Конран Ширли. Кружево-2

   – Мисс Джордан, компания, как и вы, хочет, чтобы выкуп был внесен по возможности быстро. Именно поэтому мы закладываем такие огромные суммы страховки на случай особого риска.
   – Я здесь, чтобы заплатить ту сумму, которую нужно, тем людям, которым нужно, и достичь нужного результата, – заявил Стив. – Конечно, мы хотим добиться освобождения Лили так быстро, как только возможно. – Он увидел панику на лице Джуди, но не растерялся: сталкиваться с возмущением родственников ему уже не раз приходилось. – И запомните, мисс Джордан: как только мы начнем переговоры, жизнь Лили будет в гораздо большей безопасности.
   – Да, но я мать Лили, – Джуди сурово взглянула на него, – и, как мать, я чувствую, что чем больше мы тянем время, тем большая опасность нависает над ней. Сама мысль о том, что моя дочь в руках головорезов, для меня мучительна!
   – Но если мы имеем дело с террористическим актом, то это вряд ли головорезы в обычном смысле слова. Это не безграмотные крестьяне или отбросы общества, а, скорее всего, представители среднего класса, идеалисты-интеллигенты, а потому они не станут плохо обращаться с вашей дочерью, – попытался разрядить атмосферу Стив. – И всю эту кашу они заварили не только ради денег, но и для создания своего общественного имиджа.
   – Кто бы они ни были, – вступил в разговор полковник Азиз, – я не понимаю, почему похитители до сих пор не вышли на связь и не сообщили, как им должны быть переданы деньги.
   – Но именно это обстоятельство утверждает меня в мысли, что они таки террористы, – заявил Стив. – Именно террористы должны быть заинтересованы не столько в деньгах, сколько в том, чтобы как можно больше времени привлекать к себе внимание общественности. Они идут на все, потому что их мало, а для продолжения своей необъявленной войны им нужны деньги. Похищение знаменитостей в этом смысле – дело исключительно рентабельное. Оно не требует ни больших затрат, ни привлечения большого количества народу, а экономический эффект в конечном итоге может оказаться огромным. Их оружие – страх: убить одного, чтобы миллионы других трепетали.
   – Но ведь это чудовищно! – Джуди взглянула на Оскара и Стива, которые уже начали прятать бумаги в кейсы.
   Оскар поднялся и протянул руку Джуди.
   – Постарайтесь не волноваться, мисс Джордан. Как только мы войдем в контакт с террористами и они увидят, что смогут объявить свои требования, Лили окажется фактически в безопасности. Нам просто необходимо время на то, чтобы выйти с ними на связь.
   – Мы также обеспокоены вашей безопасностью, мисс Джордан, – добавил Стив. – Мы бы хотели, чтобы вы покинули Стамбул. Вскоре здесь появятся десятки людей, готовых продать информацию. Но чаще всего это будут люди, не вызывающие доверия, а информация, предлагаемая ими, – ложной. Появятся десятки свидетелей, но это будут лжесвидетели. Однако каждый раз, когда будет появляться новый свидетель с новой информацией, ваше сердце сначала радостно встрепенется в груди от восторга, а потом сожмется в кольце отчаяния.
   В силу разных причин Стив всегда стремился отослать близких родных жертвы подальше от центра событий. Во-первых, как только действительно будет установлена связь с преступниками, пребывающему к этому времени уже в состоянии прострации родственнику достаточно будет поделиться этим радостным известием даже с кем-нибудь одним из своих друзей (а именно так обычно и случалось), и новость становится в течение двадцати четырех часов известна всему миру. Во-вторых, никогда нельзя было с уверенностью предположить, чего ждать от обезумевшей родни. Они могли отказаться от взаимодействия с полицией, могли сначала согласиться, а потом неожиданно переменить свое мнение, никого даже не поставив в известность. И все это приводило тщательно проработанные действия полиции на грань срыва.
   – Я никуда не поеду! – Джуди почти кричала на Стива. – Я имею право находиться здесь! Я не покину свою дочь, и у вас нет полномочий, чтобы заставить меня уехать. Зато у меня есть все права получать самую правдивую информацию о том, что происходит, и вы обязаны будете мне ее предоставить.
   – Крепкая леди! – пробормотал Стив, усаживаясь на заднее сиденье своего автомобиля.
   – Будем ли мы ее информировать? – спросил Оскар.
   Стив взглянул на толпу фоторепортеров, все еще осаждающих отель.
   – Конечно, нет. Мы же не сумасшедшие, чтобы допустить утечку какой-либо информации. Она эмоциональна, а эмоции зачастую выплескиваются в истерику, что уже представляет собой серьезную угрозу. Надо попытаться устроить так, чтобы мисс Джордан узнавала о событиях как можно меньше.
   Полчаса спустя Джуди и Пэйган сидели в гостиной номера «Гарун аль-Рашида». В полнейшем молчании они медленно тянули через соломинки воду со льдом. Джуди только что закончила свой рассказ о встрече со страховой службой «Омниум пикчерз».
   – Я не могу больше выдержать этого бездействия, – наконец прервала она молчание. – Бесконечные пустые разговоры просто сводят меня с ума.
   – Кстати, я получила письмо от Кейт, – надеясь хоть как-то развлечь подругу, сказала Пэйган. – Мне его переслали из Лондона. Она купила машинку, «Ремингтон» 1952 года, что стоило ей семь сотен долларов. А использованная уже лента – еще пятьдесят. Она пишет, что сверхдержавы – Китай, СССР и Америка – вот-вот втянутся в конфликт и тогда начнется очередная война в джунглях. По ее мнению, такая же бессмысленная и кровавая, как во Вьетнаме.
   – Есть какие-нибудь хорошие новости? Пэйган перевернула измятый голубой листок.
   – Они допрашивали Кейт в течение двух часов, и она боялась, что бенгальские власти решат вышвырнуть ее из страны. В остальном она счастлива и довольна. Интересно, почему Кейт бывает удовлетворена жизнью только в условиях максимального дискомфорта?
   Джуди не ответила. И вновь в комнате воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь отдаленным шумом города и плеском воды внизу.
   Стук в дверь заставил Джуди вскочить. За дверьми стоял мальчик-посыльный с точно таким же букетом роз, как тот, в котором была прислана роковая записка. Джуди медленно поднесла букет к липу, потом сняла целлофан и достала записку.
   – Слава Богу! Наконец-то они вышли с нами на связь!
   Пэйган заглянула Джуди через плечо и увидела, как она вынимает из конверта открытку.
   Но вдруг Джуди застонала и отбросила открытку в сторону так, будто та жгла ей пальцы. Потом опустилась в кресло и плечи ее задрожали от с трудом сдерживаемых рыданий. Пэйган подняла розово-голубую открытку – одну из тех, что продаются обычно в цветочных магазинах. Между напечатанными типографским способом на турецком языке традиционными пожеланиями счастья виднелось несколько машинописных строк.
   «Положите десять миллионов долларов в чемодан. Завтра в шесть часов вечера человек с красной повязкой на рукаве должен отнести их на Гюзельхисарский паром, курсирующий через Босфор. Дальнейшие инструкции получите позже. Никому ни о чем не рассказывайте. В случае неповиновения Лили будет задушена шелковым шнуром».
   Была уже полночь, и Абдулла работал за своим столом в зеленом кабинете, пол которого был устлан богатыми коврами, а окна наглухо занавешены кремовыми шторами.
   Когда задыхающаяся Пэйган ворвалась в кабинет, озабоченность на его лице сменилась улыбкой и он протянул женщине газету:
   – Посмотри-ка на сообщение в «Трибюн», – он указал на огромный материал на первой полосе, объявляющий о смерти сенатора Рускингтона в вашингтонской квартире парижской проститутки. – Теперь, Пэйган, правота Лили доказана и, похоже, финансовые проблемы Джуди будут наконец решены.
   Пэйган все еще не могла отдышаться после того, как пробежала три коридора и несколько пролетов лестницы.
   – Это действительно отличная новость, дорогой. То есть мне, конечно, жаль, что он умер, но эта старая скотина так и нарывалась на неприятности.
   – Почему ты задыхаешься, Пэйган? Что случилось? Пэйган протянула ему лист бумаги.
   – Я хотела, чтобы ты увидел это как можно скорее. Джуди получила еще одно послание от похитителей. Вот копия.
   Абдулла быстро проглядел записку.
   – Не могу понять, они идиоты или хитрецы? Это похоже на угрозу из восемнадцатого века. Когда в Топкапском дворце хотели избавиться от какой-либо из королевских наложниц, ее душили шелковым шнуром. – Он помолчал немного, потом добавил: – Обычных наложниц зашивали в мешки, привязывали к шее камень и сбрасывали в Босфор. Один из султанов таким способом избавился от двухсот восьмидесяти наложниц. И несколькими годами позже водолазы выловили эти страшные мешки, которые так и покоились на дне моря, покачиваясь под напором невидимого морского течения…
   – Я знаю, милый. Ты уже рассказывал мне это много лет назад. А что ты думаешь об остальной части записки?
   – Конечно, полиции следует установить строгий контроль за паромом и обоими его причалами, но террористы часто не приходят на первое свидание, назначают его, только чтобы проверить реакцию полиции. И все-таки эта последняя фраза очень странная. Отчего просто не сказать, что Лили будет убита?
   Пэйган разрыдалась.
   – Я не могу этого слышать! – прошептала она.
   – Дорогая, уже поздно, и мы оба устали. Пошли спать, а завтра утром посмотрим, что еще мои люди сумеют извлечь из этой записки.

17
6 СЕНТЯБРЯ 1979 ГОДА

   Пэйган не могла уснуть, то и дело переворачиваясь с боку на бок в душной стамбульской ночи. В конце концов часа в три утра она решила выйти прогуляться по залитому луной саду. Это было совершенно безопасно. Все аллеи охранялись часовыми, не говоря уже об электронной системе тревоги.
   Идя по дорожке между двух стен из кустов розмарина к круглому бассейну, где проживало семейство североамериканских черепашек, Пэйган прекрасно понимала, что за ней наблюдают. Остаться один на один с собой во дворце Абдуллы не было возможности ни при каких обстоятельствах. Его телохранители несли бессонную вахту у дверей комнаты, а коридоры всегда были полны слуг, либо ждущих команды хозяина, либо просто спящих в углу.
   Пэйган уселась на каменный борт бассейна, спугнув спящую там серую кошку, которая, зашипев, помчалась прочь и скрылась в темноте. Какое-то воспоминание билось в глубине сознания Пэйган, пытаясь вырваться наружу. Что-то требовало ответа, как лежащее на столе нераспечатанное письмо.
   Пэйган вскочила так стремительно, что чуть не свалилась в бассейн. В залитом лунным светом и причудливо испещренном тенями саду она отчетливо вспомнила, словно он стоял сейчас у нее перед глазами, гимнастический класс «Вэв!» и шуточки Тони относительно гарема. То есть женщины восприняли это как шуточки, сам же Тони терпеть не мог, когда над ним смеялись. И ведь тогда именно Пэйган сообщила Тони, что королевских наложниц душили шелковыми шнурами. Это не может быть совпадением! Тони – именно тот человек, которого Лили хорошо знала, которому доверяла, а потому для него не представляло большого труда выманить ее из гостиницы. Тони наверняка один из похитителей!
   Пэйган бросилась ко дворцу, потеряв по дороге тапочку. Что есть силы неслась она по аллее, мокрой от росы. Силуэты пальм уже четко отпечатывались в предрассветном небе, когда Пэйган, отчаявшись связаться с Джуди по телефону, потребовала у полусонного начальника охраны лимузин.
   Несясь по пустынным улицам, Пэйган вдыхала аромат жасмина, струящийся из-за древних заборов, и думала о том, как жестоко обошлась с подругой судьба, заставляя ее во второй раз переживать потерю дочери. Она вспомнила обложку «Вэв!», где Джуди была изображена вместе с Лили и где так четко запечатлелись их сходство – изящные, как у куклы, фигуры и маленькие руки – и различие: Джуди была голубоглазая блондинка нордического типа, Лили – экзотическая брюнетка. И как ни пытались они установить между собой действительно близкие отношения, насколько могла заметить Пэйган, им это так и не удалось. И эта разъединенность тоже удивительно явственно проступала на той обложке. Их совместная жизнь казалась Пэйган попыткой поместить под один колпак два абсолютно несхожих между собой организма. И как бы мать и дочь ни жаждали общности друг с другом, общего между ними было мало. Отсюда те красивые поздравительные открытки, которые они посылали друг другу, чопорные рождественские обеды, совместные походы в театр, в кино – куда угодно, где только не надо было разговаривать.
   Пэйган думала о той близости, которой обе они мечтали достичь, – близости любви. «Интересно, а не то же самое происходит между мной и Абдуллой?» – задала она сама себе вопрос. Иногда во время акта любви она видела свою бледную руку рядом с его смуглой упругой плотью и чувствовала себя страшно далекой от него, несмотря на всю его нежность, все искусство и всю готовность ее собственного тела отвечать на ласки возлюбленного.
   «В чем-то, мне кажется, Лили похожа на Абдуллу, – размышляла Пэйган, сорвав ветку жасмина и вдыхая ее аромат. – Оба они всегда начеку, всегда готовы броситься на свою защиту. У обоих бешеный темперамент, оба отъявленные сластены. Иногда в повороте ее головы и во взгляде проглядывало что-то хищно-соколиное, как и у Абдуллы».
   Неожиданно этот пестрый калейдоскоп мыслей Пэйган принял странное направление. Удивительное умозаключение все более и более укреплялось у нее в сознании. Поначалу появление его было столь неожиданным и неприятным, что она высунула голову в окно, надеясь, что встречный поток воздуха выдует скверные подозрения из ее головы. Но этого не произошло. Наоборот, она все более укреплялась в своих подозрениях. Неужели Джуди спала с Абдуллой, неужели он отец Лили? Она вспомнила ту ложь, которой Джуди пыталась укрыться от расспросов подруг в детстве, и о той лжи о ее отце, которой Джуди пыталась затуманить голову Лили. Зачем она упорно повторяла по телевизору, что отец девушки – погибший в джунглях английский солдат, в то время как все подруги Джуди прекрасно знали, что, хоть Ник и сходил по ней с ума, между ними никогда ничего не было. И, конечно, Ник не мог быть отцом Лили. Потом Пэйган вспомнила своего мужа сэра Кристофера и его последнюю шутку о том, что у голубоглазых родителей не может родиться кареглазый ребенок. И у Куртиса, и у Энджелфейса были голубые глаза. Спироса Старкоса, когда они жили в Гштаде, поблизости не было, а потому он тоже исключался. «Может, я и не получу никогда Нобелевской премии в области генетики, – печально сказала себе Пэйган, – но игнорировать эти факты даже я не в силах».
   – А я говорю тебе, что эту открытку написал Тони, – доказывала Пэйган ничего не понимающей со сна и смотрящей на нее округлившимися от ужаса глазами подруге. – Помнишь тот наш дурацкий спор о порядках в гареме?
   – Очень смутно.
   – Но ведь ты же присутствовала, когда я рассказывала Тони о том, что неугодных наложниц душили шелковыми шнурами! – настаивала Пэйган. – Это не может быть совпадением!
   – Но я уверена, что в Стамбуле каждый второй знает эту легенду. Не хочешь же ты уверить меня, Пэйган, что парень, который способен только накачивать мускулы на Пятидесятой авеню, может организовать похищение в Турции? – Джуди еще не до конца проснулась.
   – Нет, конечно, я не могу предположить, что этот осел сам до всего додумался. Но он на кого-то работает.
   – Да, это возможно. – Джуди вскочила с кровати, натягивая светло-бежевую сорочку. – Но ведь мы так и не знаем, где он держит Лили.
   – Да, я пока не уверена, – произнесла Пэйган, выглядывая в окно. Несмотря на все напряжение, она не смогла не залюбоваться сверкающей гладью воды, из которой, казалось, вырастали Голубая мечеть и Храм Святой Софии. – Но я думаю, что между второй запиской и королевскими наложницами существует какая-то связь. Ты не знаешь, где их держали?
   Пэйган смотрела на сверкающие купола и минареты Топкапского дворца, и вдруг ее осенило. Она поняла, где именно Тони может прятать Лили, – там, где никто не будет искать, потому что это место охраняется, там, куда посторонним вход запрещен.
   Джуди и Пэйган бросились к лимузину. Когда они выезжали со стоянки, вслед за ними тронулся «мерседес».
   В машине Джуди, хотя и с огромной неохотой, призналась подруге, что отец ее дочери действительно король Абдулла. Ей пришлось объяснить, как именно все произошло. Грустная улыбка скривила губы Пэйган.
   – Но почему ты никогда мне ничего об этом не рассказывала? – спросила она.
   – Как я могла? – простонала Джуди. – Ты моя подруга, и ты была влюблена в него. Как я могла признаться, что твой возлюбленный меня изнасиловал? И что хорошего могло из этого выйти? К тому же, я уверена, сам Абдулла не считал это насилием. Для него это был нормальный способ обращения господина со слугой. Наверняка он даже не помнит об этом и уж, конечно, не позволил бы сейчас себе ничего подобного. С тех пор, как нам было шестнадцать, система ценностей в этом мире очень изменилась.
   Пэйган молчала. Положив руки ей на плечи, Джуди повернула подругу к себе лицом.
   – Пожалуйста, не разрушай своего будущего из-за того, что в моем прошлом произошло нечто чудовищное.
   Пэйган казалась онемевшей.
   – Не вздумай сказать что-нибудь Абдулле, – продолжала Джуди. – А я намерена по-прежнему скрывать все от Лили. Ведь целый мир знает о том, что у них был роман. А это значит, что, сами того не ведая, они оказались повинны в кровосмесительстве. Зачем же возлагать такую тяжкую ношу вины на людей, которых мы любим? И чего мы этим добьемся?
   – А кто-нибудь еще знает? – спросила Пэйган.
   – Только один человек. Максина сразу же догадалась, как только увидела Лили. Но она сообщила мне об этом много позже, в одно из воскресений, когда Тони вез нас на ужин к Гриффину. Максина сказала, что сейчас сходство не так сильно, но что, увидев Лили впервые, она сразу вспомнила Абдуллу в юности. Те же манеры, те же черты, тот же бешеный темперамент.
   Джуди тогда не стала подтверждать догадки Максины. Но Максина и без того прекрасно все поняла, даже то, почему Джуди оказалось так трудно установить теплые доверительные отношения с Лили. Потому что свою красоту Лили унаследовала от человека, который изнасиловал ее мать. Гоня эти мысли от себя, Джуди все-таки не могла не ощущать разочарования, потому что дочь ее не была плодом любви. Сама Лили не знала об этом, но она была ребенком борьбы и ненависти.
   – Мы бы хотели осмотреть ту часть гарема, которую обычно не показывают туристам. – Пэйган опустила пятисотлировую бумажку в карман одного из гидов. Привыкший иметь дело с туристами, у которых денег гораздо больше, чем разума, он спокойно произнес:
   – К сожалению, это запрещено. Я ничем не могу вам помочь. – И он легко подтолкнул Джуди и Пэйган на улицу.
   – Черт! – выругалась Пэйган, выходя на залитый солнцем вымощенный старинным булыжником двор. – Наверное, нужно было дать ему больше.
   Джуди не отвечала, потому что в это время внимательно осматривала двор. Водрузив на нос очки в черепаховой оправе, она вглядывалась в колоннаду с противоположного края двора.
   – Пэйган, это, наверное, похоже на сумасшествие, но я только что видела там Марка.
   Марк медленно шел к главным воротам. Джуди бросилась за ним, едва не сбив с ног чету немецких туристов.
   – Это он, он, я уверена! Марк! Марк!
   Она бежала к колоннаде, выкрикивая имя Марка, и знакомая фигура в хаки появилась между колоннами. Задыхающаяся Джуди остановилась перед ним.
   – Марк! Что ты тут делаешь? А мы думали, что ты все еще в тюрьме, подозреваемый номер один.
   – Они выпустили меня после того, как мой издатель пустил в ход свои связи и надавил на полковника Азиза. Я поехал за вами, согласуясь с принципом бикфордова шнура, – необходимо пройти его по всей длине, чтобы в конце выяснить, в чем дело. Итак, в чем же дело, Джуди? Почему вы с Пэйган как полоумные кинулись осматривать достопримечательности?
   Джуди улыбнулась.
   – Мы, кажется, догадались, где похитители держат Лили. – Джуди не стала бы ни в чем признаваться Марку, но ей необходима была помощь, чтобы проникнуть в гарем. – Мы думаем, это в старинной части гарема, но мы не можем туда проникнуть, потому что он закрыт. Ты сможешь нам помочь?
   – Это, наверное, не так сложно, – ответил Марк. – Во-первых, давайте пристроимся к следующей туристической группе. Экскурсия начнется в десять часов. – «Как только представится случай, надо ее обнять, – думал он. – У меня не слишком хорошо получается рассказывать о своих чувствах словами».
   И вновь Джуди и Пэйган, но теперь уже в сопровождении Марка, отправились по лабиринтам дворца. Они осмотрели оружейную комнату, сокровищницу и гардеробную султана. Некоторые из комнат были украшены резьбой, другие позолотой, третьи инкрустацией, а некоторые великолепной росписью. Они прошли мимо апартаментов султана и вместе с другими туристами вышли к баракам Черных Евнухов.
   Преисполненный сознания собственного достоинства гид выстроил своих туристов в кружок возле гарема, и, пока он заливался соловьем, Пэйган прошла в самый конец группы.
   Неожиданно она схватилась за плечо стоящего перед ней японца, и тот так и осел под ее весом. Пэйган же со стоном опустилась на пол. Туристы сгрудились возле ее простертого на мостовой тела.
   – Назад! Назад! Расступитесь! – кричал гид. Поскольку всеобщее внимание было отвлечено на Пэйган, Марку и Джуди удалось проскользнуть в ворота гарема. Над одним из дверных проемов они заметили декоративную решетку. Между ней и верхушкой аркообразной двери оставалось небольшое отверстие. Джуди, сняв туфли, забралась на плечи Марка, подтянулась и проскользнула сквозь отверстие на ту сторону. Марк последовал за ней. Лежа на ворохе строительных комбинезонов, они прислушивались к тому, как Пэйган повели в комнату для оказания первой помощи. Пригретые теплым сентябрьским солнцем, Джуди и Марк тихо лежали на своем импровизированном ложе, ожидая, когда туристы с той стороны ворот отойдут подальше. Неожиданно Марк привлек ее к себе и поцеловал в рот своими потрескавшимися на солнце, обветренными губами. И Джуди вдруг ощутила, что кроме этого поцелуя для нее перестало что-либо существовать.
   – Тебе все понятно? – произнес Марк, отрываясь наконец от Джуди. – Я люблю тебя, а не Лили. Хочу только тебя и никого больше. Один к ста, что я буду волноваться при виде красивой женщины, но ведь то же самое может сказать о себе любой мужчина. Но ты – та женщина, с которой я хотел бы провести всю жизнь.
   Чуть позже он спросил:
   – А почему ты никогда не отвечала на мои письма?
   – Я даже не открывала их: боялась причинить себе боль.
   – Я так и думал, именно поэтому я стал писать Лили. Просил ее переговорить с тобой, объяснить все, как есть. Но и от нее ответов не приходило.
   – Наверное, у твоей корреспонденции была та же судьба, что и у писем ее поклонников. Позже мы это выясним. Но сейчас необходимо найти Лили.
   Джуди открыла сумочку и извлекла оттуда дорогой путеводитель, включавший план дворца. Марк взял у нее книжицу и ручку.
   – Мы сейчас находимся на холме и не заблудимся, если будем запоминать, куда сворачиваем.
   – Отличная мысль. Но во дворце около трех сотен комнат.
   Джуди встала и пошла вдоль мрачного узкого коридора между двумя стенами, куда почти не проникал свет дневного стамбульского неба.
   По сторонам от темных коридоров было расположено множество маленьких комнаток, соединенных между собой лестничными пролетами, мрачными переходами и внутренними двориками. Некоторые стены были выложены изразцами цвета морской волны с изображениями цветов. Через глазницы окон Джуди видела запылившиеся незажженные фонари, висящие в комнатах давно умерших наложниц. Она заглядывала в красивые зеркала, все еще поблескивавшие, подобно пыльным кусочкам серебра, в серых комнатах. В некоторых из комнат не было даже оконных перекрытий, в других уцелели остатки мебели – затянутые паутиной диваны, разорванные куски розового бархата.
   Марк аккуратно вычеркивал каждую комнату, которую они обследовали, но вскоре он понял, что туристический план составлен неточно. Но Джуди он ничего об этом не сказал. Он просто шел за ней в полном молчании, наблюдая, в каком возбужденном, почти экстатическом состоянии находится его спутница.
   Несколько коридоров через разломанные лестничные пролеты вели к комнатам на нижних этажах дворца. В некоторых комнатах пахло сыростью, в других – мочой и гнилью. Одна комната кишмя кишела крысами, суетившимися возле трупа кошки.
   Наконец Джуди остановилась, замерев в ярком солнечном свете позднего сентябрьского утра.
   – Мы уже были здесь. Я помню эти изразцы с изображением кипариса.
   Они стояли посередине небольшого внутреннего дворика, со всех сторон окруженного стенами с застекленными окнами. Под окнами находились наглухо задраенные железные ворота, а с другой стороны – ворота широко распахнутые.
   – Этот план плохо составлен, Джуди, – произнес наконец Марк. – Я надеялся, что нам удастся выбраться отсюда, прежде чем мне придется тебе об этом сообщить. У нас будут с этим проблемы. К тому же спички кончаются.
   – Но, Марк! Это же безнадежно. Мы никогда не найдем ее!
   – Нет, найдем. – Обхватив Джуди руками, Марк привлек ее к себе, и она ощутила спокойствие и умиротворение. И вдруг Джуди почувствовала нечто, показавшееся ей знакомым. Среди гнили и вони подземелья проступал свежий насыщенный запах. Это был аромат масла для ванн, которым обычно пользовалась Лили.