Страница:
— Красота. Сколько здесь ни бываю не могу привыкнуть, — прервал всеобщее молчание Давыдов.
— Я здесь всю жизнь, и то не могу привыкнуть, — вздохнул полной грудью Осокин.
Остаток вечера был посвящен «дайверским» байкам. Поскольку даже у Леньки Осокина опыта в данной области оказалось поболее, нежели у некоторых новообращенных, Давыдову пришлось выступать в роли пассивного слушателя. Он заметил, что молодежи больше не наливали, да и парни норму знали. Больше всего говорил Игорь, тут уж ничего не попишешь — профессия обязывает. Уж кто-кто, а командир роты боевых пловцов морской пехоты славного Черноморского флота в подводных историях толк знал. Анатолий уже начал путать: где правда, а где вымысел. Но потом догадался, что ему, как новичку, самым натуральным образом вешают лапшу. Дождавшись, пока все отсмеются над очередным рассказом Сомова-старшего, инициативу перехватил археолог:
— Вот у нас случай был, рыбаки обратились с жалобой. Мол, у Херсонесского мыса сети постоянно за что-то цепляются, а тут вдруг черепки какие-то выловили. Я еще студентом был. Ну, раз такое дело, наш руководитель решил — будем нырять. Нырнули. На дне остатки корабля. От судна, понятное дело, не осталось ничего, только очертания деревяшки какие-то, но видно, что торговец. Подогнали туда водомет, запустили компрессор, смыли слой песка. На дне амфоры рядком лежат, главное — все целые! Спецы глянули на печати, судя по маркировке — вино. Научная сенсация!
Продолжение рассказа прервал шум подъехавшего автомобиля. Хлопнули дверцы и машина отъехала. Осокин на мгновение прислушался и продолжил:
— Как только вести о нашей выдающейся находке достигли ушей высокого начальства, прибыли в экспедицию ребятишки с непроницаемыми лицами и в одинаковых костюмчиках, достали красные корочки, всю партию выловленной доисторической «стеклотары» подсчитали, составили акт, сложили амфоры в две черные «Волги» и укатили в неизвестном направлении. Ну а потом мы узнали, чем вся история закончилась. Обкомовское начальство решило, что чем вино выдержаннее — тем оно лучше. И на приеме на уровне несколько выше республиканского решили гостей удивить, дескать, ничего подобного вам еще пробовать не доводилось. И точно не доводилось, разлили после баньки они это дело по бокалам. Но пить не моги, сидят, ждут, пока главный из числа «высокородной» комиссии попробует, да похвалит. Попробовать-то этот дядя попробовал, от непередаваемых впечатлений его бедного тут же перекосило. Видать, букет у винца какой-то необычный оказался. От непередаваемого восторга запустил он бокал в голову шефа встречающей стороны и свалился без чувств. Насилу минералкой отпоили. Уволокла его охрана под локотки в «Чайку» и повезла отходить в правительственный санаторий. Стали разбираться в чем дело. Оказалось, что у обкомцев, в отличие от познаний в научном коммунизме, с органической химией было не очень. За то время, что амфоры пролежали на дне, их содержимое превратилось в самый древний на территории СССР уксус. Скандал замяли визитом в погреба «Массандры», а анекдот этот в кругах близких к кладоискательству и археологии ходил года полтора.
— Ну будет врать-то, не было ничего такого, — вошедший терпеливо дожидался конца истории.
— О-о-о, кто к нам пожаловал!
Петр живо поднялся навстречу гостю и, обернувшись к Анатолию, произнес:
— Знакомьтесь. Павел, Анатолий. Кстати, Толь! Пашка — твой коллега.
— Ты что же, из нашей ПВОшной братии? А где служил?
— В основном по Северам.
— А точнее?
— Точнее в Карелии и на Кольском.
— Знакомые места, приходилось бывать.
Павел на правах старого члена «клуба» не церемонясь выволок из подсобки расшатанный стул и сел к столу.
— Ого, — он одобрительно окинул взглядом все расставленное на столешнице. — Что празднуем?
— Рождение нового аквалангиста.
— Это они тебе посвящение устроили? — обратился он к Давыдову.
— Угу, — кивнул тот с набитым ртом.
— В отпуске? Морем наслаждаешься?
— В отпуске. Наслаждаюсь.
— В отпуске хорошо. А то живешь на берегу, а искупаться фиг выберешься. Ну, давайте что ли, а то я уже слюной захлебываюсь, глядя на ваш Лукуллов пир.
— Ты где служишь?
— Так здесь и служу. Антенны на горке видел? Это наша славная часть и есть.
— Точка.
— Можно и так сказать, по условиям размещения не приполярье, но по сути то же самое.
Давыдов кивнул, знаем мол, сами видали, и захрустел молодым огурцом.
— Ну, с прибытием! — Павел лихо чокнулся и, зажмурившись, опрокинул стопку в рот. Крякнул и потянулся за ломтем рыбы. И тут в поле зрения Давыдова попал его нарукавный шеврон — на желто-голубом фоне застыл воин в облачении дружинника эпохи Киевской Руси. В одной руке воин держал характерный для того времени вытянутый щит, вверху круглый и сужающийся книзу, в другой — внушительного вида трезубец. Вокруг изображения тянулась надпись на украинском, кою капитан перевел как мог: сверху — «Вооруженные силы Украины», ниже — «С нами Бог». На щите — «1177 радиолокационная рота». «Во дают!» — только и успел он подумать, ошарашено разглядывая Петлюровские символы и лозунг, хорошо известный из истории Второй мировой. Видимо мысли капитана слишком явно отразились на его физиономии, потому как Павел усмехнулся и, усердно жуя, поинтересовался:
— Нравится картинка?
— Вы что, номера частей в открытую носите?
— Брось, тебя же не эти цифирки шокировали, ведь так? Там же не число зверя нарисовано. Ты на меня смотришь, как на воскресшего приспешника гетмана Петлюры.
Давыдов промолчал. После развала Союза в офицерской среде не пользовались особой любовью разъехавшиеся по национальным армиям. Капитан лично знал нескольких парней, выдворенных с Украины за отказ принимать украинскую присягу. Еще совсем недавно в газетах печатали историю о том, как несколько летчиков перегнали в Россию несколько стратегических бомбардировщиков, когда местные власти попытались прихватизировать их часть. Оставшиеся на Украине семьи пилотов, подверглись такой травле, что потребовалось вмешательство МИДа РФ. Детвора полгода в школе не появлялась из-за проблем с одноклассниками, в одночасье ставшими гражданами «незалежной и незаможной». А тут прямо перед тобой сидит почти предатель!
— Ну-ну, не нравлюсь, стало быть. Ясненько-о-о, — протянул Павел и хмыкнул.
— Паша, не заводись! Не привык мужик к вашим этикеткам, — вмешался в назревающую ссору «ассириец».
— Да ладно, чего там. У тебя какое звание?
— Капитан.
— Значит, вместе мы два капитана. Так вот слушай, капитан. Ты 1992 год где застал?
— Под Питером.
— Значит, ты уже к тому времени с Севера выбрался, — констатировал Павел. — А я как раз переводился домой, а до этого двенадцать календарей оттарабанил на Кольском. Как там здорово — не тебе рассказывать.
— И что?
— Я за свой перевод столько красной рыбы кадровикам скормил, что белому медведю в Питерском зоопарке на пятьдесят лет хватило бы. И тут — развал Союза, а мне только квартиру дали. У тебя квартира есть?
— Нет.
— Вот и у меня эта была первая, у меня дети в Нормальную школу пошли. Думаешь, я тут с «жовтоблаютним прапором» бегал и плакаты «Москал! геть!» развешивал? Мне все это тоже не очень нравилось, а куда денешься? Мою часть разогнали, в других — «приходите завтра»; и куда прикажешь податься — назад в тундру? Жилье на Россию не поменяешь, в смысле, на нормальное место. И что дальше? Я своей стране отдал полжизни и ни хрена ей не нужен! Так что ты на меня не косись как на потенциального противника. И без того противно.
— Украина в НАТО собралась…
— Я тебя умоляю, кто ее туда возьмет? Одно дело размахивать лозунгом под носом у России, чтоб она несговорчивее была, когда разговор об оплате поставок энергоносителей заходит, а другое…
— Тут на учениях…
— Знаешь, дружище, у нас пол-Донецкой области и Харьковской тоже по-русски разговаривает. Так что «не кажи гоп, пока не перескочишь».
— Пашка, хватит о политике! Лучше слушай, мы тебе хвастаться будем.
— Это еще чем же?
— Вот, — Осокин торжественно водрузил на стол бронзовый шлем.
— Ого! Это еще откуда? Что, «гробокопательством» баловались, курган распотрошили?
— Фи, папа, какой у вас дурной скус!..
— В степи такое не валяется. — Павел надел шлем и повернулся ко всем в профиль. — Чем не Македонский! Колитесь, где взяли?
— Твой коллега помог.
Осокин вкратце рассказал об открытии.
— Ну, коллега, ты молоток, а как ты на нашу компанию вышел?
— По вывеске про диверсантов и все такое…
— А-а, ясненько. Тогда понятно, что у вас за праздник.
— Наливай.
От выпитого голова кружилась, и за вечер Давыдову вздумалось проветриться. Он пошел на причал. Сел, свесив ноги. Внизу слабо плескались волны. От пансионата «Рига» сюда доносились громкие звуки музыки. Где-то в Мысовом мигали огоньки рыбацкого поселка. Вдали над морем мерцали огни самолета. По деревянному настилу кто-то протопал. Оказалось, на поиски пропавшего виновника торжества выслали поисковую группу. Рядом с капитаном плюхнулись Павел и Игорь Сомов.
— Ты как, в норме? А то с жары и натощак…
— В норме, — кивнул Давыдов, — дышу.
С моря послышался едва слышный гул авиационных двигателей.
— Низковато летит, — Анатолий вытянул руку по направлению к приближающемуся самолету. Вдалеке протяжно и долго затянула сирена.
— Ваши воют? — поинтересовался Игорь у местного локаторщика.
— Похоже, что так. Готовность дали. Надо ехать. Счастливо, мужики.
ГЛАВА 13.
Борщ нужно подавать непременно в глиняной посуде и лучше, чтобы он полчаса-час потомился в настоящей деревенской печке. Пока он томится, можно спокойно приготовить «атрибуты» сопутствующие его употреблению: почистить чеснок, благо дело выходной и на работу не нужно, тонкими ломтиками нарезать розоватое сало, крупными ломтями накромсать краюху подового ржаного хлеба; достать из холодильника банку домашней желтоватой сметаны, такой густой, что воткни в нее ложку — будет стоять. На широкое блюдо покрошить помидорчики, огурчики, лучок молодой — все свое, как теперь стали говорить, экологически чистое, и наконец самое главное — запотевший графинчик настоенной на перчике. Из бутылки наливать тоже можно, но при этом вся прелесть обеда теряется, теряется что-то неуловимое, без чего воскресный обед превращается в обыкновенный прием пищи. Остап Иванович Хмара любил обстоятельность во всем и поэтому собирался именно обедать. В настоящий момент он как раз покончил с приготовлением салата, налил борщ в глубокую тарелку, с виду — элемент сценического оборудования из «Вечеров на хуторе близь Диканьки». У супруги Остапа Ивановича при виде этого предмета народного гончарного промысла неизменно возникало желание обречь этот предмет пещерной жизни на безжалостное уничтожение, чтобы не портил общий вид современной кухни. Сдобрив борщ изрядной толикой сметаны, Остап Иванович приступил к главной части обеденного обряда, достал с полки миниатюрную граненую стопку и осторожно налил в нее перцовую. Стенки стопки сразу же подернулись росой. Остап Иванович отрешился от всего земного, поднес стопку к губам… В этот момент спокойствие воскресного полудня рухнуло и рассыпалось вдребезги пронзительной трелью телефонного звонка. Остап Иванович, чертыхнувшись, поставил стопку на скатерть и направился к гнуснейшему изобретению рода человеческого, сгреб волосатой лапищей трубку, сдерживая раздражение, представился. Звонили, как и должно быть у служивого человека в выходной, со службы. Выслушав дежурного, начальник ОВД г. Щелкино старший лейтенант милиции Хмара О. И. в душе облаял себя за то, что не отключил телефон, и приказал высылать машину.
Все предвкушение маленького праздника, его поэзия и очарование было стерто с лица земли суровой прозой жизни. Впрочем, время на прием пищи еще осталось. Именно на прием, но никак не на обед. Зло косясь на телефонного врага, Остап Иванович опрокинул в рот стопку и принялся за борщ.
Езда в разбитом «УАЗике» удовольствия не доставляла. Водитель свернул с центральной улицы на шоссе, ведущее в сторону Мысового. Потом, вызвав непременный восторг у местных гусей и бродячих собак и вздымая тучи пыли, они устремились в сторону моря — к бухте Татарская. Пляжа как такового в бухте не было. Вдоль ряда беленых рыбацких домишек тянулась укатанная полоса влажного песка, смешанного с синеватой морской глиной. У дальней оконечности бухты собралась небольшая толпа, состоящая по виду из местных. Кто-то пошел навстречу и стал призывно махать рукой. Машина остановилась, скрипнув древними тормозами, и Остап Иванович грузно выбрался из машины. От летнего зноя тело сразу же покрылось липкой испариной. Помянув в душе родственников того, кто придумывает форму (что для вояк, что для ментов), он направился к замершей группе. Люди расступились и дали приблизиться к кромке воды. Невысокие волны легко колыхали тело в намокшей светлой летной форме. Шлем тянул голову летчика вниз, вдоль линии прибоя вытянулась спутавшаяся со стропами и морской травой ткань купола парашюта.
— Кто нашел? — мрачно поинтересовался милиционер.
— А вон Петренки к обеду с моря вернулись, они и нашли, — подсказал кто-то из толпы.
— Вы нашли?
— Ну мы, так что? — дыхнув ароматом «Примы» и портвейна подтвердил глава упомянутого семейства.
— А остальные что же, его здесь весь день не видели, что ли?
— Так они раньше других вернулись, а с утра никто ничего не видел.
— Ну пошли, — хмуро скомандовал шеф местных служителей закона. Петренки славились как неисправимые браконьеры и завзятые выпивохи, и хотя других грехов за ними не водилось, Хмара предпочел бы иметь других свидетелей. Сначала Остап Иванович по рации связался с дежурным в Ленино, потом достал папку и направился под акацию в тень — составлять протокол и снимать показания очевидцев.
Районное начальство велело сидеть и ждать приезда экспертов. В Ленино группы криминалистов не было по одной простой причине — ее там не было никогда. Оставалось ждать когда эксперты приедут из Керчи. Убравшись подальше от раскаленного «УАЗика» Остап Иванович предался тяжким раздумьям о нелегкой милицейской доле. Водитель расстелил в тени какую-то дерюгу, видом своим вызывающую воспоминания о штурме Суворовым Измаила, несомненно ровесницу тех славных событий, невозмутимо улегся на нее и задремал. Группа прибыла в пять вечера. С Остапа Ивановича и его водителя за это время сошло семь потов. Наконец, пыля, нарисовалась целая кавалькада. Районное начальство было представлено замом начальника райотдела лично. Выбравшись из служебной «Волги», он перво-наперво учинил старшему лейтенанту Хмаре О. И. разнос за то, что встречает начальство не по форме и без головного убора. Дальнейшие его поползновения на развитие бурной служебной деятельности были решительно пресечены каким-то гражданином в штатском. Исключительно из вежливости он помахал под носом у ошалевшего от жары и начальственных наскоков Остапа Ивановича какими-то корками и, назвавшись майором службы безопасности Недригайло, спокойно и уверенно стал раздавать указания. Хмара про себя отметил, что вместо обычной экспертной группы прибыли совсем незнакомые люди. Назвав их про себя по старой памяти «комитетскими», Остап Иванович устроился поудобнее и стал наблюдать за их работой. Районный зам некоторое время путался у керченских оперативников под ногами, потом полез с каким-то очередным советом. Хмара с мстительным удовлетворением наблюдал, как его босс наткнулся на ледяной взгляд чужого майора и поспешно ретировался в свою машину. Эксперты работали недолго. После того как они все засняли на камеру и сфотографировали, тело летчика погрузили в машину «Скорой помощи» и увезли. Закончив работу, Недригайло закурил и подошел к местным милиционерам.
— Дело это мы у вас забираем, оно не по вашей части. Организуйте, чтобы народ об этом деле поменьше болтал. А то испортите себе курортный сезон, туристов распугаете.
— Тут до вас толпа была человек десять, так что болтать будут все равно. А на курортном сезоне это вряд ли отразится.
— Лучше займитесь своей работой. Есть оперативные данные, что у вас в районе преступная группа занимается угоном машин у автотуристов, причем хозяева тачек куда-то бесследно исчезают.
— Еще неизвестно, в нашем районе или в вашем, — встрял с уточнениями районный зам.
— Вот и проверьте, — отрезал Недригайло. — И браконьерами займитесь, они сети у вас прямо под носом чинят.
ГЛАВА 14.
Кондиционер в кабинете директора ЦРУ в правительственном здании недалеко от Белого Дома работал круглосуточно. За окнами температура не опускалась ниже тридцати градусов по Цельсию, в кабинете поддерживалась на уровне восемнадцати градусов — самом благоприятном для работы. Директор ЦРУ Ричард У. Фармер, контр-адмирал в отставке, этот кабинет не любил, ему больше нравился другой — в Лэнгли в штаб-квартире ЦРУ. Тот был гораздо просторнее и уютнее, за окнами не пыльная улица, а огромные виргинские ели, природа, тишина. А здесь — смог и суета большого города. Кабинет в Вашингтоне был нужен для встреч с людьми из правительства, представителями конгресса, репортерами, людьми из сенатского комитета по разведке. Сегодня Дик Фармер находился в нелюбимом кабинете по причине встречи с начальником разведуправления министерства обороны (РУМО) генерал-лейтенантом Ривзом. Встреча была срочной, и поскольку заранее о ней не договаривались, оба согласились провести ее в кабинете Фармера в Вашингтоне, так было удобнее. Формально Ривз не являлся подчиненным директора ЦРУ, военная разведка находилась в ведении комитета начальников штабов (КНШ). Но поскольку Фармер попутно являлся директором центральной разведки, подчинялся непосредственно президенту и, кроме того, курировал разведывательные органы всех ведомств. В этом смысле он безусловно был для начальника РУМО шефом. Все лее перегибать палку не следовало, и Фармер предупредительно встал навстречу вошедшему Ривзу. Пожимая руку гостю, директор опять удивился тому, что генералу удается всегда сохранять безукоризненный вид. Стрелки на его брюках выглядели так, будто их хозяин только что готовился к военному параду, чуть седоватую шевелюру разделял аккуратный пробор. В РУМО ходили байки, что Ривзу удавалось сохранять этот пробор даже во времена командования им ротой морских пехотинцев, когда им пришлось три недели пробираться через никарагуанские джунгли, отбиваясь от двух батальонов милиции сандинистов.
— Присаживайся, Том. У меня появилась новая головная боль, и я хочу ее сплавить вам.
— Всегда к вашим услугам, — генерал покривил душой, армейские разведчики не очень-то любили своих полувоенных коллег из ЦРУ. Обычно военным приходилось вмешиваться тогда, когда пахло жареным, и особенно часто в тех случаях, когда возникала экстренная необходимость вытаскивать неудачливых шпионов из-под огня карманных армий какого-нибудь арабского лидера или кокаинового барона. Особого восторга от открывающейся перспективы начальник РУМО не испытывал, и хотя внешне его лицо не утратило обычной невозмутимости, Фармер мгновенно уловил в голосе собеседника оттенок недовольства.
— Чем порадуете на этот раз?
— Для начала ознакомься с содержанием этих документов.
Фармер достал из-под стола алюминиевый кейс с кодовым замком и открыл его. Генерал внимательно прочитал пять страниц печатного текста. Суть информации сводилась к следующему: русский самолет-разведчик на предельно малой высоте вошел в воздушное пространство Украины. Некоторое время находился в нем, затем потерпел катастрофу. Пилот погиб. Все время нахождения в чужом воздушном пространстве самолет непонятным образом на запросы наземных автоматических запросчиков РЛС ПВО Украины выдавал сигнал «я свой самолет», что теоретически было невозможно. Во второй папке с логотипом агентства национальной безопасности (АНБ) оказалась расшифровка радиопереговоров летчика русского Су-27 с наземным пунктом управления, данные о параметрах излучения РЛС ПВО Украины, распечатка магнитофонной записи переговоров оперативного дежурного поста ПВО Украины с центром района ПВО Крымской зоны. В третьей кожаной папке была информация, полученная со спутника радио и радиотехнической разведки «Кихоул», подтверждающая эти сведения.
— Итак, ты понимаешь в чем тут дело? — Директор центральной разведки пододвинул гостю коробку с кубинскими сигарами. Выбрал одну из них, срезал кончик, зажал в зубах, но зажигать не стал. Врачи рекомендовали прекратить курить, отказаться от привычки, приобретенной еще в те годы, когда ему приходилось чаще находиться на мостике эсминца, чем в кабинете, отставной моряк не мог, хотя и старался курить как можно реже.
— Думаю, да, но верится с трудом. Хотя… Похоже, сведения у вас надежные.
— Подтверждение тремя источниками, такое бывает достаточно редко. Пожалуй, все чисто, если агента можно перевербовать, то технику не обманешь. Ошибка тут исключена.
— Если это все действительно так, — генерал постучал пальцем по одной из папок, — то парни из «Дженерал Электрик» и «Фэйрчайлд» не откажутся иметь образец того, что позволяет русским так обходиться с радиолокационными системами их соседей. Не дай Бог, чтобы они оказались в состоянии вытворять такое же и с нами. Вы не ставили в известность помощника президента по национальной безопасности?
— Еще нет, ты же знаешь, в какие времена мы живем.
Ривз прекрасно понял намек. Помощник президента, как кстати и новый министр обороны, — бывшие летчики, к штабникам и разведчикам относились с прохладцей. Новый министр обороны за тот весьма недолгий срок, в течение которого занимал свой кабинет, уже успел заработать прозвище «буффало Билл». По надземным и подземным этажам Пентагона ходил анекдот, что при поступлении на службу в авиацию оба кандидата насмотрелись рекламных роликов на вербовочном пункте, и до них теперь наконец-то дошло их содержание. Как бы там не было, оба еще в лейтенантские времена решили, что они — элита вооруженных сил, и вся планета должна вертеться вокруг них. Качество безусловно хорошее и, пожалуй, даже необходимое для того, кто сидит в кабине F-16, но совершенно лишнее для человека, принимающего решения на государственном уровне. По личному опыту общения с новым министром Ривз сделал выводы, что тот в принципе не пригоден для аналитической работы, в центре летной переподготовки «Топ ган» не учат разрабатывать спецоперации и планировать стратегию развития вооруженных сил. Хозяин кабинета принялся ожесточенно посасывать сигару, исподлобья поглядывая на гостя.
Ривз с пониманием кивнул головой. Еще совсем недавно им с Фармером еле удалось сохранить размеры бюджета, выделенного РУМО.
— Если получится достать эту штуковину, или ее схему, никого не будет нужно убеждать в том, что разведка нужна и что наши парни свое дело знают.
— Отличный аргумент при дележке финансового пирога в будущем. — Ривз взял сигару. — Скажите мне, Дик, а в чем конкретно будет заключаться наша помощь?
— Придется помочь специалистами, понадобятся ребята, умеющие одинаково хорошо обращаться и с аквалангом, и с М-16, — не прерывая беседы, Фармер достал из кейса карту юга Европы и разложил ее поверх папок на столе. — Для начала подскажи мне, что у вас есть вот в этом районе? — директор центральной разведки обвел побережье Черного моря и зону проливов.
Начальник РУМО нагнулся над картой. Его людям снова предстояло таскать каштаны из огня голыми руками. Похоже в ЦРУ снова возвращались старые добрые времена в духе директора Кейси, который после долгого перерыва вновь начал практиковать широкомасштабные тайные операции в районах «жизненно важных интересов». В прошлом это закончилось скандалом «Иран-контрас». Что готовит будущее? Впрочем, отказаться было невозможно. Если понадобится, Фармер может добиться своего через Белый Дом, но тогда все лавры в случае удачи достанутся ЦРУ, а все шишки в случае провала — РУМО.
— Что мне следует знать еще? — поинтересовался Ривз.
— Документы с деталями уже отправлены вам специальным курьером, в целом ты знаешь примерно столько же, сколько и я.
«Как бы не так, — подумал генерал, — я не я буду, если в районе катастрофы уже не вертится человек двадцать из отряда „Д" ЦРУ…»
ГЛАВА 15.
Майор нервно барабанил пальцами по крышке стола. Быстро взглянул на Барлоу, неожиданно кивнул, словно соглашаясь со своим уже принятым решением.
— Лейтенант, нам предстоит обстряпать одно поганое дело.
— Сэр?
— Я здесь всю жизнь, и то не могу привыкнуть, — вздохнул полной грудью Осокин.
Остаток вечера был посвящен «дайверским» байкам. Поскольку даже у Леньки Осокина опыта в данной области оказалось поболее, нежели у некоторых новообращенных, Давыдову пришлось выступать в роли пассивного слушателя. Он заметил, что молодежи больше не наливали, да и парни норму знали. Больше всего говорил Игорь, тут уж ничего не попишешь — профессия обязывает. Уж кто-кто, а командир роты боевых пловцов морской пехоты славного Черноморского флота в подводных историях толк знал. Анатолий уже начал путать: где правда, а где вымысел. Но потом догадался, что ему, как новичку, самым натуральным образом вешают лапшу. Дождавшись, пока все отсмеются над очередным рассказом Сомова-старшего, инициативу перехватил археолог:
— Вот у нас случай был, рыбаки обратились с жалобой. Мол, у Херсонесского мыса сети постоянно за что-то цепляются, а тут вдруг черепки какие-то выловили. Я еще студентом был. Ну, раз такое дело, наш руководитель решил — будем нырять. Нырнули. На дне остатки корабля. От судна, понятное дело, не осталось ничего, только очертания деревяшки какие-то, но видно, что торговец. Подогнали туда водомет, запустили компрессор, смыли слой песка. На дне амфоры рядком лежат, главное — все целые! Спецы глянули на печати, судя по маркировке — вино. Научная сенсация!
Продолжение рассказа прервал шум подъехавшего автомобиля. Хлопнули дверцы и машина отъехала. Осокин на мгновение прислушался и продолжил:
— Как только вести о нашей выдающейся находке достигли ушей высокого начальства, прибыли в экспедицию ребятишки с непроницаемыми лицами и в одинаковых костюмчиках, достали красные корочки, всю партию выловленной доисторической «стеклотары» подсчитали, составили акт, сложили амфоры в две черные «Волги» и укатили в неизвестном направлении. Ну а потом мы узнали, чем вся история закончилась. Обкомовское начальство решило, что чем вино выдержаннее — тем оно лучше. И на приеме на уровне несколько выше республиканского решили гостей удивить, дескать, ничего подобного вам еще пробовать не доводилось. И точно не доводилось, разлили после баньки они это дело по бокалам. Но пить не моги, сидят, ждут, пока главный из числа «высокородной» комиссии попробует, да похвалит. Попробовать-то этот дядя попробовал, от непередаваемых впечатлений его бедного тут же перекосило. Видать, букет у винца какой-то необычный оказался. От непередаваемого восторга запустил он бокал в голову шефа встречающей стороны и свалился без чувств. Насилу минералкой отпоили. Уволокла его охрана под локотки в «Чайку» и повезла отходить в правительственный санаторий. Стали разбираться в чем дело. Оказалось, что у обкомцев, в отличие от познаний в научном коммунизме, с органической химией было не очень. За то время, что амфоры пролежали на дне, их содержимое превратилось в самый древний на территории СССР уксус. Скандал замяли визитом в погреба «Массандры», а анекдот этот в кругах близких к кладоискательству и археологии ходил года полтора.
— Ну будет врать-то, не было ничего такого, — вошедший терпеливо дожидался конца истории.
— О-о-о, кто к нам пожаловал!
Петр живо поднялся навстречу гостю и, обернувшись к Анатолию, произнес:
— Знакомьтесь. Павел, Анатолий. Кстати, Толь! Пашка — твой коллега.
— Ты что же, из нашей ПВОшной братии? А где служил?
— В основном по Северам.
— А точнее?
— Точнее в Карелии и на Кольском.
— Знакомые места, приходилось бывать.
Павел на правах старого члена «клуба» не церемонясь выволок из подсобки расшатанный стул и сел к столу.
— Ого, — он одобрительно окинул взглядом все расставленное на столешнице. — Что празднуем?
— Рождение нового аквалангиста.
— Это они тебе посвящение устроили? — обратился он к Давыдову.
— Угу, — кивнул тот с набитым ртом.
— В отпуске? Морем наслаждаешься?
— В отпуске. Наслаждаюсь.
— В отпуске хорошо. А то живешь на берегу, а искупаться фиг выберешься. Ну, давайте что ли, а то я уже слюной захлебываюсь, глядя на ваш Лукуллов пир.
— Ты где служишь?
— Так здесь и служу. Антенны на горке видел? Это наша славная часть и есть.
— Точка.
— Можно и так сказать, по условиям размещения не приполярье, но по сути то же самое.
Давыдов кивнул, знаем мол, сами видали, и захрустел молодым огурцом.
— Ну, с прибытием! — Павел лихо чокнулся и, зажмурившись, опрокинул стопку в рот. Крякнул и потянулся за ломтем рыбы. И тут в поле зрения Давыдова попал его нарукавный шеврон — на желто-голубом фоне застыл воин в облачении дружинника эпохи Киевской Руси. В одной руке воин держал характерный для того времени вытянутый щит, вверху круглый и сужающийся книзу, в другой — внушительного вида трезубец. Вокруг изображения тянулась надпись на украинском, кою капитан перевел как мог: сверху — «Вооруженные силы Украины», ниже — «С нами Бог». На щите — «1177 радиолокационная рота». «Во дают!» — только и успел он подумать, ошарашено разглядывая Петлюровские символы и лозунг, хорошо известный из истории Второй мировой. Видимо мысли капитана слишком явно отразились на его физиономии, потому как Павел усмехнулся и, усердно жуя, поинтересовался:
— Нравится картинка?
— Вы что, номера частей в открытую носите?
— Брось, тебя же не эти цифирки шокировали, ведь так? Там же не число зверя нарисовано. Ты на меня смотришь, как на воскресшего приспешника гетмана Петлюры.
Давыдов промолчал. После развала Союза в офицерской среде не пользовались особой любовью разъехавшиеся по национальным армиям. Капитан лично знал нескольких парней, выдворенных с Украины за отказ принимать украинскую присягу. Еще совсем недавно в газетах печатали историю о том, как несколько летчиков перегнали в Россию несколько стратегических бомбардировщиков, когда местные власти попытались прихватизировать их часть. Оставшиеся на Украине семьи пилотов, подверглись такой травле, что потребовалось вмешательство МИДа РФ. Детвора полгода в школе не появлялась из-за проблем с одноклассниками, в одночасье ставшими гражданами «незалежной и незаможной». А тут прямо перед тобой сидит почти предатель!
— Ну-ну, не нравлюсь, стало быть. Ясненько-о-о, — протянул Павел и хмыкнул.
— Паша, не заводись! Не привык мужик к вашим этикеткам, — вмешался в назревающую ссору «ассириец».
— Да ладно, чего там. У тебя какое звание?
— Капитан.
— Значит, вместе мы два капитана. Так вот слушай, капитан. Ты 1992 год где застал?
— Под Питером.
— Значит, ты уже к тому времени с Севера выбрался, — констатировал Павел. — А я как раз переводился домой, а до этого двенадцать календарей оттарабанил на Кольском. Как там здорово — не тебе рассказывать.
— И что?
— Я за свой перевод столько красной рыбы кадровикам скормил, что белому медведю в Питерском зоопарке на пятьдесят лет хватило бы. И тут — развал Союза, а мне только квартиру дали. У тебя квартира есть?
— Нет.
— Вот и у меня эта была первая, у меня дети в Нормальную школу пошли. Думаешь, я тут с «жовтоблаютним прапором» бегал и плакаты «Москал! геть!» развешивал? Мне все это тоже не очень нравилось, а куда денешься? Мою часть разогнали, в других — «приходите завтра»; и куда прикажешь податься — назад в тундру? Жилье на Россию не поменяешь, в смысле, на нормальное место. И что дальше? Я своей стране отдал полжизни и ни хрена ей не нужен! Так что ты на меня не косись как на потенциального противника. И без того противно.
— Украина в НАТО собралась…
— Я тебя умоляю, кто ее туда возьмет? Одно дело размахивать лозунгом под носом у России, чтоб она несговорчивее была, когда разговор об оплате поставок энергоносителей заходит, а другое…
— Тут на учениях…
— Знаешь, дружище, у нас пол-Донецкой области и Харьковской тоже по-русски разговаривает. Так что «не кажи гоп, пока не перескочишь».
— Пашка, хватит о политике! Лучше слушай, мы тебе хвастаться будем.
— Это еще чем же?
— Вот, — Осокин торжественно водрузил на стол бронзовый шлем.
— Ого! Это еще откуда? Что, «гробокопательством» баловались, курган распотрошили?
— Фи, папа, какой у вас дурной скус!..
— В степи такое не валяется. — Павел надел шлем и повернулся ко всем в профиль. — Чем не Македонский! Колитесь, где взяли?
— Твой коллега помог.
Осокин вкратце рассказал об открытии.
— Ну, коллега, ты молоток, а как ты на нашу компанию вышел?
— По вывеске про диверсантов и все такое…
— А-а, ясненько. Тогда понятно, что у вас за праздник.
— Наливай.
От выпитого голова кружилась, и за вечер Давыдову вздумалось проветриться. Он пошел на причал. Сел, свесив ноги. Внизу слабо плескались волны. От пансионата «Рига» сюда доносились громкие звуки музыки. Где-то в Мысовом мигали огоньки рыбацкого поселка. Вдали над морем мерцали огни самолета. По деревянному настилу кто-то протопал. Оказалось, на поиски пропавшего виновника торжества выслали поисковую группу. Рядом с капитаном плюхнулись Павел и Игорь Сомов.
— Ты как, в норме? А то с жары и натощак…
— В норме, — кивнул Давыдов, — дышу.
С моря послышался едва слышный гул авиационных двигателей.
— Низковато летит, — Анатолий вытянул руку по направлению к приближающемуся самолету. Вдалеке протяжно и долго затянула сирена.
— Ваши воют? — поинтересовался Игорь у местного локаторщика.
— Похоже, что так. Готовность дали. Надо ехать. Счастливо, мужики.
ГЛАВА 13.
БЕСПОКОЙНАЯ ЖИЗНЬ НАЧАЛЬНИКА МИЛИЦИИ.
Борщ нужно подавать непременно в глиняной посуде и лучше, чтобы он полчаса-час потомился в настоящей деревенской печке. Пока он томится, можно спокойно приготовить «атрибуты» сопутствующие его употреблению: почистить чеснок, благо дело выходной и на работу не нужно, тонкими ломтиками нарезать розоватое сало, крупными ломтями накромсать краюху подового ржаного хлеба; достать из холодильника банку домашней желтоватой сметаны, такой густой, что воткни в нее ложку — будет стоять. На широкое блюдо покрошить помидорчики, огурчики, лучок молодой — все свое, как теперь стали говорить, экологически чистое, и наконец самое главное — запотевший графинчик настоенной на перчике. Из бутылки наливать тоже можно, но при этом вся прелесть обеда теряется, теряется что-то неуловимое, без чего воскресный обед превращается в обыкновенный прием пищи. Остап Иванович Хмара любил обстоятельность во всем и поэтому собирался именно обедать. В настоящий момент он как раз покончил с приготовлением салата, налил борщ в глубокую тарелку, с виду — элемент сценического оборудования из «Вечеров на хуторе близь Диканьки». У супруги Остапа Ивановича при виде этого предмета народного гончарного промысла неизменно возникало желание обречь этот предмет пещерной жизни на безжалостное уничтожение, чтобы не портил общий вид современной кухни. Сдобрив борщ изрядной толикой сметаны, Остап Иванович приступил к главной части обеденного обряда, достал с полки миниатюрную граненую стопку и осторожно налил в нее перцовую. Стенки стопки сразу же подернулись росой. Остап Иванович отрешился от всего земного, поднес стопку к губам… В этот момент спокойствие воскресного полудня рухнуло и рассыпалось вдребезги пронзительной трелью телефонного звонка. Остап Иванович, чертыхнувшись, поставил стопку на скатерть и направился к гнуснейшему изобретению рода человеческого, сгреб волосатой лапищей трубку, сдерживая раздражение, представился. Звонили, как и должно быть у служивого человека в выходной, со службы. Выслушав дежурного, начальник ОВД г. Щелкино старший лейтенант милиции Хмара О. И. в душе облаял себя за то, что не отключил телефон, и приказал высылать машину.
Все предвкушение маленького праздника, его поэзия и очарование было стерто с лица земли суровой прозой жизни. Впрочем, время на прием пищи еще осталось. Именно на прием, но никак не на обед. Зло косясь на телефонного врага, Остап Иванович опрокинул в рот стопку и принялся за борщ.
Езда в разбитом «УАЗике» удовольствия не доставляла. Водитель свернул с центральной улицы на шоссе, ведущее в сторону Мысового. Потом, вызвав непременный восторг у местных гусей и бродячих собак и вздымая тучи пыли, они устремились в сторону моря — к бухте Татарская. Пляжа как такового в бухте не было. Вдоль ряда беленых рыбацких домишек тянулась укатанная полоса влажного песка, смешанного с синеватой морской глиной. У дальней оконечности бухты собралась небольшая толпа, состоящая по виду из местных. Кто-то пошел навстречу и стал призывно махать рукой. Машина остановилась, скрипнув древними тормозами, и Остап Иванович грузно выбрался из машины. От летнего зноя тело сразу же покрылось липкой испариной. Помянув в душе родственников того, кто придумывает форму (что для вояк, что для ментов), он направился к замершей группе. Люди расступились и дали приблизиться к кромке воды. Невысокие волны легко колыхали тело в намокшей светлой летной форме. Шлем тянул голову летчика вниз, вдоль линии прибоя вытянулась спутавшаяся со стропами и морской травой ткань купола парашюта.
— Кто нашел? — мрачно поинтересовался милиционер.
— А вон Петренки к обеду с моря вернулись, они и нашли, — подсказал кто-то из толпы.
— Вы нашли?
— Ну мы, так что? — дыхнув ароматом «Примы» и портвейна подтвердил глава упомянутого семейства.
— А остальные что же, его здесь весь день не видели, что ли?
— Так они раньше других вернулись, а с утра никто ничего не видел.
— Ну пошли, — хмуро скомандовал шеф местных служителей закона. Петренки славились как неисправимые браконьеры и завзятые выпивохи, и хотя других грехов за ними не водилось, Хмара предпочел бы иметь других свидетелей. Сначала Остап Иванович по рации связался с дежурным в Ленино, потом достал папку и направился под акацию в тень — составлять протокол и снимать показания очевидцев.
Районное начальство велело сидеть и ждать приезда экспертов. В Ленино группы криминалистов не было по одной простой причине — ее там не было никогда. Оставалось ждать когда эксперты приедут из Керчи. Убравшись подальше от раскаленного «УАЗика» Остап Иванович предался тяжким раздумьям о нелегкой милицейской доле. Водитель расстелил в тени какую-то дерюгу, видом своим вызывающую воспоминания о штурме Суворовым Измаила, несомненно ровесницу тех славных событий, невозмутимо улегся на нее и задремал. Группа прибыла в пять вечера. С Остапа Ивановича и его водителя за это время сошло семь потов. Наконец, пыля, нарисовалась целая кавалькада. Районное начальство было представлено замом начальника райотдела лично. Выбравшись из служебной «Волги», он перво-наперво учинил старшему лейтенанту Хмаре О. И. разнос за то, что встречает начальство не по форме и без головного убора. Дальнейшие его поползновения на развитие бурной служебной деятельности были решительно пресечены каким-то гражданином в штатском. Исключительно из вежливости он помахал под носом у ошалевшего от жары и начальственных наскоков Остапа Ивановича какими-то корками и, назвавшись майором службы безопасности Недригайло, спокойно и уверенно стал раздавать указания. Хмара про себя отметил, что вместо обычной экспертной группы прибыли совсем незнакомые люди. Назвав их про себя по старой памяти «комитетскими», Остап Иванович устроился поудобнее и стал наблюдать за их работой. Районный зам некоторое время путался у керченских оперативников под ногами, потом полез с каким-то очередным советом. Хмара с мстительным удовлетворением наблюдал, как его босс наткнулся на ледяной взгляд чужого майора и поспешно ретировался в свою машину. Эксперты работали недолго. После того как они все засняли на камеру и сфотографировали, тело летчика погрузили в машину «Скорой помощи» и увезли. Закончив работу, Недригайло закурил и подошел к местным милиционерам.
— Дело это мы у вас забираем, оно не по вашей части. Организуйте, чтобы народ об этом деле поменьше болтал. А то испортите себе курортный сезон, туристов распугаете.
— Тут до вас толпа была человек десять, так что болтать будут все равно. А на курортном сезоне это вряд ли отразится.
— Лучше займитесь своей работой. Есть оперативные данные, что у вас в районе преступная группа занимается угоном машин у автотуристов, причем хозяева тачек куда-то бесследно исчезают.
— Еще неизвестно, в нашем районе или в вашем, — встрял с уточнениями районный зам.
— Вот и проверьте, — отрезал Недригайло. — И браконьерами займитесь, они сети у вас прямо под носом чинят.
ГЛАВА 14.
КАВАЛЕРИЯ, ВПЕРЕД.
Кондиционер в кабинете директора ЦРУ в правительственном здании недалеко от Белого Дома работал круглосуточно. За окнами температура не опускалась ниже тридцати градусов по Цельсию, в кабинете поддерживалась на уровне восемнадцати градусов — самом благоприятном для работы. Директор ЦРУ Ричард У. Фармер, контр-адмирал в отставке, этот кабинет не любил, ему больше нравился другой — в Лэнгли в штаб-квартире ЦРУ. Тот был гораздо просторнее и уютнее, за окнами не пыльная улица, а огромные виргинские ели, природа, тишина. А здесь — смог и суета большого города. Кабинет в Вашингтоне был нужен для встреч с людьми из правительства, представителями конгресса, репортерами, людьми из сенатского комитета по разведке. Сегодня Дик Фармер находился в нелюбимом кабинете по причине встречи с начальником разведуправления министерства обороны (РУМО) генерал-лейтенантом Ривзом. Встреча была срочной, и поскольку заранее о ней не договаривались, оба согласились провести ее в кабинете Фармера в Вашингтоне, так было удобнее. Формально Ривз не являлся подчиненным директора ЦРУ, военная разведка находилась в ведении комитета начальников штабов (КНШ). Но поскольку Фармер попутно являлся директором центральной разведки, подчинялся непосредственно президенту и, кроме того, курировал разведывательные органы всех ведомств. В этом смысле он безусловно был для начальника РУМО шефом. Все лее перегибать палку не следовало, и Фармер предупредительно встал навстречу вошедшему Ривзу. Пожимая руку гостю, директор опять удивился тому, что генералу удается всегда сохранять безукоризненный вид. Стрелки на его брюках выглядели так, будто их хозяин только что готовился к военному параду, чуть седоватую шевелюру разделял аккуратный пробор. В РУМО ходили байки, что Ривзу удавалось сохранять этот пробор даже во времена командования им ротой морских пехотинцев, когда им пришлось три недели пробираться через никарагуанские джунгли, отбиваясь от двух батальонов милиции сандинистов.
— Присаживайся, Том. У меня появилась новая головная боль, и я хочу ее сплавить вам.
— Всегда к вашим услугам, — генерал покривил душой, армейские разведчики не очень-то любили своих полувоенных коллег из ЦРУ. Обычно военным приходилось вмешиваться тогда, когда пахло жареным, и особенно часто в тех случаях, когда возникала экстренная необходимость вытаскивать неудачливых шпионов из-под огня карманных армий какого-нибудь арабского лидера или кокаинового барона. Особого восторга от открывающейся перспективы начальник РУМО не испытывал, и хотя внешне его лицо не утратило обычной невозмутимости, Фармер мгновенно уловил в голосе собеседника оттенок недовольства.
— Чем порадуете на этот раз?
— Для начала ознакомься с содержанием этих документов.
Фармер достал из-под стола алюминиевый кейс с кодовым замком и открыл его. Генерал внимательно прочитал пять страниц печатного текста. Суть информации сводилась к следующему: русский самолет-разведчик на предельно малой высоте вошел в воздушное пространство Украины. Некоторое время находился в нем, затем потерпел катастрофу. Пилот погиб. Все время нахождения в чужом воздушном пространстве самолет непонятным образом на запросы наземных автоматических запросчиков РЛС ПВО Украины выдавал сигнал «я свой самолет», что теоретически было невозможно. Во второй папке с логотипом агентства национальной безопасности (АНБ) оказалась расшифровка радиопереговоров летчика русского Су-27 с наземным пунктом управления, данные о параметрах излучения РЛС ПВО Украины, распечатка магнитофонной записи переговоров оперативного дежурного поста ПВО Украины с центром района ПВО Крымской зоны. В третьей кожаной папке была информация, полученная со спутника радио и радиотехнической разведки «Кихоул», подтверждающая эти сведения.
— Итак, ты понимаешь в чем тут дело? — Директор центральной разведки пододвинул гостю коробку с кубинскими сигарами. Выбрал одну из них, срезал кончик, зажал в зубах, но зажигать не стал. Врачи рекомендовали прекратить курить, отказаться от привычки, приобретенной еще в те годы, когда ему приходилось чаще находиться на мостике эсминца, чем в кабинете, отставной моряк не мог, хотя и старался курить как можно реже.
— Думаю, да, но верится с трудом. Хотя… Похоже, сведения у вас надежные.
— Подтверждение тремя источниками, такое бывает достаточно редко. Пожалуй, все чисто, если агента можно перевербовать, то технику не обманешь. Ошибка тут исключена.
— Если это все действительно так, — генерал постучал пальцем по одной из папок, — то парни из «Дженерал Электрик» и «Фэйрчайлд» не откажутся иметь образец того, что позволяет русским так обходиться с радиолокационными системами их соседей. Не дай Бог, чтобы они оказались в состоянии вытворять такое же и с нами. Вы не ставили в известность помощника президента по национальной безопасности?
— Еще нет, ты же знаешь, в какие времена мы живем.
Ривз прекрасно понял намек. Помощник президента, как кстати и новый министр обороны, — бывшие летчики, к штабникам и разведчикам относились с прохладцей. Новый министр обороны за тот весьма недолгий срок, в течение которого занимал свой кабинет, уже успел заработать прозвище «буффало Билл». По надземным и подземным этажам Пентагона ходил анекдот, что при поступлении на службу в авиацию оба кандидата насмотрелись рекламных роликов на вербовочном пункте, и до них теперь наконец-то дошло их содержание. Как бы там не было, оба еще в лейтенантские времена решили, что они — элита вооруженных сил, и вся планета должна вертеться вокруг них. Качество безусловно хорошее и, пожалуй, даже необходимое для того, кто сидит в кабине F-16, но совершенно лишнее для человека, принимающего решения на государственном уровне. По личному опыту общения с новым министром Ривз сделал выводы, что тот в принципе не пригоден для аналитической работы, в центре летной переподготовки «Топ ган» не учат разрабатывать спецоперации и планировать стратегию развития вооруженных сил. Хозяин кабинета принялся ожесточенно посасывать сигару, исподлобья поглядывая на гостя.
Ривз с пониманием кивнул головой. Еще совсем недавно им с Фармером еле удалось сохранить размеры бюджета, выделенного РУМО.
— Если получится достать эту штуковину, или ее схему, никого не будет нужно убеждать в том, что разведка нужна и что наши парни свое дело знают.
— Отличный аргумент при дележке финансового пирога в будущем. — Ривз взял сигару. — Скажите мне, Дик, а в чем конкретно будет заключаться наша помощь?
— Придется помочь специалистами, понадобятся ребята, умеющие одинаково хорошо обращаться и с аквалангом, и с М-16, — не прерывая беседы, Фармер достал из кейса карту юга Европы и разложил ее поверх папок на столе. — Для начала подскажи мне, что у вас есть вот в этом районе? — директор центральной разведки обвел побережье Черного моря и зону проливов.
Начальник РУМО нагнулся над картой. Его людям снова предстояло таскать каштаны из огня голыми руками. Похоже в ЦРУ снова возвращались старые добрые времена в духе директора Кейси, который после долгого перерыва вновь начал практиковать широкомасштабные тайные операции в районах «жизненно важных интересов». В прошлом это закончилось скандалом «Иран-контрас». Что готовит будущее? Впрочем, отказаться было невозможно. Если понадобится, Фармер может добиться своего через Белый Дом, но тогда все лавры в случае удачи достанутся ЦРУ, а все шишки в случае провала — РУМО.
— Что мне следует знать еще? — поинтересовался Ривз.
— Документы с деталями уже отправлены вам специальным курьером, в целом ты знаешь примерно столько же, сколько и я.
«Как бы не так, — подумал генерал, — я не я буду, если в районе катастрофы уже не вертится человек двадцать из отряда „Д" ЦРУ…»
ГЛАВА 15.
«ТЮЛЕНИ» ВЫХОДЯТ НА ОХОТУ.
Майор нервно барабанил пальцами по крышке стола. Быстро взглянул на Барлоу, неожиданно кивнул, словно соглашаясь со своим уже принятым решением.
— Лейтенант, нам предстоит обстряпать одно поганое дело.
— Сэр?