Клейпас Лиза. Любовник леди Софии

   — А что, если сюда кто-то войдет?
   — В доме никого нет.
   — Да, но если лакею понадобится что-то спросить?
   — Он знает, что этого лучше не делать.
   Росс не сводил с нее глаз, наблюдая, как ее пальцы привычно расправляются с пуговицами корсажа.
   — Тебе помочь?
   София покачала головой. Буквально сгорая от стыда, она сбросила с ног туфли, расстегнула пуговицы на платье, с легким шелестом оно упало на пол — и корсет. Когда и эта важная деталь женского туалета была сброшена, София осталась в тонкой нижней рубашке до колен, в панталонах и чулках. Чувствуя, как краска смущения заливает ей лицо, она взялась за подол рубашки и потянула вверх. Однако тотчас остановилась и посмотрела на Росса, чтобы убедиться, что действительно выполняет его желание.
   — Продолжай, — подбодрил ее муж.
   В эти мгновения София чувствовала себя порочной женщиной, из тех, о которых она была наслышана, будто они в дорогих борделях Лондона за деньги принимают перед клиентами неприличные позы.
   — Я бы никогда не стала этого делать, не будь ты моим мужем, — сказала она, последним, решительным, движением сбрасывая с себя рубашку.
   На губах Росса играла улыбка.
   — Не будь я твоим мужем, я бы никогда не попросил тебя об этом.
   Его взгляд заскользил по ее груди, на мгновение задержавшись на розовых орешках сосков. Дыхание его заметно участилось, пальцы, только что спокойно лежавшие на подлокотнике механического коня, нервно сжались.
   — Подойди ко мне, — велел он. — Нет-нет, не надо себя закрывать.
   София подошла и встала перед ним. Росс нежно положил ей на плечи руки, от чего они тотчас покрылись гусиной кожей. София почувствовала, как его теплая рука заскользила ниже, повторяя очертания ее груди, как большой палец на мгновение задержался на соске. Затем Росс потянул тесемки ее панталон, и те упали на пол. Переступив через них, София потянулась к подвязкам, но Росс перехватил ее руку.
   — Нет, — произнес он. Голос его неожиданно сделался хриплым. — Мне нравится, когда ты в чулках.
   София перевела взгляд на выразительную выпуклость на его брюках.
   — Вижу.
   Росс усмехнулся и еще сильнее потянул ее за руку:
   — Садись мне на колени.
   София осторожно поставила ноги на подставку. Росс обхватил ее вокруг талии и приподнял. София со смехом шлепнулась к нему на колени и обхватила за шею. Кресло под ними тотчас громко скрипнуло и опустилось вниз на несколько дюймов.
   — У тебя ничего не получится! — воскликнула София, не в силах сдержать смех.
   — А ты мне помоги, — ответил Росс, одновременно серьезно и игриво.
   — Слушаюсь, сэр.
   Она покорно позволила ему развести ей ноги. Постепенно смешки замерли у нее в горле.
   — А ты тоже разденешься? — поинтересовалась она и подскочила, почувствовав, как его рука скользнула ей под ягодицы.
   — Нет, — ответил Росс и слегка приподнял ее.
   — Но я хочу…
   — Тсс-с…
   Взяв в рот ее сосок, Росс потянул его губами. Одновременно его руки скользнули к ее бедрам, пока наконец не коснулись легких завитков внизу живота. Всякий раз, когда она двигалась, механический конь слегка подскакивал вверх-вниз. Чтобы не упасть, Софии ничего не оставалось, как покрепче обхватить Росса за шею.
   Его пальцы скользнули внутрь ее, нежно поглаживая, пока она не стала влажной на ощупь. Зажмурившись, чтобы солнечный свет, что лился сюда из широкого окна, не резал глаза, София прильнула щекой к волосам Росса. Он, слегка царапая щетиной ее нежную кожу, продолжал целовать ей грудь.
   София была уже не в силах ждать. Она потянулась вниз и на ощупь принялась расстегивать ему панталоны. Однако Росс перехватил ее дрожащие пальцы и оттолкнул их прочь.
   — Я сам, — усмехнулся он, — иначе так недолго остаться без пуговиц.
   Порывисто дыша, она еще сильнее прижалась к нему. Наконец предмет его мужской гордости выскользнул на свободу. Что-то нежно воркуя ей на ухо, Росс усадил на него Софию. Она сладостно всхлипнула, чувствуя, как он полностью вошел в нее. Пальцы ее машинально смяли тонкую ткань его рубашки.
   — Держись за меня, — прошептал он ей на ухо.
   Прижавшись к нему всем телом, София крепко обхватила его за шею. Росс снял ее ноги с подставки, и механический конь тотчас пришел в движение, резко опустившись вниз на несколько дюймов. В результате София оказалась почти в буквальном смысле пронзенной его копьем. Она застонала от удовольствия.
   Росс улыбнулся, глядя в ее широко раскрытые, затуманенные страстью глаза. На щеках ее выступил румянец, кожа покрылась бисеринками пота. Росс вновь напряг ноги, нажимая на подставку, и они вновь устремились вниз.
   — Тебе нравится? — спросил он. — Или я переусердствовал?
   — Нет, — прошептала она. — Можно еще раз.
   Повинуясь ее желанию, Росс привел механического коня в действие, и каждое такое ритмичное движение сопровождалось скрипом. Под давлением воздух вырывался наружу, а затем подушка сиденья, словно кузнечные мехи, с тяжким вздохом наполнялась снова. София крепко держалась за Росса, обволакивая его своим телом. Всякий раз, когда сиденье резко уходило вниз, его копье пронзало ее, — снова и снова, пока ее тело, доведенное до экстаза этими мощными и в то же время сладкими толчками, не начало содрогаться в безудержных любовных конвульсиях.
   Чувствуя, как по телу Софии пробежала сладкая судорога, Росс пронзил ее еще раз, со стоном выпустив мощную струю семени. Когда же он, все еще держа Софию у себя на коленях, наконец откинулся к спинке, она, обессиленная и в сладкой истоме, прильнула к нему. Их тела были по-прежнему соединены, и стоило Россу пошевелиться, как она начинала вновь негромко постанывать.
   — Мне кажется, этот стул нам следует оставить, — прошептал Росс ей на ухо. — Вдруг тебе захочется получить еще несколько уроков верховой езды.
   Пока в их новый дом завозили мебель, шторы и ковры, Росс и София оставались жить на Боу-стрит. Большую часть времени София проводила, занимаясь покупками, — выбирала мебель и прочие вещи для их семейного гнездышка, а также подбирала слуг и терпела, бесконечные примерки у модистки. Росс тем временем, как и обещал, готовился к своей отставке. София понимала, ее мужу будет нелегко привыкнуть к тому, что на его плечах отныне не будет лежать бремя власти. Однако сам Росс, казалось, воспринимал грядущие перемены спокойно. Слишком давно его жизнь катилась по хорошо наезженной колее, и вот теперь перед ним открывались новые возможности. До сих пор Росс был на редкость серьезен. Он уже почти разучился смеяться — да что там! — просто улыбаться. Теперь же он с трудом узнавал сам себя — улыбка не сходила с его лица, он шутил, поддразнивал Софию, чему она тоже не могла нарадоваться, находя эту новую, ранее ей неведомую сторону его натуры очаровательной. А еще ее муж оказался страстным любовником — он жадно обладал ее телом, даря ей наслаждение, какого она дотоле не знала.
   Софии казалось, что теперь, когда она прожила с ним под одной крышей какое-то время, она хорошо знает своего мужа. И с каждым днем она открывала в нем что-то новое. Росс доверял ей свои надежды и помыслы, он допустил ее в самые потаенные уголки своего сердца. Нет, он не был ходячим олицетворением добродетелей, имелись у него свои страхи, свои слабости и сомнения. Как и любой человек, он порой совершал ошибки, нередко злился на самого себя за то, что оказался не на высоте.
   Так, например, к его великой досаде, все его многочисленные попытки убедить казначейство выделить средства, чтобы нанять дополнительный судейский состав и открыть новые суды в Вестминстере, а также в окружающих Лондон графствах, Мидлсексе, Суррее и Кенте, так и не увенчались успехом. Казалось, правительство по-прежнему сомневалось в целесообразности подобных новшеств. Наверное, чиновники предпочитали, чтобы вся ответственность лежала целиком и полностью на одном-единственном человеке.
   — Я сам во всем виноват, — сокрушался Росс, сидя в спальне перед пылающим камином со стаканом бренди в руке. Казалось, даже ароматный, выдержанный напиток был бессилен поднять ему настроение. — Кто, как не я, пытался доказать всему миру, что способен один решать все дела. Стоит ли теперь удивляться, что лорд-казначей полагает, что после моей отставки на мое место должен прийти всего один человек. Я же убежден, что Грант Морган готов сменить меня только при условии, что вся эта гигантская ответственность, которая ляжет на его плечи, не скажется отрицательно на его семейной жизни.
   — Только ты был способен нести такую неподъемную ношу, — заметила София. Она сидела на ручке кресла, поглаживая Россу волосы. Ее пальцы нежно пробежали по серебряным прядям у него на висках. — Я знаю, ты в этом никогда не признаешься, но и ты тоже страдал под ее тяжестью.
   Росс посмотрел на жену и немного расслабился.
   — До тех пор, пока в мою жизнь не вошла ты, — произнес он. — Лишь только тогда я понял, как многого мне недоставало в жизни.
   — Ты вечно недоедал и недосыпал? — поддразнила его София.
   — Ну, не только это, — ответил он. Его пальцы обхватили ее лодыжку, после чего прокрались еще выше, к колену. — И теперь ничто на свете не сможет отнять тебя у меня.
   София продолжала поглаживать ему волосы.
   — Возможно, для всех этих перемен потребуется какое-то время, — заметила она. — Что касается меня, то я тебя никуда не тороплю. Нет, мне, конечно, хотелось бы, чтобы ты принадлежал мне целиком, без остатка, но я могу и подождать.
   Росс посмотрел на жену любящим взглядом.
   — Зато я ждать не хочу, — сказал он и, погладив ей колено, неожиданно расплылся в довольной улыбке. — Не кажется ли тебе, что в этом есть доля иронии? На протяжении многих лет то и дело раздавались жалобы, что я, мол, сосредоточил в своих руках слишком большую власть. И вот теперь, когда я готов оставить свой пост, все требуют, чтобы я остался. Мои недоброжелатели обвиняют меня в том, будто я малодушно пытаюсь сложить с себя ответственность. Кабинет готов пойти на что угодно, лишь бы я только остался.
   — Это все потому, что есть только один Росс Кэннон, и все это прекрасно знают, — произнесла София, нежно повторив пальцем очертания его волевого подбородка. — А еще ты мой, — довольно проворковала она.
   — Верно, — вздохнул Росс и, блаженно закрыв глаза, уткнулся губами в ее ладонь. — Боже, какой был долгий, совершенно безумный день! Неужели нет никого, кто помог бы мне забыть про парламентские фонды и судебную реформу?
   — Хочешь еще бренди? — сочувственно спросила София, поднимаясь с кресла.
   Но Росс только рассмеялся в ответ:
   — Нет, только не бренди. — Он встал и, поймав ее за руку, притянул к себе. — Я никогда не забываю о том, что у меня есть другое лекарство для поднятия духа.
   Ощутив горячий прилив искушения, София тотчас обвила мужа руками за шею.
   — Все, что пожелаешь, — прошептала она. — Я твоя жена, и мой долг помогать тебе.
   Росс усмехнулся ее напыщенному тону и слегка подтолкнул к кровати.
   — Посмотрим, какой окажется твоя помощь, — произнес он, шагнув вслед за ней.
 
   Поскольку София являлась объектом всеобщего любопытства, ее и Росса засыпали приглашениями в самые разные дома. Их звали к себе в гости политики, адвокаты и даже аристократические семейства. Правда, принять все эти приглашения молодожены были просто не в силах, прежде всего потому, что Софии требовалось время, чтобы привыкнуть к своему новому положению в обществе. Проработав столько лет в качестве прислуги, она подчас испытывала смущение, общаясь с представителями высшего света, даже если те были искренне рады познакомиться с ней. На светских приемах она чувствовала себя неловко и скованно, несмотря на уверения матери Росса, что со временем она освоится в этой новой для себя роли. Ей было намного легче общаться с представителями «второго яруса», такими, как, например, сэр Грант и его жена, Виктория, а также с адвокатами, судьями, врачами, газетчиками. В отличие от старой земельной аристократии их общество не было столь утонченным, и в их кругу София чувствовала себя гораздо комфортнее. Эти люди никогда не задирали нос и были куда ближе к грешной земле и ее обитателям с их заботами о хлебе насущном, нежели те, в чьих жилах текла голубая кровь.
   Росс, как мог, помогал жене освоиться, успокаивал и подбадривал. Он ни разу не отмахнулся от ее страхов, не высмеивал их, неизменно бывал терпелив и внимателен. Если Софии хотелось с ним о чем-то поговорить, он прерывал свои занятия, какими бы важными те ни были. По вечерам они отправлялись в гости или в театр. Глядя на Росса, другие супруги начинали укорять своих мужей, обвиняя их в полном бесчувствии и пренебрежении их интересами. Все только и говорили о том, как изменился главный судья и как вообще такой серьезный, если даже не суровый, джентльмен вдруг превратился в заботливого и любящего мужа. Софии казалась, что причина произошедшей с Россом перемен проста — прожив столько лет отшельником, он наконец сполна вкусил все прелести семейной жизни. Нет, он не воспринимал их семейное счастье как само собой разумеющееся. Более того, наверное, где-то в потайном уголке души он опасался, что в один прекрасный день может вновь лишиться этого подарка судьбы, как уже когда-то случилось, когда он потерял Элинор.
   Супруги частенько наносили визиты в поместье, где присутствовали на вечеринках, пикниках, или же просто совершали прогулки по окрестностям, наслаждаясь свежим воздухом, любуясь зеленью окрестных лугов. Кэтрин Кэннон всегда с радостью принимала у себя гостей, и в летние месяцы ее дом был полон друзей и родственников. Софии нравились эти поездки в Силверхилл-Парк и вылазки на лоно природы. Она быстро нашла общий язык с миссис Кэннон и даже с Айоной. Теперь, когда они нередко проводили время вместе, Айона словно оттаяла, хотя София до сих пор видела грусть, застывшую в глазах золовки. Скорее всего причиной этой вечной меланхолии были отношения с ее ветреным супругом. Айона даже как-то раз призналась Софии, что с тех пор, как его старший брат женился, Мэтью тоже сильно изменился.
   — Он был сама галантность, — заметила Айона. Горечь, прозвучавшая в ее голосе, резко контрастировала с ее ангельским личиком. Они с Софией сидели в креслах возле каменной изгороди, увитой плетистой розой, которая в самый разгар лета буйно распустила душистые цветы. Напротив них, за небольшим садом и увитой плющом аркой, простиралась ярко-зеленая лужайка.
   Айона рассеянно смотрела куда-то вдаль. Солнечный свет очерчивал ее правильный профиль, играл яркими бликами на ее золотых волосах.
   — Из всех молодых людей, что ухаживали за мной, Мэтью показался мне самым привлекательным, самым галантным. Мне так нравилось его чувство юмора, пусть даже слегка злое, не говоря уже о том, какой он красавчик. Мне казалось, что более достойного жениха не найти на всем белом свете, — произнесла Айона и грустно усмехнулась. Она на мгновение умолкла, чтобы сделать глоток лимонада, и, поморщившись, словно все еще ощущая во рту кислый вкус, продолжила: — К сожалению, вскоре я обнаружила, что некоторые мужчины любят только одерживать победы. Стоит им завоевать объект их страстных воздыханий, как они тотчас теряют к нему интерес.
   — Верно, — согласилась София, вспомнив Энтони. — Мне встречались такие мужчины.
   Айона все так же грустно улыбнулась:
   — Конечно, я не единственная, кого постигло разочарование в любви. Разумеется, у меня спокойная и комфортная жизнь. Да и Мэтью не так уж плох, просто на первом месте для него только он сам. Возможно, умей я заманивать его к себе в постель чуть почаще, у нас родился бы ребенок. Для меня это стало бы великим утешением.
   — Вот увидишь, это у тебя получится, — с чувством заверила ее София. — Тогда и Мэтью исправится. Сэр Росс говорит, что он отлично справляется со своими новыми обязанностями.
   Дело в том, что за несколько недель до этого разговора Росс заставил своего брата регулярно встречаться с управляющим — так младший брат познакомился с бухгалтерскими книгами, ведением сельского хозяйства, налогами и всеми теми утомительными, но, увы, неизбежными делами, которых требует повседневная жизнь поместья. И хотя поначалу Мэтью пытался протестовать, причем довольно бурно, ему ничего другого не оставалось, как подчиниться требованию брата.
   Длинным, тщательно ухоженным ногтем Айона сняла пылинку, налипшую на край ее стакана.
   — Что ж, если благодаря тебе сэр Росс изменился до неузнаваемости, будем надеяться, что и с моим мужем произойдет то же самое.
   — О, я тут ни при чем! — запротестовала София.
   — Не надо скромничать! До этого я ни разу не видела сэра Росса таким счастливым. До того как вы с ним поженились, из него было невозможно вытянуть и пары слов. Теперь же его не узнать. Это совершенно другой человек. Ты не поверишь, но до недавнего времени я его даже побаивалась! У него такой взгляд, будто он видит человека насквозь. Ты понимаешь, что я имею в виду.
   — Отлично понимаю, — согласилась София с грустной усмешкой.
   — А его пресловутое самообладание… Такое впечатление, что он всегда настороже, с кем бы он ни общался. За исключением тебя, конечно. — Айона вздохнула и убрала за ухо золотистую прядь. — Раньше мне всегда казалось, что из двоих братьев мне достался тот, что лучше. Ведь, несмотря на все слабости и недостатки, Мэтью был настоящий, живой человек. Сэр Росс мне казался бездушной машиной. И вот теперь похоже, что мы все ошибались, что на самом деле он совсем другой.
   — Нет, бездушной машиной его никак не назовешь, — ответила София, чувствуя, что краснеет.
   — Я даже завидую тебе — как прекрасно, когда тебя любит тот, кто не ищет утех в постелях других женщин.
   Какое-то время они сидели молча, каждая погрузившись в свои собственные мысли. Где-то среди роз гудел шмель, было слышно, как на кухне слуги гремят посудой. Какие разительные перемены произошли в жизни Софии за последнее время! Еще совсем недавно ей казалось, что больше всего на свете ей хочется одного — выйти замуж за Энтони. Но выйди она тогда за него или за другого мужчину, такого же, как он, сейчас она была бы в положении Айоны — несчастная, разочарованная жена, которую муж не ставит ни во что, без каких-либо надежд на будущее счастье. Слава Богу, подумала она, что Всевышний оставил без внимания ее наивные мольбы, а вместо этого упорно вел к настоящему счастью.
 
   К полудню стало еще жарче, и обитатели особняка, в том числе и гости, решили немного вздремнуть, что было совершенно не в привычках Росса. Сама идея полуденного отдыха в постели была ему чужда и непонятна.
   — Пойдем лучше пройдемся, — предложил он Софии.
   — Пройдемся? Но ведь все отдыхают в своих комнатах! — удивилась она.
   — Отлично, — ответил он довольно, — значит, нам никто не помешает.
   София театрально закатила глаза, однако подчинилась и пошла переодеться в самое легкое платье, чтобы потом присоединиться к мужу во время прогулки по окрестным лугам и полям. Они вместе пошли в направлении ближайшего городка, пока наконец вдалеке не замаячил шпиль местной церкви. Вскоре им на пути встретилась каштановая роща, и София предложила передохнуть. Заявив мужу, что у нее устали ноги, она потянула его за собой в тень деревьев.
   Росс не стал возражать и сел рядом с женой, обхватив ее за плечи. Ворот его рубашки был расстегнут навстречу приятному, освежающему ветерку. Они сидели вдвоем, разговаривая на разные темы — от серьезных до самых тривиальных. София раньше и представить не могла, что мужчина способен слушать женщину, уважать ее мнение. Росс же слушал ее внимательно, с неподдельным интересом, никогда не высмеивал ее взгляды, даже когда не соглашался с ними.
   — Знаешь, — мечтательно произнесла София, положив голову мужу на колени и глядя на широкие листья над головой, — беседовать с тобой даже еще приятнее, чем заниматься любовью.
   Росс наклонился к ней, и прядь темных волос упала ему на лоб.
   — Это комплимент как собеседнику или упрек мне как любовнику?
   София улыбнулась и погладила ему грудь.
   — Нет, упреков по этому поводу у меня к тебе нет. Просто я никогда не ожидала, что с мужем можно беседовать обо всем на свете.
   — А что же ты в таком случае ожидала, если не секрет? — спросил Росс. Его явно позабавило ее признание.
   — Ну, как обычно бывает — что мы будем обсуждать с тобой всякие мелочи, ничего серьезного, что в доме у нас у каждого будут свои комнаты, куда другой не вхож, и большую часть дня мы будем проводить порознь. По ночам, но не слишком часто, ты будешь наведываться ко мне в спальню, и я буду время от времени спрашивать твоего совета…
   София умолкла, увидев, что на его лице промелькнуло странное выражение.
   — Гм-м…
   — В чем дело? — спросила она испуганно. — Я сказала что-то не то?
   — Нет, — ответил Росс, но выражение его лица по-прежнему оставалось задумчивым. — Мне вдруг пришло в голову, что ты только что описала мои отношения с Элинор.
   София подняла голову и пригладила растрепавшиеся волосы. Росс так редко вспоминал рвою первую жену, что София подчас забывала о том, что ее муж когда-то был женат. Казалось, он принадлежал ей всем своим существом, и ей было трудно представить себе, что когда-то он жил с другой женщиной, любил ее, держал в своих объятиях. Почувствовав внезапный укол ревности, она тем не менее попыталась не выдать этого.
   — И тебя это устраивало?
   — Пожалуй, да. — В его серых глазах застыла задумчивость. — Однако боюсь, что на сей раз мне этого показалось бы мало. Я ищу в отношениях с любимой женщиной гораздо большего, — произнес он и снова умолк, словно размышляя о чем-то. — Элинор была хорошей женой… но слишком хрупкой.
   София сорвала травинку и, вертя в пальцах, принялась ее рассматривать. Она тоже пыталась понять, что притягивало этого крупного, полного жизненных сил мужчину к болезненной, изнеженной женщине. Для такого, как он, жизнелюба выбор был, мягко говоря, несколько странным.
   Казалось, Росс читает ее мысли.
   — Мне хотелось защитить Элинор, — произнес он. — Она была такая хорошенькая, такая хрупкая, такая беспомощная. Любой мужчина, кто знал ее, пытался взять Элинор под свое крыло.
   И вновь, как она ни старалась сделать вид, будто прошлое мужа ее уже не трогает, София ощутила легкий укол ревности.
   — И ты, конечно же, не смог устоять.
   — Нет, — просто ответил Росс. Подняв одно колено, он обхватил его руками, задумчиво глядя, как София выдергивает из земли травинки. Наверняка от него не укрылось ее внутреннее напряжение, потому что спустя несколько мгновений он спросил: — О чем ты задумалась?
   София покачала головой, смутившись от вопроса, который пришел ей в голову, — вопроса, совершенно бессмысленного, бестактного и бесполезного, потому что он был вызван одной лишь ревностью.
   — Ни о чем.
   — Неправда, я же вижу, — произнес Росс, кладя руку на ее пальцы. — Ты хотела спросить меня про Элинор.
   София подняла на него глаза и покраснела.
   — Я… я не понимаю, как такая женщина, как Элинор, могла удовлетворить тебя в постели.
   Росс тотчас словно окаменел, и лишь ветер играл его волосами. Было видно, что вопрос этот пришелся ему явно не по душе. Как истинный джентльмен он просто не мог на него ответить, поскольку тем самым осквернил бы память о покойной жене. Их взгляды встретились, и София прочла в его глазах немой ответ, и ей тотчас стало легче на сердце.
   Успокоенная, она подняла руку ладонью вверх и сцепила с ним пальцы. Росс нагнулся над ней и запечатлел у нее на губах нежный супружеский поцелуй. И хотя он вовсе не собирался вкладывать в него эротический смысл, ощущение его губ было настолько пьянящим, что София обхватила его руками за шею, жадно отвечая на его ласку. Росс не заставил себя долго уговаривать — он притянул ее еще ближе к себе и с готовностью принял ее предложение. Его руки сомкнулись у нее на спине. София тотчас почувствовала, как напряглись его мышцы. Ощутив под собой его твердый жезл, она вздохнула и сладко заерзала в объятиях Росса.
   — София, ты, наверное, задумала сделать из меня калеку, — негромко усмехнулся он ей на ухо.
 
   Как ей нравилось, когда он смотрел на нее вот так, как сейчас, когда в глазах его плясали серебристые искорки!
   — Не могу понять, — прошептала она чуть охрипшим от страсти голосом, — как такой мужчина, как ты, в течение пяти лет вел монашеский образ жизни?
   — Иногда я его нарушал, — признался Росс.
   — Нарушал? — София, как ужаленная, тотчас выпрямилась. — Ты мне об этом никогда не рассказывал. И с кем же?
   Росс вытащил из ее волос черепаховый гребень и запустил в золотистые локоны пальцы.
   — С вдовой одного моего старого друга. В течение первого года после смерти Элинор я не мог даже помыслить о том, чтобы лечь в постель с другой женщиной. Но ведь я, в конце концов, живой человек, и мне тоже иногда нужно… — Он умолк, не зная, как продолжить сказанное. Его рука замерла в ее волосах.
   — Ну и?.. — подтолкнула его София. — И ты возобновил знакомство с вдовой твоего старого друга.
   Росс кивнул:
   — Она была одинока так же, как и я, и ей тоже хотелось разделить с кем-то постель, так что мы с ней в течение четырех месяцев встречались, до тех пор пока…
   — Пока что?
   — Она расплакалась как-то раз после того, как мы… — Лицо Росса залила легкая краска смущения. — Она сказала, что любит меня, и если я не в состоянии ответить на ее чувство, то нам лучше не продолжать наши отношения, потому что иначе это было бы для нее невыносимо.