Козлов Константин. Западня для ракетчика

   — Вот что! Войны не будет. Будем все постепенно делать. Сначала под себя рынок заберем. Вчера в «Риге» драка была, всех боевиков мэра в кутузку кинули. На рынке сейчас нет никого.
   Малаев повернулся к темнолицему вождю клана Ахмедовых:
   — Мансур! Завтра с утра людей пошлешь на рынок, пусть этих сборщиков дани гонят оттуда. Но пусть с собой камеру возьмут, пусть кто-нибудь все тихонько заснимет. Потом пусть твои мальчики этих рэкетиров тряхнут хорошо.
   — Деньги себе заберем? — довольно гыгыкнул Ахмедов.
   — Не себе, проведете их вдоль рядов и всем вернете, что они у кого взяли, до копейки.
   — А деньги?
   — Сделаете, как говорю.
   — Раис, у них сбор с ларьков завтра?
   — Завтра, с пяти до шести вечера, Сейруллин-ага.
   — Тогда с четырех обойдете все ларьки, скажешь людям: Завгороднему больше чтобы не платили.
   — Люди платить не перестанут, они боятся.
   — Скажешь, бояться не надо. Если что — поможешь, но пока по-тихому, без взрывов и стрельбы. Но морды бить не стесняйтесь. Кого поймаете, всех ведите в милицию. Хмара только рад будет.
   — Понял, сделаем.
   — Так и будем дальше делать. Когда у этих бандитов не станет денег, не станет и власти.
   — Аджаган, поедешь в Ленино, в район, дашь кому нужно денег и скажешь, мы хотим рынок в аренду взять, но так, чтобы все порядки наши были. Порядок, чистоту и калым, мол, гарантируем.
   — Сколько давать?
   — Сколько скажут, столько давай, не жадничай. Потом все вернется.
   Аджаган — юноша в аккуратном костюмчике с галстуком и прической клерка из лондонского Сити вежливо кивнул. Малаев повернулся к мулле:
   — А вы, уважаемый, поедете в Симферополь. Мне нужно, чтобы во всех газетах написали про то, как щелкинский мэр разрывает курганы и продает за границу исторические ценности. Про то, как он кладбища старинные разоряет, могилы оскверняет.
   — А мне поверят?
   — Вам поверят. Вы покажете им всем документы и фотографии, у нас этого материала — больше чем нужно.
   Малаев взял с книжной полки черный пакет и передал его мулле.
   — Еще скажете, что в городе по двенадцать часов нет воды, что шесть месяцев не платят учителям, что закрывается русская школа, что зимой нет отопления, а мэрия гонит налево предназначенный для котельной мазут.
   — Так это хорошо. Пусть сидят без школ, быстрее отсюда уедут, — подал свой голос Ахмедов.
   — А ты своих детей куда отдашь, в украинскую? А учить их потом где будешь?
   — Чему их учить? Деньги считать умеют.
   — Нам нужны образованные люди, свои грамотные врачи, инженеры, финансисты, юристы. Хочешь, чтоб твои внуки чабанами росли?
   — Турки придут всех научат, — заржал Ахмедов, — русские сейчас слабые. Ни армии, ни флота, я по телеку слышал. Турки снова хотят весь Крым себе забрать, как раньше было.
   — Как раньше? Ты и твои внуки будете навоз по степи собирать. Никто не придет и не сделает твою жизнь лучше. Хочешь жить лучше — сам работай, детей учи.
   Малаев недовольно нахмурился. Из-за таких вот идиотов нас и не любят.
   — А ты, Гирей, что молчишь? — старейшина обратился к молодому человеку в милицейской форме.
   — Скоро партия рыбы и икры отсюда пойдет на Одессу, а оттуда в Турцию, почти все готово, ждут транспорт. Очень большая партия, несколько трейлеров.
   — Сделай так, чтобы этот транспорт возле Джанкоя взяла милиция.
   — Почему возле Джанкоя, дядя Сейруллин?
   — Потому что так нужно! Не твоего ума дело! Что еще узнал?
   — Говорят, эти из музея нашли что-то где-то в бухтах.
   — Кто говорит?
   — Слухи по городу ходят. Кто-то из людей Завгороднего проболтался. Говорят, много древностей, мэрские за ними сейчас следят. Чего-то караулят.
   — Понятно чего. А ты следи за ними, если что узнаешь — сразу мне, не жди, хоть днем, хоть ночью.
   После «постановки задач» все чинно распрощались и разошлись. Просто закрытие заседания дивана при престоле сиятельной Порты. Малаев вышел на балкон, посмотрел на небо, приметы предвещали перемену погоды. С моря налетал резкий порывистый ветер.
   Макса и Вована выпустили на следующее утрою. Хмурый сержант выбросил на прилавок скудный набор под названием «Личные вещи задержанных россыпью». Среди возвращенного имущества отчего-то недоставало серебряного портсигара и дорогих часов Макса. Вовану забыли возвернуть кожаный ремень, зажигалку и мобильник, а кошельки обоих приятелей вернулись заметно отощавшими. В лопатнике Макса кто-то, видимо в насмешку, заботливо рассортировал мелкие купюры по номиналу. В портмоне его компаньона вообще остались только квиточки достоинством пять и десять купонов. Вован вытряхнул остатки денег сержанту на стол и отказался расписываться в получении своего имущества. Сержант молча пожал плечами, выдвинул ящик стола, сгреб туда мелочь и поставил в ведомости напротив фамилии почитателя А. Конан Дойля какую-то закорючку. Мол, нам за вас и расписаться не в тягость.
   — Свободны! Михальченко, выпускай!
   — Спасибо вам дяденька! Сигареткой не угостите?
   Сержант невозмутимо извлек из кармана до боли знакомый портсигар, извлек из него одну «верблюжатину» и протянул ее Максу.
   — Огоньку не-найдется?
   Огонек нашелся у Михальченко, тот услужливо чиркнул зажигалкой, в которой В. А. Гольцов опознал свой «Zippo».
   — Спасибо, дяденька.
   Макс обнял компаньона за плечи и увлек к выходу. Михальченко аккуратно распахнул скрипучую решетку.
   — Заходите если что.
   — Спасибо, дядя! Мы лучше пешком постоим. — Макс выволок взбешенного напарника на крыльцо.
   — Не, ты видал, какие суки? У них же наши вещи остались!
   — Забудь! У них тяжелая работа и беспросветная жизнь. Ты мне лучше объясни, почему остальных не выпустили?
   — Не знаю.
   — Вот и я не знаю. Пошли к шефу, может, он внесет ясность.
   По пути из отделения до мэрии их обдала пылью колонна тяжелых армейских грузовиков.
   — Это еще что такое?
   — Может, учения?
   — Может и учения.
   Макс опытным взглядом по форме одежды прибывших определил в них бойцов спецподразделения МВД Украины «Беркут».
   — А ну, давай-ка веселей двигать поршнями, что-то мне это все не нравится.
   Колонна ушла в сторону Мысового, Максим проводил ее взглядом. Море было неспокойно, штормило, волны бились о далекие утесы, высоко вскидывая мохнатые шапки белой пены.
   Если на море была непогода, то в кабинете Семена Олеговича участники провалившейся операции попали в самый настоящий шторм. В офисе царил беспорядок, по ковровому покрытию были разбросаны газеты, окурки (чего раньше никогда не бывало), вместо графина с водой стояла початая бутылка «Столичной». Смазливая секретарша с заплаканным, перемазанным потекшей тушью личиком сидела за столом, заваленным ворохом каких-то бумаг. Брала из стопки один листок за другим и методично отправляла в машинку для уничтожения документов. С другой стороны машинки вылезала ровная красивая соломка, годящаяся для упаковки хрусталя или украшения новогодней елки. Картина напоминала штаб дивизии вермахта, к которому внезапно прорвался батальон Т-34. Шеф носился по кабинету, почти все телефоны звонили разом, финансовый гений Рома что-то блеял кому-то про то, что транспорт ушел и не его вина, что эти лохи влипли при досмотре. Голос в трубке рявкнул, что на лохов ему плевать, а уплаченные вперед деньги неплохо бы вернуть. Бледный и трясущийся «главбух» клятвенно обещал сделать все как нужно. В углу шипела забытая всеми кофеварка. Макс налил себе кофе, устроился в кресле и подобрал одну из валяющихся на полу газет. Это оказался «Крымский курьер». Отхлебнув, он прочитал заголовок передовицы: «Мэрия Щелкино уничтожает наше культурное наследие». Макс по диагонали прошелся по тексту. Осведомленности автора статьи можно было только позавидовать, в качестве иллюстраций статья пестрела фотографиями. Качество снимков хоть и оставляло желать лучшего, но все упомянутые в статье персонажи были вполне узнаваемы. Макс подобрал очередной шедевр желтой прессы. Издание партии крымских аграриев проехалось по репутации Семена Олеговича стальными траками фермерского «ХТЗ», аграрии подняли вопрос о незаконном промысле рыбы, лично курируемом С. О. Завгородним. Не отставал и «Парламентский вестник». Максим положил газету на край стола.
   — Здравствуйте, шеф! Может, объясните мне, что происходит?
   — Здорово, — буркнул шеф, — звездец происходит.
   — Чему, если не секрет?
   — Всему, всему происходит звездец.
   — А поподробнее?
   — Какие тебе еще, на хрен, подробности нужны? Газеты читал?
   — Газеты — это фигня. Сами знаете, им за что заплатят, то они и печатают. Заплатят больше, нашлепают опровержение — бумаги не жалко.
   — А это тоже фигня? — Завгородний сунул Максу под нос обрывок какой-то бумаги.
   «Подписка о невыезде», — прочитал Макс, — ого!
   — Ага! А ты думал…
   — А откуда ветер дует?
   — Видишь, отовсюду.
   — Так не бывает, кто-то должен был первый начать.
   — Мне из прокуратуры намекнули, что кашу заварил этот аксакал хренов из «ласточкиного гнезда».
   — Говорил я, его придушить надо, — авторитетно встрял Вован, свято верящий в незыблемость позиций своего босса.
   — Ты сам-то многих придушил? Вот и не встревай, умник. Гады! Кругом обложили.
   То и дело сбиваясь на трехэтажный мат, Завгородний ввел Макса и Вована в курс дела.
   — Значит, они крушат нашу экономическую базу?
   — Чего, чего? — не понял Вован.
   — Перекрывают канал поступления капитала.
   — Это как? — насторожился Вован.
   — Канал поступления бабок они нам перекрывают! Душат, суки, без веревки! Вот как.
   — Может им стрелу забить, перетереть чего и как? — деликатно прокашлявшись предложил Вован.
   — Не пойдут они на стрелу, им это просто ни к чему, — покачал головой Макс.
   — Ну и какие у тебя предложения? — Завгородний тяжело уставился на своего начальника контрразведки. — Ты куда смотрел?
   — Я вам обо всем докладывал. Это вот к ним, пожалуйста, все претензии, — Макс кивнул в сторону «главбуха». — Осторожнее нужно было быть. Я так думаю — вам уходить нужно.
   — А почему это мне? А тебе что же, не нужно?
   — Мне не нужно, — Максим спокойно выдержал пристальный взгляд мэра. — Я ни в чем таком не замешан.
   — Может, ты у меня и денег не брал? — с угрозой в голосе произнес Семен Олегович. Вован, почувствовавший неладное, настороженно вертел головой из стороны в сторону.
   — Почему не брал? Брал, но ни в каком криминале я лично не замешан. А за консультации по безопасности фирм, информацию, охранные услуги сейчас кто угодно деньги берет.
   — Молоде-ец. Драпаешь, стало быть. Как крыса с корабля бежишь.
   — Никуда я не бегу, я же здесь у вас в кабинете сижу, с вами разговариваю. Могу уйти, если надоел.
   — Ладно, сиди.
   Взъерошенный мэр приложился к бутылочному горлышку. Над промокшим от пота воротничком заходил влажный кадык. Занюхав проглоченное рукавом, Семен Олегович обернулся к «главбуху»:
   — Ну что?
   — Деньги нужны, причем срочно.
   — Откуда я тебе их возьму, вые…у что ли? Сам знаешь, татарва все ларьки под свою крышу взяла.
   — Они не под крышу взяли, а под охрану, бесплатно, — поправил его Роман.
   — Какая разница. Один черт, бабок нет. Робин Гуды хреновы. С одной стороны эта Золотая Орда, с другой — прокуратура.
   — Вы же сами знаете, клиент серьезный, это не прокуратура. Если мы им деньги в недельный срок не вернем, они нас на морском дне разыщут.
   — Сколько нужно?
   — Не менее четырехсот тысяч, груз большой был, — «главбух» порылся в своих записях и уточнил: — долларов, понятное дело.
   — Поня-я-ятно-о-о-е, — передразнил Романа Завгородний. — Где ж такие бабки за неделю взять? Если только продать — что? Да что продашь? Хаты и квартиры, ну, катер? Тонн сто пятьдесят выйдет. Вас, захребетников, тряхнуть, еще тонн пятьдесят наберется, а остальное? Ну что молчите! Жметесь? Как хапать, так пожалуйста, как разгребать, так я один?
   — Есть идея, шеф, — «главбух» прервал монолог мэра города атомщиков, браконьеров и сезонных рабочих. — Почем сейчас идут раритеты?
   — Раритеты хорошо идут, а что толку? Сейчас все курганы в районе подручные нашего Чингисхана под охрану взяли.
   — Пусть берут. Тут наш Вова давеча про какую-то бухту трепался.
   — Я не трепался, я все в натуре сам видел.
   — Вот и нужно туда наведаться. Вот только проблемы будут со снаряжением.
   — Это дело! А относительно снаряжения нет никаких проблем, на «Алисе» есть все, что нужно, — обрадовался Завгородний, — если что, можно еще и в музей наведаться.
   Роман притих. Замаячившая было перспектива неизбежного раскулачивания отодвинулась на неопределенный срок. Макс допил свой кофе, поставил чашку на газету с броским заголовком «Коррупция местной власти», старательно вытер губы не совсем свежим после КПЗ носовым платком и вступил в дискуссию:
   — Проблемы есть.
   — Какие?
   — Во-первых, в музей лезть не стоит. Там мужики крепкие, обидеться могут. Во-вторых, минут двадцать назад сюда полроты «Беркута» прислали, пока неизвестно зачем…
   — Уже известно, — прервал его Семен Олегович, — наш рыбный цех оцепили.
   — Вот видите…
   — Что видите?
   — Что проблемы есть! Катер-то где стоит?
   — А черт! И правда, я и не подумал.
   — Что будем делать?
   — Людей маловато для серьезной операции, наши все в КПЗухе проветриваются.
   — Людей найдем. Для начала вызовем Артура с его командой гробокопателей, от них сейчас все одно проку никакого. Санечку не выдернуть. Ну да как-нибудь обойдемся.
   — А «Беркут»?
   — Ментов нужно как-то отвлечь, переполох нужно какой-нибудь устроить.
   При слове «переполох» у Макса противно засосало под ложечкой, слишком свежа была память. Из одежды еще запах кутузки не выветрился.
   — У меня тоже есть мысль. Заодно можно с татарвой поквитаться, — обрадовался «генератор идей» — Вован.
   — Ну выкладывай, — мэр подобрался, как тигр перед прыжком. Из-за остроты момента его даже не удивила несуразность ситуации. Мысли! Да у Вована! Это что-то из области фантастики. Макс заерзал в своем кресле. По его мнению не стоило забывать, что позавчера одну такую «мысль» они всем стадом реализовывали, и результат налицо. А у кое-кого даже и на лице. Вова сбивчиво, но на удивление подробно изложил свою идею. Замысел операции смело могли использовать вандалы, планирующие гибель Рима. В случае удачи Щелкино грозила участь Герники или Ковентри. Завгородний принял план в несколько урезанном, менее кровопролитном и более человеколюбивом варианте. Макс с тоской подумал, что «успех» предстоящей операции обеспечен. Хуже всего было то, что ему не удастся отвертеться от участия в реализации этого генерального плана. Более того, ему отводилась центральная роль — отвлекать внимание милиции.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ПОСЛЕДНИЕ ПРЕТОРИАНЦЫ.

ГЛАВА 23.
ЗАГОВОРЩИКИ.

 
   Из-за ухудшившейся погоды на пляже делать было нечего. Штормило. Вообще купаться в шторм капитан любил. Чувство, когда выпрыгиваешь на гребень штормовой волны, сродни ощущению полета. Но сегодня было пасмурно и довольно прохладно. Давыдов собрался совершить марш-бросок в окрестные скалы. Он упаковал сумку с провизией, загрузил туда свои археологические раритеты, чтобы полюбоваться ими на досуге, чтиво, на всякий случай прихватил спички. Порылся в инвентаре в поисках чего-нибудь вроде туристского топорика или, на худой конец, большого ножа, чтобы можно было нарубить веток, но ничего не нашел. Тогда он положил в сумку подаренный акинак и направился на прогулку. На улице было пустынно: пляжники попрятались, местные — на работе. Капитан сходил на рынок, купил пару чебуреков, в ларьке «Вина Массандры» прихватил пакет красного сухого вина. Судя по этикетке, разлитого в Испании. При чем тут Массандра? Покинув рынок, он бодро потопал в сторону Мысового. Обычно переполненное шоссе сегодня было пустынно. Анатолий миновал заболоченный берег Акташского озера и вошел в заросли серебристого лоха. Разросшийся кустарник хорошо закрывал от порывов ветра, и капитан решил срезать путь по проселку. Он сошел с асфальта и ступил на грунтовку. Акташское озеро здесь разлилось и превратилось в соленое болото, по слухам, некогда демиурги атомной энергетики планировали наладить в него сброс отработанной воды из системы охлаждения реактора Крымской АЭС. Отчего-то, скорее всего в погоне за планом, они не учли циклических разливов озера и того, что иногда в особенно сильные штормы, оно соединялось с Азовским морем. Хорошо, что станцию недостроили, иначе был бы еще один Чернобыль Азовско-Черноморского масштаба. Давыдов остановился перед огромной лужей, раздумывая с какой стороны ее удобнее обойти, как вдруг из кустов кто-то громко рявкнул:
   — Стой, стрелять буду.
   — Ну стою, — капитан оглянулся. Из зарослей выбрались двое в камуфляже и малиновых беретах. Оба с АКСУ, у одного рация, один с сержантскими, другой со старшинскими лычками.
   — Кто, куда, зачем? — осведомился старший по званию.
   — Капитан Давыдов, в Мысовое, гулять, — тем же тоном ответствовал Анатолий. Камуфлированные переглянулись, один устроился так, чтобы второй не перекрывал ему линию стрельбы и наставил на капитана автомат.
   — Документы, пожалуйста?
   Слава Богу, по армейской привычке Анатолий всегда носил удостоверение с собой. Он открыл его и показал старшине. Тот сделал было попытку взять документ в руки, но капитан отодвинул его подальше.
   — И так видно, что написано, и железяку свою направьте в сторону, она иногда, знаете ли, стреляет.
   — Знаем, — кивнул сержант, но оружие оставил в прежнем положении.
   — В руки не даете, так откройте страницу с воинским званием, — распорядился старшина.
   Давыдов перелистал удостоверение и показал требуемую запись. Старшина обернулся к напарнику и кивнул. Потом нехотя козырнул и представился:
   — Старшина Баранов — отряд «Беркут». Разрешите узнать цель вашего пребывания?
   — Отпуск, — Давыдов достал из-за обложки удостоверения отпускной билет и протянул старшине. Тот внимательно его изучил, достал блокнот перенес в него все данные и вернул обратно.
   — А здесь что делаете?
   — Гуляю я здесь, в скалы иду на пикник.
   — Один и на пикник?
   — А что, это запрещено?
   — Вообще-то нет, но сегодня проход на Казантип запрещен. Вам лучше в Семеновку прогуляться, там скалы не хуже.
   — А что случилось-то? — заинтересовался капитан.
   — Мы — просто оцепление, нас в известность не ставят. Вы же военный человек, должны понимать.
   — Ясн-о-о, — ответил Анатолий, хотя ему было совсем ничего не ясно, — ладно, дежурьте! Счастливо!
   Капитан развернулся и побрел назад. Досадно конечно, но в подобных обстоятельствах что-то кому-то доказывать бесполезно. Единственное чего можно добиться — угодить в кутузку до выяснения, Плохо вот только — до Семеновки шлепать и шлепать, километров десять будет, как пить дать. Для поднятия боевого духа капитан остановился и съел чебуреки, запив их красным вином. Настроение существенно улучшилось. Анатолий выбрался на шоссе и зашагал в обратном направлении. На полпути его обогнал зеленый «УАЗик». Машина промчалась вперед, но остановилась вдруг, сдала назад и затормозила рядом с капитаном. Из-за открывшейся дверцы высунулся Павел Захаровский:
   — Привет, отпускник! Камо грядеши?
   — Здорово, коллега! Собирался в скалы прогуляться, да тут какой-то патруль, назад завернули.
   — Ладно не задержали. Ты ж теперь иностранец, не иначе, как военный шпион, — пошутил Павел. — Садись, подвезу.
   — А ты куда?
   — Я к мужикам-музейщикам хочу заехать, есть разговор. Ты к ним зайти не хочешь?
   — Зайду, только на рынок заскочу. У них после вчерашнего, наверное, «привет с большого бодуна».
   — Погоди-ка, не трать валюту, я вступаю в долю. За ночь вымотался, как собака, тяпну для поправки здоровья — и баиньки, — Павел достал несколько местных купюр и протянул их Анатолию.
   — Что на закуску брать?
   — Ничего. У них выпивки может не быть, а закусь всегда найдется.
   Анатолия высадили у рынка, а «УАЗик» свернул к зданию музея.
   Давыдов взял две бутылки полюбившегося ему за время отпуска «Церковного» и отправился спасать мужиков.
   Меньше всего в настоящий момент капитан Захаровский был расположен отправляться в постель, ему просто было нужно время на то, чтобы обдумать всю информацию, накопившуюся за последнее время. Прошлые и позапрошлые сутки ему приходилось работать в абсолютном цейтноте. И сейчас нужно было время, чтобы спокойно во всем разобраться. Еще было бы неплохо с кем-нибудь посоветоваться, хотя он пока не решил, имеет ли на это право. Но из анализа обстановки выходило, что без совета тут никак не обойтись. Мужиков он застал на месте. Игорь Сомов с сыном возились с правым дизелем «Аллигатора», Осокин-младший драил палубу, а его отец, устроившись рядом на причале, приводил в порядок поднятый из затопленного храма греческий наборный панцирь. Лица у старшей части мужского населения были помятые, но достаточно бодрые.
   — Привет, страдальцы! — приветствовал честную компанию капитан.
   — Грешно смеяться над больными, — смиренно ответил ему Осокин-старший. — Есть?