Страница:
ГЛАВА 20.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА.
— Вот и все, только проржавевшая насквозь груда металла, — Барлоу подвел итоги. — Нужно продолжать, и так убили уйму времени.
— Ну за это время хоть ваши люди отдохнули, сейчас продолжим. — Л инке направился в рубку. Лейтенант пружинисто подскочил и последовал следом. Плотно прикрыв за собой дверь, он подошел к устроившемуся в капитанском кресле начальнику «экспедиции».
— Минуту, сэр! Уж не имеете ли в виду, что мои парни снова должны трястись в седле этих дурацких водных самокатов?
— Если желаете, можем выдать им по доске с парусом. Это вас больше устроит?
— Меня больше устроит, если их заменят.
— Кто же, например? — Л инке уставился в лицо Барлоу немигающим взглядом гремучей змеи и, хоть к его губам прилипла вежливая улыбка, было видно, что в душе он кипит от бешенства. — Вы с Карпентером только что ныряли, больше людей у меня в распоряжении нет.
— Еще есть вы и барышня.
— Я управляю яхтой, а мисс Фридрекссен следит за работой электроники, вам со штурманом нужно готовиться к новому погружению, а…
— Стоп, мистер! Яхтой может управлять и Карпентер. Он, в конце концов, штурман, а под водой от него проку не больше, чем от привязанной к ноге гири. А за работой оборудования может следить капрал Кроу.
— Вы не забыли, кто здесь главный?
— Не забыл. Но я не забываю и о стоящей перед нами задаче. Измотанные люди ее не смогут выполнить. Вы же не хотите, чтобы они проморгали ваш самолет и его нашли русские?
— Хорошо, два часа.
— Очень хорошо, сэр. Это очень поднимет ваш авторитет капитана в глазах команды, — Барлоу подчеркнуто вежливо вскинул руку козырьком к виску и, четко повернувшись, направился к выходу.
— Лейтенант!
Барлоу обернулся в дверях.
— Я бы настоятельно рекомендовал вам и вашим людям придерживаться имен и фамилий по легенде. Даже на борту «Урсулы», пусть привыкают.
— Йес, сэр. Я им передам, сэр. — Лейтенант вышел на нагретые солнцем доски палубы. «Черт с тобой, хочешь чтобы за тобой оставалось последнее слово, пусть остается. Нам тоже читали лекции о том, как начальнику сохранять авторитет среди подчиненных. Нашел чем удивить».
Через пятнадцать минут поиски были продолжены. Линкс отдал Барлоу и Карпентеру распоряжения на время своего отсутствия и умчался на подпрыгивающем на волнах мотоцикле. Следом на сверкающее белизной и никелем чудовище усадили увешанную детектором, рацией и приемником GPS Луизу. Перебираясь через борт, девица лишь негодующе фыркнула, когда Барлоу захотел ей помочь. «Ну и черт с тобой, феминистка хренова, покатаешься на этом агрегате, спеси, небось, поубавится». Барлоу отправился в рубку помогать Кроу контролировать маршрут разъехавшихся в разные стороны ЦРУшников. Карпентер встал к штурвалу. Шелли оставили надзирать за окрестностями и возиться с подводным снаряжением. Разговор не клеился; штурман дулся за полученную взбучку, Кроу был занят. Лейтенант уселся в шезлонге на корме. Солнце греет, море спокойное, красота, да и только. Наверное так отдыхает голливудский морской пехотинец Том Круз, раскатывая на собственной яхте вдоль утопающего в цветах и пальмах флоридского побережья. Не хватает только красоток в бикини и мартини в высоких бокалах со льдом. Впрочем, единственная красотка из экипажа сейчас отбивает свою сексапильную задницу об сиденье водного мустанга. От этой мысли лейтенанту стало легче, и он мирно задремал.
Проснулся он от того, что Шелли неистово тормошил его плечо. Сморгнув остатки сна, Барлоу недовольно уставился в озабоченное лицо сержанта.
— В чем дело, сарж? Вернулись наши туристы из Лэнгли?
— Нет, сэр! На горизонте военный корабль. Идет в нашу сторону.
— Откуда ему здесь взяться? Голову не напекло?
— Посмотрите сами, сэр. — Шелли вежливо протянул ему бинокль.
Солнце уже заметно склонилось в сторону горизонта, море переливалось цветами меди и золота. В сторону «Урсулы» двигался корабль. Судя по очертаниям — торпедный катер. На флагштоке катера развевался советский военно-морской флаг, значит, катер мог принадлежать только Черноморскому флоту русских, до сих пор сохранившему в употреблении флаг канувшей в Лету сверхдержавы. На других флотах на кораблях русских давно красовалось белое полотнище с голубым андреевским крестом. Через несколько минут до яхты донесся ровный гул мощного дизеля, под форштевнем катера вздымался белый бурун.
— Мне кажется, следует вызвать мистера Линкса и мисс Луизу, сэр, — Шелли протянул Барлоу трубку УКВ радиотелефона. — Может быть дать команду штурману, чтобы он достал оружие?
— Пока обойдемся без оружия. Немедленно убери все водолазное снаряжение и вытащи на палубу серфинги. Мы — мирные туристы.
— Йес, сэр, — Шелли бросился выполнять приказание.
— И еще потом подмени у штурвала штурмана. Он, кажется, знает русский. Возможно, предстоит общение с экипажем катера.
Катер, не замедляя хода, прошел ярдах в тридцати от борта «Урсулы», два человека на его мостике что-то оживленно обсуждали, кивая головами в сторону яхты. Потом катер развернулся и, добавив хода, пошел на запад. На сером борту мелькнуло какое-то длинное, написанное кириллицей название. Яхту закачало на поднятой катером волне.
— «Аллигатор», — прочитал Карпентер русскую надпись.
— Не понятно, что он здесь делает?
— Скорее всего, пользуясь отсутствием украинской береговой охраны, занимается тем же, что и мы, — сказал штурман, — у них еще меньше прав находиться здесь, чем у нас. Лично меня это радует.
Командир «тюленей» его оптимизма не разделял, но вслух высказываться не стал. Если катер здесь, так сказать «нелегально», то его экипаж не станет церемониться с конкурирующей «фирмой». Как только его обнаружат, Украина обязательно устроит очередную шумиху вокруг незаконного присутствия иностранного военно-морского флота на своей территории. Так что русским нужно поторапливаться. Лейтенант прекрасно знал, какие методы предусматривают боевые уставы русских в таких случаях.
— А вот и начальство пожаловало, — обрадовался Карпентер, неуютно чувствовавший себя без своих. Подпрыгивая на волнах к яхте несся Линкс. Лейтенант заметил, что получается это у него куда лучше, чем у его подчиненных. Через минуту главный разведчик был на борту. Барлоу протянул ему бинокль:
— Только что рядом с нами прошел катер русских.
— Знаю, мы с ним повстречались в море.
— Какие будут указания?
— Продолжать, какие же еще? Раз уж они здесь появились, времени у нас осталось еще меньше. Будем работать до темноты…
До заката они успели откатать еще по смене. На исходе своей смены Луиза сообщила по радио: ее детектор выдал яркую отметку находящегося на дне большого предмета. Зафиксировав координаты находки, Линкс приказал ей вернуться.
— Почему бы нам не пойти и не посмотреть что там? — поинтересовался «вожак тюленьей стаи». Вместо ответа Линкс протянул указующий перст в сторону берега. Казалось, что, дождавшись наступления вечерней прохлады в море, высыпало все местное население и туристы. Тут и там сновали рыбачьи лодки, на фоне погружающегося в морские воды светила красиво переливались паруса яхт, прибрежную полосу густо усеяли поклонники виндсерфинга, ловящие своими пластиковыми парусами ровный вечерний ветерок.
— Компания слишком большая, — прокомментировал царящий в бухте переполох Линкс.
— А русские? — не сдавался Барлоу.
— Они в тех же условиях, что и мы, вечером искать ничего не станут.
— А ночью?
— Ночью здесь царство браконьеров. Вы любите русскую икру, мой друг?
Такого обращения лейтенант не ожидал, но виду не подал. Если начальство пошло на то, чтобы сделать отношения в группе более теплыми, не стоит этому препятствовать.
— Люблю, сэр.
— Зовите меня Рэй, Питер.
— Хорошо, сэр. То есть Рэй.
— Так вот об икре, — словно не заметил оговорки Линкс, — ее здесь вылавливают тоннами, это одна из статей украинского бюджета. И занимаются этим достаточно влиятельные люди. Если браконьеры заметят русский катер, ведущий какие-либо поиски в здешних водах, они непременно сообщат властям, а русским это ни к чему.
— Они могут просто убрать свидетелей.
— Это не так-то просто. Во-первых, устраивать гонки со стрельбой, значит обязательно привлечь чье-либо внимание; а во-вторых, этих самых свидетелей еще нужно догнать, многие браконьеры прекрасно оснащены, у них хорошие катера, есть связь друг с другом, отличное навигационное оборудование. Да и оружие найдется. Так что получается задачка со многими неизвестными. Скорее всего русские будут стоять до рассвета где-нибудь за линией территориальных вод, в стороне от районов промысла осетровых, чтобы с утра приняться за новые поиски.
— Вы хорошо знаете местные нравы.
— Практика, дружище, всего лишь практика. Проживи вы бок о бок с местными, вы бы знали их не хуже. А я здесь с конца семидесятых.
— Ого, — с неподдельным уважением воскликнул Барлоу. Человек, продержавшийся в непосредственном контакте с противником, заслуживал уважения. Сам лейтенант чувствовал себя здесь не очень уютно. А Линкс и его команда, похоже, чувствовали себя, как рыбы в воде. Под тарахтение двигателя в брызгах пены примчалась Луиза. Решение шефа отложить исследование очередной находки ничуть ее не огорчило. Девушка легко скользнула на палубу.
— Ну а теперь, когда все в сборе, подведем небольшие итоги. Питер! Позовите своих людей, — распорядился Линкс.
Когда команда собралась в каюте, он разложил на столе карту:
— Итак, план мы на сегодня выполнили, весь намеченный сектор исследован. Завтра мы можем переходить к следующему.
— Простите, шеф, — Барлоу в присутствии подчиненных решил использовать эту форму обращения к начальству, — ведь мисс Фридрекссен обнаружила еще что-то.
— Я помню об этом. На пробное погружение у вас уйдет около получаса, в случае неудачи мы продолжим поиски. Но после обнаружения этой штуки я не случайно распорядился продолжить поиски. Мы с мисс Луизой довели разведку сектора до конца и теперь знаем, что кроме означенного места на дне больше нет ничего интересного. Если бы мы остаток светлого времени израсходовали на погружение, завтра пришлось бы опять возиться в этом секторе. А так — сэкономили время.
Барлоу кивнул. Линкса все же можно было уважать как начальника.
— Теперь поговорим о ваших находках и о наших наблюдениях, сделанных в течение дня.
ГЛАВА 21.
ОБРАЗЦОВОПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ДЕБОШ.
Операция «Большая разборка в латышском квартале» была назначена на вечер. Как Макс Глущенко ни пытался отвертеться от воплощения в жизнь идеи Вована, почерпнутой из глубин английской жизни прошлого века, Семен Олегович Завгородний был непреклонен, как тренер-бизон из рекламы «Рондо». Сказал — как отрезал. Собрав пятерку «торпед» из рыночной команды и прихватив с собой автора идеи (очень надеясь на то, что при реализации его гениального стратегического замысла Вовану достанется не меньше, лучше бы — больше, чем остальным участникам), Макс со своей ватагой вступил на тропу войны. На территорию пансионата они без особых усилий прошли берегом. Устроились за одним из столиков, увенчанных пляжным зонтиком. Предполагая неизбежное общение с опричниками старшего лейтенанта И. О. Хмары, Макс настоятельно рекомендовал участникам военного похода не пить ничего, крепче «Миринды». Хотя его не покидала уверенность, что вряд ли это поможет. Участники предстоящей акции имели в округе несколько своеобразную репутацию. Им приходилось попадаться в ходе очередного милицейского десанта, организованного по случаю очередного дебоша в кабаке или праздничного дискотечного мордобоя. По уже сложившейся традиции пальму первенства в организации побоища следователи незамедлительно и безоговорочно отдавали именно им.
В заведении царило веселье. Гуляли большие компании, группы поменьше, парочки и отдельные индивидуумы. Затевать стычку с парочками было неблагородно. Доказывать потом, что двое влюбленных ни с того ни с сего прицепились к группе громил, распивающих; безалкогольные напитки, только ментов веселить. А вот устроить потасовку с какой-нибудь накачавшейся компашкой — самое оно. Поди разберись, кто прав, кто виноват. Вовану отводилась роль жертвы, которой надлежало проникнуть в пансионатовский лазарет. И кому только пришло в голову (мэру, понятно кому), что администрация пансионата не сдаст побитого «скорой помощи», а непременно примется его лечить у себя. На Вовочкин фэйс достаточно только глянуть и сразу становится ясно, что международного скандала из-за нанесения ему легких телесных ни одно уважающее себя государство затевать не будет. Признать этого питекантропа своим гражданином с радостью согласится разве что Гвинея-Бисау. В качестве потенциального противника Макс выбрал группу хлопчиков спортивного телосложения. Судя по прикиду и языку общения представителей, как говорили в не столь далеком прошлом, народов братской Прибалтики. Хлопчики что-то шумно отмечали в компании девиц. Девицы по тем же параметрам безошибочно идентифицировались как представительницы местного «бомонда», мечтающие зацепить крутого ухажера. Клиентов из других компаний Максим вычислил как лиц интуристской национальности, как это теперь называется — дальнее зарубежье. Этих трогать — только проблемы наживать. Вон, группа пьющих текилу товарищей явно не соотечественники и шпрехают, как добропорядочные «дойчи», и ведут себя со всей предупредительностью. Ни к кому не лезут и девок местных в компанию не берут. Резвятся со своими фрау (или фрейлен, черт их разберет). Макс скомандовал своим воинам-псам расслабиться. Приветливо улыбаясь тоскующей у стойки парочке местных «секьюрити», легионеры рэкета вели неспешную беседу за жизнь, привычно обходясь словарным запасом, достаточным пятерке питекантропов для обсуждения порядка разделки отловленного в лесотундре шерстистого носорога или овцебыка.
— Подождем, пока вон те «горячие финские парни» разойдутся. А там будем их цеплять.
— И чо, махалово устраивать? — поинтересовался один из выделенных мэром гладиаторов.
— Угу, махалово, — снизошел до его «нтеллекта» Макс. Термин «провокация», судя по размерам черепной коробки «„торпеды“, в ней просто не помещался.
Предназначенный на заклание Вован тоскливо сидел за отдельным столиком, изображал полную непричастность к происходящему и задумчиво сопел над чашкой кофе и вазочкой с мороженым. Просто идеал мужчины для одинокой студентки, того и гляди вытащит из кармана бермуд томик Лермонтова или Северянина. Вован повертел головой, как линкор орудийной башней, и извлек из кармана том сочинений о похождениях Холмса и Ватсона. Макс согнулся в беззвучном смехе и медленно пополз со стула. На посетителей действия Вована произвели эффект, аналогичный появлению пастора в ковбойском салуне. Даже резвящиеся серфингисты стали ржать скромнее. Черт возьми, воспитанная заграница все-таки. План операции находился под угрозой срыва. Макс уже собрался было отправить одного «солдата» попросить Вована вести себя поестественнее, как вдруг события начали развиваться сами по себе. Откуда-то со стороны стоянки яхт нарисовалась еще одна компания — пятерка крепко сбитых мужиков и всего одна барышня весьма подходящего вида. Компания повертела головами в поисках свободного столика и, не обнаружив такового, обратилась к Вовану с просьбой разрешить разделить его одиночество. С первой попытки им это не удалось, поскольку просьбу они высказали на английском, Вован же общаться на English был не расположен даже со словарем, не то что с человеком. На языке жестов, знакомом даже австралийским кенгуру и аборигенам, дело пошло быстрее. Компания устроилась за столиком, подозвала официанта и сделала заказ. Вот тут-то все и началось. От группы туристов из страны шпрот и янтаря отделился белокурый гигант (начальник отдела кадров дивизии СС «Викинг» визжал бы от восторга, получи он возможность вписать имя означенного юноши в списки личного состава) и направился к столику, за которым обосновался Вован и его англоязычные друзья. Белокурая бестия не останавливаясь, с ходу, как фашистский танк T-VI, зарядил в ухо одному из сидящих за столом Вована. Сидящий выпал вместе со стулом. У гиганта открылся прямой путь к сидящей в компании девушке. Он уверенно вцепился в ее предплечье и стал тащить в сторону своей компании, сопровождая свои действия жестами и что-то лопоча на языке родных осин (или сосен, что там у них растет). Пока сидящие за столиком англосаксы анализировали ситуацию и вспоминали, где они сегодня этого «геркулеса» уже видели, Вован вступился за честь дамы. Поскольку он, оценив обстановку, пришел к выводу, что руками врага не достать, а драться ногами мешает стол, Вован воспользовался освободившимся стулом. От черепа кандидата в арийцы только пластик во все стороны брызнул. Блондин крякнул, но вопреки ожиданиям не упал, а только зашатался, как доисторический зубр, оглушенный ударом дубины первобытного охотника. Озадаченный Вова стал оглядываться в поисках более прочного и тяжелого, чем уничтоженный стул, предмета. Тем временем опрокинутый на землю сержант Шелли пришел в себя, идентифицировал противника и приступил к боевым действиям. Он вскочил, захватил руку врага, поворотом вокруг оси сделал ему подсечку, рывком взвалил потерявшее равновесие тело гиганта себе на спину и, тщательно прицелившись, запулил его, целясь в компанию, с которой тот до того резвился. Все пошло бы как по маслу, если бы белобрысый не попытался лягнуть сержанта ногой. Из-за этого толчка траектория полета арийского тела изменилась и, повинуясь законам Ньютона, «янтарный» гость приземлился на столик добропорядочных немцев. Результат падения был плачевным: заведение лишилось столика, а немцы — выпивки. Собратья катапультированного ринулись на помощь пострадавшему. Сражение получило новый импульс. На следующем этапе в битве приняли участие три хоругви: Вован и команда «Урсулы», крутые парни из страны янтаря и принявшиеся их разнимать «секьюрити». Через мгновение в состав «балтийской» группы войск вошли части бундесвера, а на помощь экипажу «Урсулы» выдвинулись силы местного ополчения, возглавляемые Максом. В своем стремлении загреметь в лазарет Вован ринулся в гущу боя, где кто-то услужливо обеспечил ему славу народного героя и место в лазарете посредством пластмассового столика. Офигевший в атаке Вован черепом пробил в крышке стола сквозное отверстие и застрял в нем. И временно вышел из игры. Памятуя указания шефа: «интуристов не гасить», «торпеды» Макса обратили свой гнев на прибалтов и «секьюрити». Последние, не долго думая, пустили в ход резиновые дубинки и электрошокеры, посредством которых двое из местного ополчения немедленно и надолго были выведены из строя. Оставшиеся в строю ополченцы немедленно завладели столь хорошо зарекомендовавшим средством поражения и уложили «секьюрити». Экипаж «Урсулы» и очнувшийся Вован образовали вокруг Луизы кольцо и ушли в активную оборону. Обрадованная сокращением числа боеспособных войск врага противная сторона незамедлительно перешла в наступление, вооружившись подобранными дубинками и черенками от зонтиков.
— Пора заканчивать, — скомандовал своим Барлоу. — Линкс! Вы, кажется, обещали приятный вечер?
— Веселитесь, Питер! Неужели вам кто-то не дает развлекаться?
— Проблем не будет?
— Мы, можно сказать, на своей территории, — ответил разведчик и ударом ребра ладони отправил в нокаут предводителя племени германцев. Шелли, работая кулаками, как кувалдами, стал пробиваться к своему кровному врагу. Кроу уклонился от брошенного в него стула и одним выпадом уложил «пращника» на пол. Постепенно в битве перешел перелом. Немцы, побросав раненых, ринулись за подмогой. Шелли ринулся в образовавшуюся брешь. Сразив зазевавшегося врага хуком в челюсть, обеспечил себе прорыв на оперативный простор. Сержант наконец-то добрался до своего персонального врага. Остальные участники праздника немного раздались в стороны, освобождая пространство для схватки титанов. Давешний «плэйбой» заметил Шелли в своем секторе огня и незамедлительно помчался в атаку. Он некоторое время размахивал конечностями, изображая не то стиль «журавль», не то «летящий дракон». Шелли быстро надоело пригибаться и подпрыгивать, уклоняясь от выпадов противника. Выбрав подходящий момент, мастер-сержант (обучивший за время своей службы рукопашному бою три поколения новичков) одним движением захватил правую противника в замок и провел болевой прием. Противник взвыл и рухнул на колени. Шелли четко, как в спортзале, врезал ему сомкнутыми костяшками пальцев в точку, обеспечивающую как минимум получасовое пребывание в нирване. Потерявшие централизованное управление и оставшиеся в меньшинстве члены группы войск «Балтия» были блокированы силами всего одного подразделения морской пехоты США. Потом пехотинцы приступили к уничтожению охваченного стальным кольцом противника. Врагов выдергивали по одному из толпы и аккуратным рядком укладывали вдоль барной стойки. Еще через несколько минут послышался дружный топот ног — прибыло усиление сил самообороны пансионата и, наконец, где-то вдали послышалось нудное завывание милицейской сирены.
— А вот и кавалерия, — прокомментировала появление сине-голубого «УАЗика» Луиза.
— Не дрейфь, гирла, — подмигнул ей подбитым глазом успевший оклематься Вован, — прорвемся, наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами.
Гирла кивнула и стулом отбила выпущенную кем-то из числа согнанных в «котел» окруженцев пивную бутылку. Снаряд по всей видимости предназначался не ей, а Вовану. Тут благодарный за чудесное спасение паладин впервые за вечер блеснул знаниями языков. С чудовищным акцентом, запинаясь на каждом слоге, он выдал решительное: «Сэнк ю!» и приложился к ручке дамы.
Дальнейшее развитие событий происходило так, как и предполагал Макс. Прибывшие «секьюрити» оцепили поле боя и по прибытии милиции добросовестно сдали ей всех задержанных. Сохраняющий абсолютное спокойствие Линкс о чем-то пошептался с начальником службы безопасности, тот направился к старшему «группы умиротворения», подробно описал ему происшедшее, и экипаж «Урсулы» в полном составе был отпущен восвояси. Группу Макса и гостей с янтарного берега повязали и загрузили в подоспевший из Ленино «воронок». Дежурный следователь выслушал объяснения той и другой стороны и «ничто же сумняшеся» вынес вердикт: вся ответственность за побоище ложилась на Макса и его бойскаутов. Выслушав монолог невыспавшегося следователя Макс от души расхохотался. Блестяще спланированная операция (между прочим по Конан Дойлю, господин Завгородний) наконец-то получила свое логическое завершение. Но больше всего Макс веселился, когда в отделение, куда их определили на постой, «следующим эшелоном» был доставлен рыцарь без страха и упрека — Вован.
Утром всех участников битвы народов выпустили. За исключением представителей местной организованной спортивности. До обеда Макс обучал Вована тонкостям игры в крестики-нолики, используя в качестве пишущего предмета кусок отвалившейся с потолка штукатурки, а вместо классной доски дверь камеры предварительного задержания. К обеду Вован усвоил, зачем нужно стремиться захватить три угла игрового поля и даже научился сводить некоторые партии к ничьей. Воодушевленный успехами обучаемого, Макс попытался перейти к более сложной игре с полем десять на десять, но тут Вован продемонстрировал полное отсутствие тактического мышления, и время до ужина они провели за игрой в «балду». В этом виде спорта дела у бывшего сборщика налогов шли куда лучше. Макс даже сообщил напарнику, что у того, видимо, гуманитарный склад ума. Вован подумал, стоит ли на это обижаться, решил, что не стоит и они вернулись к игре. К девяти вечера оба пришли к выводу, что такие понятия как обед и ужин в КПЗ носят не гастрономический, а астрономический характер (Макс подробно объяснил Вове в чем тут разница). И приятели устроились на нарах ждать рассвета. Тем временем в Щелкино происходили весьма значительные события.
ГЛАВА 22.
КАК БЕРУТ ГОРОДА.
Власть не берут, ее подбирают. Ибо взять власть невозможно. Только при отсутствии какого-либо управления можно создать свое управление и насадить свою власть. Этому учил своих курсантов генерал Фельми, начальник отдела «Ф» абвера, дислоцированного в Южной Греции. Основной задачей отдела «Ф» была работа с выходцами из исламских стран. Сейруллин Малаев оказался в разведшколе отдела «Ф» в конце сентября 1943 года незадолго до начала Керченско-Эльтингентской десантной операции Красной Армии. Обыкновенное военное везение не попади он на глаза майору Крюгеру, проводившему набор курсантов из числа крымских татар, лежал бы в одном рву с остальными членами эйнзацгруппы № 12. Военный трибунал и «Смерш» не стали бы церемониться с предателем Родины и врагом народа, моментально присудили бы вышку, да и признаться было за что. Потому что «и участвовал, и состоял, и находился…», как тогда писали в анкетах попавшие в фильтрационные лагеря его соратники по утверждению на временно-оккупированных территориях нового немецкого порядка. Впрочем, временно-оккупированными территории стали только после возвращения русских, а в начале войны казалось, что все это навсегда. А потом, слава аллаху, чудом удалось избежать смерти во время службы в эйнзацкоманде. Еще раз повезло, когда не попал в состав одной из диверсионных групп, заброшенных в русский тыл, — исход был бы тот же — в ров. Вместо этого при ликвидации школы в конце войны ему выдали на руки отличные документы и велели ждать нового времени, наступления часа «Ч». И стал фашистский прихвостень и полицай героическим краснофлотцем, участником обороны аджимускайских каменоломен. А учили немцы хорошо, так хорошо, что их наука даже через полвека пригодилась. Власть нужно не брать. Сидя на террасе своего дома, Сейруллин Малаев размышлял: пришло ли время брать власть в городе Щелкино в свои руки? По этому случаю, он как старейшина татарской диаспоры собрал миникурултай. Присутствовали все более-менее влиятельные люди: местный мулла, старики, даже «зарубежные гости», присланные братьями единоверцами подлечить свое здоровье после ратных трудов. По всему выходило, что момент созрел. Местный мэр и его команда город, мягко говоря, достали. Рынок, частные лавочки, рыбный» промысел, туристический и шоу бизнес — все было обложено поборами. Местные предприниматели свертывали свои дела и спешным порядком перебирались в места более хлебные и спокойные. Щелкинская милиция была уже на взводе от постоянных выходок окопавшейся под крышей мэрии братвы, пользующейся благодаря удостоверениям помощников депутатов чуть ли не правами экстерриториальности. Оставалось решить, как тряхнуть яблоню, чтобы спелое яблоко свалилось не в чьи-нибудь, а именно в его ладони. Устраивать открытое противоборство со стоящей у власти командой? Пожалуй, нет, это будет неправильно, к власти нужно приходить под восторженные аплодисменты местного населения. Если начать войну на взаимное уничтожение — еще неизвестно кому повезет, да и мэр непременно разыграет карту про оборзевшую татарву, начавшую отвоевывать крымскую землю. Местное население этому не обрадуется. Мало того, что все не в восторге от возвращения татар в Крым (спасибо Раисе Горбачевой), не стоит вести себя слишком активно. Получится очередной Карабах. Кто от этого выиграет? Никто. Тут нужно действовать умнее и дальновиднее. Малаев обвел взором присутствующих. Те уже высказались и почтительно молчали, ожидая его решения. Малаев взглянул на сидящего справа представителя семейства Ахмедовых. Конечно, кто обрадуется, разместись по соседству такая орава? Одно название, что татары, а крови татарской у них уже ни капли не осталось, за время депортации намешалось киргизской, уйгурской, еще какой-то. Работать не хотят, а все им дай. Приехали в поселок, выбрали дом побольше и к хозяину: «Наш дом! Тут мы жили, пока вы не пришли, тут могилы наших предков, отдайте!» А те в милицию. И правильно, не твое — не лезь, какой там «наш дом», если в том поселке татар отродясь не было, в нем греки жили. Вернулись, языка не знают, родственников не помнят. Помнят, был у них в родне один из Крыма, так теперь им все подавай?! А ты заработай, лук посади — продай, виноград посади — собери. На татар похожи, как юрта дедушки Чингисхана на Бахчисарайский дворец. Были бы русские поумнее, вышибли бы отсюда всех, кто им жить мешает. Нет, делят себя на москалей, хохлов, бульбашей. А татары себя одним народом считают, даже если языка друг друга не понимают; а единый народ поди переломи. Сейруллин огладил усы и чуть пригубил из стоящей перед ним чашки. По такой погоде пива бы холодного или белого вина, но из соображений соблюдения этикета приходится чай хлебать. Опять эти восточные родственники виноваты, притащили сюда свой дурацкий обычай. Напялят на себя ватные халаты и сидят на жаре, чай хлещут, истекая потом. Он поставил чашку и ровным, на удивление молодым голосом, начал (ввиду незнания большинством присутствующих крымско-татарского языка беседа велась исключительно по-русски):