Страница:
Вновь обретя голос, Сергей восторженно закричал, приглашая маму тоже полюбоваться на невиданное диво: «Мама, погляди! Иди сюда! Настоящий дракон ползет!»
Дверь на балкон была открыта, мама сидела почти рядом с ней, на диване, и смотрела телевизор, а отец еще не вернулся из своей воинской части – офицеров-вэдэвэшников привозили из пригорода автобусом. Она почти сразу же вышла на балкон, встала у него за спиной и легонько погладила его по голове.
«Это не дракон, сынок. Это трейлер что-то на стройку везет».
Потом мама поцеловала его в макушку, как часто делала, и вернулась в комнату, а он проводил взглядом взревевшее вдруг чудо, которое, удаляясь, поползло в гору, к строящемуся дому-великану, и задумчиво повторил: «Трейлер…»
Трейлеры здесь, в этом недостроенном еще микрорайоне, он видел каждый день и отлично знал, как они выглядят. А это был вовсе не трейлер. Это был дракон. Но в то же время он не мог не верить собственной маме – ведь взрослые всегда говорят правильно… Терзаемый сомнениями, он вновь вгляделся в удаляющуюся громадину, но в этот момент прямо напротив дома остановился знакомый автобус и из него начали выходить военнные с портфелями-«дипломатами» в руках – тут, в этом доме, получил квартиру не только папа, но и папины сослуживцы, и даже если бы дом бабушка и дедушки не сломали, папа с мамой все равно бы переехали сюда. «Папка! Я здесь!» – закричал он и замахал рукой, и отец, подняв голову, тоже помахал ему. Он начал слезать с табуретки, чтобы быстрее мамы оказаться в прихожей и открыть папе дверь – и все-таки бросил последний взгляд на дорогу, ведущую на холм с домом-великаном. Светила луна, светились окна многоэтажек и уличные фонари, и горели лампочки на длинных стрелах подъемных кранов – но не было уже на дороге никакого дракона. Наверное, он успел куда-то улететь, потому что драконы не живут в городах. Видно, этот просто заблудился или же выронил что-то из лап, пролетая в вышине, – вот и ползал по грязи, разыскивая свою пропажу…
Воспоминание это не стерлось с годами – просто легло на дно памяти как одна из мозаичных плиток разноцветного узора.
А через два десятка лет его сын, Димка, вернувшись из садика, сказал ему: «Папа, я чего-то все не мог заснуть в тихий час и увидел, как к нам в окно заглянула Снежная королева. Настоящая! У нее была корона со всякими блестящими штучками, и глаза светились, правда-правда, я все видел!»
Сергей не стал говорить сыну, что Снежная королева бывает только в сказке.
С другой стороны, спальня группы, в которую ходил Димка, была расположена на втором этаже, и вряд ли кто-то с улицы мог заглянуть в ее окно – разве что Карлсон.
Но ведь заглянул же!
Тогда, в его, Сергея, детстве, по улице полз настоящий дракон.
Теперь его сын видел настоящую Снежную королеву.
Может быть, взрослея, люди просто утрачивают способность воспринимать то, что они без труда воспринимали в детстве?.. Перестают видеть то, что видели раньше – или же видят уже по-другому, обыденным, а не особым зрением… А те, кто эту способность все-таки сохраняет, становятся пророками, медиумами, читают чужие мысли и чувствуют то, что происходит в других галактиках.
И зачастую становятся пациентами психиатрических больниц.
«А если дети не только видят иное, но и могут – то ли сознательно, то ли непроизвольно – еще и творить, создавать это иное?»
Сергей не понял, откуда и как возникло это предположение, и чье вообще оно было. Словно кто-то шепнул ему на ухо эти слова. Затих, сошел на нет стук копыт, расплылись, истончились и пропали фигуры едущих впереди всадников и очертания обитого темной кожей дорожного экипажа…
И возникло совсем другое…
– Ноль-ноль, – сказал командир. – Сели. Дай-ка обзорные, что там у нас?
Помощник прошелся пальцами по клавишам пульта управления и обзорные экраны вспыхнули голубым светом.
– Ух ты! – воскликнула бортинженер. – Красиво!
Корабль стоял на поляне, покрытой густой травой, посреди зеленого леса. Небо было светлым и безоблачным, и зелень переливалась под лучами огромного солнца. Лес шевелился, как живой, лес кивал верхушками деревьев, лес приветливо махал тысячами мохнатых ветвей, лес звал к себе, обещая множество чудес.
– А что слышно? – спросил командир, повернувшись к помощнику.
Помощник дотронулся до кнопки – и в рубку ворвался зловещий дикий вой. Вой доносился из зеленой глубины и казалось – выл сам лес, чужой лес, грозящий бедой пришельцам.
– Ой! – прошептала бортинженер. – Что это?
– Спокойно! – голос командира чуть дрогнул.
Вой оборвался, но тут же раздался опять, уже ближе.
– Глядите! – помощник подался к экрану.
Лес встрепенулся, словно напружинился, и вдруг качнулся вперед и огромным зеленым валом двинулся к кораблю. Лес выл и наползал, все сужая и сужая кольцо, тянулись зеленые ветви, грозно качались деревья, и что-то темное, непонятное и страшное мелькало в глубине зеленого вала.
– Ударить лазерной пушкой? – спросил помощник.
– Спокойно, – овладев собой, повторил командир. – Ударить всегда успеем. И взлететь тоже. Посмотрим, что он с нами собирается сделать. И выключи наружные микрофоны, оглохнуть можно.
В рубке стало тихо, слышно было только прерывистое дыхание бортинженера. На обзорных экранах медленно и неумолимо надвигался зеленый вал и мелькали, мелькали зловещие тени. Зелень залила обзорные экраны и они внезапно погасли. Мигали в темноте разноцветные индикаторы на пульте. Корабль задрожал. Эта дрожь не предвещала ничего хорошего, поэтому командир приказал:
– Огонь!
Звонко запела, включаясь, система управления лазерной пушкой, но вспыхнул и погас оранжевый индикатор, и помощник растерянно произнес:
– Пушка не работает…
– Старт! – не раздумывая, крикнул командир и сам до отказа потянул рычаг на себя.
Но молчали могучие двигатели, а дрожь все сильней сотрясала корпус корабля, словно лес тысячами зеленых лап раскачивал его, стремясь повалить многотонную гигантскую башню. Пройдут годы и вновь он расступится, завлекая другие корабли, и навеки скроет их под своим зеленым покровом, и вновь будет стоять, обманчиво безмятежный, в сиянии огромного солнца.
– Мне страшно, мальчики! – пропищала бортинженер и всхлипнула. – Я больше не хочу!
– Что будем делать, Вовка? – спросил помощник.
– Пусть идет, – сердито ответил командир. – А мы что-нибудь придумаем. Играть, так до конца. Вруби-ка аварийное освещение.
В тусклом свете, затрепетавшем в рубке, бортинженер пошла к выходу, хватаясь за кресла, чтобы не упасть, потому что дрожь корабля все нарастала. Командир и помощник хмуро смотрели ей вслед.
Бортинженер толкнула дверь и испуганно повернулась к ним:
– Мальчики, дверь не открывается!
Внезапно аварийное освещение погасло и корабль резко качнулся.
– Держись, Ирка! – крикнул командир, вцепившись в подлокотники кресла.
Корабль накренился, ожили и засветились обзорные экраны, и на экранах помчалась назад зелень, зелень, зелень… Движимый непонятной силой корабль мчался сквозь лес навстречу неизвестности.
И тут откуда-то из-под кресел раздался крик бортинженера.
– Ой, мальчики! – кричала бортинженер. – Ой, Вовка! Ой, Димка! Это ведь не игра! Это по-настоящему…
– Чего ерунду городишь? – встревоженно сказал помощник и засопел.
Экраны вспыхивали и гасли, корабль качало и трясло, ужасный вой чужого мира раздирал включившиеся сами собой наружные микрофоны.
И неожиданно они поняли, что игра каким-то образом перестала быть игрой и в силу непонятных, небывалых причин превратилась в действительность, и они в самом деле несутся в неуправляемом космическом корабле сквозь страшный лес далекой планеты.
На обзорных экранах маячили чьи-то зеленые лапы, мелькали уродливые зеленые щупальца и тянулись, тянулись к кораблю.
– Иллюминатор! – крикнул помощник.
Непонятная сила сорвала наружную заслонку иллюминатора, разбила сверхпрочное стекло, выдерживающее прямое попадание метеора, и в круглое отверстие под непрерывный истошный вой лезла зеленая лапа, лезла в рубку и слепо шарила, подбираясь к креслам экипажа.
– Мама! – заплакала бортинженер. – Мама-а!
Три испуганных ребенка мчались по зеленым волнам чужого мира и впереди их не ожидало ничего хорошего.
Зеленая лапа лезла, подбиралась к креслам, сжимая и разжимая зеленые корявые щупальца. И тогда командир вскочил с кресла и, прыгнув, вцепился в нее. Рванул – и бросил на пол рубки.
И сразу оборвался вой и стало тихо, и корабль прекратил бешеное движение. Командир, помощник и бортинженер молча смотрели на зеленую лапу, беспомощно лежащую на полу и так похожую на обыкновенный земной лопух.
– Старт! – неуверенно сказал командир, но бортинженер поднялась с пола старого сарая, отряхнула юбку и прошептала:
– А ну вас! Я пошла домой.
– Дима, ужинать! – донесся из-за сарая женский голос.
Помощник вздохнул и встал с перекошенного ящика:
– Я тоже. Завтра доиграем. Или, может, в полицейских? Будешь маньячкой-наркоманкой.
Бортинженер помотала головой. Тогда поднялся и командир.
– Открыть люк! – приказал он, и экипаж – два мальчугана и белобрысая девчушка – медленно вышел из темного сарая и пробрался сквозь заросли лопухов на улицу, залитую светом фонарей.
– Дверь-то надо было толкать в другую сторону, – презрительно пробурчал командир, покосившись на бортинженера.
– Знаешь, Вовка, – неуверенно сказал помощник, – мне что-то разонравилась эта игра. Давай завтра во что-нибудь другое. Может, и правда в полицейских?
– Давай, – быстро согласился командир. – Будешь с нами, Ирка?
– Да ну вас, – ответила бортинженер. – Не нравятся мне ваши игры. Я лучше с девочками…
– В куколки! – насмешливо добавил командир. – Как хочешь.
Они оглянулись на старый сарай, посмотрели друг на друга и разошлись по домам.
А зеленая лапа шевелилась на полу…
…Издалека донесся какой-то приглушенный, все нарастащий стук, и Сергей понял, наконец, что это стучат копыта коней. Впереди покачивались зеленые плащи всадников, сбоку, справа от него, по-прежнему свисала из окна рука мага Ольвиорна. Ничего не изменилось в этом мире – все так же тянулись с одной стороны дороги поросшие деревьями холмы, подобные зеленым волнам, а с другой стороны вился, повторяя изгибы дороги, неглубокий овраг с красноватыми глинистыми стенками и колючим кустарником на дне. Обрывки каких-то только что привидевшихся образов исчезли в глубине сознания, просочились как вода в песок, не оставив никаких следов – только едва шевельнулось в глубине души легкое недоумение. Сергей подумал, что задремал, последовав примеру лонда Гарракса и американки, и тряхнул головой, окончательно избавляясь от непонятного наваждения.
«Драконы, – подумал он. – Я хотел расспросить мага о драконах».
Чуть пригнувшись в седле, он заглянул в окошко дорожного экипажа. Лицо мага Ольвиорна излучало спокойствие, и мыслями был он, казалось, где-то далеко отсюда – и слова, готовые сорваться у Сергея с языка, так и остались не произнесенными: как-то неудобно было прерывать своими расспросами чужие размышления. Однако глаза Ольвиорна тут же ожили и странствующий маг, высунув голову из окна, произнес, безошибочно угадав намерения Сергея:
– Я слушаю вас, уважаемый Сергей.
– Да я, в общем-то… насчет драконов. Хотелось бы что-то о них узнать, если можно, конечно.
– А почему нет, уважаемый Сергей? – оживился маг. – Драконы заслуживают того, чтобы о них рассказывать. Это поистине удивительные создания Божии! Разумом они ничуть не уступает нам и могут в известной степени читать нашу мысли, но далеко не каждому человеку дано понимать драконов. Да что там далеко не каждому – такие люди, судя по хроникам, всегда были очень редки. Есть любопытнейший трактат Либения, он почти всю жизнь посвятил изучению драконов Зеленого Треугольника. Советую прочитать, это классика. А вот Эмон кое-что измышляет ради пущего эффекта, старается выпятить свою уникальность, избранность, и верить ему следует далеко не во всем. Одно время, судя по легендам, бытовало мнение, что большинство драконов враждебно относится к людям – и это чуть ли не их основная черта. По другому поверью, драконы, напротив, распределяли между людьми воду, поскольку были ее покровителями, покровителями источников. А еще считалось, что драконы охраняют какие-то чуть ли не сказочные сокровища, отнятые гвирами у первых людей, Как это ни парадоксально, такая точка зрения господствовала довольно долго, и кое-кто попытался эти сокровища раздобыть. Вот послушайте…
Маг увлекся и, кажется, мог продолжать свою драконографию до бесконечности. Сергей слушал с интересом, так же как и Элис, открывшая глаза при первых же словах Ольвиорна и теперь олицетворяющая собой внимание.
Маг рассказывал о том, как драконы покровительствовали королям и вызывали дождь, обращали в бегство завоевателей и прогоняли кровожадных хищников. В течение пяти-шести циклов у них полностью обновлялась чешуя. Отпавшие чешуйки, должным образом обработанные, являлись главным компонентом некоторых сильнодействующих снадобий. Это же касалось и когтей, замена которых у драконов происходила примерно за такое же время.
Странствующий маг уже с воодушевлением живописал огнедышащих драконов Великой Пустыни, когда ехавшие впереди всадники, поднявшись на пригорок, вдруг пришпорили коней и помчались вслед за лондом Гарраксом и старшим мечником Зингом. Не отставали от них и Гусев с Саней Веремеевым, хотя Саня чуть не вывалился из седла – а вот американцы, наоборот, придержали коней. Слуги лонда Гарракса тоже во весь опор понеслись догонять хозяина. Пограничники вместе с Гусевым и Саней скрылись за пригорком, экипаж с привязанной позади лошадью Элис и сопровождающий его Сергей въехали в облако пыли, поднятое копытами устремившихся вперед коней, и маг Ольвиорн, непроизвольно отпрянув от окошка в тщетном стремлении уклониться от пылевой волны, встревоженно произнес:
– Кажется, что-то случилось…
В этот момент впереди коротко грохотнуло – и Сергей сразу же узнал в этом звуке пистолетный выстрел. Дернув поводьями и пнув коня пятками в бока, он тоже рванулся вперед, догоняя встрепенувшихся американцев, и тут же, как несколько секунд до этого Саня Веремеев, едва не очутился на земле, под копытами крепких лошадок мага Ольвиорна – навыков верховой езды было у него все-таки маловато. Он выскочил на пригорок и натянул поводья, стараясь умерить пыл чересчур резвого коня, и перед ним открылась картина происходящего. Дорога шла под уклон, рассекая широкий луг, и сворачивала в сторону, не достигая леса. Дюжина всадников во весь опор неслась к этому лесу, сопровождаемая пышным шлейфом пыли, словно пограничники вдруг ни с того ни с сего решили развлечься ипподромными забавами. Драконьими крыльями развевались полы зеленых плащей, и топот разносился над лугом. Гусев и Саня Веремеев сидели на конях, наблюдая за удаляющимися пограничниками, но сами никуда не ехали, и у Гусева в руке был пистолет.
– Куда это они? – спросил Сергей, останавливая коня возле товарищей.
– Чего ты стрелял?
Сзади подъехали американцы и экипаж мага Ольвиорна. Элис и ассистенты мага вышли на дорогу, а Ольвиорн выглядывал в окно и вытирал платком пыль с лица.
– Этот, командир их, марга засек, – сказал Гусев, убирая пистолет. – Вон там, возле леса. Пробирался через луг. Они за ним, и мы с ними, только он в лес сразу бросился.
– Попал? – спросил Сергей.
– Нет, – досадливо мотнул головой Гусев. – На всем скаку – это не из кузова стрелять. Сноровки нет. Еле-еле в седле удержался. Хотели вместе с ними, – он махнул рукой в сторону скачущих всадников, – да куда нам с нашей выучкой.
– Далеко же он забрался, – подал голос маг Ольвиорн. – И, скорее всего, не один, они всегда группами ходят.
– Диверсанты, блин! – Гусев сплюнул. – Тут весь лес прочесывать надо или оцепить этот участок.
– Людей маловато, – заметил Саня Веремеев. – Ускользнет.
– Вполне возможно, – согласился Гусев.
– Здесь поблизости большое селение, – сказал маг Ольвиорн, – там свой гарнизон. Лес идет узкой полосой, вокруг поля и луга, а сзади река. Оттуда они пришли, туда и уходить будут. Гнать их надо к реке, а там засаду устроить. Думаю, уважаемый лонд Гарракс сообразил это быстрее меня, опыта ему не занимать.
– А вы, уважаемый маг, я вижу, не только в магии разбираетесь, – оценил Гусев рассуждения Ольвиорна.
– Избыток знаний никогда еще никому не мешал, – ответил маг. – Да и не бывает избытка знаний. Знание – сила.
– Точно, – кивнул Гусев. – Журнал такой есть у нас. Ну, вроде книжки, – пояснил он Ольвиорну.
– Фрэнсис Бэкон, – добавила Элис. – Это Фрэнсис Бэкон сказал, был такой выдающийся ученый и философ.
– Удивительное созвучие мыслей, – задумчиво произнес маг. – А впрочем, ничего удивительного: пусть наши миры и разные, но процесс постижения истины везде и всюду идет сходным путем, на основе общих законов.
– Марсианская машина миражей работает вовсю, – тихо сказал Уолтер Грэхем Ральфу Торенссену. – Мы все глубже погружается в собственные галлюцинации. Нас не вытащат, Ральф, мы так и подохнем внутри этого чудовища…
– Если уже не подохли, – мрачно и так же тихо ответил пилот.
Маг, прищурившись, посмотрел на высоко стоящее в небе солнце и предложил:
– Ну что, будем двигаться дальше? Уважаемый лонд Гарракс нас догонит, и, думаю, с хорошими вестями.
…Лонд Гарракс действителъно догнал их, когда они уже миновали большое селение, о котором говорил маг Ольвиорн. С лондом были только двое слуг, а вот десятка пограничников под командованием старшего мечника Зинга не вернулась. Маг правильно предугадал развитие событий: один из воинов помчался в местный гарнизон за подмогой, а остальные цепочкой рассыпались вдоль противоположной кромки леса и двинулись к реке на перехват проникших на территорию королевства монстров. Дождавшись прибытия воинов здешнего гарнизона, лонд Гарракс предоставил свою десятку под командованием Зинга в распоряжение местного командира и поспешил вслед за брошенной посреди дороги делегацией. Воины-пограничники должны были догнать их после окончания операции по уничтожению маргов.
Настроение лонда Гарракса никак нельзя было назвать радужным. Если говорить точнее, владелец пограничных земель был почти взбешен.
– Это позор! – морщась, словно от боли, говорил он, обращаясь к чужестранцам и магу Ольвиорну. – Кажется, кое-кто даром ест свой хлеб! Этак дойдет до того, что скоро эти твари доберутся до самого Таэльсана! Проникнуть чуть ли не в центр королевства… Мне стыдно будет показаться на глаза королю!
– Но ведь марги могли пробраться сюда и не через ваши земли, – попытался успокоить лонда Саня Веремеев, но Гарракс, яростно сверкнув глазами, разошелся пуще прежнего.
– Да разве в этом дело? – воскликнул он, волчком кружась на коне посреди дороги. – Какая разница, через чьи земли они вторглись! Главное, что это произошло, что мы, пограничники, прозевали – пусть даже не мои люди, а лонда Дастунга или лонда Вильдена.
– Насколько я знаю, марги и раньше пробирались через границу, – сменил Саню Веремеева Сергей. – Вы же не можете ежесекундно контролировать каждый метр…
– А должны! – лонд Гарракс рубанул рукой воздух, – Это наш долг! Меня беспокоит, что они незамеченными смогли забраться так далеко.
– А это уже не ваша вина, уважаемый лонд Гарракс, – миролюбиво сказал маг. – Тут недорабатывает вся система охраны и ломать себе голову над этим должны в Таэльсане.
– Вам нужно стену на границе возводить, Великую Китайскую, – заявил Гусев. – Разок потратитесь, зато будет надежно. Можно даже не сплошную, а на самых уязвимых участках.
– Или хорошую контрольную полосу устроить, – добавил Саня Веремеев. – Марги летать же не умеют? Или колючую проволоку, на худой конец, если стену городить слишком накладно будет.
Так, обсуждая разные способы борьбы с маргами, таэльринцы и чужеземцы продолжали двигаться по направлению к столице. Гусев предложил было посодействовать в поимке маргов у реки, но лонд Гарракс высказался, и довольно резко, в том смысле, что пусть те, кто прозевал, сами исправляют свои ошибки – хотя ни подчиненные Зинга, ни воины местного гарнизона были тут совершенно ни при чем. Однако возражать лонду никто не стал, и кавалькада все больше удалялась от злополучного места. Часа через два, так и не дождавшись возвращения отряда старшего мечника Зинга, лонд Гарракс свернул к Долине Трех Ручьев – месту обитания единственного таэльринского дракона, именуемого с древних времен Волкобоем – за помощь в схватках с пятнистыми волками, не дававшими покоя первопоселенцам этих мест.
Попетляв среди болот, дорога пошла на длинный каменистый подъем, ведущий, казалось, прямо в небесную беспредельность. Далеко внизу остался лес, и с высоты открылась Долина Трех Ручьев, залитая не спешащим пока опускаться солнцем. Вид был живописный: густая трава с искрами полевых цветов покрывала все пространство, окольцованное крутобокими холмами; там и тут поднимались над ней купы деревьев и густых кустов; долину пересекал довольно широкий извилистый ручей с песчаными берегами, вдалеке, по левую руку от всадников, в него впадал еще один поток, вытекающий из недр холма, а вот третьего ручья сверху не было видно. Дорога, постепенно понижаясь, шла вдоль склона и заканчивалась широкой площадкой, над которой возвышалось монументальное сооружение, возведенное из плотно подогнанных друг к другу каменных плит. Сооружение это, как прикинул Сергей, было не менее пятнадцати метров высотой, и представляло из себя подобие обращенного к небесам мужского лица с пышными вьющимися волосами, близко посаженными к переносице глазами, слегка вздернутым носом, тонкими аккуратными губами и округлым подбородком с неглубокой ямочкой. Это и был скульптурный портрет древнего короля Таэля, первого правителя Таэльрина – творение искусных мастеров, возведенное над пещерой дракона. Вход в пещеру темным овалом выделялся под подбородком каменного исполина.
– Вот оно, жилище нашего дракона, – торжественно сказал лонд Гарракс.
– Да-а, впечатляет, – протянул Гусев. – Я что-то похожее где-то уже видел.
Сергею эта архитектурная форма тоже казалась откуда-то знакомой, и он начал вспоминать, где мог встречать нечто подобное. Саня Веремеев сообразил быстрее.
– Так это же как Лицо на Марсе! – воскликнул он и пояснил недоуменно взглянувшему на него лонду Гарраксу: – Есть у нас одна похожая штука, тоже каменное лицо.
– Кто-то из ваших древних правителей? – уважительно поинтересовался лонд Гарракс.
Саня пожал плечами:
– Да никто толком пока не знает.
Сергей заметил, как Уолтер Грэхем и Ральф Торенссен, молча взирающие на каменное укрытие, хмуро переглянулись, но не придал этому значения. После слов Сани Веремеева он тоже вспомнил фотографию из журнала – Марсианский Сфинкс, загадочный объект на другой планете, то ли удивительная игра природы, то ли создание иного раэума.
– А туда можно спуститься? – спросил Гусев. – У вашего дракона нет привычки нападать без предупреждения?
– Волкобой не нападает на людей, – заверил его из окна экипажа маг Ольвиорн. – И спуститься можно. Но будьте готовы к возможной неудаче.
– В каком смысле? – насторожился Гусев.
– Во-первых, его может не оказаться на месте. А во-вторых, если даже он в пещере, то вовсе не обязательно выберется оттуда, чтобы поглядеть на нас.
– Так позовем! Покричим, посвистим.
– Если он там, то уже знает о нашем присутствии, А криком и свистом его не выманишь. Будем надеяться, что все-таки снизойдет.
– Вы нам раньше этого не говорили, батя!
– Всякое слово – в свой срок, – назидательно промолвил маг. – Не увидим сейчас – заедем на обратном пути, И лучше всего под вечер, к вечеру он всегда возвращается. Ну что, оставляйте коней, уважаемые, кони вниз не пойдут. Не то чтобы боятся, но остерегаются.
Слуги лонда Гарракса и мага остались возле коней, а все остальные, включая помощников мага, начали спускаться в Долину Трех Ручьев, к логову дракона.
Вблизи Сфинкс впечатлял еще больше. Покрытые серебристым мхом мощные стены возносились ввысь, закрывая солнце, широкий туннель, понижаясь, уходил в темноту, и тянуло оттуда незнакомым, довольно сильным запахом. Ничего неприятного в этом запахе не было, но казался он непривычным, и ничуть не походил на ароматы зоопарка. Это пахло драконом.
Полукругом расположившись на площадке метрах в десяти от входа, стали ждать. Прошло две… три… четыре минуты, но из темной глубины не раздавалось ни звука.
– Может, все-таки позвать? – предложил Гусев, обращаясь к магу. – Вдруг он там спит, овцами объевшись, и не чует ничего?
Дверь на балкон была открыта, мама сидела почти рядом с ней, на диване, и смотрела телевизор, а отец еще не вернулся из своей воинской части – офицеров-вэдэвэшников привозили из пригорода автобусом. Она почти сразу же вышла на балкон, встала у него за спиной и легонько погладила его по голове.
«Это не дракон, сынок. Это трейлер что-то на стройку везет».
Потом мама поцеловала его в макушку, как часто делала, и вернулась в комнату, а он проводил взглядом взревевшее вдруг чудо, которое, удаляясь, поползло в гору, к строящемуся дому-великану, и задумчиво повторил: «Трейлер…»
Трейлеры здесь, в этом недостроенном еще микрорайоне, он видел каждый день и отлично знал, как они выглядят. А это был вовсе не трейлер. Это был дракон. Но в то же время он не мог не верить собственной маме – ведь взрослые всегда говорят правильно… Терзаемый сомнениями, он вновь вгляделся в удаляющуюся громадину, но в этот момент прямо напротив дома остановился знакомый автобус и из него начали выходить военнные с портфелями-«дипломатами» в руках – тут, в этом доме, получил квартиру не только папа, но и папины сослуживцы, и даже если бы дом бабушка и дедушки не сломали, папа с мамой все равно бы переехали сюда. «Папка! Я здесь!» – закричал он и замахал рукой, и отец, подняв голову, тоже помахал ему. Он начал слезать с табуретки, чтобы быстрее мамы оказаться в прихожей и открыть папе дверь – и все-таки бросил последний взгляд на дорогу, ведущую на холм с домом-великаном. Светила луна, светились окна многоэтажек и уличные фонари, и горели лампочки на длинных стрелах подъемных кранов – но не было уже на дороге никакого дракона. Наверное, он успел куда-то улететь, потому что драконы не живут в городах. Видно, этот просто заблудился или же выронил что-то из лап, пролетая в вышине, – вот и ползал по грязи, разыскивая свою пропажу…
Воспоминание это не стерлось с годами – просто легло на дно памяти как одна из мозаичных плиток разноцветного узора.
А через два десятка лет его сын, Димка, вернувшись из садика, сказал ему: «Папа, я чего-то все не мог заснуть в тихий час и увидел, как к нам в окно заглянула Снежная королева. Настоящая! У нее была корона со всякими блестящими штучками, и глаза светились, правда-правда, я все видел!»
Сергей не стал говорить сыну, что Снежная королева бывает только в сказке.
С другой стороны, спальня группы, в которую ходил Димка, была расположена на втором этаже, и вряд ли кто-то с улицы мог заглянуть в ее окно – разве что Карлсон.
Но ведь заглянул же!
Тогда, в его, Сергея, детстве, по улице полз настоящий дракон.
Теперь его сын видел настоящую Снежную королеву.
Может быть, взрослея, люди просто утрачивают способность воспринимать то, что они без труда воспринимали в детстве?.. Перестают видеть то, что видели раньше – или же видят уже по-другому, обыденным, а не особым зрением… А те, кто эту способность все-таки сохраняет, становятся пророками, медиумами, читают чужие мысли и чувствуют то, что происходит в других галактиках.
И зачастую становятся пациентами психиатрических больниц.
«А если дети не только видят иное, но и могут – то ли сознательно, то ли непроизвольно – еще и творить, создавать это иное?»
Сергей не понял, откуда и как возникло это предположение, и чье вообще оно было. Словно кто-то шепнул ему на ухо эти слова. Затих, сошел на нет стук копыт, расплылись, истончились и пропали фигуры едущих впереди всадников и очертания обитого темной кожей дорожного экипажа…
И возникло совсем другое…
– Ноль-ноль, – сказал командир. – Сели. Дай-ка обзорные, что там у нас?
Помощник прошелся пальцами по клавишам пульта управления и обзорные экраны вспыхнули голубым светом.
– Ух ты! – воскликнула бортинженер. – Красиво!
Корабль стоял на поляне, покрытой густой травой, посреди зеленого леса. Небо было светлым и безоблачным, и зелень переливалась под лучами огромного солнца. Лес шевелился, как живой, лес кивал верхушками деревьев, лес приветливо махал тысячами мохнатых ветвей, лес звал к себе, обещая множество чудес.
– А что слышно? – спросил командир, повернувшись к помощнику.
Помощник дотронулся до кнопки – и в рубку ворвался зловещий дикий вой. Вой доносился из зеленой глубины и казалось – выл сам лес, чужой лес, грозящий бедой пришельцам.
– Ой! – прошептала бортинженер. – Что это?
– Спокойно! – голос командира чуть дрогнул.
Вой оборвался, но тут же раздался опять, уже ближе.
– Глядите! – помощник подался к экрану.
Лес встрепенулся, словно напружинился, и вдруг качнулся вперед и огромным зеленым валом двинулся к кораблю. Лес выл и наползал, все сужая и сужая кольцо, тянулись зеленые ветви, грозно качались деревья, и что-то темное, непонятное и страшное мелькало в глубине зеленого вала.
– Ударить лазерной пушкой? – спросил помощник.
– Спокойно, – овладев собой, повторил командир. – Ударить всегда успеем. И взлететь тоже. Посмотрим, что он с нами собирается сделать. И выключи наружные микрофоны, оглохнуть можно.
В рубке стало тихо, слышно было только прерывистое дыхание бортинженера. На обзорных экранах медленно и неумолимо надвигался зеленый вал и мелькали, мелькали зловещие тени. Зелень залила обзорные экраны и они внезапно погасли. Мигали в темноте разноцветные индикаторы на пульте. Корабль задрожал. Эта дрожь не предвещала ничего хорошего, поэтому командир приказал:
– Огонь!
Звонко запела, включаясь, система управления лазерной пушкой, но вспыхнул и погас оранжевый индикатор, и помощник растерянно произнес:
– Пушка не работает…
– Старт! – не раздумывая, крикнул командир и сам до отказа потянул рычаг на себя.
Но молчали могучие двигатели, а дрожь все сильней сотрясала корпус корабля, словно лес тысячами зеленых лап раскачивал его, стремясь повалить многотонную гигантскую башню. Пройдут годы и вновь он расступится, завлекая другие корабли, и навеки скроет их под своим зеленым покровом, и вновь будет стоять, обманчиво безмятежный, в сиянии огромного солнца.
– Мне страшно, мальчики! – пропищала бортинженер и всхлипнула. – Я больше не хочу!
– Что будем делать, Вовка? – спросил помощник.
– Пусть идет, – сердито ответил командир. – А мы что-нибудь придумаем. Играть, так до конца. Вруби-ка аварийное освещение.
В тусклом свете, затрепетавшем в рубке, бортинженер пошла к выходу, хватаясь за кресла, чтобы не упасть, потому что дрожь корабля все нарастала. Командир и помощник хмуро смотрели ей вслед.
Бортинженер толкнула дверь и испуганно повернулась к ним:
– Мальчики, дверь не открывается!
Внезапно аварийное освещение погасло и корабль резко качнулся.
– Держись, Ирка! – крикнул командир, вцепившись в подлокотники кресла.
Корабль накренился, ожили и засветились обзорные экраны, и на экранах помчалась назад зелень, зелень, зелень… Движимый непонятной силой корабль мчался сквозь лес навстречу неизвестности.
И тут откуда-то из-под кресел раздался крик бортинженера.
– Ой, мальчики! – кричала бортинженер. – Ой, Вовка! Ой, Димка! Это ведь не игра! Это по-настоящему…
– Чего ерунду городишь? – встревоженно сказал помощник и засопел.
Экраны вспыхивали и гасли, корабль качало и трясло, ужасный вой чужого мира раздирал включившиеся сами собой наружные микрофоны.
И неожиданно они поняли, что игра каким-то образом перестала быть игрой и в силу непонятных, небывалых причин превратилась в действительность, и они в самом деле несутся в неуправляемом космическом корабле сквозь страшный лес далекой планеты.
На обзорных экранах маячили чьи-то зеленые лапы, мелькали уродливые зеленые щупальца и тянулись, тянулись к кораблю.
– Иллюминатор! – крикнул помощник.
Непонятная сила сорвала наружную заслонку иллюминатора, разбила сверхпрочное стекло, выдерживающее прямое попадание метеора, и в круглое отверстие под непрерывный истошный вой лезла зеленая лапа, лезла в рубку и слепо шарила, подбираясь к креслам экипажа.
– Мама! – заплакала бортинженер. – Мама-а!
Три испуганных ребенка мчались по зеленым волнам чужого мира и впереди их не ожидало ничего хорошего.
Зеленая лапа лезла, подбиралась к креслам, сжимая и разжимая зеленые корявые щупальца. И тогда командир вскочил с кресла и, прыгнув, вцепился в нее. Рванул – и бросил на пол рубки.
И сразу оборвался вой и стало тихо, и корабль прекратил бешеное движение. Командир, помощник и бортинженер молча смотрели на зеленую лапу, беспомощно лежащую на полу и так похожую на обыкновенный земной лопух.
– Старт! – неуверенно сказал командир, но бортинженер поднялась с пола старого сарая, отряхнула юбку и прошептала:
– А ну вас! Я пошла домой.
– Дима, ужинать! – донесся из-за сарая женский голос.
Помощник вздохнул и встал с перекошенного ящика:
– Я тоже. Завтра доиграем. Или, может, в полицейских? Будешь маньячкой-наркоманкой.
Бортинженер помотала головой. Тогда поднялся и командир.
– Открыть люк! – приказал он, и экипаж – два мальчугана и белобрысая девчушка – медленно вышел из темного сарая и пробрался сквозь заросли лопухов на улицу, залитую светом фонарей.
– Дверь-то надо было толкать в другую сторону, – презрительно пробурчал командир, покосившись на бортинженера.
– Знаешь, Вовка, – неуверенно сказал помощник, – мне что-то разонравилась эта игра. Давай завтра во что-нибудь другое. Может, и правда в полицейских?
– Давай, – быстро согласился командир. – Будешь с нами, Ирка?
– Да ну вас, – ответила бортинженер. – Не нравятся мне ваши игры. Я лучше с девочками…
– В куколки! – насмешливо добавил командир. – Как хочешь.
Они оглянулись на старый сарай, посмотрели друг на друга и разошлись по домам.
А зеленая лапа шевелилась на полу…
…Издалека донесся какой-то приглушенный, все нарастащий стук, и Сергей понял, наконец, что это стучат копыта коней. Впереди покачивались зеленые плащи всадников, сбоку, справа от него, по-прежнему свисала из окна рука мага Ольвиорна. Ничего не изменилось в этом мире – все так же тянулись с одной стороны дороги поросшие деревьями холмы, подобные зеленым волнам, а с другой стороны вился, повторяя изгибы дороги, неглубокий овраг с красноватыми глинистыми стенками и колючим кустарником на дне. Обрывки каких-то только что привидевшихся образов исчезли в глубине сознания, просочились как вода в песок, не оставив никаких следов – только едва шевельнулось в глубине души легкое недоумение. Сергей подумал, что задремал, последовав примеру лонда Гарракса и американки, и тряхнул головой, окончательно избавляясь от непонятного наваждения.
«Драконы, – подумал он. – Я хотел расспросить мага о драконах».
Чуть пригнувшись в седле, он заглянул в окошко дорожного экипажа. Лицо мага Ольвиорна излучало спокойствие, и мыслями был он, казалось, где-то далеко отсюда – и слова, готовые сорваться у Сергея с языка, так и остались не произнесенными: как-то неудобно было прерывать своими расспросами чужие размышления. Однако глаза Ольвиорна тут же ожили и странствующий маг, высунув голову из окна, произнес, безошибочно угадав намерения Сергея:
– Я слушаю вас, уважаемый Сергей.
– Да я, в общем-то… насчет драконов. Хотелось бы что-то о них узнать, если можно, конечно.
– А почему нет, уважаемый Сергей? – оживился маг. – Драконы заслуживают того, чтобы о них рассказывать. Это поистине удивительные создания Божии! Разумом они ничуть не уступает нам и могут в известной степени читать нашу мысли, но далеко не каждому человеку дано понимать драконов. Да что там далеко не каждому – такие люди, судя по хроникам, всегда были очень редки. Есть любопытнейший трактат Либения, он почти всю жизнь посвятил изучению драконов Зеленого Треугольника. Советую прочитать, это классика. А вот Эмон кое-что измышляет ради пущего эффекта, старается выпятить свою уникальность, избранность, и верить ему следует далеко не во всем. Одно время, судя по легендам, бытовало мнение, что большинство драконов враждебно относится к людям – и это чуть ли не их основная черта. По другому поверью, драконы, напротив, распределяли между людьми воду, поскольку были ее покровителями, покровителями источников. А еще считалось, что драконы охраняют какие-то чуть ли не сказочные сокровища, отнятые гвирами у первых людей, Как это ни парадоксально, такая точка зрения господствовала довольно долго, и кое-кто попытался эти сокровища раздобыть. Вот послушайте…
Маг увлекся и, кажется, мог продолжать свою драконографию до бесконечности. Сергей слушал с интересом, так же как и Элис, открывшая глаза при первых же словах Ольвиорна и теперь олицетворяющая собой внимание.
Маг рассказывал о том, как драконы покровительствовали королям и вызывали дождь, обращали в бегство завоевателей и прогоняли кровожадных хищников. В течение пяти-шести циклов у них полностью обновлялась чешуя. Отпавшие чешуйки, должным образом обработанные, являлись главным компонентом некоторых сильнодействующих снадобий. Это же касалось и когтей, замена которых у драконов происходила примерно за такое же время.
Странствующий маг уже с воодушевлением живописал огнедышащих драконов Великой Пустыни, когда ехавшие впереди всадники, поднявшись на пригорок, вдруг пришпорили коней и помчались вслед за лондом Гарраксом и старшим мечником Зингом. Не отставали от них и Гусев с Саней Веремеевым, хотя Саня чуть не вывалился из седла – а вот американцы, наоборот, придержали коней. Слуги лонда Гарракса тоже во весь опор понеслись догонять хозяина. Пограничники вместе с Гусевым и Саней скрылись за пригорком, экипаж с привязанной позади лошадью Элис и сопровождающий его Сергей въехали в облако пыли, поднятое копытами устремившихся вперед коней, и маг Ольвиорн, непроизвольно отпрянув от окошка в тщетном стремлении уклониться от пылевой волны, встревоженно произнес:
– Кажется, что-то случилось…
В этот момент впереди коротко грохотнуло – и Сергей сразу же узнал в этом звуке пистолетный выстрел. Дернув поводьями и пнув коня пятками в бока, он тоже рванулся вперед, догоняя встрепенувшихся американцев, и тут же, как несколько секунд до этого Саня Веремеев, едва не очутился на земле, под копытами крепких лошадок мага Ольвиорна – навыков верховой езды было у него все-таки маловато. Он выскочил на пригорок и натянул поводья, стараясь умерить пыл чересчур резвого коня, и перед ним открылась картина происходящего. Дорога шла под уклон, рассекая широкий луг, и сворачивала в сторону, не достигая леса. Дюжина всадников во весь опор неслась к этому лесу, сопровождаемая пышным шлейфом пыли, словно пограничники вдруг ни с того ни с сего решили развлечься ипподромными забавами. Драконьими крыльями развевались полы зеленых плащей, и топот разносился над лугом. Гусев и Саня Веремеев сидели на конях, наблюдая за удаляющимися пограничниками, но сами никуда не ехали, и у Гусева в руке был пистолет.
– Куда это они? – спросил Сергей, останавливая коня возле товарищей.
– Чего ты стрелял?
Сзади подъехали американцы и экипаж мага Ольвиорна. Элис и ассистенты мага вышли на дорогу, а Ольвиорн выглядывал в окно и вытирал платком пыль с лица.
– Этот, командир их, марга засек, – сказал Гусев, убирая пистолет. – Вон там, возле леса. Пробирался через луг. Они за ним, и мы с ними, только он в лес сразу бросился.
– Попал? – спросил Сергей.
– Нет, – досадливо мотнул головой Гусев. – На всем скаку – это не из кузова стрелять. Сноровки нет. Еле-еле в седле удержался. Хотели вместе с ними, – он махнул рукой в сторону скачущих всадников, – да куда нам с нашей выучкой.
– Далеко же он забрался, – подал голос маг Ольвиорн. – И, скорее всего, не один, они всегда группами ходят.
– Диверсанты, блин! – Гусев сплюнул. – Тут весь лес прочесывать надо или оцепить этот участок.
– Людей маловато, – заметил Саня Веремеев. – Ускользнет.
– Вполне возможно, – согласился Гусев.
– Здесь поблизости большое селение, – сказал маг Ольвиорн, – там свой гарнизон. Лес идет узкой полосой, вокруг поля и луга, а сзади река. Оттуда они пришли, туда и уходить будут. Гнать их надо к реке, а там засаду устроить. Думаю, уважаемый лонд Гарракс сообразил это быстрее меня, опыта ему не занимать.
– А вы, уважаемый маг, я вижу, не только в магии разбираетесь, – оценил Гусев рассуждения Ольвиорна.
– Избыток знаний никогда еще никому не мешал, – ответил маг. – Да и не бывает избытка знаний. Знание – сила.
– Точно, – кивнул Гусев. – Журнал такой есть у нас. Ну, вроде книжки, – пояснил он Ольвиорну.
– Фрэнсис Бэкон, – добавила Элис. – Это Фрэнсис Бэкон сказал, был такой выдающийся ученый и философ.
– Удивительное созвучие мыслей, – задумчиво произнес маг. – А впрочем, ничего удивительного: пусть наши миры и разные, но процесс постижения истины везде и всюду идет сходным путем, на основе общих законов.
– Марсианская машина миражей работает вовсю, – тихо сказал Уолтер Грэхем Ральфу Торенссену. – Мы все глубже погружается в собственные галлюцинации. Нас не вытащат, Ральф, мы так и подохнем внутри этого чудовища…
– Если уже не подохли, – мрачно и так же тихо ответил пилот.
Маг, прищурившись, посмотрел на высоко стоящее в небе солнце и предложил:
– Ну что, будем двигаться дальше? Уважаемый лонд Гарракс нас догонит, и, думаю, с хорошими вестями.
…Лонд Гарракс действителъно догнал их, когда они уже миновали большое селение, о котором говорил маг Ольвиорн. С лондом были только двое слуг, а вот десятка пограничников под командованием старшего мечника Зинга не вернулась. Маг правильно предугадал развитие событий: один из воинов помчался в местный гарнизон за подмогой, а остальные цепочкой рассыпались вдоль противоположной кромки леса и двинулись к реке на перехват проникших на территорию королевства монстров. Дождавшись прибытия воинов здешнего гарнизона, лонд Гарракс предоставил свою десятку под командованием Зинга в распоряжение местного командира и поспешил вслед за брошенной посреди дороги делегацией. Воины-пограничники должны были догнать их после окончания операции по уничтожению маргов.
Настроение лонда Гарракса никак нельзя было назвать радужным. Если говорить точнее, владелец пограничных земель был почти взбешен.
– Это позор! – морщась, словно от боли, говорил он, обращаясь к чужестранцам и магу Ольвиорну. – Кажется, кое-кто даром ест свой хлеб! Этак дойдет до того, что скоро эти твари доберутся до самого Таэльсана! Проникнуть чуть ли не в центр королевства… Мне стыдно будет показаться на глаза королю!
– Но ведь марги могли пробраться сюда и не через ваши земли, – попытался успокоить лонда Саня Веремеев, но Гарракс, яростно сверкнув глазами, разошелся пуще прежнего.
– Да разве в этом дело? – воскликнул он, волчком кружась на коне посреди дороги. – Какая разница, через чьи земли они вторглись! Главное, что это произошло, что мы, пограничники, прозевали – пусть даже не мои люди, а лонда Дастунга или лонда Вильдена.
– Насколько я знаю, марги и раньше пробирались через границу, – сменил Саню Веремеева Сергей. – Вы же не можете ежесекундно контролировать каждый метр…
– А должны! – лонд Гарракс рубанул рукой воздух, – Это наш долг! Меня беспокоит, что они незамеченными смогли забраться так далеко.
– А это уже не ваша вина, уважаемый лонд Гарракс, – миролюбиво сказал маг. – Тут недорабатывает вся система охраны и ломать себе голову над этим должны в Таэльсане.
– Вам нужно стену на границе возводить, Великую Китайскую, – заявил Гусев. – Разок потратитесь, зато будет надежно. Можно даже не сплошную, а на самых уязвимых участках.
– Или хорошую контрольную полосу устроить, – добавил Саня Веремеев. – Марги летать же не умеют? Или колючую проволоку, на худой конец, если стену городить слишком накладно будет.
Так, обсуждая разные способы борьбы с маргами, таэльринцы и чужеземцы продолжали двигаться по направлению к столице. Гусев предложил было посодействовать в поимке маргов у реки, но лонд Гарракс высказался, и довольно резко, в том смысле, что пусть те, кто прозевал, сами исправляют свои ошибки – хотя ни подчиненные Зинга, ни воины местного гарнизона были тут совершенно ни при чем. Однако возражать лонду никто не стал, и кавалькада все больше удалялась от злополучного места. Часа через два, так и не дождавшись возвращения отряда старшего мечника Зинга, лонд Гарракс свернул к Долине Трех Ручьев – месту обитания единственного таэльринского дракона, именуемого с древних времен Волкобоем – за помощь в схватках с пятнистыми волками, не дававшими покоя первопоселенцам этих мест.
Попетляв среди болот, дорога пошла на длинный каменистый подъем, ведущий, казалось, прямо в небесную беспредельность. Далеко внизу остался лес, и с высоты открылась Долина Трех Ручьев, залитая не спешащим пока опускаться солнцем. Вид был живописный: густая трава с искрами полевых цветов покрывала все пространство, окольцованное крутобокими холмами; там и тут поднимались над ней купы деревьев и густых кустов; долину пересекал довольно широкий извилистый ручей с песчаными берегами, вдалеке, по левую руку от всадников, в него впадал еще один поток, вытекающий из недр холма, а вот третьего ручья сверху не было видно. Дорога, постепенно понижаясь, шла вдоль склона и заканчивалась широкой площадкой, над которой возвышалось монументальное сооружение, возведенное из плотно подогнанных друг к другу каменных плит. Сооружение это, как прикинул Сергей, было не менее пятнадцати метров высотой, и представляло из себя подобие обращенного к небесам мужского лица с пышными вьющимися волосами, близко посаженными к переносице глазами, слегка вздернутым носом, тонкими аккуратными губами и округлым подбородком с неглубокой ямочкой. Это и был скульптурный портрет древнего короля Таэля, первого правителя Таэльрина – творение искусных мастеров, возведенное над пещерой дракона. Вход в пещеру темным овалом выделялся под подбородком каменного исполина.
– Вот оно, жилище нашего дракона, – торжественно сказал лонд Гарракс.
– Да-а, впечатляет, – протянул Гусев. – Я что-то похожее где-то уже видел.
Сергею эта архитектурная форма тоже казалась откуда-то знакомой, и он начал вспоминать, где мог встречать нечто подобное. Саня Веремеев сообразил быстрее.
– Так это же как Лицо на Марсе! – воскликнул он и пояснил недоуменно взглянувшему на него лонду Гарраксу: – Есть у нас одна похожая штука, тоже каменное лицо.
– Кто-то из ваших древних правителей? – уважительно поинтересовался лонд Гарракс.
Саня пожал плечами:
– Да никто толком пока не знает.
Сергей заметил, как Уолтер Грэхем и Ральф Торенссен, молча взирающие на каменное укрытие, хмуро переглянулись, но не придал этому значения. После слов Сани Веремеева он тоже вспомнил фотографию из журнала – Марсианский Сфинкс, загадочный объект на другой планете, то ли удивительная игра природы, то ли создание иного раэума.
– А туда можно спуститься? – спросил Гусев. – У вашего дракона нет привычки нападать без предупреждения?
– Волкобой не нападает на людей, – заверил его из окна экипажа маг Ольвиорн. – И спуститься можно. Но будьте готовы к возможной неудаче.
– В каком смысле? – насторожился Гусев.
– Во-первых, его может не оказаться на месте. А во-вторых, если даже он в пещере, то вовсе не обязательно выберется оттуда, чтобы поглядеть на нас.
– Так позовем! Покричим, посвистим.
– Если он там, то уже знает о нашем присутствии, А криком и свистом его не выманишь. Будем надеяться, что все-таки снизойдет.
– Вы нам раньше этого не говорили, батя!
– Всякое слово – в свой срок, – назидательно промолвил маг. – Не увидим сейчас – заедем на обратном пути, И лучше всего под вечер, к вечеру он всегда возвращается. Ну что, оставляйте коней, уважаемые, кони вниз не пойдут. Не то чтобы боятся, но остерегаются.
Слуги лонда Гарракса и мага остались возле коней, а все остальные, включая помощников мага, начали спускаться в Долину Трех Ручьев, к логову дракона.
Вблизи Сфинкс впечатлял еще больше. Покрытые серебристым мхом мощные стены возносились ввысь, закрывая солнце, широкий туннель, понижаясь, уходил в темноту, и тянуло оттуда незнакомым, довольно сильным запахом. Ничего неприятного в этом запахе не было, но казался он непривычным, и ничуть не походил на ароматы зоопарка. Это пахло драконом.
Полукругом расположившись на площадке метрах в десяти от входа, стали ждать. Прошло две… три… четыре минуты, но из темной глубины не раздавалось ни звука.
– Может, все-таки позвать? – предложил Гусев, обращаясь к магу. – Вдруг он там спит, овцами объевшись, и не чует ничего?