Страница:
Верно, что и русские армии воевали на западных землях,- заключил британец,- однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада - агрессорами... Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации"41.
Возражения против множества нынешних сочинений, в которых Россия (в том числе и в обличье СССР) предстает как агрессор в отношении стран Запада, пытаются обычно дискредитировать, объявляя такие возражения тенденциозными выдумками русских "национал-патриотов", пытающихся идеализировать свое Отечество. Но Арнольд Тойнби явно не принадлежал к русским патриотам...
И, если договаривать все до конца, очевидное "нежелание" России переступать геополитическую границу с Западом (чрезвычайно характерно, например, что даже при включении в состав Империи Финляндии была установлена определенная граница с ней), обусловлена не особенным ее "миролюбием", но, помимо прочего, давно сложившимся пиететом перед европейской цивилизацией,- пиететом, столь ясно воплотившемся в мощном российском западничестве. Притом, западничество - это только крайнее проявление всеобщей настроенности: так, отнюдь не принадлежавший к западникам Достоевский все же посеял мысль о том, что "старые камни" Европы едва ли не дороже русским, чем самим европейцам (напомню, что 19 января 1945 года русские войска, например, спасли "старые камни" Кракова, рискуя при этом сильно увеличить свои потери...)
Итак, Россия, а затем СССР не предпринимали и даже не планировали (планы разжигания "мировой революции" - это иная проблема) завоевания стран Европы. "Поход на Варшаву-Берлин" 1920 года - своего рода исключительный случай, признанный вскоре же "ошибкой". Поэтому споры, возбужденные пресловутой резунской версией,- всего лишь недоразумение, говорящее о серьезном неблагополучии в стане нынешних историков. Нелепость этой версии обнаруживается уже абсолютно бесспорно в ее, так сказать, втором аспекте, согласно которому Гитлер-де решил начать войну против нас потому, что ему стало известно о готовом вот-вот обрушиться на Германию задуманным Сталиным нападении. Между тем "План Барбаросса" был окончательно утвержден 18 декабря 1940 года, но даже три недели спустя, 9 января 1941 года, Гитлер заявил, что "Сталин, властитель России,- умная голова, он не станет открыто выступать против Германии"42, а 20 января "развил" тему: "...пока жив Сталин, никакой опасности нет: он достаточно умен и осторожен. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас обретаются во втором или третьем гарнитурах, могут продвинуться в первый..." (там же, с. 138, выделено мною.- В. К.)
Словом, все нынешние разглагольствования о том, что Германия-де напала на СССР ради предотвращения его якобы готового нападения, прямо-таки до неприличия безосновательны. И тем не менее эта "версия" сейчас достаточно широко выдвигается, особенно "решительно" такими авторами, которые сравнительно недавно утверждали нечто прямо противоположное. Они явно стремятся "отмыться" от своих прежних "заслуг".
Как уже сказано, при заключении пакта 1939 года глубоким заблуждением правительства СССР был расчет на последующую долгую и упорную войну внутри Европы, войну, которая, мол, изнурив враждующие лагеря, спасет СССР от мощного нападения, а в конечном счете, возможно, приведет Европу к революции,- как привела к ней Россию Первая мировая война. Этого рода надежды ясно просматриваются в тогдашних рассуждениях Сталина, и именно они, очевидно, и явились главным, решающим стимулом для неожиданного для всего мира пакта с нацистской Германией, который, так сказать, развязывал ей руки для атаки на Запад, каковая и началась всего через семь месяцев, в апреле 1940 года...
Конечно, выразившаяся в этом пакте "линия поведения" была заведомо "безнравственной", но, как уже говорилось, когда дело идет о глобальной внешней политике государств, попросту бессмысленно исходить из критериев нравственности, и "поведение" Великобритании и США было тогда отнюдь не менее безнравственным. К этой стороне проблемы великой войны мы и переходим.
* * *
К сожалению, до сего дня господствует ложное представление о роли Великобритании в 1939-1945 годах, что обусловлено, во-первых, тем поверхностным пониманием сущности войны в целом, о котором подробно говорилось выше, и, во-вторых, недостаточной раскрытостью некоторых "тайн" того времени,- в частности, спасения, избавления британских войск в мае 1940 года под Дюнкерком и полета Рудольфа Гесса в Великобританию через год, в мае 1941-го.
Германия, как подтверждает множество разнообразных фактов, стремилась вовсе не к войне с Великобританией, а к прочному союзу с ней, в котором она намеревалась, конечно, играть ведущую роль. Программу войны против СССР-России и, напротив, дружественного союза с Великобританией Гитлер выдвинул еще в 1925 году в "Майн кампф" и неоднократно горячо отстаивал ее, поскольку некоторые его соратники не верили в возможность склонить Великобританию на свою сторону.
Уже во время войны, в 1939-м и позднее, Гитлер не раз утверждал, что победа над Великобританией - отнюдь не в интересах Германии. Так, 13 июля 1940 года он заявил на секретном совещании, что "если Англия будет разбита... Британская империя распадется. Пользы от этого Германии никакой. Пролив немецкую кровь, мы добьемся чего-то такого, что пойдет на пользу лишь Японии, Америке и другим" (цит. изд., с. 111). Примерно тогда же он утверждал (опять-таки не на публике), что "все, чего он хочет от Англии - это признания германских позиций на континенте... целью является заключить с Англией мир на основе переговоров". И очень существенно в устах Гитлера утверждение: "Наши народы по расе и традициям едины"43 (напомню, что согласно проекту Розенберга Прибалтику следовало заселить, в частности, "расово полноценными" англичанами).
Военная документация Германии стала после ее поражения доступной для историков, и уже упомянутый Лиддел Гарт не без глубокого удивления констатировал, что "как это ни странно, но ни Гитлер, ни немецкое верховное командование не разработало планов борьбы против Англии... Таким образом, очевидно, что Гитлер рассчитывал добиться согласия английского правительства на компромиссный мир на благоприятных для Англии условиях... немецкая армия совершенно не была готова к вторжению в Англию. В штабе сухопутных войск не только не планировали эту операцию, но даже не рассматривали подобную возможность"(!) 44.
Правда, в июле 1940 года был намечен план вторжения в Англию "Морской лев", но многие историки убедительно доказывают, что он представлял собой фальшивку (план, кстати, ни в коей мере не реализовывался), преследовавшую цель дезинформировать и Великобританию (ради запугивания, чтобы склонить к мирным переговорам), и, главное, СССР (дабы обеспечить неожиданность нападения на него). В высшей степени показательно, что именно в том самом июле 1940 года составлялся реальный "План Барбаросса"!
Многозначительны два уже упомянутых "таинственных" события. Первое поистине чудесное (его и называют обычно "чудом") избавление 300-тысячных английских войск в мае - начале июня 1940 года, когда германская армия стремительно окружала их около французского порта Дюнкерк, и было ясно, что они не смогут перебраться через пролив Ла-Манш на родину. Однако Гитлер неожиданно приказал приостановить наступление своих войск, и благодаря этому три сотни тысяч британских военнослужащих спаслись, оставив, правда, немцам свое вооружение.
Пытались доказывать, что Гитлер и его военачальники допустили грубейшую ошибку. Между тем уже хотя бы один давно известный факт, что столь существенный приказ о приостановке наступления был передан немцами по радио в незашифрованном виде45 (и стал, естественно, известен англичанам) ясно говорит: это не ошибка, а намеренная акция. Германский генерал-фельдмаршал Рундштедт, выполнявший приказ о приостановке наступления, впоследствии заявил, что после дюнкеркского "чуда" Гитлер "надеялся заключить с Англией мир"46.
Об истинной сути дюнкеркского "чуда" основательно написал в 1956 году французский историк А. Гутар: "Гитлер был убежден, что Англия... будет вынуждена заключить мир. Он имел твердое намерение облегчить англичанам это дело и предложить им чрезвычайно великодушные условия. Было ли удобно при этих условиях начать с того, чтобы захватить у них их единственную армию?.. Лучше... позволить их войскам совершить посадку на суда, что не представляло никакой опасности, так как они не могли взять с собой оружие, и война уже на исходе"47. Случай вообще-то исключительно редкий в истории войн, и он может быть понят только как акция в пользу союза с Англией, а вовсе не борьбы с ней.
И вторая "тайна". Спустя год после дюнкеркского "чуда" (в течение этого года имели место только не столь уж значительные бои между итало-германскими и британскими войсками в Северной Африке), 10 мая 1941 года - то есть за шесть недель до вторжения Германии в СССР - в Великобританию прилетел Рудольф Гесс - третье (после Гитлера и Геринга) лицо в нацистской иерархии.
Утверждают, что это произошло по сугубо личной инициативе Гесса, или даже, что он был в то время в состоянии некого умственного помрачения; именно такое толкование акции Гесса было дано спустя пять дней после его полета в официальной прессе Германии.
Однако в новейших исследованиях убедительно показана несостоятельность этой версии; Гесс, очевидно, был уполномочен на переговоры самим Гитлером. Автор одного из этих исследований, Г. Л. Розанов, основательно объяснил причину неудачи "миссии" Гесса: "Руководители английской политики к моменту прилета Гесса, то есть к маю 1941 г., не только обладали обширной информацией о готовившемся нападении фашистской Германии на СССР, но им была известна и дата нападения"47. Поэтому они не опасались атаки Германии. Тем не менее Г. Л. Розанов делает существенное добавление к сказанному: "Видимо, в ходе переговоров с Гессом английская сторона серьезно скомпрометировала себя. Не этим ли объясняется тот факт, что английские дипломатические документы, относящиеся к "миссии Гесса", скрыты за семью печатями? Их публикация в нарушение существующей в Англии практики будет осуществлена не ранее 2017 г." (!) (там же).
Речь идет, скорее всего, не о документах, в которых отражены переговоры с уже прилетевшим Гессом, ибо к моменту его прилета в Великобритании, как сказано, точно знали, что война перемещается в СССР-Россию, и потому едва ли германские предложения о союзе могли быть в этот момент приняты. Но вместе с тем крайне сомнительно, чтобы столь высокопоставленный "парламентер" заявился бы в Великобританию без всяких предварительных - разумеется, сугубо тайных - договоренностей, которые, надо думать, и отражены в документах, чья публикация отложена на столь долгий срок (даже сегодня ждать этой публикации осталось почти двадцать лет!).
Укажу на еще один факт, который подтверждает, что полет Гесса 10 мая 1941 года был согласован с Гитлером (пусть последний это категорически отрицал): именно 10 мая, после перерыва в несколько месяцев, германская бомбардировочная авиация совершила "разрушительнейший налет на Лондон"48, притом это был вообще последний крупный налет. Вполне вероятно, что сей мощный удар призван был "подкрепить" предложения о мире и союзе прилетевшего как раз в тот самый день в Великобританию Гесса.
Но обратимся к общему положению Великобритании в первые годы войны. Нет никакого сомнения, что она не могла противостоять Германии, быстро вбиравшей в себя всю мощь континентальной Европы. Премьер-министр (с 28 мая 1937 по 10 мая 1940-го) Чемберлен и его ближайшие сподвижники были - как показано выше - готовы на все, лишь бы избежать реальной войны.
Вроде бы принципиально по-иному повел себя новый премьер - Черчилль. Однако вопрос о его политической линии достаточно сложен и противоречив. Ясно, что он был намного более широко мыслящим и осведомленным (сэр Уинстон умел собирать информацию) правителем, нежели Чемберлен, что нашло выражение, в частности, в его изданном в 1948-1953 пространном сочинении "Вторая мировая война", которое в 1953-м было удостоено Нобелевской премии по литературе (хотя особыми собственно литературными достоинствами его сочинение едва ли обладает).
Конечно же, Черчилль в своем сочинении всячески выпрямил и приукрасил свою политическую линию, утверждая, например, что он-де всегда был непримиримым противником Гитлера и нацизма вообще и при любых условиях боролся бы не на жизнь, а на смерть с Германией.
Между тем в 1937 году, когда суть нацизма уже вполне выявилась, Черчилль писал: "Некоторым может не нравиться система Гитлера, но они тем не менее восхищаются его патриотическими достижениями... Если бы моя страна потерпела поражение (в Первой мировой войне.- В. К.), я надеюсь, что мы должны были бы найти такого же великолепного лидера, который возродил бы нашу отвагу и возвратил нам наше место среди народов"49.
И американский биограф Черчилля Эмрис Хьюз утверждал еще при его жизни, в 1955 году (и никаких опровержений не последовало), что тот едва ли "когда-либо серьезно беспокоился по поводу идеологических концепций Гитлера или его антидемократической политики... Если бы Гитлер ограничился только пропагандой священной войны против России, Черчилль, вполне вероятно, не поссорился бы с ним" (там же, с. 285).
О том, с чем не хотел примириться Черчилль, он сказал в своей парламентской речи в октябре 1938 года: "Я нахожу невыносимым сознание, что наша страна входит в орбиту нацистской Германии, подпадает под ее власть и влияние, и что наше существование начинает зависеть от ее доброй воли или прихоти"50.
Весь, как говорится, ужас положения заключался в следующем: "Черчилль - согласно совершенно справедливому суждению его советского биографа, В. Г. Трухановского,- прекрасно отдавал себе отчет в том, что, оставаясь в одиночестве, Англия обречена на неминуемое и быстрое поражение"51. Отдавала себе в этом отчет и правящая верхушка Великобритании в целом. Впервые за несколько столетий гордая империя не могла рассчитывать на победу в войне и потому была, в общем, готова согласиться на мир и союз с Германией (в чем был уверен Гитлер).
Об этом недвусмысленно сказал вскоре после своего назначения на пост премьер-министра сам Черчилль в письме к президенту США Рузвельту от 14-15 июня 1940 года: "...в борьбе может наступить такой момент... когда можно будет получить очень легкие условия для Британского острова путем превращения его в вассальное государство гитлеровской империи. Для заключения мира будет, несомненно, создано прогерманское правительство (как это и произошло во многих странах Европы.- В. К.), которое может предложить вниманию потрясенной и голодающей (из-за германской блокады морских путей Великобритании.- В. К.) страны доводы почти неотразимой силы в пользу полного подчинения воле нацистов"52.
Писал он о том же - правда, более сдержанно - Рузвельту и позднее, указывая на последствия своего возможного смещения с поста премьер-министра: "Я не могу отвечать за моих преемников, которые в условиях крайнего отчаяния и беспомощности могут оказаться вынужденными выполнить волю Германии"53.
Существует ложное представление, согласно которому Великобритания чуть ли не с самого начала Второй мировой войны имела мощного и верного союзника в лице США. Между тем достаточно познакомиться с неофициальной перепиской Черчилля и Рузвельта в 1939-1941 годах (значительная часть ее была опубликована в сочинении Черчилля "Вторая мировая война"), дабы убедиться, что США только предоставляли Великобритании не очень значительную материальную помощь, но категорически отклоняли любые предложения о своем реальном или даже хотя бы официально-символическом участии в войне (о причинах речь еще пойдет). Лишь после внезапного нападения Японии на крупнейшую военно-морскую базу США Пирл-Харбор 7 декабря 1941 года (то есть почти через полгода после начала войны между Германией и СССР-Россией) произошел резкий сдвиг, и 11 декабря США и Германия объявили войну друг другу; в высшей степени показательно, что на следующий же день, 12 декабря, Черчилль отплыл на линкоре "Дьюк оф Йорк" в США для переговоров с Рузвельтом. Но только почти через год, 8 ноября 1942 года, войска США высадились в Северной Африке (кстати, высадились уже после 23 октября, когда английские войска разгромили "Африканский корпус" Роммеля), а еще восемь месяцев спустя, 10 июля 1943-го,- в Сицилии, то есть уже на территории Европы.
И едва ли есть основания сомневаться, что в 1940-1941 (до декабря) годах США ни при каких обстоятельствах не оказали бы собственно военной поддержки Великобритании. Уже не раз цитированный британский историк Лиддел Гарт, стремившийся к действительной объективности, писал в 1970 году, что только начавшееся 22 июня 1941 года нападение Германии на СССР-Россию "позволило Англии выйти из положения, которое казалось безнадежным". Всякий иной вариант развития событий, утверждал Лиддел Гарт, "должен был логически привести сначала к истощению ее (Великобритании.- В. К.) сил, а в конечном итоге к полному поражению, даже если бы Гитлер и не пытался быстро завоевать остров путем вторжения... Соединенные Штаты могли бы "подкачать воздух", чтобы дать возможность Англии "удержаться на плаву", но это только продлило бы агонию, но не позволило бы избежать печального конца..." (с. 141-142).
В упомянутом своем сочинении Черчилль как бы не смог удержаться от признаний в том, что он прямо-таки восторженно воспринял 22 июня 1941 года. Правда, он значительно ранее - не без проницательности - полагал, что Германия нападет не на Великобританию, а на СССР-Россию (в своем сочинении он, обращаясь к опыту истории, напоминал, что ведь и Наполеон, захватив основную территорию континентальной Европы, напал затем на Россию, а не на Великобританию...), но все же, как признался сэр Уинстон, "это, казалось мне, слишком хорошо, чтобы быть истиной" (!)54.
Повторю в связи с этим еще раз, что нынешние "туземные" историки, которые вроде бы читали цитируемое сочинение Черчилля и тем не менее гневно проклинают Сталина за его "циничную" удовлетворенность началом войны между Германией и Великобританией, поступают так только в силу засевшего в их подсознании культа Сталина! Ведь Черчилль буквально и открыто ликовал в аналогичной ситуации - когда Германия обрушилась на СССР-Россию.
Нет ровно никаких оснований усомниться в том, что Великобритания не могла оказать реальное военное сопротивление Германии и, если бы не 22 июня, так или иначе вошла бы в состав новой "империи германской нации".
Меня могут упрекнуть, что утверждая это, я присоединяюсь к недавно еще модным рассуждениям об истории "в сослагательном наклонении" ("если бы... то..." и т. п.); однако я вовсе не намерен конструировать какую-либо "альтернативу" реальному ходу истории. Суть дела состоит не в том, что Великобритания не могла бы вести войну против уже объединившей континентальную Европу Германии (достаточно упомянуть об одном, но поистине впечатляющем факте: "присоединенные" к Германии "чешские заводы "Шкода" представляли собой... военно-индустриальный комплекс, который произвел между сентябрем 1938 и сентябрем 1939 года почти столько же военной продукции, сколько вся военная промышленность Англии"!)55. Нет, суть дела заключается в том, что Великобритания и после 22 июня 1941 года не вела реальной войны против Германии. Не столь уж значительные боевые действия ее и, позднее, американских войск в Северной Африке с июня 1941-го до мая 1943 года и, далее, высадка 10 июля 1943-го на Сицилии преследовали фактически иную цель (о чем - ниже), а не задачу разгрома Германии.
Разумеется, и Черчилль и другие в то время официально уверяли, что интенсивно готовятся воевать против Германии вместе с СССР-Россией, и эти дипломатически-пропагандистские уверения до сих пор тяготеют над умами многих историков. Между тем Черчилль еще в 1950 году "рассекретил" составленный им 16 декабря 1941 года по пути в Америку документ, посвященный, как это вполне ясно из него, именно целям действий Великобритании и США (для понимания сути дела необходимо вспомнить, что десятью днями ранее составления этого документа, в ночь с 5 на 6 декабря 1941 года, началось мощное контрнаступление наших войск под Москвой, развеявшее весьма прочно утвердившееся к тому времени представление о "непобедимости" германской армии):
"В настоящий момент фактом первостепенной важности в ходе войны являются провал планов Гитлера и его потери в России,- констатировал Черчилль.- Вместо предполагавшейся легкой и быстрой победы ему предстоит... выдерживать кровопролитные бои..." Но читаем далее:
"Ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не должны принимать никакого участия (выделено мною.- В. К.) в этих событиях, за исключением того, что мы обязаны с пунктуальной точностью (ее не было.- В. К.) обеспечить все поставки, которые мы обещали"56.
То есть цель участия в действительной войне с Германией даже и не ставилась! В конце цитируемого документа вся задача боевых действий Великобритании и США в наступающем 1942 году сведена к следующему: необходимо осуществить "оккупацию Великобританией и Соединенными Штатами всех французских владений в Северной Африке (для чего, как уже говорилось, пришлось вначале посражаться с французскими войсками.- В. К.) и установления их (Великобритании и США.- В. К.) контроля... над всем Североафриканским побережьем от Туниса до Египта, что обеспечит, если это позволит положение на море, свободный проход через Средиземное море к Ливану и Суэцкому каналу"57.
Цель заключалась, таким образом, не в действительной войне против Германии, а в обеспечении прохода по Средиземному морю к громадным британским колониям в восточной части Африки и в Азии, ибо другой возможный путь - вокруг Африканского континента - был примерно на 15 тысяч км (!) протяженнее... В сочинении Черчилля многократно подтверждается, что боевые действия в Северной Африке преследовали именно и только эту цель.
Разумеется, движение судов через Средиземное море было жизненно важным и даже необходимым для Великобритании. Но в высшей степени показательно, что германское командование выделяло для боевых действий в Северной Африке всего не более трех-четырех дивизий. Германия, говоря попросту, не опасалась Великобритании, ибо была убеждена, что после победы над СССР-Россией та волей-неволей смирится с германским господством.
Могут возразить, что за спиной Великобритании стояла мощь США. Но в Германии не считали, что США в наличной ситуации начнут полномасштабные боевые действия. Так, подводя итоги совещания в Ставке Гитлера в Полтаве 3 июля 1942 года, Гальдер записал:
"Вашингтон лишь утешает и заверяет. Никакого действительного второго фронта... Отвлекающий маневр на западе? Сомнительно*; очевидно, никаких серьезных обещаний России не дадут. Скорее предупредят о необходимости сражаться дальше"58.
Правда, спустя почти два года Великобритания и США вторглись в Северную Францию, но эта акция имела совершенно особенные смысл и цель (о них еще пойдет речь). Задачи же предшествующих боевых действий в сущности полностью сводились к обеспечению "выживания" Великобритании. Переломным моментом в осуществлении этой задачи явилось длившееся с 23 октября до 4 ноября 1942 года сражение около египетского селения Эль-Аламейн в ста километрах западнее Александрии, в ходе которого превосходящим британским силам удалось разгромить германо-итальянский "Африканский корпус". А через две недели, 19 ноября 1942 года, начался разгром германской армии под Сталинградом, завершившийся 4 февраля.
В западной литературе, а подчас под ее влиянием в нынешней "российской", эти два события истолковываются чуть ли не как равноценные, хотя такая постановка вопроса попросту смехотворна. В сражении при Эль-Аламейне итало-германские войска насчитывали всего 80 тысяч человек (в большинстве - итальянцев), оборонявших фронт протяженностью 60 км, а под Сталинградом - более чем миллионное войско Германии и ее союзников действовало на фронте длиной около 400 км. Но наиболее показательно, что в Сталинградской битве потерпела полный разгром 1/6 часть - 16,3% - всех тогдашних вооруженных сил противника, а при Эль-Аламейне - всего лишь около 1,3% (!) этих сил. Нельзя умолчать еще и о том, что британцы имели при Эль-Аламейне почти троекратное превосходство в людях - 230 тысяч против 80 тысяч. Многозначительно, что Гитлер, который обычно сурово наказывал своих генералов за поражения, не только не сделал этого в отношении командовавшего "Африканским корпусом" Роммеля, но, наградив его 17 марта 1943 года "бриллиантами к Рыцарскому кресту", вскоре же - после того, как американо-английские войска 10 июля 1943 года высадились на Сицилии,поручил ему командование группой армий в Италии.
Возражения против множества нынешних сочинений, в которых Россия (в том числе и в обличье СССР) предстает как агрессор в отношении стран Запада, пытаются обычно дискредитировать, объявляя такие возражения тенденциозными выдумками русских "национал-патриотов", пытающихся идеализировать свое Отечество. Но Арнольд Тойнби явно не принадлежал к русским патриотам...
И, если договаривать все до конца, очевидное "нежелание" России переступать геополитическую границу с Западом (чрезвычайно характерно, например, что даже при включении в состав Империи Финляндии была установлена определенная граница с ней), обусловлена не особенным ее "миролюбием", но, помимо прочего, давно сложившимся пиететом перед европейской цивилизацией,- пиететом, столь ясно воплотившемся в мощном российском западничестве. Притом, западничество - это только крайнее проявление всеобщей настроенности: так, отнюдь не принадлежавший к западникам Достоевский все же посеял мысль о том, что "старые камни" Европы едва ли не дороже русским, чем самим европейцам (напомню, что 19 января 1945 года русские войска, например, спасли "старые камни" Кракова, рискуя при этом сильно увеличить свои потери...)
Итак, Россия, а затем СССР не предпринимали и даже не планировали (планы разжигания "мировой революции" - это иная проблема) завоевания стран Европы. "Поход на Варшаву-Берлин" 1920 года - своего рода исключительный случай, признанный вскоре же "ошибкой". Поэтому споры, возбужденные пресловутой резунской версией,- всего лишь недоразумение, говорящее о серьезном неблагополучии в стане нынешних историков. Нелепость этой версии обнаруживается уже абсолютно бесспорно в ее, так сказать, втором аспекте, согласно которому Гитлер-де решил начать войну против нас потому, что ему стало известно о готовом вот-вот обрушиться на Германию задуманным Сталиным нападении. Между тем "План Барбаросса" был окончательно утвержден 18 декабря 1940 года, но даже три недели спустя, 9 января 1941 года, Гитлер заявил, что "Сталин, властитель России,- умная голова, он не станет открыто выступать против Германии"42, а 20 января "развил" тему: "...пока жив Сталин, никакой опасности нет: он достаточно умен и осторожен. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас обретаются во втором или третьем гарнитурах, могут продвинуться в первый..." (там же, с. 138, выделено мною.- В. К.)
Словом, все нынешние разглагольствования о том, что Германия-де напала на СССР ради предотвращения его якобы готового нападения, прямо-таки до неприличия безосновательны. И тем не менее эта "версия" сейчас достаточно широко выдвигается, особенно "решительно" такими авторами, которые сравнительно недавно утверждали нечто прямо противоположное. Они явно стремятся "отмыться" от своих прежних "заслуг".
Как уже сказано, при заключении пакта 1939 года глубоким заблуждением правительства СССР был расчет на последующую долгую и упорную войну внутри Европы, войну, которая, мол, изнурив враждующие лагеря, спасет СССР от мощного нападения, а в конечном счете, возможно, приведет Европу к революции,- как привела к ней Россию Первая мировая война. Этого рода надежды ясно просматриваются в тогдашних рассуждениях Сталина, и именно они, очевидно, и явились главным, решающим стимулом для неожиданного для всего мира пакта с нацистской Германией, который, так сказать, развязывал ей руки для атаки на Запад, каковая и началась всего через семь месяцев, в апреле 1940 года...
Конечно, выразившаяся в этом пакте "линия поведения" была заведомо "безнравственной", но, как уже говорилось, когда дело идет о глобальной внешней политике государств, попросту бессмысленно исходить из критериев нравственности, и "поведение" Великобритании и США было тогда отнюдь не менее безнравственным. К этой стороне проблемы великой войны мы и переходим.
* * *
К сожалению, до сего дня господствует ложное представление о роли Великобритании в 1939-1945 годах, что обусловлено, во-первых, тем поверхностным пониманием сущности войны в целом, о котором подробно говорилось выше, и, во-вторых, недостаточной раскрытостью некоторых "тайн" того времени,- в частности, спасения, избавления британских войск в мае 1940 года под Дюнкерком и полета Рудольфа Гесса в Великобританию через год, в мае 1941-го.
Германия, как подтверждает множество разнообразных фактов, стремилась вовсе не к войне с Великобританией, а к прочному союзу с ней, в котором она намеревалась, конечно, играть ведущую роль. Программу войны против СССР-России и, напротив, дружественного союза с Великобританией Гитлер выдвинул еще в 1925 году в "Майн кампф" и неоднократно горячо отстаивал ее, поскольку некоторые его соратники не верили в возможность склонить Великобританию на свою сторону.
Уже во время войны, в 1939-м и позднее, Гитлер не раз утверждал, что победа над Великобританией - отнюдь не в интересах Германии. Так, 13 июля 1940 года он заявил на секретном совещании, что "если Англия будет разбита... Британская империя распадется. Пользы от этого Германии никакой. Пролив немецкую кровь, мы добьемся чего-то такого, что пойдет на пользу лишь Японии, Америке и другим" (цит. изд., с. 111). Примерно тогда же он утверждал (опять-таки не на публике), что "все, чего он хочет от Англии - это признания германских позиций на континенте... целью является заключить с Англией мир на основе переговоров". И очень существенно в устах Гитлера утверждение: "Наши народы по расе и традициям едины"43 (напомню, что согласно проекту Розенберга Прибалтику следовало заселить, в частности, "расово полноценными" англичанами).
Военная документация Германии стала после ее поражения доступной для историков, и уже упомянутый Лиддел Гарт не без глубокого удивления констатировал, что "как это ни странно, но ни Гитлер, ни немецкое верховное командование не разработало планов борьбы против Англии... Таким образом, очевидно, что Гитлер рассчитывал добиться согласия английского правительства на компромиссный мир на благоприятных для Англии условиях... немецкая армия совершенно не была готова к вторжению в Англию. В штабе сухопутных войск не только не планировали эту операцию, но даже не рассматривали подобную возможность"(!) 44.
Правда, в июле 1940 года был намечен план вторжения в Англию "Морской лев", но многие историки убедительно доказывают, что он представлял собой фальшивку (план, кстати, ни в коей мере не реализовывался), преследовавшую цель дезинформировать и Великобританию (ради запугивания, чтобы склонить к мирным переговорам), и, главное, СССР (дабы обеспечить неожиданность нападения на него). В высшей степени показательно, что именно в том самом июле 1940 года составлялся реальный "План Барбаросса"!
Многозначительны два уже упомянутых "таинственных" события. Первое поистине чудесное (его и называют обычно "чудом") избавление 300-тысячных английских войск в мае - начале июня 1940 года, когда германская армия стремительно окружала их около французского порта Дюнкерк, и было ясно, что они не смогут перебраться через пролив Ла-Манш на родину. Однако Гитлер неожиданно приказал приостановить наступление своих войск, и благодаря этому три сотни тысяч британских военнослужащих спаслись, оставив, правда, немцам свое вооружение.
Пытались доказывать, что Гитлер и его военачальники допустили грубейшую ошибку. Между тем уже хотя бы один давно известный факт, что столь существенный приказ о приостановке наступления был передан немцами по радио в незашифрованном виде45 (и стал, естественно, известен англичанам) ясно говорит: это не ошибка, а намеренная акция. Германский генерал-фельдмаршал Рундштедт, выполнявший приказ о приостановке наступления, впоследствии заявил, что после дюнкеркского "чуда" Гитлер "надеялся заключить с Англией мир"46.
Об истинной сути дюнкеркского "чуда" основательно написал в 1956 году французский историк А. Гутар: "Гитлер был убежден, что Англия... будет вынуждена заключить мир. Он имел твердое намерение облегчить англичанам это дело и предложить им чрезвычайно великодушные условия. Было ли удобно при этих условиях начать с того, чтобы захватить у них их единственную армию?.. Лучше... позволить их войскам совершить посадку на суда, что не представляло никакой опасности, так как они не могли взять с собой оружие, и война уже на исходе"47. Случай вообще-то исключительно редкий в истории войн, и он может быть понят только как акция в пользу союза с Англией, а вовсе не борьбы с ней.
И вторая "тайна". Спустя год после дюнкеркского "чуда" (в течение этого года имели место только не столь уж значительные бои между итало-германскими и британскими войсками в Северной Африке), 10 мая 1941 года - то есть за шесть недель до вторжения Германии в СССР - в Великобританию прилетел Рудольф Гесс - третье (после Гитлера и Геринга) лицо в нацистской иерархии.
Утверждают, что это произошло по сугубо личной инициативе Гесса, или даже, что он был в то время в состоянии некого умственного помрачения; именно такое толкование акции Гесса было дано спустя пять дней после его полета в официальной прессе Германии.
Однако в новейших исследованиях убедительно показана несостоятельность этой версии; Гесс, очевидно, был уполномочен на переговоры самим Гитлером. Автор одного из этих исследований, Г. Л. Розанов, основательно объяснил причину неудачи "миссии" Гесса: "Руководители английской политики к моменту прилета Гесса, то есть к маю 1941 г., не только обладали обширной информацией о готовившемся нападении фашистской Германии на СССР, но им была известна и дата нападения"47. Поэтому они не опасались атаки Германии. Тем не менее Г. Л. Розанов делает существенное добавление к сказанному: "Видимо, в ходе переговоров с Гессом английская сторона серьезно скомпрометировала себя. Не этим ли объясняется тот факт, что английские дипломатические документы, относящиеся к "миссии Гесса", скрыты за семью печатями? Их публикация в нарушение существующей в Англии практики будет осуществлена не ранее 2017 г." (!) (там же).
Речь идет, скорее всего, не о документах, в которых отражены переговоры с уже прилетевшим Гессом, ибо к моменту его прилета в Великобритании, как сказано, точно знали, что война перемещается в СССР-Россию, и потому едва ли германские предложения о союзе могли быть в этот момент приняты. Но вместе с тем крайне сомнительно, чтобы столь высокопоставленный "парламентер" заявился бы в Великобританию без всяких предварительных - разумеется, сугубо тайных - договоренностей, которые, надо думать, и отражены в документах, чья публикация отложена на столь долгий срок (даже сегодня ждать этой публикации осталось почти двадцать лет!).
Укажу на еще один факт, который подтверждает, что полет Гесса 10 мая 1941 года был согласован с Гитлером (пусть последний это категорически отрицал): именно 10 мая, после перерыва в несколько месяцев, германская бомбардировочная авиация совершила "разрушительнейший налет на Лондон"48, притом это был вообще последний крупный налет. Вполне вероятно, что сей мощный удар призван был "подкрепить" предложения о мире и союзе прилетевшего как раз в тот самый день в Великобританию Гесса.
Но обратимся к общему положению Великобритании в первые годы войны. Нет никакого сомнения, что она не могла противостоять Германии, быстро вбиравшей в себя всю мощь континентальной Европы. Премьер-министр (с 28 мая 1937 по 10 мая 1940-го) Чемберлен и его ближайшие сподвижники были - как показано выше - готовы на все, лишь бы избежать реальной войны.
Вроде бы принципиально по-иному повел себя новый премьер - Черчилль. Однако вопрос о его политической линии достаточно сложен и противоречив. Ясно, что он был намного более широко мыслящим и осведомленным (сэр Уинстон умел собирать информацию) правителем, нежели Чемберлен, что нашло выражение, в частности, в его изданном в 1948-1953 пространном сочинении "Вторая мировая война", которое в 1953-м было удостоено Нобелевской премии по литературе (хотя особыми собственно литературными достоинствами его сочинение едва ли обладает).
Конечно же, Черчилль в своем сочинении всячески выпрямил и приукрасил свою политическую линию, утверждая, например, что он-де всегда был непримиримым противником Гитлера и нацизма вообще и при любых условиях боролся бы не на жизнь, а на смерть с Германией.
Между тем в 1937 году, когда суть нацизма уже вполне выявилась, Черчилль писал: "Некоторым может не нравиться система Гитлера, но они тем не менее восхищаются его патриотическими достижениями... Если бы моя страна потерпела поражение (в Первой мировой войне.- В. К.), я надеюсь, что мы должны были бы найти такого же великолепного лидера, который возродил бы нашу отвагу и возвратил нам наше место среди народов"49.
И американский биограф Черчилля Эмрис Хьюз утверждал еще при его жизни, в 1955 году (и никаких опровержений не последовало), что тот едва ли "когда-либо серьезно беспокоился по поводу идеологических концепций Гитлера или его антидемократической политики... Если бы Гитлер ограничился только пропагандой священной войны против России, Черчилль, вполне вероятно, не поссорился бы с ним" (там же, с. 285).
О том, с чем не хотел примириться Черчилль, он сказал в своей парламентской речи в октябре 1938 года: "Я нахожу невыносимым сознание, что наша страна входит в орбиту нацистской Германии, подпадает под ее власть и влияние, и что наше существование начинает зависеть от ее доброй воли или прихоти"50.
Весь, как говорится, ужас положения заключался в следующем: "Черчилль - согласно совершенно справедливому суждению его советского биографа, В. Г. Трухановского,- прекрасно отдавал себе отчет в том, что, оставаясь в одиночестве, Англия обречена на неминуемое и быстрое поражение"51. Отдавала себе в этом отчет и правящая верхушка Великобритании в целом. Впервые за несколько столетий гордая империя не могла рассчитывать на победу в войне и потому была, в общем, готова согласиться на мир и союз с Германией (в чем был уверен Гитлер).
Об этом недвусмысленно сказал вскоре после своего назначения на пост премьер-министра сам Черчилль в письме к президенту США Рузвельту от 14-15 июня 1940 года: "...в борьбе может наступить такой момент... когда можно будет получить очень легкие условия для Британского острова путем превращения его в вассальное государство гитлеровской империи. Для заключения мира будет, несомненно, создано прогерманское правительство (как это и произошло во многих странах Европы.- В. К.), которое может предложить вниманию потрясенной и голодающей (из-за германской блокады морских путей Великобритании.- В. К.) страны доводы почти неотразимой силы в пользу полного подчинения воле нацистов"52.
Писал он о том же - правда, более сдержанно - Рузвельту и позднее, указывая на последствия своего возможного смещения с поста премьер-министра: "Я не могу отвечать за моих преемников, которые в условиях крайнего отчаяния и беспомощности могут оказаться вынужденными выполнить волю Германии"53.
Существует ложное представление, согласно которому Великобритания чуть ли не с самого начала Второй мировой войны имела мощного и верного союзника в лице США. Между тем достаточно познакомиться с неофициальной перепиской Черчилля и Рузвельта в 1939-1941 годах (значительная часть ее была опубликована в сочинении Черчилля "Вторая мировая война"), дабы убедиться, что США только предоставляли Великобритании не очень значительную материальную помощь, но категорически отклоняли любые предложения о своем реальном или даже хотя бы официально-символическом участии в войне (о причинах речь еще пойдет). Лишь после внезапного нападения Японии на крупнейшую военно-морскую базу США Пирл-Харбор 7 декабря 1941 года (то есть почти через полгода после начала войны между Германией и СССР-Россией) произошел резкий сдвиг, и 11 декабря США и Германия объявили войну друг другу; в высшей степени показательно, что на следующий же день, 12 декабря, Черчилль отплыл на линкоре "Дьюк оф Йорк" в США для переговоров с Рузвельтом. Но только почти через год, 8 ноября 1942 года, войска США высадились в Северной Африке (кстати, высадились уже после 23 октября, когда английские войска разгромили "Африканский корпус" Роммеля), а еще восемь месяцев спустя, 10 июля 1943-го,- в Сицилии, то есть уже на территории Европы.
И едва ли есть основания сомневаться, что в 1940-1941 (до декабря) годах США ни при каких обстоятельствах не оказали бы собственно военной поддержки Великобритании. Уже не раз цитированный британский историк Лиддел Гарт, стремившийся к действительной объективности, писал в 1970 году, что только начавшееся 22 июня 1941 года нападение Германии на СССР-Россию "позволило Англии выйти из положения, которое казалось безнадежным". Всякий иной вариант развития событий, утверждал Лиддел Гарт, "должен был логически привести сначала к истощению ее (Великобритании.- В. К.) сил, а в конечном итоге к полному поражению, даже если бы Гитлер и не пытался быстро завоевать остров путем вторжения... Соединенные Штаты могли бы "подкачать воздух", чтобы дать возможность Англии "удержаться на плаву", но это только продлило бы агонию, но не позволило бы избежать печального конца..." (с. 141-142).
В упомянутом своем сочинении Черчилль как бы не смог удержаться от признаний в том, что он прямо-таки восторженно воспринял 22 июня 1941 года. Правда, он значительно ранее - не без проницательности - полагал, что Германия нападет не на Великобританию, а на СССР-Россию (в своем сочинении он, обращаясь к опыту истории, напоминал, что ведь и Наполеон, захватив основную территорию континентальной Европы, напал затем на Россию, а не на Великобританию...), но все же, как признался сэр Уинстон, "это, казалось мне, слишком хорошо, чтобы быть истиной" (!)54.
Повторю в связи с этим еще раз, что нынешние "туземные" историки, которые вроде бы читали цитируемое сочинение Черчилля и тем не менее гневно проклинают Сталина за его "циничную" удовлетворенность началом войны между Германией и Великобританией, поступают так только в силу засевшего в их подсознании культа Сталина! Ведь Черчилль буквально и открыто ликовал в аналогичной ситуации - когда Германия обрушилась на СССР-Россию.
Нет ровно никаких оснований усомниться в том, что Великобритания не могла оказать реальное военное сопротивление Германии и, если бы не 22 июня, так или иначе вошла бы в состав новой "империи германской нации".
Меня могут упрекнуть, что утверждая это, я присоединяюсь к недавно еще модным рассуждениям об истории "в сослагательном наклонении" ("если бы... то..." и т. п.); однако я вовсе не намерен конструировать какую-либо "альтернативу" реальному ходу истории. Суть дела состоит не в том, что Великобритания не могла бы вести войну против уже объединившей континентальную Европу Германии (достаточно упомянуть об одном, но поистине впечатляющем факте: "присоединенные" к Германии "чешские заводы "Шкода" представляли собой... военно-индустриальный комплекс, который произвел между сентябрем 1938 и сентябрем 1939 года почти столько же военной продукции, сколько вся военная промышленность Англии"!)55. Нет, суть дела заключается в том, что Великобритания и после 22 июня 1941 года не вела реальной войны против Германии. Не столь уж значительные боевые действия ее и, позднее, американских войск в Северной Африке с июня 1941-го до мая 1943 года и, далее, высадка 10 июля 1943-го на Сицилии преследовали фактически иную цель (о чем - ниже), а не задачу разгрома Германии.
Разумеется, и Черчилль и другие в то время официально уверяли, что интенсивно готовятся воевать против Германии вместе с СССР-Россией, и эти дипломатически-пропагандистские уверения до сих пор тяготеют над умами многих историков. Между тем Черчилль еще в 1950 году "рассекретил" составленный им 16 декабря 1941 года по пути в Америку документ, посвященный, как это вполне ясно из него, именно целям действий Великобритании и США (для понимания сути дела необходимо вспомнить, что десятью днями ранее составления этого документа, в ночь с 5 на 6 декабря 1941 года, началось мощное контрнаступление наших войск под Москвой, развеявшее весьма прочно утвердившееся к тому времени представление о "непобедимости" германской армии):
"В настоящий момент фактом первостепенной важности в ходе войны являются провал планов Гитлера и его потери в России,- констатировал Черчилль.- Вместо предполагавшейся легкой и быстрой победы ему предстоит... выдерживать кровопролитные бои..." Но читаем далее:
"Ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не должны принимать никакого участия (выделено мною.- В. К.) в этих событиях, за исключением того, что мы обязаны с пунктуальной точностью (ее не было.- В. К.) обеспечить все поставки, которые мы обещали"56.
То есть цель участия в действительной войне с Германией даже и не ставилась! В конце цитируемого документа вся задача боевых действий Великобритании и США в наступающем 1942 году сведена к следующему: необходимо осуществить "оккупацию Великобританией и Соединенными Штатами всех французских владений в Северной Африке (для чего, как уже говорилось, пришлось вначале посражаться с французскими войсками.- В. К.) и установления их (Великобритании и США.- В. К.) контроля... над всем Североафриканским побережьем от Туниса до Египта, что обеспечит, если это позволит положение на море, свободный проход через Средиземное море к Ливану и Суэцкому каналу"57.
Цель заключалась, таким образом, не в действительной войне против Германии, а в обеспечении прохода по Средиземному морю к громадным британским колониям в восточной части Африки и в Азии, ибо другой возможный путь - вокруг Африканского континента - был примерно на 15 тысяч км (!) протяженнее... В сочинении Черчилля многократно подтверждается, что боевые действия в Северной Африке преследовали именно и только эту цель.
Разумеется, движение судов через Средиземное море было жизненно важным и даже необходимым для Великобритании. Но в высшей степени показательно, что германское командование выделяло для боевых действий в Северной Африке всего не более трех-четырех дивизий. Германия, говоря попросту, не опасалась Великобритании, ибо была убеждена, что после победы над СССР-Россией та волей-неволей смирится с германским господством.
Могут возразить, что за спиной Великобритании стояла мощь США. Но в Германии не считали, что США в наличной ситуации начнут полномасштабные боевые действия. Так, подводя итоги совещания в Ставке Гитлера в Полтаве 3 июля 1942 года, Гальдер записал:
"Вашингтон лишь утешает и заверяет. Никакого действительного второго фронта... Отвлекающий маневр на западе? Сомнительно*; очевидно, никаких серьезных обещаний России не дадут. Скорее предупредят о необходимости сражаться дальше"58.
Правда, спустя почти два года Великобритания и США вторглись в Северную Францию, но эта акция имела совершенно особенные смысл и цель (о них еще пойдет речь). Задачи же предшествующих боевых действий в сущности полностью сводились к обеспечению "выживания" Великобритании. Переломным моментом в осуществлении этой задачи явилось длившееся с 23 октября до 4 ноября 1942 года сражение около египетского селения Эль-Аламейн в ста километрах западнее Александрии, в ходе которого превосходящим британским силам удалось разгромить германо-итальянский "Африканский корпус". А через две недели, 19 ноября 1942 года, начался разгром германской армии под Сталинградом, завершившийся 4 февраля.
В западной литературе, а подчас под ее влиянием в нынешней "российской", эти два события истолковываются чуть ли не как равноценные, хотя такая постановка вопроса попросту смехотворна. В сражении при Эль-Аламейне итало-германские войска насчитывали всего 80 тысяч человек (в большинстве - итальянцев), оборонявших фронт протяженностью 60 км, а под Сталинградом - более чем миллионное войско Германии и ее союзников действовало на фронте длиной около 400 км. Но наиболее показательно, что в Сталинградской битве потерпела полный разгром 1/6 часть - 16,3% - всех тогдашних вооруженных сил противника, а при Эль-Аламейне - всего лишь около 1,3% (!) этих сил. Нельзя умолчать еще и о том, что британцы имели при Эль-Аламейне почти троекратное превосходство в людях - 230 тысяч против 80 тысяч. Многозначительно, что Гитлер, который обычно сурово наказывал своих генералов за поражения, не только не сделал этого в отношении командовавшего "Африканским корпусом" Роммеля, но, наградив его 17 марта 1943 года "бриллиантами к Рыцарскому кресту", вскоре же - после того, как американо-английские войска 10 июля 1943 года высадились на Сицилии,поручил ему командование группой армий в Италии.