Страница:
Тут Грегори задал неизбежный вопрос:
– А откуда вы так хорошо знаете язык, юноша? У вас даже южный выговор.
Русов вздохнул.
– У меня мама американка, - нехотя начал он, уже в третий раз сегодня. - Родом из Южной Каролины. Приехала в Россию еще до войны, с христианской миссией. Тогда у нас вроде была дружба с Америкой. После той заварухи, конечно, пришлось остаться. Отец ее в жены взял. Она и выучила меня языку…
Закончив, он ненароком глянул на Джанет: ее глаза были широко открыты и чуть не светились зеленым пламенем. Она тут же опустила их, и Русов заметил, что в комнате стемнело.
– Завтра наговоритесь, дядя, - тихо сказала Джанет. - Гостя положим спать наверху. - Мельком глянула на Русова: - Пойдем, покажу твою комнату.
Русов последовал за девушкой вверх по лестнице, а затем по коридору. Джанет буркнула, где находится туалет и ванная, а потом открыла дверь в большую комнату. Вдоль стен стояли широкая кровать, комод и шкаф; дубы протягивали черные ветви к окну.
Вспыхнул свет, и дубы спрятались в темноту. Открыв комод, Джанет побросала на кровать постельное белье.
– Спокойной ночи. - Исчезла.
Русов сел на кровать, вдыхая запах свежих простынь и пытаясь унять калейдоскоп в голове: схватка на базе, сумасшедший перелет, мертвый Чикаго, аэропорт в Лимбе, чужая страна, чужой город, чужой дом… - все это обрушилось на него за один непомерно долгий день. Он почувствовал озноб, все могло кончиться гораздо хуже: схватил бы случайную пулю, самолет сбили или разбился при посадке, попал бы в тюрьму…
Русов содрогнулся и пошел в ванную.
С трудом разобрался в кранах, разок его обдало ледяной водой, зато потом понежился в горячей воде - редкое удовольствие дома, где ванные комнаты были вечно заняты. Накинул махровый халат и вернулся в спальню. Другой смены белья у него не было, но на кровати поверх стопки простынь лежала пижама. Поколебавшись - дома таким не баловали, - Русов облачился в нее и долго искал выключатель, пока не догадался тронуть пластинку в стене.
Свет погас, темнота и шелест деревьев хлынули из-за окна.
Дважды за этот долгий день для Русова наступало утро, но наконец и его настигла, придя по незримому следу их самолета, ночь.
Она приготовила таблетки на ночь для дяди, прошлась по гостиной. Все убрано, входная дверь на замке, и горит зеленым дисплей охранной системы. По лестнице поднялась медленнее, чем обычно: второй этаж больше не принадлежал ей одной. Косо глянула на закрытую дверь: долго ли придется терпеть новое соседство? Неуклюжий, не подстриженный и плохо одетый молодой человек вызывал раздражение.
Что поделаешь, такова дядина прихоть…
Войдя в ванную, брезгливо перевесила мокрое полотенце, чтобы лучше сохло. Придирчиво посмотрела в зеркало: кожа лица светлая, даже бледная, и осталась довольна. К ее досаде, на вешалке не оказалось любимого халата - наверное, надел тот русский.
Прошла в свою комнату и, не включая лампы, встала у окна. Слабый свет падал на лужайку, и красные огоньки цветов выглядывали из темноты.
Она улыбнулась им: ничего, все пройдет.
«Как и твоя жизнь», - глумливо сказал в ухо чей-то голос. Она содрогнулась, от окна словно потянуло зимним холодом.
«Не думай об этом!» - приказала себе. Надев любимую ночную рубашку, легла в постель. По детской привычке помолилась, свернувшись в калачик.
А что ей оставалось делать еще?
Мы не знаем, что принесет случайный гость - докуку или бесконечную дорогу, полную страданий, ужаса и любви. Эти три слова часто обозначают одно и то же…
3. Другой Дол
– А откуда вы так хорошо знаете язык, юноша? У вас даже южный выговор.
Русов вздохнул.
– У меня мама американка, - нехотя начал он, уже в третий раз сегодня. - Родом из Южной Каролины. Приехала в Россию еще до войны, с христианской миссией. Тогда у нас вроде была дружба с Америкой. После той заварухи, конечно, пришлось остаться. Отец ее в жены взял. Она и выучила меня языку…
Закончив, он ненароком глянул на Джанет: ее глаза были широко открыты и чуть не светились зеленым пламенем. Она тут же опустила их, и Русов заметил, что в комнате стемнело.
– Завтра наговоритесь, дядя, - тихо сказала Джанет. - Гостя положим спать наверху. - Мельком глянула на Русова: - Пойдем, покажу твою комнату.
Русов последовал за девушкой вверх по лестнице, а затем по коридору. Джанет буркнула, где находится туалет и ванная, а потом открыла дверь в большую комнату. Вдоль стен стояли широкая кровать, комод и шкаф; дубы протягивали черные ветви к окну.
Вспыхнул свет, и дубы спрятались в темноту. Открыв комод, Джанет побросала на кровать постельное белье.
– Спокойной ночи. - Исчезла.
Русов сел на кровать, вдыхая запах свежих простынь и пытаясь унять калейдоскоп в голове: схватка на базе, сумасшедший перелет, мертвый Чикаго, аэропорт в Лимбе, чужая страна, чужой город, чужой дом… - все это обрушилось на него за один непомерно долгий день. Он почувствовал озноб, все могло кончиться гораздо хуже: схватил бы случайную пулю, самолет сбили или разбился при посадке, попал бы в тюрьму…
Русов содрогнулся и пошел в ванную.
С трудом разобрался в кранах, разок его обдало ледяной водой, зато потом понежился в горячей воде - редкое удовольствие дома, где ванные комнаты были вечно заняты. Накинул махровый халат и вернулся в спальню. Другой смены белья у него не было, но на кровати поверх стопки простынь лежала пижама. Поколебавшись - дома таким не баловали, - Русов облачился в нее и долго искал выключатель, пока не догадался тронуть пластинку в стене.
Свет погас, темнота и шелест деревьев хлынули из-за окна.
Дважды за этот долгий день для Русова наступало утро, но наконец и его настигла, придя по незримому следу их самолета, ночь.
Она приготовила таблетки на ночь для дяди, прошлась по гостиной. Все убрано, входная дверь на замке, и горит зеленым дисплей охранной системы. По лестнице поднялась медленнее, чем обычно: второй этаж больше не принадлежал ей одной. Косо глянула на закрытую дверь: долго ли придется терпеть новое соседство? Неуклюжий, не подстриженный и плохо одетый молодой человек вызывал раздражение.
Что поделаешь, такова дядина прихоть…
Войдя в ванную, брезгливо перевесила мокрое полотенце, чтобы лучше сохло. Придирчиво посмотрела в зеркало: кожа лица светлая, даже бледная, и осталась довольна. К ее досаде, на вешалке не оказалось любимого халата - наверное, надел тот русский.
Прошла в свою комнату и, не включая лампы, встала у окна. Слабый свет падал на лужайку, и красные огоньки цветов выглядывали из темноты.
Она улыбнулась им: ничего, все пройдет.
«Как и твоя жизнь», - глумливо сказал в ухо чей-то голос. Она содрогнулась, от окна словно потянуло зимним холодом.
«Не думай об этом!» - приказала себе. Надев любимую ночную рубашку, легла в постель. По детской привычке помолилась, свернувшись в калачик.
А что ей оставалось делать еще?
Мы не знаем, что принесет случайный гость - докуку или бесконечную дорогу, полную страданий, ужаса и любви. Эти три слова часто обозначают одно и то же…
3. Другой Дол
Русова разбудило щебетанье птиц, совсем как дома. Вставать не хотелось: сразу вспомнил, что он не дома, а в чуждой Америке. Потом раздался резкий голос Джанет:
– Юджин, вставай! Пора завтракать.
Снова окрик, только теперь по-английски! Русов нехотя поднялся и, надев мятый тренировочный костюм, пошел умываться. Ему положили зубную щетку и пакетик с одноразовыми бритвами. Уныло поглядел в зеркало: волосы взлохмачены и в глазах бы побольше уверенности. Он вздохнул, занялся утренним туалетом, и наконец сошел по лестнице.
Из-за стола приветственно помахал газетой Грегори:
– Тут про вас!
На первой странице и вправду была большая фотография, в черном самолете угрожающего вида Русов не сразу узнал родной «СУ-34». Буквы заголовка кричали:
РУССКИЕ В ИЛ-ОУ! ШПИОНЫ? ДИВЕРСАНТЫ? ТУРИСТЫ?
– Ничего страшного. - На лице Грегори сложилась улыбка. - Газетчики, сенсация их хлеб. Скоро и до вас доберутся.
Джанет обернулась от плиты и скептически оглядела Русова. Она выглядела строже и элегантнее, чем вчера: желтая блузка эффектно оттеняла волосы.
– Надо переодеться, - в голосе скользнуло пренебрежение. - А то репортеры потешатся, будешь выглядеть на снимках, как парень из деревни.
Русов обиделся, но смолчал. Джанет отвела его в кладовую размером с комнату, где висело на удивление много одежды: костюмы, рубашки и даже военная форма.
– Это все дядино. Сейчас ему мало что нужно. Выбирай.
Она ушла, а Русов отыскал костюм, который был ему лишь чуть велик, и стал перебирать рубашки. За спиной фыркнули - это Джанет, войдя, увидела Русова в одном белье. Бросив на стул какой-то пакет, она бесцеремонно отодвинула в сторону все рубашки, кроме одной, и вышла снова.
Русов почувствовал, что у него загорелись щеки. В пакете оказалось ослепительно белое мужское белье, какого Марьяна ему никогда не покупала. Он торопливо переоделся и глянул в зеркало.
И оторопел: на него смотрел почти незнакомец в элегантном сером костюме и голубой рубашке. Только волосы опять разлохматились, да в глазах застыла тоска.
Когда он вернулся к столу, Джанет уже не было, донесся только звук отъехавшего автомобиля. Грегори поглядел с одобрением:
– Девочка знает толк в одежде. Не думал, что этот костюм еще пригодится. Садись, поешь.
Завтрак был непривычный: овсянка, апельсиновый сок в высоком стакане и ароматный кофе. Дома такого кофе Русову пить не доводилось.
– Настоящий, - криво улыбнулся Грегори. - Иногда я себя балую.
Не успел Русов допить кофе, как снова раздалось жужжание - подъехал автомобиль, а потом еще один. Несколько человек, увешанных сумками, стали шумно подниматься на веранду.
– Репортеры, - покачал головой Грегори. - Потерпи, Юджин. И постарайся быть доброжелательным. Это их работа.
Репортеры повели себя бесцеремонно, расположились как у себя дома. Русов забился в угол дивана, а на него нацелили телекамеры и закидали вопросами. Пришлось рассказать и об отце градоначальнике, и о маме из Южной Каролины, и о жизни в Кандале, и о перелете… В ответ на вопрос: «Зачем они прилетели в Америку?», Русов пожал плечами.
– Давно хотел вашу страну повидать, и тут случай представился. А зачем мой напарник полетел, у него самого спросите.
– Как вам понравился Другой дол и вообще Америка? - спросил другой репортер.
– Ну, Америки я толком не видел, - ответил Русов, - а городок понравился, чистый и аккуратный. Наверное, не все такие: по пути сюда миновали какую-то трущобу.
Репортеры переглянулись, и последовал новый вопрос:
– Покажите, откуда вы прилетели. Как сейчас выглядит Россия?
Русову подсунули компьютерный планшет, где высветилась карта Евразии. Русову пришлось дать небольшой урок географии, к счастью любил ее в школе.
– Мы прилетели из Карельской автономии, - показал он на экран. - Она включает Карелию и Кольский полуостров, население около полумиллиона человек. Главные отрасли хозяйства - горнорудная промышленность и рыболовство. Я вырос в Кандале - это портовый город на берегу Белого моря. Связь с остальной Россией только водным и воздушным путем, шоссе перерезано Темной зоной…
Русов вздохнул, вспомнив зловещий сумрак, куда уходила дорога в нескольких десятках километров от города, а затем продолжал:
– На юго-восток лежит Архангельская автономия, там климат помягче, и людей живет больше. Нефть, газ, алмазы, космодром в Плесецке… Дальше к югу находится Волжская, Татарская и Уральская автономии. Они густо населены, имеют развитую промышленность, через Темные зоны перекинуты струнные дороги… Бывшие столицы необитаемы, в Темной зоне оказалась половина Петербурга и вся Москва… Про южнорусские и украинские автономии я знаю мало. Кажется, наиболее развиты Южно-Волжская и Новороссия. Все автономии имеют собственный аппарат управления, только у армии единое командование в Сталинграде…
– Согласно китайским источникам, - вступил другой репортер, - самостоятельность автономий в России чисто формальная, а на деле установлена диктатура некого Братства. Оно похоже на средневековый орден и даже устраивает публичные казни.
Русов хмыкнул.
– Ну, диктатурой я бы это не назвал… Братство возникло еще в начале века, как объединение пассионарных личностей с целью возрождения России, а когда после войны прежняя государственность показала свою неэффективность, оно быстро стало единственной властью в стране. Действительно, были случаи, когда члены Братства вешали чиновников перед их резиденциями, но только за тяжкие преступления против народа. Сейчас большинство представителей власти в России принадлежат к Братству. Оно имеет свои школы и университеты, куда идет жесткий отбор и где готовят будущую элиту…
Тут Русов вздохнул, его в школу Братства не приняли.
– Вы, русские, не можете без диктатуры, - не отступал репортер. - То у вас царь, то коммунистическая партия, то какое-то Братство.
Русов пожал плечами:
– Возьмите моего отца, разве у него диктаторская власть? Если допустит злоупотребления, то любой может сообщить Братству, и, если это подтвердится, то могут повесить прямо на городской площади… Вообще, он часто говорил, что все на свете имеет хорошую и плохую стороны. От войны Россия пострадала, зато власть спустилась ближе к народу… Кстати, очень похоже на Другой Дол. Здешний мэр тоже не стала выполнять приказ губернатора отправить нас в столицу Территории.
Другой репортер поинтересовался:
– А как вы уживаетесь с китайцами?
– Да никак, - скучно ответил Русов. - Они к нам не суются. То ли холодно, а они этого не любят, даже летом в теплом белье ходят, то ли просто боятся воевать. Под шумок присвоили некоторые районы южной Сибири, где их и так было больше, чем русских, а целиком захватили только Среднюю Азию, там полезных ископаемых на сто лет хватит. Торгуем понемногу, вот и все.
– А может быть, вы китайский шпион? - очаровательно улыбнулась корреспондентка с фиолетовыми губами (Русов сразу вспомнил официантку из кафе). - Не секрет, что Китай готовится к очередной экспансии. Вот вы и полетели проверить нашу противовоздушную оборону.
Русов поморгал, а потом рассмеялся:
– Ну да, я шпион. Специально прилетел, чтобы посидеть в американской кутузке. Там даже койка удобнее, чем у меня дома.
Репортеры тоже посмеялись и стали дружелюбнее. Вообще, рассмешить их ничего не стоило, и Русов немного расслабился, но все равно, когда наконец гурьбой повалили к выходу, почувствовал себя совсем выжатым. Тут к нему и подсел мужчина в сером костюме - точная копия тех двух, что прилетели вчера из Колумбуса, - до того державшийся в стороне. Сунул под нос удостоверение с диковинными печатями и скучно сказал:
– А теперь и я задам вам несколько вопросов, мистер Русов. Отвечать на них в ваших же интересах. Иначе беседа продолжится в тюремной камере. Хотя на шпиона вы не очень похожи, - он скептически оглядел Русова, - но представить таковым несложно. Тогда и мэр вам не поможет, проведете жизнь за решеткой. А если будете сотрудничать, то, возможно, предоставят вид на жительство.
Мужчина положил ногу на ногу, а Русов тоскливо вспомнил, что в Америке длительные сроки тюремного заключения - до ста и более лет…
Особой храбростью он не отличался, присяги Братству не приносил, так что хмуро пробормотал:
– Наверное, вас интересуют военные секреты. Но я в таких вещах не разбираюсь.
– А важных сведений мы от сынка градоначальника и не ждем, - в голосе собеседника прозвучала откровенная издевка. Он поставил на стол ноутбук, открыв таким образом, что дисплей не был виден Русову. - Но на несколько вопросов придется ответить… Где находится база, с которой вы вылетели, и сколько там имеется самолетов?
Делать было нечего, за решетку не хотелось. Русов с неудовольствием понял, что патриот из него никудышный.
– Это аэродром в пятидесяти километрах к востоку от Кандалы, - угрюмо ответил он. - Там, по-моему, около десятка машин…
С полчаса шел допрос, и Русов с каждым вопросом становился злее. Собеседника это, похоже, только забавляло. Закрывая ноутбук, он насмешливо сказал:
– Вряд ли мы узнали от вас хоть один секрет государственной важности, мистер Русов. Осведомленность у вас на нуле, как того и следовало ожидать. Но приборы показывают, что вы искренни - так что, если вам решат предоставить вид на жительство, возражать не станем. Пока все. Желаю удачи в Америке.
Он поднялся, неторопливо пересек гостиную, и спустя минуту послышалось сытое урчание отъезжавшей машины.
Русов вздохнул, настроение было поганое. Из-за двери выглянул прятавшийся от репортеров Грегори.
– Заходи, Юджин, - помахал он очками. - И не обижайся на этого парня. Армейские чины здорово раздосадованы, что вас проморгали. Они и думать забыли про Россию, а тут такой сюрприз сваливается им с неба.
Комната Грегори оказалась небольшой: стол с компьютерным дисплеем и кучей журналов, узкая кровать у стены (по-армейски тщательно застеленная), а на стене громоздкое оружие, похожее на автомат-переросток.
Проследив взгляд Русова, Грегори улыбнулся:
– Как ты думаешь, что это такое? Возьми в руки, не бойся.
Против ожидания, автомат оказался не тяжелее двустволки, с которой Русов хаживал по лесам вокруг Кандалы.
– Стреляет гиперзвуковыми пулями, - с гордостью объяснил Грегори. - Летят в пять раз быстрее звука, можно танк расстрелять. Таких мало выпустили, оружие оказалось дорогое и не очень практичное… Выпей-ка виски, Юджин, а то у тебя вид замученный. И зови меня просто Грегори, без всяких «сэров».
Русов осторожно повесил автомат и взял протянутый стаканчик с желтоватой жидкостью. Вкус показался маслянистым, горло слегка обожгло. Грегори махнул рукой на стул, и Русов сел, чувствуя, как по телу распространяется приятное тепло.
– Джанет вернется не раньше пяти, - продолжал Грегори, - есть время поболтать. Послушай, Юджин, так из-за чего началась та чертова война? Что говорят об этом в России?
Русов поставил стаканчик на край стола. Военной историей интересовала мало, так что просто повторил слова Сирина.
– Я слышал, что все началось с какой-то диверсии против нашей орбитальной группировки. Возможно, не без участия американских спецслужб. Включились установки «черного света» - говорят, что их создавали как радиоэлектронное оружие, и компьютеры в зонах поражения стали сходить с ума. Наверное, ваше руководство решило, что это мы напали на Америку - и последовал удар высокоточным оружием, развернутым НАТО против России. В ответ наши стали сбивать американские «Томагавки» и «Стелсы» над Европой, и тоже запустили десяток-другой ракет. Однако компьютерные системы пошли в разнос из-за «черного света», так что настоящей ядерной войны не получилось…
Грегори передернуло.
– Это не совсем так, - сказал он с выражением страдания на лице. - Я не верю в теорию заговора. Насколько я знаю, мы не собирались начинать войну…
Он замолчал и, налив себе виски, проглотил залпом. Поглядел в окно, где мирно колыхалась зеленая листва, и продолжал:
– Но случилось странное. Все было более или менее спокойно, как вдруг на Америку обрушилась эта напасть - «черный свет». Солнечное излучение меркло, люди и компьютеры выходили из строя. В этот момент сеть обнаружения вторжения FIDNet показала, что Америка подверглась ракетной атаке, а компьютеры в центре управления FedCIRC сочли инициатором Россию. Не было времени выяснять, зачем ей это понадобилось: мы могли остаться слепыми и глухими, и тогда с Америкой можно было делать что угодно. Только тогда был нанесен удар - с целью обезоружить вероятного противника. Ракеты по центрам управления, уничтожение спутников и прочее… План, естественно, был составлен заранее, а технология отработана в Югославии, Афганистане, Ираке, Иране и других местах. Все гуманно - разрушение военной инфраструктуры при минимуме жертв среди гражданского населения…
Грегори прижал пальцем задергавшееся веко и умолк.
Русов пожал плечами:
– Прямо как в вестернах. Там герой тоже сначала стреляет, а только потом думает. Хотя мама говорила, что это типично для американцев.
Грегори невесело улыбнулся:
– И у нас не исключают, что компьютеры в FedCIRC ошиблись. Это могло стать результатом воздействия «черного света» или атаки хакеров. Чем сложнее компьютерная сеть, тем уязвимее - без конца приходится ставить программные заплатки. Сейчас это уже не выяснишь…
Грегори с вздохом потрогал левый висок:
– К счастью, ваши не стали отвечать массированным ударом. Над Америкой взорвалось всего несколько ядерных зарядов, целями были военные объекты. Самым страшным оказался подводный ядерный взрыв близ Нью-Йорка, погибло около десяти миллионов человек. После этого вице-президент отдал приказ прекратить боевые действия, и с Россией заключили перемирие. А вот потом начался настоящий кошмар… Что у вас известно об этом «черном свете»?
Русов нахмурился:
– Мало. Насколько я знаю, секрет утерян…
Он запнулся, испытав странное ощущение - словно тень накрыла комнату, и заметно похолодало. Грегори, похоже, ничего не почувствовал.
– Нам такое излучение тоже неизвестно, - уныло сообщил он. - Конечно, у нас работали над ЭМИ - оружием электромагнитного импульса. Так вот, «черный свет» действовал похоже, но влиял не только на электронные чипы, но и клетки живого организма. Происходило какое-то резонансное взаимодействие, в результате живые клетки и микросхемы начинали поглощать энергию прямо из окружающей среды. Компьютеры шли в разнос, а люди впадали в сильнейшую эйфорию - эффект получался, как от наркотиков или большой дозы виски…
Грегори покосился на бутылку, но больше наливать не стал.
– Вдобавок возникали галлюцинации, как от ЛСД. Воевать в таком состоянии сложно, так что оружие получилось замечательное… Затем наступал глубокий сон, и все проходило, казалось, без последствий. Самое страшное начиналось потом. В живых клетках происходили злокачественные изменения, и вскоре лавина мутаций захватывала весь организм. Развивались молниеносные формы рака или черное бешенство, когда люди грызли друг друга, дерево и даже металл. В конце всегда приходила смерть. От последствий этого излучения за несколько лет умерли миллионы американцев!.. Вам повезло больше, русские власти почему-то сразу догадались эвакуировать зоны поражения. Но и у вас на огромных пространствах возникли Темные зоны, где жизнь оказалась чудовищно деформирована. В Америке пытались изучать «черный свет», но пока без толку…
На щеках Грегори появились красные пятна, он стал задыхаться и умолк.
Русову захотелось показать свою образованность:
– В школе нам рассказывали о русском ученом, кажется Гумилеве. Он полагал, что иногда из космоса приходит некое излучение, которое резко повышает уровень биохимической энергии у тех, кто подвергся его воздействию. Может быть, кто-то научился вызывать такое излучение искусственно?..
Он почувствовал неловкость за попытку произвести впечатление, и добавил:
– Хотя, что толку теперь выяснять? Есть русская пословица: «После драки кулаками не машут». Наши политики не доверяли друг другу, ученые разрабатывали новые виды оружия, а теперь сидим по уши в дерьме и разбираемся: кто начал войну и кто кого победил?
Грегори отдышался и раздвинул губы в безрадостной улыбке.
– Во всяком случае, не мы. Что осталось от Америки? Полтора десятка Территорий, Темные зоны и мертвые города.
Русов только пожал плечами.
Он поднялся наверх и еще на лестнице перестал думать о войне - дело прошлое, ничего не поправишь.
Войдя в комнату, огляделся.
Тени ветвей качались по белым стенам и белой постели. В зеркальном шкафу отражались окна, и в зеркальной глубине тоже колыхалась зеленая листва дубов. Между окон стоял белый комод - ручки ящиков сияли золотом, словно первые листья осени уже слетели в комнату.
На стене висела фотография или картина в коричневой рамке. Русов подошел ближе - это оказалась искусно сделанная фотография. С нее улыбалась девушка с золотыми, уложенными в сложную прическу волосами.
И тут сердце Русова забилось чаще: почти так же выглядела его мать, когда только приехала в Россию - он хорошо помнил ее девичье фото из бережно хранимого альбомчика… Не сразу сообразил, что на фотографии все-таки другая женщина.
Из замешательства его вывел донесшийся снизу телефонный звонок, а потом окрик Грегори:
– Эй, Юджин! Это тебя.
Русов сбежал по лестнице и взял трубку.
– Привет, - сказал в ухо возбужденный голос Сирина. - Ты как? Меня целый час допрашивал какой-то тип из Колумбуса. С переводчиком, сам в штатском, но чувствуется военная косточка. Все ему выложи - и про базу, и зачем сюда прилетели. Ну, про базу я наплел с три короба, все равно никто не проверит. А зачем полетели?.. Не все же ему рассказывать. Пришлось сказать, что в поисках политического убежища. Тут он прямо просветлел. А потом репортеры налетели, еще час мутузили…
Русов рассмеялся:
– Успокойся! Эк тебя взвинтили, Миша. Как устроился?
– Ничего. - Сирин заговорил помедленнее. - У двух старых леди. Объясняемся в основном на пальцах, ну и словарь я с собой прихватил. У них масса дел по дому: надо чинить краны, канализацию, еще кое-что. Предложили комнату и кормежку за эту работу. Я согласился, все равно надо пока осмотреться…
Он осекся, наверное, вспомнив, что не дает Русову слова сказать, и повторил:
– А ты как?
– Тоже были репортеры. И этот военный хлыщ. На каких условиях здесь живу, пока не знаю. Развлекаю разговорами старого джентльмена. Еще есть молодая леди, но она сейчас уехала.
– Красивая? - осведомился Сирин.
– Да нет. Лицо длинное, челюсть выдается. На меня глядит, будто хочет засунуть в какой-нибудь моющий агрегат и выстирать хорошенько.
– Ну-ну, - хихикнул Сирин. - Ладно, пойду краны чинить. Да, номер моего телефона запиши.
Возле аппарата лежал блокнот и ручка. Русов записал номер, оторвал листок и в очередной раз подивился, как тут все было удобно устроено.
Чем же он займется в Америке? Мастер из Русова был никакой, не чета Сирину. Да в доме ничто и не нуждалось в ремонте: видимо, за этим следил Грегори.
Русов походил по гостиной, глазея на кухонные приспособления, видеоаппаратуру, хитро расставленные колонки. Подошел к книжным полкам: на видном месте стояла Библия, похожая на ту, что была у его матери. Русов взял книгу и открыл наугад.
«Бытие», глава 39, история Иосифа в Египте.
Русов улыбнулся и поставил Библию на место. То, что случилось с ним, действительно походило на судьбу Иосифа: оба неожиданно оказались в чужой стране. Правда, Русова не продали в рабство, и современная техника управилась с перемещением быстрее - всего за четыре часа. Но если он новый Иосиф, то где жена Потифара?..
Послышался звук подъехавшей машины, и настроение Русова упало, когда увидел в окно желтый автомобильчик Джанет. Впрочем, ее приветственное «Хай!» прозвучало на этот раз дружелюбнее.
– Поехали, - сказала она, едва войдя в гостиную.
– Куда?
– Тебе предлагают работу. С погрузчиком справишься?
– Наверное, - пожал плечами Русов. В транспортном отделе городской управы он имел дело с разнообразной техникой.
– Может быть, придется поработать и руками, - предупредила Джанет, садясь за руль. - Но в твоем положении выбирать не приходится. Как я поняла, квалификации у тебя никакой.
– Пожалуй, - нехотя согласился Русов. Быстро Джанет его пристроила!
Проехав пару перекрестков, она резко затормозила. Русов чуть не ткнулся в лобовое стекло.
– Зайдем в магазин, - объявила Джанет.
Магазин оказался обувным. Русова усадили на диванчик, и Джанет принялась подбирать ему туфли: видимо, решила до конца бороться за чистоту своей гостиной. Старые ботинки хотела выбросить, и Русов их с трудом отстоял. Наконец подыскала туфли, которые пришлись Русову впору и устроили придирчивую Джанет. Она вставила в устройство на прилавке маленькую карточку.
– Будешь должен три тысячи. Пошли!
Туфли почти не чувствовались на ногах, настолько были легки. Старые башмаки Русов пристроил под сиденье. Джанет покосилась, но ничего не сказала.
Они приехали на окраину города и остановились у здания, похожего на склад. Складом оно и оказалось, из ворот как раз стал выезжать грузовик с бочками. Джанет провела Русова на второй этаж и приоткрыла дверь.
– Мистер Торп, я его привела.
И села за стол с телефоном и компьютером. Выходит, она тут и работала!
– Войдите, - донесся грустный мужской голос.
В кабинете Русов увидел лысоватого мужчину, который вяло поднялся навстречу и столь же вяло потряс протянутую Русовым руку.
– Юджин, если не ошибаюсь? Слышал о вас по радио. У нас заболел работник, и Джанет порекомендовала вас. Возьму пока временно. Условия следующие…
– Юджин, вставай! Пора завтракать.
Снова окрик, только теперь по-английски! Русов нехотя поднялся и, надев мятый тренировочный костюм, пошел умываться. Ему положили зубную щетку и пакетик с одноразовыми бритвами. Уныло поглядел в зеркало: волосы взлохмачены и в глазах бы побольше уверенности. Он вздохнул, занялся утренним туалетом, и наконец сошел по лестнице.
Из-за стола приветственно помахал газетой Грегори:
– Тут про вас!
На первой странице и вправду была большая фотография, в черном самолете угрожающего вида Русов не сразу узнал родной «СУ-34». Буквы заголовка кричали:
РУССКИЕ В ИЛ-ОУ! ШПИОНЫ? ДИВЕРСАНТЫ? ТУРИСТЫ?
– Ничего страшного. - На лице Грегори сложилась улыбка. - Газетчики, сенсация их хлеб. Скоро и до вас доберутся.
Джанет обернулась от плиты и скептически оглядела Русова. Она выглядела строже и элегантнее, чем вчера: желтая блузка эффектно оттеняла волосы.
– Надо переодеться, - в голосе скользнуло пренебрежение. - А то репортеры потешатся, будешь выглядеть на снимках, как парень из деревни.
Русов обиделся, но смолчал. Джанет отвела его в кладовую размером с комнату, где висело на удивление много одежды: костюмы, рубашки и даже военная форма.
– Это все дядино. Сейчас ему мало что нужно. Выбирай.
Она ушла, а Русов отыскал костюм, который был ему лишь чуть велик, и стал перебирать рубашки. За спиной фыркнули - это Джанет, войдя, увидела Русова в одном белье. Бросив на стул какой-то пакет, она бесцеремонно отодвинула в сторону все рубашки, кроме одной, и вышла снова.
Русов почувствовал, что у него загорелись щеки. В пакете оказалось ослепительно белое мужское белье, какого Марьяна ему никогда не покупала. Он торопливо переоделся и глянул в зеркало.
И оторопел: на него смотрел почти незнакомец в элегантном сером костюме и голубой рубашке. Только волосы опять разлохматились, да в глазах застыла тоска.
Когда он вернулся к столу, Джанет уже не было, донесся только звук отъехавшего автомобиля. Грегори поглядел с одобрением:
– Девочка знает толк в одежде. Не думал, что этот костюм еще пригодится. Садись, поешь.
Завтрак был непривычный: овсянка, апельсиновый сок в высоком стакане и ароматный кофе. Дома такого кофе Русову пить не доводилось.
– Настоящий, - криво улыбнулся Грегори. - Иногда я себя балую.
Не успел Русов допить кофе, как снова раздалось жужжание - подъехал автомобиль, а потом еще один. Несколько человек, увешанных сумками, стали шумно подниматься на веранду.
– Репортеры, - покачал головой Грегори. - Потерпи, Юджин. И постарайся быть доброжелательным. Это их работа.
Репортеры повели себя бесцеремонно, расположились как у себя дома. Русов забился в угол дивана, а на него нацелили телекамеры и закидали вопросами. Пришлось рассказать и об отце градоначальнике, и о маме из Южной Каролины, и о жизни в Кандале, и о перелете… В ответ на вопрос: «Зачем они прилетели в Америку?», Русов пожал плечами.
– Давно хотел вашу страну повидать, и тут случай представился. А зачем мой напарник полетел, у него самого спросите.
– Как вам понравился Другой дол и вообще Америка? - спросил другой репортер.
– Ну, Америки я толком не видел, - ответил Русов, - а городок понравился, чистый и аккуратный. Наверное, не все такие: по пути сюда миновали какую-то трущобу.
Репортеры переглянулись, и последовал новый вопрос:
– Покажите, откуда вы прилетели. Как сейчас выглядит Россия?
Русову подсунули компьютерный планшет, где высветилась карта Евразии. Русову пришлось дать небольшой урок географии, к счастью любил ее в школе.
– Мы прилетели из Карельской автономии, - показал он на экран. - Она включает Карелию и Кольский полуостров, население около полумиллиона человек. Главные отрасли хозяйства - горнорудная промышленность и рыболовство. Я вырос в Кандале - это портовый город на берегу Белого моря. Связь с остальной Россией только водным и воздушным путем, шоссе перерезано Темной зоной…
Русов вздохнул, вспомнив зловещий сумрак, куда уходила дорога в нескольких десятках километров от города, а затем продолжал:
– На юго-восток лежит Архангельская автономия, там климат помягче, и людей живет больше. Нефть, газ, алмазы, космодром в Плесецке… Дальше к югу находится Волжская, Татарская и Уральская автономии. Они густо населены, имеют развитую промышленность, через Темные зоны перекинуты струнные дороги… Бывшие столицы необитаемы, в Темной зоне оказалась половина Петербурга и вся Москва… Про южнорусские и украинские автономии я знаю мало. Кажется, наиболее развиты Южно-Волжская и Новороссия. Все автономии имеют собственный аппарат управления, только у армии единое командование в Сталинграде…
– Согласно китайским источникам, - вступил другой репортер, - самостоятельность автономий в России чисто формальная, а на деле установлена диктатура некого Братства. Оно похоже на средневековый орден и даже устраивает публичные казни.
Русов хмыкнул.
– Ну, диктатурой я бы это не назвал… Братство возникло еще в начале века, как объединение пассионарных личностей с целью возрождения России, а когда после войны прежняя государственность показала свою неэффективность, оно быстро стало единственной властью в стране. Действительно, были случаи, когда члены Братства вешали чиновников перед их резиденциями, но только за тяжкие преступления против народа. Сейчас большинство представителей власти в России принадлежат к Братству. Оно имеет свои школы и университеты, куда идет жесткий отбор и где готовят будущую элиту…
Тут Русов вздохнул, его в школу Братства не приняли.
– Вы, русские, не можете без диктатуры, - не отступал репортер. - То у вас царь, то коммунистическая партия, то какое-то Братство.
Русов пожал плечами:
– Возьмите моего отца, разве у него диктаторская власть? Если допустит злоупотребления, то любой может сообщить Братству, и, если это подтвердится, то могут повесить прямо на городской площади… Вообще, он часто говорил, что все на свете имеет хорошую и плохую стороны. От войны Россия пострадала, зато власть спустилась ближе к народу… Кстати, очень похоже на Другой Дол. Здешний мэр тоже не стала выполнять приказ губернатора отправить нас в столицу Территории.
Другой репортер поинтересовался:
– А как вы уживаетесь с китайцами?
– Да никак, - скучно ответил Русов. - Они к нам не суются. То ли холодно, а они этого не любят, даже летом в теплом белье ходят, то ли просто боятся воевать. Под шумок присвоили некоторые районы южной Сибири, где их и так было больше, чем русских, а целиком захватили только Среднюю Азию, там полезных ископаемых на сто лет хватит. Торгуем понемногу, вот и все.
– А может быть, вы китайский шпион? - очаровательно улыбнулась корреспондентка с фиолетовыми губами (Русов сразу вспомнил официантку из кафе). - Не секрет, что Китай готовится к очередной экспансии. Вот вы и полетели проверить нашу противовоздушную оборону.
Русов поморгал, а потом рассмеялся:
– Ну да, я шпион. Специально прилетел, чтобы посидеть в американской кутузке. Там даже койка удобнее, чем у меня дома.
Репортеры тоже посмеялись и стали дружелюбнее. Вообще, рассмешить их ничего не стоило, и Русов немного расслабился, но все равно, когда наконец гурьбой повалили к выходу, почувствовал себя совсем выжатым. Тут к нему и подсел мужчина в сером костюме - точная копия тех двух, что прилетели вчера из Колумбуса, - до того державшийся в стороне. Сунул под нос удостоверение с диковинными печатями и скучно сказал:
– А теперь и я задам вам несколько вопросов, мистер Русов. Отвечать на них в ваших же интересах. Иначе беседа продолжится в тюремной камере. Хотя на шпиона вы не очень похожи, - он скептически оглядел Русова, - но представить таковым несложно. Тогда и мэр вам не поможет, проведете жизнь за решеткой. А если будете сотрудничать, то, возможно, предоставят вид на жительство.
Мужчина положил ногу на ногу, а Русов тоскливо вспомнил, что в Америке длительные сроки тюремного заключения - до ста и более лет…
Особой храбростью он не отличался, присяги Братству не приносил, так что хмуро пробормотал:
– Наверное, вас интересуют военные секреты. Но я в таких вещах не разбираюсь.
– А важных сведений мы от сынка градоначальника и не ждем, - в голосе собеседника прозвучала откровенная издевка. Он поставил на стол ноутбук, открыв таким образом, что дисплей не был виден Русову. - Но на несколько вопросов придется ответить… Где находится база, с которой вы вылетели, и сколько там имеется самолетов?
Делать было нечего, за решетку не хотелось. Русов с неудовольствием понял, что патриот из него никудышный.
– Это аэродром в пятидесяти километрах к востоку от Кандалы, - угрюмо ответил он. - Там, по-моему, около десятка машин…
С полчаса шел допрос, и Русов с каждым вопросом становился злее. Собеседника это, похоже, только забавляло. Закрывая ноутбук, он насмешливо сказал:
– Вряд ли мы узнали от вас хоть один секрет государственной важности, мистер Русов. Осведомленность у вас на нуле, как того и следовало ожидать. Но приборы показывают, что вы искренни - так что, если вам решат предоставить вид на жительство, возражать не станем. Пока все. Желаю удачи в Америке.
Он поднялся, неторопливо пересек гостиную, и спустя минуту послышалось сытое урчание отъезжавшей машины.
Русов вздохнул, настроение было поганое. Из-за двери выглянул прятавшийся от репортеров Грегори.
– Заходи, Юджин, - помахал он очками. - И не обижайся на этого парня. Армейские чины здорово раздосадованы, что вас проморгали. Они и думать забыли про Россию, а тут такой сюрприз сваливается им с неба.
Комната Грегори оказалась небольшой: стол с компьютерным дисплеем и кучей журналов, узкая кровать у стены (по-армейски тщательно застеленная), а на стене громоздкое оружие, похожее на автомат-переросток.
Проследив взгляд Русова, Грегори улыбнулся:
– Как ты думаешь, что это такое? Возьми в руки, не бойся.
Против ожидания, автомат оказался не тяжелее двустволки, с которой Русов хаживал по лесам вокруг Кандалы.
– Стреляет гиперзвуковыми пулями, - с гордостью объяснил Грегори. - Летят в пять раз быстрее звука, можно танк расстрелять. Таких мало выпустили, оружие оказалось дорогое и не очень практичное… Выпей-ка виски, Юджин, а то у тебя вид замученный. И зови меня просто Грегори, без всяких «сэров».
Русов осторожно повесил автомат и взял протянутый стаканчик с желтоватой жидкостью. Вкус показался маслянистым, горло слегка обожгло. Грегори махнул рукой на стул, и Русов сел, чувствуя, как по телу распространяется приятное тепло.
– Джанет вернется не раньше пяти, - продолжал Грегори, - есть время поболтать. Послушай, Юджин, так из-за чего началась та чертова война? Что говорят об этом в России?
Русов поставил стаканчик на край стола. Военной историей интересовала мало, так что просто повторил слова Сирина.
– Я слышал, что все началось с какой-то диверсии против нашей орбитальной группировки. Возможно, не без участия американских спецслужб. Включились установки «черного света» - говорят, что их создавали как радиоэлектронное оружие, и компьютеры в зонах поражения стали сходить с ума. Наверное, ваше руководство решило, что это мы напали на Америку - и последовал удар высокоточным оружием, развернутым НАТО против России. В ответ наши стали сбивать американские «Томагавки» и «Стелсы» над Европой, и тоже запустили десяток-другой ракет. Однако компьютерные системы пошли в разнос из-за «черного света», так что настоящей ядерной войны не получилось…
Грегори передернуло.
– Это не совсем так, - сказал он с выражением страдания на лице. - Я не верю в теорию заговора. Насколько я знаю, мы не собирались начинать войну…
Он замолчал и, налив себе виски, проглотил залпом. Поглядел в окно, где мирно колыхалась зеленая листва, и продолжал:
– Но случилось странное. Все было более или менее спокойно, как вдруг на Америку обрушилась эта напасть - «черный свет». Солнечное излучение меркло, люди и компьютеры выходили из строя. В этот момент сеть обнаружения вторжения FIDNet показала, что Америка подверглась ракетной атаке, а компьютеры в центре управления FedCIRC сочли инициатором Россию. Не было времени выяснять, зачем ей это понадобилось: мы могли остаться слепыми и глухими, и тогда с Америкой можно было делать что угодно. Только тогда был нанесен удар - с целью обезоружить вероятного противника. Ракеты по центрам управления, уничтожение спутников и прочее… План, естественно, был составлен заранее, а технология отработана в Югославии, Афганистане, Ираке, Иране и других местах. Все гуманно - разрушение военной инфраструктуры при минимуме жертв среди гражданского населения…
Грегори прижал пальцем задергавшееся веко и умолк.
Русов пожал плечами:
– Прямо как в вестернах. Там герой тоже сначала стреляет, а только потом думает. Хотя мама говорила, что это типично для американцев.
Грегори невесело улыбнулся:
– И у нас не исключают, что компьютеры в FedCIRC ошиблись. Это могло стать результатом воздействия «черного света» или атаки хакеров. Чем сложнее компьютерная сеть, тем уязвимее - без конца приходится ставить программные заплатки. Сейчас это уже не выяснишь…
Грегори с вздохом потрогал левый висок:
– К счастью, ваши не стали отвечать массированным ударом. Над Америкой взорвалось всего несколько ядерных зарядов, целями были военные объекты. Самым страшным оказался подводный ядерный взрыв близ Нью-Йорка, погибло около десяти миллионов человек. После этого вице-президент отдал приказ прекратить боевые действия, и с Россией заключили перемирие. А вот потом начался настоящий кошмар… Что у вас известно об этом «черном свете»?
Русов нахмурился:
– Мало. Насколько я знаю, секрет утерян…
Он запнулся, испытав странное ощущение - словно тень накрыла комнату, и заметно похолодало. Грегори, похоже, ничего не почувствовал.
– Нам такое излучение тоже неизвестно, - уныло сообщил он. - Конечно, у нас работали над ЭМИ - оружием электромагнитного импульса. Так вот, «черный свет» действовал похоже, но влиял не только на электронные чипы, но и клетки живого организма. Происходило какое-то резонансное взаимодействие, в результате живые клетки и микросхемы начинали поглощать энергию прямо из окружающей среды. Компьютеры шли в разнос, а люди впадали в сильнейшую эйфорию - эффект получался, как от наркотиков или большой дозы виски…
Грегори покосился на бутылку, но больше наливать не стал.
– Вдобавок возникали галлюцинации, как от ЛСД. Воевать в таком состоянии сложно, так что оружие получилось замечательное… Затем наступал глубокий сон, и все проходило, казалось, без последствий. Самое страшное начиналось потом. В живых клетках происходили злокачественные изменения, и вскоре лавина мутаций захватывала весь организм. Развивались молниеносные формы рака или черное бешенство, когда люди грызли друг друга, дерево и даже металл. В конце всегда приходила смерть. От последствий этого излучения за несколько лет умерли миллионы американцев!.. Вам повезло больше, русские власти почему-то сразу догадались эвакуировать зоны поражения. Но и у вас на огромных пространствах возникли Темные зоны, где жизнь оказалась чудовищно деформирована. В Америке пытались изучать «черный свет», но пока без толку…
На щеках Грегори появились красные пятна, он стал задыхаться и умолк.
Русову захотелось показать свою образованность:
– В школе нам рассказывали о русском ученом, кажется Гумилеве. Он полагал, что иногда из космоса приходит некое излучение, которое резко повышает уровень биохимической энергии у тех, кто подвергся его воздействию. Может быть, кто-то научился вызывать такое излучение искусственно?..
Он почувствовал неловкость за попытку произвести впечатление, и добавил:
– Хотя, что толку теперь выяснять? Есть русская пословица: «После драки кулаками не машут». Наши политики не доверяли друг другу, ученые разрабатывали новые виды оружия, а теперь сидим по уши в дерьме и разбираемся: кто начал войну и кто кого победил?
Грегори отдышался и раздвинул губы в безрадостной улыбке.
– Во всяком случае, не мы. Что осталось от Америки? Полтора десятка Территорий, Темные зоны и мертвые города.
Русов только пожал плечами.
Он поднялся наверх и еще на лестнице перестал думать о войне - дело прошлое, ничего не поправишь.
Войдя в комнату, огляделся.
Тени ветвей качались по белым стенам и белой постели. В зеркальном шкафу отражались окна, и в зеркальной глубине тоже колыхалась зеленая листва дубов. Между окон стоял белый комод - ручки ящиков сияли золотом, словно первые листья осени уже слетели в комнату.
На стене висела фотография или картина в коричневой рамке. Русов подошел ближе - это оказалась искусно сделанная фотография. С нее улыбалась девушка с золотыми, уложенными в сложную прическу волосами.
И тут сердце Русова забилось чаще: почти так же выглядела его мать, когда только приехала в Россию - он хорошо помнил ее девичье фото из бережно хранимого альбомчика… Не сразу сообразил, что на фотографии все-таки другая женщина.
Из замешательства его вывел донесшийся снизу телефонный звонок, а потом окрик Грегори:
– Эй, Юджин! Это тебя.
Русов сбежал по лестнице и взял трубку.
– Привет, - сказал в ухо возбужденный голос Сирина. - Ты как? Меня целый час допрашивал какой-то тип из Колумбуса. С переводчиком, сам в штатском, но чувствуется военная косточка. Все ему выложи - и про базу, и зачем сюда прилетели. Ну, про базу я наплел с три короба, все равно никто не проверит. А зачем полетели?.. Не все же ему рассказывать. Пришлось сказать, что в поисках политического убежища. Тут он прямо просветлел. А потом репортеры налетели, еще час мутузили…
Русов рассмеялся:
– Успокойся! Эк тебя взвинтили, Миша. Как устроился?
– Ничего. - Сирин заговорил помедленнее. - У двух старых леди. Объясняемся в основном на пальцах, ну и словарь я с собой прихватил. У них масса дел по дому: надо чинить краны, канализацию, еще кое-что. Предложили комнату и кормежку за эту работу. Я согласился, все равно надо пока осмотреться…
Он осекся, наверное, вспомнив, что не дает Русову слова сказать, и повторил:
– А ты как?
– Тоже были репортеры. И этот военный хлыщ. На каких условиях здесь живу, пока не знаю. Развлекаю разговорами старого джентльмена. Еще есть молодая леди, но она сейчас уехала.
– Красивая? - осведомился Сирин.
– Да нет. Лицо длинное, челюсть выдается. На меня глядит, будто хочет засунуть в какой-нибудь моющий агрегат и выстирать хорошенько.
– Ну-ну, - хихикнул Сирин. - Ладно, пойду краны чинить. Да, номер моего телефона запиши.
Возле аппарата лежал блокнот и ручка. Русов записал номер, оторвал листок и в очередной раз подивился, как тут все было удобно устроено.
Чем же он займется в Америке? Мастер из Русова был никакой, не чета Сирину. Да в доме ничто и не нуждалось в ремонте: видимо, за этим следил Грегори.
Русов походил по гостиной, глазея на кухонные приспособления, видеоаппаратуру, хитро расставленные колонки. Подошел к книжным полкам: на видном месте стояла Библия, похожая на ту, что была у его матери. Русов взял книгу и открыл наугад.
«Бытие», глава 39, история Иосифа в Египте.
Русов улыбнулся и поставил Библию на место. То, что случилось с ним, действительно походило на судьбу Иосифа: оба неожиданно оказались в чужой стране. Правда, Русова не продали в рабство, и современная техника управилась с перемещением быстрее - всего за четыре часа. Но если он новый Иосиф, то где жена Потифара?..
Послышался звук подъехавшей машины, и настроение Русова упало, когда увидел в окно желтый автомобильчик Джанет. Впрочем, ее приветственное «Хай!» прозвучало на этот раз дружелюбнее.
– Поехали, - сказала она, едва войдя в гостиную.
– Куда?
– Тебе предлагают работу. С погрузчиком справишься?
– Наверное, - пожал плечами Русов. В транспортном отделе городской управы он имел дело с разнообразной техникой.
– Может быть, придется поработать и руками, - предупредила Джанет, садясь за руль. - Но в твоем положении выбирать не приходится. Как я поняла, квалификации у тебя никакой.
– Пожалуй, - нехотя согласился Русов. Быстро Джанет его пристроила!
Проехав пару перекрестков, она резко затормозила. Русов чуть не ткнулся в лобовое стекло.
– Зайдем в магазин, - объявила Джанет.
Магазин оказался обувным. Русова усадили на диванчик, и Джанет принялась подбирать ему туфли: видимо, решила до конца бороться за чистоту своей гостиной. Старые ботинки хотела выбросить, и Русов их с трудом отстоял. Наконец подыскала туфли, которые пришлись Русову впору и устроили придирчивую Джанет. Она вставила в устройство на прилавке маленькую карточку.
– Будешь должен три тысячи. Пошли!
Туфли почти не чувствовались на ногах, настолько были легки. Старые башмаки Русов пристроил под сиденье. Джанет покосилась, но ничего не сказала.
Они приехали на окраину города и остановились у здания, похожего на склад. Складом оно и оказалось, из ворот как раз стал выезжать грузовик с бочками. Джанет провела Русова на второй этаж и приоткрыла дверь.
– Мистер Торп, я его привела.
И села за стол с телефоном и компьютером. Выходит, она тут и работала!
– Войдите, - донесся грустный мужской голос.
В кабинете Русов увидел лысоватого мужчину, который вяло поднялся навстречу и столь же вяло потряс протянутую Русовым руку.
– Юджин, если не ошибаюсь? Слышал о вас по радио. У нас заболел работник, и Джанет порекомендовала вас. Возьму пока временно. Условия следующие…