шифровальное дело, склонялись над картами, знакомясь с районом
предполагаемых действий.
- Сейчас главное для вас - зацепиться, - говорил полковник. -
Надо создать надежные явки. Тогда и нам, и вам будет легче. А пока
ничего определенного предложить не могу. Правда, есть кое-что...
Виктор Васильевич вас познакомит. Но по этим адресам без повторной
проверки идти не рекомендую. А то вдруг от ворот поворот, как с этим
Юровым. Ну, ни пуха вам ни пера!
...Отправлялись 15 мая на легкомоторном самолете с аэродрома,
расположенного неподалеку. Все трое были в такой одежде, какую носят в
Заонежье многие. У каждого были надежные документы. Продукты, вещи
упаковали в брезентовые мешки: их сбросят на грузовых парашютах.
Короткое прощание, и вот уже Р-5 после недлинной пробежки
поднимается в воздух. На значительной высоте стали пересекать линию
фронта. И тут первая неудача. Вокруг самолета появились белые облачка
дыма. Казалось, невидимый великан делал затяжки из гигантской трубки.
- Обстреливают, - только и успел сказать Гайдин, когда машину
довольно сильно тряхнуло.
Еще несколько секунд полета, и снова удар. Воздух со свистом
врывался в пробоины, проделанные осколками в фюзеляже.
- Раненых нет? - спросил Орлов, тревожно оглядывая товарищей. -
Значит пронесло.
Однако не пронесло. В чистом до этого звуке мотора появилась
какая-то картавость. Тем временем машина вышла в район деревни
Боярщины, что километрах в десяти от Сенной Губы. Орлов, не
подозревая, какие неприятности им принес осколок зенитного снаряда, с
интересом разглядывал виднеющиеся сквозь дымку знакомые места. И вдруг
последовала команда - "Прыгать!"
- Тысячи три метров! - крикнул Гайдин. - Разнесет к чертям. Чуток
пониже надо.
- Ну что же, тогда давайте вместе погибать! - в сердцах отозвался
летчик. - Видите, маслосистема не в порядке, осколком трубку перебило.
Того и гляди сковырнешься. Приказываю прыгать!
- Прыгать - так прыгать, - сказал Орлов и первым шагнул к люку.
Приземлились довольно кучно, но где? Почти у самой деревни.
Только успели погасить парашюты, как видят: из Боярщины бегут солдаты.
- Быстро в лес! - крикнул Орлов, торопливо обрезал стропы
парашюта и, укрываясь за камнями, стал отходить. Другие молча
последовали за ним. Где-то рядом находились тюки с продовольствием и
питанием для рации, но искать их не было времени: малейшая задержка
могла стать гибельной для всех.
Скоро густой лес принял в свои объятия разведчиков. Здесь они
смогли подвести весьма неутешительный итог: выброску скрытно провести
не удалось, связи нет, нет продовольствия...
- Сколько у нас продовольствия? - спросил Орлов и молча выложил
все, чем располагал. То же сделали и другие. - Итак, семь сухарей, две
неполные плитки шоколада, шесть кусочков сахара и все. Немного,
однако. Но надо как-то выпутываться. Придется поскорее связаться с
местными жителями.
- Легко сказать, - отозвался Гайдин, - можно на такого
напороться, что потом не выпутаешься.
- Хорошо. Так что же ты предлагаешь?
Гайдин промолчал.
В течение нескольких дней разведчики вынуждены были отсиживаться
в лесу. Даже на поиски груза нельзя было идти: там у тюков наверняка
засада.
- Свои, наверное, нас уже в покойниках числят, - как-то заметил
Гайдин. - Небось, летчик доложил обстановочку.
- Это если он сам до места дотянул. Вот что: пока ноги таскаем,
давайте вот туда подадимся, - и Орлов указал на карте едва заметную
точку.
- Липовицы?
- Они.
Соблюдая все предосторожности, пустились в путь. К вечеру
оказались неподалеку от деревни. Сделали привал в лесу. Утром стали
наблюдать. Деревня как вымерла. Никого.
- А может и впрямь никого? - сказал радист.
В это время издали послышался стук топора. Осторожно начали
продвигаться в этом направлении. Когда приблизились, Орлов
остановился, приложил палец к губам и уже один направился к
неизвестному лесорубу.
Раздвинув ветви кустарника, он увидел женщину, уже немолодую.
Небольшим топором она срубала ивняк и тут же сдирала с него кору.
Орлов вышел на тропку и направился прямо к незнакомке.
- Привет, хозяюшка!
Женщина вздрогнула.
- Фу, черт, напугал! Откуда такой гладкий взялся?
- Это я-то гладкий? - Орлов был искренне удивлен. После
семидневных голодных скитаний по лесу он считал себя истощенным до
последней степени. Да и бородой оброс порядком.
- Ну, что гладкий, я, может, лишнее сказала. А все-таки справнее
ты, чем наши.
- А я что же - с Луны свалился? Не ваш, значит.
- Не с Луны, конечно, - и тут в карих глазах женщины молнией
сверкнула догадка. - Милый, а не с той ли ты стороны? В деревне все
про каких-то парашютистов говорят.
Столько было во взгляде женщины надежды и еще чего-то бесконечно
трогательного, что не захотел, да и не нашел нужным Орлов таиться:
- С той, дорогая, с той.
- Как наши? Когда выручка будет? Измаялись.
- Будет выручка. А вы тут как?
- Хлеб с соломой едим, да барского кнута уже отведали до сытости.
Все расскажу... Неподалеку тут трудовой лагерь. Там одной баландой
кормят. Резиновой дубинкой потчуют. Начальником у них Сюкалин
приставлен. Из бывших наших. Так от него людям ни днем, ни ночью
спокою нет.
- Сюкалин, говоришь?
- Он самый!
- Так что же, и Сюкалин рукам волю дает?
- Этого не слышала, а что к новым хозяевам льнет - это верно
говорят.
- Что ж, дыма без огня не бывает...
Еще долго слушал Орлов, а вместе с ним и присоединившиеся к нему
товарищи, сбивчивый, но потрясающий своей страшной правдивостью
рассказ женщины.
- Только про меня - ни гу-гу, - сказала она. - Не за себя боюсь.
За ребятишек. А вам пусть бог поможет.
- На бога надейся, а сам не плошай, - вот чему народ учит, -
улыбнулся Гайдин.
И разведчики двинулись в путь, к деревне Оятевщине, где должны
были встретиться с одним надежным человеком. Всю дорогу Орлов силился
вспомнить, где слышал он фамилию Сюкалина: "Черт! И памятью будто не
обижен, а никак не могу припомнить. Сюкалин... Сюкалин... Нет, скорее
Сукалин ты. Сука ты порядочная, если в тяжкий для народа час в лакеи к
врагу пошел".
Оятевщина принесла новое разочарование разведчикам: как и многие
другие, пустовала деревня. То ли выселили крестьян фашисты, то ли сами
люди подались туда, где можно было хоть как-то прокормиться.
Прошли еще ряд деревень, которые молча глядели пустыми глазницами
окон. Из сил выбились все, даже Орлов, казалось, не ведавший
усталости. Еще несколько неимоверно трудных километров, и люди вновь
увидели скопление домов, тесно прижавшихся к Онежскому озеру. Может,
лодка здесь сыщется, это уже шанс на спасение! Один сможет
переправиться к своим, и тогда в нужное место будут сброшены
продовольствие и рация.
У озера им впервые улыбнулось счастье. Невдалеке увидели табун
лошадей. Видно, где-то обоз вражеский расположился: кони хорошо
кормленые, один к одному.
Была не была! Алексей Михайлович подобрался к одной из лошадей,
сел на нее верхом и поехал к мысу Кавнаволок. Здесь лошадь прирезали.
Мясо положили в воду, чтоб не портилось. В этот вечер впервые за
несколько недель поели горячей пищи. А наутро решили разведать деревню
Вертилово, до которой было километров семь-восемь.
Поначалу казалось, что и эта деревня брошена жителями. Но часов в
восемь утра из второго от края дома вышли двое: мужчина и женщина с
корзинкой в руках. Они прошли к озеру. Там в укромном месте была
привязана лодка. Мужчина, стоя на корме, сильно оттолкнулся веслом, и
вскоре они скрылись из виду.
Орлов, не теряя ни минуты, направился к дому, откуда вышли эти
двое. Укрываясь за поленницами дров, Орлов незаметно подобрался к
жилью. Заглянул в окно. Старушка убирала в шкафчик только что вымытую
чайную посуду. Она ничуть не удивилась, когда в комнату без стука
вошел незнакомый человек. Видно, не он первый.
- Здравствуйте, хозяюшка. Здесь ли Василий Сергеевич Июдин живет?
- Нет такого. Это дом Петра Захаровича Сюкалина.
- Сюкалина?
- Да. Он зять мой будет.
Сюкалин! Наверное, тот самый... А он, как видно, живет неплохо.
На неприбранном столе - остатки довольно обильного завтрака: на
тарелке горка сахара, толсто нарезанные куски сала, какие-то консервы.
Перехватив голодный взгляд Орлова, обращенный на стол, старушка
спросила.
- Может быть, закусите, чем бог послал.
- Спасибо. Меня ждут.
Не хотел, да и не мог он есть в доме человека, о котором слышал
столько плохого.
- А сейчас Петр Захарович где? - спросил Орлов.
- Они близехонько: сетки смотрят. Рыбка в эту пору хорошо
ловится. Сущика я уже тьму-тьмущую наготовила. До наших хватит. Может,
щуки отведаешь?
Но Орлов отказался и от щуки, зато немало подивился странно
звучащим в устах тещи предателя словам "до наших хватит". Наскоро
простившись, он вышел на улицу и направился к товарищам, которые с
нетерпением ожидали его в кустах. Посоветовались и договорились,
прежде чем решать судьбу Сюкалина, выслушать его. Может, сообщит что
важное. Знать он должен немало, раз якшается с оккупантами.
Встретиться с Сюкалиным поручили Орлову. Остальные должны были
схорониться неподалеку и, в случае нужды, вмешаться.
Ждать пришлось недолго. Вскоре разведчики услышали характерный
скрип уключин, а вслед за этим из-за островка вынырнула лодка. Вот она
уперлась носом в берег. Но Орлов не спешил выходить. Разговор
предстоял неприятный. Что касается мужчины, тут как будто все ясно -
предатель. Но женщина - другое дело. Ее вмешивать нет оснований. А раз
так, лучше бы она ушла поскорее.
Словно угадав мысли Орлова, женщина взяла в руки тяжелую корзину
с рыбой и направилась к дому. Мужчина среднего роста, с тонкими
чертами лица, неширокий в кости, но, видно, крепкий собрался было
отчаливать, когда Орлов внезапно появился на берегу.
- Сюкалин? - довольно громко спросил он.
- Сын собственных родителев, - отозвался человек из лодки и
скользнул по Орлову глазами, в которых то и дело загорались лукавые
огоньки. - Да, Сюкалин я, Петр Захарович, - продолжал мужчина. - Вам,
Алексей Михайлович, грех меня не знать.
- Какой Алексей Михайлович? Чего плетешь!
- Обыкновенный. Который Орлов. Участковый наш. Мне ли не знать!
Теперь и Орлов вспомнил. Недаром фамилия Сюкалина с самого начала
казалась ему знакомой. Еще бы: в Сюкалине он признал человека,
которого вынужден был привлекать к ответственности за нарушения
общественного порядка. Перед самой войной Сюкалин вновь приехал в
Сенную Губу и вот где теперь объявился.
- Что ж, подъезжай поближе, Сюкалин. Побеседуем.
- Побеседовать? Это можно, - и Сюкалин уверенно подвел лодку к
тому месту, где стоял Орлов. Закрепил ее и ловко выскочил на берег. -
Побеседовать. Это можно, - без всякой робости повторил он. - А вы,
Алексей Михайлович, где сейчас обретаетесь?
- Где и ты: у оккупантов. Их хлеб кушаю. Советскую власть продаю
налево и направо. Вот враг меня за это и милует.
- Ну, меня-то он не больно милует. Того и гляди на пулю
нарвешься.
- Зачем тебе финская пуля? Мы для тебя, добрый человек, и
советской не пожалеем.
- За что, товарищ Орлов?
- Я тебе не товарищ, предательская ты шкура. А ну-ка расскажи,
как ты над советскими людьми измываешься, как помогаешь оккупантам из
наших советских граждан кровь пить.
- Нет этого! - почти закричал Сюкалин, и такая обида прозвучала в
его голосе, что Орлов понял: тут надо разобраться. Но вслух он
продолжал в том же тоне:
- То есть как это - нет! От людей слышали, что ты за шкура.
- Шкура, говорите? Тогда назовите, кого эта шкура продала, кого
под наказание подвела? Кого? Ага, не знаете! - серые глаза Сюкалина
исступленно, яростно сверкали. - Потому не знаете, что нет этого. А
что кричу иногда и угрозами сыплю, так это для вида, чтоб думали
господа: "Старается". А своим потихоньку добро делаю. Вот как!
- Хорошо, разберемся. - Орлов с треском переломил сухую ветку, и
из кустов показались его товарищи. - Хорошо. Мы поверим тебе, но и
проверим, как следует. Это я тебе прямо скажу, Сюкалин. Кто мы?
Советские люди. Этим все сказано. А тебе еще надо доказать, советский
ли ты человек. Смекаешь?
- Смекаю.
- А раз смекаешь, слушай. Нужны нам фамилии тех, кто тут и вообще
в Заонежье больше всего художествами всякими известен. А потом еще
хотим знать, какие части здесь действуют, какие укрепления на озере. И
еще. Вот тебе две тысячи марок. Бери, бери. Не стесняйся. Но для
порядка расписочку дай. Что до нас, так нам еда нужна и лодка. Ну
лодку можно потом, а продукты... Вот на это самое место через сутки
привезешь.
- Привезу и масло, и галеты.
- Вот и хорошо.
Задолго до назначенного срока засели разведчики в кустах: вдруг
Сюкалин не один явится.
- Эх, напрасно мы ему доверились, - заметил Гайдин.
- Это ты зря, Степан, - ответил Орлов. - Зря. Думаешь, если
хулиганил, значит на всю жизнь печать. Нет, брат. Тут я в ноябре к
одному ночевать попросился. Активист был. Комар носа не подточит. И не
пустил. А Сюкалин? Что ж, посмотрим.
Прибыл Петр Захарович, как обещал. Привез всякой еды, предупредил
разведчиков, чтобы они вели себя осторожно: раза по три в день
вражеские патрули наведываются в Вертилово.
Дальнейшее пребывание в тылу становилось бессмысленным, так как
без связи с Большой землей нельзя было передать командованию собранные
данные. Решили с помощью того же Сюкалина разжиться лодкой и кое-какой
снедью на дорогу.
- Надо - так надо. Все будет, - заверил Петр Захарович, который
оказался, на редкость энергичным и деловым человеком. - Будет вам и
лодка, будет и свисток. Сухарей дадим, чтоб на неделю хватило и всего
прочего. Одним словом, чем богаты... А маршрут, каким вам плыть, я
разведаю.
Поздно ночью собрались разведчики у лодки. Прощаясь с Сюкалиным,
Орлов сказал:
- Так вот, товарищ Сюкалин, порадовал ты нас. Хочется верить, что
до конца настоящим человеком будешь. А от тебя сейчас что требуется?
Раз уж у оккупантов в доверии, не зевай. Все примечай. И людей наших в
обиду не давай. Но действуй осторожно, с умом. Это ничего, что о тебе
сейчас молва нехорошая ходит. Важно, что после войны о тебе скажут. А
я тебе обещаю: увидимся. Так что - до свидания. - И протянул он руку
Сюкалину Петру Захаровичу.
А потом точным сюкалинским маршрутом вышли они в открытое озеро.
На простор выбрались и до самого Василисина острова гребли без отдыха.
На этом острове сутки отдыхали, прежде чем на Шалу тронуться.
Дальнейший путь проделали без приключений.
Хоть и не во всем удачным был первый поход, но научил он многому
и, прежде всего, тому, что в тылу у врага одного мужества мало.
Необходимо еще хорошо знать противника, уметь бороться с ним и в этой
борьбе на невидимом фронте уметь опираться на верных людей.
НА ГИДРОСАМОЛЕТЕ
Во второй половине августа редки в Заонежье тихие и теплые ночи.
Осень здесь наступает рано. Дуют холодные ветры. Погода меняется
часто.
А в эту ночь стояла такая тишина, словно и озеро, и кусты
разросшейся на берегу ивы насторожились в ожидании чего-то
таинственного. Лишь едва слышны были редкие, размеренные всплески
воды.
Но вот откуда-то донеслось слабое, едва уловимое гудение, похожее
на монотонное жужжание шмеля. Оно стало понемногу усиливаться и вдруг
оборвалось. Некоторое время опять ничто не нарушало безмолвия ночи. И
вдруг какая-то тень мелькнула на фоне светло-синего уже предутреннего
неба. Снова наступило безмолвие. Но всплески продолжались, только уже
не те, прибрежные, а отдаленные, доносящиеся оттуда, где затерялась
тень.
Прошло еще несколько минут, и к берегу мягко причалила резиновая
надувная лодка. Из нее быстро, но осторожно вышли с оружием на
изготовку люди. Один, пригнувшись, поднялся выше на берег, а другие
тем временем что-то быстро сняли с лодки. Потом она уплыла в озеро, а
трое оставшихся на берегу пошли к лесу.
Спустя некоторое время лодка снова причалила к берегу. И опять из
нее вышли несколько человек и направились к лесу. А лодка тотчас
скрылась из виду, и снова над озером воцарилась тишина.
Через полчаса вдали над водным простором зарокотал мотор. Прошло
несколько секунд, и семеро оставшихся на берегу увидели на фоне
белесого неба взмывший вверх самолет. Еще минута, и он лег на свой
курс, улетел туда, за Онего, на Большую землю.
А они, семеро советских людей, остались здесь, в тылу врага, на
одном из многочисленных полуостровов Заонежья.
Кто они, эти люди, тайно прибывшие сюда по заданию Родины? Если
бы кто-нибудь из жителей Великой Губы и ближайших деревень увидел их,
он без труда опознал бы в среднего роста, коренастом, широком в плечах
мужчине - Алексея Орлова, в стройном кареглазом с небольшими
залысинами на висках - Степана Гайдина, в низеньком, с редкими
рыжеватыми волосами на голове - Глеба Зайкова.
Был среди прибывших и мужчина лет тридцати пяти, худощавый,
среднего роста, узколицый, светловолосый. Это первый секретарь
Заонежского подпольного райкома партии Георгий Васильевич Бородкин. Но
фамилию свою он оставил там, на свободной советской территории, а
здесь, в оккупированном врагом Заонежье, он будет просто Мироновым.
Пятый выделялся своим ростом, крепким, почти атлетическим
сложением, полным красивым лицом. Выглядел он моложе своих тридцати
пяти лет. "Какой жизнерадостный парень!" - невольно думал каждый, кто
знакомился с Тойво Андреевичем Куйвоненом, вторым секретарем
подпольного райкома партии, а здесь в лесу просто Тойво.
Шестой в группе была девушка, жизнерадостная, энергичная. Еще
недавно в Беломорске ее знали как Дарью Дудкову - секретаря
комсомольского комитета на лесозаводе. Теперь она под фамилией
Дубининой высадилась на заонежский берег в качестве секретаря
подпольного райкома комсомола. В серой юбке, темно-коричневой кофте,
повязанная платком, она ничем не отличается от деревенских девушек.
И, наконец, - седьмой - радист Павел Васильев, почти одногодок
Даши, невысокий, плотный парень. Его глаза всегда светились
расположением к людям. Этот простодушный, несколько медлительный
человек очень часто напевал или тихонько насвистывал какой-либо
полюбившийся ему мотив. Даша Дудкова еще там, на Большой земле, как-то
в шутку сказала ему:
- Ты, Павел, наверное, мухи никогда не обидел, как же ты со своим
характером в разведку пойдешь?
- С мухами мириться можно, с фашистами - никогда!
Итак, семеро. Подпольщики и разведчики. В числе первых -
неизвестные никому в районе люди. Это в целях конспирации. Зато вторые
знают здесь каждую тропку. Они должны помочь подпольщикам закрепиться,
установить связи с населением. Но это впереди... Пока же уставшие люди
спят в шалаше. Алексей Орлов, заступивший на первую двухчасовую вахту,
охраняет их сон, чутко прислушивается к безмолвию. Кругом тихо. Но
разведчик Орлов знает, сколь обманчива бывает такая тишина. И он, с
маузером в руке, бдительно несет вахту, то и дело бросая зоркие
взгляды в глубину леса.
Когда все отдохнули, секретарь райкома Георгий Бородкин поручил
Зайкову сменить Орлова на посту, а остальных пригласил в шалаш.
- Что ж, товарищи, - сказал Георгий Васильевич, улыбнувшись, -
начнем наше, так сказать, "производственное" совещание. Думаю, высадку
мы произвели успешно. Во всяком случае, пока нет никаких оснований для
беспокойства. Вражеские патрули нас не засекли.
- Но и успокаиваться не следует, - заметил Гайдин.
- Согласен. Готовясь к вылету, мы уже детально обсудили все то,
что будем делать здесь на первых порах. Но коротко, наверное, стоит
повторить. Хотя бы потому, что теперь у нас другой угол зрения. Да и в
ЦК советовали: ориентируйтесь на месте.
- Главное - явки, - сказал Куйвонен.
- Согласен. Только одно маленькое замечание. Я служил в армии, но
как говорится, не обстрелян, а Тойво и Дарья и вовсе рядовые,
необученные. Так что, Степан, в случае боевого столкновения вы,
военспецы, должны смотреть на нас как на рядовых бойцов. Во всех же
остальных случаях прошу руководствоваться моими и Тойво советами. Хоть
мы теперь вроде как партизаны, но никакой партизанщины допускать не
можем.
- Нельзя же только и делать, что остерегаться! - не сдержался
Орлов.
- Не согласен. Мы должны опасаться всего, что может помешать
выполнению основной нашей задачи. А она такая: завязать прочные связи
с местным населением, повести планомерную работу среди людей, собрать
исчерпывающие данные о противнике. Ясно, Алексей?
- Ясно.
- Очень рад. А теперь явки. Начнем...
- Я думаю - с Сюкалина, - сказал Гайдин.
- Согласен. Пойдут Гайдин, Орлов и Тойво.
- Может быть, все-таки мы со Степаном сначала... Полной веры в
Сюкалина у меня еще нет. Стоит ли рисковать?
- Так. Меня за риск агитировал, а сам советуешь не рисковать. О
вере речь ведешь. А чего тебе, Алексей, не хватает до полной веры, и
вообще, что такое полная и что такое неполная вера? - Бородкин указал
в сторону выхода из шалаша. - Там на посту Зайков. Он пользуется
полным нашим доверием. Почему? Потому что ничем не скомпрометировал
себя. А чем скомпрометировал себя Сюкалин? Тем, что спас вас?
- Не ведет ли он двойную игру, - вставил Гайдин.
- Так-так. Ясно. Сюкалин, рискуя жизнью, спасал вас, а вы ему так
и не поверили.
- Но осторожность не помешает, - примирительно сказал Тойво.
- А подозрительность вредна! - выкрикнула Дарья. - Нельзя
работать в тылу, пугаясь каждого куста.
- Согласен с обоими. Но к Сюкалину все же пойдут Степан, Алексей
и Тойво. Когда? Через двое суток. Немного еще поховаемся, как на
Украине балакают.
В назначенный день разведчики не смогли выйти в Вертилово: около
двух часов ночи дежуривший Васильев разбудил всех:
- Слышу стук моторной лодки, винтовочные выстрелы, - доложил он.
Пришлось спешно перебазироваться дальше в глубь леса.
Только на следующий день решили выйти на связь с Сюкалиным.
Условились: если на стук в доме Сюкалина ответят по-русски, разговор
начнет Орлов, если же в доме окажется кто-либо из "гостей" и спросят
по-фински, отвечать будет Куйвонен.
Всю дорогу шли один от другого на расстоянии ста метров. Впереди
Орлов, за ним Гайдин, позади Куйвонен. Было уже около восьми часов
вечера, когда приблизились к намеченному месту. Наблюдения вели от
заливчика, на противоположном берегу которого находилась деревня. В
случае чего, можно было легко уйти от преследования.
Убедившись, что в деревне все спокойно, подошли к дому Сюкалина.
В дверь постучал Орлов.
- Кто там? - послышался из сеней знакомый голос.
- Открой, Петр Захарович, свои.
Скрипнули половицы, раздался какой-то шорох. Хозяин, видно, не
сразу отыскал дверь. Но вот он осторожно снял засов.
В первую минуту Орлову показалось, что при виде их Сюкалин от
неожиданности даже растерялся. Его худощавое лицо как-то неестественно
вытянулось, серые глаза смущенно забегали. Но вот он поборол смятение
и ответил на приветствие:
- Ну, здравствуйте. Проходите в избу. Я так и знал, что это
кто-нибудь из наших.
Вошли. Вся небольшая семья Сюкалина сидела за столом. И жена
Петра Захаровича и теща узнали Орлова. С какой-то тревогой и даже
испугом смотрели они на нежданных гостей. Хозяйка сдержанно
пригласила:
- Проходите, крещеные. Чай с нами пить садитесь.
- Проходите, - как-то отчужденно повторил за ней Сюкалин.
"Что с ним? - мысленно недоумевал Орлов. - И встретил как-то не
так..." Он взглянул на худые сюкалинские руки. Они слегка дрожали. И
вдруг все стало ясно Алексею Михайловичу: "Думает - не верим. И в
чем-то он прав. Ведь вот не хотел я Тойво брать с собой. Но тут была
скорее осторожность, чем неверие". И теперь уже вслух Орлов сказал:
- А у нас добрые вести, Петр Захарович. Давай, Степан.
Гайдин достал из кармана какие-то бумаги и, обращаясь к Сюкалину,
заговорил:
- Мы оттуда, из-за линии фронта, весточку о твоем сыне, Петр
Захарович, принесли.
- Ой, где же он, родимый, живой ли? - бросилась к Гайдину
хозяйка. Слезы полились по ее лицу, и она громко запричитала.
Засуетилась и бабушка Матрена, худенькая, узкоплечая, но еще
бойкая старушка.
- Да погодите вы, - каким-то глухим, сдавленным голосом оборвал
причитания женщин Сюкалин. - Скажи толком, Степан, откуда узнал о
Володьке?
Гайдин рассказал, как ему удалось выяснить в республиканском
военкомате, что сын Сюкалиных служит в Балтфлоте, и вручил Петру
Захаровичу справку и документы, свидетельствующие о праве Сюкалиных на
получение государственного пособия. Лица хозяев посветлели. Лед
недоверия был сломлен окончательно. Петр Захарович, обращаясь к
Орлову, сказал:
- Спасибо, товарищи! Спасибо! И особенно тебе, Алексей. И знаешь
за что? За то, что первый Сюкалину поверил, а ведь знал про мои
довоенные художества и прослышал обо мне плохого немало. Знал, слышал,
а поверил. Мне эта вера, ребята, больше жизни нужна. Меня же многие
люди за холуя вражеского считают. Того и гляди булыжником по затылку
получу. А за что? За что, скажите?
- Такой уж пост у тебя, Петр Захарович, самый трудный. Крепись! -
сказал Тойво, протягивая Сюкалину свою широкую ладонь, которую тот
взволнованно пожал.
Что касается Алексея, то он был очень смущен. Сюкалин говорит:
"Спасибо, что поверил". А верил ли он до конца? Ведь нет. Нет, черт
возьми. Но пусть не знает об этом Петр Захарович.
- Что же это мы так дорогих гостей встречаем? - засуетился вдруг
Сюкалин. - Накрой на стол, хозяйка.
Екатерина Петровна захлопотала, стараясь как можно лучше угостить
предполагаемых действий.
- Сейчас главное для вас - зацепиться, - говорил полковник. -
Надо создать надежные явки. Тогда и нам, и вам будет легче. А пока
ничего определенного предложить не могу. Правда, есть кое-что...
Виктор Васильевич вас познакомит. Но по этим адресам без повторной
проверки идти не рекомендую. А то вдруг от ворот поворот, как с этим
Юровым. Ну, ни пуха вам ни пера!
...Отправлялись 15 мая на легкомоторном самолете с аэродрома,
расположенного неподалеку. Все трое были в такой одежде, какую носят в
Заонежье многие. У каждого были надежные документы. Продукты, вещи
упаковали в брезентовые мешки: их сбросят на грузовых парашютах.
Короткое прощание, и вот уже Р-5 после недлинной пробежки
поднимается в воздух. На значительной высоте стали пересекать линию
фронта. И тут первая неудача. Вокруг самолета появились белые облачка
дыма. Казалось, невидимый великан делал затяжки из гигантской трубки.
- Обстреливают, - только и успел сказать Гайдин, когда машину
довольно сильно тряхнуло.
Еще несколько секунд полета, и снова удар. Воздух со свистом
врывался в пробоины, проделанные осколками в фюзеляже.
- Раненых нет? - спросил Орлов, тревожно оглядывая товарищей. -
Значит пронесло.
Однако не пронесло. В чистом до этого звуке мотора появилась
какая-то картавость. Тем временем машина вышла в район деревни
Боярщины, что километрах в десяти от Сенной Губы. Орлов, не
подозревая, какие неприятности им принес осколок зенитного снаряда, с
интересом разглядывал виднеющиеся сквозь дымку знакомые места. И вдруг
последовала команда - "Прыгать!"
- Тысячи три метров! - крикнул Гайдин. - Разнесет к чертям. Чуток
пониже надо.
- Ну что же, тогда давайте вместе погибать! - в сердцах отозвался
летчик. - Видите, маслосистема не в порядке, осколком трубку перебило.
Того и гляди сковырнешься. Приказываю прыгать!
- Прыгать - так прыгать, - сказал Орлов и первым шагнул к люку.
Приземлились довольно кучно, но где? Почти у самой деревни.
Только успели погасить парашюты, как видят: из Боярщины бегут солдаты.
- Быстро в лес! - крикнул Орлов, торопливо обрезал стропы
парашюта и, укрываясь за камнями, стал отходить. Другие молча
последовали за ним. Где-то рядом находились тюки с продовольствием и
питанием для рации, но искать их не было времени: малейшая задержка
могла стать гибельной для всех.
Скоро густой лес принял в свои объятия разведчиков. Здесь они
смогли подвести весьма неутешительный итог: выброску скрытно провести
не удалось, связи нет, нет продовольствия...
- Сколько у нас продовольствия? - спросил Орлов и молча выложил
все, чем располагал. То же сделали и другие. - Итак, семь сухарей, две
неполные плитки шоколада, шесть кусочков сахара и все. Немного,
однако. Но надо как-то выпутываться. Придется поскорее связаться с
местными жителями.
- Легко сказать, - отозвался Гайдин, - можно на такого
напороться, что потом не выпутаешься.
- Хорошо. Так что же ты предлагаешь?
Гайдин промолчал.
В течение нескольких дней разведчики вынуждены были отсиживаться
в лесу. Даже на поиски груза нельзя было идти: там у тюков наверняка
засада.
- Свои, наверное, нас уже в покойниках числят, - как-то заметил
Гайдин. - Небось, летчик доложил обстановочку.
- Это если он сам до места дотянул. Вот что: пока ноги таскаем,
давайте вот туда подадимся, - и Орлов указал на карте едва заметную
точку.
- Липовицы?
- Они.
Соблюдая все предосторожности, пустились в путь. К вечеру
оказались неподалеку от деревни. Сделали привал в лесу. Утром стали
наблюдать. Деревня как вымерла. Никого.
- А может и впрямь никого? - сказал радист.
В это время издали послышался стук топора. Осторожно начали
продвигаться в этом направлении. Когда приблизились, Орлов
остановился, приложил палец к губам и уже один направился к
неизвестному лесорубу.
Раздвинув ветви кустарника, он увидел женщину, уже немолодую.
Небольшим топором она срубала ивняк и тут же сдирала с него кору.
Орлов вышел на тропку и направился прямо к незнакомке.
- Привет, хозяюшка!
Женщина вздрогнула.
- Фу, черт, напугал! Откуда такой гладкий взялся?
- Это я-то гладкий? - Орлов был искренне удивлен. После
семидневных голодных скитаний по лесу он считал себя истощенным до
последней степени. Да и бородой оброс порядком.
- Ну, что гладкий, я, может, лишнее сказала. А все-таки справнее
ты, чем наши.
- А я что же - с Луны свалился? Не ваш, значит.
- Не с Луны, конечно, - и тут в карих глазах женщины молнией
сверкнула догадка. - Милый, а не с той ли ты стороны? В деревне все
про каких-то парашютистов говорят.
Столько было во взгляде женщины надежды и еще чего-то бесконечно
трогательного, что не захотел, да и не нашел нужным Орлов таиться:
- С той, дорогая, с той.
- Как наши? Когда выручка будет? Измаялись.
- Будет выручка. А вы тут как?
- Хлеб с соломой едим, да барского кнута уже отведали до сытости.
Все расскажу... Неподалеку тут трудовой лагерь. Там одной баландой
кормят. Резиновой дубинкой потчуют. Начальником у них Сюкалин
приставлен. Из бывших наших. Так от него людям ни днем, ни ночью
спокою нет.
- Сюкалин, говоришь?
- Он самый!
- Так что же, и Сюкалин рукам волю дает?
- Этого не слышала, а что к новым хозяевам льнет - это верно
говорят.
- Что ж, дыма без огня не бывает...
Еще долго слушал Орлов, а вместе с ним и присоединившиеся к нему
товарищи, сбивчивый, но потрясающий своей страшной правдивостью
рассказ женщины.
- Только про меня - ни гу-гу, - сказала она. - Не за себя боюсь.
За ребятишек. А вам пусть бог поможет.
- На бога надейся, а сам не плошай, - вот чему народ учит, -
улыбнулся Гайдин.
И разведчики двинулись в путь, к деревне Оятевщине, где должны
были встретиться с одним надежным человеком. Всю дорогу Орлов силился
вспомнить, где слышал он фамилию Сюкалина: "Черт! И памятью будто не
обижен, а никак не могу припомнить. Сюкалин... Сюкалин... Нет, скорее
Сукалин ты. Сука ты порядочная, если в тяжкий для народа час в лакеи к
врагу пошел".
Оятевщина принесла новое разочарование разведчикам: как и многие
другие, пустовала деревня. То ли выселили крестьян фашисты, то ли сами
люди подались туда, где можно было хоть как-то прокормиться.
Прошли еще ряд деревень, которые молча глядели пустыми глазницами
окон. Из сил выбились все, даже Орлов, казалось, не ведавший
усталости. Еще несколько неимоверно трудных километров, и люди вновь
увидели скопление домов, тесно прижавшихся к Онежскому озеру. Может,
лодка здесь сыщется, это уже шанс на спасение! Один сможет
переправиться к своим, и тогда в нужное место будут сброшены
продовольствие и рация.
У озера им впервые улыбнулось счастье. Невдалеке увидели табун
лошадей. Видно, где-то обоз вражеский расположился: кони хорошо
кормленые, один к одному.
Была не была! Алексей Михайлович подобрался к одной из лошадей,
сел на нее верхом и поехал к мысу Кавнаволок. Здесь лошадь прирезали.
Мясо положили в воду, чтоб не портилось. В этот вечер впервые за
несколько недель поели горячей пищи. А наутро решили разведать деревню
Вертилово, до которой было километров семь-восемь.
Поначалу казалось, что и эта деревня брошена жителями. Но часов в
восемь утра из второго от края дома вышли двое: мужчина и женщина с
корзинкой в руках. Они прошли к озеру. Там в укромном месте была
привязана лодка. Мужчина, стоя на корме, сильно оттолкнулся веслом, и
вскоре они скрылись из виду.
Орлов, не теряя ни минуты, направился к дому, откуда вышли эти
двое. Укрываясь за поленницами дров, Орлов незаметно подобрался к
жилью. Заглянул в окно. Старушка убирала в шкафчик только что вымытую
чайную посуду. Она ничуть не удивилась, когда в комнату без стука
вошел незнакомый человек. Видно, не он первый.
- Здравствуйте, хозяюшка. Здесь ли Василий Сергеевич Июдин живет?
- Нет такого. Это дом Петра Захаровича Сюкалина.
- Сюкалина?
- Да. Он зять мой будет.
Сюкалин! Наверное, тот самый... А он, как видно, живет неплохо.
На неприбранном столе - остатки довольно обильного завтрака: на
тарелке горка сахара, толсто нарезанные куски сала, какие-то консервы.
Перехватив голодный взгляд Орлова, обращенный на стол, старушка
спросила.
- Может быть, закусите, чем бог послал.
- Спасибо. Меня ждут.
Не хотел, да и не мог он есть в доме человека, о котором слышал
столько плохого.
- А сейчас Петр Захарович где? - спросил Орлов.
- Они близехонько: сетки смотрят. Рыбка в эту пору хорошо
ловится. Сущика я уже тьму-тьмущую наготовила. До наших хватит. Может,
щуки отведаешь?
Но Орлов отказался и от щуки, зато немало подивился странно
звучащим в устах тещи предателя словам "до наших хватит". Наскоро
простившись, он вышел на улицу и направился к товарищам, которые с
нетерпением ожидали его в кустах. Посоветовались и договорились,
прежде чем решать судьбу Сюкалина, выслушать его. Может, сообщит что
важное. Знать он должен немало, раз якшается с оккупантами.
Встретиться с Сюкалиным поручили Орлову. Остальные должны были
схорониться неподалеку и, в случае нужды, вмешаться.
Ждать пришлось недолго. Вскоре разведчики услышали характерный
скрип уключин, а вслед за этим из-за островка вынырнула лодка. Вот она
уперлась носом в берег. Но Орлов не спешил выходить. Разговор
предстоял неприятный. Что касается мужчины, тут как будто все ясно -
предатель. Но женщина - другое дело. Ее вмешивать нет оснований. А раз
так, лучше бы она ушла поскорее.
Словно угадав мысли Орлова, женщина взяла в руки тяжелую корзину
с рыбой и направилась к дому. Мужчина среднего роста, с тонкими
чертами лица, неширокий в кости, но, видно, крепкий собрался было
отчаливать, когда Орлов внезапно появился на берегу.
- Сюкалин? - довольно громко спросил он.
- Сын собственных родителев, - отозвался человек из лодки и
скользнул по Орлову глазами, в которых то и дело загорались лукавые
огоньки. - Да, Сюкалин я, Петр Захарович, - продолжал мужчина. - Вам,
Алексей Михайлович, грех меня не знать.
- Какой Алексей Михайлович? Чего плетешь!
- Обыкновенный. Который Орлов. Участковый наш. Мне ли не знать!
Теперь и Орлов вспомнил. Недаром фамилия Сюкалина с самого начала
казалась ему знакомой. Еще бы: в Сюкалине он признал человека,
которого вынужден был привлекать к ответственности за нарушения
общественного порядка. Перед самой войной Сюкалин вновь приехал в
Сенную Губу и вот где теперь объявился.
- Что ж, подъезжай поближе, Сюкалин. Побеседуем.
- Побеседовать? Это можно, - и Сюкалин уверенно подвел лодку к
тому месту, где стоял Орлов. Закрепил ее и ловко выскочил на берег. -
Побеседовать. Это можно, - без всякой робости повторил он. - А вы,
Алексей Михайлович, где сейчас обретаетесь?
- Где и ты: у оккупантов. Их хлеб кушаю. Советскую власть продаю
налево и направо. Вот враг меня за это и милует.
- Ну, меня-то он не больно милует. Того и гляди на пулю
нарвешься.
- Зачем тебе финская пуля? Мы для тебя, добрый человек, и
советской не пожалеем.
- За что, товарищ Орлов?
- Я тебе не товарищ, предательская ты шкура. А ну-ка расскажи,
как ты над советскими людьми измываешься, как помогаешь оккупантам из
наших советских граждан кровь пить.
- Нет этого! - почти закричал Сюкалин, и такая обида прозвучала в
его голосе, что Орлов понял: тут надо разобраться. Но вслух он
продолжал в том же тоне:
- То есть как это - нет! От людей слышали, что ты за шкура.
- Шкура, говорите? Тогда назовите, кого эта шкура продала, кого
под наказание подвела? Кого? Ага, не знаете! - серые глаза Сюкалина
исступленно, яростно сверкали. - Потому не знаете, что нет этого. А
что кричу иногда и угрозами сыплю, так это для вида, чтоб думали
господа: "Старается". А своим потихоньку добро делаю. Вот как!
- Хорошо, разберемся. - Орлов с треском переломил сухую ветку, и
из кустов показались его товарищи. - Хорошо. Мы поверим тебе, но и
проверим, как следует. Это я тебе прямо скажу, Сюкалин. Кто мы?
Советские люди. Этим все сказано. А тебе еще надо доказать, советский
ли ты человек. Смекаешь?
- Смекаю.
- А раз смекаешь, слушай. Нужны нам фамилии тех, кто тут и вообще
в Заонежье больше всего художествами всякими известен. А потом еще
хотим знать, какие части здесь действуют, какие укрепления на озере. И
еще. Вот тебе две тысячи марок. Бери, бери. Не стесняйся. Но для
порядка расписочку дай. Что до нас, так нам еда нужна и лодка. Ну
лодку можно потом, а продукты... Вот на это самое место через сутки
привезешь.
- Привезу и масло, и галеты.
- Вот и хорошо.
Задолго до назначенного срока засели разведчики в кустах: вдруг
Сюкалин не один явится.
- Эх, напрасно мы ему доверились, - заметил Гайдин.
- Это ты зря, Степан, - ответил Орлов. - Зря. Думаешь, если
хулиганил, значит на всю жизнь печать. Нет, брат. Тут я в ноябре к
одному ночевать попросился. Активист был. Комар носа не подточит. И не
пустил. А Сюкалин? Что ж, посмотрим.
Прибыл Петр Захарович, как обещал. Привез всякой еды, предупредил
разведчиков, чтобы они вели себя осторожно: раза по три в день
вражеские патрули наведываются в Вертилово.
Дальнейшее пребывание в тылу становилось бессмысленным, так как
без связи с Большой землей нельзя было передать командованию собранные
данные. Решили с помощью того же Сюкалина разжиться лодкой и кое-какой
снедью на дорогу.
- Надо - так надо. Все будет, - заверил Петр Захарович, который
оказался, на редкость энергичным и деловым человеком. - Будет вам и
лодка, будет и свисток. Сухарей дадим, чтоб на неделю хватило и всего
прочего. Одним словом, чем богаты... А маршрут, каким вам плыть, я
разведаю.
Поздно ночью собрались разведчики у лодки. Прощаясь с Сюкалиным,
Орлов сказал:
- Так вот, товарищ Сюкалин, порадовал ты нас. Хочется верить, что
до конца настоящим человеком будешь. А от тебя сейчас что требуется?
Раз уж у оккупантов в доверии, не зевай. Все примечай. И людей наших в
обиду не давай. Но действуй осторожно, с умом. Это ничего, что о тебе
сейчас молва нехорошая ходит. Важно, что после войны о тебе скажут. А
я тебе обещаю: увидимся. Так что - до свидания. - И протянул он руку
Сюкалину Петру Захаровичу.
А потом точным сюкалинским маршрутом вышли они в открытое озеро.
На простор выбрались и до самого Василисина острова гребли без отдыха.
На этом острове сутки отдыхали, прежде чем на Шалу тронуться.
Дальнейший путь проделали без приключений.
Хоть и не во всем удачным был первый поход, но научил он многому
и, прежде всего, тому, что в тылу у врага одного мужества мало.
Необходимо еще хорошо знать противника, уметь бороться с ним и в этой
борьбе на невидимом фронте уметь опираться на верных людей.
НА ГИДРОСАМОЛЕТЕ
Во второй половине августа редки в Заонежье тихие и теплые ночи.
Осень здесь наступает рано. Дуют холодные ветры. Погода меняется
часто.
А в эту ночь стояла такая тишина, словно и озеро, и кусты
разросшейся на берегу ивы насторожились в ожидании чего-то
таинственного. Лишь едва слышны были редкие, размеренные всплески
воды.
Но вот откуда-то донеслось слабое, едва уловимое гудение, похожее
на монотонное жужжание шмеля. Оно стало понемногу усиливаться и вдруг
оборвалось. Некоторое время опять ничто не нарушало безмолвия ночи. И
вдруг какая-то тень мелькнула на фоне светло-синего уже предутреннего
неба. Снова наступило безмолвие. Но всплески продолжались, только уже
не те, прибрежные, а отдаленные, доносящиеся оттуда, где затерялась
тень.
Прошло еще несколько минут, и к берегу мягко причалила резиновая
надувная лодка. Из нее быстро, но осторожно вышли с оружием на
изготовку люди. Один, пригнувшись, поднялся выше на берег, а другие
тем временем что-то быстро сняли с лодки. Потом она уплыла в озеро, а
трое оставшихся на берегу пошли к лесу.
Спустя некоторое время лодка снова причалила к берегу. И опять из
нее вышли несколько человек и направились к лесу. А лодка тотчас
скрылась из виду, и снова над озером воцарилась тишина.
Через полчаса вдали над водным простором зарокотал мотор. Прошло
несколько секунд, и семеро оставшихся на берегу увидели на фоне
белесого неба взмывший вверх самолет. Еще минута, и он лег на свой
курс, улетел туда, за Онего, на Большую землю.
А они, семеро советских людей, остались здесь, в тылу врага, на
одном из многочисленных полуостровов Заонежья.
Кто они, эти люди, тайно прибывшие сюда по заданию Родины? Если
бы кто-нибудь из жителей Великой Губы и ближайших деревень увидел их,
он без труда опознал бы в среднего роста, коренастом, широком в плечах
мужчине - Алексея Орлова, в стройном кареглазом с небольшими
залысинами на висках - Степана Гайдина, в низеньком, с редкими
рыжеватыми волосами на голове - Глеба Зайкова.
Был среди прибывших и мужчина лет тридцати пяти, худощавый,
среднего роста, узколицый, светловолосый. Это первый секретарь
Заонежского подпольного райкома партии Георгий Васильевич Бородкин. Но
фамилию свою он оставил там, на свободной советской территории, а
здесь, в оккупированном врагом Заонежье, он будет просто Мироновым.
Пятый выделялся своим ростом, крепким, почти атлетическим
сложением, полным красивым лицом. Выглядел он моложе своих тридцати
пяти лет. "Какой жизнерадостный парень!" - невольно думал каждый, кто
знакомился с Тойво Андреевичем Куйвоненом, вторым секретарем
подпольного райкома партии, а здесь в лесу просто Тойво.
Шестой в группе была девушка, жизнерадостная, энергичная. Еще
недавно в Беломорске ее знали как Дарью Дудкову - секретаря
комсомольского комитета на лесозаводе. Теперь она под фамилией
Дубининой высадилась на заонежский берег в качестве секретаря
подпольного райкома комсомола. В серой юбке, темно-коричневой кофте,
повязанная платком, она ничем не отличается от деревенских девушек.
И, наконец, - седьмой - радист Павел Васильев, почти одногодок
Даши, невысокий, плотный парень. Его глаза всегда светились
расположением к людям. Этот простодушный, несколько медлительный
человек очень часто напевал или тихонько насвистывал какой-либо
полюбившийся ему мотив. Даша Дудкова еще там, на Большой земле, как-то
в шутку сказала ему:
- Ты, Павел, наверное, мухи никогда не обидел, как же ты со своим
характером в разведку пойдешь?
- С мухами мириться можно, с фашистами - никогда!
Итак, семеро. Подпольщики и разведчики. В числе первых -
неизвестные никому в районе люди. Это в целях конспирации. Зато вторые
знают здесь каждую тропку. Они должны помочь подпольщикам закрепиться,
установить связи с населением. Но это впереди... Пока же уставшие люди
спят в шалаше. Алексей Орлов, заступивший на первую двухчасовую вахту,
охраняет их сон, чутко прислушивается к безмолвию. Кругом тихо. Но
разведчик Орлов знает, сколь обманчива бывает такая тишина. И он, с
маузером в руке, бдительно несет вахту, то и дело бросая зоркие
взгляды в глубину леса.
Когда все отдохнули, секретарь райкома Георгий Бородкин поручил
Зайкову сменить Орлова на посту, а остальных пригласил в шалаш.
- Что ж, товарищи, - сказал Георгий Васильевич, улыбнувшись, -
начнем наше, так сказать, "производственное" совещание. Думаю, высадку
мы произвели успешно. Во всяком случае, пока нет никаких оснований для
беспокойства. Вражеские патрули нас не засекли.
- Но и успокаиваться не следует, - заметил Гайдин.
- Согласен. Готовясь к вылету, мы уже детально обсудили все то,
что будем делать здесь на первых порах. Но коротко, наверное, стоит
повторить. Хотя бы потому, что теперь у нас другой угол зрения. Да и в
ЦК советовали: ориентируйтесь на месте.
- Главное - явки, - сказал Куйвонен.
- Согласен. Только одно маленькое замечание. Я служил в армии, но
как говорится, не обстрелян, а Тойво и Дарья и вовсе рядовые,
необученные. Так что, Степан, в случае боевого столкновения вы,
военспецы, должны смотреть на нас как на рядовых бойцов. Во всех же
остальных случаях прошу руководствоваться моими и Тойво советами. Хоть
мы теперь вроде как партизаны, но никакой партизанщины допускать не
можем.
- Нельзя же только и делать, что остерегаться! - не сдержался
Орлов.
- Не согласен. Мы должны опасаться всего, что может помешать
выполнению основной нашей задачи. А она такая: завязать прочные связи
с местным населением, повести планомерную работу среди людей, собрать
исчерпывающие данные о противнике. Ясно, Алексей?
- Ясно.
- Очень рад. А теперь явки. Начнем...
- Я думаю - с Сюкалина, - сказал Гайдин.
- Согласен. Пойдут Гайдин, Орлов и Тойво.
- Может быть, все-таки мы со Степаном сначала... Полной веры в
Сюкалина у меня еще нет. Стоит ли рисковать?
- Так. Меня за риск агитировал, а сам советуешь не рисковать. О
вере речь ведешь. А чего тебе, Алексей, не хватает до полной веры, и
вообще, что такое полная и что такое неполная вера? - Бородкин указал
в сторону выхода из шалаша. - Там на посту Зайков. Он пользуется
полным нашим доверием. Почему? Потому что ничем не скомпрометировал
себя. А чем скомпрометировал себя Сюкалин? Тем, что спас вас?
- Не ведет ли он двойную игру, - вставил Гайдин.
- Так-так. Ясно. Сюкалин, рискуя жизнью, спасал вас, а вы ему так
и не поверили.
- Но осторожность не помешает, - примирительно сказал Тойво.
- А подозрительность вредна! - выкрикнула Дарья. - Нельзя
работать в тылу, пугаясь каждого куста.
- Согласен с обоими. Но к Сюкалину все же пойдут Степан, Алексей
и Тойво. Когда? Через двое суток. Немного еще поховаемся, как на
Украине балакают.
В назначенный день разведчики не смогли выйти в Вертилово: около
двух часов ночи дежуривший Васильев разбудил всех:
- Слышу стук моторной лодки, винтовочные выстрелы, - доложил он.
Пришлось спешно перебазироваться дальше в глубь леса.
Только на следующий день решили выйти на связь с Сюкалиным.
Условились: если на стук в доме Сюкалина ответят по-русски, разговор
начнет Орлов, если же в доме окажется кто-либо из "гостей" и спросят
по-фински, отвечать будет Куйвонен.
Всю дорогу шли один от другого на расстоянии ста метров. Впереди
Орлов, за ним Гайдин, позади Куйвонен. Было уже около восьми часов
вечера, когда приблизились к намеченному месту. Наблюдения вели от
заливчика, на противоположном берегу которого находилась деревня. В
случае чего, можно было легко уйти от преследования.
Убедившись, что в деревне все спокойно, подошли к дому Сюкалина.
В дверь постучал Орлов.
- Кто там? - послышался из сеней знакомый голос.
- Открой, Петр Захарович, свои.
Скрипнули половицы, раздался какой-то шорох. Хозяин, видно, не
сразу отыскал дверь. Но вот он осторожно снял засов.
В первую минуту Орлову показалось, что при виде их Сюкалин от
неожиданности даже растерялся. Его худощавое лицо как-то неестественно
вытянулось, серые глаза смущенно забегали. Но вот он поборол смятение
и ответил на приветствие:
- Ну, здравствуйте. Проходите в избу. Я так и знал, что это
кто-нибудь из наших.
Вошли. Вся небольшая семья Сюкалина сидела за столом. И жена
Петра Захаровича и теща узнали Орлова. С какой-то тревогой и даже
испугом смотрели они на нежданных гостей. Хозяйка сдержанно
пригласила:
- Проходите, крещеные. Чай с нами пить садитесь.
- Проходите, - как-то отчужденно повторил за ней Сюкалин.
"Что с ним? - мысленно недоумевал Орлов. - И встретил как-то не
так..." Он взглянул на худые сюкалинские руки. Они слегка дрожали. И
вдруг все стало ясно Алексею Михайловичу: "Думает - не верим. И в
чем-то он прав. Ведь вот не хотел я Тойво брать с собой. Но тут была
скорее осторожность, чем неверие". И теперь уже вслух Орлов сказал:
- А у нас добрые вести, Петр Захарович. Давай, Степан.
Гайдин достал из кармана какие-то бумаги и, обращаясь к Сюкалину,
заговорил:
- Мы оттуда, из-за линии фронта, весточку о твоем сыне, Петр
Захарович, принесли.
- Ой, где же он, родимый, живой ли? - бросилась к Гайдину
хозяйка. Слезы полились по ее лицу, и она громко запричитала.
Засуетилась и бабушка Матрена, худенькая, узкоплечая, но еще
бойкая старушка.
- Да погодите вы, - каким-то глухим, сдавленным голосом оборвал
причитания женщин Сюкалин. - Скажи толком, Степан, откуда узнал о
Володьке?
Гайдин рассказал, как ему удалось выяснить в республиканском
военкомате, что сын Сюкалиных служит в Балтфлоте, и вручил Петру
Захаровичу справку и документы, свидетельствующие о праве Сюкалиных на
получение государственного пособия. Лица хозяев посветлели. Лед
недоверия был сломлен окончательно. Петр Захарович, обращаясь к
Орлову, сказал:
- Спасибо, товарищи! Спасибо! И особенно тебе, Алексей. И знаешь
за что? За то, что первый Сюкалину поверил, а ведь знал про мои
довоенные художества и прослышал обо мне плохого немало. Знал, слышал,
а поверил. Мне эта вера, ребята, больше жизни нужна. Меня же многие
люди за холуя вражеского считают. Того и гляди булыжником по затылку
получу. А за что? За что, скажите?
- Такой уж пост у тебя, Петр Захарович, самый трудный. Крепись! -
сказал Тойво, протягивая Сюкалину свою широкую ладонь, которую тот
взволнованно пожал.
Что касается Алексея, то он был очень смущен. Сюкалин говорит:
"Спасибо, что поверил". А верил ли он до конца? Ведь нет. Нет, черт
возьми. Но пусть не знает об этом Петр Захарович.
- Что же это мы так дорогих гостей встречаем? - засуетился вдруг
Сюкалин. - Накрой на стол, хозяйка.
Екатерина Петровна захлопотала, стараясь как можно лучше угостить