Коновалов Валерий. Век 'Свободы' не слыхать

   Женьку Кушева я не видел почти неделю и, придя как-то на службу во вторник, уже после обеда и с сильного похмелья, узнал страшную новость: Женя умер. До сих пор сложно сказать, что послужило причиной смерти. Я упоминал уже, что у Женьки было слабое сердце, волноваться и попадать в стрессовые ситуации ему было противопоказано, пить тоже, а плюс к тому еще и варикоз. Достоверно известно только то, что, будучи на службе в воскресенье, он поимел очень неприятный разговор с Шустером и поддакивавшим тому Гендлером. И Шустер вроде как намекнул, что в Праге можно обойтись и без Кушева, дав понять, что он-де знает "диссидентскую подноготную" Жени как "стукача". Это была хорошо рассчитанная на удар "под дых" ложь. Кушев никогда не был тем, что ему приписывал Шустер, но к подобным "наскокам", как и многие вчерашние диссиденты, относился весьма болезненно. (К слову сказать, уже после описываемых событий Шустер как-то цинично намекнул и Васе Фрейдкину, что, если тот будет "качать права", то отправится вслед за Кушевым. Как после этого относиться к подонку? У меня теперь есть все основания считать Шустера косвенным виновником смерти моего близкого друга.) В понедельник Жени не стало. Гендлер и остальные администраторы радио "Свобода" решили спешно организовать похороны, а потом уже сообщить об этом родственникам в России. Я смог дозвониться до Москвы и Ленинграда, хотя говорить с матерью Жени мне было совсем нелегко. Мать Евгения была тяжело больна, не вставала с постели и поэтому не смогла прилететь на похороны сына. В Мюнхен прибыли только сестра и двоюродный брат Жени из Питера, Влад. Администрация РС наотрез отказалась оплачивать транспортировку тела в Москву, хотя близкие родственники и настаивали на этом, почему-то более прислушавшись к мнению бывшей супруги Кушева.
   Владу Кушеву, которого Юрий Львович когда-то застучал в КГБ (по словам отставного полковника Волошенюка, Гендлер сдал органам человек двести из числа своих друзей и знакомых), тем самым испортив его карьеру ученого-генетика, я рассказал все, что знал о роли Гендлера и Шустера в этих трагических обстоятельствах. Пришлось "господину диг'ектог'у" поваляться в ногах у близкого родственника покойного. Через два дня мы схоронили Женьку Кушева на мюнхенском кладбище. Последнюю неделю пребывания РС в Мюнхене Гендлер обходил меня стороной, стараясь не попадаться на глаза. Морду ему собирался бить уже не только один лишь Боря Бурштейн.
   Наконец наступила и пора прощаться. На прощание я заготовил последний, 1383-й выпуск "Сигнала" (порядка 360 выпусков программы были созданы мною), ушедший в эфир 2 июня 1995 года. В нем я дал только свой авторский текст, почти наполовину состоявший из перечисления имен и фамилий офицеров и генералов, которых я поблагодарил за сотрудничество с программой, а также песни Игоря Морозова, Юрия Кирсанова и группы "Контингент". Передача ушла в эфир из пражской студии, куда ее перегнали из Мюнхена, и прозвучала уже после того, когда меня на "Свободе" больше не было. Ниже я приведу отрывок из этого последнего выпуска "Сигнала":
   "Этот прощальный выпуск по времени подходит к концу. В заключение я хотел бы поименно поблагодарить, как постоянных авторов программы "Сигнал", так и официальных лиц, за их участие в циклах "Коллективная безопасность СНГ" и "Оборона и безопасность России". Прежде всего хочу поблагодарить "лучшего министра обороны" России генерала армии Павла Грачева, причем не только за его короткие интервью программе, но и за обилие подсказанных им "тем и сюжетов". Ну а переходя на серьезный тон, выражаю сердечную благодарность за участие в программе "Сигнал" маршалу авиации Евгению Шапошникову, заместителям секретаря Совета безопасности Валерию Манилову и Владимиру Рубанову, начальнику Управления секретариата СБ РФ Константину Мацокину, офицерам пресс-службы и центра общественных связей СВР и ФСБ Юрию Кобаладзе, Алексею Кандаурову и Александру Михайлову, заместителю директора СВР генерал-майору Владимиру Рожкову, полковнику СВР Леониду Бирюкову, президенту Ингушетии Герою Советского Союза Руслану Аушеву, директору департамента налоговой полиции России генералу Сергею Алмазову, Главнокомандующему Сухопутными войсками России генерал-полковнику Владимиру Семенову и командующему Воздушно-десантными войсками генерал-полковнику Евгению Подколзину, заместителю командующего ВДВ по Миротворческим силам генерал-майору Николаю Стаськову, начальнику пресс-службы ВДВ Евгению Коротаеву, адмиралу флота Владимиру Чернавину, бывшему начальнику пресс-центра ВМФ Валерию Новикову и нынешнему - Александру Веледееву, генералам армии Махмуту Гарееву, Константину Кобецу и Михаилу Моисееву, начальнику Штаба по координации военного сотрудничества СНГ генерал-полковнику Виктору Самсонову, его заместителям генералам Борису Пьянкову и Виктору Селуянову, секретарю Совета министров обороны СНГ генералу Леониду Ивашову, начальнику ВОКУ имени Верховного Совета России генерал-лейтенанту Александру Носкову, контр-адмиралу Александру Мочайкину, генералам Эдуарду Островскому и Василию Волкову, бывшему министру обороны Таджикистана генералу Фарруху Ниязову, полковникам Серафиму Юшкову и Анатолию Ковалю, другим офицерам и генералам Штаба по координации военного сотрудничества, бывшим заместителям министра обороны России генерал-полковникам Борису Громову и Валерию Миронову, бывшему Главкому ЗГВ генерал-полковнику Матвею Бурлакову, начальнику Военной академии Генштаба генерал-полковнику Игорю Родионову, заместителю командующего погранвойсками России полковнику Федору Ламову, бывшему командующему Внутренними войсками МВД России генералу Василию Саввину, генералам Василию Гнездилову и Владимиру Нестеренко, полковнику авиации Николаю Столярову, сотрудникам пресс-службы Министерства обороны России полковникам Владимиру Уватенко и Владимиру Никанорову, депутату Госдумы РФ полковнику Сергею Юшенкову, Главному военному прокурору генерал-майору юстиции Валентину Паничеву и старшему следователю Главвоенпрокуратуры Алексею Смертину, главному редактору журнала "Военный парад" Евгению Шашкову, генералам Николаю Сердюкову и Николаю Гуськову, бывшему заместителю министра обороны СССР по чрезвычайным ситуациям генерал-полковнику Владиславу Ачалову, полковнику Олегу Брылеву, писателю Владимиру Богомолову, бывшему министру внутренних дел СССР и последнему председателю КГБ Вадиму Бакатину, бывшему председателю Конституционного суда России Валерию Зорькину, бывшему вице-президенту России генерал-майору авиации Герою Советского Союза Александру Руцкому, генералам Альберту Макашову и Виктору Филатову, писателю, главному редактору газеты "Завтра" Александру Проханову.
   На Украине хочу поблагодарить начальника Генерального штаба Вооруженных Сил республики генерал-полковника Анатолия Лопату и старшего офицера пресс-службы Минобороны Украины полковника Анатолия Мураховского. В Белоруссии - генералов Николая Чуркина и Ивана Зубкова, полковников Владимира Чекова, Федора Левшу, Виктора Новикова, Владимира Воротынцева и подполковника Александра Мушту, сотрудника КГБ Белоруссии Петра Снопка, депутатов Верховного Совета Евгения Новикова и Игоря Пырха.
   И, конечно, от всего сердца благодарю постоянных авторов программы "Сигнал". В Москве это генерал-майор запаса Александр Гуров, полковник запаса Игорь Морозов, полковник Александр Маргелов, генерал-полковник запаса Геннадий Стефановский, полковники запаса Валерий Борисенко и Виктор Верстаков, ученый-востоковед Владимир Пластун, полковники Валерий Чебан, Николай Иванов, Николай Плотников и Семен Багдасаров, писатель Петр Паламарчук, капитан 1-го ранга в отставке Николай Спасский, журналист-международник Андрей Шарый, подполковник Станислав Бабаев и подполковник запаса Михаил Елистратов. В Петербурге - капитан 1-го ранга в отставке Николай Сунцов, капитан 3-го ранга запаса Александр Зубков и подполковник запаса Андрей Карганов. В Мюнхене - бывший майор Западной группы войск Михаил Емуранов, Алексей Соловьев, подполковник из бывшей ЗГВ Александр Николаев и капитан Сергей Суслин.
   Отдельно хочу сказать большое спасибо авторам и исполнителям афганских и солдатских песен, не раз звучавших в выпусках программы "Сигнал": Юрию Кирсанову, Михаилу Михайлову, Александру Минаеву, Геннадию Каюмову, Марианне Захаровой, Сергею Шаврову, Сергею Кузнецову, Виталию Дегтяреву, ансамблю ВДВ "Голубые береты", оренбургской группе "Контингент" и многим другим.
   Теперь уже бывший редактор Военно-политического обозрения "Сигнал", все эти годы выходившего в Мюнхене на волнах радио "Свобода", Валерий Коновалов прощается с вами. Честь имею, товарищи офицеры, и всего вам доброго, уважаемые радиослушатели".
   Итак, прощай "Свобода", да здравствует воля! На прощание всем творческим работникам РС/РСЕ выдали грамоту "от благодарного американского народа" за подписью самого президента Клинтона. Скрепя сердце эту заморскую ксиву начальство дало и мне. Любопытный документик. Если верить всему, что там написано, так меня не увольнять надо было, а как минимум назначить директором Русской службы радио "Свобода" вместо Гендлера.
   С собой я забрал только личные архивы. Служебный компьютер (его можно было выкупить за копейки) украли из кабинета, еще когда я находился в Москве, как украли и многое другое. Образно говоря, "Свободу" растащили по кирпичикам. От сотрудников-несунов не отставала и сама администрация. Мне рассказывали, что когда немцы вселились в покинутое здание, то, к удивлению своему, обнаружили даже вырванную с корнем электропроводку и оторванный от бетона линолеум. Словом, все как на холодной войне - не оставлять "врагу-супостату" ничего: ни пяди электропроводки, ни погонного метра линолеума. Интересная психология. Дать бы тогда американцам волю, они, наверное, и само здание РС/РСЕ за собой взорвали бы.
   ОПЯТЬ В РОССИЮ
   Я не надолго задержался в Мюнхене и, решив вначале полететь в сторону Питера, приобрел билет на "Аэрофлот", попутно узнав, что хорошо знакомого мне маршала Шапошникова теперь назначили командовать этой государственной авиакомпанией. Со "Свободой" меня ничего уже больше не связывало, летел я по делам "деревянного бизнеса", а мой горе-компаньон с немецкой стороны уже к тому времени пребывал в Ленинграде. Дальше - полет в Сочи, а потом и в Москву, брата и старых друзей проведать. Я-то теперь - птица вольная, да и деньжат немного в запасе есть. Не буду вдаваться слишком уж в большие подробности моего летнего вояжа по делам бизнеса.
   Я прилетел в Ленинград. Из Пулкова меня забрал Андрюха Карганов и отвез к Мурзиным. Пообщавшись с Володей и Натальей, которых не видел уже больше года, я по старой памяти подался было еще и к Ленке Петровой, но там мне дали от ворот поворот: "Три года не показывался, даже не звонил, так что не мешай, мол, устраивать людям личную жизнь". Вот так вот. А я по наивности всего лишь хотел предложить даме полететь со мной в Сочи. (Хорошо хоть, потом все образовалось и мы не рассорились окончательно - нас все-таки связывали двадцать лет не только близких отношений, но и проверенной моим диссидентским прошлым дружбы.)
   Дней через несколько, сидя на балконе шикарного даже по западным меркам отеля в Дагомысе и потягивая прохладительные напитки, я поглядывал на стайки скользящих внизу девочек и весьма сожалел об отсутствии Сереги Шаврова. Одному здесь отдыхать - скука смертная. Через четыре дня "компаньон" с немецкой стороны улетел обратно Питер, а потом и в Мюнхен за какими-то бумагами, а я подался в Москву. Снова в Сочи мы с ним должны были пересечься недели этак через две.
   Как я уже отметил выше, воспоминания о радио "Свобода" не занимали мою бедную голову. "Свобода" сама напомнила о себе, и напомнила весьма своеобразно. То один, то другой из авторов "Сигнала" начали жаловаться: им не заплатили последние гонорары. С Валерой Борисенко и Серегой Шавровым мы подъехали к Московскому бюро. РС. Британский жулик Мэтью Фрост, назначенный временным администратором бюро в отсутствие Шустера, здраво, с его точки зрения, рассудив, что раз Коновалов уволен, так и деньги можно зажать, решил гонораров никому не платить, на все вопросы отвечая примерно так: компьютер сломался, и все платежные ведомости пропали.
   Потом в Праге это описывали и расписывали на все лады как "вооруженный налет Коновалова на Московское бюро РС". Не было никакого "вооруженного налета". Ну, был у Шаврова пистолет в наплечной кобуре, так он всегда с ним ходит. Может, они имели в виду мой второй заход со старшим сыном Володи Пластуна, Андреем, который тогда служил в одном из отделов МУРа и заявился в бюро РС хоть и в штатском, но с табельным "укороченным" под курткой. Мне помнится, Фрост что-то пискнул "про милицию", а Андрюха, тут же предъявив ему служебное удостоверение, спросил: когда его отцу наконец выплатят честно заработанные четыре сотни баксов? Но в тот раз мы разошлись полюбовно. Фрост засадил мальчика-воришку по имени Максим ("главный казначей" Московского бюро) за компьютер, я, по собственным записям, диктовал, кому и сколько платить, потом тот же Фрост подписывал платежную ведомость, а я набирал телефонный номер автора и просил того подъехать в бюро для получения гонорара. Если автор находился не в Москве, платеж осуществлялся почтовым отправлением с вручением оного лично в руки получателя. Таким вот "конвейерным" способом в течении нескольких часов и были осуществлены почти все задержанные платежи авторам программы "Сигнал", общая сумма которых переваливала за две с половиной тысячи долларов. В чем же здесь, простите, криминал? Все, как в "цивилизованной" Америке.
   Потом, уже где-то еще через месяц, в Москву из Минска приехала Марина Бабкина, которой Фрост тоже спел "старую песню" про сломанный компьютер. Хоть она и не была автором моей программы, я посоветовал Марине сослаться на меня в ее следующем разговоре с Фростом. Результат не замедлил сказаться - гонорар незамедлительно выплатили и даже на большую сумму, чем рассчитывал автор. Чудеса в решете, да и только!
   Второй раз в Сочи я полетел уже с Серегой Шавровым, остановившись недалеко от городского цирка в отремонтированной к тому времени гостинице "Кавказ". Там-то меня и нашел Леша Мананников. День жаркий. Сидим мы с Серегой в баре, он старательно опустошает очередной стакан с джином, а я обставился сразу тремя стаканами виски, как вдруг за спиной раздается зычное:
   - А это виски для меня, что ли, поставлено?
   Оглядываюсь в поисках наглеца.
   - Бог ты мой, Мананников, ты-то что здесь забыл? Согласно "табели о рангах", лично глава администрации края в собственные хоромы твою персону вселить должен был бы, а не в этот клоповник.
   - Я тут как бы инкогнито,- смеясь, отвечает Леха,- хочу отдохнуть от депутатской суеты.
   - Понятно. Значит, присоединяйся. Почти весь запас джина в баре истребил Шавров, но виски еще осталось.
   Вторая забавная встреча произошла уже в городе. Мы шли с Серегой в центр, как вдруг, проходя мимо одного из магазинов, я услышал очень уж знакомый говорок с грузинским акцентом. Быть того не может! Рома Шаламберидзе из Мюнхена! Увлеченно занят тем, что втюривает какому-то фраеру партию солнцезащитных очков.
   - Серый,- говорю я,- пошли его арестуем, он мне уже два года долги не отдает, все прячется. Очки липовые продал. Выдавал их за "Порше", а выяснилось, что это фуфло сварганили где-то в Югославии.
   - Сумма то хоть большая? - поинтересовался Шавров
   - Баксов триста будет.
   - Тогда пошли арестовывать твоего Рому. Мне как раз для тещи хороший подарок нужен,- сказал Серега, поигрывая наручниками.
   Бедный Рома, мне его даже жалко стало. И так оставлявший желать лучшего дар речи потерян совершенно, глаза грозят вывалиться из орбит. В голове хитрого "кинто" никак не укладывается, как это я смог зацепить его здесь, в Сочи. На мощную фигуру Сереги Шаврова он вообще смотрит как на свою скорую смерть. Наконец дар речи медленно возвращается, и Рома спрашивает, спотыкаясь на каждой букве:
   - Чэго вам ат мэня нада?
   - Посидеть, поговорить. Поехали с нами в Адлер.
   - Зачэм в Адлэр?
   - Так надо, Рома.
   Серый вызывает тачку (чтобы каждый раз не ловить частников, мы договорились с таксистом-армянином на постоянку во время нашего пребывания в Сочи), мы садимся - Серега на заднее, поближе к Роме - и начинаем раскрутку:
   - Ромик-джан,- протягиваю я, скалясь во всю ширь лица,- помнишь, ты мне "Порше" продал?
   - Я машынами нэ таргую.
   - Не лепи горбатого, батоно, я про очки говорю. Шесть сотен в немецких фантиках ты получил? Получил. А очки оказались липой, как и твой сраный "Роллекс", произведенный где-то на Брайтон-Бич. Так что, извини, генацвале, мы тебя сейчас слегка раскулачим на пару хороших солнцезащитных очков. Не возражаешь?
   Еще раз, окинув взглядом кубатуру Шаврова, Рома тяжело вздохнул и выложил товар лицом. Я взял себе "Кристиан Диор", оказавшийся настоящим, а Серега - дорогой американский "Рейбан". Потом Серега накинулся на оправы для женских диоптрических очков. Одна ему очень понравилась, теща точно будет довольна.
   - Сколько? - спросил он у Ромы.
   - Она двэсти доллар стоит,- ответил грузин,- эта тожа "Дыор".
   - Ну-ка дай посмотреть,- вмешался я,- опять покатил телегу! Какой это "Диор"?
   - Нэт, "Дыор", мамай кланус...
   - Вах, могидхан дэгистрах! Ты лучше папой поклянись, которого у тебя никогда не было. Серый, дай ему двадцать баксов за это фуфло - как подарок для тещи оправа вполне сойдет.
   Серега въехал в мою игру. "Диор" был настоящий, но мелкого жулика следовало проучить. Рома хотел возразить было, но только вяло махнул рукой, пряча в карман мятую зеленую ассигнацию.
   В Адлере мы зашли в ресторан, откушали шашлычка и выпили водочки. Рома куда-то снова заторопился, но я осадил его, сказав, что в гостинице, где мы остановились, его ждет сюрприз. Тот опять "сбледнул с лица", но вопросов не задавал. На обратной дороге в Сочи мы с Серегой поприветствовали знакомых бойцов подполковника Шлапунова, охранявших один из дорожных разъездов. Рома еще больше занервничал.
   - Эй, Ромик-джан, ты случайно не из Кутаиси сюда пожаловал? Нелегально, наверное? - поинтересовался я.
   - Нэт, у мэна тожа руски виза,- настороженно ответил тот.
   - Жаль, а то бойцы, наверное, захотели бы поиметь очки от солнца. У тебя еще осталось что-нибудь приличное в запасе?
   - Ест нэмнога. А какой суприз? - вдруг оживился Рома.
   - Сейчас увидишь.
   Войдя в холл гостиницы и увидев там по Мюнхену еще знакомого ему Мананникова, которому он тоже когда-то навесил липовый товар, Рома снова лишился дара членораздельной речи и, наученный уже "горьким рэкетом", полез за очками. Окончательно Рому добило появление на сцене моего "жулика-компаньона" по бизнесу, также очень хорошо ему знакомого. Как говорится, "рыбак рыбака..."
   - Вы зачэм здэсь всэ? - непонимающе уставился на нас Рома, видимо, считая, что присутствует на сходке каких-то международных "заговорщиков".
   - По делу, Ромик-джан. Хочешь, и тебя в дело возьмем? Дадим тебе "калашников", будешь прикрывать отход основной группы в горы.
   - Можна я лутшэ дамой пайду?..
   - Иди, дорогой, иди, только две-три пары женских очков оставь еще, пожалуйста. Понимаешь, подарки для девочек нужны. Это что? "Трусарди" и "Нино Риччи"? Опять заливаешь, батоно. Вот тебе еще двадцать баксов. Устроит? - Глядя на вконец охреневшего "кинто", я едва сдерживал приступы хохота.
   Что поделаешь, с детства не люблю "кидал". Потом уже, в Мюнхене, года так через четыре, когда я подрабатывал в охране "русского" ночного клуба-дискотеки, кто-то из посетителей рассказал, как вернувшийся из "теплых краев" Рома Шаламберидзе плел жуткие истории про то, как его ограбил и чуть не убил в Сочи КГБ во главе с "этым Канааалам".
   Через неделю, проведенную в уже не менее жаркой Москве, мне снова пришлось мотнуться в Сочи, а заодно и в Туапсе - проплатить отобранный для отправки в Германию товар. Серега Шавров наотрез отказался лететь, сказав, что его уже тошнит от "южных курортов". Я полетел один, уже в Сочи пересекся с бухгалтершей немецкого "компаньона", а в Туапсе меня арестовали за "нарушение паспортного режима".
   - Где ваша прописка? - наседал на меня сотрудник местного отдела ФСБ, официально представившийся "паспортистом".
   - Согласно отметкам в моей визе, я гость Совета Федерации. Если нужна еще и отметка о прописке, то в Сочи сейчас отдыхает пригласившее меня лицо - депутат Мананников. Вот телефон, позвоните, объясните, в чем дело, он меня прямо у себя в кабинете и пропишет,- набрался я наглости.
   Времени и так мало, а тут еще эти советских времен гримасы с "ловлей шпионов через прописку". "Паспортист" куда-то вышел, потом вернулся и, вручая мне назад мой "тугамент", спросил:
   - На сколько дней вы собираетесь задержаться в городе?
   - Два-три максимум.
   - Идите в гостиницу, вас временно там пропишут, и поймите нас правильно. Все-таки погранзона, террористы опять же чеченские...
   - Я, что, похож на Радуева?
   - Понимаете, у нас бдительность...
   Ох уж мне этот "призрак" чешского еврея Фучика с его "люди, будьте бдительны"! И тут достал.
   Из Сочи я опять вернулся в Москву, прикидывал было смотаться в Минск, но вовремя вспомнил, что пора возвращаться обратно в Мюнхен оформлять ворох бумаг и впредь, как в бородатом анекдоте про разведчиков, согласно своей новой "легенде" вести жизнь "безработного и нищего". Я не планировал в 95-м году еще раз совершать путешествие в Россию. Тем более что и бизнес мой вскорости накрылся "известным местом", да и денег уже оставалось не так-то много, но его величество случай поменял мои планы.
   В конце октября появилась первая достоверная информация о том, что упоминавшийся мною в предыдущих главах книги сын Абдурахмана Авторханова Тимур задержан за незаконный переход российской границы и уже несколько месяцев содержится в следственном изоляторе МВД Дагестана, в Махачкале. Я прекрасно понимал состояние тяжело больного отца, который мог умереть и так и не увидеть сына. Я очень уважал старика Авторханова и не мог отказать ему в помощи, хотя дело это касалось Чечни. Вместе с бывшей супругой Тимура Ларисой (законная жена-немка и слышать о муженьке ничего не хотела, такие вот у них "брачные узы") мы обратились в Генпрократуру России. Откуда пришел ответ, что немецкий гражданин Георгий Кунта (Тимур по паспорту носил эту фамилию) за ними не числится. В недоумении "разводило руками" и германское посольство в Москве. Лариса, как и я сам, раньше тоже работала на "Свободе". Мы позвонили в Прагу. Удивительное дело! Не мы от радио "Свобода" получили нужную нам информацию, совсем наоборот - радио "Свобода" впервые от нас узнало, что сын Авторханова находится под следствием в Махачкале. Надо же, каких "зияющих высот" после тотальной "шустеризации" достигла их хваленая журналистская оперативность в Праге!
   Посоветовавшись с Ларисой и семьей Авторханова, я решил обратиться за помощью к Мананникову. Когда-то я познакомил Тимура с Алексеем. Леша, выслушав меня, отдал помощнику распоряжение связаться с директором ФСБ Барсуковым и непосредственно с МВД Дагестана, попросив перезвонить через неделю. В следующем разговоре он дал понять, что меру пресечения Тимуру могут изменить, переиграв статью УК о "нарушении госграницы" на "нарушение паспортного режима", а это в лучшем случае не срок, а крупный денежный штраф. Более того, свое поручительство в деле готов дать и известный дагестанский поэт Расул Гамзатов. В общем, мне необходимо прилететь и привезти деньги для уплаты требуемого штрафа, а сам он, Алексей, займется подготовкой соответствующих документов для консульского отдела посольства ФРГ. Лариса собрала деньги, попросив передать их лично в руки ее брату Володе, я заказал билет и снова очутился в морозной Москве - к самому концу предвыборной кампании.
   Из "Шереметьева" я сразу поехал домой к Игорю, попутно застолбив для себя квартиру в районе Сущевки, которую снимал летом. Братан предупредил меня, чтобы на встрече с московским чеченом Адамом, троюродным братом Тимура, я вел себя осмотрительно. Я объяснил, что мне от того нужны всего лишь кое-какие документы для Мананникова и домашний телефон Хазбулатова, да и в "гости" я пойду не один, а с сыном Володи Пластуна, раз Шавров на дежурстве. Если что, он по "оперативке" муровскую ГНР вызовет.
   Моя собственная куртка почему-то в самолете подмокла (бутылку, что ли, я на нее опрокинул?), и идти в ней на мороз означало обречь себя как минимум на воспаление легких. Игорь предложил мне свою, камуфлированную. Я натянул ее и чуть не упал - куртка оказалась тяжелой. Но грела она не хуже "буржуйки".
   Адам, завидев меня в такой экипировке да еще на пару с ментом, решил было, что его пришли брать, но недоразумение быстро уладилось. Разговор, правда, получился несколько натянутым. Он знал, что я привез деньги, однако, памятуя о просьбе Ларисы, я резко отмел всякие предложения о передаче их ему, взял требуемые документы, телефонный номер Руслана Имрановича и с достоинством откланялся. На хвост нам чечены никого не сажали, прекрасно отдавая себе отчет в том, что с МУРом "шутки на полхрена в желудке".
   Передав деньги брату Ларисы, который должен был отнести их в посольство ФРГ (сам я туда не собирался), я вдруг обнаружил, что практически нахожусь рядом с "избирательным штабом" Скокова - Лебедя и подбил Андрюху зайти туда и проведать моих старых приятелей Валеру Борисенко и Серафима Юшкова. Там я узнал, что хотя возглавляемая ими партия в Думу и не прошла, лично Александр Лебедь все же стал депутатом. (Позже Бороисенко и Юшков рассказали мне, что отблагодарил он своих помощников прямо-таки по-генеральски. Дескать, мужики, депутатом я стал, а вы мне больше и на хрен не сдались.)