Страница:
Внимание, удар!
«Есть сигнал. Конвой, пакеты пошли. Действитель…»
По общему каналу пронеслась свистящая помеха, обрывая ввинчивающийся Улиссу в затылок гул несущей частоты. Основной сигнал усилили до максимума, чтобы пробить постоянно работающие на бортах фильтры. И когда ретранслятор давал сбой, об этом тоже узнавали все.
Строй хищно изогнутых «Гроз» словно прогнулся под ударом молота. Две центральные машины завертело и бросило вниз, заполняя воздух осколками активной брони, еще пятерым в ближайшие минуты явно будет не до ведения огня. Лидер атакующих, это все-таки он вел переговоры, умолк навсегда. Правило номер один — ни байта информации от противника во время боевой операции. Информационные бомбы часто оказываются одноразовыми, но развитая система шпионажа позволяла Корпорации создавать такие сотнями. Одна из них сейчас и ухнула в навигационную инфосеть противника.
Улисс с налету развернул свое звено по широкой атакующей дуге, угадав точно в прореху слишком плотного для экстренной реакции строя противника. Первый залп бортовых УРС пришелся в «молоко», просто усиляя разрастающийся хаос, а вот второй накрыл самое скопление колыхающихся во взбаламученном воздухе машин. Брызнула броня, играя свою злую шутку — отражая атаку, она усиливала ударную волну на соседях.
Проносясь в вираже над мучительно перестраивающимся противником, Улисс считал клубы черного дыма из приводов несущих турбин. Касание, два, три, четыре, шесть, девять! Не досчитавшись лопастей, вторичных приводов, а кое-где и несущих валов, пилоты теперь думают только об аварийной посадке, а не о преследовании врага. Итого — минус шестнадцать машин. Какие-то еще попытаются присоединиться к бою позже, но это уже будет очень неп…
Гомон паники во вражеском канале начал медленно отступать, первая крупнокалиберная очередь прошила воздух возле левого крыла звена Улисса, когда он завершал маневр на третий заход. Рановато, не рассчитал.
В следующую секунду крайняя машина выбросила из своего правого борта свечу голубого высокотемпературного пламени. Пробит моторный отсек. Среднелегкие «Сверчки» могли похвастаться маневром, но такой брони, как у «Гроз», им было не поднять. Еще миг, и огромный факел ринулся сквозь мельтешение рвущихся ему навстречу пулеметных трасс — лоб в лоб с самым быстрым из атакующих. Улисс успел проводить обе машины в пелену близкой облачности, лишь потом дав команду на третий залп.
Нужно уходить. Потеря еще одной машины, и все его звено не сумеет пробиться обратно к конвою.
Когда свинцовая пелена на месте разрывов показала на просвет голубую линзу неба, пятерка винтолетов уже неслась плотной группой по обратному курсу, заметно снижаясь. Ещё несколько секунд у противника ушло на окончательное перестроение в обход потерявших свободу маневра подбитых винтолетов. Половина, только половина. Что там они говорили о двукратном превосходстве в огневой мощи? Однако преимущество внезапности Улисс утерял, и теперь бой переместится ближе к опасной зоне, а там — груз… В любом случае он должен справиться. Но уж больно уверенно движутся преследователи. Азарт погони за отступающим противником, ярость за погибших товарищей или… или у врага остался еще один козырь в рукаве.
Пятерка винтолетов камнем ухнула в глубины облачного покрова. Радары впились в приближающуюся землю, обшаривая серый раскинувшийся под ними ландшафт. Есть опознание!
«Восток-восемь, говорит Земля-три. Наше расположение раскрыто. Открываем огонь на поражение».
«Земля-три, отставить огонь по атакующим, задержите конвой. Бить с трехкратной перепроверкой, транспорт должен только потерять подвижность. Ни в коем случае не допустить потери транспорта! О птичках не беспокойтесь, вас прикроет Восток-восемь».
Или то, что от него оставалось. Улиссу хватило секунды, чтобы сообразить, куда их занесло. Откуда тут ЗРК?!
«Звено Беста, оставить патрулирование, работайте по наземным целям. Погасить наземные ЗРК, остальным активировать противоракетные комплексы. Ловите снаряды хоть своими задницами, транспорт должен сохранить мобильность!»
Пятерка «Сверчков» с ревом широким фронтом неслась к земле, пока автоматика перераспределяла многочисленные цели. Двадцать один подвижный пусковой ракетный комплекс, не меньше пяти хорошо замаскированных радарных станций. Когда они начинали работу — демаскировались, но их нужно было отработать по максимуму еще до первого запуска УРС.
«Звено Беста, вы не успеете к целям до залпа. Ваша задача — радарные станции, фиксировать во время пусков, эффективно погасить, потом отработать по максимуму ЗРК. Держаться у земли, на атаки „Гроз“ не отвечать, маневрировать, уклоняться, оттягивать максимальные силы противника в сторону от конвоя».
«Есть».
Хороший парень, Если будет хоть малейший шанс — приказ он выполнит. Хотя полностью доверять Улисс мог только собственному звену, некоторых из оставшихся у транспорта парней он отбирал лично, и потому был в них уверен больше, чем в хваленой подготовке пилотов Корпораций или даже вольнонаемных сорвиголов. Итак, начали.
Свинцовый ливень, прошитый несущими смерть черными каплями снарядов с обедненным ураном, плотным пологом лег на раскисшую землю, серым туманом выбрасывая на двадцатиметровую высоту комья грязного снега. Брызнула одна броневая скорлупа, вторая. Средства подавления наземных сил у «Сверчков» были небогаты, но от этого не менее эффективны.
Развертывание радарной системы наведения в «горячем» режиме громом и улюлюканьем, переходящим в оглушительный свист, впилось Улиссу в виски. Еще две станции разлетелись на дымящиеся ошметки обожженного металла, но первый залп с земли уже пошел в зенит. Улисс даже не проводил инверсионные следы сверхзвуковых управляемых снарядов, он пытался сделать хоть еще немного до того как…
Еще одна машина из его звена вдруг словно зависла в воздухе, на авторотации продолжая медленно снижаться, затем лишь, чтобы ослепительно вспыхнуть десятком метров ниже. Звено осталось вчетвером.
Для Улисса это стало лишь поводом сменить построение. Двадцатиметровый ромб под рев двигателей понесся, выворачивая восходящую спираль, к серым небесам, оставив позади грохот все еще падающих обломков наземных ЗРК и радарных систем. Нужно увести свою часть атакующих — пять или шесть машин, сколько их там, — оставив работу другому звену. Пусть отколупают от поредевшего строя «Гроз» еще группу, тогда сохранившим после ракетной атаки управление пилотам трех тыловых звеньев нужно будет в ближайшее время отбивать огонь лишь десятка хорошо вооруженных, но тяжелых, маломаневренных машин противника. А если вспомнить состояние изрядно истончившейся после атаки Улисса брони — это шанс, хороший шанс.
Еще бы Улиссу суметь отбиться на своем участке и привести обратно к конвою хоть три машины… Тогда маневренный бой, невыгодный «Грозам», оставшимся с непоспевающим аварийным резервом и, стоит надеяться, вовсе без прикрытия с земли, будет неизбежен. И это тоже шанс.
Транспорту нужно было дать минимум тридцать две минуты для прохода над восточными склонами, где уже возможно будет эффективное снижение и набор скорости. А еще через восемнадцать минут в месте встречи появится резервный флот, который был поднят по сигналу в первый же миг обнаружения вражеских машин. Снова шанс, черт побери.
Восходящая спираль продолжала набирать высоту, уводя четверку машин из-под кинжального огня преследователей. Все-таки их было шестеро. Такое ускорение они долго удержать не могли, мощность турбин падала, а роторы на почти вертикальной горке только создавали дополнительные помехи пилотированию. Так что спустя какие-то секунды Улисс снова почувствовал свист радаров наведения — это теряющие скорость «Грозы» позволили себе на ходу развернуть бортовые излучатели. Сейчас последуют и ракеты. Тепловое целенахождение во взбаламученном воздухе практически бесполезно — даже с их легкой броней требуется достаточно точное попадание боеголовки в область двигателя или топливных баков, тогда как тепловые экраны не позволяли системе наведения точно локализовать область наибольшей уязвимости. Ракетными комплексами «воздух-воздух» против легких винтолетов пользовались редко, в основном такие тяжеловесы, как «Гроза», и только в режиме удаленного управления. Преимуществом тут служила внезапность — создание помех требует времени не меньшего, чем сам пуск ракеты.
У Улисса же было другое преимущество — он мог почувствовать сканирующий луч еще до того, как тот зафиксирует цель. Ревущий на форсаже ромб боевых машин разошелся в стороны, раскрываясь в полете стометрового диаметра «цветком», одновременно в воздух ушли пакеты микробомбочек, начиненных порошком из высокотемпературного сверхпроводника — наночипы, собранные всего из нескольких тысяч атомов, были впечатаны в поверхность каждого кристалла, позволяя пассивно экранировать любые несущие каналы от метровых до микроволн. Раздался дробный грохот фейерверка, на мгновение прорвавшийся даже сквозь надсадный рев десятка двигателей, и тут же залил системы наведения чернильной мглой. Ракеты, уже успевшие сорваться с направляющих, бесцельно метнулись сквозь серебристое облако, самоуничтожившись «в молоко».
Улисс прислушался к тому, как разом замолчали тараторящие каналы противника. Их тоже должно накрыть, не могли они так быстро вывернуться. Пока не выберутся из «чернильницы», будут слепые и глухие. Улисс не нуждался в электронной связи со своим звеном, противник же этого знать не мог, а потому чисто оборонительное применение экранирующего порошка для него было частью наступательной тактики.
Сложившись обратно в плотный строй, четверка винтолетов вслепую, на одном лишь оптическом наведении, опрокинулась в пикирование. Далеко внизу, в полукилометре, рыскали своими тупыми изогнутыми мордами зависшие в воздухе «Грозы». Они только что вынырнули из облака, и теперь пытались сориентироваться. Улисс снова почувствовал скороговорку переговорных и стрекот навигационных каналов.
«Где они? Оторвались?»
«Молчание в эфире! Они читали наш канал, они успели засечь начало залпа! Команда — сменить коды!»
Нет, такой скорой контратаки они не ждали.
Короткие стволы тяжелых пулеметов ближнего боя зарокотали в каких-то тридцати метрах от цели.
«Грозы» снова оказались в ловушке своего обычного построения — плотной дугой, позволяющей успешно атаковать или обороняться за счет преимущества в тяжести брони и вооружения. К такому строю сложно подобраться достаточно близко, чтобы его разбить, но если уж это удавалось… Центральные машины издали клекот форсированных турбин, когда пилоты почувствовали первые сотрясения прочного корпуса от прямых попаданий тяжелых снарядов. «Сверчки» звена Улисса сконцентрировали огонь на двух целях, зажатых в узком коридоре шинкующих воздух роторов остальных винтолётов. Привычка любого пилота — в случае опасности уходить по возможности вверх — и тут сыграла на руку Улиссу. Уйди атакованные машины под строй, у них бы еще был шанс, атак — нужно было сначала набрать мощность, достаточную для эффективного подъема. Этого времени у противника уже не было. Первой, еще до того как заголосили стрелки в орудийных башнях фланговых «Гроз», взорвалась изрешеченная в упор правая машина. Вторая цель еще держалась, но огненный шар и грохот обломков швырнул ее в сторону, так что четверка Улисса уплотнила строй и спокойно пронеслась сквозь строй противника, поливая все, до чего могла дотянуться, плотным огнем.
Ведущий пилот звена противника, видимо, погиб или был без сознания, потому что в их тактический канал перестали поступать команды, лишь бессмысленные возгласы и ругательства заполняли эфир. Так. Один уничтожен, один подбит. Четверо против четверых. Только время начинает поджимать. Ему нужно вернуться до того, как транспорт потеряет возможность обороняться.
Восемь винтолетов против всяких правил и построений рассыпались по воздушному пространству, выписывая каждый сам за себя безумные петли, огрызаясь огнем и выжимая всю мощность из турбин. «Сверчки» уворачивались от огня противника, «Грозы» старались не дать им зайти к себе в уязвимый хвост. Пилоты противника постепенно приходили в себя, начиная давить огнем, не прекращая постоянных попыток снова собраться в некое подобие построения.
Перелом в ходе боя произошел, когда одна из легких машин Улисса подставилась под огонь «Грозы». Вильнув в сторону, «Сверчок» заметно потерял ход и начал медленно заваливаться на бок, а потом и неуправляемо снижаться. Сразу два винтолета противника ринулись за ним — добить, но тем самым совершили самую большую ошибку. Улисс собрал оставшиеся три машины в кулак и на одной короткой горке с выходом в пикирование сумел по очереди обработать из всех стволов оставшуюся в верхнем эшелоне двойку. Те пытались огрызаться, но обе «Грозы» оказались сильно повреждены и после вышли из боя, даже не попытавшись помочь незадачливым напарникам, поспешившим за подбитым одиночкой.
Улисс мрачно проследил за тем, как на тактическом мониторе погас зеленый «дружественный» маркер, и лишь потом дал команду «огонь».
Тридцать «Сверчков» при должном управлении и хорошей координации противника ничего не смогли бы сделать с двумя десятками тяжелых винтолетов. Три управляемые одной рукой машины оставили на месте двух увлекшихся погоней «Гроз» только ливень обугленных обломков.
У Улисса оставалось три израненных, но рабочих машины с полным на треть боезапасом и топливом на час полета. Это было даже больше, чем то, на что он мог рассчитывать еще десять минут назад.
Тактический монитор раскрылся, увеличивая оперативное пространство до пятидесяти километров в диаметре. Вот продолжает тащиться в разреженном высокогорном воздухе транспорт. Красные маркеры годных к бою машин противника в количестве тринадцати штук замерли строем между звеном Улисса и транспортом. Из восемнадцати машин тыловых звеньев в воздухе оставалось четырнадцать, ещё два (всего два!) «Сверчка» вернулось из рейда по уничтожению наземных комплексов противника — сдвоенный сигнал медленно обходил строй «Гроз» с фланга, спеша присоединиться к своим. Неправильно. Все неправильно!
«Внимание. Держаться звеньями, в одну группу не сбиваться. Самые мобильные машины — на фланги. Звено Беста, оставайтесь на месте, ждите сигнала. Если отвлекутся на вас — отступайте, отстанут — контратакуйте».
«Есть».
«Транспорт!»
«Слушаю».
«Сколько до начала снижения?»
«Минимум — минус пятьсот двадцать секунд. Лучше рассчитывать на шестьсот».
«Принято. Выжмите из железа, что можно. Звенья! Иду к вам, всем — нулевая готовность».
Звено Улисса с неприятным свистом в ходовой сразу у двух машин неслось над самой кромкой облачности. Подняться повыше они еще успеют, набирать высоту сейчас было бы лишь тратой времени.
Пологая дуга машин противника сейчас оставалась обращенной к транспорту — готовность к атаке была полная, и только спешащие на соединение с основными силами звенья охранения заставляли их медлить. Улисс чувствовал — сейчас решающей будет скорость. Если его оставшаяся в строю тройка, уничтожившая или выведшая из боя шесть тяжеловооруженных машин, покажется противнику достаточно опасной…
Когда Улисс уже подумал, что просчитался, построение «Гроз» дрогнуло. Черт, ими кто-нибудь командует или нет? Почему он не слышит каналов? В ответ по сетям до него доносилась только невнятная скороговорка ругательств.
«Звено Беста, изобразите атаку по их западному флангу. Потом сразу отступить, действовать по прежним инструкциям. Звено Алеф, раскачку строя в училище проходили? Сегодня будете проверять на практике. На втором нырке всем машинам — массированный огонь по моему целеуказателю. Звено Алеф — на прорыв и ко мне в тыл. Всем ясно?»
«Так точно!»
Спектакль начался.
Стразу три звена ринулись на атакующий транспорт строй. Тактический монитор сначала показал уплотнение — «Грозы» решили отбить этот наскок, чтобы тут же перейти в контратаку, потом, когда центральная группа вместе с двумя фланговыми машинами звена Беста поспешила отклониться от курса, как бы показывая неуверенность в удачности идеи бить противника в лоб, строй снова развернулся в пологую дугу — предполагаемый вектор контратаки не годился. Звено Улисса уже успело изрядно набрать высоту, и теперь на предельной скорости неслось вперед, ясно показывая — уж эти будут атаковать в любом случае. Подобной тактике учили в любом военном училище. Только видел ли кто из числа пилотов противника эту тактику реально применяющейся в бою?
Вот дисплей показал, как четыре крайних «Грозы» на западном фланге синхронно развернулись, вставая «в противоход» остальному строю. Так они могли в случае самоубийственной атаки Улисса или Бесты просто расстрелять их на подходе — четверо против пяти, изготовившиеся к обороне тяжеловесы против изношенной брони «Сверчков».
Впрочем, они помнили, что сделал Улисс с их строем в самом начале. И потому они боялись уже, кажется, собственной тени.
Улисс коротко дал команду в эфир.
То, что произошло потом, осознал в деталях, наверное, лишь сам Улисс.
Вот снова двинулось вперед звено Беста. Вот так же дернулось звено Алеф. Вот заговорили разом все стволы фланговых звеньев. Брызнула броня, попавший под обстрел участок дуги прогнулся, отрывая пытающуюся отогнать непрошеных гостей четверку от остальной группы. Полметра влево, полметра вправо, под атаку попала всего одна машина, да и то — на таком расстоянии она получила лишь небольшие повреждения, но строй винтолетов рассыпался на глазах.
Пилоты противника начали исполнять какой-то безумный танец, растаскивая свои машины по пространству боя, вот двое не выдержали и ринулись вдогонку за живо развернувшимися на обратный курс винтолетами звена Беста. Еще несколько пилотов уже думали, похоже, только о том, как бы поскорее убраться отсюда подальше.
Все легкие винтолеты сорвались с места, превращая пространство в хаос. Одиночный хаотичный бой был выгоден Улиссу. Только на него и можно было теперь рассчитывать. Тройка Улисса ввязалась в самый центр боя, нанося точечные уколы то здесь, то там. Нужно было навести их на правильную мысль… правильную мысль…
«Да куда вы смотрите, вот же он! Это же командир их, я индекс еще перед их первой атакой заметил…»
Теперь все.
Улисс даже не пытался отстреливаться, когда за ним на форсаже ринулось сразу пять машин противника.
Это была простая задача.
Держать их за собой как можно дольше.
Пусть забудут обо всем.
Прильнут к целеуказателю. Пусть расходуют боезапас. Пусть жгут топливо.
Голубая плоскость неба и серая каша облаков заменили собой этот сырой холодный воздух, закружились вокруг него, расступаясь за границы бетонных стен, пронизанных ржавой арматурой и пучками проводов. Улисс любил вот так отдаваться действию, не нуждающемуся в далеких планах, в логике причинно-следственных взаимоотношений. Был ты и был враг. Не на кого рассчитывать, не на что положиться. И всё, что ты можешь сделать, ты можешь сделать сам.
Правый ведомый Улисса зачихал и клюнул носом, пришлось уворачиваться от брызнувших во все стороны осколков лопастей несущего ротора.
Время тикало слишком медленно. Отрывались один за другим преследователи. Один потерял управление на вираже, ухнув вниз. Что с ним стало потом, Улисс не заметил. Второй взорвался, прошитый чьей-то меткой очередью в область двигателя. Снова град осколков. Взрывающийся боекомплект чужой машины может унести тебя с собой не хуже шальной боеголовки.
Второй ведомый винтолет потерял ход и на авторотации пошел вниз. Его никто не преследовал. У двух фанатиков, которые от него никак не желали отстать, не было уже других мыслей — уничтожить его, Улисса.
«Говорит транспорт. Набираю обороты».
«На связи патруль, готовы вас принять, минус десять минут полета».
«Здесь жарко, патруль. Но мы, похоже, выберемся. Ждите нас в условленной точке».
«Принято».
Голубая линза неба сверкала над копотью облаков. Улисс торжествовал.
Потери велики, но могло быть много хуже. У противника осталось в строю всего шесть машин. У них — четырнадцать. Хорошо.
Двое, эти двое все еще позади него. Не желают отстать. Сейчас здесь уже будет свежая группа машин, тяжеловооруженных. Они прикроют транспорт. Улисс здесь больше не нужен. Пять машин, у него было пять машин. Сколько пилотов он спас сегодня?
Сколько бы ни спас. Убил он куда больше.
Улисс развернул свое летающее камуфлированное насекомое и ударил им в борт ближайшей «Грозы».
Все погасло.
Улисс тяжело тряхнул головой, пытаясь унять звон в ушах. По всему телу бегали раскаленные иглы. На таком расстоянии лучше бы справился сам Ромул. Но где он. Да и был ли на самом деле в том транспорте драгоценный груз, или же он ехал сейчас спокойно в дорожной сумке в багажном отделении трансконтинентального монорельса? Игры Ромула понимал до конца только сам Ромул.
Теперь ребята выберутся сами. Он им уже не нужен.
Это было похоже на заклинание.
Поднявшись с измятой кровати, Улисс подошел к зеркалу, что висело почему-то не в ванной, а прямо в комнате.
С синяками под глазами нужно было что-то делать. Одно дело — он сам, его сущность Соратника. Но этот бренный организм иногда хотел спать и почти всегда — есть. А он часто не мог себе позволить ни того, ни другого.
Инъекция стимулятора внутривенно, пластиковую емкость с питательным раствором — под мышку, повернуть дозатор, пусть капает. Рабочий комбинезон, каска, горсть карточек-пропусков. Улисс готов к выходу.
Он оглянулся напоследок. Квартира, каких перевидал множество. Случится чудо, если он здесь появится еще хоть раз. Чем эта квартира отличается от тех парней, которые погибли сегодня там, в небе над Альпами? Их он тоже большей частью не знал. А тех, кого знал, скорее всего больше никогда не увидит.
Было ли в его любви к Коре что-то от этой его жизни, в которой реальны были только поступки. Ведь и то, ради чего и зачем он все это делал, тоже оставалось далеко за гранью действительности, там, где существовала Корпорация.
Может быть, ему стоило хоть раз пробраться на бесконечные просторы Сибири, где под толщей снегов, посреди бесчисленных карьеров и выработок воплощался втайне от всех проект «Сайриус», Временами Улиссу хотелось потрогать руками хоть что-нибудь овеществленное его трудами.
Впрочем, у него уже есть шанс. Кора. Она существовала вне хитросплетений заговоров Корпораций или планов Ромула. Она могла вернуть ему свободу выбора, которую он так отчаянно просил ему дать. Хоть на миг.
Улисс выключил свет и захлопнул за собой дверь.
Ему нужно успеть встретиться с Видящими.
Снова затикал в голове секундомер.
В голове… Смешно.
Мы пробирались, кряхтя, сквозь недолговечные фильтры респираторов, по туннелям среднего уровня подземной части мегаполиса. Впереди шел Мартин. Одетый в безликое камуфлированное хэбэ, он казался кем-то чужим, незнакомым мне человеком. В его движениях появилась неловкая угловатая грация, тренер походил уже не на ленивую большую кошку из зоопарка, а скорее на разъяренного медведя-гризли из старинных диснеевских зарисовок. Разве что вместо клочьев пены с его подбородка стекал реагент респиратора. И красные отсветы на лице за стеклом полумаски только добавляли сходства.
Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, я лишний раз хватался за приклад своего «локхида», будто это могло добавить мне уверенности. Остальные участники нашего «небольшого дельца» тоже не способствовали желанному ощущению легкого моциона. Они пробирались по коллекторам и переходам, стараясь ни на миг не показаться напротив слишком просматриваемого коридора, а боковые ответвления пересекали одним прыжком. Их компания представляла собой странное сборище по виду бывших военных, городских искателей приключений и просто чудом угодившего в «тему» сброда без роду, племени и образования, для которого единственной целью в жизни оставалось выжить в очередной операции. Причем некоторые, шепнул мне Мартин, могли похвастаться десятком и более. Сколько же подобных им (да и мне самому, чего там) «пиратов двадцать первого века» не сумело выйти невредимыми из подобных передряг, не оговаривалось. Но по гробовому молчанию, каждый раз обрывавшему подобные темы для разговора, таких было много.
Пока на встречу собирались последние «компаньоны», такие же безликие за стеклами респираторов, такие же вымокшие в подземельной сырости, такие же молчаливо увешанные разномастного вида оружием и прочей амуницией, Мартин продолжал встречать каждого кивком, после чего его взгляд снова обращался ко мне, и выражение его глаз при этом оставалось прежним: ты видишь, что приносит эта работа, ты видишь, какие люди здесь бывают, ты видишь, как они кончают. Я все это видел, но ничего ему не отвечал. Выбора у меня не было, как, возможно, не было выбора и У него самого. Я ему сказал за день до того:
— Ты же сам — вернулся в «тему».
С тех пор он так на меня и смотрел, не говоря ни слова.
«Есть сигнал. Конвой, пакеты пошли. Действитель…»
По общему каналу пронеслась свистящая помеха, обрывая ввинчивающийся Улиссу в затылок гул несущей частоты. Основной сигнал усилили до максимума, чтобы пробить постоянно работающие на бортах фильтры. И когда ретранслятор давал сбой, об этом тоже узнавали все.
Строй хищно изогнутых «Гроз» словно прогнулся под ударом молота. Две центральные машины завертело и бросило вниз, заполняя воздух осколками активной брони, еще пятерым в ближайшие минуты явно будет не до ведения огня. Лидер атакующих, это все-таки он вел переговоры, умолк навсегда. Правило номер один — ни байта информации от противника во время боевой операции. Информационные бомбы часто оказываются одноразовыми, но развитая система шпионажа позволяла Корпорации создавать такие сотнями. Одна из них сейчас и ухнула в навигационную инфосеть противника.
Улисс с налету развернул свое звено по широкой атакующей дуге, угадав точно в прореху слишком плотного для экстренной реакции строя противника. Первый залп бортовых УРС пришелся в «молоко», просто усиляя разрастающийся хаос, а вот второй накрыл самое скопление колыхающихся во взбаламученном воздухе машин. Брызнула броня, играя свою злую шутку — отражая атаку, она усиливала ударную волну на соседях.
Проносясь в вираже над мучительно перестраивающимся противником, Улисс считал клубы черного дыма из приводов несущих турбин. Касание, два, три, четыре, шесть, девять! Не досчитавшись лопастей, вторичных приводов, а кое-где и несущих валов, пилоты теперь думают только об аварийной посадке, а не о преследовании врага. Итого — минус шестнадцать машин. Какие-то еще попытаются присоединиться к бою позже, но это уже будет очень неп…
Гомон паники во вражеском канале начал медленно отступать, первая крупнокалиберная очередь прошила воздух возле левого крыла звена Улисса, когда он завершал маневр на третий заход. Рановато, не рассчитал.
В следующую секунду крайняя машина выбросила из своего правого борта свечу голубого высокотемпературного пламени. Пробит моторный отсек. Среднелегкие «Сверчки» могли похвастаться маневром, но такой брони, как у «Гроз», им было не поднять. Еще миг, и огромный факел ринулся сквозь мельтешение рвущихся ему навстречу пулеметных трасс — лоб в лоб с самым быстрым из атакующих. Улисс успел проводить обе машины в пелену близкой облачности, лишь потом дав команду на третий залп.
Нужно уходить. Потеря еще одной машины, и все его звено не сумеет пробиться обратно к конвою.
Когда свинцовая пелена на месте разрывов показала на просвет голубую линзу неба, пятерка винтолетов уже неслась плотной группой по обратному курсу, заметно снижаясь. Ещё несколько секунд у противника ушло на окончательное перестроение в обход потерявших свободу маневра подбитых винтолетов. Половина, только половина. Что там они говорили о двукратном превосходстве в огневой мощи? Однако преимущество внезапности Улисс утерял, и теперь бой переместится ближе к опасной зоне, а там — груз… В любом случае он должен справиться. Но уж больно уверенно движутся преследователи. Азарт погони за отступающим противником, ярость за погибших товарищей или… или у врага остался еще один козырь в рукаве.
Пятерка винтолетов камнем ухнула в глубины облачного покрова. Радары впились в приближающуюся землю, обшаривая серый раскинувшийся под ними ландшафт. Есть опознание!
«Восток-восемь, говорит Земля-три. Наше расположение раскрыто. Открываем огонь на поражение».
«Земля-три, отставить огонь по атакующим, задержите конвой. Бить с трехкратной перепроверкой, транспорт должен только потерять подвижность. Ни в коем случае не допустить потери транспорта! О птичках не беспокойтесь, вас прикроет Восток-восемь».
Или то, что от него оставалось. Улиссу хватило секунды, чтобы сообразить, куда их занесло. Откуда тут ЗРК?!
«Звено Беста, оставить патрулирование, работайте по наземным целям. Погасить наземные ЗРК, остальным активировать противоракетные комплексы. Ловите снаряды хоть своими задницами, транспорт должен сохранить мобильность!»
Пятерка «Сверчков» с ревом широким фронтом неслась к земле, пока автоматика перераспределяла многочисленные цели. Двадцать один подвижный пусковой ракетный комплекс, не меньше пяти хорошо замаскированных радарных станций. Когда они начинали работу — демаскировались, но их нужно было отработать по максимуму еще до первого запуска УРС.
«Звено Беста, вы не успеете к целям до залпа. Ваша задача — радарные станции, фиксировать во время пусков, эффективно погасить, потом отработать по максимуму ЗРК. Держаться у земли, на атаки „Гроз“ не отвечать, маневрировать, уклоняться, оттягивать максимальные силы противника в сторону от конвоя».
«Есть».
Хороший парень, Если будет хоть малейший шанс — приказ он выполнит. Хотя полностью доверять Улисс мог только собственному звену, некоторых из оставшихся у транспорта парней он отбирал лично, и потому был в них уверен больше, чем в хваленой подготовке пилотов Корпораций или даже вольнонаемных сорвиголов. Итак, начали.
Свинцовый ливень, прошитый несущими смерть черными каплями снарядов с обедненным ураном, плотным пологом лег на раскисшую землю, серым туманом выбрасывая на двадцатиметровую высоту комья грязного снега. Брызнула одна броневая скорлупа, вторая. Средства подавления наземных сил у «Сверчков» были небогаты, но от этого не менее эффективны.
Развертывание радарной системы наведения в «горячем» режиме громом и улюлюканьем, переходящим в оглушительный свист, впилось Улиссу в виски. Еще две станции разлетелись на дымящиеся ошметки обожженного металла, но первый залп с земли уже пошел в зенит. Улисс даже не проводил инверсионные следы сверхзвуковых управляемых снарядов, он пытался сделать хоть еще немного до того как…
Еще одна машина из его звена вдруг словно зависла в воздухе, на авторотации продолжая медленно снижаться, затем лишь, чтобы ослепительно вспыхнуть десятком метров ниже. Звено осталось вчетвером.
Для Улисса это стало лишь поводом сменить построение. Двадцатиметровый ромб под рев двигателей понесся, выворачивая восходящую спираль, к серым небесам, оставив позади грохот все еще падающих обломков наземных ЗРК и радарных систем. Нужно увести свою часть атакующих — пять или шесть машин, сколько их там, — оставив работу другому звену. Пусть отколупают от поредевшего строя «Гроз» еще группу, тогда сохранившим после ракетной атаки управление пилотам трех тыловых звеньев нужно будет в ближайшее время отбивать огонь лишь десятка хорошо вооруженных, но тяжелых, маломаневренных машин противника. А если вспомнить состояние изрядно истончившейся после атаки Улисса брони — это шанс, хороший шанс.
Еще бы Улиссу суметь отбиться на своем участке и привести обратно к конвою хоть три машины… Тогда маневренный бой, невыгодный «Грозам», оставшимся с непоспевающим аварийным резервом и, стоит надеяться, вовсе без прикрытия с земли, будет неизбежен. И это тоже шанс.
Транспорту нужно было дать минимум тридцать две минуты для прохода над восточными склонами, где уже возможно будет эффективное снижение и набор скорости. А еще через восемнадцать минут в месте встречи появится резервный флот, который был поднят по сигналу в первый же миг обнаружения вражеских машин. Снова шанс, черт побери.
Восходящая спираль продолжала набирать высоту, уводя четверку машин из-под кинжального огня преследователей. Все-таки их было шестеро. Такое ускорение они долго удержать не могли, мощность турбин падала, а роторы на почти вертикальной горке только создавали дополнительные помехи пилотированию. Так что спустя какие-то секунды Улисс снова почувствовал свист радаров наведения — это теряющие скорость «Грозы» позволили себе на ходу развернуть бортовые излучатели. Сейчас последуют и ракеты. Тепловое целенахождение во взбаламученном воздухе практически бесполезно — даже с их легкой броней требуется достаточно точное попадание боеголовки в область двигателя или топливных баков, тогда как тепловые экраны не позволяли системе наведения точно локализовать область наибольшей уязвимости. Ракетными комплексами «воздух-воздух» против легких винтолетов пользовались редко, в основном такие тяжеловесы, как «Гроза», и только в режиме удаленного управления. Преимуществом тут служила внезапность — создание помех требует времени не меньшего, чем сам пуск ракеты.
У Улисса же было другое преимущество — он мог почувствовать сканирующий луч еще до того, как тот зафиксирует цель. Ревущий на форсаже ромб боевых машин разошелся в стороны, раскрываясь в полете стометрового диаметра «цветком», одновременно в воздух ушли пакеты микробомбочек, начиненных порошком из высокотемпературного сверхпроводника — наночипы, собранные всего из нескольких тысяч атомов, были впечатаны в поверхность каждого кристалла, позволяя пассивно экранировать любые несущие каналы от метровых до микроволн. Раздался дробный грохот фейерверка, на мгновение прорвавшийся даже сквозь надсадный рев десятка двигателей, и тут же залил системы наведения чернильной мглой. Ракеты, уже успевшие сорваться с направляющих, бесцельно метнулись сквозь серебристое облако, самоуничтожившись «в молоко».
Улисс прислушался к тому, как разом замолчали тараторящие каналы противника. Их тоже должно накрыть, не могли они так быстро вывернуться. Пока не выберутся из «чернильницы», будут слепые и глухие. Улисс не нуждался в электронной связи со своим звеном, противник же этого знать не мог, а потому чисто оборонительное применение экранирующего порошка для него было частью наступательной тактики.
Сложившись обратно в плотный строй, четверка винтолетов вслепую, на одном лишь оптическом наведении, опрокинулась в пикирование. Далеко внизу, в полукилометре, рыскали своими тупыми изогнутыми мордами зависшие в воздухе «Грозы». Они только что вынырнули из облака, и теперь пытались сориентироваться. Улисс снова почувствовал скороговорку переговорных и стрекот навигационных каналов.
«Где они? Оторвались?»
«Молчание в эфире! Они читали наш канал, они успели засечь начало залпа! Команда — сменить коды!»
Нет, такой скорой контратаки они не ждали.
Короткие стволы тяжелых пулеметов ближнего боя зарокотали в каких-то тридцати метрах от цели.
«Грозы» снова оказались в ловушке своего обычного построения — плотной дугой, позволяющей успешно атаковать или обороняться за счет преимущества в тяжести брони и вооружения. К такому строю сложно подобраться достаточно близко, чтобы его разбить, но если уж это удавалось… Центральные машины издали клекот форсированных турбин, когда пилоты почувствовали первые сотрясения прочного корпуса от прямых попаданий тяжелых снарядов. «Сверчки» звена Улисса сконцентрировали огонь на двух целях, зажатых в узком коридоре шинкующих воздух роторов остальных винтолётов. Привычка любого пилота — в случае опасности уходить по возможности вверх — и тут сыграла на руку Улиссу. Уйди атакованные машины под строй, у них бы еще был шанс, атак — нужно было сначала набрать мощность, достаточную для эффективного подъема. Этого времени у противника уже не было. Первой, еще до того как заголосили стрелки в орудийных башнях фланговых «Гроз», взорвалась изрешеченная в упор правая машина. Вторая цель еще держалась, но огненный шар и грохот обломков швырнул ее в сторону, так что четверка Улисса уплотнила строй и спокойно пронеслась сквозь строй противника, поливая все, до чего могла дотянуться, плотным огнем.
Ведущий пилот звена противника, видимо, погиб или был без сознания, потому что в их тактический канал перестали поступать команды, лишь бессмысленные возгласы и ругательства заполняли эфир. Так. Один уничтожен, один подбит. Четверо против четверых. Только время начинает поджимать. Ему нужно вернуться до того, как транспорт потеряет возможность обороняться.
Восемь винтолетов против всяких правил и построений рассыпались по воздушному пространству, выписывая каждый сам за себя безумные петли, огрызаясь огнем и выжимая всю мощность из турбин. «Сверчки» уворачивались от огня противника, «Грозы» старались не дать им зайти к себе в уязвимый хвост. Пилоты противника постепенно приходили в себя, начиная давить огнем, не прекращая постоянных попыток снова собраться в некое подобие построения.
Перелом в ходе боя произошел, когда одна из легких машин Улисса подставилась под огонь «Грозы». Вильнув в сторону, «Сверчок» заметно потерял ход и начал медленно заваливаться на бок, а потом и неуправляемо снижаться. Сразу два винтолета противника ринулись за ним — добить, но тем самым совершили самую большую ошибку. Улисс собрал оставшиеся три машины в кулак и на одной короткой горке с выходом в пикирование сумел по очереди обработать из всех стволов оставшуюся в верхнем эшелоне двойку. Те пытались огрызаться, но обе «Грозы» оказались сильно повреждены и после вышли из боя, даже не попытавшись помочь незадачливым напарникам, поспешившим за подбитым одиночкой.
Улисс мрачно проследил за тем, как на тактическом мониторе погас зеленый «дружественный» маркер, и лишь потом дал команду «огонь».
Тридцать «Сверчков» при должном управлении и хорошей координации противника ничего не смогли бы сделать с двумя десятками тяжелых винтолетов. Три управляемые одной рукой машины оставили на месте двух увлекшихся погоней «Гроз» только ливень обугленных обломков.
У Улисса оставалось три израненных, но рабочих машины с полным на треть боезапасом и топливом на час полета. Это было даже больше, чем то, на что он мог рассчитывать еще десять минут назад.
Тактический монитор раскрылся, увеличивая оперативное пространство до пятидесяти километров в диаметре. Вот продолжает тащиться в разреженном высокогорном воздухе транспорт. Красные маркеры годных к бою машин противника в количестве тринадцати штук замерли строем между звеном Улисса и транспортом. Из восемнадцати машин тыловых звеньев в воздухе оставалось четырнадцать, ещё два (всего два!) «Сверчка» вернулось из рейда по уничтожению наземных комплексов противника — сдвоенный сигнал медленно обходил строй «Гроз» с фланга, спеша присоединиться к своим. Неправильно. Все неправильно!
«Внимание. Держаться звеньями, в одну группу не сбиваться. Самые мобильные машины — на фланги. Звено Беста, оставайтесь на месте, ждите сигнала. Если отвлекутся на вас — отступайте, отстанут — контратакуйте».
«Есть».
«Транспорт!»
«Слушаю».
«Сколько до начала снижения?»
«Минимум — минус пятьсот двадцать секунд. Лучше рассчитывать на шестьсот».
«Принято. Выжмите из железа, что можно. Звенья! Иду к вам, всем — нулевая готовность».
Звено Улисса с неприятным свистом в ходовой сразу у двух машин неслось над самой кромкой облачности. Подняться повыше они еще успеют, набирать высоту сейчас было бы лишь тратой времени.
Пологая дуга машин противника сейчас оставалась обращенной к транспорту — готовность к атаке была полная, и только спешащие на соединение с основными силами звенья охранения заставляли их медлить. Улисс чувствовал — сейчас решающей будет скорость. Если его оставшаяся в строю тройка, уничтожившая или выведшая из боя шесть тяжеловооруженных машин, покажется противнику достаточно опасной…
Когда Улисс уже подумал, что просчитался, построение «Гроз» дрогнуло. Черт, ими кто-нибудь командует или нет? Почему он не слышит каналов? В ответ по сетям до него доносилась только невнятная скороговорка ругательств.
«Звено Беста, изобразите атаку по их западному флангу. Потом сразу отступить, действовать по прежним инструкциям. Звено Алеф, раскачку строя в училище проходили? Сегодня будете проверять на практике. На втором нырке всем машинам — массированный огонь по моему целеуказателю. Звено Алеф — на прорыв и ко мне в тыл. Всем ясно?»
«Так точно!»
Спектакль начался.
Стразу три звена ринулись на атакующий транспорт строй. Тактический монитор сначала показал уплотнение — «Грозы» решили отбить этот наскок, чтобы тут же перейти в контратаку, потом, когда центральная группа вместе с двумя фланговыми машинами звена Беста поспешила отклониться от курса, как бы показывая неуверенность в удачности идеи бить противника в лоб, строй снова развернулся в пологую дугу — предполагаемый вектор контратаки не годился. Звено Улисса уже успело изрядно набрать высоту, и теперь на предельной скорости неслось вперед, ясно показывая — уж эти будут атаковать в любом случае. Подобной тактике учили в любом военном училище. Только видел ли кто из числа пилотов противника эту тактику реально применяющейся в бою?
Вот дисплей показал, как четыре крайних «Грозы» на западном фланге синхронно развернулись, вставая «в противоход» остальному строю. Так они могли в случае самоубийственной атаки Улисса или Бесты просто расстрелять их на подходе — четверо против пяти, изготовившиеся к обороне тяжеловесы против изношенной брони «Сверчков».
Впрочем, они помнили, что сделал Улисс с их строем в самом начале. И потому они боялись уже, кажется, собственной тени.
Улисс коротко дал команду в эфир.
То, что произошло потом, осознал в деталях, наверное, лишь сам Улисс.
Вот снова двинулось вперед звено Беста. Вот так же дернулось звено Алеф. Вот заговорили разом все стволы фланговых звеньев. Брызнула броня, попавший под обстрел участок дуги прогнулся, отрывая пытающуюся отогнать непрошеных гостей четверку от остальной группы. Полметра влево, полметра вправо, под атаку попала всего одна машина, да и то — на таком расстоянии она получила лишь небольшие повреждения, но строй винтолетов рассыпался на глазах.
Пилоты противника начали исполнять какой-то безумный танец, растаскивая свои машины по пространству боя, вот двое не выдержали и ринулись вдогонку за живо развернувшимися на обратный курс винтолетами звена Беста. Еще несколько пилотов уже думали, похоже, только о том, как бы поскорее убраться отсюда подальше.
Все легкие винтолеты сорвались с места, превращая пространство в хаос. Одиночный хаотичный бой был выгоден Улиссу. Только на него и можно было теперь рассчитывать. Тройка Улисса ввязалась в самый центр боя, нанося точечные уколы то здесь, то там. Нужно было навести их на правильную мысль… правильную мысль…
«Да куда вы смотрите, вот же он! Это же командир их, я индекс еще перед их первой атакой заметил…»
Теперь все.
Улисс даже не пытался отстреливаться, когда за ним на форсаже ринулось сразу пять машин противника.
Это была простая задача.
Держать их за собой как можно дольше.
Пусть забудут обо всем.
Прильнут к целеуказателю. Пусть расходуют боезапас. Пусть жгут топливо.
Голубая плоскость неба и серая каша облаков заменили собой этот сырой холодный воздух, закружились вокруг него, расступаясь за границы бетонных стен, пронизанных ржавой арматурой и пучками проводов. Улисс любил вот так отдаваться действию, не нуждающемуся в далеких планах, в логике причинно-следственных взаимоотношений. Был ты и был враг. Не на кого рассчитывать, не на что положиться. И всё, что ты можешь сделать, ты можешь сделать сам.
Правый ведомый Улисса зачихал и клюнул носом, пришлось уворачиваться от брызнувших во все стороны осколков лопастей несущего ротора.
Время тикало слишком медленно. Отрывались один за другим преследователи. Один потерял управление на вираже, ухнув вниз. Что с ним стало потом, Улисс не заметил. Второй взорвался, прошитый чьей-то меткой очередью в область двигателя. Снова град осколков. Взрывающийся боекомплект чужой машины может унести тебя с собой не хуже шальной боеголовки.
Второй ведомый винтолет потерял ход и на авторотации пошел вниз. Его никто не преследовал. У двух фанатиков, которые от него никак не желали отстать, не было уже других мыслей — уничтожить его, Улисса.
«Говорит транспорт. Набираю обороты».
«На связи патруль, готовы вас принять, минус десять минут полета».
«Здесь жарко, патруль. Но мы, похоже, выберемся. Ждите нас в условленной точке».
«Принято».
Голубая линза неба сверкала над копотью облаков. Улисс торжествовал.
Потери велики, но могло быть много хуже. У противника осталось в строю всего шесть машин. У них — четырнадцать. Хорошо.
Двое, эти двое все еще позади него. Не желают отстать. Сейчас здесь уже будет свежая группа машин, тяжеловооруженных. Они прикроют транспорт. Улисс здесь больше не нужен. Пять машин, у него было пять машин. Сколько пилотов он спас сегодня?
Сколько бы ни спас. Убил он куда больше.
Улисс развернул свое летающее камуфлированное насекомое и ударил им в борт ближайшей «Грозы».
Все погасло.
Улисс тяжело тряхнул головой, пытаясь унять звон в ушах. По всему телу бегали раскаленные иглы. На таком расстоянии лучше бы справился сам Ромул. Но где он. Да и был ли на самом деле в том транспорте драгоценный груз, или же он ехал сейчас спокойно в дорожной сумке в багажном отделении трансконтинентального монорельса? Игры Ромула понимал до конца только сам Ромул.
Теперь ребята выберутся сами. Он им уже не нужен.
Это было похоже на заклинание.
Поднявшись с измятой кровати, Улисс подошел к зеркалу, что висело почему-то не в ванной, а прямо в комнате.
С синяками под глазами нужно было что-то делать. Одно дело — он сам, его сущность Соратника. Но этот бренный организм иногда хотел спать и почти всегда — есть. А он часто не мог себе позволить ни того, ни другого.
Инъекция стимулятора внутривенно, пластиковую емкость с питательным раствором — под мышку, повернуть дозатор, пусть капает. Рабочий комбинезон, каска, горсть карточек-пропусков. Улисс готов к выходу.
Он оглянулся напоследок. Квартира, каких перевидал множество. Случится чудо, если он здесь появится еще хоть раз. Чем эта квартира отличается от тех парней, которые погибли сегодня там, в небе над Альпами? Их он тоже большей частью не знал. А тех, кого знал, скорее всего больше никогда не увидит.
Было ли в его любви к Коре что-то от этой его жизни, в которой реальны были только поступки. Ведь и то, ради чего и зачем он все это делал, тоже оставалось далеко за гранью действительности, там, где существовала Корпорация.
Может быть, ему стоило хоть раз пробраться на бесконечные просторы Сибири, где под толщей снегов, посреди бесчисленных карьеров и выработок воплощался втайне от всех проект «Сайриус», Временами Улиссу хотелось потрогать руками хоть что-нибудь овеществленное его трудами.
Впрочем, у него уже есть шанс. Кора. Она существовала вне хитросплетений заговоров Корпораций или планов Ромула. Она могла вернуть ему свободу выбора, которую он так отчаянно просил ему дать. Хоть на миг.
Улисс выключил свет и захлопнул за собой дверь.
Ему нужно успеть встретиться с Видящими.
Снова затикал в голове секундомер.
В голове… Смешно.
Мы пробирались, кряхтя, сквозь недолговечные фильтры респираторов, по туннелям среднего уровня подземной части мегаполиса. Впереди шел Мартин. Одетый в безликое камуфлированное хэбэ, он казался кем-то чужим, незнакомым мне человеком. В его движениях появилась неловкая угловатая грация, тренер походил уже не на ленивую большую кошку из зоопарка, а скорее на разъяренного медведя-гризли из старинных диснеевских зарисовок. Разве что вместо клочьев пены с его подбородка стекал реагент респиратора. И красные отсветы на лице за стеклом полумаски только добавляли сходства.
Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, я лишний раз хватался за приклад своего «локхида», будто это могло добавить мне уверенности. Остальные участники нашего «небольшого дельца» тоже не способствовали желанному ощущению легкого моциона. Они пробирались по коллекторам и переходам, стараясь ни на миг не показаться напротив слишком просматриваемого коридора, а боковые ответвления пересекали одним прыжком. Их компания представляла собой странное сборище по виду бывших военных, городских искателей приключений и просто чудом угодившего в «тему» сброда без роду, племени и образования, для которого единственной целью в жизни оставалось выжить в очередной операции. Причем некоторые, шепнул мне Мартин, могли похвастаться десятком и более. Сколько же подобных им (да и мне самому, чего там) «пиратов двадцать первого века» не сумело выйти невредимыми из подобных передряг, не оговаривалось. Но по гробовому молчанию, каждый раз обрывавшему подобные темы для разговора, таких было много.
Пока на встречу собирались последние «компаньоны», такие же безликие за стеклами респираторов, такие же вымокшие в подземельной сырости, такие же молчаливо увешанные разномастного вида оружием и прочей амуницией, Мартин продолжал встречать каждого кивком, после чего его взгляд снова обращался ко мне, и выражение его глаз при этом оставалось прежним: ты видишь, что приносит эта работа, ты видишь, какие люди здесь бывают, ты видишь, как они кончают. Я все это видел, но ничего ему не отвечал. Выбора у меня не было, как, возможно, не было выбора и У него самого. Я ему сказал за день до того:
— Ты же сам — вернулся в «тему».
С тех пор он так на меня и смотрел, не говоря ни слова.