Клейпас Лиза. Любовник леди Софии

   София в поисках укрытия бросилась к дому номер три, но и там царила та же неразбериха. Казалось, будто стены в коридорах и комнатах дрожат от крика. Констебли арестовали самых отъявленных смутьянов и теперь, заковав их в наручники, группами отводили в камеры предварительного содержания.
   Здесь же суетился и судебный клерк, мистер Викери, пытаясь внести в списки имена тех, кто был арестован за нарушение общественного порядка. Увидев Софию, он что-то крикнул ей, но шум в помещении стоял такой оглушительный, что она могла только предположить, что он ей хочет сказать. Судя по тому, как он махал ей руками, указывая на выход, — «Сюда нельзя!».
   София повернула было назад, подчиняясь его совету, однако в этот момент в дверях показалась очередная партия арестованных. Ее тотчас оттолкнули в сторону, едва не сбив с ног. Чтобы не быть растоптанной, она отпрянула к стене, с трудом удержавшись на ногах.
   В коридоре было душно и шумно; здесь стоял тяжелый дух спиртного и потных, давно не мытых человеческих тел.
   София прижалась к стене, чувствуя, как ее грубо толкают чьи-то плечи и локти, от чего голова ее то и дело ударялась о деревянную обшивку.
   Стараясь не запаниковать, она попыталась отыскать глазами клерка, но того нигде не было видно.
   — Мистер Викери! — крикнула София, однако голос ее потонул в общем гаме. — Мистер Викери!
   Кое-кто из смутьянов попробовал облапить ее, чьи-то руки попытались нащупать округлости ее груди. Ткань на одном рукаве треснула, и взгляду хулиганов предстала нежная кожа плеча. София, как могла, пыталась отпихнуть от себя чьи-то грубые руки. Однако она оказалась так крепко прижата к стене, что не могла даже вздохнуть. Кто-то потянул ее за волосы, причем с такой силой, что от боли слезы брызнули у нее из глаз.
   — Эй, вы, прекратите немедленно! — раздался возмущенный возглас одного из констеблей. Он пытался прийти к ней на помощь. — Живо уберите от нее руки, вы, грязные подонки!
   София отвернулась от них, едва ли не прижавшись лицом к стене. Она отчаянно пыталась сделать глоток воздуха, не зная, что страшнее — задохнуться или быть раздавленной и растоптанной обезумевшей толпой. Она стояла, вдавленная в стену, и ей казалось, что ее грудная клетка не выдержит и ее раздавят.
   — Уйдите от меня, — задыхаясь, молила она. — Прекратите, слышите, прекратите!
   И действительно, неожиданно ее оставили в покое. Более того, она услышала, как кто-то рядом с ней крякнул, словно от боли. Растерянная, София обернулась и увидела, что сквозь волнующееся людское море к ней движется высокий темный силуэт. Сэр Росс. Взгляд его серых глаз был устремлен в ее сторону. Такого выражения на его лице ей еще не доводилось видеть — одновременно яростное и отрешенное. Не глядя перед собой, он грубо прокладывал себе дорогу сквозь толпу, не замечая, что кому-то при этом достался синяк, а у кого-то до крови оказался разбит нос.
   Добравшись наконец до Софии, он, словно щитом, заслонил ее своим телом. Она со вздохом облегчения прильнула к нему, как должное принимая его защиту. Росс все еще был без сюртука, и тонкое полотно рубашки впитало тепло и запах его кожи. София стояла, прижавшись к его широкой груди, и ей был слышен рокот его голоса, когда он кричал зачинщикам беспорядков, что Ник Джентри останется в карцере, а те, кто рискнет прорваться в общественное здание, будут арестованы и их ждет в Ньюгейте тюремная камера. Его слова возымели действие. Те из буянов, кто был всего ближе к выходу, поспешили выскочить вон, не желая оказаться в Каменном Кувшине, как называлась на воровском жаргоне печально известная тюрьма.
   — Дженсен, Уокер, Джи, — приказал Росс сыщикам, — отведите тех, кого вам удалось схватить, в паб напротив и заприте в тамошнем подвале. Флэгстад, вызовите подкрепление конной полиции, нужно в срочном порядке разогнать толпу. Викери, вы чуть позже составите список задержанных. А пока идите внутрь и громко, сколько вам хватит голоса, зачитайте им закон о мятеже.
   — Но, сэр, я не помню наизусть точной формулировки этого закона, — испуганно возразил клерк.
   — Тогда придумайте ее, — рявкнул на него Кэннон.
   Эта его реплика рассмешила кое-кого из арестованных, и по всему коридору послышались смешки. Затем полисмены начали выводить смутьянов на улицу, и постепенно толчея в коридоре рассеялась.
   София почувствовала, что кто-то хватает ее за юбку, и содрогнулась. Обхватив Росса руками за талию, она еще сильнее прижалась к нему. Не успела она произнести и слова, как он понял, в чем дело.
   — Эй, ты! — рявкнул он на какого-то типа у нее за спиной, — живо убери от нее свои грязные лапы! Не то я тебе их мигом вырву, а заодно еще одну важную часть твоей анатомии.
   За этими его словами последовал очередной взрыв хохота.
   Отгороженная от опасности телом Кэннона, София не переставала удивляться, как одним только своим присутствием он сумел восстановить порядок. Казалось бы, еще несколько минут назад здесь царил полный хаос. Кэннон еще сильнее прижал ее к себе, отгораживая от напора людских тел, и София почувствовала, как напряглись мышцы у него на спине.
   Она стояла, прижавшись щекой к его груди, и слушала мерное биение его сердца. Ее ноздри уловили легкий аромат его мыла для бритья, смешанный с ароматом утреннего кофе, и солоноватый запах пота. Шею ей щекотали завитки темных волос у него на груди. У Энтони грудь была гладкая, безволосая. Интересно, каково это — прижаться к по-настоящему мужской, волосатой груди? София сглотнула застрявший в горле комок и подняла глаза на темную щетину, что успела проступить на подбородке и ниже. Огромная ладонь Росса лежала у нее посередине спины, но София представила ее ласкающей ее грудь, представила, как его большой палец нежно поглаживает ее сосок.
   «О Боже! — мысленно одернула она себя. — Немедленно прекрати. Не смей даже думать об этом».
   Но тело ее не слушалось, наполненное какой-то странной, теплой мукой, от чего дыхание ее стало частым и поверхностным. Софии стоило немалых усилий, чтобы не прижаться к Россу еще крепче, чтобы не подставить для поцелуя губы.
   — Все в порядке, — услышала она его шепот. — Не бойтесь.
   Почувствовав, что она вся дрожит, он подумал, будто ей страшно. Что ж, пусть уж лучше он считает ее глупой трусихой, чем заподозрит, в чем тут дело. Устыдившись, София постаралась успокоиться и взять себя в руки. Она облизнула сухие губы и проговорила, уткнувшись носом ему в грудь:
   — Слава Богу, вы наконец сочли нужным вмешаться. Правда, непонятно, зачем надо было так долго тянуть?
   Росс негромко фыркнул — не то задетый, не то позабавленный такой дерзостью с ее стороны.
   — Я был занят с Джентри.
   — Я уже было испугалась, что меня раздавят в лепешку, — призналась София. И несказанно удивилась, когда он еще сильнее прижал ее к себе.
   — Сейчас вам ничто не грозит, — прошептал он. — Вам никто не посмеет причинить вреда.
   Почувствовав, что он готов утешать ее, София подумала, что будет неразумно с ее стороны упускать такой момент. Она уже успела неплохо изучить сэра Росса и знала, что такой галантный джентльмен ни за что не бросит даму в беде. И хотя она испытывала легкое смущение, тем не менее продолжала прижиматься к нему, как будто объятая ужасом.
   — Я позвала мистера Викери, но он меня не услышал, — сказала она, придав своему голосу плаксивую интонацию.
   Росс что-то нежно прошептал в ответ и, словно ребенка, ласково погладил ее по спине. И хотя София сделала вид, что это прикосновение ей безразлично, от него по всему ее телу распространилось приятное тепло. Закрыв глаза, София задумалась: как долго она выдержит эту нежную ласку его рук? Грудь ее тяжело вздымалась, упираясь в грудь Росса, соски затвердели.
   Сэр Росс аккуратно заложил ей за ухо непокорную прядь волос. От прикосновения его пальцев к ее коже София тотчас почувствовала, как по всему телу словно разлился огонь.
   — Надеюсь, София, вы не пострадали, когда началась давка?
   — Я лишь получила… несколько синяков, — ответила она и, притворяясь усталой и измученной, обвила его за шею руками и прижалась еще сильнее. Близость крепкого мужского тела дарила ей ощущение безопасности, защищенности. «Но это же мой злейший враг», — поспешила напомнить она себе, однако несколько мгновений это ровным счетом ничего не значило, как она ни старалась.
   Коридор уже почти опустел, и Росс Кэннон осмотрелся по сторонам. Затем он наклонился, чтобы подхватить ее на руки. София ахнула от неожиданности:
   — О, сэр, в этом нет ровно никакой необходимости. Я в состоянии идти своими ногами, я…
   Но он, пропустив мимо ушей ее протесты, понес ее на руках по коридору. Для женщины, которая привыкла заботиться о себе сама, было в высшей мере неожиданно оказаться в положении беспомощной барышни. Тем не менее без этого никак не обойтись, если она намерена довести свой план до конца. Слегка покраснев, она еще крепче обвила его руками за шею. На ее счастье, окружающие были слишком заняты и не обратили внимания на то, как сэр Росс пронес ее на руках через весь коридор, а потом на второй этаж.
   Когда они достигли дверей его кабинета, сэр Росс бережно опустил ее на пол.
   — С вами все в порядке?
   София кивнула, чувствуя, что сердце готово вот-вот выскочить у нее из груди.
   — Мне надо с вами кое о чем поговорить, — негромко произнес сэр Росс. — Когда вы сегодня днем пришли в карцер, то прервали допрос в весьма сложный для меня момент, и я…
   — Я не нарочно…
   — Позвольте мне закончить. — Неожиданно на его губах заиграла улыбка. — Впервые в жизни вижу человека, у которого прямо-таки дар меня перебивать.
   София закрыла рот, но сэр Росс улыбнулся еще шире:
   — Допрашивать такого типа, как Джентри, — занятие не из приятных, должен вам признаться. Я весь день пребывал в скверном настроении, так что ваше появление там переполнило чашу моего терпения. Я редко выхожу из себя и весьма сожалею, что это произошло в вашем присутствии.
   София не поверила собственным ушам. Где это слыхано, чтобы человек его положения извинялся перед ней за сущую ерунду?! Несколько сбитая с толку, она спросила:
   — А почему это так важно, чтобы я не входила в карцер?
   Росс осторожно поднял с ее плеча выбившийся из прически локон и слегка потер шелковистую прядь пальцами, словно то был лепесток, чей аромат он хотел ощутить.
   — Я дал себе слово, когда брал вас на работу, что буду всячески оберегать вас. Есть такие вещи, которые женщине лучше не видеть. В карцер обычно попадают самые ужасные люди, какие только водятся на этой земле.
   — Такие, как Ник Джентри?
   Сэр Росс нахмурился:
   — Да. Достаточно того, что вы оказались одна, беззащитная, перед натиском лондонского отребья, которое каждый день попадает к нам сюда, на Боу-стрит. Но к таким типам, как Ник Джентри, я не подпущу вас и на пушечный выстрел.
   — Но ведь я не малое дитя, которое надо всячески оберегать, а взрослая женщина двадцати восьми лет.
   По какой-то причине эта ее реплика слегка позабавила Росса.
   — Тем не менее, несмотря на ваши преклонные годы, я бы хотел, чтобы вы как можно дольше сохранили свою невинность.
   — Какая невинность! Ведь я уже давно не девушка. Я ведь сама рассказала вам о моем прошлом. Или вы уже забыли?
   Росс выпустил из рук золотистый локон и осторожно взял ее лицо в свои ладони.
   — Вы еще сама невинность, София. Как я сказал вам еще в самом начале, вам тут не место. Вам нужно выйти замуж за человека, который бы взял на себя заботу о вас.
   — Я не собираюсь выходить замуж.
   — Вот как? — К ее великому удивлению, Росс не стал насмехаться над ней. — Но почему? Это все из-за того, что вы разочаровались в любви? Уверяю вас, время возьмет свое. Вы все забудете.
   — Неужели? — усмехнулась она, не веря ему. Это был совсем не тот урок, который она вынесла из своей любви к Энтони. Это было то, что она узнала о себе сама.
   — Есть немало мужчин, на которых можно положиться, — продолжал тем временем Росс. — Тех, что честны и будут относиться к вам с уважением, какого вы заслуживаете. Уверяю вас, в один прекрасный день вы встретите такого человека и выйдете за него замуж.
   София кокетливо посмотрела на него из-под длинных ресниц:
   — Но если я покину Боу-стрит, кто же позаботится о вас?
   Росс искренне рассмеялся такому вопросу и убрал от ее лица руки.
   — Вряд ли вам захочется до конца своих дней работать помощницей у старого и угрюмого судьи по уголовным делам, — произнес он.
   София рассмеялась тому, как Росс охарактеризовал себя. Однако вместо того чтобы спорить на сей счет, она сделала шаг в сторону и окинула его кабинет критическим взглядом:
   — Здесь пора навести порядок.
   — Уже поздно, — покачал головой сэр Росс. — Вам нужно отдохнуть. А работа подождет до завтра.
   — Хорошо, тогда я пойду отдыхать… при условии, что и вы тоже.
   Было заметно, что ему не понравились ее слова.
   — Нет, у меня еще много дел. Спокойной ночи, мисс Сидней.
   София поняла, что в данный момент ему лучше не перечить, и подчинилась. Однако одного взгляда на Росса Кэннона было достаточно, чтобы заметить темные круги у него под глазами и складки в уголках рта — верный знак того, что он тоже устал. Господи, он измотал себя работой!
   — Сэр, я нуждаюсь в отдыхе не больше, чем вы. И если вы предпочитаете работать допоздна, то и я тоже. У меня тоже найдется работа.
   Сэр Росс нахмурил брови:
   — Ступайте в постель, мисс Сидней.
   Но София даже не шевельнулась.
   — Только в том случае, если и вы сделаете то же самое.
   — То, когда я лягу спать, вас не касается, — отрезал сэр Росс. — Если вы, конечно, не намекаете на то, что мы с вами ляжем спать в одну постель.
   Было видно, что этой репликой он надеялся заставить ее замолчать.
   Софии на ум тотчас пришел дерзкий ответ — столь дерзкий, что она поспешила прикусить язык. Однако тотчас подумала: «А почему бы нет?» Самое время заявить ему о своем интересе к его персоне. Лучшего момента, чтобы сделать следующий шаг, приближающий ее к заветной цели, трудно себе представить.
   — Хорошо, — быстро произнесла она. — Если вы согласны лечь спать только при этом условии — что ж, так тому и быть.
   На его лице она прочла полное замешательство. За ее словами последовало затянувшееся молчание — еще одно свидетельство того, что он никак не ожидал, что их разговор примет такой оборот. На какое-то мгновение София испугалась. Было невозможно предугадать, как отреагирует на столь смелое заявление сэр Росс. Как истинный джентльмен — тем более ведущий праведный образ жизни — он мог отказать ей. Однако было нечто такое в его лице — то, как зажглись огнем его серые глаза, — что заставило ее усомниться в том, что он устоит перед искушением. И если он ответит согласием, то ей тоже придется сдержать свое слово и лечь с ним в постель. От этой мысли ей стало не по себе. Нет, конечно, такое входило в ее планы, именно к этому она стремилась. Но неожиданно ей стало страшно.
   Страшно от того, что ей действительно хотелось его.
   Сэр Росс медленно сделал шаг ей навстречу. София попятилась — пока не уперлась спиной в дверь. Не спуская глаз с ее лица, сэр Росс уперся руками в дверь по обеим сторонам от ее головы.
   — В вашей спальне или в моей? — негромко спросил он. По всей видимости, он рассчитывал, что она испугается своих слов, стушуется и убежит.
   София почувствовала, как от напряжения ее руки сжались в кулаки.
   — А какую предпочтете вы? — тем не менее парировала она.
   Росс пристально смотрел на нее, чуть склонив голову, словно изучал каждую черточку ее лица.
   — Моя комната больше.
   — А-а, — только и сумела прошептать она. От волнения сердце было готово выскочить у нее из груди, дыхание неожиданно перехватило.
   Росс посмотрел на нее так, как будто мог прочитать все ее мысли и чувства.
   — Тем не менее, — негромко произнес он, — если мы ляжем спать вместе, я сомневаюсь, что вдвоем мы сможем хорошенько выспаться.
   — Пожалуй, вы правы, — пролепетала она, соглашаясь с ним.
   — Таким образом, я полагаю, есть смысл оставить в силе наш прежний уговор…
   — Наш прежний…
   — Да. Вы идете спать к себе, а я к себе.
   У Софии отлегло от сердца, хотя одновременно она испытала укол разочарования, и ей стало грустно.
   — Но все равно обещайте мне что не будете засиживаться допоздна, — сказала она.
   Он усмехнулся ее настойчивости:
   — А вы упрямая! Но не волнуйтесь, я не дам вам повода сердиться на меня. Боюсь, в противном случае меня ждут страшные последствия, — пошутил он и, отступив назад, открыл для нее дверь. — Да, едва не забыл, мисс Сидней, еще одну вещь.
   — Да, сэр? — София замерла на месте.
   Он потянулся к ней, и его рука обвила ее за шею. София была слишком напугана, поэтому стояла не шелохнувшись. Она словно окаменела, а его губы тем временем нашли ее рот. Он едва прикоснулся к ней, но София ощутила свою полную беспомощность, как если бы ее заковали в пудовые кандалы.
   Разве могла она предугадать такой поворот событий? София стояла растерянная и беззащитная, не в силах сдержать своих чувств. Сначала его губы касались ее нежно, почти еле-еле, словно он боялся сделать ей больно. Но постепенно поцелуй его стал все более требовательным и жадным. Росс все сильнее впивался ей в губы. Вкус его губ, этот интимный аромат, в котором еще ощущался вкус кофе, подействовал на нее словно любовное зелье. Кончик его языка проскользнул ей за зубы, лаская изнутри ее щеки. Энтони никогда не целовал ее так, постепенно распаляя в ней страсть, как будто слой за слоем подкидывая в огонь хворост. Голова у нее пошла кругом, и она стояла покачиваясь, опьяненная ласками Росса, крепко обнимая его за шею.
   О, если бы он только прижал ее к себе еще крепче, чтобы она могла ощутить все его тело… Но он по-прежнему легонько придерживал ее одной рукой. И только рот его жадно впивался ей в губы. Ощущая силу его страсти, которую он, однако, умело сдерживал, София инстинктивно» попыталась найти способ, чтобы дать ей выход. Ее ладони, словно бабочки, порхали у его лица, лаская колючую щетину на щеках и подбородке.
   Росс издал сдавленный горловой звук, неожиданно отпустил ее плечи и, не обращая внимания на ее слезливые всхлипы, отстранил от себя. На какое-то мгновение их взгляды встретились, но Росс молчал. Тишину нарушало лишь прерывистое дыхание их обоих. Еще ни один мужчина не смотрел на нее так, словно он пожирал ее глазами, словно жаждал обладать каждой клеточкой ее тела. Она была напугана мощью проснувшихся в нем чувств и желаний, которые ей было страшно назвать своим именем.
   — Доброй ночи вам, София, — произнес Росс, даже не улыбнувшись.
   Она пробормотала в ответ нечто невнятное и поспешила уйти, с трудом удержавшись от того, чтобы не броситься прочь бегом.
 
   Когда она возвратилась в дом номер четыре по Боу-стрит, в голове у нее царила полная сумятица. Она смутно отметила про себя, что толпа уже почти вся рассеялась и на улице постепенно восстанавливался порядок. Перед оградой взад и вперед двигался конный патруль, разгоняя последних буянов.
   Как только она вошла в жилую часть дома, то тотчас увидела Элизу и Люси, которые были заняты тем, что сметали в сторону осколки стекла и пытались закрыть разбитое окно куском клеенки.
   Элиза ахнула при виде растрепанной Софии в порванном платье:
   — Что стряслось? На вас набросились эти подонки?
   — Нет, — рассеянно ответила София. — Просто внутри дома номер три возникла давка, но сэр Росс быстро всех разогнал.
   Увидев метлу, что стояла в углу комнаты, она машинально схватила ее, однако обе женщины тотчас вырвали ее у нее из рук и принялись убеждать Софию, что ей нужен отдых. Ей ничего не оставалось, как подчиниться их настоятельным уговорам. Она зажгла огарок свечи и направилась к себе в комнату.
   София с трудом поднялась наверх, ей казалось, будто ее ноги налились свинцом. Добравшись наконец до своей спальни, она с величайшей тщательностью закрыла за собой дверь и поставила на небольшой столик рядом с постелью медный подсвечник.
   На нее тотчас нахлынули воспоминания… Перед ее мысленным взором возникли серые глаза сэра Росса, она словно наяву увидела, как вздымается его грудь, ощутила его горячие губы, его обжигающий поцелуй…
   Энтони был большим любителем прихвастнуть о своих победах на любовном поприще, о том, какой он искусный любовник, но теперь к ней в душу закралось подозрение, что это была не более чем пустая похвальба. Всего за несколько минут сэр Росс разжег в ней такое желание, какое никогда не удавалось разжечь в ней Энтони… Более того, София подозревала, что это лишь малая толика того, что он еще подарит ей в будущем. От этих мыслей ей стало страшно — ведь когда она окажется с ним в одной постели, ей будет трудно сохранять при этом холодную, трезвую голову. Ну почему он не оказался старым и чванливым, мысленно сокрушалась София, наполовину рассердившись, наполовину отчаявшись. Ведь теперь ей будет несравнимо труднее предать его, да и она сама вряд ли выйдет из этой истории, торжествуя свою полную над ним победу.
   Расстроенная до глубины души, она переоделась в ночную сорочку, причесала щеткой волосы и ополоснула холодной водой лицо. София по-прежнему чувствовала огонь желания. Всем своим существом она жаждала новых ласк и прикосновений его рук, его губ. София со вздохом взяла свечу и, слегка отдернув в сторону штору, поднесла ее к окну. В доме номер три уже было темно, и лишь в кабинете сэра Росса по-прежнему горел свет. София даже сумела различить его силуэт, склонившийся над рабочим столом.
   «Все еще работает», — раздраженно отметила она про себя. А как же данное ей обещание, что он также отправится спать?
   И, словно ощутив на себе ее взгляд, сэр Росс поднялся из-за стола и потянулся, а затем посмотрел в окно. Хотя лицо его оставалось в тени, София была уверена, что он смотрит в ее сторону. В следующее мгновение, отвесив почтительный поклон, он повернулся и погасил на столе лампу. Его кабинет тотчас погрузился в темноту.

Глава 4

   В течение трех дней Росс допрашивал Ника Джентри, допрашивал сурово и настойчиво, как привык это делать с самыми закоренелыми преступниками, обычно добиваясь их признания. Увы, Джентри оказался не таков. Более того, он был совершенно не похож на тех, с кем Россу до этого приходилось иметь дело. Он был колючим и одновременно на редкость спокойным, словно ему нечего было бояться и нечего терять. Росс тщетно пытался понять, что для этого человека главное в жизни, каковы могут быть его слабости, однако так ничего и не сумел добиться. Он несколько часов подряд расспрашивал Джентри о том, как тот якобы занимался поимкой преступников, о его прошлом, о его связях с другими лондонскими бандами — и все безрезультатно.
   А поскольку всему Лондону было известно, что Джентри арестован и его держат на Боу-стрит, а значит, весь город следил за развитием событий, Росс, дабы не рисковать, не стал задерживать молодого преступника ни минутой дольше, нежели положенные законом три дня. Рано утром на третий день он отдал распоряжение выпустить Джентри из-под ареста еще до того, как рассветет, — с тем расчетом, чтобы предотвратить возможные беспорядки. Ведь перед зданием суда каждый день собирались толпы сочувствующих, в чьих глазах Джентри пострадал за правое дело.
   Скрыв дурное настроение за маской равнодушия, Росс направился к себе в кабинет, даже не заглянув на кухню, чтобы позавтракать. Есть он не хотел, как, впрочем, и просто сидеть перед теплой плитой и тем более чувствовать себя объектом внимания со стороны Софии. Ему хотелось одного — поскорее усесться за свой рабочий стол и с головой погрузиться в изучение документов, которых там скопилась целая груда.
   В этот день заседающим судьей на Боу-стрит был сэр Морган Грант, чему Росс был несказанно рад. Лично у него не было ни малейшего желания выслушивать показания жалобщиков и ответчиков, рассматривать улики и задавать вопросы — как невиновным, так и тем, кто совершил преступление. Ему хотелось поскорее остаться одному, чтобы предаться размышлениям в своем кабинете.
   Как водится, Морган зашел к Россу в кабинет на несколько минут до начала заседания суда. Росс был рад его видеть хотя бы потому, что Морган был одним из немногих, кто не только понимал, но и разделял его стремление поскорее посадить Джентри за решетку. На протяжении последних шести месяцев, после того как Морган был повышен в чине с рядового сыщика до помощника главного судьи, он сумел убедить Росса Кэннона в правильности его выбора. Как сыщик Морган был известен своим вспыльчивым и порывистым характером, как, впрочем, и своим умом и мужеством. Некоторые скептики предупреждали Кэннона, что Морган — не самая подходящая кандидатура на роль помощника главного судьи.
   — Ваша слабость в том, — говаривал Моргану сэр Росс, и не раз, — что вы порой принимаете скоропалительные решения, не учитывая всех улик.
   — Я доверяю прежде всего собственному чутью, — парировал его замечание Морган.
   — Чутье — вещь хорошая, — сухо ответил Росс, — и тем не менее вы не должны сбрасывать со счетов все возможности. Недопустимо, чтобы кто-то уверовал в собственную непогрешимость.
   — Даже вы? — не удержался от дерзости Морган.
   — Даже я, — спокойно ответил сэр Росс.
   И надо сказать, Морган довольно быстро превратился во вдумчивого и рассудительного коллегу. Как судья он был, пожалуй, чуть более суров в своих суждениях, нежели Росс, хотя при этом старался быть справедливым. В один прекрасный день, через несколько лет, когда сам Росс уйдет в отставку, он без минутного колебания передаст дела на Боу-стрит Моргану. Но это будет еще не скоро. Росс пока еще не торопился подавать в отставку.