Страница:
Следует также отметить, что и миротворчество в рамках Содружества на территории бывшего Советского Союза не является российской самодеятельностью, хотя, как говорится, сам бог велел проявить инициативу в миротворческом процессе в непосредственной близости от границ России, а не только в бывшей Югославии, где-то в Азии или, допустим, в Африке. Причем во всех без исключения случаях эти действия проводятся по просьбе и с согласия соответствующих государств и конфликтующих сторон.
Миротворческие контингенты в те или иные зоны конфликтов направляются на основе двусторонних и многосторонних соглашений, которые отвечают нормам международного права и положениям Устава ООН. О ходе этих операций регулярно информируется ООН и СБСЕ. Так, в Южную Осетию силы по поддержанию мира России в составе одного парашютно-десантного полка были введены в июле 92-го года на основании распоряжения правительства. Из числа российских военнослужащих выставлялись наблюдательные посты в Абхазии, которые выполняли миротворческие функции. Статус российских военнослужащих, находящихся в Абхазии, определен документом московской встречи трехсторонней российско-абхазско-грузинской контрольной исполнительной комиссии от 3 сентября 1992 года. В Приднестровье российские силы поддержания мира представлены четырьмя мотострелковыми батальонами общей численностью около 1800 человек, которые находятся в ведении также трехсторонней российско-молдавско-приднестровской комиссии на основании соглашения между Россией и Молдовой о принципах мирного урегулирования вооруженных конфликтов в Приднестровском регионе республики Молдова от 21 июля 1992 года.
Общая задача российских сил поддержания мира сводится к урегулированию экстремальных ситуаций в зонах межнациональных конфликтов на территории СНГ. Содержание миротворческой деятельности представляет собой комплекс мероприятий по разъединению конфликтующих сторон, сопровождению грузов гуманитарной помощи, эвакуации населения из зон боевых действий и угрожающих районов, охране и обороне военных объектов, транспортных магистралей, предотвращению притока оружия в зону конфликтов и так далее. Как явствует из сказанного, не захват административных и политических центров, не демонстрация силы накануне выборов или иных политических акций в стране пребывания, не давление на противоборствующие стороны с целью получения исключительной выгоды для России, а самая что ни на есть черновая работа, которую уже не в силах выполнить сами конфликтующие стороны. Ее и берут на себя российские миротворцы в военной форме, зачастую становясь живой стеной между конфликтующими сторонами.
Эта миротворческая работа требует и немалых материальных затрат. Только за 1992 год на финансирование операций по поддержании мира на территории бывшего Союза из бюджета Министерства обороны России израсходовано более двух с половиной миллиардов рублей в ценах 1992 года. А за 1993-й - свыше двадцати шести миллиардов рублей, и это при запущенности наших многих проблем, в том числе и военного строительства.
Непросто складывается ситуация с финансированием и в ООН. Если раньше эта международная организация финансировала две-три миротворческие операции в год, то сейчас нужно финансировать уже семнадцать таких операций. Как видим, заказ на финансирование постоянно растет, поскольку и количество "горячих точек" на планете не уменьшается. На алтарь миротворчества уже положили свои головы более ста российских военнослужащих. По два человека погибли в Южной Осетии и в бывшей Югославии, Абхазия вырвала еще шесть человеческих жизней, Приднестровье унесло шестнадцать, Северная Осетия и Ингушетия - около тридцати, в Таджикистане нашли свою смерть более полусотни российских военнослужащих. И список этот, к сожалению, продолжается. Это самая дорогая для российских граждан плата за миротворчество убедительно доказывает, что за просчеты политиков, ведущие за собой вооруженные конфликты, равно как и за трудный путь к миру и согласию, вынуждены расплачиваться военные. И переложив ответственность исключительно на них, военных, не подключив к синхронной работе другие компоненты миротворчества, рассчитывать на полный успех не приходится.
Итак, запаздывание с созданием и запуском в работу разветвленной системы миротворчества, перекладывание основной тяжести на плечи военных, конкуренция на мировой арене по части получения "лавров" миротворчества, использование флага миротворчества для военно-силового решения международных проблем, амбициозность политиков, готовых ради собственных корыстных целей обречь на смерть десятки тысяч людей,- вот главные препятствия на пути эффективной миротворческой деятельности вообще и на территории бывшего Советского Союза в частности.
ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"
Валерий Борисенко
Война в Чечне: в чем причина
столь высоких потерь?
Боевой Устав Российской Армии требует: командир любого уровня после получения боевой задачи обязан уяснить ее, оценить обстановку, возможности свои и противника и лишь после этого принять решение и отдать приказ.
Задача на силовое решение чеченской проблемы была поставлена политическим руководством России. Наверное, так и останется государственной тайной, на основании какой информации оценивал обстановку в районе предстоящих боевых действий, по мнению президента, "лучший министр обороны России", но свои возможности он мог бы оценить более объективно. Как министр обороны он должен был знать, что подчиненные ему войска укомплектованы в среднем на тридцать процентов, и даже так называемые старослужащие занимаются в основном несением караульной службы да хозяйственными работами. О боевой подготовке в войсках просто забыли. На обслуживание техники и поддержание ее в исправном состоянии просто нет денег. О настроениях основной массы морально опустошенных офицеров, месяцами не получающих заработной платы и ютящихся с семьями в наскоро переоборудованных солдатских казармах и бараках, министр тоже должен был знать.
Сам замысел операции не отличается творчеством. Действия войск организуются по шаблону: мощный огневой налет, прочесывание пехотой, утюжка броней - и отход. Первые неудачи ничему не научили и не внесли изменений в действия войск. Как асфальтовый каток, упершийся в преграду, военная группировка, несмотря на всю свою мощь, оказалась беспомощной. Не могу сказать, чем руководствовался министр обороны, но он был полностью уверен в успехе новогоднего штурма Грозного. Об этом свидетельствует хотя бы то, что в одну из боевых машин, участвующих в наступлении, были взяты - случай беспрецедентный! - двое особо доверенных журналистов. Чем закончилось наступление - известно. Удар был нанесен не кулаком, а растопыренными пальцами.
По мнению офицеров, как говорится, собственной шкурой прочувствовавших бестолковость происходящего в Чечне, с самого начала не был создан единый штаб руководства операцией под единым командованием. У каждого силового ведомства - Минобороны, МВД и ФСК - было свое видение происходящего, свои подходы и, видимо, свои интересы. Внутри самой войсковой группировки также не было единого подчинения. У десантников, у пехоты, у артиллеристов, у авиации - своя цепочка подчиненности. По свидетельству офицеров, типична следующая ситуация: наступая, десантники выявляют огневые точки противника, которые, кстати сказать, располагались, как правило, в непосредственной близости либо же в самих жилых домах, в больницах, в детских садах или нефтехранилищах. Посылается запрос артиллерии, которая подчинена военному округу. После долгого обсуждения артиллеристами принимается решение: артналет провести, но по площадям и, что самое удивительное, совсем не в тех районах, где находятся цели. Десантники получают доклад: цели поражены, вперед! И тут же нарываются на огонь тех самых огневых точек. Остановка, жертвы. Десантники своими силами подавляют огневые точки противника и тут же начинают держать ответ перед многочисленными комиссиями о правомерности своих действий. Поэтому любой командир, получив приказ, в первую очередь озабочен не его выполнением, а просчетом вариантов, чем это может для него самого закончиться.
В условиях неразберихи, противоречивости приказов, неточности нанесения огневых ударов и, самое главное, желания высшего военного руководства воевать любой ценой, "не умением, так числом", чтобы побыстрее доложить об окончании операции, все это приводит к ничем не оправданным жертвам не только среди российских военнослужащих, но и среди мирного населения. Сведения о потерях в Министерстве обороны возведены в ранг особо секретных. И этому, на мой взгляд, есть причины. Первоначально, не готовясь к ведению серьезных боевых действий, в Генеральном штабе учет потерь просто не вели. Когда же операция приняла затяжной и серьезный характер, потери явно превысили достигнутый ею результат. Тем не менее, как говорится в пословице, "на каждый роток не накинешь платок", и сведения о потерях, достоверность которых проверить трудно, а порой и невозможно, обсуждаются в военных городках.
Так, например, говорят, что в 131-й Майкопской мотострелковой бригаде, по штату насчитывающей восемьсот человек, в строю осталось всего сто двадцать. Батальон 234-го парашютно-десантного полка Псковской дивизии потерял тринадцать человек убитыми. В батальоне 237-го полка той же дивизии убиты пять человек. Всего же, по состоянию на 5 января 1995 года, в воздушно-десантных войсках России погибли сто шесть солдат и офицеров.
Высокие потери явно не способствуют поднятию боевого духа российских военнослужащих, участвующих в войсковой операции. И, очевидно, для того чтобы поднять боевой дух, подчеркнуть государственную значимость ратного труда на "чеченской ниве", принято решение о награждении правительственными наградами тех, кто с оружием в руках претворяет в жизнь решения политического руководства. Не могу ручаться за всех, но у тех офицеров, с которыми мне пришлось разговаривать, это решение вызвало лишь глухое раздражение. Их довод: воюем мы, а награждаются в основном представители Министерства внутренних дел, части которых в отличие от армейских укомплектованы на сто процентов, гораздо лучше обучены и обеспечены, но участия в боевых действиях практически не принимают, неся службу на блокпостах. Очевидно, резюмируют армейские офицеры, войска МВД приберегаются для каких-то иных целей. Обескровленные армейские части необходимо заменять свежими. А резервы сокращенных и реформируемых Вооруженных Сил, похоже, подходят к концу. И вот уже на флоты летят шифротелеграммы с приказом министра обороны: сформировать по одному батальону морской пехоты для участия в боях за Грозный.
Валерий Борисенко
Рассказ офицера Генштаба
Если раньше приходилось самому искать встречи с военными и уговаривать их поделиться информацией о Чечне, то сегодня полковник, закончивший Академию Генерального штаба, сотрудник Главного оперативного управления Генштаба Российской Армии сам позвонил мне и попросил о встрече, чтобы, как он сказал, поделиться наболевшим. Единственное условие - не называть в эфире его фамилию. А наболевшее - это существование в недрах Министерства обороны России планов по ликвидации ВДВ как рода войск. Именно поэтому, утверждает полковник, основная задача на данный момент - как можно больше дискредитировать воздушно-десантные войска в ходе запланированной на затяжной характер войны в Чечне. Привожу изложение его рассказа.
В канун Нового года в Моздоке генерал Шевцов провозгласил тост: "За разгром и поражение воздушно-десантных войск, за победу сухопутных войск!" Чем же так не угодили генералу воздушно-десантные войска, если даже зарубежные эксперты, в том числе и американские, едины во мнении, что если Российская Армия и имеет какие-то достижения в Грозном, то в основном это заслуга десантников, которые с самого начала продемонстрировали достаточно высокую подготовку и умение ориентироваться в сложной боевой обстановке, несмотря на то, что находились в таких же трудных условиях, как и все Вооруженные Силы в целом.
События в Чечне показали, что в России нет единой армии, штабы и управления в Москве и в военных округах за последние годы заполнены генералами и старшими офицерами с полным отсутствием понятий об офицерской службе. Немного среди них настоящих профессионалов, как говорится, с "военной косточкой". Поэтому плана чеченской войны как такового не было. Это был наспех составленный набор приказов, распоряжений и указаний, подготовленных в короткие сроки. Участники, привлекаемые силы обеспечения и все другие составляющие совершенно не были взаимосвязаны друг с другом. По частицам собирались войска, из которых наспех потом создавались направления. И в этих условиях всю работу выполняла небольшая группа генералов и офицеров, в том числе координирующая действия между войсками и штабом в Моздоке,- оперативная группа под командованием генералов из ВДВ Сигуткина и Чандарова, действительно военных профессионалов.
Первые же бои в Чечне показали, что предстоит не разоружение малочисленных и плохо организованных банд, не сопротивление отдельных незаконных вооруженных формирований, а серьезные боевые действия против хорошо подготовленной армии. В свойственной им манере десантные генералы и офицеры предложили варианты и этапность поставленной задачи, состав сил для ее выполнения, тактические решения, обеспечивающие успех с минимальными потерями для российских войск и мирного населения, но максимальным поражением противника. Но реакция Москвы, нашедшая отражение в действиях оперативного штаба в Моздоке, была совершенно неожиданная - десантных генералов отстраняют от участия в руководстве войсками, а части ВДВ дробят и практически используют их для "латания дыр".
В основу замысла новогоднего штурма Грозного была заложена идея взятия города силами лишь частей сухопутных войск, и только в случае неудачи предусматривалось подключение десантников, причем такое, при котором они понесли бы наибольшие потери в живой силе и технике. При бесталанной организации штурма чеченской столицы помощь десантников очень скоро понадобилась, и заместителю командующего ВДВ генерал-майору Стаськову после катастрофического провала новогоднего штурма Грозного приказали немедленно атаковать и оказать помощь уничтожаемым в городе войскам, несмотря на то, что десантники и сами были связаны боями. На перегруппировку сил для выполнения спешно поставленной задачи Стаськову отводилось всего два часа. В момент отдачи приказа генерал Шевцов и его окружение находились в состоянии самой настоящей паники. Несмотря на сжатые сроки, десантники самостоятельно провели разведку, грамотно ввели противника в заблуждение и спасли положение. Уступая в численности противнику, десантники не только дали возможность выйти из боя остаткам войск и вынести раненых, но и захватили ряд важных объектов в Грозном, то есть выполнили при минимальных в этих условиях потерях заведомо невыполнимую задачу. Но как это ни парадоксально, именно на генерала Стаськова моздокский штаб впоследствии возложит всю вину за провал новогоднего штурма. Ярость непрофессионализма, считает офицер Главного оперативного управления ГШ, не знает границ, а общество и армия просто не осознают той угрозы, которую несут такие генералы, как Квашнин, Шевцов и им подобные.
В поведении этих генералов не только личные амбиции, а часто и тщательно продуманные действия по ликвидации ВДВ как рода войск с последующим растворением их в структуре Сухопутных войск России. В планах реформирования Российской Армии предусматривается создание каких-то "мобильных сил" с совершенно размытыми функциями и структурой. Подразумевается не просто изменение названия, а изменение самой сущности воздушно-десантных войск, которые в значительной степени определяют современный облик Вооруженных Сил России. У них оптимальный состав дивизий и бригад, соответствующее вооружение и техника, система подготовки и воспитания личного состава. Но самое главное - они всегда напрямую были подчинены только Верховному Главному Командованию и министру обороны. Изменить это - значит превратить их в то, что собой сейчас представляет основная масса частей и соединений Сухопутных войск. Это ведомственная месть за собственную бездарность. Я не хочу, говорит полковник, чтобы руками Квашнина, Шевцова и иже с ними было уничтожено то, что осталось еще боевого в растерзанной Российской Армии. Из этого же ряда и шум, поднятый в штабе Моздока, по поводу некоторых генералов из ВДВ, якобы "отказавшихся выполнять приказы". Это неправда. Могу утверждать, поскольку сам был свидетелем всех событий, связанных с действиями генералов Стаськова, Чандарова и других. В Генеральном штабе, как и в штабе в Моздоке, достаточно не потерявших еще чести и профессионализма офицеров, и они думают так же. Вся работа в Моздоке вытягивалась именно этими людьми, часто вопреки гибельным для частей приказам и распоряжениям генералов Шевцова и Квашнина. И то, что сейчас происходит в недрах Генерального штаба, то, что прорабатывается в ГОУ, где я прослужил много лет, вызывает тревогу.
Генеральный штаб уже приступил к анализу боевых действий в Чечне, этим же вопросом занимаются и другие инстанции, Главные штабы видов Вооруженных Сил и штабы родов войск. Уже сейчас можно сделать некоторые основные выводы. Ход боевых действий в Чечне до предела обострил противоречия в руководстве Вооруженных Сил России. Кризис российского генералитета, наблюдаемый в Генеральном штабе и в Сухопутных войсках, гораздо глубже, чем это представлялось ранее. И кризис этот, по сути, является такой же борьбой за власть, как и в российском правительстве, в котором интересы государства, армия и ее будущее занимают последнее место.
Результаты действий войск в Чечне - это итог руководства Вооруженными Силами, в том числе и министром обороны и Верховным Главнокомандующим, доведшими армию, органы разведки и контрразведки до плачевного состояния. Но и в ГОУ и в Генеральном штабе в целом, в других управлениях и службах Министерства обороны не все заражены местничеством и не у всех вместо мозгов пластилин. Хотя России, видимо, исторически предрешено сначала совершать стратегические ошибки, а потом о них горько сожалеть и тяжело расплачиваться.
Таково почти дословно пересказанное мною мнение полковника Главного оперативного управления Генерального штаба Российской Армии о тех процессах, которые происходят сегодня в недрах Министерства обороны России.
От автора
Очень сожалею, что не могу привести все "чеченские" материалы офицера-десантника, полковника запаса Валерия Борисенко в настоящей книге, как и материалы многих других авторов военно-политического обозрения "Сигнал". Почти пять лет на его страницах мы вместе писали историю Российской Армии. Эта книга - теперь уже тоже история. Что мог - я сделал, о чем смог - рассказал.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Афганистан, который мы потеряли
Афганская эмиграция в Германии вообще и в Мюнхене в частности весьма многолика. Здесь и вчерашние рядовые душманы и талибы, либо уставшие от своей бесконечной войны, либо же скопившие на ней капиталец, давший им возможность рвануть на Запад и кое-как устроиться в этой новой, совсем не исламской и тем более не военной, но от этого тоже весьма нелегкой, несладкой и непривычной для них жизни. Теперь им приходится зарабатывать на жизнь торговлей на блошиных рынках либо же составлять конкуренцию туркам, албанцам и прочим, прибывшим сюда раньше и занявшим те рабочие места, которыми коренной немец традиционно брезгует. Их идеологи и некоторые командиры из различных исламских партий и альянсов, прибывшие на Запад раньше своих солдат, устроились, в общем, неплохо, у многих свой, хоть и мелкий, бизнес. Однако согласитесь, что как-то непривычно видеть наследного пира из хазратов - потомков пророка Мухаммеда - в качестве хозяина и по совместительству официанта небольшой ресторации, улыбающегося редким клиентам, вытирая при этом руки о засаленный фартук. Тем не менее он оказался неплохим малым, этот наследный пир, кухня в ресторане тоже оказалась более чем хорошей, водки для шурави он не жалел, и нам с приятелем Мишей Емурановым - бывшим майором из печальной памяти Западной группы войск - там понравилось. Пир этот, полупуштун-полуараб, весьма прилично говорил по-английски, и от него можно было почерпнуть массу сведений об афганской эмиграции в Мюнхене. Добавлю также, что к "братьям-моджахедам" он относился не очень-то хорошо, подчеркивая, что сам-де придерживается традиционалистских взглядов. Оккупация Афганистана, конечно, была негативным явлением, но лично ему и его семье шурави ничего плохого не сделали. Зато моджахеды, а затем и талибы дважды разрушали его кабульскую забегаловку за то, что он кормил гяуров.
Это, так сказать, одно из лиц афганской эмиграции. Есть и второе. Это бывшие функционеры режима, а точнее будет сказать, даже целых трех, если не четырех, считая от "Нура Мура" Тараки. К этой части эмиграции можно отнести и совершенно простых, далеких от политики афганцев, вся вина которых состояла в том, что они нормально уживались с шурави, в душманы не шли и сыновей своих в духовские банды не отдавали. Об этом втором лице афганской эмиграции в Мюнхене на примере одного моего знакомого я и хочу рассказать чуть подробнее.
Начну я, пожалуй, с самого факта знакомства с Мохаммадом Камалем, афганцем-пуштуном из провинции Гильменд. В один из ноябрьских вечеров мы с неизменным моим адъютантом, все тем же бывшим майором Мишей, сидели в "Венском кафе" на Арабелла-парк, расположенном поблизости от моего дома, и не спеша потягивали баварское пиво, втихомолку по очереди прикладываясь к принесенной нами же бутылке "Московской", дабы не платить лишние марки в кассу кафе. Разговор наш, может, чуть более громкий, чем обычно, шел, понятно, по-русски. Как раз в момент очередного нашего тайного прикладывания к "стволу" к столику подошел смуглый, прихрамывающий на одну ногу разносчик-продавец завтрашних утренних газет и тоже по-русски сказал:
- Добрый вечер!
Сказал очень чисто, практически почти что без акцента. Мне хватило доли секунды, чтобы понять, что передо мной афганец. Будь я чуточку трезвее, я бы не бросил ему в ответ, правда, больше все-таки обращаясь к майору Мише:
- Гляди, еще один русскоговорящий душман, научили на свою голову....
- Я не душман! - почти невозмутимо ответил на мою реплику афганец.- Я был членом НДПА. Кстати, меня зовут Камаль! - представился он, протягивая руку.
Мы также по очереди представились новому знакомому, я извинился за "душмана" и предложил Камалю присесть за наш столик и чего-нибудь выпить.
- Может, водки? - мгновенно подсказал майор.
- Не могу, сейчас пост - рамадан.
- Ну и что,- вмешался я,- ты же был членом партии, а не муллой.
- Не могу, я правоверный мусульманин и оставался им, даже когда был членом партии и воевал за идеалы НДПА. В рамадан не пью. После пожалуйста.
Сказав это, Камаль чуть вытянул ногу и, задрав штанину выше колена, показал пулевое ранение, оставившее его хромым на всю жизнь. Я попросил официантку принести для Камаля кофе, ибо чай, подаваемый в большинстве немецких питейных заведений, способен оскорбить желудок не только правоверного мусульманина.
Мы разговорились и постепенно обрисовалась следующая картина. Родом Камаль из зажиточной пуштунской семьи в провинции Гильменд. Его дядя был одним из руководителей фракции "Хальк" в этой провинции.
- Для пуштуна, который связал свою жизнь с НДПА, было абсолютно нормально состоять в "Хальк". Ненормально, когда пуштун состоял в таджикско-хазарейской "Парчам", как это имело место с Наджибом,- подчеркнул Камаль.
Тесть Камаля занимал одну из руководящих должностей в ХАДе - органах госбезопасности Афганистана. Собственно говоря, он занимал эту должность и при короле Захир-Шахе, и при его двоюродном братце Дауде, и при Тараки, и при Амине, и лишь только при Кармале и Наджибе был уволен, так как выяснилось, что образование тесть Камаля получил в Германии, закончив специальную школу контрразведки в Гамбурге. Тесть Мохаммада Камаля, разумеется, тоже был "халькистом". В "Хальк" вступил и он сам.
Когда нужно было защитить идеалы революции от моджахедов и памятного армейского мятежа в рамадан 80-го года, Камаль не раздумывая взял в руки автомат и ушел воевать. Был ранен в ногу, лечился в госпитале, а когда обнаружилось, что в строй больше не встать, уехал учиться в Союз, поступив в Ленинградский торгово-финансовый. После учебы вернулся в Афганистан, но увидел, что революция проиграла, шурави скоро уйдут, а и без того хронически больную войной страну раздерут на части или победители-моджахеды, или талибы. Что было делать в той ситуации? Попробовал поговорить с советскими специалистами, но те уже явно "навострили лыжи" и желанием помочь бывшему афганскому товарищу как-то не горели. К слову сказать, лишь очень немногие из членов НДПА смогли уехать в Советский Союз, да и то предпочтение почему-то отдавалось таджикам. Как тут не вспомнить фразу, оброненную бывшим генерал-губернатором Кандагара времен режима Кармаля, обращенную к моему другу Владимиру Никитовичу Пластуну: "Вы, "мошаверы" (то бишь советники), наверное, все "парчамисты", иначе не понимаю, почему вы так любите таджиков".
Миротворческие контингенты в те или иные зоны конфликтов направляются на основе двусторонних и многосторонних соглашений, которые отвечают нормам международного права и положениям Устава ООН. О ходе этих операций регулярно информируется ООН и СБСЕ. Так, в Южную Осетию силы по поддержанию мира России в составе одного парашютно-десантного полка были введены в июле 92-го года на основании распоряжения правительства. Из числа российских военнослужащих выставлялись наблюдательные посты в Абхазии, которые выполняли миротворческие функции. Статус российских военнослужащих, находящихся в Абхазии, определен документом московской встречи трехсторонней российско-абхазско-грузинской контрольной исполнительной комиссии от 3 сентября 1992 года. В Приднестровье российские силы поддержания мира представлены четырьмя мотострелковыми батальонами общей численностью около 1800 человек, которые находятся в ведении также трехсторонней российско-молдавско-приднестровской комиссии на основании соглашения между Россией и Молдовой о принципах мирного урегулирования вооруженных конфликтов в Приднестровском регионе республики Молдова от 21 июля 1992 года.
Общая задача российских сил поддержания мира сводится к урегулированию экстремальных ситуаций в зонах межнациональных конфликтов на территории СНГ. Содержание миротворческой деятельности представляет собой комплекс мероприятий по разъединению конфликтующих сторон, сопровождению грузов гуманитарной помощи, эвакуации населения из зон боевых действий и угрожающих районов, охране и обороне военных объектов, транспортных магистралей, предотвращению притока оружия в зону конфликтов и так далее. Как явствует из сказанного, не захват административных и политических центров, не демонстрация силы накануне выборов или иных политических акций в стране пребывания, не давление на противоборствующие стороны с целью получения исключительной выгоды для России, а самая что ни на есть черновая работа, которую уже не в силах выполнить сами конфликтующие стороны. Ее и берут на себя российские миротворцы в военной форме, зачастую становясь живой стеной между конфликтующими сторонами.
Эта миротворческая работа требует и немалых материальных затрат. Только за 1992 год на финансирование операций по поддержании мира на территории бывшего Союза из бюджета Министерства обороны России израсходовано более двух с половиной миллиардов рублей в ценах 1992 года. А за 1993-й - свыше двадцати шести миллиардов рублей, и это при запущенности наших многих проблем, в том числе и военного строительства.
Непросто складывается ситуация с финансированием и в ООН. Если раньше эта международная организация финансировала две-три миротворческие операции в год, то сейчас нужно финансировать уже семнадцать таких операций. Как видим, заказ на финансирование постоянно растет, поскольку и количество "горячих точек" на планете не уменьшается. На алтарь миротворчества уже положили свои головы более ста российских военнослужащих. По два человека погибли в Южной Осетии и в бывшей Югославии, Абхазия вырвала еще шесть человеческих жизней, Приднестровье унесло шестнадцать, Северная Осетия и Ингушетия - около тридцати, в Таджикистане нашли свою смерть более полусотни российских военнослужащих. И список этот, к сожалению, продолжается. Это самая дорогая для российских граждан плата за миротворчество убедительно доказывает, что за просчеты политиков, ведущие за собой вооруженные конфликты, равно как и за трудный путь к миру и согласию, вынуждены расплачиваться военные. И переложив ответственность исключительно на них, военных, не подключив к синхронной работе другие компоненты миротворчества, рассчитывать на полный успех не приходится.
Итак, запаздывание с созданием и запуском в работу разветвленной системы миротворчества, перекладывание основной тяжести на плечи военных, конкуренция на мировой арене по части получения "лавров" миротворчества, использование флага миротворчества для военно-силового решения международных проблем, амбициозность политиков, готовых ради собственных корыстных целей обречь на смерть десятки тысяч людей,- вот главные препятствия на пути эффективной миротворческой деятельности вообще и на территории бывшего Советского Союза в частности.
ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"
Валерий Борисенко
Война в Чечне: в чем причина
столь высоких потерь?
Боевой Устав Российской Армии требует: командир любого уровня после получения боевой задачи обязан уяснить ее, оценить обстановку, возможности свои и противника и лишь после этого принять решение и отдать приказ.
Задача на силовое решение чеченской проблемы была поставлена политическим руководством России. Наверное, так и останется государственной тайной, на основании какой информации оценивал обстановку в районе предстоящих боевых действий, по мнению президента, "лучший министр обороны России", но свои возможности он мог бы оценить более объективно. Как министр обороны он должен был знать, что подчиненные ему войска укомплектованы в среднем на тридцать процентов, и даже так называемые старослужащие занимаются в основном несением караульной службы да хозяйственными работами. О боевой подготовке в войсках просто забыли. На обслуживание техники и поддержание ее в исправном состоянии просто нет денег. О настроениях основной массы морально опустошенных офицеров, месяцами не получающих заработной платы и ютящихся с семьями в наскоро переоборудованных солдатских казармах и бараках, министр тоже должен был знать.
Сам замысел операции не отличается творчеством. Действия войск организуются по шаблону: мощный огневой налет, прочесывание пехотой, утюжка броней - и отход. Первые неудачи ничему не научили и не внесли изменений в действия войск. Как асфальтовый каток, упершийся в преграду, военная группировка, несмотря на всю свою мощь, оказалась беспомощной. Не могу сказать, чем руководствовался министр обороны, но он был полностью уверен в успехе новогоднего штурма Грозного. Об этом свидетельствует хотя бы то, что в одну из боевых машин, участвующих в наступлении, были взяты - случай беспрецедентный! - двое особо доверенных журналистов. Чем закончилось наступление - известно. Удар был нанесен не кулаком, а растопыренными пальцами.
По мнению офицеров, как говорится, собственной шкурой прочувствовавших бестолковость происходящего в Чечне, с самого начала не был создан единый штаб руководства операцией под единым командованием. У каждого силового ведомства - Минобороны, МВД и ФСК - было свое видение происходящего, свои подходы и, видимо, свои интересы. Внутри самой войсковой группировки также не было единого подчинения. У десантников, у пехоты, у артиллеристов, у авиации - своя цепочка подчиненности. По свидетельству офицеров, типична следующая ситуация: наступая, десантники выявляют огневые точки противника, которые, кстати сказать, располагались, как правило, в непосредственной близости либо же в самих жилых домах, в больницах, в детских садах или нефтехранилищах. Посылается запрос артиллерии, которая подчинена военному округу. После долгого обсуждения артиллеристами принимается решение: артналет провести, но по площадям и, что самое удивительное, совсем не в тех районах, где находятся цели. Десантники получают доклад: цели поражены, вперед! И тут же нарываются на огонь тех самых огневых точек. Остановка, жертвы. Десантники своими силами подавляют огневые точки противника и тут же начинают держать ответ перед многочисленными комиссиями о правомерности своих действий. Поэтому любой командир, получив приказ, в первую очередь озабочен не его выполнением, а просчетом вариантов, чем это может для него самого закончиться.
В условиях неразберихи, противоречивости приказов, неточности нанесения огневых ударов и, самое главное, желания высшего военного руководства воевать любой ценой, "не умением, так числом", чтобы побыстрее доложить об окончании операции, все это приводит к ничем не оправданным жертвам не только среди российских военнослужащих, но и среди мирного населения. Сведения о потерях в Министерстве обороны возведены в ранг особо секретных. И этому, на мой взгляд, есть причины. Первоначально, не готовясь к ведению серьезных боевых действий, в Генеральном штабе учет потерь просто не вели. Когда же операция приняла затяжной и серьезный характер, потери явно превысили достигнутый ею результат. Тем не менее, как говорится в пословице, "на каждый роток не накинешь платок", и сведения о потерях, достоверность которых проверить трудно, а порой и невозможно, обсуждаются в военных городках.
Так, например, говорят, что в 131-й Майкопской мотострелковой бригаде, по штату насчитывающей восемьсот человек, в строю осталось всего сто двадцать. Батальон 234-го парашютно-десантного полка Псковской дивизии потерял тринадцать человек убитыми. В батальоне 237-го полка той же дивизии убиты пять человек. Всего же, по состоянию на 5 января 1995 года, в воздушно-десантных войсках России погибли сто шесть солдат и офицеров.
Высокие потери явно не способствуют поднятию боевого духа российских военнослужащих, участвующих в войсковой операции. И, очевидно, для того чтобы поднять боевой дух, подчеркнуть государственную значимость ратного труда на "чеченской ниве", принято решение о награждении правительственными наградами тех, кто с оружием в руках претворяет в жизнь решения политического руководства. Не могу ручаться за всех, но у тех офицеров, с которыми мне пришлось разговаривать, это решение вызвало лишь глухое раздражение. Их довод: воюем мы, а награждаются в основном представители Министерства внутренних дел, части которых в отличие от армейских укомплектованы на сто процентов, гораздо лучше обучены и обеспечены, но участия в боевых действиях практически не принимают, неся службу на блокпостах. Очевидно, резюмируют армейские офицеры, войска МВД приберегаются для каких-то иных целей. Обескровленные армейские части необходимо заменять свежими. А резервы сокращенных и реформируемых Вооруженных Сил, похоже, подходят к концу. И вот уже на флоты летят шифротелеграммы с приказом министра обороны: сформировать по одному батальону морской пехоты для участия в боях за Грозный.
Валерий Борисенко
Рассказ офицера Генштаба
Если раньше приходилось самому искать встречи с военными и уговаривать их поделиться информацией о Чечне, то сегодня полковник, закончивший Академию Генерального штаба, сотрудник Главного оперативного управления Генштаба Российской Армии сам позвонил мне и попросил о встрече, чтобы, как он сказал, поделиться наболевшим. Единственное условие - не называть в эфире его фамилию. А наболевшее - это существование в недрах Министерства обороны России планов по ликвидации ВДВ как рода войск. Именно поэтому, утверждает полковник, основная задача на данный момент - как можно больше дискредитировать воздушно-десантные войска в ходе запланированной на затяжной характер войны в Чечне. Привожу изложение его рассказа.
В канун Нового года в Моздоке генерал Шевцов провозгласил тост: "За разгром и поражение воздушно-десантных войск, за победу сухопутных войск!" Чем же так не угодили генералу воздушно-десантные войска, если даже зарубежные эксперты, в том числе и американские, едины во мнении, что если Российская Армия и имеет какие-то достижения в Грозном, то в основном это заслуга десантников, которые с самого начала продемонстрировали достаточно высокую подготовку и умение ориентироваться в сложной боевой обстановке, несмотря на то, что находились в таких же трудных условиях, как и все Вооруженные Силы в целом.
События в Чечне показали, что в России нет единой армии, штабы и управления в Москве и в военных округах за последние годы заполнены генералами и старшими офицерами с полным отсутствием понятий об офицерской службе. Немного среди них настоящих профессионалов, как говорится, с "военной косточкой". Поэтому плана чеченской войны как такового не было. Это был наспех составленный набор приказов, распоряжений и указаний, подготовленных в короткие сроки. Участники, привлекаемые силы обеспечения и все другие составляющие совершенно не были взаимосвязаны друг с другом. По частицам собирались войска, из которых наспех потом создавались направления. И в этих условиях всю работу выполняла небольшая группа генералов и офицеров, в том числе координирующая действия между войсками и штабом в Моздоке,- оперативная группа под командованием генералов из ВДВ Сигуткина и Чандарова, действительно военных профессионалов.
Первые же бои в Чечне показали, что предстоит не разоружение малочисленных и плохо организованных банд, не сопротивление отдельных незаконных вооруженных формирований, а серьезные боевые действия против хорошо подготовленной армии. В свойственной им манере десантные генералы и офицеры предложили варианты и этапность поставленной задачи, состав сил для ее выполнения, тактические решения, обеспечивающие успех с минимальными потерями для российских войск и мирного населения, но максимальным поражением противника. Но реакция Москвы, нашедшая отражение в действиях оперативного штаба в Моздоке, была совершенно неожиданная - десантных генералов отстраняют от участия в руководстве войсками, а части ВДВ дробят и практически используют их для "латания дыр".
В основу замысла новогоднего штурма Грозного была заложена идея взятия города силами лишь частей сухопутных войск, и только в случае неудачи предусматривалось подключение десантников, причем такое, при котором они понесли бы наибольшие потери в живой силе и технике. При бесталанной организации штурма чеченской столицы помощь десантников очень скоро понадобилась, и заместителю командующего ВДВ генерал-майору Стаськову после катастрофического провала новогоднего штурма Грозного приказали немедленно атаковать и оказать помощь уничтожаемым в городе войскам, несмотря на то, что десантники и сами были связаны боями. На перегруппировку сил для выполнения спешно поставленной задачи Стаськову отводилось всего два часа. В момент отдачи приказа генерал Шевцов и его окружение находились в состоянии самой настоящей паники. Несмотря на сжатые сроки, десантники самостоятельно провели разведку, грамотно ввели противника в заблуждение и спасли положение. Уступая в численности противнику, десантники не только дали возможность выйти из боя остаткам войск и вынести раненых, но и захватили ряд важных объектов в Грозном, то есть выполнили при минимальных в этих условиях потерях заведомо невыполнимую задачу. Но как это ни парадоксально, именно на генерала Стаськова моздокский штаб впоследствии возложит всю вину за провал новогоднего штурма. Ярость непрофессионализма, считает офицер Главного оперативного управления ГШ, не знает границ, а общество и армия просто не осознают той угрозы, которую несут такие генералы, как Квашнин, Шевцов и им подобные.
В поведении этих генералов не только личные амбиции, а часто и тщательно продуманные действия по ликвидации ВДВ как рода войск с последующим растворением их в структуре Сухопутных войск России. В планах реформирования Российской Армии предусматривается создание каких-то "мобильных сил" с совершенно размытыми функциями и структурой. Подразумевается не просто изменение названия, а изменение самой сущности воздушно-десантных войск, которые в значительной степени определяют современный облик Вооруженных Сил России. У них оптимальный состав дивизий и бригад, соответствующее вооружение и техника, система подготовки и воспитания личного состава. Но самое главное - они всегда напрямую были подчинены только Верховному Главному Командованию и министру обороны. Изменить это - значит превратить их в то, что собой сейчас представляет основная масса частей и соединений Сухопутных войск. Это ведомственная месть за собственную бездарность. Я не хочу, говорит полковник, чтобы руками Квашнина, Шевцова и иже с ними было уничтожено то, что осталось еще боевого в растерзанной Российской Армии. Из этого же ряда и шум, поднятый в штабе Моздока, по поводу некоторых генералов из ВДВ, якобы "отказавшихся выполнять приказы". Это неправда. Могу утверждать, поскольку сам был свидетелем всех событий, связанных с действиями генералов Стаськова, Чандарова и других. В Генеральном штабе, как и в штабе в Моздоке, достаточно не потерявших еще чести и профессионализма офицеров, и они думают так же. Вся работа в Моздоке вытягивалась именно этими людьми, часто вопреки гибельным для частей приказам и распоряжениям генералов Шевцова и Квашнина. И то, что сейчас происходит в недрах Генерального штаба, то, что прорабатывается в ГОУ, где я прослужил много лет, вызывает тревогу.
Генеральный штаб уже приступил к анализу боевых действий в Чечне, этим же вопросом занимаются и другие инстанции, Главные штабы видов Вооруженных Сил и штабы родов войск. Уже сейчас можно сделать некоторые основные выводы. Ход боевых действий в Чечне до предела обострил противоречия в руководстве Вооруженных Сил России. Кризис российского генералитета, наблюдаемый в Генеральном штабе и в Сухопутных войсках, гораздо глубже, чем это представлялось ранее. И кризис этот, по сути, является такой же борьбой за власть, как и в российском правительстве, в котором интересы государства, армия и ее будущее занимают последнее место.
Результаты действий войск в Чечне - это итог руководства Вооруженными Силами, в том числе и министром обороны и Верховным Главнокомандующим, доведшими армию, органы разведки и контрразведки до плачевного состояния. Но и в ГОУ и в Генеральном штабе в целом, в других управлениях и службах Министерства обороны не все заражены местничеством и не у всех вместо мозгов пластилин. Хотя России, видимо, исторически предрешено сначала совершать стратегические ошибки, а потом о них горько сожалеть и тяжело расплачиваться.
Таково почти дословно пересказанное мною мнение полковника Главного оперативного управления Генерального штаба Российской Армии о тех процессах, которые происходят сегодня в недрах Министерства обороны России.
От автора
Очень сожалею, что не могу привести все "чеченские" материалы офицера-десантника, полковника запаса Валерия Борисенко в настоящей книге, как и материалы многих других авторов военно-политического обозрения "Сигнал". Почти пять лет на его страницах мы вместе писали историю Российской Армии. Эта книга - теперь уже тоже история. Что мог - я сделал, о чем смог - рассказал.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Афганистан, который мы потеряли
Афганская эмиграция в Германии вообще и в Мюнхене в частности весьма многолика. Здесь и вчерашние рядовые душманы и талибы, либо уставшие от своей бесконечной войны, либо же скопившие на ней капиталец, давший им возможность рвануть на Запад и кое-как устроиться в этой новой, совсем не исламской и тем более не военной, но от этого тоже весьма нелегкой, несладкой и непривычной для них жизни. Теперь им приходится зарабатывать на жизнь торговлей на блошиных рынках либо же составлять конкуренцию туркам, албанцам и прочим, прибывшим сюда раньше и занявшим те рабочие места, которыми коренной немец традиционно брезгует. Их идеологи и некоторые командиры из различных исламских партий и альянсов, прибывшие на Запад раньше своих солдат, устроились, в общем, неплохо, у многих свой, хоть и мелкий, бизнес. Однако согласитесь, что как-то непривычно видеть наследного пира из хазратов - потомков пророка Мухаммеда - в качестве хозяина и по совместительству официанта небольшой ресторации, улыбающегося редким клиентам, вытирая при этом руки о засаленный фартук. Тем не менее он оказался неплохим малым, этот наследный пир, кухня в ресторане тоже оказалась более чем хорошей, водки для шурави он не жалел, и нам с приятелем Мишей Емурановым - бывшим майором из печальной памяти Западной группы войск - там понравилось. Пир этот, полупуштун-полуараб, весьма прилично говорил по-английски, и от него можно было почерпнуть массу сведений об афганской эмиграции в Мюнхене. Добавлю также, что к "братьям-моджахедам" он относился не очень-то хорошо, подчеркивая, что сам-де придерживается традиционалистских взглядов. Оккупация Афганистана, конечно, была негативным явлением, но лично ему и его семье шурави ничего плохого не сделали. Зато моджахеды, а затем и талибы дважды разрушали его кабульскую забегаловку за то, что он кормил гяуров.
Это, так сказать, одно из лиц афганской эмиграции. Есть и второе. Это бывшие функционеры режима, а точнее будет сказать, даже целых трех, если не четырех, считая от "Нура Мура" Тараки. К этой части эмиграции можно отнести и совершенно простых, далеких от политики афганцев, вся вина которых состояла в том, что они нормально уживались с шурави, в душманы не шли и сыновей своих в духовские банды не отдавали. Об этом втором лице афганской эмиграции в Мюнхене на примере одного моего знакомого я и хочу рассказать чуть подробнее.
Начну я, пожалуй, с самого факта знакомства с Мохаммадом Камалем, афганцем-пуштуном из провинции Гильменд. В один из ноябрьских вечеров мы с неизменным моим адъютантом, все тем же бывшим майором Мишей, сидели в "Венском кафе" на Арабелла-парк, расположенном поблизости от моего дома, и не спеша потягивали баварское пиво, втихомолку по очереди прикладываясь к принесенной нами же бутылке "Московской", дабы не платить лишние марки в кассу кафе. Разговор наш, может, чуть более громкий, чем обычно, шел, понятно, по-русски. Как раз в момент очередного нашего тайного прикладывания к "стволу" к столику подошел смуглый, прихрамывающий на одну ногу разносчик-продавец завтрашних утренних газет и тоже по-русски сказал:
- Добрый вечер!
Сказал очень чисто, практически почти что без акцента. Мне хватило доли секунды, чтобы понять, что передо мной афганец. Будь я чуточку трезвее, я бы не бросил ему в ответ, правда, больше все-таки обращаясь к майору Мише:
- Гляди, еще один русскоговорящий душман, научили на свою голову....
- Я не душман! - почти невозмутимо ответил на мою реплику афганец.- Я был членом НДПА. Кстати, меня зовут Камаль! - представился он, протягивая руку.
Мы также по очереди представились новому знакомому, я извинился за "душмана" и предложил Камалю присесть за наш столик и чего-нибудь выпить.
- Может, водки? - мгновенно подсказал майор.
- Не могу, сейчас пост - рамадан.
- Ну и что,- вмешался я,- ты же был членом партии, а не муллой.
- Не могу, я правоверный мусульманин и оставался им, даже когда был членом партии и воевал за идеалы НДПА. В рамадан не пью. После пожалуйста.
Сказав это, Камаль чуть вытянул ногу и, задрав штанину выше колена, показал пулевое ранение, оставившее его хромым на всю жизнь. Я попросил официантку принести для Камаля кофе, ибо чай, подаваемый в большинстве немецких питейных заведений, способен оскорбить желудок не только правоверного мусульманина.
Мы разговорились и постепенно обрисовалась следующая картина. Родом Камаль из зажиточной пуштунской семьи в провинции Гильменд. Его дядя был одним из руководителей фракции "Хальк" в этой провинции.
- Для пуштуна, который связал свою жизнь с НДПА, было абсолютно нормально состоять в "Хальк". Ненормально, когда пуштун состоял в таджикско-хазарейской "Парчам", как это имело место с Наджибом,- подчеркнул Камаль.
Тесть Камаля занимал одну из руководящих должностей в ХАДе - органах госбезопасности Афганистана. Собственно говоря, он занимал эту должность и при короле Захир-Шахе, и при его двоюродном братце Дауде, и при Тараки, и при Амине, и лишь только при Кармале и Наджибе был уволен, так как выяснилось, что образование тесть Камаля получил в Германии, закончив специальную школу контрразведки в Гамбурге. Тесть Мохаммада Камаля, разумеется, тоже был "халькистом". В "Хальк" вступил и он сам.
Когда нужно было защитить идеалы революции от моджахедов и памятного армейского мятежа в рамадан 80-го года, Камаль не раздумывая взял в руки автомат и ушел воевать. Был ранен в ногу, лечился в госпитале, а когда обнаружилось, что в строй больше не встать, уехал учиться в Союз, поступив в Ленинградский торгово-финансовый. После учебы вернулся в Афганистан, но увидел, что революция проиграла, шурави скоро уйдут, а и без того хронически больную войной страну раздерут на части или победители-моджахеды, или талибы. Что было делать в той ситуации? Попробовал поговорить с советскими специалистами, но те уже явно "навострили лыжи" и желанием помочь бывшему афганскому товарищу как-то не горели. К слову сказать, лишь очень немногие из членов НДПА смогли уехать в Советский Союз, да и то предпочтение почему-то отдавалось таджикам. Как тут не вспомнить фразу, оброненную бывшим генерал-губернатором Кандагара времен режима Кармаля, обращенную к моему другу Владимиру Никитовичу Пластуну: "Вы, "мошаверы" (то бишь советники), наверное, все "парчамисты", иначе не понимаю, почему вы так любите таджиков".