Коул Аллан. Когда боги спали

   — И меня таким считает, ваше высочество, — пробормотал Фари. — Я ведь с вами.
   Он сверкнул глазами на Калазариса. Но вновь заговорил спокойно:
   — Я так думаю, что это ты рассказал ему о жизни нашего двора. Поведал о наших личных привычках.
   — Я рассказывал по возможности меньше… Но обстоятельства… — ответил Калазарис.
   Фари выбросил вперед коготь. Обжигающий луч света ударил в Калазариса, завопившего от боли.
   — Пора бы тебе уже научиться вопить не так сильно, — сказал Фари, опуская коготь. — А то кто-нибудь услышит и раскроет наш заговор.
   — Я все им рассказал, — прокряхтел Калазарис. — Все, о чем спрашивали.
   Фари повернулся к Луке.
   — Я думаю, теперь он более аккуратно будет относиться к правдивости своих ответов, ваше высочество, — усмехнулся он.
   Лука кивнул. Он успокоился, стал взвешивать слова.
   — Я думаю, Протарусу известно, что мы не являемся закадычными друзьями, — сказал он Фари.
   — Думаю, так, ваше высочество, — ответил Фари.
   Лука посмотрел на Калазариса.
   — Почему же Протарус решил, что мы будем друг друга поддерживать в этом заговоре? — спросил он.
   — Не знаю, ваше высочество, — сказал Калазарис. — Он просто велел передать его послание. В интимной обстановке.
   — И что же это за послание?
   Калазарис набрал воздуху и заговорил:
   — Король Протарус посылает приветствия, теплые пожелания здоровья и надежды, что в предстоящем сражении с вами все будет хорошо.
   — Стало быть, он действительнонамерен драться, — сказал Фари.
   — Несомненно, о благородный, — ответил Калазарис. — Протарус будетдраться.
   — Но против него невероятное численное превосходство! — воскликнул Лука.
   — Король Протарус так и знал, что вы это скажете, ваше высочество, — ответил Калазарис. — И сказал мне в ответ, что, когда на небе Демонская луна, неизвестно еще, что вероятно, а что невероятно.
   Фари хихикнул:
   — Известный миф. Мне уже приходилось его слышать, хоть он и достаточно старый.
   — Когда же грянет битва, ваше высочество, — продолжал Калазарис, — он просил, чтобы вы поберегли себя. И если обстоятельства сложатся неожиданно, подумали бы над его предложением. Если вы отдадите ему Манасию, он отдаст вам трон. Он сказал, что верит в вас как в способного правителя края демонов. Под его началом, разумеется.
   — Я думаю, нам надо просто прикончить этого червя, — возмутился Лука, обращаясь к Фари. — И убить побыстрее. И продолжить заниматься делами, будто бы ничего и не происходило.
   — Не будьте столь торопливы, ваше высочество, — посоветовал Фари. — Обратите внимание, что послание адресовано нам обоим. Он требует согласия двух изменников, или, похоже, дело у него не выгорает. И разве не любопытно, он полагает, что мы оба ненавидим вашего отца гораздо сильнее, нежели не нравимся друг другу.
   Наступила неловкая тишина. Оба демона обнаружили, что не торопятся опровергнуть данное предположение.
   — И на этом все? — спросил Лука, обращаясь к Калазарису. — Он всего лишь просил нас поберечься, и если битва обернется не в нашу пользу — с нашей точки зрения — пересмотреть вопрос о своих союзниках?
   — Да, ваше высочество, — сказал Калазарис.
   Последовала долгая пауза. Ее сухим покашливанием прервал Лука.
   — Смешно, — рассмеялся он.
   Фари тоже засмеялся.
   — Чрезвычайно смешно.
   — И еще одно, о благородные, — добавил Калазарис. — Сафар Тимур, его великий визирь, приказал мне передать вам вот это.
   Он протянул лорду Фари свиток. Старый демон развернул его и изучил. Затем встревоженно вскинул голову.
   — Это формула заклинания, ваше высочество, — сказал он. — Формула, снимающая заклятие с Запретной Пустыни.
   — То есть люди могут пересечь ее с той же легкостью, что и мы, — сказал Лука. — Ну и что?
   — В общем-то ничего, ваше высочество, но я еще ни разу не видел, чтобы столь величественное заклинание — то, над усовершенствованием которого мы бились столько лет, — было сформулировано так просто. Так изящно. И от него веет не годами тяжелой работы, а истинным вдохновением.
   — Да какая разница? — спросил Лука. — Быстро оно сделано или в течение нескольких лет тяжелого труда?
   — О, вероятно, действительно разницы нет, — сказал Фари. — Но долг мой указать, что только настоящий мастер-маг мог сделать такую штуку. Маг настолько же великий, если не более, чем ваш отец.
   Лука уставился на старого демона. Затем отвел глаза. Последовала еще одна долгая и неловкая пауза.
   — Все же, я думаю, не стоит беспокоить короля, — наконец сказал Лука.
   — Абсолютно с вами согласен, ваше высочество, — ответил Фари с едва заметным облегчением. — Нет необходимости обременять его подобными глупостями.
   — А как же я? — выпалил Калазарис, не сообразив, что же они все-таки выбрали для себя.
   — О, я думаю, тебе тоже надо поберечься в битве, — ответил Фари. — Не так ли, ваше высочество?
   — Да, да, именно так и следует поступить, — сказал Лука. — Поберечься в битве. А там посмотрим.

24. Битва и бегство

   Король Протарус стремительно вел свою армию к месту, носившему название Два Камня.
   Разведчики доносили, что основные силы короля Манасии находятся отсюда в двух днях пути. У Протаруса было около пятидесяти тысяч бойцов, в основном кавалерии. С этим отрядом ему предстояло противостоять тремстам тысячам демонов, частью конным, но в основном пешим.
   На первый взгляд такое соотношение сил казалось несопоставимым. Именно об этом на ежедневных совещаниях и говорили Протарусу его генералы. Они упоминали о других семидесяти пяти тысячах солдат, рассеянных по всему королевству с целью поддержания порядка. К ним могли бы добавиться еще двести тысяч человек, недавно добровольно поступивших на службу, гонимые ненавистью к демонам. Если бы Протарус подождал еще с месяц, число добровольцев легко выросло бы до пятисот тысяч. Так много юношей с горячей кровью рвались в бой, что вербовщики Протаруса не успевали справляться со своей работой.
   — Я хочу драться прямо сейчас, — говорил им Протарус. — А не через месяц. Месяц — это слишком долго. Месячная отсрочка означает верное поражение. И у нас нет двух дней на подготовку к подходу Манасии. У нас есть только полтора дня. Я хочу, чтобы он подошел быстрее. Хочу, чтобы он оказался здесь и у него осталось время для разбивки удобного лагеря. Он захочет накормить демонов, дать им отдохнуть, чтобы врасплох нас застать атакой на рассвете.
   — Но как же мы заставим его прийти сюда быстрее, ваше величество? — спросил один из адъютантов. — Не можем же мы приказать Манасии увеличить скорость.
   — Правильно, но мы можем заманить его, — сказал Сафар.
   И тут король и великий визирь объяснили, как можно организовать это дело.
 
 
   Пустынная жара вызвала к жизни два смерча, напавших на Манасию сверху и снизу. Пугающее неудобство разозлило короля, и слуги разбежались, опасаясь пинков. «Боги беспричинно рассердились на меня, — подумал Манасия. — Разве не они уготовили мне эту судьбу?» Они же предписали ему быть королем королей. А если намерение их таково — а Манасия в этом нисколько не сомневался, — то нечестно с их стороны заставлять страдать его.
   Рассердившись таким образом на богов, Манасия не на шутку разгневался, припомнив о своем конкуренте, короле Протарусе. Манасии уже доложили, что амбиции Протаруса также простираются на управление всем Эсмиром. «Да как он смеет? Какой-то жалкий грязный степной дикарь!»
   С каждым шагом слона в животе у Манасии что-то неприятно перекатывалось. Вокруг стоял такой густой запах от животных и немытых демонов, что невозможно было дышать. В обстановке шума невозможно было думать: что-то дребезжало, скрипели колеса, изредка вскрикивали детишки демонов, что-то бормотали успокаивающие их матери…
   «Детишки? — подумал Манасия. — Каким образом они тут оказались?»
   Он повернулся и, ничего не увидев, все же почувствовал присутствие позади армии тысяч шлюх. Он фыркнул от отвращения.
   Глянув назад, Манасия увидел Демонскую луну, красным сиянием заливающую северную часть горизонта. Когда Демонская луна и комета только что появились, у короля дрогнуло сердце. Он не сомневался, что это его знак, знак Манасии. Демонского короля Демонской луны.
   Но, измотанный затянувшимся маршем к точке встречи с Протарусом, король Манасия начал проклинать эту луну. Она висела на небосводе и день и ночь.
   Манасия ощутил щелчок, словно в его магический щит угодил камешек. Он рывком перевел взгляд на юг — туда, где находилась берлога врага.
   Желтые глаза сверлили далекий горизонт.
 
 
   Прежде всего Лука увидел своих разведчиков, мчащихся назад.
   Затем он разглядел неясные фигуры, гнавшиеся по пустыне за разведчиками. Фигуры постепенно обрели четкие очертания и превратились в наездников — людей!
   Первой мыслью было: «Такая жара! Как они могут двигаться с такой скоростью?»
   А тут подоспела и вторая мысль: «Боги милостивые, он идет! Протарус идет!»
   Вокруг тревожно загудели трубы. Ждали только его сигнала к действию. И он дал сигнал.
   Его собратья-демоны издали воинственный клич и устремились в атаку. Он скакал впереди.
 
 
   Фари увидел, как, извиваясь, к нему несется смерч. Высотою сначала в шесть футов, смерч вырос до двенадцати, затем увеличился еще в два раза.
   Вокруг все наполнилось криками ужаса, маги выпрыгивали из повозок и разбегались от обоза короля Манасии.
   Фари неодолимо хотелось убежать вместе с ними, но он был слишком стар, чтобы бегать.
   Смерч налетел на первую повозку, поднял ее вверх и разнес в щепки. Сохранивший хладнокровие Фари смог разглядеть человеческий лик, выглядывающий из смерча. На самом деле лиц было много, они крутились вместе со смерчем, но принадлежали одному человеку — безбородому, крючконосому, и Фари мог поклясться, что среди пыли и обломков, поднятых смерчем, искрами проносятся голубые глаза.
   И вот смерч устремился к нему, ревом выкликая имя:
   — Фа-ри! Фа-ри!
 
 
   Сафар увидел старого мага-демона, понял, кто он такой, и окликнул его по имени:
   — Фа-ри! Фа-ри!
   Он указал в его направлении пальцем, и Гундара, оседлав смерч, начал «толкать» вихрь к демону-магу.
   Торнадо и маг находились среди прочих миниатюрных фигурок на походном столе шатра штаб-квартиры Ираджа. По команде Сафара Гундара, подобно гиганту, расхаживал по ожившей карте.
   Сафар сосредоточился, не обращая внимания ни на присутствие Ираджа, ни тем более на столпившихся у стола генералов и адъютантов. Взгляд его охватывал все поле, отмечая ключевые фигуры.
   Недалеко от разнесенного смерчем каравана магов оказался Манасия. Вцепившись в паланкин, он пытался усидеть на вставшем на задние ноги и трубящем в панике слоне. Вокруг, дополняя сумятицу, носились солдаты-демоны.
   На некотором расстоянии от Манасии носились по пустыне уменьшенные фигурки Луки и его кавалерии.
   Сафар вновь сосредоточился на Фари и смерче. Он кивнул Гундара, и тот еще ближе «подтолкнул» воздушный вихрь.
 
 
   Фари вовремя разгадал этот трюк.
   Ощутив, как смерч начинает его засасывать, разглядев вращающиеся лица и расслышав их крики «Фа-ри!», он глянул на низ воздушного столба и увидел хвост торнадо. Тот оказался маленьким, не толще запястья ребенка-демона.
   Фари мгновенно понял, что именно там покоится мощь смерча. Он даже подивился, как это такая могучая сила питается от столь малого источника энергии. И тут же произвел разрезающий жест когтем, разделяя хвост столба пополам.
   Смерч развалился, осыпая камнями и обломками всех и вся. Фари слегка оцарапало левую лапу. Но он испытал настоящее потрясение.
   Оглядев бушующий вокруг хаос, он издал длинный вздох облегчения.
 
 
   Лука одолел страх. Его боевой клич разнесся над воинами, внушил им силу, и их общее улюлюканье полетело над пустыней.
   Они уже почти доскакали до людской кавалерии, продолжавшей мчаться вперед, ничуть не страшась ни вида, ни воплей столь многочисленного отряда демонов-убийц.
   Лука разглядел высокого наездника с золотой бородой и золотыми локонами, выбивающимися из-под шлема. Рядом скакал столь же высокий человек, но смуглый и безбородый. Даже в этой бешеной скачке Лука разглядел горящий взгляд голубых глаз второго человека.
   И эти глаза глядели прямо на него.
   Бородатый повернул голову и поймал взгляд Луки.
   Оба человека повернули скакунов и помчались на принца.
   Лука взмахнул саблей и напрягся, ожидая отдачи от удара. Но никакого удара не последовало.
   Вместо этого Лука обнаружил, что, громко крича, он рассекает саблей… пустоту. Он развернул скакуна и увидел, как его воины рубят пустой воздух.
   Люди исчезли.
   Лука заморгал, начиная осознавать происшедшее. А когда он наконец понял, что сражался с собственным воображением, он увидел, как из песка перед ним выпрыгнул человек — настоящий человек, не призрачный.
   Увидев принца, человек закричал. Схожие крики послышались отовсюду. И тут человек поднял длинную трубку. Лука в ошеломленной заинтересованности понял, что именно эта длинная трубка и позволяла дышать затаившемуся в ожидании под песком человеку.
   Затем он увидел, как человек зарядил трубку стрелой, поднес к губам… и дунул.
   Стрела угодила в глаз скакуну Луки. Зверь взвыл от боли и рухнул на землю. Лука покатился по песку, при этом стараясь вытащить ножны из-под тела скакуна. По тому, как быстро умер зверь, принц понял, что стрела отравлена.
   Подняв голову, он с изумлением увидел, как напавший на него человек убегает прочь. Принц вскочил на ноги и бросился в погоню, но запнулся о чье-то тело и упал. Рядом лежал труп солдата-демона.
   Лука поднялся. Землю вокруг покрывали трупы многих демонов.
   Придя в себя от потрясения, он увидел, что большинство его кавалеристов сидят в седлах, невредимые, лишь совершенно сбитые с толку внезапным исчезновением врага.
   Лука увидел, как люди со всех ног мчатся на юг, к группе приземистых дюн. Свои трубки со стрелами они побросали, стараясь скрыться от превосходящего по численности врага. Из-за дюн вылетели кавалеристы, держа на поводу по лошади.
   Принц заорал на своих демонов. Он не собирался дать людям возможности скрыться.
   Кто-то подвел ему скакуна, он прыгнул в седло и повел своих воинов в новую атаку. Но на этот раз враг показывал ему спину.
   Взрыкивая, как и скакун, Лука приближался к людям. Он оказался уже настолько близко, что слышал их тяжелое дыхание.
   Он опустил саблю, чтобы проткнуть первого же попавшегося на пути человека.
 
 
   — Пора, хозяин? — спросил Гундара.
   — Да, пора! — ответил Сафар.
   Маленький Фаворит топнул ногой по столу.
   Раздался оглушающий взрыв, и скакун Луки в страхе поднялся на дыбы, визжа и царапая когтями воздух. Облако, черное как ночь и пахнущее серой, разорвалось между ним и бегущими людьми. Чудовищный человеческий образ сформировался из этого облака, ухмыляясь и скаля плоские зубы.
   Лука услыхал вопли перепуганных воинов и понял, что они видят то же самое. Он пытался криками успокоить их и продолжать гонку сквозь дымовую завесу. Но из-за криков его никто не расслышал.
   И только тут он наконец понял, что остался в одиночестве.
   Все его воины повернули назад, а он один оказался посреди насыщенной серой мглы, принимающей различные уродливые формы.
   Лука повернул скакуна и, изо всех сил сохраняя спокойствие, поехал назад.
   Выехав из дымовой завесы, он увидел над собой склонившегося с белого слона отца.
   — Что же ты остановился? — выкрикнул отец. — Почему не продолжил преследование?
   В вопросе прозвучал тонкий намек на трусость, и Лука еще больше возненавидел отца.
   — Люди застали нас врасплох, ваше величество, — сказал он. — И нам надо перегруппироваться. К тому же людей было мало.
   Манасия ткнул ногтем в сторону дымовой завесы:
   — Не ты ли говорил мне, что Протарус не ждет нас здесь?
   — Я был в этом уверен, ваше величество, — ответил Лука. — Я думал, он ждет нас там, где его видели разведчики. Рядом с тем местом, что называется Два Камня. А это всего лишь вылазка. Он проверял нас.
   — Ну и дурак ты, коли так думаешь! — рявкнул Манасия. — Нет его там. Я-то чувствую. — Он постучал по своей золотой кольчуге. — Здесь я чувствую. И чую запах. Как и запах человека-мага.
   При последних словах подошел лорд Фари.
   — Вы уверены, ваше величество? — спросил он. — Я тоже все чувствую. Но вдруг это еще одна иллюзия.
   Манасия фыркнул:
   — Вот тебе на! Оказывается, я окружен дураками и трусами.
   Он окликнул адъютанта.
   — Сигнал к атаке, — приказал он.
   Минуту спустя воздух наполнился звоном фанфар, громом барабанов, топотом ног, лязганьем кольчуг огромной армии Манасии, устремившейся в бескрайние равнины на поиски людей.
   Для их поддержки Манасия собрал своих лучших магов, включая и Фари, и они сотворили могучее заклинание.
   В небесах заклубились тучи. Засверкали молнии. Загремел гром. Среди туч полетели ужасные создания, драконы и крылатые львы.
   Манасия работал до изнеможения, творя одно боевое заклинание за другим.
   Прошло несколько часов, и от главных сил вернулись первые разведчики с донесениями, что впереди не замечено следов не только армии, но даже и малой группы людей.
   К тому времени Манасия уже обессиленно возлежал на походном ложе, окруженный магами. Фари уже сообщил ему, что созданный ими могучий, всесокрушающий боевой молот ударил в пустоту.
   Выслушав донесения разведчиков, Фари осмелился приблизиться к королю.
   — Я думаю, теперь ясно, ваше величество, что все наши усилия оказались тщетными, — сказал он. — Впереди никого.
   — Так, значит, я дурак, да? — взревел Манасия.
   — Вовсе нет, ваше величество, — вмешался Лука. — Лорд Фари даже и намека такого не допускает.
   Старый демон с изумлением воспринял эту неожиданную поддержку со стороны наследного принца.
   — Дурак Протарус, ваше величество, — сказал Лука. — Как он посмел играть с вами? Бессмысленные шутки. А пострадавших совсем немного, пусть даже есть и убитые. Но все это — как укус мухи в зад верблюда. Не более.
   Манасия уже набирал силу. Он ударил кулаком в раскрытую когтистую ладонь.
   — Я покажу ему, как играть со мной, — сказал он.
   Манасия вновь кликнул адъютантов.
   — На рассвете выступаем к Двум Камням, — приказал он. — На магию Тимура мы уже полюбовались. Ерунда! А теперь посмотрим на Протаруса в бою!
 
 
   Сафар взмахнул рукой, и поле битвы пропало. Гундара вспрыгнул к нему на плечо и спокойно принялся за конфету.
   Сафар повернулся к Ираджу.
   — Ну, Манасия рассердился не на шутку, — сказал он.
   — Вот и хорошо, — ответил Ирадж. — Значит, побыстрее окажется здесь.
 
 
   Ночь перед битвой Сафар и Лейрия впервые за долгое время провели вместе — в любовных утехах.
   Поначалу Лейрия страстно принялась за дело, вся превратившись в царапающие когти и кусающие зубы. Она взвизгивала, испытывая оргазм, истекая горячим и липким потом, вновь рвалась в бой и вновь вопила.
   Внезапно она вскинула голову. Слезы текли по ее щекам.
   — Я никогда не предам тебя, Сафар, — сказала она. — Никогда!
   Сафара поразило это заявление. Он задумался: что же такое вдруг произошло?
   Но лишь смог прижать ее к себе крепче.
   — Ну конечно же нет. — И еще раз пробормотал: — Конечно нет.
 
 
   На второй день — как раз тогда, когда солнце достигло наивысшей точки, — разведчики Манасии оказались у местечка под названием Два Камня. Протарус ждал там.
   Силы свои он расположил странно. Основной отряд находился в центре, но отодвинутый назад, за торчащие две скалы, создавшие как бы щиты с флангов.
   По краям крыльями расположилась кавалерия, ощетинившаяся небольшими луками — принадлежностью простого воина-степняка. Позади них встали ряды пращников. Пращников прикрывала лишь немногочисленная кавалерийская цепь и несколько тяжеловооруженных пехотинцев — мощных воинов с короткими тяжелыми копьями в каждой руке и с топорами за поясами.
   Разведчики порыскали вокруг, давая время своим разнюхивателям чародейства обнаружить магическую сердцевину вражеских сил. Эти твари походили на приземистых собак с мордами гиен. Они бросались во все стороны, скребли землю и нюхали воздух.
   В конце концов они вернулись к хозяевам-демонам, поджав хвосты и демонстрируя провал всех попыток что-либо разнюхать.
 
 
   Сафар наблюдал, как удалялись разведчики на север, туда, где медленно продвигались вперед на фоне Демонской луны силы Манасии.
   Он устроился на вершине западной колонны утеса, откуда открывался превосходный вид. В помощь ему выделили Лейрию и четырех магов. На второй скале находилась такая же по численности команда под началом самого способного из оставшихся магов, Хорвана.
   Для Сафара сотворить заклинание, прикрывающее скалу от обнаружения разнюхивателей, было детской забавой. Зато задачей гораздо более трудной стал сам подъем на вершину этой гладкой скалы. Задача оказалась такой трудной, а склоны настолько гладкими, что вся его затея чуть не провалилась.
   Все солдаты Ираджа были выходцами с равнин. О восхождении на горы они не имели понятия. Выше спин своих лошадей они никогда не забирались.
   С благоговейным отстранением наблюдал Сафар, как команда, выделенная для восхождения на скалу, раз за разом терпела неудачу. Взобравшись футов на десять, в лучшем случае на пятнадцать, солдаты с воплями скатывались вниз, подобно цыплятам, падающим с насеста.
   Хорошо хоть, что никто не пострадал, если не считать ободранных ладоней, коленей да уязвленной гордости.
   В конце концов Сафару самому пришлось взяться за дело. Все, правда, возражали, и Ирадж громче всех.
   — Я не хочу, чтобы мой великий визирь погиб, не дождавшись начала битвы, — сказал он.
   — Да я же дитя гор, — настаивал Сафар. — И единственный здесь обладаю опытом горных восхождений. Кроме того, мне все равно придется забраться туда. Ведь команда выделялась лишь для того, чтобы укрепить там веревки, а затем втащить туда меня и мои магические принадлежности. — Он пожал плечами. — Глупо ставить под угрозу срыва все наши планы из-за задачи, которая решается достаточно легко.
   Наконец Ирадж уступил, и Сафар оказался у подножия западной колонны, вглядываясь в ее вершину. Вершина располагалась так высоко, что, задирая голову, Сафар чуть не потерял равновесие и не упал, тем самым едва не опровергнув старую поговорку горцев о том, что «с земли не упадешь».
   Он сделал несколько пробных попыток, руками и пальцами ног отыскивая трещины достаточно глубокие, чтобы зацепиться.
   Вся армия людей, страшащихся высоты, — с замиранием сердца следила за его восхождением. Каждый раз, когда он соскальзывал, они замирали, понимая, что гибель его свинцовой тяжестью падет на всех.
   Сафар вспомнил, как толпа закусывала пальцы, наблюдая со страхом разыгранное падение искусных акробатов в цирке Мефидии. Мысль эта вернула ему искусство гибкости, преподанное Сафару Арлен и Каиро, так что он с первой же настоящей, а не пробной попытки, без паузы одолел сразу тридцать футов.
   Пятидесятитысячная армия радостно заорала и захлопала, как самая большая зрительская аудитория, когда-либо собиравшаяся под одним шатром. Сафар не преминул воспользоваться таким моментом. Хоть и хорошо держался, но сделал вид, что падает.
   Армия взвыла в ужасе. Зрительская аудитория обычно так не реагировала, в душе уверенная, что уж циркач-то удержится.
   И тут-то Сафар понял, что все свои надежды эти воины связывали с ним. Да, они верили в Протаруса как в великого короля и могущественного полководца, с которым они выпутывались из самых сложных ситуаций. Ирадж был не тем монархом, который попусту тратил солдатские жизни. Но они боялись демонов, и особенно магии демонов, и в лорде Тимуре, великом визире, маге из магов, видели своего спасителя. Да и разве не сам король Протарус положился на способности лорда Тимура? И разве не они сами стали свидетелями успехов лорда Тимура в поединках с демонами в захваченной Кирании или в призрачной битве демонов Манасии в пустыне?
   Для них падение и смерть Сафара означали и собственную гибель. Сафар сжалился и прекратил свои номера.
   Но циркач в нем все-таки взыграл, он отпустил одну руку и помахал ею, показывая, что все в полном порядке.
   Взрыв нервного хохота сопровождал его на протяжении следующих десяти футов.
   Теперь он карабкался сосредоточенно, внимательно. Оказалось, что дальше взбираться еще труднее. Без той энергии, которой питает циркача возбужденная толпа, он вскоре выдохся, а руки и ноги затекли так, что он на самом деле несколько раз чуть не сорвался.
   Когда он наконец добрался до вершины, силы покинули его.
   И хотя внизу разносились громовые вопли радости, он, сбрасывая вниз веревки, уже не ощущал ничего.
   Мысли его теперь вились лишь вокруг второй колонны. И никак нельзя было обойти тот факт, что и на нее тоже придется карабкаться в одиночку.
   Но старые боги даровали людям и всем живым существам одну благословенную вещь — сколько бы ни длились мучения и боль, все они рано или поздно заканчиваются. И Сафару повезло, что для него все закончилось хорошо.
   Вскоре на краю пустыни поднялась пыль, и Сафар понял, что враг приближается. Ручным зеркальцем он просигналил Ираджу. Внизу послышались крики команд, затрубили трубы, задвигалось воинское море, растекаясь по намеченным местам.