Страница:
– Ты просто не понимаешь, Санди, что такое для женщины было сделать аборт еще несколько лет тому назад. Мы же были тогда просто школьницами и понятия не имели о том, где и как делают подпольные аборты. Да и доктор был католиком.
– А кто-нибудь из них помогал тебе, когда родилась девочка? – Сама Санди никогда еще не беременела, а если бы такое вдруг случилось, то, конечно, попыталась бы немедленно избавиться от ребенка. И уж, конечно, в подобной ситуации она постаралась бы выкачать из мужчины как можно больше денег.
– Сначала я не собиралась никого ни о чем просить, – неохотно ответила Джуди. – Но потом вспомнила слова Максины, что не стоит пренебрегать маленькими женскими хитростями. Кейт, Максина и Пэйган так много сделали для меня, они все платили за девочку. И только я никак не могла наскрести денег, хотя Лили была моей дочерью.
Их лоджия на мгновение осветилась, по ней скользнул луч прожектора со смотровой башни.
– Для Максины это не составляло особого труда, потому что ее снабжала деньгами тетушка Гортензия, – продолжала Джуди. – Пэйган получала деньги по семейной страховке. У Кейт был богатый отец, и только я оставалась маленькой пятнадцатилетней официанткой, почти нищей. – Джуди вспомнила тот день, когда врач, принимавший у нее роды, позволил ей позвонить по телефону. Она помнила и реакцию Куртиса. Даже на таком расстоянии было слышно, как он напуган.
– Но Джуди, почему ты не сказала мне раньше?
– А как я могла? Вы ведь только что поженились и путешествовали на яхте где-то в районе Виргинских островов.
Последовала пауза.
– Не беспокойся, Джуди. Объясни мне все поподробнее, и я вышлю деньги на содержание ребенка. Только пообещай, что Дебра никогда ничего об этом не узнает.
– Обещаю! – радостно прокричала Джуди в ответ. – Она никогда ни о чем не догадается.
В пустом клубе, расположенном сразу за Елисейскими полями, при выключенном освещении блестящее оформление сцены выглядело кричаще-безвкусно.
– Послушай, Бобби, хочешь взглянуть на фотографии? – спросила Джуди, рукой отгоняя табачный дым. Она взглянула в его невинные голубые глаза и протянула ему пачку снимков. Сначала он лишь бегло проглядел их, потом стал рассматривать более подробно и наконец остановился на фото, где крупным планом было запечатлено пухлое темноглазое личико улыбающейся девочки.
– Да, она похожа на меня, – улыбнулся Энджелфейс. – Очаровательная девчушка. – Он аккуратно сложил фотографии и протянул их обратно Джуди. – Только давай сразу договоримся об одном: вопрос о женитьбе не поднимать. Я ведь тебе этого никогда и не обещал. А денег буду давать, сколько смогу.
Джуди вздохнула с облегчением. В конце концов, не все ли равно, кто отец и как она достает эти деньги? Главное, чтобы за девочкой был хороший уход. Пока все складывалось удачно, но кто знает, что ждет впереди. Она должна отложить какие-то деньги на черный день, если девочка вдруг заболеет или еще что случится. Она чувствовала уколы совести, потому что ничего не рассказала Куртису о Бобби, а Бобби о Куртисе.
Но кто знает, сообщи она им об этом, не отказались бы они оба ей помогать?
Луна выплыла из-за облака и залила серебряным светом купола Топкапского дворца. Беседа на лоджии продолжалась.
– Ты была совершенно права, – говорила Санди. – Жизнь нелегка для девчонки из маленького городка, особенно когда она покидает дом. Тут нам приходится брать сколько возможно и откуда возможно.
Джуди решила не продолжать. Даже Санди могла не принять этой истории в ее полном объеме.
16
– А кто-нибудь из них помогал тебе, когда родилась девочка? – Сама Санди никогда еще не беременела, а если бы такое вдруг случилось, то, конечно, попыталась бы немедленно избавиться от ребенка. И уж, конечно, в подобной ситуации она постаралась бы выкачать из мужчины как можно больше денег.
– Сначала я не собиралась никого ни о чем просить, – неохотно ответила Джуди. – Но потом вспомнила слова Максины, что не стоит пренебрегать маленькими женскими хитростями. Кейт, Максина и Пэйган так много сделали для меня, они все платили за девочку. И только я никак не могла наскрести денег, хотя Лили была моей дочерью.
Их лоджия на мгновение осветилась, по ней скользнул луч прожектора со смотровой башни.
– Для Максины это не составляло особого труда, потому что ее снабжала деньгами тетушка Гортензия, – продолжала Джуди. – Пэйган получала деньги по семейной страховке. У Кейт был богатый отец, и только я оставалась маленькой пятнадцатилетней официанткой, почти нищей. – Джуди вспомнила тот день, когда врач, принимавший у нее роды, позволил ей позвонить по телефону. Она помнила и реакцию Куртиса. Даже на таком расстоянии было слышно, как он напуган.
– Но Джуди, почему ты не сказала мне раньше?
– А как я могла? Вы ведь только что поженились и путешествовали на яхте где-то в районе Виргинских островов.
Последовала пауза.
– Не беспокойся, Джуди. Объясни мне все поподробнее, и я вышлю деньги на содержание ребенка. Только пообещай, что Дебра никогда ничего об этом не узнает.
– Обещаю! – радостно прокричала Джуди в ответ. – Она никогда ни о чем не догадается.
В пустом клубе, расположенном сразу за Елисейскими полями, при выключенном освещении блестящее оформление сцены выглядело кричаще-безвкусно.
– Послушай, Бобби, хочешь взглянуть на фотографии? – спросила Джуди, рукой отгоняя табачный дым. Она взглянула в его невинные голубые глаза и протянула ему пачку снимков. Сначала он лишь бегло проглядел их, потом стал рассматривать более подробно и наконец остановился на фото, где крупным планом было запечатлено пухлое темноглазое личико улыбающейся девочки.
– Да, она похожа на меня, – улыбнулся Энджелфейс. – Очаровательная девчушка. – Он аккуратно сложил фотографии и протянул их обратно Джуди. – Только давай сразу договоримся об одном: вопрос о женитьбе не поднимать. Я ведь тебе этого никогда и не обещал. А денег буду давать, сколько смогу.
Джуди вздохнула с облегчением. В конце концов, не все ли равно, кто отец и как она достает эти деньги? Главное, чтобы за девочкой был хороший уход. Пока все складывалось удачно, но кто знает, что ждет впереди. Она должна отложить какие-то деньги на черный день, если девочка вдруг заболеет или еще что случится. Она чувствовала уколы совести, потому что ничего не рассказала Куртису о Бобби, а Бобби о Куртисе.
Но кто знает, сообщи она им об этом, не отказались бы они оба ей помогать?
Луна выплыла из-за облака и залила серебряным светом купола Топкапского дворца. Беседа на лоджии продолжалась.
– Ты была совершенно права, – говорила Санди. – Жизнь нелегка для девчонки из маленького городка, особенно когда она покидает дом. Тут нам приходится брать сколько возможно и откуда возможно.
Джуди решила не продолжать. Даже Санди могла не принять этой истории в ее полном объеме.
16
4 СЕНТЯБРЯ 1979 ГОДА
Здание, которое Абдулла назвал «небольшим уютным дворцом», оказалось великолепным сооружением восемнадцатого века с разбитым перед ним арабским садом, через который под ранними солнечными лучами шли теперь Пэйган и Абдулла, направляясь к фонтану. Сад, благоухающий запахами роз, розмарина и жасмина, был полон различными водоемами. То и дело среди зелени раздавалось ласкающее журчание струй.
В конце аллеи находился восьмиугольный бассейн из белого мрамора с бьющими из него фонтанами. Пэйган уселась на край и опустила руку в прохладную воду.
Абдулла примостился рядом и осторожно поймал ее пальцы в воде.
– Пэйган, я знаю, что я трудный человек, и работа у меня нелегкая, – сказал он. – У меня были сотни женщин, но именно ты была моей первой любовью и навсегда осталась в моем сердце. – Он окинул взглядом всю ее: и ее длинное, свободное платье, и волосы, свободно ниспадающие назад. – Давай больше не растрачивать попусту время собственной жизни, Пэйган. Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе и спрошу тебя еще только раз, а потому мне нужен утвердительный ответ: ты выйдешь за меня замуж?
Посмотрев на Абдуллу долгим взглядом, она медленно кивнула. Абдулла обхватил ее руками и прижал к сердцу. И оба с облегчением рассмеялись.
У них появилось чувство, будто они вдвоем стали обладателями секрета, которого мир еще не знал. Абдулла, кажется, забыл все свои тревоги и радостно, как юноша, стал строить планы на будущее.
– Но мы не можем объявить об этом сейчас же, – сказала Пэйган спустя какое-то время. – Надо подождать, пока с Лили все уладится. Я не могу видеть Джуди такой удрученной. – На мгновение засомневавшись, она подняла глаза на Абдуллу. – Ты уверен, что мы никак не сможем помочь ей собрать деньги, Абди? – В глубине души Пэйган была уверена, что десять миллионов долларов – сумма куда меньшая, чем ежедневный доход от нефтяных разработок Сидона. – Может быть, ты поможешь ей, Абдулла?
«Мне не стоило приезжать сюда», – раздраженно думал Абдулла. Получив телеграмму, он вначале принял ее за чью-то пьяную шутку. Да, было время, когда он любил Лили. Но она уже давно ушла из его жизни, ушла и забылась. Поначалу он собирался спустить все это дело на тормозах и никак не реагировать на телеграмму, даже никому о ней не рассказывать. Но потом Пэйган прочла это сообщение в газете, и он понял, что Лили действительно похищена. По прибытии в Стамбул выяснилось, что аналогичные телеграммы получили и другие богатые люди из тех, кто как-то фигурировал в жизни Лили. Абдулла решил молчать о телеграмме, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Но даже это не помогло.
– Пожалуйста, Абди, помоги, – повторила Пэйган, все еще сидящая на краю бассейна.
– Пэйган, я уже объяснял тебе, что никогда нельзя соглашаться на условия похитителей. Это может поставить под угрозу еще тысячи жизней: террористы, как правило, используют полученные деньги для убийства невинных людей.
«Кажется, все происшедшее его совершенно не трогает, – думала Пэйган. – Есть все-таки что-то непостижимое во взгляде арабов на женщин, в особенности на европейских женщин. А если бы меня похитили? Он бы так же себя вел? Может быть, женщина для него – всего лишь предмет потребления?»
– К тому же передача террористам выкупа, – добавил Абдулла, – еще совершенно не гарантирует безопасности Лили. Очень часто, получая деньги, они просто убивают свою жертву, так для них надежнее.
Слуга в красной униформе приблизился к бассейну, чтобы доложить, что Абдуллу уже ждет очередной посетитель, а Пэйган отправилась в оранжерею. Она всегда любила оранжереи. Пребывание среди источающих аромат апельсиновых деревьев и гигантских папоротников успокаивало ее, унося прочь тревоги. И она уже ощущала вернувшееся к ней душевное равновесие, когда мимо оранжереи к входу во дворец медленно проехал серый «мерседес». На заднем сиденье виднелась стройная маленькая фигурка, показавшаяся знакомой, но, как Пэйган ни напрягала близорукие глаза, лица ей разглядеть не удалось.
Марк Скотт, в своем обычном костюме цвета хаки, поставил сумку с аппаратурой на стол в регистратуре отеля «Гарун аль-Рашид» и спросил дежурного, как найти мисс Джордан. Клерк выразил сожаление, что не может ничем быть полезен: мисс Джордан вместе с сопровождающими ее лицами уехала из отеля. Марк спросил, нет ли свободной комнаты, комнаты не оказалось, отель переполнен.
Марк, вложив в паспорт пятидесятидолларовую бумажку, протянул его служащему и выразил надежду, что тому удастся все-таки найти свободный номер. А также не будет ли он столь добр сообщить, в каком номере остановилась мисс Джордан? Клерк спрятал купюру, вернул паспорт и, пообещав подыскать что-нибудь подходящее, как бы невзначай положил руку на ключ в ячейке 104. Марк подхватил свою сумку и помчался по мраморным ступенькам на первый этаж.
Почему-то Марк надеялся застать Джуди одну и никак не рассчитывал увидеть там целую делегацию в составе Санди, Грегга и двух полицейских. Он начисто забыл заранее подготовленную речь и, глядя прямо в лицо Джуди, произнес первое, что пришло в голову:
– Я приехал, как только смог. – Джуди казалась меньше ростом, печальнее и старше, чем тогда, когда он ее оставил. И все равно больше всего на свете ему хотелось заключить ее в объятия. – Могу я чем-то помочь? – спросил Марк.
– Нет, Марк, ты ничем помочь не сможешь, все делает полиция. Уходи, пожалуйста.
Марк окинул взглядом присутствующих.
– Джуди, мы не могли бы поговорить наедине? Я объясню тебе, зачем приехал, почему я здесь.
Ей смертельно хотелось прикоснуться к нему, вдохнуть его запах, почувствовать тепло его рук. Но она знала, что не смеет подвергать себя унижению.
– Марк, я знаю, почему ты здесь. Но я хочу, чтобы ты ушел. Пожалуйста.
– На тот случай, если ты передумаешь, я сообщу тебе номер, в котором остановился, как только сам буду знать.
Вернувшись в вестибюль, Марк проверил, в порядке ли камера. К этому моменту выяснилось, что двое немецких туристов уезжают, не желая оставаться больше среди такого засилия репортеров и полицейских. Так что комната для Марка нашлась. Он вновь, перекинув через плечо сумку, поднимался по мраморной лестнице (лифта в «Гарун аль-Рашиде» не было), но на площадке второго этажа дорогу ему преградил Грегг.
– Поищи-ка себе другое место. Джуди не хочет, чтобы ты останавливался здесь! – заявил он.
– А тебе-то что? – вспыхнул Марк, сердито отодвигая Грегга в сторону.
Грегг бросился на Марка. Марк потерял равновесие, схватился за руку Грегга, но не удержался и покатился по белой мраморной лестнице. Грегг и Марк летели вниз, сцепившись и изрыгая проклятия друг другу. В вестибюле их схватка возобновилась. Марк попробовал было подняться, но Грегг схватил его снизу за ногу, и он опять рухнул на пол.
Молодые люди не были знакомы друг с другом. Грегг только знал от Лили, что Марк был влюблен в нее. Скотт же понятия не имел об Иглтоне, он понимал только, что этот человек мешает его встрече с Джуди. Конечно, если бы не это чудовищное напряжение нервов, которое оба испытывали после похищения Лили, до драки бы дело не дошло, но сейчас, волтузя друг друга кулаками, они получили долгожданную разрядку.
Тем временем репортеры окружили их плотным кольцом, замелькали вспышки фотокамер, журналисты шумно выражали поддержку Марку – своему коллеге – и бились об заклад, кто выйдет победителем.
Неожиданно выкрики словно бы по команде смолкли: в вестибюль входил полковник Азиз в сопровождении своих подчиненных.
– С кем это сражается мистер Иглтон? – поинтересовался шеф полиции у стоящего ближе к нему фоторепортера.
– Это Марк Скотт – вольный стрелок, который работает в основном для «Тайм», – ответил тот. Полковник Азиз тут же вспомнил имя Марка в списке мужчин, которые, по словам Джуди, были охвачены страстью к Лили.
– Поднимите этого человека с пола и арестуйте его! – приказал полковник, указывая на Марка своим охранникам.
Привыкший к враждебным действиям со стороны полиции, Марк понимал, что для него главное сейчас потянуть время и дождаться, когда коллеги-журналисты, присутствовавшие при аресте, дозвонятся до главного редактора «Тайм». Тогда шеф позвонит своему человеку в Вашингтоне, тот свяжется в Белым домом, откуда полетит телеграмма послу США в Стамбуле и турецкому МИДу, после чего кто-нибудь из высокопоставленных чиновников прибудет в полицейское управление, чтобы вызволить Марка. Обычно на все это уходило чуть меньше суток.
Марк полагал, что его задержали по поводу драки, и никак не связывал свой арест с похищением Лили.
Примерно в три часа ночи Марка привели из его подвала на допрос к полковнику.
– Вы были задержаны в связи с беспорядками в отеле «Гарун аль-Рашид», – заявил полковник, – и я надеюсь с вашей помощью выяснить некоторые подробности относительно похищения французской актрисы Лили. Завтра вам назначат адвоката. Конечно, вы не обязаны давать показания, но я советую вам быть посговорчивее.
– Как долго меня собираются здесь держать? – спросил изумленный Марк. – Я хотел бы связаться с нашим посольством. У вас мой паспорт, и вы прекрасно осведомлены о том, что я прибыл в страну только вчера. Этого что, недостаточно? Как я мог организовать похищение, находясь в Никарагуа?
– Паспорт не так трудно подделать. Никто не обвиняет вас в похищении мадемуазель Лили, но любопытно, что вы вдруг сами именно так поставили вопрос. Как давно вы с ней знакомы?
– Не ваше дело.
– Да нет, наше. И советую быть поосторожнее, мистер Скотт. Вы вполне подходящая кандидатура для совершения подобного преступления. У вас большой опыт общения с незаконными формированиями, вы легко входите с ними в контакт, и вы привычны к тому, чтобы вести свое собственное, длительное и квалифицированное расследование. А мисс Джордан сообщила нам, что вы были тесно связаны с жертвой.
– Выходит, я ваш единственный подозреваемый?
– Осторожнее! Вы далеко от дома, мистер Скотт, теоретически вы вполне могли быть причастны к преступлению, тем более что у вас есть для этого свои мотивы.
– Мотивы? Какие же? – рассмеялся Марк, заложив руки за голову.
Полицейский сделал шаг вперед и больно ударил журналиста под ребра дубинкой.
– Вашим мотивом могла быть месть. Вы могли похитить мадемуазель Лили, потому что она не хотела иметь с вами ничего общего.
– Что за бред! Между нами никогда ничего не было. – Марк не боялся, но он был раздражен и знал, что раздражение лучше скрывать. Самое разумное в подобной ситуации – не отказываться разговаривать с этим держимордой вовсе, но сказать как можно меньше и постараться в течение ближайших двух дней обдумать ситуацию.
– Но, может быть, вы бы хотели, чтобы между вами что-то было, – продолжал полковник. – Вы под подозрением, потому что хорошо знали мадемуазель Лили, а у нас есть основания предполагать, что ее похитил кто-то из людей, ей известных. Вы могли сочинить какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы выманить ее из отеля, и она отправилась бы за вами без всякого сопротивления.
– Если вы внимательно посмотрите на мой паспорт, полковник, то поймете, что его довольно трудно подделать. – Марк взглянул на свою испещренную штампами, визами и порядком потрепанную толстую книжицу, которая лежала теперь на столе у полковника. – Вы скоро услышите обо мне от своего начальства. Поскольку вы забрали также и мою аккредитацию, то мои связи вам, должно быть, известны.
Полковник Азиз покачал головой и приказал страже увести задержанного обратно в подвал.
На другой день Марк был освобожден и его вещи ему возвращены. Он с возмущением подписал протокол, зная уже заранее, что недосчитается большей части наличности и самой дорогой из своих камер.
Куртис Халифакс и Джуди в больших темных очках прогуливались по берегу Босфора.
– Теперь ты знаешь столько же, сколько и я, об этих диких телеграммах, и я рассказала тебе все, что готова была рассказать о моей истории с Энджелфейсом Харрисом, но, поверь мне, я сошлась с Энджелфейсом только потому, что ты бросил меня.
После стольких лет ощущения вины и уверенности в том, что дочь Джуди – это и его дочь, Куртис был шокирован, прочитав, как только он сошел на берег Стамбула, телеграмму, присланную Энджелфейсу и опубликованную в «Геральд трибюн».
Будучи сам на редкость правдивым, он никак не мог уразуметь, зачем Джуди понадобилось дурить ему голову.
– Но ведь ты уверяла меня, что Лили моя дочь. И я содержал ее, когда она была маленькой.
– Куртис, прости меня. Я ненавижу себя за то, что я сейчас скажу, но тогда я сама не знала, кто отец Лили. Ты взял на себя четверть расходов по содержанию Лили, но вероятность, что отец – ты, была куда больше, чем двадцать пять процентов.
– Но ведь вполне вероятно, что отец все-таки я.
– Нет. – Джуди жалела его, но была тверда. – Взрослая Лили невероятно напоминает своего отца – больше даже темпераментом, чем внешностью. Мне очень жаль, что я вовлекла тебя в эту историю, но тогда мне казалось, что я поступаю так, как лучше для моей дочери. И ты, и Энджелфейс оба давали деньги на ее содержание, пока Лили не исполнилось шесть лет. Но потом мне сказали, что Лили умерла. У меня оставались какие-то деньги на черный день, но они все ушли на розыски девочки по лагерям беженцев. Эта поездка стоила целое состояние, и после нее я осталась по уши в долгах.
– И тем не менее факт остается фактом – я платил за чужого ребенка. И зачем ты врала по телевизору? Почему сказала, что отец Лили – британский солдат?
Джуди взглянула в разгневанное лицо собеседника.
– Лучше бы порадовался, что я не сказала, что отец – ты. – Неожиданно Джуди почувствовала настоящий гнев. – А ты знаешь, что такое отчаяние, Куртис? Ты никогда не был беден и никогда не знал, что такое отчаиваться. Тебя никогда не соблазняли, и ты не знал, что такое самому бороться за выживание!
Джуди вспомнила тот блеклый зимний день, когда она вернулась в Нью-Йорк после своих бесконечных блужданий по лагерям венгерских беженцев на австрийской границе.
Войдя в дом на Одиннадцатой авеню после четырнадцатичасового перелета, она, обессиленная, опустилась на пол прямо в коридоре рядом со своим потрепанным чемоданчиком. Она чувствовала опустошение и одиночество. Шесть лет назад она в течение трех месяцев кормила грудью свою новорожденную дочь, но потом вынуждена была отдать ее на воспитание, и, как оказалось, чтобы никогда не увидеть Лили вновь. Теперь ее дочь мертва, и Джуди уже никогда ее не увидит. Джуди казалось, что целый мир настроен враждебно к ней. Все было бессмысленным. Она никогда ничего не достигнет. Жизнь представлялась бесконечной борьбой, и не было никакого смысла ее продолжать. Все хотели только брать, брать, брать. И неважно, что ты талантлив, неважно, что работаешь как вол, тебе никогда не подняться на поверхность в этих джунглях, зовущихся Нью-Йорком.
Она заглянула в почтовый ящик: счета, счета, счета… А кроме того, она должна Пэту Роджерсу деньги за авиабилет. Пэт Роджерс был начальником отделения в той конторе, где работала Джуди. Он знал, что Джуди ненавидит одалживать деньги, потому что чувствует от этого себя униженной, но он понимал также, что только на выносливости, амбициях и хот-доге, разделенном на три части, в Нью-Йорке не прожить.
Стоя сейчас на берегу Босфора, Джуди вспоминала, что это такое – быть по-настоящему голодной, не в состоянии позволить себе поездку на автобусе или починку туфель. И хотя уже много лет она жила и работала в роскошной обстановке, в глубине души Джуди оставалась все той же девчонкой, существовавшей на один хот-дог в день, а потому всегда была готова помочь тем вступающим в жизнь женщинам, которых судьба не ударила пока еще крепко в зубы и которые не стали пока легкой добычей какого-нибудь богатого раздолбая «без проблем».
Она еще раз взглянула на Куртиса и поняла, что не прочь выложить ему оставшуюся информацию.
– Полиция подозревает, что к похищению Лили может быть причастна твоя жена.
– Дебра? – Он даже остановился и так и застыл в изумлении.
Джуди кивнула.
– Помнишь, я рассказывала тебе о вечере с шампанским, предшествовавшем благотворительному гала Лили в Лондоне? Так вот, выяснилось, что анонимным жертвователем была Дебра. Мы узнали об этом только сегодня вечером.
На благообразном лице Куртиса редко отражались эмоции, но сейчас было видно, что он потрясен. Каким-то чутьем он понимал, что на этот раз Джуди говорит правду. Турецкая полиция обратилась за помощью к Скотланд-Ярду. А те по учетным книгам отеля проследили, откуда были переведены деньги: со счета Дебры в Филадельфии.
– О Боже! – Уже не в первый раз Куртис пожалел, что не остался тогда в Швейцарии с Джуди, а вместо этого, послушный семейным амбициям, женился на этом ходячем кошмаре.
– Но Дебре не нужны десять миллионов! – воскликнул он. – Ее состояние гораздо больше.
– Турецкое правительство предполагает, что она могла организовать убийство Лили, а требование выкупа – лишь прикрытие, – голос Джуди сорвался. – Меня уже предупредили, что, если тело Лили найдут, Дебра будет арестована по подозрению в убийстве. Мне жаль огорчать тебя, Куртис. Все это, конечно же, чушь, и я не верю этому. Только безумец мог бы такое предпринять.
– Я немедленно вылетаю домой, – заявил Куртис и подумал, что надо срочно позвонить Харри и доктору Джозефу. Что будет дальше, он предположить не смел.
– Страховка на случай похищения? – лицо Джуди загорелось надеждой. – Вы хотите сказать, что «Омниум» готова заплатить выкуп? Замечательно! – Она радостно улыбнулась троим мужчинам, дожидавшимся в гостинице ее возвращения.
Оскар Шолто был главой юридического отдела «Омниум пикчерз». Вместе с ним находился Стив Вуд, круглолицый толстячок из парижского отделения «особого риска» в «Омниум». Переутомленный, бледный полковник Азиз присоединился к беседовавшим, и они все вчетвером уселись вокруг стола в номере, где разместился штаб поисковой группы.
Оскар Шолто – знойный, правда, уже порядком потускневший мужчина откашлялся:
– Как вы знаете, мисс Джордан, актер, исполняющий главную роль в дорогой картине, страхуется. «Елена Троянская» будет стоить «Омниум пикчерз» миллионы.
Улыбнувшись, Джуди откинулась на спинку стула.
– Я рада слышать это! Я знаю, что вы попадаете в весьма сложное положение, но я хочу спасти свою дочь…
– Должен предупредить вас, мисс Джордан, – прервал ее Оскар, – что компания никоим образом не может входить в конфликт с турецкой полицией. Турецкая же полиция против выкупа, так как это противоречит национальной политике. Если выполнить условия похитителей, это породит новые похищения. Основная цель полиции – найти преступников, а это может потребовать времени. – Он положил свои пухлые руки на скатерть, покрывавшую круглый стол, и продолжал: – Но турецкой полиции приходится нелегко, ведь с одной стороны, они совсем не хотят, чтобы на территории Турции томилась в плену похитителей международная знаменитость, с другой – не хотят игнорировать законы страны, закрывая глаза на выкуп.
– Но они же позволят заплатить выкуп! – Улыбка с лица Джуди исчезла.
– Да, но вполне возможно, что турецкое правительство не разрешит заплатить выкуп здесь, – ответил Оскар.
– И что вы тогда собираетесь делать?
– Попытаться обойти закон, возможно, передать деньги в море, за пределами территориальных вод.
– Единственное, что нам остается сейчас, – ждать, когда преступники попытаются войти с нами в контакт, – добавил Стив. – Похитители, возможно, потребуют, чтобы им была предоставлена безопасная, непрослушиваемая линия, и тогда они смогут обо всем с нами договориться.
– Время! – воскликнула Джуди. – И сколько времени: месяцы, годы?
– Две недели, – ответил Оскар. – Компания оплачивает также каждый вынужденный день простоя, а съемки должны начаться через пару недель.
– Но и это слишком долго, – нахмурилась Джуди.
– Это как раз реальные сроки, – подтвердил Стив. – Вы же понимаете, нам сначала необходимо войти в контакт с похитителями, установить, где они прячут Лили, потом выяснить, как мы сможем ее вернуть, потом договориться о цене, потом…
– Но ведь мы же знаем цену, – прервала Джуди. – Они назвали сумму: десять миллионов долларов.
– Мы полагаем, что в таких случаях всегда имеет смысл торговаться, – спокойно пояснил Стив. – Затягивая переговоры, мы даем полиции время, чтобы обнаружить, где преступники держат свою жертву.
– А компании – шанс сэкономить деньги, – саркастически усмехнулась Джуди. – А потом что? – Она уже устала от того, что собеседники ходили вокруг да около и никак не хотели объяснить толком, что именно они собираются предпринять. Джуди прекрасно знала эти старые как мир студийные уловки, она же много общалась в этой среде в самом начале своей карьеры на студии с Одиннадцатой Восточной улицы.
– Как только мы вступим в контакт с заговорщиками, тут же начнем их потихоньку надувать, – сообщил Стив. – Сначала скажем, что выплату денег надо согласовать с кучей народу в Америке. Потом – что сможем выплачивать только частями, с интервалом в пять дней. Потом сообщим, что собрали пока только пять миллионов, и попросим еще отсрочки. А получив пять натуральных лимонов, эти жадные ублюдки, конечно же, согласятся немножко потерпеть, чтобы огрести еще пять. Ну и в конце концов сойдемся на шести. – Он обвел взглядом собравшихся. – Таким образом, у полиции и наших агентов появляется возможность растянуть во времени поиски Лили и тогда необходимость…
– В выплате ваших денег, возможно, отпадет! – гневно докончила его тираду Джуди и обернулась к Оскару Шолто: – Лили принесла «Омниум пикчерз» целое состояние, но она не сможет больше принести вам ни цента, если будет мертва, не так ли?
В конце аллеи находился восьмиугольный бассейн из белого мрамора с бьющими из него фонтанами. Пэйган уселась на край и опустила руку в прохладную воду.
Абдулла примостился рядом и осторожно поймал ее пальцы в воде.
– Пэйган, я знаю, что я трудный человек, и работа у меня нелегкая, – сказал он. – У меня были сотни женщин, но именно ты была моей первой любовью и навсегда осталась в моем сердце. – Он окинул взглядом всю ее: и ее длинное, свободное платье, и волосы, свободно ниспадающие назад. – Давай больше не растрачивать попусту время собственной жизни, Пэйган. Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе и спрошу тебя еще только раз, а потому мне нужен утвердительный ответ: ты выйдешь за меня замуж?
Посмотрев на Абдуллу долгим взглядом, она медленно кивнула. Абдулла обхватил ее руками и прижал к сердцу. И оба с облегчением рассмеялись.
У них появилось чувство, будто они вдвоем стали обладателями секрета, которого мир еще не знал. Абдулла, кажется, забыл все свои тревоги и радостно, как юноша, стал строить планы на будущее.
– Но мы не можем объявить об этом сейчас же, – сказала Пэйган спустя какое-то время. – Надо подождать, пока с Лили все уладится. Я не могу видеть Джуди такой удрученной. – На мгновение засомневавшись, она подняла глаза на Абдуллу. – Ты уверен, что мы никак не сможем помочь ей собрать деньги, Абди? – В глубине души Пэйган была уверена, что десять миллионов долларов – сумма куда меньшая, чем ежедневный доход от нефтяных разработок Сидона. – Может быть, ты поможешь ей, Абдулла?
«Мне не стоило приезжать сюда», – раздраженно думал Абдулла. Получив телеграмму, он вначале принял ее за чью-то пьяную шутку. Да, было время, когда он любил Лили. Но она уже давно ушла из его жизни, ушла и забылась. Поначалу он собирался спустить все это дело на тормозах и никак не реагировать на телеграмму, даже никому о ней не рассказывать. Но потом Пэйган прочла это сообщение в газете, и он понял, что Лили действительно похищена. По прибытии в Стамбул выяснилось, что аналогичные телеграммы получили и другие богатые люди из тех, кто как-то фигурировал в жизни Лили. Абдулла решил молчать о телеграмме, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Но даже это не помогло.
– Пожалуйста, Абди, помоги, – повторила Пэйган, все еще сидящая на краю бассейна.
– Пэйган, я уже объяснял тебе, что никогда нельзя соглашаться на условия похитителей. Это может поставить под угрозу еще тысячи жизней: террористы, как правило, используют полученные деньги для убийства невинных людей.
«Кажется, все происшедшее его совершенно не трогает, – думала Пэйган. – Есть все-таки что-то непостижимое во взгляде арабов на женщин, в особенности на европейских женщин. А если бы меня похитили? Он бы так же себя вел? Может быть, женщина для него – всего лишь предмет потребления?»
– К тому же передача террористам выкупа, – добавил Абдулла, – еще совершенно не гарантирует безопасности Лили. Очень часто, получая деньги, они просто убивают свою жертву, так для них надежнее.
Слуга в красной униформе приблизился к бассейну, чтобы доложить, что Абдуллу уже ждет очередной посетитель, а Пэйган отправилась в оранжерею. Она всегда любила оранжереи. Пребывание среди источающих аромат апельсиновых деревьев и гигантских папоротников успокаивало ее, унося прочь тревоги. И она уже ощущала вернувшееся к ней душевное равновесие, когда мимо оранжереи к входу во дворец медленно проехал серый «мерседес». На заднем сиденье виднелась стройная маленькая фигурка, показавшаяся знакомой, но, как Пэйган ни напрягала близорукие глаза, лица ей разглядеть не удалось.
Марк Скотт, в своем обычном костюме цвета хаки, поставил сумку с аппаратурой на стол в регистратуре отеля «Гарун аль-Рашид» и спросил дежурного, как найти мисс Джордан. Клерк выразил сожаление, что не может ничем быть полезен: мисс Джордан вместе с сопровождающими ее лицами уехала из отеля. Марк спросил, нет ли свободной комнаты, комнаты не оказалось, отель переполнен.
Марк, вложив в паспорт пятидесятидолларовую бумажку, протянул его служащему и выразил надежду, что тому удастся все-таки найти свободный номер. А также не будет ли он столь добр сообщить, в каком номере остановилась мисс Джордан? Клерк спрятал купюру, вернул паспорт и, пообещав подыскать что-нибудь подходящее, как бы невзначай положил руку на ключ в ячейке 104. Марк подхватил свою сумку и помчался по мраморным ступенькам на первый этаж.
Почему-то Марк надеялся застать Джуди одну и никак не рассчитывал увидеть там целую делегацию в составе Санди, Грегга и двух полицейских. Он начисто забыл заранее подготовленную речь и, глядя прямо в лицо Джуди, произнес первое, что пришло в голову:
– Я приехал, как только смог. – Джуди казалась меньше ростом, печальнее и старше, чем тогда, когда он ее оставил. И все равно больше всего на свете ему хотелось заключить ее в объятия. – Могу я чем-то помочь? – спросил Марк.
– Нет, Марк, ты ничем помочь не сможешь, все делает полиция. Уходи, пожалуйста.
Марк окинул взглядом присутствующих.
– Джуди, мы не могли бы поговорить наедине? Я объясню тебе, зачем приехал, почему я здесь.
Ей смертельно хотелось прикоснуться к нему, вдохнуть его запах, почувствовать тепло его рук. Но она знала, что не смеет подвергать себя унижению.
– Марк, я знаю, почему ты здесь. Но я хочу, чтобы ты ушел. Пожалуйста.
– На тот случай, если ты передумаешь, я сообщу тебе номер, в котором остановился, как только сам буду знать.
Вернувшись в вестибюль, Марк проверил, в порядке ли камера. К этому моменту выяснилось, что двое немецких туристов уезжают, не желая оставаться больше среди такого засилия репортеров и полицейских. Так что комната для Марка нашлась. Он вновь, перекинув через плечо сумку, поднимался по мраморной лестнице (лифта в «Гарун аль-Рашиде» не было), но на площадке второго этажа дорогу ему преградил Грегг.
– Поищи-ка себе другое место. Джуди не хочет, чтобы ты останавливался здесь! – заявил он.
– А тебе-то что? – вспыхнул Марк, сердито отодвигая Грегга в сторону.
Грегг бросился на Марка. Марк потерял равновесие, схватился за руку Грегга, но не удержался и покатился по белой мраморной лестнице. Грегг и Марк летели вниз, сцепившись и изрыгая проклятия друг другу. В вестибюле их схватка возобновилась. Марк попробовал было подняться, но Грегг схватил его снизу за ногу, и он опять рухнул на пол.
Молодые люди не были знакомы друг с другом. Грегг только знал от Лили, что Марк был влюблен в нее. Скотт же понятия не имел об Иглтоне, он понимал только, что этот человек мешает его встрече с Джуди. Конечно, если бы не это чудовищное напряжение нервов, которое оба испытывали после похищения Лили, до драки бы дело не дошло, но сейчас, волтузя друг друга кулаками, они получили долгожданную разрядку.
Тем временем репортеры окружили их плотным кольцом, замелькали вспышки фотокамер, журналисты шумно выражали поддержку Марку – своему коллеге – и бились об заклад, кто выйдет победителем.
Неожиданно выкрики словно бы по команде смолкли: в вестибюль входил полковник Азиз в сопровождении своих подчиненных.
– С кем это сражается мистер Иглтон? – поинтересовался шеф полиции у стоящего ближе к нему фоторепортера.
– Это Марк Скотт – вольный стрелок, который работает в основном для «Тайм», – ответил тот. Полковник Азиз тут же вспомнил имя Марка в списке мужчин, которые, по словам Джуди, были охвачены страстью к Лили.
– Поднимите этого человека с пола и арестуйте его! – приказал полковник, указывая на Марка своим охранникам.
Привыкший к враждебным действиям со стороны полиции, Марк понимал, что для него главное сейчас потянуть время и дождаться, когда коллеги-журналисты, присутствовавшие при аресте, дозвонятся до главного редактора «Тайм». Тогда шеф позвонит своему человеку в Вашингтоне, тот свяжется в Белым домом, откуда полетит телеграмма послу США в Стамбуле и турецкому МИДу, после чего кто-нибудь из высокопоставленных чиновников прибудет в полицейское управление, чтобы вызволить Марка. Обычно на все это уходило чуть меньше суток.
Марк полагал, что его задержали по поводу драки, и никак не связывал свой арест с похищением Лили.
Примерно в три часа ночи Марка привели из его подвала на допрос к полковнику.
– Вы были задержаны в связи с беспорядками в отеле «Гарун аль-Рашид», – заявил полковник, – и я надеюсь с вашей помощью выяснить некоторые подробности относительно похищения французской актрисы Лили. Завтра вам назначат адвоката. Конечно, вы не обязаны давать показания, но я советую вам быть посговорчивее.
– Как долго меня собираются здесь держать? – спросил изумленный Марк. – Я хотел бы связаться с нашим посольством. У вас мой паспорт, и вы прекрасно осведомлены о том, что я прибыл в страну только вчера. Этого что, недостаточно? Как я мог организовать похищение, находясь в Никарагуа?
– Паспорт не так трудно подделать. Никто не обвиняет вас в похищении мадемуазель Лили, но любопытно, что вы вдруг сами именно так поставили вопрос. Как давно вы с ней знакомы?
– Не ваше дело.
– Да нет, наше. И советую быть поосторожнее, мистер Скотт. Вы вполне подходящая кандидатура для совершения подобного преступления. У вас большой опыт общения с незаконными формированиями, вы легко входите с ними в контакт, и вы привычны к тому, чтобы вести свое собственное, длительное и квалифицированное расследование. А мисс Джордан сообщила нам, что вы были тесно связаны с жертвой.
– Выходит, я ваш единственный подозреваемый?
– Осторожнее! Вы далеко от дома, мистер Скотт, теоретически вы вполне могли быть причастны к преступлению, тем более что у вас есть для этого свои мотивы.
– Мотивы? Какие же? – рассмеялся Марк, заложив руки за голову.
Полицейский сделал шаг вперед и больно ударил журналиста под ребра дубинкой.
– Вашим мотивом могла быть месть. Вы могли похитить мадемуазель Лили, потому что она не хотела иметь с вами ничего общего.
– Что за бред! Между нами никогда ничего не было. – Марк не боялся, но он был раздражен и знал, что раздражение лучше скрывать. Самое разумное в подобной ситуации – не отказываться разговаривать с этим держимордой вовсе, но сказать как можно меньше и постараться в течение ближайших двух дней обдумать ситуацию.
– Но, может быть, вы бы хотели, чтобы между вами что-то было, – продолжал полковник. – Вы под подозрением, потому что хорошо знали мадемуазель Лили, а у нас есть основания предполагать, что ее похитил кто-то из людей, ей известных. Вы могли сочинить какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы выманить ее из отеля, и она отправилась бы за вами без всякого сопротивления.
– Если вы внимательно посмотрите на мой паспорт, полковник, то поймете, что его довольно трудно подделать. – Марк взглянул на свою испещренную штампами, визами и порядком потрепанную толстую книжицу, которая лежала теперь на столе у полковника. – Вы скоро услышите обо мне от своего начальства. Поскольку вы забрали также и мою аккредитацию, то мои связи вам, должно быть, известны.
Полковник Азиз покачал головой и приказал страже увести задержанного обратно в подвал.
На другой день Марк был освобожден и его вещи ему возвращены. Он с возмущением подписал протокол, зная уже заранее, что недосчитается большей части наличности и самой дорогой из своих камер.
Куртис Халифакс и Джуди в больших темных очках прогуливались по берегу Босфора.
– Теперь ты знаешь столько же, сколько и я, об этих диких телеграммах, и я рассказала тебе все, что готова была рассказать о моей истории с Энджелфейсом Харрисом, но, поверь мне, я сошлась с Энджелфейсом только потому, что ты бросил меня.
После стольких лет ощущения вины и уверенности в том, что дочь Джуди – это и его дочь, Куртис был шокирован, прочитав, как только он сошел на берег Стамбула, телеграмму, присланную Энджелфейсу и опубликованную в «Геральд трибюн».
Будучи сам на редкость правдивым, он никак не мог уразуметь, зачем Джуди понадобилось дурить ему голову.
– Но ведь ты уверяла меня, что Лили моя дочь. И я содержал ее, когда она была маленькой.
– Куртис, прости меня. Я ненавижу себя за то, что я сейчас скажу, но тогда я сама не знала, кто отец Лили. Ты взял на себя четверть расходов по содержанию Лили, но вероятность, что отец – ты, была куда больше, чем двадцать пять процентов.
– Но ведь вполне вероятно, что отец все-таки я.
– Нет. – Джуди жалела его, но была тверда. – Взрослая Лили невероятно напоминает своего отца – больше даже темпераментом, чем внешностью. Мне очень жаль, что я вовлекла тебя в эту историю, но тогда мне казалось, что я поступаю так, как лучше для моей дочери. И ты, и Энджелфейс оба давали деньги на ее содержание, пока Лили не исполнилось шесть лет. Но потом мне сказали, что Лили умерла. У меня оставались какие-то деньги на черный день, но они все ушли на розыски девочки по лагерям беженцев. Эта поездка стоила целое состояние, и после нее я осталась по уши в долгах.
– И тем не менее факт остается фактом – я платил за чужого ребенка. И зачем ты врала по телевизору? Почему сказала, что отец Лили – британский солдат?
Джуди взглянула в разгневанное лицо собеседника.
– Лучше бы порадовался, что я не сказала, что отец – ты. – Неожиданно Джуди почувствовала настоящий гнев. – А ты знаешь, что такое отчаяние, Куртис? Ты никогда не был беден и никогда не знал, что такое отчаиваться. Тебя никогда не соблазняли, и ты не знал, что такое самому бороться за выживание!
Джуди вспомнила тот блеклый зимний день, когда она вернулась в Нью-Йорк после своих бесконечных блужданий по лагерям венгерских беженцев на австрийской границе.
Войдя в дом на Одиннадцатой авеню после четырнадцатичасового перелета, она, обессиленная, опустилась на пол прямо в коридоре рядом со своим потрепанным чемоданчиком. Она чувствовала опустошение и одиночество. Шесть лет назад она в течение трех месяцев кормила грудью свою новорожденную дочь, но потом вынуждена была отдать ее на воспитание, и, как оказалось, чтобы никогда не увидеть Лили вновь. Теперь ее дочь мертва, и Джуди уже никогда ее не увидит. Джуди казалось, что целый мир настроен враждебно к ней. Все было бессмысленным. Она никогда ничего не достигнет. Жизнь представлялась бесконечной борьбой, и не было никакого смысла ее продолжать. Все хотели только брать, брать, брать. И неважно, что ты талантлив, неважно, что работаешь как вол, тебе никогда не подняться на поверхность в этих джунглях, зовущихся Нью-Йорком.
Она заглянула в почтовый ящик: счета, счета, счета… А кроме того, она должна Пэту Роджерсу деньги за авиабилет. Пэт Роджерс был начальником отделения в той конторе, где работала Джуди. Он знал, что Джуди ненавидит одалживать деньги, потому что чувствует от этого себя униженной, но он понимал также, что только на выносливости, амбициях и хот-доге, разделенном на три части, в Нью-Йорке не прожить.
Стоя сейчас на берегу Босфора, Джуди вспоминала, что это такое – быть по-настоящему голодной, не в состоянии позволить себе поездку на автобусе или починку туфель. И хотя уже много лет она жила и работала в роскошной обстановке, в глубине души Джуди оставалась все той же девчонкой, существовавшей на один хот-дог в день, а потому всегда была готова помочь тем вступающим в жизнь женщинам, которых судьба не ударила пока еще крепко в зубы и которые не стали пока легкой добычей какого-нибудь богатого раздолбая «без проблем».
Она еще раз взглянула на Куртиса и поняла, что не прочь выложить ему оставшуюся информацию.
– Полиция подозревает, что к похищению Лили может быть причастна твоя жена.
– Дебра? – Он даже остановился и так и застыл в изумлении.
Джуди кивнула.
– Помнишь, я рассказывала тебе о вечере с шампанским, предшествовавшем благотворительному гала Лили в Лондоне? Так вот, выяснилось, что анонимным жертвователем была Дебра. Мы узнали об этом только сегодня вечером.
На благообразном лице Куртиса редко отражались эмоции, но сейчас было видно, что он потрясен. Каким-то чутьем он понимал, что на этот раз Джуди говорит правду. Турецкая полиция обратилась за помощью к Скотланд-Ярду. А те по учетным книгам отеля проследили, откуда были переведены деньги: со счета Дебры в Филадельфии.
– О Боже! – Уже не в первый раз Куртис пожалел, что не остался тогда в Швейцарии с Джуди, а вместо этого, послушный семейным амбициям, женился на этом ходячем кошмаре.
– Но Дебре не нужны десять миллионов! – воскликнул он. – Ее состояние гораздо больше.
– Турецкое правительство предполагает, что она могла организовать убийство Лили, а требование выкупа – лишь прикрытие, – голос Джуди сорвался. – Меня уже предупредили, что, если тело Лили найдут, Дебра будет арестована по подозрению в убийстве. Мне жаль огорчать тебя, Куртис. Все это, конечно же, чушь, и я не верю этому. Только безумец мог бы такое предпринять.
– Я немедленно вылетаю домой, – заявил Куртис и подумал, что надо срочно позвонить Харри и доктору Джозефу. Что будет дальше, он предположить не смел.
– Страховка на случай похищения? – лицо Джуди загорелось надеждой. – Вы хотите сказать, что «Омниум» готова заплатить выкуп? Замечательно! – Она радостно улыбнулась троим мужчинам, дожидавшимся в гостинице ее возвращения.
Оскар Шолто был главой юридического отдела «Омниум пикчерз». Вместе с ним находился Стив Вуд, круглолицый толстячок из парижского отделения «особого риска» в «Омниум». Переутомленный, бледный полковник Азиз присоединился к беседовавшим, и они все вчетвером уселись вокруг стола в номере, где разместился штаб поисковой группы.
Оскар Шолто – знойный, правда, уже порядком потускневший мужчина откашлялся:
– Как вы знаете, мисс Джордан, актер, исполняющий главную роль в дорогой картине, страхуется. «Елена Троянская» будет стоить «Омниум пикчерз» миллионы.
Улыбнувшись, Джуди откинулась на спинку стула.
– Я рада слышать это! Я знаю, что вы попадаете в весьма сложное положение, но я хочу спасти свою дочь…
– Должен предупредить вас, мисс Джордан, – прервал ее Оскар, – что компания никоим образом не может входить в конфликт с турецкой полицией. Турецкая же полиция против выкупа, так как это противоречит национальной политике. Если выполнить условия похитителей, это породит новые похищения. Основная цель полиции – найти преступников, а это может потребовать времени. – Он положил свои пухлые руки на скатерть, покрывавшую круглый стол, и продолжал: – Но турецкой полиции приходится нелегко, ведь с одной стороны, они совсем не хотят, чтобы на территории Турции томилась в плену похитителей международная знаменитость, с другой – не хотят игнорировать законы страны, закрывая глаза на выкуп.
– Но они же позволят заплатить выкуп! – Улыбка с лица Джуди исчезла.
– Да, но вполне возможно, что турецкое правительство не разрешит заплатить выкуп здесь, – ответил Оскар.
– И что вы тогда собираетесь делать?
– Попытаться обойти закон, возможно, передать деньги в море, за пределами территориальных вод.
– Единственное, что нам остается сейчас, – ждать, когда преступники попытаются войти с нами в контакт, – добавил Стив. – Похитители, возможно, потребуют, чтобы им была предоставлена безопасная, непрослушиваемая линия, и тогда они смогут обо всем с нами договориться.
– Время! – воскликнула Джуди. – И сколько времени: месяцы, годы?
– Две недели, – ответил Оскар. – Компания оплачивает также каждый вынужденный день простоя, а съемки должны начаться через пару недель.
– Но и это слишком долго, – нахмурилась Джуди.
– Это как раз реальные сроки, – подтвердил Стив. – Вы же понимаете, нам сначала необходимо войти в контакт с похитителями, установить, где они прячут Лили, потом выяснить, как мы сможем ее вернуть, потом договориться о цене, потом…
– Но ведь мы же знаем цену, – прервала Джуди. – Они назвали сумму: десять миллионов долларов.
– Мы полагаем, что в таких случаях всегда имеет смысл торговаться, – спокойно пояснил Стив. – Затягивая переговоры, мы даем полиции время, чтобы обнаружить, где преступники держат свою жертву.
– А компании – шанс сэкономить деньги, – саркастически усмехнулась Джуди. – А потом что? – Она уже устала от того, что собеседники ходили вокруг да около и никак не хотели объяснить толком, что именно они собираются предпринять. Джуди прекрасно знала эти старые как мир студийные уловки, она же много общалась в этой среде в самом начале своей карьеры на студии с Одиннадцатой Восточной улицы.
– Как только мы вступим в контакт с заговорщиками, тут же начнем их потихоньку надувать, – сообщил Стив. – Сначала скажем, что выплату денег надо согласовать с кучей народу в Америке. Потом – что сможем выплачивать только частями, с интервалом в пять дней. Потом сообщим, что собрали пока только пять миллионов, и попросим еще отсрочки. А получив пять натуральных лимонов, эти жадные ублюдки, конечно же, согласятся немножко потерпеть, чтобы огрести еще пять. Ну и в конце концов сойдемся на шести. – Он обвел взглядом собравшихся. – Таким образом, у полиции и наших агентов появляется возможность растянуть во времени поиски Лили и тогда необходимость…
– В выплате ваших денег, возможно, отпадет! – гневно докончила его тираду Джуди и обернулась к Оскару Шолто: – Лили принесла «Омниум пикчерз» целое состояние, но она не сможет больше принести вам ни цента, если будет мертва, не так ли?