Страница:
Ничего себе футлярчик! Откуда он у Юджина? Неужели все-таки ошибся в нем? Первые три цилиндрика ладно - не слишком секретный военный «хай тек». Теперь ясно, что первый Юджин использовал на кладбище против цзин.
Но четвертый! Об этом оружии есть только скудная информация. К счастью, его не применили в Третьей мировой…
Что делать? Такого он не ожидал: неужели их постоялец диверсант? Чушь какая-то, не станет специально обученный человек носить такую вещь в кармане куртки… Можно ли узнать что-нибудь еще?
Ах да, полиция должна была обыскать Юджина и его товарища, когда появились в городе. Правда, на небольшой футляр могли не обратить внимания. Придется звонить Бобу, хоть время и позднее. Эх, сам не спит и другим не дает, только Юджин сладко дремлет.
…Через несколько минут Грегори кладет трубку. Молодец Боб, вроде бы пустяк, а запомнил. Хотя с другой стороны, и это в полиции называют обыском?
Грегори встает и бодро ходит по комнате. Надо же, боль совсем отпустила - как полезно бывает вернуться к профессиональной деятельности! Значит, футляр сначала был у Майкла. Похоже, к Юджину попал случайно, хотя о содержимом знал, иначе не применил бы так ловко на кладбище. Но тогда…
И вдруг Грегори останавливается, хлопает ладонью по лбу и громко смеется.
Профессионал, называется! У него под носом развертывается сложная многоходовая операция, а он только сейчас догадался! Связной, группа поддержки, группа прикрытия - всё налицо, хотя и в непривычном виде.
Он перестает смеяться. Темнота угрожающе глядит из-за окна. Если так, то дело сложнее, чем думал. И много важнее. Никакая разведка в мире не смогла бы всё так устроить. Уж конечно, не подстроила бы отчаянную влюбленность Джанет, которая столь легко вывела Юджина из-под спланированного им, Грегори, удара.
Если только вывела…
Неужели это ответ на ту давнюю просьбу?..
Но тогда он впервые участвует в столь странной операции, не зная ни замысла, ни даже собственной роли… У него не спросили согласия? Но здесь и не спрашивают согласия, из игры можно выйти в любой момент. Только вот вернуться будет нельзя. Эти игры ведутся слишком давно, и в них свои правила.
Грегори сумрачно улыбается. Потом встает, снова поднимается по лестнице и открывает дверь.
Юджин мирно спит. Догадывается ли он? Возможно, о чем-то догадывается: у него были странные встречи. Грегори кладет футляр обратно, хотя и содрогаясь при мысли, что тот будет находиться в его доме.
Едва ли стоит искать дальше, хотя что-то должно быть. Цзин не стали бы так рьяно охотиться за футляром - должны знать, что четвертый цилиндрик нельзя ни открыть, ни просветить жестким излучением: последует мгновенное уничтожение (хорошо, что не добрался до рентгена). Помнится, они даже не обыскали комнату Майкла.
Нет, они ищут что-то другое. Но вряд ли ему будет позволено узнать, что именно: у каждого своя роль в этой невидимой схватке. Ему дали возможность участвовать в ней. И возможность отступить в сторону. Что он выберет?..
Грегори выходит в коридор и приостанавливается у другой двери.
Бедная Джанет, попала в такую переделку! Но может быть, это единственный шанс для нее - положиться на милость тех сверхчеловеческих сил, смысл борьбы которых выше его понимания?
Грегори спускается по лестнице, пересекает гостиную и закрывает за собой дверь.
Снег пролежал недолго, на улицах снова появились лужи, их гладь морщил холодный ветер. На третий день пошел дождь и за ночь съел остатки снега, лишь кое-где остались грязные белые пятна.
Сразу после уик-энда был праздник - День ветеранов, и Грегори уехал на собрание сослуживцев. Русов из вежливости посидел перед телевизором, наблюдая за церемонией на Арлингтонском кладбище, но Джанет явно нервничала без дяди, и Русов поднялся к себе - осваивать купленный накануне телефон. Пришла шальная мысль позвонить в Кандалу, но решил не рисковать.
На шум машины выглянул в окно: автомобильчик Джанет скрылся за дубами. Похоже, девушка просто сбежала. Русов усмехнулся, но весь день проскучал.
Обедать пришлось в одиночестве, разогретой пиццей. Потом опять смотрел телевизор: длинный перечень войн, которые вела Америка; парады по случаю Дня ветеранов; пикеты инвалидов, возмущенных урезанными пособиями…
Джанет вернулась затемно.
– Что-то дяди долго нет, - покачала она головой. Вышла на веранду, да там и осталась, то ли поджидая Грегори, то ли стесняясь Русова.
Наконец раздался шум двигателя, лужайку залил свет фар, и к веранде подъехал большой джип. Из-за руля спрыгнул мужчина с серебристой короткой стрижкой и жестким лицом.
– Привет! - сказал жизнерадостно. - Вы Джанет Линдон? Принимайте своего дядю. Перебрал немного.
Джанет укоризненно поглядела на Русова, а тот вздохнул: он в чем виноват? Грегори пришлось тащить под руки до его комнаты, он только мычал. Джанет долго возилась, устраивая его поудобнее, а Русов вышел в гостиную.
Хозяин джипа кивнул, развалившись в кресле:
– Джон.
– Юджин, - отозвался Русов.
На этом обмен любезностями закончился, и появления Джанет ожидали молча.
Та вышла хмурая и вряд ли обрадовалась, услышав просьбу нежданного гостя:
– Можно у вас переночевать? А то путь неблизкий, да и виски хлебнул больше, чем следует. Грег приглашал остаться, пока еще разговаривал.
Джанет механически улыбнулась:
– Хорошо. Устрою вас здесь, на диване.
Она занялась приготовлениями, а Русов пошел наверх принять душ. Когда вошел в спальню, там, забравшись с ногами на кровать, его поджидала Джанет.
– Н-да, - невесело сказала она. - Давно не видела дядю в таком состоянии.
– Ладно, все будет нормально, - улыбнулся Русов.
Он сел рядом, обнял Джанет, и ее голова склонилась ему на плечо. Долго сидели молча, потом начали целоваться. И снова окружающий мир исчез для Русова: осталось только белеющее в сумерках лицо Джанет, остались только ее ласковые руки и частый стук собственного сердца.
Постепенно он опьянел: голова кружилась, во рту пересохло, а в теле все сильнее разгорался огонь желания. Наконец Джанет оттолкнула Русова и, соскользнув с кровати, убежала.
Он посидел, приходя в себя, а потом лег на кровать и стал смотреть в окно. За стеклами сторожила тьма, однако в комнате было светло и уютно.
Сердце унялось. Русов разделся, лег в постель и выключил свет. Темнота вошла в комнату, но не таила угрозы: в воздухе еще чувствовалось незримое присутствие Джанет, а с едва видной фотографии улыбалась прежняя хозяйка, словно беря Русова под защиту.
Он уснул.
Во сне он гулял с Джанет по березовому лесу, пронизанному солнцем. Но постепенно лес становился сумрачнее, а потом Джанет исчезла. Меж берез сгустилась тьма, и Русов ощутил легкие прикосновения к волосам, словно сверху падала паутина.
Он постоял, оглядываясь. Темно и глухо стало в лесу, холодный воздух дышал смутной угрозой, и лишь вдали за серыми стволами мигал красный огонек.
Русов пошел в ту сторону. Ближе к моргающему свету замедлил шаг, боясь, что навстречу выступит черная коренастая фигура Уолда.
Открылась поляна, и Русов облегченно вздохнул: возле костра стоял человек, который привез Грегори. Жесткий красный свет подрагивал в глазах.
– Здравствуйте, - принужденно сказал Русов.
Человек не ответил, только глянул на него и, вытянув руку, щелкнул пальцами.
Против воли Русов сделал шаг к костру.
Еще один щелчок пальцами, и еще один невольный шаг Русова. Костер начал припекать.
Снова щелчок. Русов почти ступил в огонь, пламя опалило ресницы, нестерпимый жар обжег лицо и руки. Русов открыл рот, чтобы закричать, и чуть не задохнулся от раскаленного воздуха. К счастью, человек повел рукой, и Русов смог откачнуться назад. Из горла вырвался хриплый крик. Русов сделал отчаянное усилие, чтобы проснуться.
Он открыл глаза.
И ему показалось, что продолжает спать.
Он лежал на постели, туго спеленатый какой-то сеткой, закрывшей даже рот. Голове было неудобно от шлема наподобие того, что надевал у Брайана, но сквозь прозрачную пластину можно было видеть. Похоже, он лежал в своей комнате, вон и фотография на стене, но кошмар продолжался: рядом с кроватью сидел человек, только что виденный во сне. В руке он держал что-то вроде пульта дистанционного управления.
– Проснулся? - холодно спросил человек. - Можешь говорить?
Русов смог только двинуть кадыком: горло болело, словно и в самом деле наглотался огня.
– Хорошо, - без выражения сказал человек. - Что рассказал тебе Сирин про «черный свет»?
– А кто вы? - ухитрился выдавить Русов.
– Я… представляю официальные структуры, - скучно произнес голос. - Говори, ничего не опасаясь. Извини за причиненные неудобства.
«Хороши неудобства, - подумал Русов. - Что за технику они применяют. Тоже шлем виртуальной реальности?». А вслух сказал:
– Ничего он мне не говорил.
– Подумай хорошенько, - жесткое лицо приблизилось вплотную. - Это устройство может причинить сильную боль.
Человек сделал движение пальцем, и Русов в самом деле ощутил острую боль, словно невидимое пламя лизнуло тело. Пытки с доставкой на дом…
– Хорошие методы вы применяете, - прохрипел он. - Пытаете людей…
– Вы не американский гражданин, - небрежно отозвался допросчик. - И против террористов любые средства хороши. Вспоминайте!
Пальцы снова задвигались, и Русов провалился в темноту, наполненную болью. Но шлем мог не только причинять боль: Русов чувствовал, как в памяти словно шарят невидимые пальцы, все ближе подбираясь к прощальной записке Сирина…
И вот он снова увидел этот пейзаж: серые скалы, искривленные сосны на склонах, пасмурное небо. Только откуда здесь телефонный номер?.. Ах да!
– Миша? - попытался позвать Русов, но горло обожгло, да и в голове клубился огненный туман. Наконец с трудом смог выговорить: - Дайте телефон, я ему позвоню.
Бледное лицо плавало в темноте, на нем появилось сомнение, а потом странное выражение. Удивление?..
Руки Русова освободились, и он увидел на ладони телефон, номер помнил хорошо.
– Миша? - снова прохрипел он в трубку.
Тишина. Когда-то слышал подобную тишину…
Потом издали донесся усталый женский голос. Словно с древнего коммутатора, а не из компьютеризованной сети…
– Абонент не отвечает. Возможно, находится вне зоны связи…
Русов не отпускал трубку. Он смутно понимал, что происходит нечто необычайное.
И вдруг голос Сирина сказал:
– Евгений?
Голос был глуховат, но слышен хорошо. Русов заторопился:
– Михаил, меня допрашивают… насчет «черного света». Жгут огнем. Скажи им, что я ничего не знаю.
– Кто допрашивает? - в голосе Сирина слышалась боль.
– Не знаю. Один человек. Наверное, из американской разведки. Это не белые.
– Передай ему трубку! - приказал Сирин.
– Возьмите, - хрипло сказал Русов, протягивая телефон. - С вами хотят поговорить.
Человек не сразу взял трубку. Теперь Русов явственно видел в его глазах страх.
Он держал телефон возле уха всего несколько секунд - и выронил. Щеки побелели. Трясущимися руками сорвал с Русова сетку, шлем и бросился к двери. От удара о косяк едва не упал, но оправился и выбежал в коридор. Через короткое время снизу донеслось рычание джипа.
Русов устало поднял телефон:
– Спасибо, Миша. Он удрал как ошпаренный. Что ты ему сказал?
Сирин ответил печально:
– Евгений, вокруг меня только пепел. Огненные цифры льются по черному небу. Что я ему сказал? Дату его смерти, она уже близко.
Русова пробрал ледяной холод: только теперь вспомнил, что Сирин мертв.
– Как ты? - прошептал он. - Как можешь разговаривать по телефону?
– Хорошо, что ты запомнил номер, - тихо раздался голос Сирина. - Только по нему и можно было дозвониться. Телефон зазвонил бы даже в аду. Постарайся попасть в более счастливые места, Евгений.
– Когда?.. - зубы Русова едва не стучали о трубку. - Сколько мне осталось жить?
– Тебе было сказано, - еле слышно прозвучал голос. - Когда придет время, не держись за жизнь. Если попытаешься сохранить ее, то все потеряешь…
Голос оборвался. В трубке была мертвая тишина.
Наутро все тело болело, и Русов долго оглядывал себя, но волдырей от ожогов не было. Происшедшее ночью казалось кошмаром. Джанет покосилась на Русова, но сразу ушла к Грегори, а на работе бледно-зеленое лицо Русова оставили без внимания.
Всю неделю Грегори почти не выходил из комнаты, а когда появлялся, то глядел на Русова виновато. В пятницу Джанет затеяла большую уборку, и после передышки на ночь продолжила ее в субботу. Русов одурел от шума пылесоса, с которым таскался по всему дому. От скучного занятия оторвал Грегори, поманив, как заговорщик из приоткрытой двери. Русов выключил надоевший агрегат и зашел в комнату.
Грегори прикрыл дверь.
– Бросай все это, - сказал он. - Бери кредитную карточку, и поехали к ювелиру.
Русов поглядел исподлобья: не причастен ли Грегори к ночной истории? Но спрашивать не стал, и через десять минут уже вел автомобиль по городу. Облака нависли над крышами, в лужах празднично отражались огни светофоров.
В магазине ювелира Грегори долго изучал сверкающие витрины. Русов не знал, на что и смотреть, большая часть выставленного была ему не по карману.
– Пожалуй, вот это. - Грегори указал на золотое колечко с маленькими бриллиантами в форме веточки. - Размер шестнадцатый?
Русов поглядел на ценник и втянул сквозь зубы воздух. Грегори попросил еще два обручальных кольца, и одно сразу примерили на палец Русова. К счастью, кольца оказались дешевле - денег Русова как раз хватило. За кольцо с бриллиантами заплатил Грегори.
– Как-нибудь расплатишься, - отмахнулся он. При этом улыбнулся, но улыбка получилась кривой. - Держи все это. Джанет про обручальные кольца пока не говори.
Но Джанет была вся в делах и не поинтересовалась, где они пропадали. Обед приготовила самый простой. Грегори пошутил:
– Может быть, передумаешь выходить замуж, а? Хлопотное это дело.
Усталая Джанет даже не отреагировала.
И вот наступило воскресенье. Когда вернулись из церкви, дверь открыла женщина с каштановыми завитушками над веселыми карими глазами, и в белом кружевном передничке.
– Это моя подруга, Филлис, - представила Джанет. - Будет помогать мне сегодня. А это Юджин, мой…
Она неуверенно смолкла.
– Мы уже знакомы, - пробормотал Русов, вспомнив вечеринку и высказывания Филлис о мужском шовинизме.
Филлис рассмеялась и помогла Грегори снять куртку. Стол уже был накрыт: на белой скатерти стояли тарелки и лежали массивные, похоже серебряные, ножи и вилки. Джанет и Филлис поднялись наверх, Грегори прилег у себя, а Русов стал маяться в одиночестве. Он послонялся по гостиной, подошел к книжным полкам, рука снова потянулась к Библии.
«И сказал фараон Иосифу: вот, я поставлю тебя над всей землею Египетской. И снял фараон перстень с руки своей и надел его на руку Иосифа; одел его в виссонные одежды, возложил золотую цепь на шею ему…».
Русов пожал плечами: почему ему во второй раз попадается эта история? Он поставил книгу на место и подошел к окну.
Голые ветви уже не закрывали небо, цветы пожухли, пусто и уныло стало вокруг дома. В Кандале, наверное, давно лежит снег. Позвонить бы отцу: как отнесется к его женитьбе? Но между ними хмурые моря, тысячи километров снега и льда. Да и хватит оглядываться на отца: теперь он, Русов, сам принимает решения. И вот сегодня, в канун зимы, он отправляется в новое путешествие, еще более странное, чем первое, через океан. Где и когда ему придет конец?..
Он услышал мелодичное звяканье и оглянулся - наверху лестницы стояла Филлис и, улыбаясь, помахивала колокольчиком.
По лестнице только что начала спускаться Джанет - она остановилась и, покраснев, негодующе глянула на подругу. Но Русов был благодарен Филлис: он и не думал, что Джанет может выглядеть так ослепительно. В длинном фиолетовом платье, со сверкающим колье и подвесками в ушах, со сложной спиралевидной прической, она казалась королевой.
Он поспешил к лестнице и подал руку. Джанет смущенно улыбнулась, а Филлис издала резковатый смешок.
С улицы послышался шум мотора. Русов увидел в окне подъехавший автомобиль - пора было встречать гостей.
Первой, к его удивлению, прибыла Хелен, мэр Другого Дола. Русов поспешил снять с ее плеч пальто, а она, по-мужски пожав руку, заговорила с появившимся из своей комнаты Грегори.
Потом появился стандартный жук китайско-детройтского производства, из него вылез бородатый Болдуин и помог выбраться двум пожилым леди. Русов узнал Джин и Лу - тех, у кого жил Сирин. Русов освободил их от шубок, и его чмокнули в обе щеки - Джин в правую, а Лу в левую.
Болдуин ухмыльнулся и по-медвежьи крепко пожал руку.
– Рад видеть тебя в полном здравии. Жениться собрался? Дело стоящее. Я тоже все Филлис уговариваю.
Он прошел в гостиную, а Русов выглянул с опаской: нет ли еще машин? Но, похоже, Болдуином список гостей заканчивался.
Едва Русов отошел от двери, как его взяли в оборот Джин и Лу. Сначала пролили на него бальзам утешения: Бедняжка Сирин! Бедняжка Эрна!
Потом закидали вопросами: Нравится ли ему Другой Дол? Нравится ли Америка?
Покончив с вопросами, забросали комплиментами: Как элегантно выглядит в этом костюме! Как хорошо прижился в чужой стране! Какой молодец, что очаровал такую замечательную девушку, как Джанет!
После этого общения, напомнившего интенсивный горячий душ, беседа с Хелен походила на редкий теплый дождик. Филлис в беседе и вовсе не участвовала: суетилась вокруг стола, иногда шикая на Болдуина.
Наконец заняли места за столом. Русов сел рядом с Джанет, та была напряжена.
Грегори встал, держа бокал с шампанским.
– Вы знаете, - начал он, - что и я участвовал в той войне. Непонятной и ненужной она была, но не об этом сейчас речь. Я тогда в глаза не видел ни одного русского. Впервые увидел, когда этот молодой человек появился у меня на веранде. Я и не думал тогда, что он мне понравится. А тем более, что понравится моей племяннице. Иначе я поостерегся бы впускать его в дом. Ведь с чем я остаюсь теперь? Ни службы, ни здоровья, ни племянницы…
– Но, дядя!.. - вскинулась Джанет.
Грегори положил руку ей на плечо:
– Не принимай это всерьез. Я рад за тебя, Джанет. И хочу напомнить Юджину об одном русском обычае. Я читал, у вас принято «обмывать» новые вещи. Так вот, мы пока не видели колечка, из-за которого собрались. Так и шампанское выдохнется!
Покраснев, Русов достал из кармана кольцо с бриллиантами. Кое-как нацепил на палец Джанет и неловко поцеловал ее. Раздался хор поздравлений, все выпили шампанского (Джанет и Хелен только пригубили) и принялись за еду.
Позже несколько слов сказала Хелен, элегантная в голубом костюме. Она говорила красиво, хотя и немного официально: про мостик любви, который соединил два враждебных народа.
После обеда стали танцевать. Танцуя с Джанет, Русов любовался завитками ее рыжеватых волос и ухом с филигранной подвеской.
– Ты очень красивая сегодня, - сказал он.
Но в зеленых глазах Джанет словно лежала тень.
– Как жаль, что моей мамы нет сегодня, - молвила она, слегка отстраняясь от Русова.
После этого он танцевал с Хелен. Было неловко, потому что та танцевала гораздо лучше Русова. Но и в ее красивых голубых глазах была печаль.
– Наверное, вы много говорили с Грегори, - сказала она, ведя Русова в танце. - Так почему началась та война? Зачем все это было?
Русов замялся:
– Мы не нашли ясного ответа. Но я вспоминаю слова матери: все беды мира оттого, что во многих охладела любовь. Лишь любовь не мыслит зла ближнему.
Хелен покачала головой:
– Это старая песня. Христианская мораль никого не спасла.
Русов вздохнул:
– Любовь редка в нашем мире. Преобладает хищность - и между людьми, и между странами. А вот моя мама любила людей. Хотела помочь даже незнакомым, поэтому и приехала в Россию. Она знала, что другой народ - тоже ближний твой. Слишком сократились расстояния, современное оружие действует со скоростью света. Помнится, один русский мыслитель писал, что целые миры гибнут от нехватки любви… Но политики этого не понимают.
Хелен неуверенно улыбнулась:
– Нам трудно любить Россию. Но я не знала, что вы такой умный молодой человек. Джанет повезло.
И отошла, оставив Русова в смущении.
Потом Русов танцевал с Джин и Лу… А потом гости стали разъезжаться. Уехала Хелен - одна в своей просторной машине, двух пожилых леди увез Болдуин. Филлис гремела посудой, убирая со стола. Они сидели втроем, и последние аккорды полонеза Огинского величаво плыли по опустевшей гостиной.
Вдруг по щекам Джанет потекли слезы, она порывисто встала и, путаясь в красивом платье, побежала вверх по лестнице. Русов вскочил, но его удержал Грегори.
– Ты тут ничем не поможешь, - бесцветно сказал он. - Сиди.
Филлис еще яростнее загремела посудой. Появился Болдуин и немедленно получил выговор за то, что слишком долго ездил. Наконец и эта странная парочка уехала, только тогда Русов решился пойти наверх.
Против ожидания, Джанет не плакала, а покачивалась в кресле. Свет не был включен, и в слабом освещении из коридора ее платье казалось черным.
– Как тебе Филлис с Болдуином? - как ни в чем ни бывало спросила она. - Влюблена в него, но все время пилит. Я удивляюсь, как он терпит? Ты бы вот терпел, если я тебя пилила?
– Не знаю. - Русов почти ощупью нашел стул. - Наверное, постарался бы. Но вообще у нас дома были патриархальные нравы. Никто и думать не смел возражать отцу.
– Ну, это уже крайность, - рассудительно сказала Джанет. - Азиатские нравы. Но ты не беспокойся, Юджин. Я постараюсь быть послушной женой… в основном, конечно. В Библии сказано, что жена должна уважать мужа. Мама говорила, что это мудрый совет, мужчины очень обидчивы.
– А у нас в церквях читают, - вспомнил Русов, - «да убоится жена мужа своего!».
– Ну нет! - Джанет стала раскачиваться сильнее. - Этого ты от меня не дождешься!
– Я и не хочу, Джан, - улыбнулся Русов. - Какая ты красивая сегодня! Прямо как королева из сказки. У меня в детстве была книжка с картинками. На одной была нарисована красавица королева, а перед ее троном мальчик и девочка…
– И что с ними стало? - поинтересовалась Джанет. - С мальчиком и девочкой?
– Кажется, их разлучил злой волшебник. Но мальчик вырос, стал прекрасным юношей и освободил свою невесту. А про королеву я не помню.
– Значит, у этой сказки был счастливый конец, - тихо молвила Джанет. - А какой конец будет у нашей?
Зеркало над туалетным столиком было слабо освещено, и вдруг Русову показалось, будто в нем мелькнуло что-то белое. Он вздрогнул. И вздрогнул снова, услышав голос Джанет: оказывается, она внимательно наблюдала за ним.
– Не бойся. В этот дом не проникнет никто. По крайней мере, пока жив Грегори.
Русов вспомнил недавнюю кошмарную ночь, но промолчал.
Так немного странно закончился день помолвки Русова. И только лежа в постели, он вдруг понял, что боялся этого дня. Он улыбнулся и вскоре заснул.
Через несколько дней Русову позвонили из больницы:
– Доктор Рэнд Уильямс хочет вас видеть, сэр.
– Хорошо. - Русов встревожился, он и забыл, что был серьезно болен. - Завтра зайду.
На следующий день отпросился пораньше, и Джанет отвезла его в больницу. Была хмура и неразговорчива - когда Русов обернулся от двери, ее желтый автомобильчик все еще стоял, но тут же резко тронулся и уехал.
Доктор встретил Русова жизнерадостно:
– Как дела, Юджин?
– Прекрасно, доктор. Вот женюсь, как вы и советовали.
– Знаю. - Рэнд указал на кресло. - Джанет зарегистрировала помолвку.
– Разве это так официально? - удивился Русов, сел и опять обнаружил, что смотреть на доктора приходится снизу вверх.
– В общем да. - Рэнд поглядел в окно, где хмурые облака ползли над верхушками деревьев. - Про территориальные акты о контроле над рождаемостью слышали?
– Что-то говорили по телевизору. - Русов попытался вспомнить конкретнее, но не смог. Значит, его вызвали не из-за болезни?
Доктор вздохнул:
– Можно, я закурю? В прошлый раз вы не возражали.
– Пожалуйста, - кивнул Русов.
Рэнд открыл сейф, достал сигареты и пепельницу, дымок заструился к потолку.
– После войны стало рождаться слишком много неполноценных детей, - наконец заговорил доктор. - Поэтому большинство Территорий, включая нашу, приняли закон о медицинском обследовании будущих супругов. Брак не регистрируется, пока обе стороны не пройдут обследование. Оно оплачивается из бюджета Территории - это дешевле, чем потом содержать детей уродов. Если есть отклонения от нормы, брак разрешается лишь при условии, что супруги дают подписку не иметь детей.
Русову стало зябко: неужели его и Джанет ждут какие-то неприятности? Он вяло спросил:
– И много пар, которым нельзя иметь ребенка?
– Достаточно. - Рэнд явно избегал смотреть на Русова. - Население Америки сильно сократилось не столько из-за потерь во время войны, сколько вследствие падения рождаемости.
– Значит, мне надо пройти обследование? - вздохнул Русов. - Когда это надо сделать?
Доктор перевел взгляд со струйки дыма на дисплей компьютера.
– Вам это не нужно. Когда попали в госпиталь, мы сделали исчерпывающие анализы. Как я говорил, с медицинской точки зрения вы скучный случай. Почти абсолютная норма.
– Тогда обследоваться надо Джанет? - Русов испытал облегчение, но тревога не оставляла его.
Но четвертый! Об этом оружии есть только скудная информация. К счастью, его не применили в Третьей мировой…
Что делать? Такого он не ожидал: неужели их постоялец диверсант? Чушь какая-то, не станет специально обученный человек носить такую вещь в кармане куртки… Можно ли узнать что-нибудь еще?
Ах да, полиция должна была обыскать Юджина и его товарища, когда появились в городе. Правда, на небольшой футляр могли не обратить внимания. Придется звонить Бобу, хоть время и позднее. Эх, сам не спит и другим не дает, только Юджин сладко дремлет.
…Через несколько минут Грегори кладет трубку. Молодец Боб, вроде бы пустяк, а запомнил. Хотя с другой стороны, и это в полиции называют обыском?
Грегори встает и бодро ходит по комнате. Надо же, боль совсем отпустила - как полезно бывает вернуться к профессиональной деятельности! Значит, футляр сначала был у Майкла. Похоже, к Юджину попал случайно, хотя о содержимом знал, иначе не применил бы так ловко на кладбище. Но тогда…
И вдруг Грегори останавливается, хлопает ладонью по лбу и громко смеется.
Профессионал, называется! У него под носом развертывается сложная многоходовая операция, а он только сейчас догадался! Связной, группа поддержки, группа прикрытия - всё налицо, хотя и в непривычном виде.
Он перестает смеяться. Темнота угрожающе глядит из-за окна. Если так, то дело сложнее, чем думал. И много важнее. Никакая разведка в мире не смогла бы всё так устроить. Уж конечно, не подстроила бы отчаянную влюбленность Джанет, которая столь легко вывела Юджина из-под спланированного им, Грегори, удара.
Если только вывела…
Неужели это ответ на ту давнюю просьбу?..
Но тогда он впервые участвует в столь странной операции, не зная ни замысла, ни даже собственной роли… У него не спросили согласия? Но здесь и не спрашивают согласия, из игры можно выйти в любой момент. Только вот вернуться будет нельзя. Эти игры ведутся слишком давно, и в них свои правила.
Грегори сумрачно улыбается. Потом встает, снова поднимается по лестнице и открывает дверь.
Юджин мирно спит. Догадывается ли он? Возможно, о чем-то догадывается: у него были странные встречи. Грегори кладет футляр обратно, хотя и содрогаясь при мысли, что тот будет находиться в его доме.
Едва ли стоит искать дальше, хотя что-то должно быть. Цзин не стали бы так рьяно охотиться за футляром - должны знать, что четвертый цилиндрик нельзя ни открыть, ни просветить жестким излучением: последует мгновенное уничтожение (хорошо, что не добрался до рентгена). Помнится, они даже не обыскали комнату Майкла.
Нет, они ищут что-то другое. Но вряд ли ему будет позволено узнать, что именно: у каждого своя роль в этой невидимой схватке. Ему дали возможность участвовать в ней. И возможность отступить в сторону. Что он выберет?..
Грегори выходит в коридор и приостанавливается у другой двери.
Бедная Джанет, попала в такую переделку! Но может быть, это единственный шанс для нее - положиться на милость тех сверхчеловеческих сил, смысл борьбы которых выше его понимания?
Грегори спускается по лестнице, пересекает гостиную и закрывает за собой дверь.
Снег пролежал недолго, на улицах снова появились лужи, их гладь морщил холодный ветер. На третий день пошел дождь и за ночь съел остатки снега, лишь кое-где остались грязные белые пятна.
Сразу после уик-энда был праздник - День ветеранов, и Грегори уехал на собрание сослуживцев. Русов из вежливости посидел перед телевизором, наблюдая за церемонией на Арлингтонском кладбище, но Джанет явно нервничала без дяди, и Русов поднялся к себе - осваивать купленный накануне телефон. Пришла шальная мысль позвонить в Кандалу, но решил не рисковать.
На шум машины выглянул в окно: автомобильчик Джанет скрылся за дубами. Похоже, девушка просто сбежала. Русов усмехнулся, но весь день проскучал.
Обедать пришлось в одиночестве, разогретой пиццей. Потом опять смотрел телевизор: длинный перечень войн, которые вела Америка; парады по случаю Дня ветеранов; пикеты инвалидов, возмущенных урезанными пособиями…
Джанет вернулась затемно.
– Что-то дяди долго нет, - покачала она головой. Вышла на веранду, да там и осталась, то ли поджидая Грегори, то ли стесняясь Русова.
Наконец раздался шум двигателя, лужайку залил свет фар, и к веранде подъехал большой джип. Из-за руля спрыгнул мужчина с серебристой короткой стрижкой и жестким лицом.
– Привет! - сказал жизнерадостно. - Вы Джанет Линдон? Принимайте своего дядю. Перебрал немного.
Джанет укоризненно поглядела на Русова, а тот вздохнул: он в чем виноват? Грегори пришлось тащить под руки до его комнаты, он только мычал. Джанет долго возилась, устраивая его поудобнее, а Русов вышел в гостиную.
Хозяин джипа кивнул, развалившись в кресле:
– Джон.
– Юджин, - отозвался Русов.
На этом обмен любезностями закончился, и появления Джанет ожидали молча.
Та вышла хмурая и вряд ли обрадовалась, услышав просьбу нежданного гостя:
– Можно у вас переночевать? А то путь неблизкий, да и виски хлебнул больше, чем следует. Грег приглашал остаться, пока еще разговаривал.
Джанет механически улыбнулась:
– Хорошо. Устрою вас здесь, на диване.
Она занялась приготовлениями, а Русов пошел наверх принять душ. Когда вошел в спальню, там, забравшись с ногами на кровать, его поджидала Джанет.
– Н-да, - невесело сказала она. - Давно не видела дядю в таком состоянии.
– Ладно, все будет нормально, - улыбнулся Русов.
Он сел рядом, обнял Джанет, и ее голова склонилась ему на плечо. Долго сидели молча, потом начали целоваться. И снова окружающий мир исчез для Русова: осталось только белеющее в сумерках лицо Джанет, остались только ее ласковые руки и частый стук собственного сердца.
Постепенно он опьянел: голова кружилась, во рту пересохло, а в теле все сильнее разгорался огонь желания. Наконец Джанет оттолкнула Русова и, соскользнув с кровати, убежала.
Он посидел, приходя в себя, а потом лег на кровать и стал смотреть в окно. За стеклами сторожила тьма, однако в комнате было светло и уютно.
Сердце унялось. Русов разделся, лег в постель и выключил свет. Темнота вошла в комнату, но не таила угрозы: в воздухе еще чувствовалось незримое присутствие Джанет, а с едва видной фотографии улыбалась прежняя хозяйка, словно беря Русова под защиту.
Он уснул.
Во сне он гулял с Джанет по березовому лесу, пронизанному солнцем. Но постепенно лес становился сумрачнее, а потом Джанет исчезла. Меж берез сгустилась тьма, и Русов ощутил легкие прикосновения к волосам, словно сверху падала паутина.
Он постоял, оглядываясь. Темно и глухо стало в лесу, холодный воздух дышал смутной угрозой, и лишь вдали за серыми стволами мигал красный огонек.
Русов пошел в ту сторону. Ближе к моргающему свету замедлил шаг, боясь, что навстречу выступит черная коренастая фигура Уолда.
Открылась поляна, и Русов облегченно вздохнул: возле костра стоял человек, который привез Грегори. Жесткий красный свет подрагивал в глазах.
– Здравствуйте, - принужденно сказал Русов.
Человек не ответил, только глянул на него и, вытянув руку, щелкнул пальцами.
Против воли Русов сделал шаг к костру.
Еще один щелчок пальцами, и еще один невольный шаг Русова. Костер начал припекать.
Снова щелчок. Русов почти ступил в огонь, пламя опалило ресницы, нестерпимый жар обжег лицо и руки. Русов открыл рот, чтобы закричать, и чуть не задохнулся от раскаленного воздуха. К счастью, человек повел рукой, и Русов смог откачнуться назад. Из горла вырвался хриплый крик. Русов сделал отчаянное усилие, чтобы проснуться.
Он открыл глаза.
И ему показалось, что продолжает спать.
Он лежал на постели, туго спеленатый какой-то сеткой, закрывшей даже рот. Голове было неудобно от шлема наподобие того, что надевал у Брайана, но сквозь прозрачную пластину можно было видеть. Похоже, он лежал в своей комнате, вон и фотография на стене, но кошмар продолжался: рядом с кроватью сидел человек, только что виденный во сне. В руке он держал что-то вроде пульта дистанционного управления.
– Проснулся? - холодно спросил человек. - Можешь говорить?
Русов смог только двинуть кадыком: горло болело, словно и в самом деле наглотался огня.
– Хорошо, - без выражения сказал человек. - Что рассказал тебе Сирин про «черный свет»?
– А кто вы? - ухитрился выдавить Русов.
– Я… представляю официальные структуры, - скучно произнес голос. - Говори, ничего не опасаясь. Извини за причиненные неудобства.
«Хороши неудобства, - подумал Русов. - Что за технику они применяют. Тоже шлем виртуальной реальности?». А вслух сказал:
– Ничего он мне не говорил.
– Подумай хорошенько, - жесткое лицо приблизилось вплотную. - Это устройство может причинить сильную боль.
Человек сделал движение пальцем, и Русов в самом деле ощутил острую боль, словно невидимое пламя лизнуло тело. Пытки с доставкой на дом…
– Хорошие методы вы применяете, - прохрипел он. - Пытаете людей…
– Вы не американский гражданин, - небрежно отозвался допросчик. - И против террористов любые средства хороши. Вспоминайте!
Пальцы снова задвигались, и Русов провалился в темноту, наполненную болью. Но шлем мог не только причинять боль: Русов чувствовал, как в памяти словно шарят невидимые пальцы, все ближе подбираясь к прощальной записке Сирина…
И вот он снова увидел этот пейзаж: серые скалы, искривленные сосны на склонах, пасмурное небо. Только откуда здесь телефонный номер?.. Ах да!
– Миша? - попытался позвать Русов, но горло обожгло, да и в голове клубился огненный туман. Наконец с трудом смог выговорить: - Дайте телефон, я ему позвоню.
Бледное лицо плавало в темноте, на нем появилось сомнение, а потом странное выражение. Удивление?..
Руки Русова освободились, и он увидел на ладони телефон, номер помнил хорошо.
– Миша? - снова прохрипел он в трубку.
Тишина. Когда-то слышал подобную тишину…
Потом издали донесся усталый женский голос. Словно с древнего коммутатора, а не из компьютеризованной сети…
– Абонент не отвечает. Возможно, находится вне зоны связи…
Русов не отпускал трубку. Он смутно понимал, что происходит нечто необычайное.
И вдруг голос Сирина сказал:
– Евгений?
Голос был глуховат, но слышен хорошо. Русов заторопился:
– Михаил, меня допрашивают… насчет «черного света». Жгут огнем. Скажи им, что я ничего не знаю.
– Кто допрашивает? - в голосе Сирина слышалась боль.
– Не знаю. Один человек. Наверное, из американской разведки. Это не белые.
– Передай ему трубку! - приказал Сирин.
– Возьмите, - хрипло сказал Русов, протягивая телефон. - С вами хотят поговорить.
Человек не сразу взял трубку. Теперь Русов явственно видел в его глазах страх.
Он держал телефон возле уха всего несколько секунд - и выронил. Щеки побелели. Трясущимися руками сорвал с Русова сетку, шлем и бросился к двери. От удара о косяк едва не упал, но оправился и выбежал в коридор. Через короткое время снизу донеслось рычание джипа.
Русов устало поднял телефон:
– Спасибо, Миша. Он удрал как ошпаренный. Что ты ему сказал?
Сирин ответил печально:
– Евгений, вокруг меня только пепел. Огненные цифры льются по черному небу. Что я ему сказал? Дату его смерти, она уже близко.
Русова пробрал ледяной холод: только теперь вспомнил, что Сирин мертв.
– Как ты? - прошептал он. - Как можешь разговаривать по телефону?
– Хорошо, что ты запомнил номер, - тихо раздался голос Сирина. - Только по нему и можно было дозвониться. Телефон зазвонил бы даже в аду. Постарайся попасть в более счастливые места, Евгений.
– Когда?.. - зубы Русова едва не стучали о трубку. - Сколько мне осталось жить?
– Тебе было сказано, - еле слышно прозвучал голос. - Когда придет время, не держись за жизнь. Если попытаешься сохранить ее, то все потеряешь…
Голос оборвался. В трубке была мертвая тишина.
Наутро все тело болело, и Русов долго оглядывал себя, но волдырей от ожогов не было. Происшедшее ночью казалось кошмаром. Джанет покосилась на Русова, но сразу ушла к Грегори, а на работе бледно-зеленое лицо Русова оставили без внимания.
Всю неделю Грегори почти не выходил из комнаты, а когда появлялся, то глядел на Русова виновато. В пятницу Джанет затеяла большую уборку, и после передышки на ночь продолжила ее в субботу. Русов одурел от шума пылесоса, с которым таскался по всему дому. От скучного занятия оторвал Грегори, поманив, как заговорщик из приоткрытой двери. Русов выключил надоевший агрегат и зашел в комнату.
Грегори прикрыл дверь.
– Бросай все это, - сказал он. - Бери кредитную карточку, и поехали к ювелиру.
Русов поглядел исподлобья: не причастен ли Грегори к ночной истории? Но спрашивать не стал, и через десять минут уже вел автомобиль по городу. Облака нависли над крышами, в лужах празднично отражались огни светофоров.
В магазине ювелира Грегори долго изучал сверкающие витрины. Русов не знал, на что и смотреть, большая часть выставленного была ему не по карману.
– Пожалуй, вот это. - Грегори указал на золотое колечко с маленькими бриллиантами в форме веточки. - Размер шестнадцатый?
Русов поглядел на ценник и втянул сквозь зубы воздух. Грегори попросил еще два обручальных кольца, и одно сразу примерили на палец Русова. К счастью, кольца оказались дешевле - денег Русова как раз хватило. За кольцо с бриллиантами заплатил Грегори.
– Как-нибудь расплатишься, - отмахнулся он. При этом улыбнулся, но улыбка получилась кривой. - Держи все это. Джанет про обручальные кольца пока не говори.
Но Джанет была вся в делах и не поинтересовалась, где они пропадали. Обед приготовила самый простой. Грегори пошутил:
– Может быть, передумаешь выходить замуж, а? Хлопотное это дело.
Усталая Джанет даже не отреагировала.
И вот наступило воскресенье. Когда вернулись из церкви, дверь открыла женщина с каштановыми завитушками над веселыми карими глазами, и в белом кружевном передничке.
– Это моя подруга, Филлис, - представила Джанет. - Будет помогать мне сегодня. А это Юджин, мой…
Она неуверенно смолкла.
– Мы уже знакомы, - пробормотал Русов, вспомнив вечеринку и высказывания Филлис о мужском шовинизме.
Филлис рассмеялась и помогла Грегори снять куртку. Стол уже был накрыт: на белой скатерти стояли тарелки и лежали массивные, похоже серебряные, ножи и вилки. Джанет и Филлис поднялись наверх, Грегори прилег у себя, а Русов стал маяться в одиночестве. Он послонялся по гостиной, подошел к книжным полкам, рука снова потянулась к Библии.
«И сказал фараон Иосифу: вот, я поставлю тебя над всей землею Египетской. И снял фараон перстень с руки своей и надел его на руку Иосифа; одел его в виссонные одежды, возложил золотую цепь на шею ему…».
Русов пожал плечами: почему ему во второй раз попадается эта история? Он поставил книгу на место и подошел к окну.
Голые ветви уже не закрывали небо, цветы пожухли, пусто и уныло стало вокруг дома. В Кандале, наверное, давно лежит снег. Позвонить бы отцу: как отнесется к его женитьбе? Но между ними хмурые моря, тысячи километров снега и льда. Да и хватит оглядываться на отца: теперь он, Русов, сам принимает решения. И вот сегодня, в канун зимы, он отправляется в новое путешествие, еще более странное, чем первое, через океан. Где и когда ему придет конец?..
Он услышал мелодичное звяканье и оглянулся - наверху лестницы стояла Филлис и, улыбаясь, помахивала колокольчиком.
По лестнице только что начала спускаться Джанет - она остановилась и, покраснев, негодующе глянула на подругу. Но Русов был благодарен Филлис: он и не думал, что Джанет может выглядеть так ослепительно. В длинном фиолетовом платье, со сверкающим колье и подвесками в ушах, со сложной спиралевидной прической, она казалась королевой.
Он поспешил к лестнице и подал руку. Джанет смущенно улыбнулась, а Филлис издала резковатый смешок.
С улицы послышался шум мотора. Русов увидел в окне подъехавший автомобиль - пора было встречать гостей.
Первой, к его удивлению, прибыла Хелен, мэр Другого Дола. Русов поспешил снять с ее плеч пальто, а она, по-мужски пожав руку, заговорила с появившимся из своей комнаты Грегори.
Потом появился стандартный жук китайско-детройтского производства, из него вылез бородатый Болдуин и помог выбраться двум пожилым леди. Русов узнал Джин и Лу - тех, у кого жил Сирин. Русов освободил их от шубок, и его чмокнули в обе щеки - Джин в правую, а Лу в левую.
Болдуин ухмыльнулся и по-медвежьи крепко пожал руку.
– Рад видеть тебя в полном здравии. Жениться собрался? Дело стоящее. Я тоже все Филлис уговариваю.
Он прошел в гостиную, а Русов выглянул с опаской: нет ли еще машин? Но, похоже, Болдуином список гостей заканчивался.
Едва Русов отошел от двери, как его взяли в оборот Джин и Лу. Сначала пролили на него бальзам утешения: Бедняжка Сирин! Бедняжка Эрна!
Потом закидали вопросами: Нравится ли ему Другой Дол? Нравится ли Америка?
Покончив с вопросами, забросали комплиментами: Как элегантно выглядит в этом костюме! Как хорошо прижился в чужой стране! Какой молодец, что очаровал такую замечательную девушку, как Джанет!
После этого общения, напомнившего интенсивный горячий душ, беседа с Хелен походила на редкий теплый дождик. Филлис в беседе и вовсе не участвовала: суетилась вокруг стола, иногда шикая на Болдуина.
Наконец заняли места за столом. Русов сел рядом с Джанет, та была напряжена.
Грегори встал, держа бокал с шампанским.
– Вы знаете, - начал он, - что и я участвовал в той войне. Непонятной и ненужной она была, но не об этом сейчас речь. Я тогда в глаза не видел ни одного русского. Впервые увидел, когда этот молодой человек появился у меня на веранде. Я и не думал тогда, что он мне понравится. А тем более, что понравится моей племяннице. Иначе я поостерегся бы впускать его в дом. Ведь с чем я остаюсь теперь? Ни службы, ни здоровья, ни племянницы…
– Но, дядя!.. - вскинулась Джанет.
Грегори положил руку ей на плечо:
– Не принимай это всерьез. Я рад за тебя, Джанет. И хочу напомнить Юджину об одном русском обычае. Я читал, у вас принято «обмывать» новые вещи. Так вот, мы пока не видели колечка, из-за которого собрались. Так и шампанское выдохнется!
Покраснев, Русов достал из кармана кольцо с бриллиантами. Кое-как нацепил на палец Джанет и неловко поцеловал ее. Раздался хор поздравлений, все выпили шампанского (Джанет и Хелен только пригубили) и принялись за еду.
Позже несколько слов сказала Хелен, элегантная в голубом костюме. Она говорила красиво, хотя и немного официально: про мостик любви, который соединил два враждебных народа.
После обеда стали танцевать. Танцуя с Джанет, Русов любовался завитками ее рыжеватых волос и ухом с филигранной подвеской.
– Ты очень красивая сегодня, - сказал он.
Но в зеленых глазах Джанет словно лежала тень.
– Как жаль, что моей мамы нет сегодня, - молвила она, слегка отстраняясь от Русова.
После этого он танцевал с Хелен. Было неловко, потому что та танцевала гораздо лучше Русова. Но и в ее красивых голубых глазах была печаль.
– Наверное, вы много говорили с Грегори, - сказала она, ведя Русова в танце. - Так почему началась та война? Зачем все это было?
Русов замялся:
– Мы не нашли ясного ответа. Но я вспоминаю слова матери: все беды мира оттого, что во многих охладела любовь. Лишь любовь не мыслит зла ближнему.
Хелен покачала головой:
– Это старая песня. Христианская мораль никого не спасла.
Русов вздохнул:
– Любовь редка в нашем мире. Преобладает хищность - и между людьми, и между странами. А вот моя мама любила людей. Хотела помочь даже незнакомым, поэтому и приехала в Россию. Она знала, что другой народ - тоже ближний твой. Слишком сократились расстояния, современное оружие действует со скоростью света. Помнится, один русский мыслитель писал, что целые миры гибнут от нехватки любви… Но политики этого не понимают.
Хелен неуверенно улыбнулась:
– Нам трудно любить Россию. Но я не знала, что вы такой умный молодой человек. Джанет повезло.
И отошла, оставив Русова в смущении.
Потом Русов танцевал с Джин и Лу… А потом гости стали разъезжаться. Уехала Хелен - одна в своей просторной машине, двух пожилых леди увез Болдуин. Филлис гремела посудой, убирая со стола. Они сидели втроем, и последние аккорды полонеза Огинского величаво плыли по опустевшей гостиной.
Вдруг по щекам Джанет потекли слезы, она порывисто встала и, путаясь в красивом платье, побежала вверх по лестнице. Русов вскочил, но его удержал Грегори.
– Ты тут ничем не поможешь, - бесцветно сказал он. - Сиди.
Филлис еще яростнее загремела посудой. Появился Болдуин и немедленно получил выговор за то, что слишком долго ездил. Наконец и эта странная парочка уехала, только тогда Русов решился пойти наверх.
Против ожидания, Джанет не плакала, а покачивалась в кресле. Свет не был включен, и в слабом освещении из коридора ее платье казалось черным.
– Как тебе Филлис с Болдуином? - как ни в чем ни бывало спросила она. - Влюблена в него, но все время пилит. Я удивляюсь, как он терпит? Ты бы вот терпел, если я тебя пилила?
– Не знаю. - Русов почти ощупью нашел стул. - Наверное, постарался бы. Но вообще у нас дома были патриархальные нравы. Никто и думать не смел возражать отцу.
– Ну, это уже крайность, - рассудительно сказала Джанет. - Азиатские нравы. Но ты не беспокойся, Юджин. Я постараюсь быть послушной женой… в основном, конечно. В Библии сказано, что жена должна уважать мужа. Мама говорила, что это мудрый совет, мужчины очень обидчивы.
– А у нас в церквях читают, - вспомнил Русов, - «да убоится жена мужа своего!».
– Ну нет! - Джанет стала раскачиваться сильнее. - Этого ты от меня не дождешься!
– Я и не хочу, Джан, - улыбнулся Русов. - Какая ты красивая сегодня! Прямо как королева из сказки. У меня в детстве была книжка с картинками. На одной была нарисована красавица королева, а перед ее троном мальчик и девочка…
– И что с ними стало? - поинтересовалась Джанет. - С мальчиком и девочкой?
– Кажется, их разлучил злой волшебник. Но мальчик вырос, стал прекрасным юношей и освободил свою невесту. А про королеву я не помню.
– Значит, у этой сказки был счастливый конец, - тихо молвила Джанет. - А какой конец будет у нашей?
Зеркало над туалетным столиком было слабо освещено, и вдруг Русову показалось, будто в нем мелькнуло что-то белое. Он вздрогнул. И вздрогнул снова, услышав голос Джанет: оказывается, она внимательно наблюдала за ним.
– Не бойся. В этот дом не проникнет никто. По крайней мере, пока жив Грегори.
Русов вспомнил недавнюю кошмарную ночь, но промолчал.
Так немного странно закончился день помолвки Русова. И только лежа в постели, он вдруг понял, что боялся этого дня. Он улыбнулся и вскоре заснул.
Через несколько дней Русову позвонили из больницы:
– Доктор Рэнд Уильямс хочет вас видеть, сэр.
– Хорошо. - Русов встревожился, он и забыл, что был серьезно болен. - Завтра зайду.
На следующий день отпросился пораньше, и Джанет отвезла его в больницу. Была хмура и неразговорчива - когда Русов обернулся от двери, ее желтый автомобильчик все еще стоял, но тут же резко тронулся и уехал.
Доктор встретил Русова жизнерадостно:
– Как дела, Юджин?
– Прекрасно, доктор. Вот женюсь, как вы и советовали.
– Знаю. - Рэнд указал на кресло. - Джанет зарегистрировала помолвку.
– Разве это так официально? - удивился Русов, сел и опять обнаружил, что смотреть на доктора приходится снизу вверх.
– В общем да. - Рэнд поглядел в окно, где хмурые облака ползли над верхушками деревьев. - Про территориальные акты о контроле над рождаемостью слышали?
– Что-то говорили по телевизору. - Русов попытался вспомнить конкретнее, но не смог. Значит, его вызвали не из-за болезни?
Доктор вздохнул:
– Можно, я закурю? В прошлый раз вы не возражали.
– Пожалуйста, - кивнул Русов.
Рэнд открыл сейф, достал сигареты и пепельницу, дымок заструился к потолку.
– После войны стало рождаться слишком много неполноценных детей, - наконец заговорил доктор. - Поэтому большинство Территорий, включая нашу, приняли закон о медицинском обследовании будущих супругов. Брак не регистрируется, пока обе стороны не пройдут обследование. Оно оплачивается из бюджета Территории - это дешевле, чем потом содержать детей уродов. Если есть отклонения от нормы, брак разрешается лишь при условии, что супруги дают подписку не иметь детей.
Русову стало зябко: неужели его и Джанет ждут какие-то неприятности? Он вяло спросил:
– И много пар, которым нельзя иметь ребенка?
– Достаточно. - Рэнд явно избегал смотреть на Русова. - Население Америки сильно сократилось не столько из-за потерь во время войны, сколько вследствие падения рождаемости.
– Значит, мне надо пройти обследование? - вздохнул Русов. - Когда это надо сделать?
Доктор перевел взгляд со струйки дыма на дисплей компьютера.
– Вам это не нужно. Когда попали в госпиталь, мы сделали исчерпывающие анализы. Как я говорил, с медицинской точки зрения вы скучный случай. Почти абсолютная норма.
– Тогда обследоваться надо Джанет? - Русов испытал облегчение, но тревога не оставляла его.