.
— Когда Боб узнает об операции «Беатрикс», с ним случится сердечный приступ, — мрачно предсказал директор ЦРУ.
— Да уж, глаза у него на лоб точно вылезут, — согласился помощник заместителя по опер-работе.
— Особенно когда он выяснит, что в операции принимает участие этот парень Райан?
— Сэр, можете смело поставить на это свое ранчо, весь скот и особняк в придачу.
Судья Мур позволил себе улыбнуться.
— Ладно, надеюсь, интересы нашего управления значат больше, чем симпатии какой-то отдельной личности, правильно?
— По крайней мере, так говорят, сэр.
— Когда мы узнаем о результатах?
— Надеюсь, Бейзил даст нам знать, как только самолет вылетит из Югославии. Нашим новым друзьям предстоит долгий день.
Следующим произведением была сюита Баха, в названии которой было что-то про барашков. Райан узнал ее по мелодии, исполняемой в рекламном ролике вербовки новобранцев в морскую пехоту. Мелодия была очень мягкая, резко контрастирующая со всем, что было до нее. Райан не мог определить для себя, во чью честь дается сегодняшний концерт: Иоганна Себастьяна или дирижера. В любом случае, сюита ему понравилась, и публика встретила ее бурей аплодисментов, еще более громких, чем звучали в первом отделении концерта. Итак, осталось еще одно произведение. У Райана была программка, но он даже не потрудился в нее заглянуть, потому что она была напечатана по-венгерски, а в письменном виде Джек этот марсианский язык понимал ничуть не лучше, чем в устном.
Последним номером программы был «Канон» Пахельбеля, заслуженно известное произведение, которое Райану всегда казалось молитвами красивой девушки, жившей в семнадцатом столетии, которая старается сосредоточить свои мысли на возвышенном и не думать о видном парне из дома напротив — но тщетно.
Когда концерт наконец завершился, Йозеф Роса повернулся к зрительному залу. Публика вскочила с мест и приветствовала его восторженным гулом, который продолжался несколько минут. Да, подумал Райан, парень покинул родину, но преуспел в жизни, и его с радостью встречают дома. Дирижер почти не улыбался, настолько он обессилел после этого марафона. И Джек с удивлением заметил, что он вспотел. Неужели руководить оркестром физически тяжело? Впрочем, если задуматься, это действительно так. Райан стоял рядом со своими английскими коллегами и хлопал в ладоши — нет смысла выделяться из общей массы — до тех пор, пока гул в конце концов не начал стихать. Роса благодарственно махнул оркестру, после чего аплодисменты вспыхнули с новой силой, и указал на концертмейстера оркестра, первую скрипку. Райан подумал, что это очень благородный жест со стороны дирижера, но затем решил, что только так и нужно себя вести, если хочешь, чтобы музыканты полностью выкладывались для тебя. И только потом, наконец, публика начала расходиться.
— Ну как, насладились музыкой, сэр Джон? — хитро усмехнувшись, спросил Хадсон.
— Это лучше чем то, что передают по радио дома, — заметил Райан. — Что дальше?
— А дальше мы посидим в тихом месте и немного выпьем.
Кивнув Тренту, который тотчас же отделился от них, Хадсон повел Райана за собой.
На улице стало прохладно. Райан тотчас же закурил, как и все мужчины и большинство женщин. По-видимому, венгры не собираются жить долго. Джек поймал себя на том, что вынужден таскаться за английским резидентом, как на привязи, словно маленький ребенок за матерью; однако это продлится недолго. Улица была застроена, судя по виду, жилыми зданиями. В западном городе это были бы кондоминиумы, однако здесь, скорее всего, ни о чем подобном и не слышали. Хадсон махнул рукой, приглашая Райана следовать за собой. Пройдя пару кварталов, они очутились в баре вместе еще с тремя десятками тех, кто возвращался с концерта. Энди устроился в кабинете в углу, откуда просматривался весь зал, и тотчас же появился официант с двумя бокалами белого вина.
— Итак, мы продолжаем? — спросил Джек.
Хадсон кивнул.
— Продолжаем. Я предупредил «кролика», что мы придем к нему в гостиницу около половины второго.
— А что потом?
— А потом мы поедем к югославской границе.
Дальше Райан расспрашивать не стал. В этом не было необходимости.
— Меры безопасности на юге чисто формальные. На противоположном направлении все по-другому, — объяснил Энди. — Граница с Австрией охраняется достаточно серьезно, но Югославия, не забудь, является братским коммунистическим государством — по крайней мере, так официально считается. Лично я уже не знаю, что сейчас представляет из себя в политическом плане Югославия. Пограничники с венгерской стороны заботятся в первую очередь о собственном благе — у всех дружеские отношения с контрабандистами. В настоящий момент в Венгрии это самая развивающаяся часть экономики, однако умные люди предпочитают не развиваться слишком быстро. В этом случае есть опасность, что на тебя обратит внимание Belugyminiszterium, Министерство внутренних дел. А от него лучше держаться подальше, — напомнил Хадсон.
— Но если это черный ход в страны Варшавского пакта — черт побери, КГБ должен об этом знать, ведь так?
Хадсон закончил за него вопрос:
— В таком случае, почему русские не перекроют границу? Полагаю, они могли бы это сделать, но в этом случае сильно пострадает венгерская экономика. А Советы тоже получают из-за границы многое из того, что им нравится. Трент рассказал, что наш русский друг сделал сегодня много покупок. Видеомагнитофоны и колготки — советские женщины удавятся за эти проклятые колготки. Вероятно, большая часть предназначается друзьям и коллегам по работе, оставшимся в Москве. Одним словом, если КГБ вмешается сам или вынудит АВХ навести порядок, русские потеряют источник того, что нужно им самим. Большого урона эта мелкая коррупция не наносит, зато она удовлетворяет потребности Советского Союза. Не забывай, что у русских тоже есть свои слабости. На самом деле, возможно, даже больше, чем у нас, сколько бы ни пытались твердить об обратном. Советские люди хотят получить то, что есть у нас. Официальные каналы с этим не справляются, зато неофициальные работают вовсю. Есть одна венгерская пословица, которая мне очень нравится: A nagy kapu mellett, mindig van egy kis kapu. «Рядом с большими воротами всегда найдется маленькая дверь.» И вот благодаря этой маленькой двери здесь все работает.
— Ей мне и придется воспользоваться.
— Совершенно верно.
Допив вино, Энди решил больше не продолжать. Сегодня вечером ему придется вести машину, в темноте, по проселочным дорогам. Вместо этого он решил закурить сигару.
Райан также зажег сигарету.
— Энди, мне еще не приходилось совершать ничего подобного.
— Боишься?
— Да, — без колебаний признался Джек. — Да, боюсь.
— Первый раз всегда самый трудный. Но зато ко мне домой никогда не приходили гости с автоматами.
— Не советую тебе подобных развлечений после ужина, — криво усмехнулся Джек. — К счастью, нам удалось выпутаться.
— Если честно, я сам в удачу не верю — ну разве что иногда, быть может. Сэр Джон, удача не бродит в поисках дураков.
— Возможно. Изнутри это трудно определить.
Райан снова мысленно вернулся к событиям той жуткой ночи. Вспомнил ощущение «Узи» в руках. Прочувствовал необходимость сделать прицельный выстрел.
В ситуации, когда второго шанса не будет. Тогда он упал на колено, прицелился и выстрелил. Впоследствии он так и не узнал имя того типа в катере, которого прошил очередью. «Странно, — подумал Райан. — Когда убиваешь человека буквально на пороге собственного дома, можно по крайней мере узнать, как его звали.»
Ладно, раз он смог сделать то, он сможет сделать и это, черт побери. Райан взглянул на часы. Время еще есть, ему сегодня машину не вести, поэтому еще один бокал вина будет в самый раз. Но на этом он остановится.
Вернувшись в гостиницу, Зайцевы уложили маленькую Светлану спать, и Олег заказал в номер водку. «Русскую», любимый напиток рабочего класса, в пол-литровой бутылке с алюминиевой «бескозыркой» на горлышке, которая заставляет расправиться с содержимым за один присест. Впрочем, сегодня вечером это совсем не плохо. Бутылку принесли через пять минут, и к этому времени зайчик уже крепко спал. Олег присел на кровать. Его жена устроилась в единственном кресле. Водку они стали пить из стаканов, позаимствованных в ванной.
Олегу предстояло осуществить еще одну задачу. Жена до сих пор не знает о его намерениях. Он понятия не имел, как она себя поведет. Олег знал, что Ирина несчастлива. Знал, что для нее эта поездка стала самым счастливым событием за всю семейную жизнь. Знал, что она ненавидит работу в ГУМе, что хочет получать от жизни удовольствие. Но согласится ли Ирина по доброй воле расстаться с родиной?
Положительная сторона заключалась в том, что советские женщины не знают свободу, ни в браке, ни до брака. Как правило, они безропотно выполняют то, что требуют от них мужья — которым приходится платить за это потом, но только потом. Кроме того, Ирина его любит, верит ему, и за последние несколько дней он преподнес ей столько счастья — да, она последует за ним.
И все же Олег решил подождать. Зачем рисковать все испортить? Прямо напротив гостиницы находится будапештская резидентура КГБ. И если там прознают о том, что он задумал, его можно считать трупом.
А в это время в британском посольстве бывшие сержанты Боб Смолл и Родней Трулав взяли мешки и понесли их в посольский грузовичок, на котором предварительно сменили номерные знаки. Оба старались не обращать внимание на содержимое. Затем они вернулись за канистрами со спиртом, а также захватили свечу и картонный пакет из-под молока. Наконец все было готово. Сержанты за весь вечер не выпили ни капли пива, хотя обоим этого очень хотелось. Они отъехали от здания посольства около полуночи, рассчитывая предварительно изучить место действия. Самое сложное состояло в том, чтобы найти место, куда поставить машину; однако, имея в запасе больше часа, сержанты не сомневались, что обязательно что-нибудь подыщут.
Бар начинал пустеть, и Хадсону не хотелось оказаться последним посетителем. Ему принесли счет на пятьдесят форинтов, и он расплатился, не оставив на чай, поскольку в Венгрии это не принято и не было смысла привлекать к себе внимание. Кивнув Райану, он направился к выходу, но затем, передумав, свернул в туалет. Райану эта мысль также показалась очень практичной.
Когда они очутились на улице, он спросил, что будет дальше.
— А дальше, сэр Джон, мы прогуляемся по улице, — ответил Хадсон, употребляя рыцарский титул, как острую шпильку. — Полагаю, до гостиницы мы дойдем где-то за тридцать минут.
Это даст им возможность проверить, что за ними никто не следит. Если противник ведет ответную игру, он не сможет удержаться от соблазна приставить «хвост» к двоим разведчикам, а на пустынных ночных улицах «вычислить» это будет достаточно просто… если только они не имеют дело с КГБ. Советская разведка на голову превосходит местных дилетантов.
Олег Иванович и жена, выпив по три рюмки водки, пребывали в приятной эйфории. Как это ни странно, однако, Ирина не проявляла никаких признаков сонливости. Олег решил, что она слишком перевозбуждена обилием событий этого дня, завершившегося таким грандиозным финалом. Возможно, это было и к лучшему. Теперь осталось сделать последний шаг — вот только как ЦРУ собирается похищать их из Венгрии? Что это будет? Вертолет, приземлившийся недалеко от границы и затем летящий ниже зоны обнаружения радиолокационных станций венгерских ПВО? Сам Зайцев выбрал бы именно этот способ. Сможет ли ЦРУ перебросить их из Венгрии в Австрию? Насколько опытные специалисты работают в американской разведке? Посвятят ли они его в свои замыслы? А если это будет что-то очень хитрое и дерзкое? И опасное?
Завершится ли операция успешно? Если нет… Что ж, о последствиях неудачи лучше не думать.
Однако черные мысли не уходили. Олег снова и снова думал о том, что следствием его авантюры станет его собственная смерть и позор, который до конца жизни ляжет на жену и дочь. Их оставят в живых, но навечно заклеймят изгоями, обреченными влачить жалкое существование. Поэтому и они также являются заложниками его совести. Скольких советских людей удерживали от измены именно эти соображения? Зайцев напомнил себе, что предательство является самым страшным преступлением, и расплата за него самая суровая.
Вылив в рюмку остатки водки, Олег Иванович залпом выпил ее. Осталось подождать еще полчаса до того, как ЦРУ придет спасать его жизнь…
Или делать то, что американцы собрались сделать с ним и его семьей.
Ирина наконец задремала, улыбаясь во сне, качая головой в такт концертам Баха. Олег то и дело сверялся с часами, радуясь хоть тому, что подарил жене незабываемый вечер…
Место для стоянки нашлось рядом с дверью служебного входа гостиницы. Смолл аккуратно сдал грузовичок задом. Параллельная парковка является в Англии особым искусством, и бывший сержант обнаружил, что до сих пор не растерял навыки. Они остались ждать в кабине. Смолл закурил сигарету, а Трулав — любимую вересковую трубочку, наблюдая за пустынными улицами, по которым лишь изредка проходил запоздавший прохожий. При этом Смолл еще следил в зеркало заднего вида за обстановкой в соседнем здании, в котором располагалась резиденция КГБ. На втором этаже в нескольких окнах горел свет, но никакого движения заметно не было. Вероятно, какой-нибудь кагэбэшник, уходя, просто забыл щелкнуть выключателем.
Ну вот, наконец и она. Райан увидел впереди, всего в трех кварталах, на правой стороне улицы гостиницу «Астория».
Пора.
Оставшуюся часть пути они с Хадсоном преодолели, казалось, мгновенно. Райан заметил, что Том Трент дежурил у угла здания. Из гостиницы выходили люди, по-видмому, из бара в подвале, который показал Джеку Хадсон. Приближалось время закрытия, и последние посетители покидали заведение, по двое и по трое, но только не в одиночку. «Наверное, это место встречи местных холостяков, — подумал Джек, — где те, кому одиночество стало невмоготу, находят подругу на одну ночь.» Значит, подобное есть и в коммунистических странах, да?
Когда они приблизились к гостинице, Хадсон почесал нос. Это был условный сигнал Тренту зайти внутрь и отвлечь внимание администратора. Как английскому разведчику это удалось, Райан так никогда и не узнал, но когда они с Хадсоном через несколько минут шагнули в двери, в фойе было совершенно пусто.
— Пошли.
Хадсон поторопился к лестнице, извивавшейся вокруг шахты лифта. Подъем на третий этаж занял меньше минуты. Вот и номер 307. Хадсон повернул ручку. «Кролик» не запер дверь на замок. Хадсон медленно вошел внутрь.
Зайцев увидел, как отворилась дверь. Ирина уже спала. Тем не менее, он взглянул на нее, чтобы быть уверенным, и поднялся с кровати.
— Здравствуйте, — тихим голосом поздоровался Хадсон, протягивая руку.
— Здравствуйте, — ответил по-английски Зайцев. — Вы и есть мой агент из бюро путешествий?
— Да, мы оба. Это мистер Райан.
— Райан? — переспросил Зайцев. — КГБ проводит операцию под таким кодовым названием.
— Вот как? — удивленно спросил Джек. Об этом он еще не слышал.
— Об этом мы поговорим позже, товарищ Зайцев. А сейчас мы должны уходить.
— Да.
Развернувшись, Олег Иванович потряс жену за плечо, разбудив ее. Та, очнувшись от сна, испуганно уставилась на двух незнакомых мужчин в номере.
— Ирина Богдановна, — произнес Олег голосом, проникнутым непривычной суровостью, — нам предстоит неожиданная поездка. Мы уходим прямо сейчас. Собирай Светлану.
Ирина широко раскрыла глаза.
— Олег, в чем дело? Что происходит?
— Мы прямо сейчас переезжаем на новое место. Надо поторапливаться.
Райан не понимал слов, но содержание было достаточно ясно. Тут русская женщина поразила его. Встав с кровати, она начала двигаться как автомат. Девочка спала на маленькой детской кроватке. Мамаша Крольчиха усадила спящего ребенка и начала натягивать на него одежду.
— Что именно мы сейчас будем делать? — спросил Кролик.
— Мы переправим вас в Англию — сегодня же ночью, — особо подчеркнул Хадсон.
— Разве не в Америку?
— Сначала в Англию, — ответил Райан. — Затем я доставлю вас в Америку.
— Ага.
Райан понял, что русский находится на взводе, что было вполне объяснимо. Этот человек швырнул свою жизнь на зеленое сукно, а игральные кости все еще находились в воздухе. И задача Райана состояла как раз в том, чтобы проследить, чтобы не выпали «змеиные глаза».
— Что брать с собой?
— Ничего, — сказал Хадсон. — Абсолютно ничегошеньки. Оставьте все документы. Мы приготовили вам новые. — Он показал три паспорта с обилием фальшивых штампов на страничках для виз. — Пока что они побудут у меня.
— Вы из ЦРУ?
— Нет, я англичанин. Но мистер Райан из ЦРУ.
Так или иначе, минут через двадцать менуэт завершился, оркестр умолк, и когда Йозеф Роса повернулся к публике…
Зрительный зал взорвался громом аплодисментов и криками «Браво!» Джек не понимал, что такого сделал дирижер, но, судя по всему, венгры придерживались иного мнения. Низко поклонившись публике, Роса дождался, когда шум утихнет, повернулся к оркестру и, взмахнув маленькой белой палочкой, перешел к Бранденбургскому концерту номер два.
Это произведение началось со вступления духовой и струнной групп, и Райан зачарованно следил за игрой отдельных музыкантов, не обращая внимания на то, что делал с ними дирижер. «Сколько надо учиться, чтобы достичь такого совершенства?» — подумал он. Дома в Мериленде Кэти играла на рояле два или три раза в неделю — а особняк в Чатэме оказался слишком тесным, чтобы вместить подобающий инструмент, чем она была очень огорчена. Джек предложил жене достать пианино, но она отказалась, заявив, что это совершенно разные вещи. Сисси Джексон говорила, что каждый день играет по три с лишним часа, а то и больше. Но Сисси зарабатывает этим на жизнь, а у Кэти есть другое профессиональное увлечение.
Второй Бранденбургский концерт оказался короче первого. Он завершился примерно через двенадцать минут, и тотчас же следом за ним начался третий. Должно быть, из всех музыкальных инструментов Бах больше всего любил скрипку, а местная струнная группа играла выше всяческих похвал. В другой обстановке Джек, возможно, полностью отдался бы музыке, однако этим вечером ему предстояло нечто более серьезное. Каждые несколько минут его взгляд неудержимо смещался влево, на «кроличье» семейство…
Бранденбургский концерт номер три завершился приблизительно через час после того, как начался первый. В зрительном зале зажегся свет, пришло время антракта. Райан проводил взглядом, как папаша Кролик и миссис Крольчиха поднялись с мест. Причина этого была очевидно. Маленького Крольчонка надо было проводить в туалет, да и главе семейства, вероятно, также требовалось воспользоваться услугами местной канализации. Увидев это, Хадсон вскочил с места и выбежал из ложи. Том Трент следовал за ним по пятам. Английские разведчики быстро спустились в фойе и поспешили в мужской туалет. Райан, оставшись в ложе один, постарался расслабиться. Операция «Беатрикс» приближалась к апогею.
Олег Иванович занял очередь в мужской туалет. Хадсону удалось пристроиться сразу же за ним. В фойе царил обычный гул голосов. Кто-то направился в буфет за бокалом шампанского или токая. Другие пыхтели сигаретами, а человек двадцать ждали возможности опорожнить мочевые пузыри. Очередь продвигалась относительно быстро — мужчинам это делать гораздо проще, чем женщинам. Вскоре Зайцев и Хадсон оказались в выложенном кафельной плиткой помещении.
Писсуары здесь были такие же элегантные, как и все остальное, судя по всему, для этой благородной цели высеченные из караррского мрамора. Хадсон стоял в очереди, как и все, моля бога о том, чтобы его одежда не выдала в нем иностранца. Оказавшись за деревянной дверью с матовым стеклом, он выдохнул и заговорил по-русски:
— Добрый вечер, Олег Иванович. Пожалуйста, не оборачивайтесь.
— Кто вы такой? — прошептал в ответ Зайцев?
— Я ваш агент из бюро путешествий. Насколько я понимаю, вы решили совершить небольшую поездку.
— Куда же это?
— О, в западном направлении. Вас беспокоит безопасность одной персоны, не так ли?
— Вы из ЦРУ? — эту аббревиатуру Зайцев выдохнул едва слышным шепотом.
— Я человек необычной профессии, — подтвердил Хадсон.
Пока что нет смысла сбивать русского с толку.
— Итак, что вы мне предлагаете?
— Этой ночью вы будете спать уже в другой стране, друг мой, — сказал Хадсон, добавив: — Разумеется, вместе с женой и очаровательной дочкой.
Британский разведчик отметил, что «кролик» уронил плечи — интересно, от облегчения или от страха? Вероятно, от сочетания этих чувств.
Зайцев кашлянул, прочищая горло.
— Что я должен буду сделать? — снова зашептал он.
— Во-первых, вы должны сейчас подтвердить, что не собираетесь отступать от намеченного.
Лишь мгновение колебания.
— Да, мы идем до конца.
— В таком случае, делайте то, для чего вы сюда пришли… — их очередь уже подошла, -…после чего наслаждайтесь вторым отделением концерта и возвращайтесь в гостиницу. Мы с вами снова встретимся около половины второго. Договорились?
В ответ лишь короткое и судорожное односложное: «Да».
Теперь Олегу Ивановичу действительно требовалось воспользоваться услугами писсуара.
— Успокойтесь, друг мой. Все продумано и подготовлено, — заверил его Хадсон. — Не волнуйтесь, все будет хорошо.
Сейчас этому человеку как никогда нужна поддержка. Настал самый ответственный и пугающий момент в его жизни.
Ответа не последовало. Проделав три последних шага до мраморного писсуара, Зайцев расстегнул ширинку и облегчил себя — не только физически. Развернувшись, он направился к выходу, избегая смотреть Хадсону в глаза.
Но Трент, стоявший в фойе с бокалом белого вина в руке, увидел лицо русского. Если тот и подал какой-то условный знак своему собрату из КГБ, английский разведчик это не заметил. Зайцев не стал чесать нос, поправлять галстук — вообще не сделал никакого жеста. Он просто прошел через фойе и направился к своему месту. Похоже, шансы операции «Беатрикс» становились все лучше и лучше.
Публика возвращалась на свои места. Райан прилагал все силы, чтобы строить из себя обычного любителя классической музыки. Наконец в ложу вернулись Хадсон и Трент.
— Ну? — хрипло прошептал Райан.
— Чертовски неплохая музыка, не так ли? — небрежно бросил Хадсон. — Этот Роса — первоклассный парень. Поразительно, что в коммунистической стране могут исполнять кое-что более приятное, чем припев «Интернационала». Да, кстати, когда концерт закончится, — добавил он, — как насчет того, чтобы пропустить по рюмочке с нашими новыми друзьями, с которыми мы только что познакомились?
Джек выпустил задержанный вдох.
— Да, Энди, с удовольствием.
«Сукин сын, — подумал он. — Значит, это действительно свершится.» Сомнения оставались, и в большом количестве; просто теперь они отошли на полшага. Не слишком далеко, но все же это было во много раз лучше, чем могло бы быть.
Второе отделение концерта началось также с Баха. Были исполнены токката и фуга ре-минор. Вместо струнных теперь доминировала медная группа, и корнет играл так, что мог бы поучить брать верхние ноты самого Луиса Армстронга. Райану еще никогда не приходилось слушать так много Баха за один раз, и бывший морской пехотинец пришел к выводу, что старик-немец умел сочинять музыку. Наконец Джек смог хоть немного расслабиться и получать удовольствие от концерта. Венгрия — страна, в которой к музыке относятся с большим уважением; по крайней мере, так казалось Райану. Если с оркестром и было что-то не так, он этого не замечал, а дирижер словно находился в постели в объятиях возлюбленной — настолько он был заворожен счастьем происходящего. У Джека мелькнула мимолетная мысль — хороши ли в постели венгерские женщины? Внешне они очень даже соблазнительные, вот только практически никогда не улыбаются… Вероятно, это следствие жизни в коммунистической стране. Русские также не отличаются обилием улыбок.
— Ну, есть какие-нибудь новости? — спросил судья Мур.
Майк Босток протянул короткую телеграмму, пришедшую из Лондона.
— Бейзил сообщает, что его будапештский резидент собирается действовать сегодня ночью. О, один момент вам очень понравится. «Кролик» остановился в гостинице прямо напротив резидентуры КГБ.
Мур удивленно поднял брови.
— Ты шутишь!
— Судья Мур, неужели полагаете, что я способен шутить такими вещами?
— Когда возвращается Риттер?
— Сегодня вечером, рейсом «Пан-америкен». Судя по тому, что он прислал из Сеула, встречи с руководством корейского ЦРУ прошли очень плодотворно.
— Когда Боб узнает об операции «Беатрикс», с ним случится сердечный приступ, — мрачно предсказал директор ЦРУ.
— Да уж, глаза у него на лоб точно вылезут, — согласился помощник заместителя по опер-работе.
— Особенно когда он выяснит, что в операции принимает участие этот парень Райан?
— Сэр, можете смело поставить на это свое ранчо, весь скот и особняк в придачу.
Судья Мур позволил себе улыбнуться.
— Ладно, надеюсь, интересы нашего управления значат больше, чем симпатии какой-то отдельной личности, правильно?
— По крайней мере, так говорят, сэр.
— Когда мы узнаем о результатах?
— Надеюсь, Бейзил даст нам знать, как только самолет вылетит из Югославии. Нашим новым друзьям предстоит долгий день.
Следующим произведением была сюита Баха, в названии которой было что-то про барашков. Райан узнал ее по мелодии, исполняемой в рекламном ролике вербовки новобранцев в морскую пехоту. Мелодия была очень мягкая, резко контрастирующая со всем, что было до нее. Райан не мог определить для себя, во чью честь дается сегодняшний концерт: Иоганна Себастьяна или дирижера. В любом случае, сюита ему понравилась, и публика встретила ее бурей аплодисментов, еще более громких, чем звучали в первом отделении концерта. Итак, осталось еще одно произведение. У Райана была программка, но он даже не потрудился в нее заглянуть, потому что она была напечатана по-венгерски, а в письменном виде Джек этот марсианский язык понимал ничуть не лучше, чем в устном.
Последним номером программы был «Канон» Пахельбеля, заслуженно известное произведение, которое Райану всегда казалось молитвами красивой девушки, жившей в семнадцатом столетии, которая старается сосредоточить свои мысли на возвышенном и не думать о видном парне из дома напротив — но тщетно.
Когда концерт наконец завершился, Йозеф Роса повернулся к зрительному залу. Публика вскочила с мест и приветствовала его восторженным гулом, который продолжался несколько минут. Да, подумал Райан, парень покинул родину, но преуспел в жизни, и его с радостью встречают дома. Дирижер почти не улыбался, настолько он обессилел после этого марафона. И Джек с удивлением заметил, что он вспотел. Неужели руководить оркестром физически тяжело? Впрочем, если задуматься, это действительно так. Райан стоял рядом со своими английскими коллегами и хлопал в ладоши — нет смысла выделяться из общей массы — до тех пор, пока гул в конце концов не начал стихать. Роса благодарственно махнул оркестру, после чего аплодисменты вспыхнули с новой силой, и указал на концертмейстера оркестра, первую скрипку. Райан подумал, что это очень благородный жест со стороны дирижера, но затем решил, что только так и нужно себя вести, если хочешь, чтобы музыканты полностью выкладывались для тебя. И только потом, наконец, публика начала расходиться.
— Ну как, насладились музыкой, сэр Джон? — хитро усмехнувшись, спросил Хадсон.
— Это лучше чем то, что передают по радио дома, — заметил Райан. — Что дальше?
— А дальше мы посидим в тихом месте и немного выпьем.
Кивнув Тренту, который тотчас же отделился от них, Хадсон повел Райана за собой.
На улице стало прохладно. Райан тотчас же закурил, как и все мужчины и большинство женщин. По-видимому, венгры не собираются жить долго. Джек поймал себя на том, что вынужден таскаться за английским резидентом, как на привязи, словно маленький ребенок за матерью; однако это продлится недолго. Улица была застроена, судя по виду, жилыми зданиями. В западном городе это были бы кондоминиумы, однако здесь, скорее всего, ни о чем подобном и не слышали. Хадсон махнул рукой, приглашая Райана следовать за собой. Пройдя пару кварталов, они очутились в баре вместе еще с тремя десятками тех, кто возвращался с концерта. Энди устроился в кабинете в углу, откуда просматривался весь зал, и тотчас же появился официант с двумя бокалами белого вина.
— Итак, мы продолжаем? — спросил Джек.
Хадсон кивнул.
— Продолжаем. Я предупредил «кролика», что мы придем к нему в гостиницу около половины второго.
— А что потом?
— А потом мы поедем к югославской границе.
Дальше Райан расспрашивать не стал. В этом не было необходимости.
— Меры безопасности на юге чисто формальные. На противоположном направлении все по-другому, — объяснил Энди. — Граница с Австрией охраняется достаточно серьезно, но Югославия, не забудь, является братским коммунистическим государством — по крайней мере, так официально считается. Лично я уже не знаю, что сейчас представляет из себя в политическом плане Югославия. Пограничники с венгерской стороны заботятся в первую очередь о собственном благе — у всех дружеские отношения с контрабандистами. В настоящий момент в Венгрии это самая развивающаяся часть экономики, однако умные люди предпочитают не развиваться слишком быстро. В этом случае есть опасность, что на тебя обратит внимание Belugyminiszterium, Министерство внутренних дел. А от него лучше держаться подальше, — напомнил Хадсон.
— Но если это черный ход в страны Варшавского пакта — черт побери, КГБ должен об этом знать, ведь так?
Хадсон закончил за него вопрос:
— В таком случае, почему русские не перекроют границу? Полагаю, они могли бы это сделать, но в этом случае сильно пострадает венгерская экономика. А Советы тоже получают из-за границы многое из того, что им нравится. Трент рассказал, что наш русский друг сделал сегодня много покупок. Видеомагнитофоны и колготки — советские женщины удавятся за эти проклятые колготки. Вероятно, большая часть предназначается друзьям и коллегам по работе, оставшимся в Москве. Одним словом, если КГБ вмешается сам или вынудит АВХ навести порядок, русские потеряют источник того, что нужно им самим. Большого урона эта мелкая коррупция не наносит, зато она удовлетворяет потребности Советского Союза. Не забывай, что у русских тоже есть свои слабости. На самом деле, возможно, даже больше, чем у нас, сколько бы ни пытались твердить об обратном. Советские люди хотят получить то, что есть у нас. Официальные каналы с этим не справляются, зато неофициальные работают вовсю. Есть одна венгерская пословица, которая мне очень нравится: A nagy kapu mellett, mindig van egy kis kapu. «Рядом с большими воротами всегда найдется маленькая дверь.» И вот благодаря этой маленькой двери здесь все работает.
— Ей мне и придется воспользоваться.
— Совершенно верно.
Допив вино, Энди решил больше не продолжать. Сегодня вечером ему придется вести машину, в темноте, по проселочным дорогам. Вместо этого он решил закурить сигару.
Райан также зажег сигарету.
— Энди, мне еще не приходилось совершать ничего подобного.
— Боишься?
— Да, — без колебаний признался Джек. — Да, боюсь.
— Первый раз всегда самый трудный. Но зато ко мне домой никогда не приходили гости с автоматами.
— Не советую тебе подобных развлечений после ужина, — криво усмехнулся Джек. — К счастью, нам удалось выпутаться.
— Если честно, я сам в удачу не верю — ну разве что иногда, быть может. Сэр Джон, удача не бродит в поисках дураков.
— Возможно. Изнутри это трудно определить.
Райан снова мысленно вернулся к событиям той жуткой ночи. Вспомнил ощущение «Узи» в руках. Прочувствовал необходимость сделать прицельный выстрел.
В ситуации, когда второго шанса не будет. Тогда он упал на колено, прицелился и выстрелил. Впоследствии он так и не узнал имя того типа в катере, которого прошил очередью. «Странно, — подумал Райан. — Когда убиваешь человека буквально на пороге собственного дома, можно по крайней мере узнать, как его звали.»
Ладно, раз он смог сделать то, он сможет сделать и это, черт побери. Райан взглянул на часы. Время еще есть, ему сегодня машину не вести, поэтому еще один бокал вина будет в самый раз. Но на этом он остановится.
Вернувшись в гостиницу, Зайцевы уложили маленькую Светлану спать, и Олег заказал в номер водку. «Русскую», любимый напиток рабочего класса, в пол-литровой бутылке с алюминиевой «бескозыркой» на горлышке, которая заставляет расправиться с содержимым за один присест. Впрочем, сегодня вечером это совсем не плохо. Бутылку принесли через пять минут, и к этому времени зайчик уже крепко спал. Олег присел на кровать. Его жена устроилась в единственном кресле. Водку они стали пить из стаканов, позаимствованных в ванной.
Олегу предстояло осуществить еще одну задачу. Жена до сих пор не знает о его намерениях. Он понятия не имел, как она себя поведет. Олег знал, что Ирина несчастлива. Знал, что для нее эта поездка стала самым счастливым событием за всю семейную жизнь. Знал, что она ненавидит работу в ГУМе, что хочет получать от жизни удовольствие. Но согласится ли Ирина по доброй воле расстаться с родиной?
Положительная сторона заключалась в том, что советские женщины не знают свободу, ни в браке, ни до брака. Как правило, они безропотно выполняют то, что требуют от них мужья — которым приходится платить за это потом, но только потом. Кроме того, Ирина его любит, верит ему, и за последние несколько дней он преподнес ей столько счастья — да, она последует за ним.
И все же Олег решил подождать. Зачем рисковать все испортить? Прямо напротив гостиницы находится будапештская резидентура КГБ. И если там прознают о том, что он задумал, его можно считать трупом.
А в это время в британском посольстве бывшие сержанты Боб Смолл и Родней Трулав взяли мешки и понесли их в посольский грузовичок, на котором предварительно сменили номерные знаки. Оба старались не обращать внимание на содержимое. Затем они вернулись за канистрами со спиртом, а также захватили свечу и картонный пакет из-под молока. Наконец все было готово. Сержанты за весь вечер не выпили ни капли пива, хотя обоим этого очень хотелось. Они отъехали от здания посольства около полуночи, рассчитывая предварительно изучить место действия. Самое сложное состояло в том, чтобы найти место, куда поставить машину; однако, имея в запасе больше часа, сержанты не сомневались, что обязательно что-нибудь подыщут.
Бар начинал пустеть, и Хадсону не хотелось оказаться последним посетителем. Ему принесли счет на пятьдесят форинтов, и он расплатился, не оставив на чай, поскольку в Венгрии это не принято и не было смысла привлекать к себе внимание. Кивнув Райану, он направился к выходу, но затем, передумав, свернул в туалет. Райану эта мысль также показалась очень практичной.
Когда они очутились на улице, он спросил, что будет дальше.
— А дальше, сэр Джон, мы прогуляемся по улице, — ответил Хадсон, употребляя рыцарский титул, как острую шпильку. — Полагаю, до гостиницы мы дойдем где-то за тридцать минут.
Это даст им возможность проверить, что за ними никто не следит. Если противник ведет ответную игру, он не сможет удержаться от соблазна приставить «хвост» к двоим разведчикам, а на пустынных ночных улицах «вычислить» это будет достаточно просто… если только они не имеют дело с КГБ. Советская разведка на голову превосходит местных дилетантов.
Олег Иванович и жена, выпив по три рюмки водки, пребывали в приятной эйфории. Как это ни странно, однако, Ирина не проявляла никаких признаков сонливости. Олег решил, что она слишком перевозбуждена обилием событий этого дня, завершившегося таким грандиозным финалом. Возможно, это было и к лучшему. Теперь осталось сделать последний шаг — вот только как ЦРУ собирается похищать их из Венгрии? Что это будет? Вертолет, приземлившийся недалеко от границы и затем летящий ниже зоны обнаружения радиолокационных станций венгерских ПВО? Сам Зайцев выбрал бы именно этот способ. Сможет ли ЦРУ перебросить их из Венгрии в Австрию? Насколько опытные специалисты работают в американской разведке? Посвятят ли они его в свои замыслы? А если это будет что-то очень хитрое и дерзкое? И опасное?
Завершится ли операция успешно? Если нет… Что ж, о последствиях неудачи лучше не думать.
Однако черные мысли не уходили. Олег снова и снова думал о том, что следствием его авантюры станет его собственная смерть и позор, который до конца жизни ляжет на жену и дочь. Их оставят в живых, но навечно заклеймят изгоями, обреченными влачить жалкое существование. Поэтому и они также являются заложниками его совести. Скольких советских людей удерживали от измены именно эти соображения? Зайцев напомнил себе, что предательство является самым страшным преступлением, и расплата за него самая суровая.
Вылив в рюмку остатки водки, Олег Иванович залпом выпил ее. Осталось подождать еще полчаса до того, как ЦРУ придет спасать его жизнь…
Или делать то, что американцы собрались сделать с ним и его семьей.
Ирина наконец задремала, улыбаясь во сне, качая головой в такт концертам Баха. Олег то и дело сверялся с часами, радуясь хоть тому, что подарил жене незабываемый вечер…
Место для стоянки нашлось рядом с дверью служебного входа гостиницы. Смолл аккуратно сдал грузовичок задом. Параллельная парковка является в Англии особым искусством, и бывший сержант обнаружил, что до сих пор не растерял навыки. Они остались ждать в кабине. Смолл закурил сигарету, а Трулав — любимую вересковую трубочку, наблюдая за пустынными улицами, по которым лишь изредка проходил запоздавший прохожий. При этом Смолл еще следил в зеркало заднего вида за обстановкой в соседнем здании, в котором располагалась резиденция КГБ. На втором этаже в нескольких окнах горел свет, но никакого движения заметно не было. Вероятно, какой-нибудь кагэбэшник, уходя, просто забыл щелкнуть выключателем.
Ну вот, наконец и она. Райан увидел впереди, всего в трех кварталах, на правой стороне улицы гостиницу «Астория».
Пора.
Оставшуюся часть пути они с Хадсоном преодолели, казалось, мгновенно. Райан заметил, что Том Трент дежурил у угла здания. Из гостиницы выходили люди, по-видмому, из бара в подвале, который показал Джеку Хадсон. Приближалось время закрытия, и последние посетители покидали заведение, по двое и по трое, но только не в одиночку. «Наверное, это место встречи местных холостяков, — подумал Джек, — где те, кому одиночество стало невмоготу, находят подругу на одну ночь.» Значит, подобное есть и в коммунистических странах, да?
Когда они приблизились к гостинице, Хадсон почесал нос. Это был условный сигнал Тренту зайти внутрь и отвлечь внимание администратора. Как английскому разведчику это удалось, Райан так никогда и не узнал, но когда они с Хадсоном через несколько минут шагнули в двери, в фойе было совершенно пусто.
— Пошли.
Хадсон поторопился к лестнице, извивавшейся вокруг шахты лифта. Подъем на третий этаж занял меньше минуты. Вот и номер 307. Хадсон повернул ручку. «Кролик» не запер дверь на замок. Хадсон медленно вошел внутрь.
Зайцев увидел, как отворилась дверь. Ирина уже спала. Тем не менее, он взглянул на нее, чтобы быть уверенным, и поднялся с кровати.
— Здравствуйте, — тихим голосом поздоровался Хадсон, протягивая руку.
— Здравствуйте, — ответил по-английски Зайцев. — Вы и есть мой агент из бюро путешествий?
— Да, мы оба. Это мистер Райан.
— Райан? — переспросил Зайцев. — КГБ проводит операцию под таким кодовым названием.
— Вот как? — удивленно спросил Джек. Об этом он еще не слышал.
— Об этом мы поговорим позже, товарищ Зайцев. А сейчас мы должны уходить.
— Да.
Развернувшись, Олег Иванович потряс жену за плечо, разбудив ее. Та, очнувшись от сна, испуганно уставилась на двух незнакомых мужчин в номере.
— Ирина Богдановна, — произнес Олег голосом, проникнутым непривычной суровостью, — нам предстоит неожиданная поездка. Мы уходим прямо сейчас. Собирай Светлану.
Ирина широко раскрыла глаза.
— Олег, в чем дело? Что происходит?
— Мы прямо сейчас переезжаем на новое место. Надо поторапливаться.
Райан не понимал слов, но содержание было достаточно ясно. Тут русская женщина поразила его. Встав с кровати, она начала двигаться как автомат. Девочка спала на маленькой детской кроватке. Мамаша Крольчиха усадила спящего ребенка и начала натягивать на него одежду.
— Что именно мы сейчас будем делать? — спросил Кролик.
— Мы переправим вас в Англию — сегодня же ночью, — особо подчеркнул Хадсон.
— Разве не в Америку?
— Сначала в Англию, — ответил Райан. — Затем я доставлю вас в Америку.
— Ага.
Райан понял, что русский находится на взводе, что было вполне объяснимо. Этот человек швырнул свою жизнь на зеленое сукно, а игральные кости все еще находились в воздухе. И задача Райана состояла как раз в том, чтобы проследить, чтобы не выпали «змеиные глаза».
— Что брать с собой?
— Ничего, — сказал Хадсон. — Абсолютно ничегошеньки. Оставьте все документы. Мы приготовили вам новые. — Он показал три паспорта с обилием фальшивых штампов на страничках для виз. — Пока что они побудут у меня.
— Вы из ЦРУ?
— Нет, я англичанин. Но мистер Райан из ЦРУ.