Страница:
На следующий день я был разбужен звонком из посольства Германии. Сотрудник консульского отдела посольства ФРГ по имени Конрад (все "дипломаты" почему-то страдают одной и той же формой амнезии - забывают называть еще и свои фамилии) попросил меня привезти в посольство документы из комитета по международным делам Совета Федерации от господина Мананникова. (Я что, теперь еще и за посольскую фельдъегерскую службу пахать обязан?) Чуть помедлив, я согласился. Потом спросил сам:
- Конрад, неужели вы столько времени не имели понятия, что гражданин ФРГ Кунта-Авторханов содержится в российской тюрьме?
- Господин Коновалов, мы вам очень благодарны за помощь, но, вы знаете, у нас по спискам еще несколько десятков таких лиц,- доверительно сообщил немецкий дипломат.
- Следует ли это понимать как предложение о совместной работе? спросил я с легким оттенком юмора в голосе.
Утвердительного ответа с той стороны не последовало. Не понимают они нашего русского юмора. Однако немцы! "Ну и хрен с вами, научите лучше ваших граждан правильно оформлять въездные визы в Россию, не лезть в Чечню и меньше жульничать в бизнесе, тогда и нары обтирать им будет без надобности",- подумал я, положив телефонную трубку на место.
Под вечер я позвонил еще и Хазбулатову, но Руслан Имранович что-то не проявил большой заботы о своем дальнем родственнике, согласившись только переговорить с хорошо знакомым ему Алексеем Мананниковым.
На следующий день после визита в Совет Федерации РФ мы, не особенно разбирая дорогу, понеслись с Андрюхой по Ленинскому проспекту к посольству Германии. Я вылез из машины, взял документы и поднялся наверх в сопровождении сотрудника службы безопасности посольства. Господина вице-консула пришлось ожидать битых два часа, от нечего делать развлекая себя телефонными "базарами" консульской секретарши, нанятой из числа российской обслуги, о ее новой норковой шубке. Говорила она по-немецки, видимо, считая, что этот развалившийся в кресле "визитер в армейской дерюжке" слышать-то, может, и слышит, но ни черта не понимает. За кого же она меня тут держит? Я недоумевал. Помощник Мананникова в телефонном разговоре с консулом вроде бы все объяснил. Ждать мне уже порядком надоело, и я начал заметно нервничать. "Ну и коррупция здесь,- подумал я,неудивительно, что их "бедные граждане" сидят по российским тюрьмам годами. Любой секретарше в Германии года два надо в поте лица вкалывать, чтобы разжиться норковой шубой, а эта, поди ж ты, за месяц управилась".
Наконец, щурясь от яркого света, из полутемного коридора выполз и сам господин консул. Страшно извиняясь, что заставил так долго ждать, (оказывается, его секретарша решила, что я какой-то "казахский переселенец, приехавший выпрашивать визу"), он взял документы и снова начал рассыпаться в извинениях. Попутно выяснилось, что лично он в Дагестан не полетит, там рядом идет война, понимаете ли, опасно, кругом стреляют, а пошлет туда уже известного мне Конрада. Ну, мне это до фени, кто полетит в Махачкалу, важен сам результат. В разговоре с консулом, не совсем понимая его "русский", я перешел на немецкий язык, чем вызвал определенное замешательство у "норковой" секретарши. Не став выслушивать ее запоздалые извинения, я быстро покинул "гостеприимные" стены посольства Германии.
В Московское бюро РС, как не зазывали, я все же не пошел. Ограничился передачей информации по телефону. Вот уж не предполагал, что и после откидки со "свободовской шарашки" придется попахать на нее уже в качестве "свободного художника"! Недели две я еще покрутился в заснеженной декабрьской Москве, съездил в Рязань, где меня уже однажды не пустили в десантное училище. Смотался с Андрюхой Пластуном по гололедной Смоленке в Минск (из органов за утрату табельного оружия по пьянке его потом уволили), так и не доехав в тот раз до родной Речицы. Через два дня вернулся опять в Москву, отметил с братом Игорем 26 декабря в ЦДЛ и, как назло, опять под самый Новый год улетел обратно в Германию.
В столицу я теперь снова попаду только уже летом 97-го, да еще осенью 98-го, уже вместе со старым приятелем и коллегой по службе на РС Хервигом Краусом, корпящим над своей бесконечной историей "Землеустройства государства Российского от Распутина и до Путина". А потом снова выпаду на два года в "осадок". Так теперь и живу. Да, совсем забыл упомянуть. Тимура из предварительного заключения в следственном изоляторе МВД Дагестана освободили уже после Нового года. Прилетел он, правда, почему-то недовольный своим освобождением и моей ролью в нем. Что, нохч, хотел умереть героем? Так попросил бы российских пограничников, они б тебя сразу на месте и пристрелили. Не для тебя я старался - для отца твоего. А что вообще касается вашего якобы "многострадального народа", то думаю, что товарищ Сталин поступил с вами еще весьма и весьма гуманно. Какие вы, к черту, мусульмане? Вы даже между собой грызетесь как звери. Скажи лучше, за сколько сотен баксов твой брат-чечен тебя при переходе азербайджанской границы "зеленым фуражкам" продал?
"БАЛКАНИЗАЦИЯ" РОССИИ
От некоторых моих российских друзей-офицеров мне не раз уже приходилось слышать фразу: "Валера, мы теперь живем в оккупированной стране. Оккупированной еврейскими банкирами-олигархами, продажными чиновниками всех мастей и рангов, столь же продажными прессой и телевидением и чеченскими бандитами. Нашему народу уже десять с лишним лет весьма успешно прививают чувство страха и рабско-потребительскую психологию". С этими словами нельзя не согласиться. Что это, один из разработанных ЦРУ США способов "балканизации" России с учетом ее ядерного статуса? Не исключено. Недавние события у Театрального центра на Дубровке (место мне известное, брат ведь живет почти что рядом) вновь вернули меня к размышлениям над этим вопросом. Я достаточно долго занимаюсь локальными конфликтами, начиная от Афганистана. Чечня во многом повторяет Афганистан, отличаясь в главном - это конфликт на своей, русской земле, а не на чужой территории. В Афганистане мы методом проб и ошибок наконец нащупали решение проблемы. Таким решением стал Наджибулла - харизматический лидер, способный привести свою страну если не к окончательному миру, то хотя бы к военному равновесию, но преданный и покинутый нами по воле генсека Горбачева и его заокеанских хозяев.
Психология Востока не терпит и не прощает слабых. Чечня в том тоже мало чем отличается от Афгана, имея схожий родоплеменной уклад жизни и схожее национальное самосознание. Там так же, как и за хребтом Гиндукуша, лучше всего понимают язык силы - не нынешние жалкие потуги "федералов", а реальной военной силы тех прошлых, советских еще времен. Приручите сильный тейп с сильным лидером, и он подомнет под себя все остальные. Вопрос только в том, где их теперь взять, такой тейп и такого лидера. Даже Джохар никогда не обладал полной властью в собственной "стае". Значит, остается второе. Я сказал уже, что Восток не понимает и не прощает слабых, а в качестве веского аргумента лучше всего понимает грубую силу оружия - "последний довод королей". К Иосифу Сталину можно относиться по-разному, но одно доброе дело он сделал: проблема Чечни умерла на 50 лет. А потом волки снова выползли из своих нор, пользуясь плодами развала империи. Они прекрасно чувствуют чужой страх и живут за счет этого страха.
Это психологическая подоплека проблемы, а политическая кроется в том, что карту Чечни сегодня разыгрывают отнюдь не только лишь сами чечены. Устраните заграничные центры "нохчей", тесно повязанные с чужими разведслужбами (их в одной лишь Европе как грязи, не говоря уже о мусульманских странах и США), ликвидируйте финансовых спонсоров и подпевал из числа западных политиков - и половина работы сделана. Но есть еще один фактор - масс-медиа, сознательно и целенаправленно формирующие определенное мировоззрение у обывателя. Речь идет не о журналистике как таковой, а о методах и формах спецпропаганды, выдаваемой за журналистику.
Во время захвата заложников в ТЦ западные средства массовой информации (в частности германские телеканалы и СNN) из кожи вон лезли, на все лады рекламируя "чеченских борцов за свободу", которые хотят от Кремля только лишь одного - убрать русские войска с их земли (вообще-то исторически их земля находится где-то на Иранском нагорье), а теракт - это не что иное, как форма гражданского протеста (почему-то про недавний теракт в Бали они такого не говорили). По-настоящему Запад был озабочен лишь судьбами своих семидесяти с лишним граждан из числа взятых заложников, судьбы россиян их не особо интересовали. Когда ТЦ взяли штурмом, средства массовой информации Запада сочувствовали убитым "чехам" в большей степени, чем погибшим российским гражданам, настойчиво вбивая в мозги обывателя версию о том, что если бы президент Путин согласился-де вывести войска из Чечни, то ничего бы этого не было.
Если бы Путин согласился, с Россией можно было бы потом поступать как заблагорассудится, например, как с Сербией в 1999-м или с Афганистаном в 2001-м. Достаточно уже было и того, что в политической плоскости чеченские террористы достигли намеченной цели - без особого труда захватили объект в центре российской столицы и вдосталь покрасовались на российских и западных телеканалах. Результат не замедлил сказаться. Граждане с достаточно уже развитым рабским сознанием рванули устраивать демонстрации протеста и агитировать за незамедлительный вывод российских войск из Чечни. Те, кто стоял за планированием данного теракта, делали расчет именно на страх обывателя перед силой оружия и на рабскую психологию - это хорошо зарекомендовало себя как на исламском Востоке, так и на "цивилизованном" Западе.
Но неожиданно именно это и дало сбой в России - рабская психология привилась далеко не ко всем. История Ольги Романовой - красноречивое тому свидетельство. У этой русской девушки не оказалось страха перед чеченскими волками, как не оказалось и страха смерти. Земля ей пухом! В старые добрые времена ее поступок сочли бы подвигом, достойным высокой награды, но старые добрые времена безвозвратно ушли. Нынешняя потребительская психология обывателя не понимает и не приемлет критериев самопожертвования.
У меня лично нет сомнения, что бараевские "барышни-шахидки" рванули бы себя за милую душу заодно со всеми зрителями "Норд-Оста", не отрубись они под воздействием "PChG". На Западе с большим нетерпением ждали именно этого заключительного аккорда трагедии - фейерверка в ознаменование "Всемирного чеченского конгресса" в столице Дании Копенгагене, щедро спонсированного европейским сообществом. Навряд ли и у Путина были какие-либо иллюзии на этот счет. Несмотря на мое ленинградское "диссидентское прошлое", я отношусь к нему сегодня с известной долей уважения - уже хотя бы только за это. Штурм ТЦ был единственным выходом из сложившейся ситуации, и провели его в достаточной мере профессионально и жестко. В действиях спецгрупп, будь то "Альфа", "Вега", "Витязь", или грушный "Кондор", проявилась именно та сила, язык которой так хорошо понимают на Востоке. Я не кровожадный по натуре человек, но честно скажу: как и некоторые мои друзья-офицеры (до кого я смог дозвониться в то утро), прошедшие не одну "горячую точку", я с большим моральным удовлетворением смотрел на показываемые по телевидению трупы чеченских волков и волчиц. "Поднявший меч..."
Погибших людей, несомненно, жаль, но войн без жертв не бывает, а эта война обошлась еще "малой кровью". У России сегодня нет особого выбора: либо она стряхнет с себя это ярмо "внутренней оккупации", либо же окончательно "балканизируется".
ЭПИЛОГ?
Что ж, уважаемый читатель, вот и подошли к концу мои скороспелые мемуары. Почему после слова "эпилог" я поставил знак вопроса? Кто знает, глядишь, со временем и продолжу марать бумагу. Когда опять наболит. Примерять "деревянный клифт" мне вроде бы еще рановато, хотя все мы под Богом ходим. Что такое, в сущности, "эпилог"? Перефразируя чужую библейскую "мудрость" - это время собирать камни и этими же камнями бросаться (когда есть в кого). Прошу не обижаться на меня за, может быть, несколько излишнее внимание к поглощаемым спиртным напиткам на страницах автобиографического повествования. Все это было, и, как в милицейском протоколе, я сам себе дал твердое обещание писать "только правду и ничего, кроме правды". Я очень люблю и уважаю творчество покойного русского писателя Венедикта Ерофеева, автора незабвенной и непревзойденной по части выпитого повести "Москва Петушки". Что же касается радио "Свобода", то не оно стало лейтмотивом моего произведения, а Россия и обретенные мною на российской земле друзья, остающиеся таковыми и поныне,- ценность, величину которой не измерить "длинным заморским баксом". В чем-то я действительно благодарен "Свободе". Она, по сути дела, явилась моим "единственным университетом". Даже мои недруги не отрицали того, что я практически сотворил себя сам, за неполных семь лет поднявшись от мальчишки - разносчика газет в "Красном архиве" до военного редактора Русской службы. (Какой лейтенант - выпускник военного училища после семи лет службы не мечтает получить погоны полковника? Хотя во времена "лучшего министра обороны" генералами становились даже сержанты.)
Та "Свобода", которую я застал еще в начале 80-х годов в Германии, все же в чем-то отличалась от "серой унылости", обитающей ныне на чешских задворках. Последние семь лет я периодически "хоронил" радио "Свобода", но вопреки неумолимой логике развития событий и здравому смыслу "старушку" так и не предали земле. Я давно уже заметил, что американцы имеют какую-то странную склонность к "идеологической некрофилии". С пражской "Свободы" ушли даже "гендлеры" и "шустеры". Что же там, прости господи, теперь-то осталось? Кто-то из бывших моих коллег заметил однажды, что если бы я чуть-чуть прогнулся тогда, то, глядишь, и пришелся бы ко двору. Как там гласит еще одна библейская мудрость: "Единожды солгав..."
Нет, господа из числа "избранного народа", имя которому "легион", премного вам благодарен, но прогибайтесь сами! Для вас это обычная устойчивая поза. По-русски она называется "раком". Не забыли еще? Ну, как говорится, каждому - свое. (Опять ваше любимое изречение.) Та "Свобода" - в прошлом. А в настоящем что? Жизнь "безработного и нищего". Как-то "избранные" меня спросили, почему это я не вернусь обратно в Россию. Что ж, как любил приговаривать "незабвенный" Павел Сергеевич Грачев, "вопрос, однако, интересный". В какую Россию? В свою? Так где она? Или в Россию "чубайсов", "немцовых", "ельциных", "абрамовичей" и иже с ними? Так, может, лучше сразу подаваться в Израиль? И, простите, в качестве кого вернуться "сторожа в родном колхозе"? Наблюдать, как какой-нибудь "абрамович-рабинович" с жиру бесится, а русский офицер, кровью своей плативший на алтарь Отечества, прозябает на пенсию в 65 "условных единиц". Я не уезжал из России - меня вынудили ее покинуть, но моя Россия осталась со мной и во мне. Мне уже за сорок. Большая половина пути пройдена. Все, что у меня осталось для будущего,- мои друзья и мой брат - русские офицеры, мое самое большое и самое ценное приобретение за почти тринадцать лет жизни, проведенной в "застенках "Свободы". Им, русским офицерам, моим боевым соратникам по перу - этому своеобразному оружию холодной войны, я и посвятил эту книгу. Пусть нас рассудит Россия!
ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"
Генерал-майор запаса, доктор философских наук, ученый секретарь Академии военных наук России Валерий Чебан в настоящее время является помощником председателя Комитета по обороне Госдумы РФ генерала армии Андрея Николаева. Предлагаемый материал - часть более фундаментального труда о военном миротворчестве.
Валерий Чебан
Вооруженные конфликты
и опыт военного миротворчества
Трагический опыт вооруженных конфликтов последних лет показывает, что на их самозатухание часто рассчитывать не приходится. Политические вампиры, вкусив чужой крови, ради собственного благополучия и упоения властью ищут новые жертвы. И как мифические чудовища избегают солнечных лучей, так реальные монстры боятся признаться в собственной неспособности решать спорные проблемы, не прибегая к кровопролитию. И чем ниже нравственно-интеллектуальный потенциал политиков, тем чаще они обращаются к аргументам под названием "страх", "оружие", "смерть". И чем больше работает кровавый молох распрей, тем больше цепная реакция мести и безнаказанности за убийства порождает новых вампиров. Суровая практика показывает, что одного креста и проповеди, как это демонстрируется в фильмах о вампирах, в реальной жизни крайне недостаточно, чтобы остановить размножение кровожадной популяции. Здесь необходимо активное противодействие по всем каналам общественной жизни, которая прямо или опосредованно выходит на вооруженный конфликт. Словом, нужно миротворчество как особый вид общественной практики и политической деятельности, который направлен на предотвращение и ликвидацию вооруженных конфликтов.
Все элементы в нем предполагается субординировать и скоординировать. Одни тушат разбушевавшееся пламя конфликта, другие разгребают тлеющие угли, третьи убирают горючий материал в безопасное место, а четвертые постоянно следят за изменением температуры общественных, этнических и межгосударственных отношений.
К сожалению, сегодня все чаще и чаще на экранах телевизоров в репортажах из зоны конфликтов мелькают пожарные, то есть военные миротворцы. Получается так, что военному компоненту миротворчества уделяется если не ведущее, то, во всяком случае, очень важное значение. Невольно закрадывается мысль о том, что политики и дипломаты всякий раз опаздывают с адекватной комплексной реакцией на повышение социально-политической температуры. Энергично они реагируют только на явное возгорание, и особенно тогда, когда пламя конфликта готово подпалить их собственную репутацию. Все надежды возлагаются в данный момент исключительно на военных. Разумеется, и ответственность за миротворчество тоже возлагается на них же.
Далеко за примерами ходить не следует. Чуть повысилась температура российско-украинских отношений - появилось искрение во взаимодействии Крыма и Украины, участились террористические акты по отношению к гражданам Крыма и военнослужащим, жди возможного возгорания по приднестровскому сценарию 1992 года. Там началось с войны законов. Закон о языке в Молдавии положил начало конфликту между Кишиневом и Тирасполем - и здесь то же самое. Там одиночно-террористические акты не вызывали бурных протестов в стране и особенно за рубежом - и здесь тоже. Там Четырнадцатая армия - кость в горле Кишинева, а здесь Черноморский флот - головная боль Киева. Там расчет строился на неуживчивости трех основных этнических групп (Приднестровья, молдаван, русских и украинцев) - и здесь тоже, украинцев, русских и крымских татар. Там волеизъявление населения о суверенитете встречено было в штыки - и здесь выборы президента Крыма вызвали волну ревности и нервозности, за которыми последовали административные шаги.
Между тем мировая общественность хладнокровно ожидает новое представление политической корриды на развалинах бывшего Союза. Особенно тот ее период, когда на арену выйдут главные действующие лица - военные. И это при том, что повсеместно на слуху возгласы: военного решения нет, путь вооруженного насилия бесперспективен и так далее.
Действительно, кровавый опыт вооруженных конфликтов в Югославии и на территории бывшего Советского Союза красноречиво свидетельствует о том, что нельзя абсолютизировать роль военного фактора в миротворческом процессе. По ряду причин.
Во-первых, военной силой нельзя устранить сами причины конфликта, скрытые в толще экономических, социально-политических и этнических противоречий. В данной связи наивно полагать, что обещанная реабилитация некогда репрессированных и изгнанных со своей территории народов автоматически приведет к расчистке "места под солнцем" для бывших изгоев, обеспечит их жильем, укрепит дружбу с другими народами, живущими на земле их предков. Нельзя же снова на старое место пересаживать выкорчеванное когда-то политическим ураганом дерево жизни многих людей, зная, что на той земле уже растет сад. Хороший ли, плохой, но он растет.
Во-вторых, военная сила даже при квалифицированном и уместном применении, чего добиться не так-то уж и легко, способна выполнить грубую работу по расчистке завалов, остановке огненного вала вооруженного конфликта, по ликвидации бандформирований. Но тонко организованную и созидательную деятельность призваны осуществить другие инструменты, основанные на иных принципах, нежели устрашение, подавление, ликвидация, блокада, стрельба на поражение. Поэтому и продуктивность миротворчества следует оценивать комплексно, а не по эффектной работе только одного ее компонента - военного. Впрочем, когда крайним становится военный, очень трудно узнать, качественно ли сработали другие элементы миротворческой системы. При успехе срабатывает формула "мы тоже пахали", а если постигает неудача, то виноваты "стрелочники" - военные. Они заварили дело, что с них возьмешь?
В-третьих, в эпоху, когда военно-силовой способ решения спорных проблем все еще в моде, всякое применение вооруженного насилия под любым предлогом воспринимается с известной мерой подозрительности, и чем чаще слово "мир" употребляется в категориальной паре с понятием "военный", тем больше подозрений. Эти сомнения имеют под собой благодатную историческую почву, ибо вместе с цивилизацией развивался и милитаризм. Высшей формой его развития явилась способность под флагом мира развязывать агрессивные войны. Не секретом является также стремление под предлогом растаскивания драчунов попробовать свои кулаки или проверить, есть ли они у государства.
Так, немногочисленная по составу канадская армия так организовала дело, что подавляющая часть офицерского состава, если мне не изменяет память, прошла через разные формы миротворчества и получила соответствующую профессиональную и психологическую подготовку.
О военных США и говорить не приходится. Почти везде, во всех "горячих точках" они тем или иным образом пытаются проверить свои кулаки. Причем удар наносится не только по огневым позициям, но и по политическим амбициям и даже авторитету государств, которые в данной области обогнали любителей силового решения проблемы. Я имею в виду события в Югославии и, естественно, соответствующие процессы вокруг Боснии.
Этим, видимо, объясняется та волна подозрений, которая обрушена сегодня на Россию, особенно после некоторых ее успехов в улаживании конфликтов в бывшей Югославии. Когда посыпались заявки на миротворческое посредничество России, а неоднократные обращения СНГ в ООН СБСЕ за поддержкой, в частности по конфликтам в Абхазии и Таджикистане, не встречали должной реакции, появилось обвинение в том, что под прикрытием миротворческих усилий Россия оказывает давление на соседей. В конце марта 94-го года МИД и Министерство обороны России вынуждены были выступить с совместным заявлением, в котором опровергались появившиеся в ряде зарубежных средств массовой информации утверждения о том, что Россия наращивает давление на страны СНГ, требуя для себя права вмешательства в их внутренние дела. Оказывается, миротворчество, как и многие другие явления в международной жизни, еще остается объектом соперничества. Для желающих не допустить влияния России на соседей это представляется куда более важным делом, чем предотвращение многочисленных жертв среди местного населения. Так, только по данным на 4 апреля 1994 года, за два года войны Абхазии и Грузии с обеих сторон убито более тысячи человек, и волна беженцев достигла уже трехсот тысяч. Наверняка согласованные миротворческие акции, в том числе и с участием России, спасли бы многие жизни, но враждующие стороны с завидной настойчивостью обвиняли ее в пособничестве противнику.
Говоря о международно-правовой и технической сфере применения военного компонента в миротворческом процессе с участием России, необходимо будет подчеркнуть следующее.
Первое - Россия является постоянным членом Совета безопасности и по уставу ООН несет ответственность за поддержание международного мира и безопасности. С 1973 года она принимает участие в операциях по поддержанию мира по линии ООН. На сегодняшний день участвуют пять групп российских военных наблюдателей ООН. На Ближнем Востоке - шестнадцать человек (в Египте - восемь, в Израиле - четыре, в Сирии - три и один в Ливане), пятнадцать человек на иракско-кувейтской границе, в Западной Сахаре тридцать, в Камбодже - два, в Югославии - двадцать три человека. Что касается воинских контингентов России, то они выполняют миротворческие задачи в Боснии в составе миротворческих сил ООН, в республике Таджикистан в составе коллективных миротворческих сил СНГ, в Приднестровье и в Южной Осетии. В состав коллективных миротворческих сил входит российская 201-я мотострелковая дивизия со средствами усиления, дислоцирующаяся в Таджикистане. В Боснии с апреля 1992 года находится отдельный парашютно-десантный батальон, сформированный на базе Рязанского полка Тульской воздушно-десантной дивизии. Основанием для его присутствия является постановление Верховного Совета Российской Федерации №2462 от 6 марта 1992 года. В январе 94-го состав батальона был увеличен до 1200 человек на основании распоряжения Совета министров. С целью организации контроля за прекращением огня в Сараеве часть российского батальона численностью около 400 человек совершила двухсуточный пятисоткилометровый марш-бросок по горным дорогам и заняла позицию по линии разъединения. Как мы видим, инициативы России по международному миротворчеству имеют четкую правовую основу.
- Конрад, неужели вы столько времени не имели понятия, что гражданин ФРГ Кунта-Авторханов содержится в российской тюрьме?
- Господин Коновалов, мы вам очень благодарны за помощь, но, вы знаете, у нас по спискам еще несколько десятков таких лиц,- доверительно сообщил немецкий дипломат.
- Следует ли это понимать как предложение о совместной работе? спросил я с легким оттенком юмора в голосе.
Утвердительного ответа с той стороны не последовало. Не понимают они нашего русского юмора. Однако немцы! "Ну и хрен с вами, научите лучше ваших граждан правильно оформлять въездные визы в Россию, не лезть в Чечню и меньше жульничать в бизнесе, тогда и нары обтирать им будет без надобности",- подумал я, положив телефонную трубку на место.
Под вечер я позвонил еще и Хазбулатову, но Руслан Имранович что-то не проявил большой заботы о своем дальнем родственнике, согласившись только переговорить с хорошо знакомым ему Алексеем Мананниковым.
На следующий день после визита в Совет Федерации РФ мы, не особенно разбирая дорогу, понеслись с Андрюхой по Ленинскому проспекту к посольству Германии. Я вылез из машины, взял документы и поднялся наверх в сопровождении сотрудника службы безопасности посольства. Господина вице-консула пришлось ожидать битых два часа, от нечего делать развлекая себя телефонными "базарами" консульской секретарши, нанятой из числа российской обслуги, о ее новой норковой шубке. Говорила она по-немецки, видимо, считая, что этот развалившийся в кресле "визитер в армейской дерюжке" слышать-то, может, и слышит, но ни черта не понимает. За кого же она меня тут держит? Я недоумевал. Помощник Мананникова в телефонном разговоре с консулом вроде бы все объяснил. Ждать мне уже порядком надоело, и я начал заметно нервничать. "Ну и коррупция здесь,- подумал я,неудивительно, что их "бедные граждане" сидят по российским тюрьмам годами. Любой секретарше в Германии года два надо в поте лица вкалывать, чтобы разжиться норковой шубой, а эта, поди ж ты, за месяц управилась".
Наконец, щурясь от яркого света, из полутемного коридора выполз и сам господин консул. Страшно извиняясь, что заставил так долго ждать, (оказывается, его секретарша решила, что я какой-то "казахский переселенец, приехавший выпрашивать визу"), он взял документы и снова начал рассыпаться в извинениях. Попутно выяснилось, что лично он в Дагестан не полетит, там рядом идет война, понимаете ли, опасно, кругом стреляют, а пошлет туда уже известного мне Конрада. Ну, мне это до фени, кто полетит в Махачкалу, важен сам результат. В разговоре с консулом, не совсем понимая его "русский", я перешел на немецкий язык, чем вызвал определенное замешательство у "норковой" секретарши. Не став выслушивать ее запоздалые извинения, я быстро покинул "гостеприимные" стены посольства Германии.
В Московское бюро РС, как не зазывали, я все же не пошел. Ограничился передачей информации по телефону. Вот уж не предполагал, что и после откидки со "свободовской шарашки" придется попахать на нее уже в качестве "свободного художника"! Недели две я еще покрутился в заснеженной декабрьской Москве, съездил в Рязань, где меня уже однажды не пустили в десантное училище. Смотался с Андрюхой Пластуном по гололедной Смоленке в Минск (из органов за утрату табельного оружия по пьянке его потом уволили), так и не доехав в тот раз до родной Речицы. Через два дня вернулся опять в Москву, отметил с братом Игорем 26 декабря в ЦДЛ и, как назло, опять под самый Новый год улетел обратно в Германию.
В столицу я теперь снова попаду только уже летом 97-го, да еще осенью 98-го, уже вместе со старым приятелем и коллегой по службе на РС Хервигом Краусом, корпящим над своей бесконечной историей "Землеустройства государства Российского от Распутина и до Путина". А потом снова выпаду на два года в "осадок". Так теперь и живу. Да, совсем забыл упомянуть. Тимура из предварительного заключения в следственном изоляторе МВД Дагестана освободили уже после Нового года. Прилетел он, правда, почему-то недовольный своим освобождением и моей ролью в нем. Что, нохч, хотел умереть героем? Так попросил бы российских пограничников, они б тебя сразу на месте и пристрелили. Не для тебя я старался - для отца твоего. А что вообще касается вашего якобы "многострадального народа", то думаю, что товарищ Сталин поступил с вами еще весьма и весьма гуманно. Какие вы, к черту, мусульмане? Вы даже между собой грызетесь как звери. Скажи лучше, за сколько сотен баксов твой брат-чечен тебя при переходе азербайджанской границы "зеленым фуражкам" продал?
"БАЛКАНИЗАЦИЯ" РОССИИ
От некоторых моих российских друзей-офицеров мне не раз уже приходилось слышать фразу: "Валера, мы теперь живем в оккупированной стране. Оккупированной еврейскими банкирами-олигархами, продажными чиновниками всех мастей и рангов, столь же продажными прессой и телевидением и чеченскими бандитами. Нашему народу уже десять с лишним лет весьма успешно прививают чувство страха и рабско-потребительскую психологию". С этими словами нельзя не согласиться. Что это, один из разработанных ЦРУ США способов "балканизации" России с учетом ее ядерного статуса? Не исключено. Недавние события у Театрального центра на Дубровке (место мне известное, брат ведь живет почти что рядом) вновь вернули меня к размышлениям над этим вопросом. Я достаточно долго занимаюсь локальными конфликтами, начиная от Афганистана. Чечня во многом повторяет Афганистан, отличаясь в главном - это конфликт на своей, русской земле, а не на чужой территории. В Афганистане мы методом проб и ошибок наконец нащупали решение проблемы. Таким решением стал Наджибулла - харизматический лидер, способный привести свою страну если не к окончательному миру, то хотя бы к военному равновесию, но преданный и покинутый нами по воле генсека Горбачева и его заокеанских хозяев.
Психология Востока не терпит и не прощает слабых. Чечня в том тоже мало чем отличается от Афгана, имея схожий родоплеменной уклад жизни и схожее национальное самосознание. Там так же, как и за хребтом Гиндукуша, лучше всего понимают язык силы - не нынешние жалкие потуги "федералов", а реальной военной силы тех прошлых, советских еще времен. Приручите сильный тейп с сильным лидером, и он подомнет под себя все остальные. Вопрос только в том, где их теперь взять, такой тейп и такого лидера. Даже Джохар никогда не обладал полной властью в собственной "стае". Значит, остается второе. Я сказал уже, что Восток не понимает и не прощает слабых, а в качестве веского аргумента лучше всего понимает грубую силу оружия - "последний довод королей". К Иосифу Сталину можно относиться по-разному, но одно доброе дело он сделал: проблема Чечни умерла на 50 лет. А потом волки снова выползли из своих нор, пользуясь плодами развала империи. Они прекрасно чувствуют чужой страх и живут за счет этого страха.
Это психологическая подоплека проблемы, а политическая кроется в том, что карту Чечни сегодня разыгрывают отнюдь не только лишь сами чечены. Устраните заграничные центры "нохчей", тесно повязанные с чужими разведслужбами (их в одной лишь Европе как грязи, не говоря уже о мусульманских странах и США), ликвидируйте финансовых спонсоров и подпевал из числа западных политиков - и половина работы сделана. Но есть еще один фактор - масс-медиа, сознательно и целенаправленно формирующие определенное мировоззрение у обывателя. Речь идет не о журналистике как таковой, а о методах и формах спецпропаганды, выдаваемой за журналистику.
Во время захвата заложников в ТЦ западные средства массовой информации (в частности германские телеканалы и СNN) из кожи вон лезли, на все лады рекламируя "чеченских борцов за свободу", которые хотят от Кремля только лишь одного - убрать русские войска с их земли (вообще-то исторически их земля находится где-то на Иранском нагорье), а теракт - это не что иное, как форма гражданского протеста (почему-то про недавний теракт в Бали они такого не говорили). По-настоящему Запад был озабочен лишь судьбами своих семидесяти с лишним граждан из числа взятых заложников, судьбы россиян их не особо интересовали. Когда ТЦ взяли штурмом, средства массовой информации Запада сочувствовали убитым "чехам" в большей степени, чем погибшим российским гражданам, настойчиво вбивая в мозги обывателя версию о том, что если бы президент Путин согласился-де вывести войска из Чечни, то ничего бы этого не было.
Если бы Путин согласился, с Россией можно было бы потом поступать как заблагорассудится, например, как с Сербией в 1999-м или с Афганистаном в 2001-м. Достаточно уже было и того, что в политической плоскости чеченские террористы достигли намеченной цели - без особого труда захватили объект в центре российской столицы и вдосталь покрасовались на российских и западных телеканалах. Результат не замедлил сказаться. Граждане с достаточно уже развитым рабским сознанием рванули устраивать демонстрации протеста и агитировать за незамедлительный вывод российских войск из Чечни. Те, кто стоял за планированием данного теракта, делали расчет именно на страх обывателя перед силой оружия и на рабскую психологию - это хорошо зарекомендовало себя как на исламском Востоке, так и на "цивилизованном" Западе.
Но неожиданно именно это и дало сбой в России - рабская психология привилась далеко не ко всем. История Ольги Романовой - красноречивое тому свидетельство. У этой русской девушки не оказалось страха перед чеченскими волками, как не оказалось и страха смерти. Земля ей пухом! В старые добрые времена ее поступок сочли бы подвигом, достойным высокой награды, но старые добрые времена безвозвратно ушли. Нынешняя потребительская психология обывателя не понимает и не приемлет критериев самопожертвования.
У меня лично нет сомнения, что бараевские "барышни-шахидки" рванули бы себя за милую душу заодно со всеми зрителями "Норд-Оста", не отрубись они под воздействием "PChG". На Западе с большим нетерпением ждали именно этого заключительного аккорда трагедии - фейерверка в ознаменование "Всемирного чеченского конгресса" в столице Дании Копенгагене, щедро спонсированного европейским сообществом. Навряд ли и у Путина были какие-либо иллюзии на этот счет. Несмотря на мое ленинградское "диссидентское прошлое", я отношусь к нему сегодня с известной долей уважения - уже хотя бы только за это. Штурм ТЦ был единственным выходом из сложившейся ситуации, и провели его в достаточной мере профессионально и жестко. В действиях спецгрупп, будь то "Альфа", "Вега", "Витязь", или грушный "Кондор", проявилась именно та сила, язык которой так хорошо понимают на Востоке. Я не кровожадный по натуре человек, но честно скажу: как и некоторые мои друзья-офицеры (до кого я смог дозвониться в то утро), прошедшие не одну "горячую точку", я с большим моральным удовлетворением смотрел на показываемые по телевидению трупы чеченских волков и волчиц. "Поднявший меч..."
Погибших людей, несомненно, жаль, но войн без жертв не бывает, а эта война обошлась еще "малой кровью". У России сегодня нет особого выбора: либо она стряхнет с себя это ярмо "внутренней оккупации", либо же окончательно "балканизируется".
ЭПИЛОГ?
Что ж, уважаемый читатель, вот и подошли к концу мои скороспелые мемуары. Почему после слова "эпилог" я поставил знак вопроса? Кто знает, глядишь, со временем и продолжу марать бумагу. Когда опять наболит. Примерять "деревянный клифт" мне вроде бы еще рановато, хотя все мы под Богом ходим. Что такое, в сущности, "эпилог"? Перефразируя чужую библейскую "мудрость" - это время собирать камни и этими же камнями бросаться (когда есть в кого). Прошу не обижаться на меня за, может быть, несколько излишнее внимание к поглощаемым спиртным напиткам на страницах автобиографического повествования. Все это было, и, как в милицейском протоколе, я сам себе дал твердое обещание писать "только правду и ничего, кроме правды". Я очень люблю и уважаю творчество покойного русского писателя Венедикта Ерофеева, автора незабвенной и непревзойденной по части выпитого повести "Москва Петушки". Что же касается радио "Свобода", то не оно стало лейтмотивом моего произведения, а Россия и обретенные мною на российской земле друзья, остающиеся таковыми и поныне,- ценность, величину которой не измерить "длинным заморским баксом". В чем-то я действительно благодарен "Свободе". Она, по сути дела, явилась моим "единственным университетом". Даже мои недруги не отрицали того, что я практически сотворил себя сам, за неполных семь лет поднявшись от мальчишки - разносчика газет в "Красном архиве" до военного редактора Русской службы. (Какой лейтенант - выпускник военного училища после семи лет службы не мечтает получить погоны полковника? Хотя во времена "лучшего министра обороны" генералами становились даже сержанты.)
Та "Свобода", которую я застал еще в начале 80-х годов в Германии, все же в чем-то отличалась от "серой унылости", обитающей ныне на чешских задворках. Последние семь лет я периодически "хоронил" радио "Свобода", но вопреки неумолимой логике развития событий и здравому смыслу "старушку" так и не предали земле. Я давно уже заметил, что американцы имеют какую-то странную склонность к "идеологической некрофилии". С пражской "Свободы" ушли даже "гендлеры" и "шустеры". Что же там, прости господи, теперь-то осталось? Кто-то из бывших моих коллег заметил однажды, что если бы я чуть-чуть прогнулся тогда, то, глядишь, и пришелся бы ко двору. Как там гласит еще одна библейская мудрость: "Единожды солгав..."
Нет, господа из числа "избранного народа", имя которому "легион", премного вам благодарен, но прогибайтесь сами! Для вас это обычная устойчивая поза. По-русски она называется "раком". Не забыли еще? Ну, как говорится, каждому - свое. (Опять ваше любимое изречение.) Та "Свобода" - в прошлом. А в настоящем что? Жизнь "безработного и нищего". Как-то "избранные" меня спросили, почему это я не вернусь обратно в Россию. Что ж, как любил приговаривать "незабвенный" Павел Сергеевич Грачев, "вопрос, однако, интересный". В какую Россию? В свою? Так где она? Или в Россию "чубайсов", "немцовых", "ельциных", "абрамовичей" и иже с ними? Так, может, лучше сразу подаваться в Израиль? И, простите, в качестве кого вернуться "сторожа в родном колхозе"? Наблюдать, как какой-нибудь "абрамович-рабинович" с жиру бесится, а русский офицер, кровью своей плативший на алтарь Отечества, прозябает на пенсию в 65 "условных единиц". Я не уезжал из России - меня вынудили ее покинуть, но моя Россия осталась со мной и во мне. Мне уже за сорок. Большая половина пути пройдена. Все, что у меня осталось для будущего,- мои друзья и мой брат - русские офицеры, мое самое большое и самое ценное приобретение за почти тринадцать лет жизни, проведенной в "застенках "Свободы". Им, русским офицерам, моим боевым соратникам по перу - этому своеобразному оружию холодной войны, я и посвятил эту книгу. Пусть нас рассудит Россия!
ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"
Генерал-майор запаса, доктор философских наук, ученый секретарь Академии военных наук России Валерий Чебан в настоящее время является помощником председателя Комитета по обороне Госдумы РФ генерала армии Андрея Николаева. Предлагаемый материал - часть более фундаментального труда о военном миротворчестве.
Валерий Чебан
Вооруженные конфликты
и опыт военного миротворчества
Трагический опыт вооруженных конфликтов последних лет показывает, что на их самозатухание часто рассчитывать не приходится. Политические вампиры, вкусив чужой крови, ради собственного благополучия и упоения властью ищут новые жертвы. И как мифические чудовища избегают солнечных лучей, так реальные монстры боятся признаться в собственной неспособности решать спорные проблемы, не прибегая к кровопролитию. И чем ниже нравственно-интеллектуальный потенциал политиков, тем чаще они обращаются к аргументам под названием "страх", "оружие", "смерть". И чем больше работает кровавый молох распрей, тем больше цепная реакция мести и безнаказанности за убийства порождает новых вампиров. Суровая практика показывает, что одного креста и проповеди, как это демонстрируется в фильмах о вампирах, в реальной жизни крайне недостаточно, чтобы остановить размножение кровожадной популяции. Здесь необходимо активное противодействие по всем каналам общественной жизни, которая прямо или опосредованно выходит на вооруженный конфликт. Словом, нужно миротворчество как особый вид общественной практики и политической деятельности, который направлен на предотвращение и ликвидацию вооруженных конфликтов.
Все элементы в нем предполагается субординировать и скоординировать. Одни тушат разбушевавшееся пламя конфликта, другие разгребают тлеющие угли, третьи убирают горючий материал в безопасное место, а четвертые постоянно следят за изменением температуры общественных, этнических и межгосударственных отношений.
К сожалению, сегодня все чаще и чаще на экранах телевизоров в репортажах из зоны конфликтов мелькают пожарные, то есть военные миротворцы. Получается так, что военному компоненту миротворчества уделяется если не ведущее, то, во всяком случае, очень важное значение. Невольно закрадывается мысль о том, что политики и дипломаты всякий раз опаздывают с адекватной комплексной реакцией на повышение социально-политической температуры. Энергично они реагируют только на явное возгорание, и особенно тогда, когда пламя конфликта готово подпалить их собственную репутацию. Все надежды возлагаются в данный момент исключительно на военных. Разумеется, и ответственность за миротворчество тоже возлагается на них же.
Далеко за примерами ходить не следует. Чуть повысилась температура российско-украинских отношений - появилось искрение во взаимодействии Крыма и Украины, участились террористические акты по отношению к гражданам Крыма и военнослужащим, жди возможного возгорания по приднестровскому сценарию 1992 года. Там началось с войны законов. Закон о языке в Молдавии положил начало конфликту между Кишиневом и Тирасполем - и здесь то же самое. Там одиночно-террористические акты не вызывали бурных протестов в стране и особенно за рубежом - и здесь тоже. Там Четырнадцатая армия - кость в горле Кишинева, а здесь Черноморский флот - головная боль Киева. Там расчет строился на неуживчивости трех основных этнических групп (Приднестровья, молдаван, русских и украинцев) - и здесь тоже, украинцев, русских и крымских татар. Там волеизъявление населения о суверенитете встречено было в штыки - и здесь выборы президента Крыма вызвали волну ревности и нервозности, за которыми последовали административные шаги.
Между тем мировая общественность хладнокровно ожидает новое представление политической корриды на развалинах бывшего Союза. Особенно тот ее период, когда на арену выйдут главные действующие лица - военные. И это при том, что повсеместно на слуху возгласы: военного решения нет, путь вооруженного насилия бесперспективен и так далее.
Действительно, кровавый опыт вооруженных конфликтов в Югославии и на территории бывшего Советского Союза красноречиво свидетельствует о том, что нельзя абсолютизировать роль военного фактора в миротворческом процессе. По ряду причин.
Во-первых, военной силой нельзя устранить сами причины конфликта, скрытые в толще экономических, социально-политических и этнических противоречий. В данной связи наивно полагать, что обещанная реабилитация некогда репрессированных и изгнанных со своей территории народов автоматически приведет к расчистке "места под солнцем" для бывших изгоев, обеспечит их жильем, укрепит дружбу с другими народами, живущими на земле их предков. Нельзя же снова на старое место пересаживать выкорчеванное когда-то политическим ураганом дерево жизни многих людей, зная, что на той земле уже растет сад. Хороший ли, плохой, но он растет.
Во-вторых, военная сила даже при квалифицированном и уместном применении, чего добиться не так-то уж и легко, способна выполнить грубую работу по расчистке завалов, остановке огненного вала вооруженного конфликта, по ликвидации бандформирований. Но тонко организованную и созидательную деятельность призваны осуществить другие инструменты, основанные на иных принципах, нежели устрашение, подавление, ликвидация, блокада, стрельба на поражение. Поэтому и продуктивность миротворчества следует оценивать комплексно, а не по эффектной работе только одного ее компонента - военного. Впрочем, когда крайним становится военный, очень трудно узнать, качественно ли сработали другие элементы миротворческой системы. При успехе срабатывает формула "мы тоже пахали", а если постигает неудача, то виноваты "стрелочники" - военные. Они заварили дело, что с них возьмешь?
В-третьих, в эпоху, когда военно-силовой способ решения спорных проблем все еще в моде, всякое применение вооруженного насилия под любым предлогом воспринимается с известной мерой подозрительности, и чем чаще слово "мир" употребляется в категориальной паре с понятием "военный", тем больше подозрений. Эти сомнения имеют под собой благодатную историческую почву, ибо вместе с цивилизацией развивался и милитаризм. Высшей формой его развития явилась способность под флагом мира развязывать агрессивные войны. Не секретом является также стремление под предлогом растаскивания драчунов попробовать свои кулаки или проверить, есть ли они у государства.
Так, немногочисленная по составу канадская армия так организовала дело, что подавляющая часть офицерского состава, если мне не изменяет память, прошла через разные формы миротворчества и получила соответствующую профессиональную и психологическую подготовку.
О военных США и говорить не приходится. Почти везде, во всех "горячих точках" они тем или иным образом пытаются проверить свои кулаки. Причем удар наносится не только по огневым позициям, но и по политическим амбициям и даже авторитету государств, которые в данной области обогнали любителей силового решения проблемы. Я имею в виду события в Югославии и, естественно, соответствующие процессы вокруг Боснии.
Этим, видимо, объясняется та волна подозрений, которая обрушена сегодня на Россию, особенно после некоторых ее успехов в улаживании конфликтов в бывшей Югославии. Когда посыпались заявки на миротворческое посредничество России, а неоднократные обращения СНГ в ООН СБСЕ за поддержкой, в частности по конфликтам в Абхазии и Таджикистане, не встречали должной реакции, появилось обвинение в том, что под прикрытием миротворческих усилий Россия оказывает давление на соседей. В конце марта 94-го года МИД и Министерство обороны России вынуждены были выступить с совместным заявлением, в котором опровергались появившиеся в ряде зарубежных средств массовой информации утверждения о том, что Россия наращивает давление на страны СНГ, требуя для себя права вмешательства в их внутренние дела. Оказывается, миротворчество, как и многие другие явления в международной жизни, еще остается объектом соперничества. Для желающих не допустить влияния России на соседей это представляется куда более важным делом, чем предотвращение многочисленных жертв среди местного населения. Так, только по данным на 4 апреля 1994 года, за два года войны Абхазии и Грузии с обеих сторон убито более тысячи человек, и волна беженцев достигла уже трехсот тысяч. Наверняка согласованные миротворческие акции, в том числе и с участием России, спасли бы многие жизни, но враждующие стороны с завидной настойчивостью обвиняли ее в пособничестве противнику.
Говоря о международно-правовой и технической сфере применения военного компонента в миротворческом процессе с участием России, необходимо будет подчеркнуть следующее.
Первое - Россия является постоянным членом Совета безопасности и по уставу ООН несет ответственность за поддержание международного мира и безопасности. С 1973 года она принимает участие в операциях по поддержанию мира по линии ООН. На сегодняшний день участвуют пять групп российских военных наблюдателей ООН. На Ближнем Востоке - шестнадцать человек (в Египте - восемь, в Израиле - четыре, в Сирии - три и один в Ливане), пятнадцать человек на иракско-кувейтской границе, в Западной Сахаре тридцать, в Камбодже - два, в Югославии - двадцать три человека. Что касается воинских контингентов России, то они выполняют миротворческие задачи в Боснии в составе миротворческих сил ООН, в республике Таджикистан в составе коллективных миротворческих сил СНГ, в Приднестровье и в Южной Осетии. В состав коллективных миротворческих сил входит российская 201-я мотострелковая дивизия со средствами усиления, дислоцирующаяся в Таджикистане. В Боснии с апреля 1992 года находится отдельный парашютно-десантный батальон, сформированный на базе Рязанского полка Тульской воздушно-десантной дивизии. Основанием для его присутствия является постановление Верховного Совета Российской Федерации №2462 от 6 марта 1992 года. В январе 94-го состав батальона был увеличен до 1200 человек на основании распоряжения Совета министров. С целью организации контроля за прекращением огня в Сараеве часть российского батальона численностью около 400 человек совершила двухсуточный пятисоткилометровый марш-бросок по горным дорогам и заняла позицию по линии разъединения. Как мы видим, инициативы России по международному миротворчеству имеют четкую правовую основу.