Страница:
29 сентября 1938 года Германия, Англия, Франция и Италия заключили в Мюнхене соглашение «относительно уступки Судето-немецкой области»…
Судеты уступали чехи. Однако с ними уже никто не договаривался. Им просто предписывали — из Берлина, из Лондона и Парижа, а также (очень-очень негласно) и из Вашингтона.
О всей этой неприглядной истории я подробно написал в своей книге «Россия и Германия: Путь к Пакту»… А ведь Литвинов делал все, чтобы впутать в нее и Красную Армию, и весь советский народ… Я чуть позже об этом скажу.
«Австрийские» дела — это аншлюс (то есть присоединение) Австрии к Германии в марте 1938 года.
Литвинов из кожи вон лез, утверждая, что Гитлер совершил агрессию и аннексировал Австрию, но австрийские немцы бросали в германский вермахт, вступивший на территорию Австрии, не гранаты, а букеты…
Удивительного в том ничего не было — ведь идея аншлюса родилась не в голове Гитлера (коренного австрийца), а в сердцах австрийских немцев-националистов еще в восьмидесятые годы девятнадцатого века.
КУДА только не совался Советский Союз с «подачи» Литвинова, став членом Лиги… Доходило до трагикомического…
В 35-м году Италия вторгается в Эфиопию…
Агрессия — налицо, причем агрессия жестокая, чисто империалистическая, явно своекорыстная…
Эфиопский император-негус Хайле Селассие I (к слову, далеко не демократ и не борец за права и свободы собственных подданных, а крупный банкир) взывал о помощи и на светских приемах в его честь, и с трибуны Лиги Наций.
К тому времени Италия уже договорилась по спорным колониальным вопросам с Францией, заключив с ней в 1935 году Римский пакт. Не было проблем у Муссолини и с Англией, со Штатами.
Лишь СССР, даже не имевший с Эфиопией дипломатических отношений, опять-таки стараниями Литвинова, словесно поддерживал Эфиопию. Зато вдрызг портил реальные, неплохие и выгодные нам отношения с Италией.
Но это были так — шалости по сравнению с тем, что литвиновская политика могла привести нас к войне из-за чехов с немцами. А то и к войне со всей той Европой, о безопасности которой так беспокоился Литвинов.
Причиной тут могли стать все те же Судеты.
К сентябрю 1938 года Гитлер уже понял, что англо-французские лидеры из-за чехов с ним не то что воевать, а даже ссориться не будут. 15 сентября он начал переговоры с английским премьером Невиллем Чемберленом и вел их до 22 сентября.
И вот на таком политическом фоне Литвинов 21 сентября на пленуме Лиги Наций заявил:
— Когда за несколько дней до моего отъезда в Женеву французское правительство обратилось к нам с запросом о нашей позиции в случае нападения на Чехословакию, я дал от имени своего правительства совершенно четкий и недвусмысленный ответ, а именно: мы намерены выполнить свои обязательства и вместе с Францией оказать помощь Чехословакии доступными нам путями…
Только врожденная историческая трусость чехов спасла нас от войны за интересы кого угодно — США, Англии, Франции, но только не России…
Мюнхенское соглашение было тем временем подписано — без консультаций в стенах Лиги Наций. И без консультаций с СССР. Нас в Мюнхене игнорировали так же, как игнорировали Лигу Наций.
В ЛИГЕ болтали…
А в жизни, говоря словами англосакса Эмери, «державы действовали каждая по своему усмотрению».
Верным в этом суждении было то, что хотя по своему усмотрению действовала и не каждая держава, ни одна держава (кроме такой специфической «державы», как наркомат Литвинова) не действовала и не пыталась действовать в рамках Лиги Наций.
Для СССР в этой ситуации было бы наиболее умным сделать постную мину при плохой игре и промолчать, сдержаться.
Но для Литвинова любая жидкость, им исторгаемая, была божьей росой…
И буквально на следующий день после, в общем-то, заслуженной нами мюнхенской оплеухи Литвинов выступал на сессии Лиги Наций — теперь уже в защиту Китая.
Китаю — в отличие от Эфиопии — мы помогали всерьез. И эта помощь была разумной. Хотя чанкайшистский Китай и был «котлом», где варилось не очень-то приятное для нас «варево», наша помощь, во-первых, обеспечивала нам хотя и непрочные, но все-таки тылы в дальневосточных делах…
Как-никак на наших самолетах и танках китайцы воевали против японцев. И уже этим хотя бы в какой-то мере снижали шансы на японскую агрессию против нас.
Во-вторых, наша помощь Китаю работала на будущее.
Как-никак, а в Китае десятки миллионов людей предпочитали красный цвет не только на китайских фонариках, но и в политике.
Так что само по себе выступление в поддержку Китая было вполне приемлемо…
Но стиль его был очень типичен и с головой выдавал Литвинова как… Ну, как болтуна он его выдавал, уважаемый читатель!
Суди сам…
Впрочем, вначале надо бы кое-что прояснить…
30 сентября 1938 года Совет Лиги рассмотрел доклад Консультативного комитета по делам Дальнего Востока об агрессии Японии против Китая.
То, что Япония нарушает свои обязательства по договору 9 государств от 1922 года и Парижскому пакту от 27 августа 1928 года, доклад не отрицал…
Договор 9 государств был заключен на Вашингтонской конференции (подробно автор рассказывал об этом в своей книге «Дорогой несбывшейся мощи»).
Парижский же пакт 1928 года, называемый еще и по именам формальных его инициаторов министра иностранных дел Франции Бриана и госсекретаря США Келлога, провозглашал отказ от войны как орудия национальной политики…
Был это, конечно, дешевый балаган, но не принять участие в нем было бы еще более глупым, чем присоединяться к нему. Поэтому пакт Бриана—Келлога подписал почти весь мир, включая и СССР.
И почти весь мир на него плевал… И прежде всего — сами Бриан с Келлогом.
Вот на эту, ничего не стоящую в мире военных прибылей, бумажку и ссылался доклад Лиги. Но никаких мер противодействия японской агрессии он не предлагал.
Представитель Китая, выслушав его, заявил:
— Этот доклад совершенно не удовлетворяет мое правительство. Я сожалею, что Совет не смог организовать согласованные действия членов Лиги в соответствии с пунктом шестнадцатым устава Лиги.
Потом выступали англичанин, француз, бельгиец… Суть их речей можно было передать даже не парой слов, а жестом — вежливо разведенными руками…
Но вот к микрофону подошел Максим Максимович и сразу «взял быка за рога»:
— Я хочу заверить представителя Китая в нашем сочувствии и понимании его неудовлетворенности представленным нам докладом. Такими докладами агрессию не удержать и агрессоров не остановить. Тот факт, что нам приходится ограничиваться такими докладами, еще более достоин сожаления в настоящий момент, когда столько делается вне Лиги для того, чтобы поощрить агрессию и обеспечить успех агрессорам…
Литвинов победно блеснул очками и закончил:
— Мое правительство было бы готово участвовать в координации коллективных мероприятий, но, так как другие правительства не находят это возможным для себя, приходится голосовать за этот доклад.
И такое переливание из пустого в порожнее Меер — Максим Баллах — Литвинов выдавал за активную внешнюю политику… Китай он даже в этой речи не защитил, зато сразу всех куснул.
Англию, Францию и Италию — хотя и не назвав их — обвинил в поощрении агрессии, а Германию — в агрессии. Он уже и по поводу аншлюса немцев агрессорами честил, а теперь вот и после Мюнхена уколоть не забыл.
Даром, что в Мюнхене всего лишь восторжествовало право наций на самоопределение — что втихую признавал еще до Мюнхена сам же Литвинов. И как признавал — в беседе с германским послом Шуленбургом в августе 1938 года!
Конечно же, ни о какой линии на сглаживание недоразумений и конфликтов между СССР и Германией, между СССР и Японией при таком наркоме не могло быть и речи…
Долгие годы Литвинов прощал англофранцузам все не прощаемое любой уважающей себя державой. Зато любую германскую «соринку» в своем глазу выдавал за тяжеленное бревно…
И наши отношения с Германией к концу 38-го года были как раз такими, какими их хотели бы видеть в Лондоне, в Париже, в Варшаве и, конечно же, в Вашингтоне…
То есть — скверными и враждебными…
И не в одной разнице идеологий тут было дело… Вражда России и Германии нужна была тем, кому была нужна новая мировая война.
Да и вообще им — пребывающим и по ту строну океана в безопасности, и по эту, но всегда имеющими возможность отбыть туда, в безопасность — нужна была в Европе вражда…
Недаром посол нацистской Германии в буржуазной Британии фон Дирксен в своем очередном политическом донесении в Министерство иностранных дел писал: «Личность Чемберлена служит определенной гарантией того, что политика Англии не будет передана в руки бессовестных авантюристов»…
А бессовестных авантюристов-атлантистов, видящих свою «историческую родину» в Штатах и пренебрегающих интересами Англии, на Британском острове хватало. Достаточно упомянуть известного всем Уинстона Черчилля. Я о нем скажу еще не раз…
Английский премьер Невилл Чемберлен вряд ли может быть отнесен к выдающимся государственным умам. Но у него было то несомненное достоинство, что, в конечном счете, он любил Англию как минимум не меньше, чем доходы от своих военных предприятий. Он мог поступить недальновидно, но вот авантюристично, пренебрегая интересами Англии, вряд ли…
И именно поэтому политику Англии весьма влиятельные в ней (но отнюдь не патриотические) силы готовились передать в руки как раз тех бессовестных авантюристов, первым из которых был сэр Уинстон — то лучезарно улыбающийся, то — картинно хмурящийся…
ДАЖЕ после Мюнхена Литвинов пытался «взбодрить» чехов — окончательно деморализованных (если можно было говорить о морали чешской правящей элиты). Но чешский генерал Гусарек без обиняков и без тени стыда лишний раз признал, что чехи — принципиальные, убежденные трусы.
— Вы будете сопротивляться? — прямо спросил его наш полпред в Праге Александровский 1 октября 1938 года.
Ответ Гусарека достоин того, чтобы цитировать его во всех еще ненаписанных честных учебниках истории:
— Если Чехословакия сегодня будет сопротивляться и из-за этого начнется война, то она сразу превратится в войну СССР со всей Европой. Возможно, что СССР и победит, но Чехословакия так или иначе будет сметена и будет вычеркнута с карты Европы…
Читатель! Чехи создали на границе с Германией могучие укрепления. Заняв их без боя, немцы пришли в ужас… Если бы им пришлось их штурмовать, то еще вопрос, чем бы все закончилось.
СССР, запутанный Литвиновым, презрев свои интересы, был готов поддержать чехов военной силой. Это — плюс к тому, что чехи имели сами.
И вот при таком раскладе сил, явно в свою пользу, они струсили!
Имея возможность воевать с немцами вместе с нами, они капитулировали не то что без боя, но даже без возмущения. Выслушали то, что им грубо, издевательски приказали те англо-французские «европы», которым чехи лизали пятки, только чуть менее преданно, чем они лизали пятки янки…
Лизали и даже не возмутились… Впрочем, могут ли холуи возмущаться?
Тот же Гусарек лишь робко спросил у Чемберлена:
— Зачем же вы нам подсказывали мобилизацию и публично заявляли, что Англия и Франция совместно с СССР выступят против Германии, если Гитлер применит силу для решения судетского вопроса?
Чемберлен цинично ответил:
— Вы что — воспринимали все это всерьез? Это был лишь маневр для оказания давления на Гитлера!
В Мюнхене чехи получили ультиматум еще и от поляков. Эти — под «мюнхенский» шумок — требовали Тешинский округ (они его и получили)…
Чешские представители в Мюнхене бросились к Чемберлену. Тот пожал плечами…
Они поплелись к французскому премьеру Даладье…
Даладье, прозванный соотечественниками «воклюзским быком», был категоричен:
— Соглашайтесь и исполняйте!
Вконец струсившие чехи уже без приказов и подсказок задумались — не следует ли предупредить возможность ультиматума теперь венгерского и самим предложить Венгрии уступку определенных участков территории.
Это уже даже не трусость.
Это — патология, кретинизм…
Чехи имели армию, по сути не уступавшую в то время вермахту по численности, да и по вооружениям.
Чехи имели мощную военную промышленность — одни танковые заводы «Шкода» чего стоили!
Они, повторяю, отгрохали на чешско-германской границе непробиваемые железобетонные форты…
Так зачем они вообще строили свои укрепления?
Зачем вооружались? Для того чтобы своими вооружениями усилить Гитлера (как это в действительности и произошло)?
И зачем нам надо было с ними связываться?
Зачем Литвинов фактически дезинформировал Сталина о положении и настроении в Чехословакии?
Вот такая деталь… Утром 30 сентября 1938 года, когда в Лондоне стали известны условия Мюнхенского соглашения, наш полпред Иван Майский отправился в чешское посольство — утешить посла Масарика.
С чего это понадобилось ехать советскому полпреду к чехам, а не наоборот, я в толк взять не могу. Но для стиля литвиновского НКИДа подобные несообразности были вообще-то нормой.
Так или иначе, невысокого, сухонького, с небольшой бородкой клинышком, Майского тут же провели в кабинет посла.
— Я выражаю мое глубокое сочувствие народам Чехословакии и мое глубокое возмущение предательством Англии и Франции в отношении Чехословакии, — сообщил Майский, протянув к Масарику руки.
Масарик— высокий, крепкий, в обычных условиях несколько циничный мужчина (характеристика самого Майского) упал Майскому на грудь, стал его целовать и расплакался как ребенок…
— Они продали меня в рабство немцам, — сквозь слезы восклицал он, — как когда-то негров продавали в рабство в Америке..
. Ну и картина это была — представляю себе! Высокий Масарик, обвисающий на маленьком Майском, и Майский — подпирающий эту плаксивую тушу как добровольная подпорка…
Эх! Ну что тут еще сказать?
Разве что — тьфу!
И ВЕСЬ этот политиканский балаган устроили, напоминаю, почти исключительно члены Лиги Наций — полностью игнорируя свое членство в ней…
В своей телеграмме в НКИД СССР из Лондона Майский 2 октября 1938 года писал:
«Лига Наций и коллективная безопасность мертвы».
Тем не менее и после этого в передовой «Известий» от 4 октября 1938 года под заголовком «Политика премирования агрессора» линия Литвинова на провокационное оскорбление Германии, Италии и Японии была продолжена.
«Известия» (бывшая вотчина Бухарина, а потом — Бориса Таля), уже не один год исправно помогая Литвинову в его антигерманских усилиях, писали:
«За короткий срок в Европе произошли события, значение которых не ограничивается перекройкой географической карты. Уже не в первый раз… сталкиваются народы с фашистской агрессией… Абиссиния, Испания, Китай, Австрия, Чехословакия последовательно становились жертвами прожорливых фашистских людоедов. Но впервые мы узнаем, что захват чужих территорий, переход чужеземными армиями гарантированных международными договорами границ есть не что иное, как „торжество“ или „победа“ мира…»
Вчитаемся, уважаемый читатель, в известинские строки внимательно…
Во-первых, там есть ряд «великих» географических «открытий». В Европе открыты Абиссиния и Китай…
Во-вторых, тон второго по значению советского официоза был безответственно задиристым.
Да, Эфиопию—Абиссинию Италия растоптала. Но речами мы эфиопам помочь не могли. К тому же в Эфиопии мало кто вообще знал, что есть такая земля на свете — Россия…
А вот Муссолини мы разозлили и с собой поссорили… А он относился к СССР весьма лояльно — до наших выпадов в его адрес по поводу абиссинской агрессии.
После же этих выпадов дуче вначале просто взбесился, потом немного поутих… «Известия» же опять растравляли эту, уже поджившую, рану.
Зачем? Италия неплохо торговала с нами. А на носу у России была третья пятилетка.
Далее «Известия» помянули Испанию… Итальяно-германский корпус вошел туда как союзник испанца Франко. В конце 38-го года в Испании еще шла гражданская война, и мы в ней тоже участвовали на стороне республиканцев.
Так зачем было пенять Испанией Германии и Италии?
Ведь что до Германии, то она вообще была нашим основным экономическим партнером!
Австрию же никакие «людоеды» не проглатывали. Об Австрии, об аншлюсе я тоже писал в книге «Россия и Германия: Путь к Пакту». Но то, что «версальская» Австрия догнивает, не отрицали даже в кулуарах литвиновского НКИДа.
А «Известия» поставили в строку Германии и Австрию, лишний раз шпыняя и немцев, и австрийцев, и, по сути, лично Гитлера, относившегося к австрийской проблеме особенно ревниво.
И, наконец, Чехословакия…
О ней было сказано уже достаточно, чтобы понять, что чужую, не принадлежащую им по историческому праву территорию (и не только Судет) захватили в 1919 году не немцы, а чехи. И даже — не захватили, а лакейски подхватили брошенные им с барского «версальского» стола территориальные «куски».
Подхватили! Не отказались!
Тут еще, пожалуй, надо дополнительно пояснить — почему я выше везде говорил о чехах, а не о «чехословаках»…
Да потому, что такого народа— «чехословаки» в природе не было и нет.
Есть чехи, политические лидеры которых — масоны Бенеш, Масарик, Штефаник — давно служили не столько чешским, сколько американским интересам.
И есть словаки, к которым чехи относились чуть лучше, чем к судетским немцам, то есть весьма пренебрежительно, держа Словакию на положении внутренней колонии.
Гитлер не захватывал Чехословакию. Он позднее вошел в Чехию (да и то — формально приглашенный самим чешским президентом Гахой). А Словакия восторженно провозгласила независимость.
VI основания к тому у нее были.
Последнее же, в чем «Известия» были провокационны и даже шли против официальной советской линии, заключалось в том, что границы Чехословакии были гарантированы таким своеобразным «международным» договором, как Версальский.
А его еще Ленин называл грабительским по отношению к немцам.
Сталин и ВКП(б) также неизменно отрицательно аттестовывали Версальский договор во всех публичных речах и заявлениях — именно из-за дискриминации Германии…
Иван Майский выражал «глубокое сочувствие народам Чехословакии», но среди этих народов немцы составляли примерно четверть!
Четверть!
И этой четверти Версальским договором было запрещено даже мечтать о воссоединении с остальными немцами.
Так что в «послемюнхенской» ситуации Советскому Союзу лучше было бы просто помолчать.
Однако мог ли он молчать, имея в наркомах иностранных дел Литвинова, если стараниями Литвинова Советский Союз в «домюнхенской» ситуации вел себя глупо, недальновидно и вопреки собственным стратегическим интересам?
ПОЛИТИЧЕСКИЙ 1939 год начался для СССР тем, что 20 января 1939 года наш представитель в Лиге Наций Яков Захарович Суриц выступил на сессии Совета Лиги…
Суриц выступил в защиту Китая, выступил страстно и умно, но вот — где? И — перед кем?
Свою речь Яков Захарович закончил так:
— Выражая здесь еще раз всю свою горячую симпатию китайскому народу, который стойко борется за свою независимость, мое правительство вновь заявляет, что оно готово, как и в прошлом, выполнить любое решение Лиги, направленное на принятие мер, необходимых для защиты коллективной безопасности народов. Безопасности, столь обесцененной, но которую следует создать, если мы действительно хотим достичь когда-либо почетного и справедливого мира для всех…
Если честно, то Китай боролся за свою независимость далеко не так стойко, как мог бы, потому что партия Мао Цзэдуна была для режима Чан Кайши врагом позлее японцев.
Но еще более удручает тут то, что сам же Суриц, заявляя на Совете Лиги о том, что речь идет «не о высказывании платонических пожеланий или же выдвижении утопических планов», на самом деле высказывал именно платонические пожелания и настаивал на выполнении утопических — для конкретной Лиги Наций — планов.
А ЗА ДВЕ недели до выступления Сурица тема Лиги Наций всплыла еще в одном разговоре…
5 января рейхсканцлер Германии Гитлер принимал министра иностранных дел Польши полковника Бека.
— Я рад, что германо-польские отношения прочны, — начал Бек, — но имеются и трудности, которые надо бы устранить.
— Что вы имеете в виду? — тут же отозвался Гитлер.
— Ну вот, например, вопрос о Данциге… Он касается не только немецкого и польского правительств. Но и третьих сторон. В том числе и Лиги Наций…
И ТУТ я отвлеку внимание читателя от встречи Гитлера и Бека, чтобы кое-что пояснить…
Балтийский порт и город Данциг (в Польше его называют Гданьск) всегда был скорее немецким, чем польским городом — даже тогда, когда входил в состав Речи Посполитой. Возникший в 997 году, Данциг с XII века постепенно заселялся немцами, а в XIV веке вошел в состав Ганзейского союза немецких городов.
Последующее закрепление его за Польшей изменило мало что. Достаточно сказать, что архитектура Данцига знаменита не польскими католическими костелами, а старинными протестантскими немецкими кирхами — Троицы, Николауса, Соборной…
После второго раздела Польши в 1793 году город стал немецким (прусским) и по государственной принадлежности, но после разгрома Пруссии Наполеоном в 1807 году был объявлен вольным городом. Через семь лет Наполеон отрекся, и Данциг по решению Венского конгресса 1814—1815 годов вернули Пруссии.
Вольной «республикой» под защитой Лиги Наций был объявлен Данциг и после поражения Германии в Первой мировой войне. Но город был населен практически одними немцами (95% населения в 1924 году).
Для тех, кто был намерен мутить воду в Европе, Данциг давно стал удобной точкой приложения их нечистых усилий. А в XX веке все усугублял еще и Данцигский коридор…
Было время, в СССР о нем писали правду, и вот как она выглядела на страницах 20-го тома 1 -го издания БСЭ от 1930 года: «Данцигский коридор (или Польский коридор), узкая полоса польской территории, отделяющая в нижнем течении реки Вислы Восточную Пруссию и „Вольный город Данциг“ от остальной Германии и дающая Польше доступ к морю… Данцигский коридор в руках Польши является одним из самых серьезных препятствий к длительному соглашению между Германией и Польшей. Германия утверждает, что Д.к. приводит к экономической деградации Вост. Пруссию (особую роль при этом играет трудность пользоваться р. Вислой), в то время как Польше он не нужен (всего 15% польского экспорта идет через Данциг). Германия обвиняет далее поляков в том, что они стараются экономически умалить роль Данцига, превращая его в свою военную гавань и пользуясь наличностью морского берега у Д.к. для устройства новой, совершенно ненужной гавани в Гдыне. Наконец, Германия обвиняет поляков в совершенном запущении ж.-д. строительства в Д.к… Польша со своей стороны указывает на то, что она не может отказаться от Д.к., т.к. иначе Германия всегда могла бы закрыть ей доступ к морю (хотя исключение такого развития дел англофранцузы могли гарантировать полякам без труда. — С. К.). Из факта падения экономического значения Вост. Пруссии в результате существования Д.к., польские шовинисты делают вывод (наглость которого превзойти непросто. — С. К.) о необходимости присоединения и этой области к Польше (требования Р. Дмовского). Локарнские соглашения обязывают Германию не добиваться насильственным путем изменения ее восточных границ. Однако в отличие от рейнских своих границ, Германия никогда добровольно не признавала внесенных Версальским договором территориальных изменений на Востоке. И не приходится сомневаться в том, что она и в будущем будет добиваться возвращения Д.к.».
Замечу, что с этим выводом советского академического издания не расходилось мнение даже самого «начальника Польского государства» Юзефа Пилсудского, ближайшим сотрудником которого был и полковник Бек…
Так что, зная то, о чем сказано выше, мы лучше поймем и тот разговор, который изложен ниже…
ПОСЛЕ упоминания Беком Данцига и Лиги Наций Гитлер поморщился, но Бек продолжал:
— Что произошло бы, если бы однажды Лига Наций отмежевалась бы от вопроса о Данциге?
На вопрос Бека Гитлер ответил вполне определенно:
— Данциг остается и всегда будет немецким… Рано или поздно этот город отойдет к Германии.
Теперь морщился уже Бек, но фюрер продолжал:
— Конечно, польские экономические интересы должны быть обеспечены, и это в интересах Данцига, поскольку он в экономическом отношении не может существовать без Польши.
Бек согласно закивал головой, а Гитлер пояснил:
— Я сейчас думаю о формуле, в соответствии с которой Данциг в политическом отношении станет германским, а в экономическом останется у Польши..
—А «коридор»?
Для Гитлера и вообще всех немцев «Польский», «Данцигский», «коридор», данный Польше все тем же Версальским договором и дающий Польше выход к морю ценой отрезания германской Восточной Пруссии от остальной Германии, был важнейшей и сложной психологической проблемой.
Но именно поэтому Гитлер думал над ней много и тяжело. Он и рад был бы поладить с поляками, но понимал, что поладить с поляками на основе разумного компромисса невозможно. Поляки или наглы, пока не получили по зубам, или услужливы — после того, как по зубам получили.
Судеты уступали чехи. Однако с ними уже никто не договаривался. Им просто предписывали — из Берлина, из Лондона и Парижа, а также (очень-очень негласно) и из Вашингтона.
О всей этой неприглядной истории я подробно написал в своей книге «Россия и Германия: Путь к Пакту»… А ведь Литвинов делал все, чтобы впутать в нее и Красную Армию, и весь советский народ… Я чуть позже об этом скажу.
«Австрийские» дела — это аншлюс (то есть присоединение) Австрии к Германии в марте 1938 года.
Литвинов из кожи вон лез, утверждая, что Гитлер совершил агрессию и аннексировал Австрию, но австрийские немцы бросали в германский вермахт, вступивший на территорию Австрии, не гранаты, а букеты…
Удивительного в том ничего не было — ведь идея аншлюса родилась не в голове Гитлера (коренного австрийца), а в сердцах австрийских немцев-националистов еще в восьмидесятые годы девятнадцатого века.
КУДА только не совался Советский Союз с «подачи» Литвинова, став членом Лиги… Доходило до трагикомического…
В 35-м году Италия вторгается в Эфиопию…
Агрессия — налицо, причем агрессия жестокая, чисто империалистическая, явно своекорыстная…
Эфиопский император-негус Хайле Селассие I (к слову, далеко не демократ и не борец за права и свободы собственных подданных, а крупный банкир) взывал о помощи и на светских приемах в его честь, и с трибуны Лиги Наций.
К тому времени Италия уже договорилась по спорным колониальным вопросам с Францией, заключив с ней в 1935 году Римский пакт. Не было проблем у Муссолини и с Англией, со Штатами.
Лишь СССР, даже не имевший с Эфиопией дипломатических отношений, опять-таки стараниями Литвинова, словесно поддерживал Эфиопию. Зато вдрызг портил реальные, неплохие и выгодные нам отношения с Италией.
Но это были так — шалости по сравнению с тем, что литвиновская политика могла привести нас к войне из-за чехов с немцами. А то и к войне со всей той Европой, о безопасности которой так беспокоился Литвинов.
Причиной тут могли стать все те же Судеты.
К сентябрю 1938 года Гитлер уже понял, что англо-французские лидеры из-за чехов с ним не то что воевать, а даже ссориться не будут. 15 сентября он начал переговоры с английским премьером Невиллем Чемберленом и вел их до 22 сентября.
И вот на таком политическом фоне Литвинов 21 сентября на пленуме Лиги Наций заявил:
— Когда за несколько дней до моего отъезда в Женеву французское правительство обратилось к нам с запросом о нашей позиции в случае нападения на Чехословакию, я дал от имени своего правительства совершенно четкий и недвусмысленный ответ, а именно: мы намерены выполнить свои обязательства и вместе с Францией оказать помощь Чехословакии доступными нам путями…
Только врожденная историческая трусость чехов спасла нас от войны за интересы кого угодно — США, Англии, Франции, но только не России…
Мюнхенское соглашение было тем временем подписано — без консультаций в стенах Лиги Наций. И без консультаций с СССР. Нас в Мюнхене игнорировали так же, как игнорировали Лигу Наций.
В ЛИГЕ болтали…
А в жизни, говоря словами англосакса Эмери, «державы действовали каждая по своему усмотрению».
Верным в этом суждении было то, что хотя по своему усмотрению действовала и не каждая держава, ни одна держава (кроме такой специфической «державы», как наркомат Литвинова) не действовала и не пыталась действовать в рамках Лиги Наций.
Для СССР в этой ситуации было бы наиболее умным сделать постную мину при плохой игре и промолчать, сдержаться.
Но для Литвинова любая жидкость, им исторгаемая, была божьей росой…
И буквально на следующий день после, в общем-то, заслуженной нами мюнхенской оплеухи Литвинов выступал на сессии Лиги Наций — теперь уже в защиту Китая.
Китаю — в отличие от Эфиопии — мы помогали всерьез. И эта помощь была разумной. Хотя чанкайшистский Китай и был «котлом», где варилось не очень-то приятное для нас «варево», наша помощь, во-первых, обеспечивала нам хотя и непрочные, но все-таки тылы в дальневосточных делах…
Как-никак на наших самолетах и танках китайцы воевали против японцев. И уже этим хотя бы в какой-то мере снижали шансы на японскую агрессию против нас.
Во-вторых, наша помощь Китаю работала на будущее.
Как-никак, а в Китае десятки миллионов людей предпочитали красный цвет не только на китайских фонариках, но и в политике.
Так что само по себе выступление в поддержку Китая было вполне приемлемо…
Но стиль его был очень типичен и с головой выдавал Литвинова как… Ну, как болтуна он его выдавал, уважаемый читатель!
Суди сам…
Впрочем, вначале надо бы кое-что прояснить…
30 сентября 1938 года Совет Лиги рассмотрел доклад Консультативного комитета по делам Дальнего Востока об агрессии Японии против Китая.
То, что Япония нарушает свои обязательства по договору 9 государств от 1922 года и Парижскому пакту от 27 августа 1928 года, доклад не отрицал…
Договор 9 государств был заключен на Вашингтонской конференции (подробно автор рассказывал об этом в своей книге «Дорогой несбывшейся мощи»).
Парижский же пакт 1928 года, называемый еще и по именам формальных его инициаторов министра иностранных дел Франции Бриана и госсекретаря США Келлога, провозглашал отказ от войны как орудия национальной политики…
Был это, конечно, дешевый балаган, но не принять участие в нем было бы еще более глупым, чем присоединяться к нему. Поэтому пакт Бриана—Келлога подписал почти весь мир, включая и СССР.
И почти весь мир на него плевал… И прежде всего — сами Бриан с Келлогом.
Вот на эту, ничего не стоящую в мире военных прибылей, бумажку и ссылался доклад Лиги. Но никаких мер противодействия японской агрессии он не предлагал.
Представитель Китая, выслушав его, заявил:
— Этот доклад совершенно не удовлетворяет мое правительство. Я сожалею, что Совет не смог организовать согласованные действия членов Лиги в соответствии с пунктом шестнадцатым устава Лиги.
Потом выступали англичанин, француз, бельгиец… Суть их речей можно было передать даже не парой слов, а жестом — вежливо разведенными руками…
Но вот к микрофону подошел Максим Максимович и сразу «взял быка за рога»:
— Я хочу заверить представителя Китая в нашем сочувствии и понимании его неудовлетворенности представленным нам докладом. Такими докладами агрессию не удержать и агрессоров не остановить. Тот факт, что нам приходится ограничиваться такими докладами, еще более достоин сожаления в настоящий момент, когда столько делается вне Лиги для того, чтобы поощрить агрессию и обеспечить успех агрессорам…
Литвинов победно блеснул очками и закончил:
— Мое правительство было бы готово участвовать в координации коллективных мероприятий, но, так как другие правительства не находят это возможным для себя, приходится голосовать за этот доклад.
И такое переливание из пустого в порожнее Меер — Максим Баллах — Литвинов выдавал за активную внешнюю политику… Китай он даже в этой речи не защитил, зато сразу всех куснул.
Англию, Францию и Италию — хотя и не назвав их — обвинил в поощрении агрессии, а Германию — в агрессии. Он уже и по поводу аншлюса немцев агрессорами честил, а теперь вот и после Мюнхена уколоть не забыл.
Даром, что в Мюнхене всего лишь восторжествовало право наций на самоопределение — что втихую признавал еще до Мюнхена сам же Литвинов. И как признавал — в беседе с германским послом Шуленбургом в августе 1938 года!
Конечно же, ни о какой линии на сглаживание недоразумений и конфликтов между СССР и Германией, между СССР и Японией при таком наркоме не могло быть и речи…
Долгие годы Литвинов прощал англофранцузам все не прощаемое любой уважающей себя державой. Зато любую германскую «соринку» в своем глазу выдавал за тяжеленное бревно…
И наши отношения с Германией к концу 38-го года были как раз такими, какими их хотели бы видеть в Лондоне, в Париже, в Варшаве и, конечно же, в Вашингтоне…
То есть — скверными и враждебными…
И не в одной разнице идеологий тут было дело… Вражда России и Германии нужна была тем, кому была нужна новая мировая война.
Да и вообще им — пребывающим и по ту строну океана в безопасности, и по эту, но всегда имеющими возможность отбыть туда, в безопасность — нужна была в Европе вражда…
Недаром посол нацистской Германии в буржуазной Британии фон Дирксен в своем очередном политическом донесении в Министерство иностранных дел писал: «Личность Чемберлена служит определенной гарантией того, что политика Англии не будет передана в руки бессовестных авантюристов»…
А бессовестных авантюристов-атлантистов, видящих свою «историческую родину» в Штатах и пренебрегающих интересами Англии, на Британском острове хватало. Достаточно упомянуть известного всем Уинстона Черчилля. Я о нем скажу еще не раз…
Английский премьер Невилл Чемберлен вряд ли может быть отнесен к выдающимся государственным умам. Но у него было то несомненное достоинство, что, в конечном счете, он любил Англию как минимум не меньше, чем доходы от своих военных предприятий. Он мог поступить недальновидно, но вот авантюристично, пренебрегая интересами Англии, вряд ли…
И именно поэтому политику Англии весьма влиятельные в ней (но отнюдь не патриотические) силы готовились передать в руки как раз тех бессовестных авантюристов, первым из которых был сэр Уинстон — то лучезарно улыбающийся, то — картинно хмурящийся…
ДАЖЕ после Мюнхена Литвинов пытался «взбодрить» чехов — окончательно деморализованных (если можно было говорить о морали чешской правящей элиты). Но чешский генерал Гусарек без обиняков и без тени стыда лишний раз признал, что чехи — принципиальные, убежденные трусы.
— Вы будете сопротивляться? — прямо спросил его наш полпред в Праге Александровский 1 октября 1938 года.
Ответ Гусарека достоин того, чтобы цитировать его во всех еще ненаписанных честных учебниках истории:
— Если Чехословакия сегодня будет сопротивляться и из-за этого начнется война, то она сразу превратится в войну СССР со всей Европой. Возможно, что СССР и победит, но Чехословакия так или иначе будет сметена и будет вычеркнута с карты Европы…
Читатель! Чехи создали на границе с Германией могучие укрепления. Заняв их без боя, немцы пришли в ужас… Если бы им пришлось их штурмовать, то еще вопрос, чем бы все закончилось.
СССР, запутанный Литвиновым, презрев свои интересы, был готов поддержать чехов военной силой. Это — плюс к тому, что чехи имели сами.
И вот при таком раскладе сил, явно в свою пользу, они струсили!
Имея возможность воевать с немцами вместе с нами, они капитулировали не то что без боя, но даже без возмущения. Выслушали то, что им грубо, издевательски приказали те англо-французские «европы», которым чехи лизали пятки, только чуть менее преданно, чем они лизали пятки янки…
Лизали и даже не возмутились… Впрочем, могут ли холуи возмущаться?
Тот же Гусарек лишь робко спросил у Чемберлена:
— Зачем же вы нам подсказывали мобилизацию и публично заявляли, что Англия и Франция совместно с СССР выступят против Германии, если Гитлер применит силу для решения судетского вопроса?
Чемберлен цинично ответил:
— Вы что — воспринимали все это всерьез? Это был лишь маневр для оказания давления на Гитлера!
В Мюнхене чехи получили ультиматум еще и от поляков. Эти — под «мюнхенский» шумок — требовали Тешинский округ (они его и получили)…
Чешские представители в Мюнхене бросились к Чемберлену. Тот пожал плечами…
Они поплелись к французскому премьеру Даладье…
Даладье, прозванный соотечественниками «воклюзским быком», был категоричен:
— Соглашайтесь и исполняйте!
Вконец струсившие чехи уже без приказов и подсказок задумались — не следует ли предупредить возможность ультиматума теперь венгерского и самим предложить Венгрии уступку определенных участков территории.
Это уже даже не трусость.
Это — патология, кретинизм…
Чехи имели армию, по сути не уступавшую в то время вермахту по численности, да и по вооружениям.
Чехи имели мощную военную промышленность — одни танковые заводы «Шкода» чего стоили!
Они, повторяю, отгрохали на чешско-германской границе непробиваемые железобетонные форты…
Так зачем они вообще строили свои укрепления?
Зачем вооружались? Для того чтобы своими вооружениями усилить Гитлера (как это в действительности и произошло)?
И зачем нам надо было с ними связываться?
Зачем Литвинов фактически дезинформировал Сталина о положении и настроении в Чехословакии?
Вот такая деталь… Утром 30 сентября 1938 года, когда в Лондоне стали известны условия Мюнхенского соглашения, наш полпред Иван Майский отправился в чешское посольство — утешить посла Масарика.
С чего это понадобилось ехать советскому полпреду к чехам, а не наоборот, я в толк взять не могу. Но для стиля литвиновского НКИДа подобные несообразности были вообще-то нормой.
Так или иначе, невысокого, сухонького, с небольшой бородкой клинышком, Майского тут же провели в кабинет посла.
— Я выражаю мое глубокое сочувствие народам Чехословакии и мое глубокое возмущение предательством Англии и Франции в отношении Чехословакии, — сообщил Майский, протянув к Масарику руки.
Масарик— высокий, крепкий, в обычных условиях несколько циничный мужчина (характеристика самого Майского) упал Майскому на грудь, стал его целовать и расплакался как ребенок…
— Они продали меня в рабство немцам, — сквозь слезы восклицал он, — как когда-то негров продавали в рабство в Америке..
. Ну и картина это была — представляю себе! Высокий Масарик, обвисающий на маленьком Майском, и Майский — подпирающий эту плаксивую тушу как добровольная подпорка…
Эх! Ну что тут еще сказать?
Разве что — тьфу!
И ВЕСЬ этот политиканский балаган устроили, напоминаю, почти исключительно члены Лиги Наций — полностью игнорируя свое членство в ней…
В своей телеграмме в НКИД СССР из Лондона Майский 2 октября 1938 года писал:
«Лига Наций и коллективная безопасность мертвы».
Тем не менее и после этого в передовой «Известий» от 4 октября 1938 года под заголовком «Политика премирования агрессора» линия Литвинова на провокационное оскорбление Германии, Италии и Японии была продолжена.
«Известия» (бывшая вотчина Бухарина, а потом — Бориса Таля), уже не один год исправно помогая Литвинову в его антигерманских усилиях, писали:
«За короткий срок в Европе произошли события, значение которых не ограничивается перекройкой географической карты. Уже не в первый раз… сталкиваются народы с фашистской агрессией… Абиссиния, Испания, Китай, Австрия, Чехословакия последовательно становились жертвами прожорливых фашистских людоедов. Но впервые мы узнаем, что захват чужих территорий, переход чужеземными армиями гарантированных международными договорами границ есть не что иное, как „торжество“ или „победа“ мира…»
Вчитаемся, уважаемый читатель, в известинские строки внимательно…
Во-первых, там есть ряд «великих» географических «открытий». В Европе открыты Абиссиния и Китай…
Во-вторых, тон второго по значению советского официоза был безответственно задиристым.
Да, Эфиопию—Абиссинию Италия растоптала. Но речами мы эфиопам помочь не могли. К тому же в Эфиопии мало кто вообще знал, что есть такая земля на свете — Россия…
А вот Муссолини мы разозлили и с собой поссорили… А он относился к СССР весьма лояльно — до наших выпадов в его адрес по поводу абиссинской агрессии.
После же этих выпадов дуче вначале просто взбесился, потом немного поутих… «Известия» же опять растравляли эту, уже поджившую, рану.
Зачем? Италия неплохо торговала с нами. А на носу у России была третья пятилетка.
Далее «Известия» помянули Испанию… Итальяно-германский корпус вошел туда как союзник испанца Франко. В конце 38-го года в Испании еще шла гражданская война, и мы в ней тоже участвовали на стороне республиканцев.
Так зачем было пенять Испанией Германии и Италии?
Ведь что до Германии, то она вообще была нашим основным экономическим партнером!
Австрию же никакие «людоеды» не проглатывали. Об Австрии, об аншлюсе я тоже писал в книге «Россия и Германия: Путь к Пакту». Но то, что «версальская» Австрия догнивает, не отрицали даже в кулуарах литвиновского НКИДа.
А «Известия» поставили в строку Германии и Австрию, лишний раз шпыняя и немцев, и австрийцев, и, по сути, лично Гитлера, относившегося к австрийской проблеме особенно ревниво.
И, наконец, Чехословакия…
О ней было сказано уже достаточно, чтобы понять, что чужую, не принадлежащую им по историческому праву территорию (и не только Судет) захватили в 1919 году не немцы, а чехи. И даже — не захватили, а лакейски подхватили брошенные им с барского «версальского» стола территориальные «куски».
Подхватили! Не отказались!
Тут еще, пожалуй, надо дополнительно пояснить — почему я выше везде говорил о чехах, а не о «чехословаках»…
Да потому, что такого народа— «чехословаки» в природе не было и нет.
Есть чехи, политические лидеры которых — масоны Бенеш, Масарик, Штефаник — давно служили не столько чешским, сколько американским интересам.
И есть словаки, к которым чехи относились чуть лучше, чем к судетским немцам, то есть весьма пренебрежительно, держа Словакию на положении внутренней колонии.
Гитлер не захватывал Чехословакию. Он позднее вошел в Чехию (да и то — формально приглашенный самим чешским президентом Гахой). А Словакия восторженно провозгласила независимость.
VI основания к тому у нее были.
Последнее же, в чем «Известия» были провокационны и даже шли против официальной советской линии, заключалось в том, что границы Чехословакии были гарантированы таким своеобразным «международным» договором, как Версальский.
А его еще Ленин называл грабительским по отношению к немцам.
Сталин и ВКП(б) также неизменно отрицательно аттестовывали Версальский договор во всех публичных речах и заявлениях — именно из-за дискриминации Германии…
Иван Майский выражал «глубокое сочувствие народам Чехословакии», но среди этих народов немцы составляли примерно четверть!
Четверть!
И этой четверти Версальским договором было запрещено даже мечтать о воссоединении с остальными немцами.
Так что в «послемюнхенской» ситуации Советскому Союзу лучше было бы просто помолчать.
Однако мог ли он молчать, имея в наркомах иностранных дел Литвинова, если стараниями Литвинова Советский Союз в «домюнхенской» ситуации вел себя глупо, недальновидно и вопреки собственным стратегическим интересам?
ПОЛИТИЧЕСКИЙ 1939 год начался для СССР тем, что 20 января 1939 года наш представитель в Лиге Наций Яков Захарович Суриц выступил на сессии Совета Лиги…
Суриц выступил в защиту Китая, выступил страстно и умно, но вот — где? И — перед кем?
Свою речь Яков Захарович закончил так:
— Выражая здесь еще раз всю свою горячую симпатию китайскому народу, который стойко борется за свою независимость, мое правительство вновь заявляет, что оно готово, как и в прошлом, выполнить любое решение Лиги, направленное на принятие мер, необходимых для защиты коллективной безопасности народов. Безопасности, столь обесцененной, но которую следует создать, если мы действительно хотим достичь когда-либо почетного и справедливого мира для всех…
Если честно, то Китай боролся за свою независимость далеко не так стойко, как мог бы, потому что партия Мао Цзэдуна была для режима Чан Кайши врагом позлее японцев.
Но еще более удручает тут то, что сам же Суриц, заявляя на Совете Лиги о том, что речь идет «не о высказывании платонических пожеланий или же выдвижении утопических планов», на самом деле высказывал именно платонические пожелания и настаивал на выполнении утопических — для конкретной Лиги Наций — планов.
А ЗА ДВЕ недели до выступления Сурица тема Лиги Наций всплыла еще в одном разговоре…
5 января рейхсканцлер Германии Гитлер принимал министра иностранных дел Польши полковника Бека.
— Я рад, что германо-польские отношения прочны, — начал Бек, — но имеются и трудности, которые надо бы устранить.
— Что вы имеете в виду? — тут же отозвался Гитлер.
— Ну вот, например, вопрос о Данциге… Он касается не только немецкого и польского правительств. Но и третьих сторон. В том числе и Лиги Наций…
И ТУТ я отвлеку внимание читателя от встречи Гитлера и Бека, чтобы кое-что пояснить…
Балтийский порт и город Данциг (в Польше его называют Гданьск) всегда был скорее немецким, чем польским городом — даже тогда, когда входил в состав Речи Посполитой. Возникший в 997 году, Данциг с XII века постепенно заселялся немцами, а в XIV веке вошел в состав Ганзейского союза немецких городов.
Последующее закрепление его за Польшей изменило мало что. Достаточно сказать, что архитектура Данцига знаменита не польскими католическими костелами, а старинными протестантскими немецкими кирхами — Троицы, Николауса, Соборной…
После второго раздела Польши в 1793 году город стал немецким (прусским) и по государственной принадлежности, но после разгрома Пруссии Наполеоном в 1807 году был объявлен вольным городом. Через семь лет Наполеон отрекся, и Данциг по решению Венского конгресса 1814—1815 годов вернули Пруссии.
Вольной «республикой» под защитой Лиги Наций был объявлен Данциг и после поражения Германии в Первой мировой войне. Но город был населен практически одними немцами (95% населения в 1924 году).
Для тех, кто был намерен мутить воду в Европе, Данциг давно стал удобной точкой приложения их нечистых усилий. А в XX веке все усугублял еще и Данцигский коридор…
Было время, в СССР о нем писали правду, и вот как она выглядела на страницах 20-го тома 1 -го издания БСЭ от 1930 года: «Данцигский коридор (или Польский коридор), узкая полоса польской территории, отделяющая в нижнем течении реки Вислы Восточную Пруссию и „Вольный город Данциг“ от остальной Германии и дающая Польше доступ к морю… Данцигский коридор в руках Польши является одним из самых серьезных препятствий к длительному соглашению между Германией и Польшей. Германия утверждает, что Д.к. приводит к экономической деградации Вост. Пруссию (особую роль при этом играет трудность пользоваться р. Вислой), в то время как Польше он не нужен (всего 15% польского экспорта идет через Данциг). Германия обвиняет далее поляков в том, что они стараются экономически умалить роль Данцига, превращая его в свою военную гавань и пользуясь наличностью морского берега у Д.к. для устройства новой, совершенно ненужной гавани в Гдыне. Наконец, Германия обвиняет поляков в совершенном запущении ж.-д. строительства в Д.к… Польша со своей стороны указывает на то, что она не может отказаться от Д.к., т.к. иначе Германия всегда могла бы закрыть ей доступ к морю (хотя исключение такого развития дел англофранцузы могли гарантировать полякам без труда. — С. К.). Из факта падения экономического значения Вост. Пруссии в результате существования Д.к., польские шовинисты делают вывод (наглость которого превзойти непросто. — С. К.) о необходимости присоединения и этой области к Польше (требования Р. Дмовского). Локарнские соглашения обязывают Германию не добиваться насильственным путем изменения ее восточных границ. Однако в отличие от рейнских своих границ, Германия никогда добровольно не признавала внесенных Версальским договором территориальных изменений на Востоке. И не приходится сомневаться в том, что она и в будущем будет добиваться возвращения Д.к.».
Замечу, что с этим выводом советского академического издания не расходилось мнение даже самого «начальника Польского государства» Юзефа Пилсудского, ближайшим сотрудником которого был и полковник Бек…
Так что, зная то, о чем сказано выше, мы лучше поймем и тот разговор, который изложен ниже…
ПОСЛЕ упоминания Беком Данцига и Лиги Наций Гитлер поморщился, но Бек продолжал:
— Что произошло бы, если бы однажды Лига Наций отмежевалась бы от вопроса о Данциге?
На вопрос Бека Гитлер ответил вполне определенно:
— Данциг остается и всегда будет немецким… Рано или поздно этот город отойдет к Германии.
Теперь морщился уже Бек, но фюрер продолжал:
— Конечно, польские экономические интересы должны быть обеспечены, и это в интересах Данцига, поскольку он в экономическом отношении не может существовать без Польши.
Бек согласно закивал головой, а Гитлер пояснил:
— Я сейчас думаю о формуле, в соответствии с которой Данциг в политическом отношении станет германским, а в экономическом останется у Польши..
—А «коридор»?
Для Гитлера и вообще всех немцев «Польский», «Данцигский», «коридор», данный Польше все тем же Версальским договором и дающий Польше выход к морю ценой отрезания германской Восточной Пруссии от остальной Германии, был важнейшей и сложной психологической проблемой.
Но именно поэтому Гитлер думал над ней много и тяжело. Он и рад был бы поладить с поляками, но понимал, что поладить с поляками на основе разумного компромисса невозможно. Поляки или наглы, пока не получили по зубам, или услужливы — после того, как по зубам получили.