Страница:
К шерифу вернулся добродушный вид, самообладания ему было не занимать. Он кивнул Русову:
– А откуда язык знаешь, парень?
– Мать научила, - вздохнул Русов. - Она у меня из Южной Каролины. Застряла в России, когда все это началось… - он неопределенно повел рукой.
– Я же говорила… - радостно встряла Мэри. Шериф оборвал ее движением руки.
– Ладно, ребята, - задумчиво произнес он. - Я вынужден вас арестовать. Незаконная иммиграция, так это вроде называлось когда-то. Но если накурились и несете всякую чушь… - тут он поднес здоровенный кулак к носу Сирина, - это для вас плохо кончится. Пошли! Идите вперед, руки за голову. Не делайте резких движений.
Он вывел их из ресторана. Рядом с «Фордом» стояла полицейская машина с мигалкой. Шериф заставил положить руки на крышу и сноровисто обыскал. Из кармана Сирина извлек пистолет и, внимательно осмотрев, переправил в собственный. Потом вытащил футляр величиной с портсигар и, не глядя, сунул туда же. Открыл заднюю дверцу:
– Залезайте. Только не вздумайте безобразничать, оглушу из парализатора. Слава богу, законы у нас сейчас простые.
Он не надел им наручников, но задние места были отделены прозрачной перегородкой, так что сидеть было тесновато. Закрыв дверцу, шериф обошел машину и сел за руль. Нажал что-то на передней панели и сказал приглушенным голосом:
– Сэм! Сгоняй-ка в Гринфилд. Там может стоять чужой самолет. Если найдешь, - шериф покосился назад, - то вызывай военных и жди. Полетят чьи-то головы. Если самолета нет, дуй назад. Успеешь до темноты.
Он помолчал, а потом рассмеялся:
– Чей самолет? Русский, если наши новые приятели не врут. Добрались-таки до нас. Ладно, давай поскорее.
Он что-то переключил:
– Ник! Подъезжай к ресторану Поллака и забери «Форд»… Да, из старых, на бензине. А то наша шпана мигом угонит… Скорее всего из Лимба, так что сразу в могильник… Нет, без ключей. Просто соедини провода.
Машина резко тронулась и уже через несколько минут свернула к широко раскинувшемуся зданию. Русов успел заметить вывеску «HOSPITAL» и удивился: думал, что их доставят в полицейский участок.
Остановились у бокового входа. Шериф препроводил обоих в большую комнату, похожую на приемный покой больницы, но с решетками на окнах. Там передал двум крепким мужикам в синих халатах и прикрывающих рот и нос масках - наверное, санитарам.
– Обработайте их, ребята. Как не-граждан.
Сам ушел, а Русову и Сирину приказали раздеться догола, сложить одежду в пластмассовые корзины, а потом затолкали в душевую, где четверть часа обдавали водой с запахом какой-то дезинфекции. Затем вода перестала течь, поток горячего воздуха быстро высушил тело, дверь открылась, и им кинули новую одежду - пижамы из желтоватой ткани.
Русов успел натянуть только штаны. Его схватили и, опрокинув на холодный скользкий стол, пристегнули ремнями. Последовала малоприятная процедура: санитар перетянул руку и, всадив иглу в вену, набрал кровь - видимо, на анализ. Потом освободил от зажимов и дал тампон, чтобы прижать ранку.
Русов хмуро спустил ноги со стола. Сирин оказался не таким покладистым - когда санитары хотели повалить его на стол, он оскалился и саданул американца кулаком в скулу. Здоровяк в синем халате выругался, а Сирин победно крикнул: «Врешь, нас не возьмешь!», и развернулся ко второму.
Но тот, сохраняя флегматичный вид, снял с пояса дубинку и огрел воинственного Сирина по голове. Русов спрыгнул на пол, но тоже получил болезненный тычок в бок. Осевшее тело Сирина забросили на стол и повозились со шприцем. Потом санитары отошли, и получивший по скуле стал опрыскивать больное место из баллончика.
Так гостеприимно встретила наших путников Америка середины??? века.
Русов поспешил к столу, но Сирин зашевелился и кое-как сел сам. Тут же застонал и коснулся головы.
– Черт! - прошипел он. - В нашей КПЗ хоть просто в морду бьют, а тут сразу дубинками.
Рядом раздвинулась прозрачная перегородка. Им знаками приказали зайти за нее, а потом в камеру из металлических прутьев. Русов придерживал Сирина, тот пошатывался. Сначала дверь камеры, а потом перегородка автоматически закрылись.
– Ну и ну, - фыркнул Сирин, садясь на койку. - Обращаются, как со зверями в зоопарке. Всех так обрабатывают, или только нам такая честь? Боятся, что заразу занесем в их Америку.
– Ладно уж, - угрюмо сказал Русов, разглядывая камеру. Сквозь перегородку было видно, как санитары пьют что-то из кружек. - Это, наверное, карантин. Интересно, сколько нас продержат?.. А вот нашей КПЗ я так и не видел.
– И немногое потерял. - Сирин как будто пришел в себя и, надев пижамную куртку, лег на койку.
Русов тоже улегся и чуть не хихикнул: матрац был мягче, чем на кровати дома.
«Нервы у тебя разгулялись», - подумал он и спросил:
– Интересно, а что с нами сделают?
Сирин хмыкнул:
– Известно что. Посадят в тюрьму или будут возить по Америке в клетке, чтобы местные поглазели на русских. И зачем только сюда прилетели?
«Да уж», - вяло подумал Русов. Но тут стало клонить ко сну - наверное, сказывалась потеря крови.
Незаметно он задремал, и опять привиделась река - не та черная, из-за которой мать помахала рукой, а сверкающая под солнцем. Он забрасывал удочку в заводь, поплавок повело, и Русов подсек. Раздался всплеск…
И перешел в лязг открываемого замка.
Русов с трудом разлепил глаза. Похоже, проспал довольно долго.
В проеме раздвинувшейся перегородки стоял шериф, а за ним двое в серых костюмах. Русов вспомнил слова Сирина, и по телу пробежал озноб: неужели сейчас повезут в тюрьму?.. Ну и сволочь Сирин, затащил в страну, где должны ненавидеть русских!
– Выходите, - в голосе шерифа проскальзывали юмористические нотки. - Это надо же, русский военный самолет в самом сердце Ил-Оу! У вас случайно ядерной бомбы на борту нет, ребята? К сожалению, самолет наверное конфискуют. Военные в бешенстве, даже прислали за вами специальный вертолет из Колумбуса.
Русову полегчало, тюрьма откладывалась. Приятно было и то, что понял речь шерифа до последнего слова. Тот стоял, подбоченясь, а двое санитаров с ухмылками наблюдали за сценой. Масок на них уже не было: видимо, анализы провели и сочли Русова с Сирином не заразными.
Двое в сером ничего не сказали, только отошли подальше. Санитар принес одежду - в тех же корзинах, но мятую и с запахом дезинфекции. Пока приятели переодевались, шериф продолжал болтать:
– Думал, что вы меня разыгрываете. Или накурились. У нас по границам Темных зон в рост пошло такое, что куда там прежней травке. Ник чуть не ошалел, когда увидел ваш самолет. Минут пять ощупывал, словно бабу. Теперь сидит, ждет военных из Колумбуса.
Когда закончили одеваться, шериф махнул в сторону выхода. Сели в ту же машину, но перегородку шериф опустил.
Один в сером костюме сел рядом с шерифом, а другой сзади, пихнув Русова локтем и обдав запахом хорошего одеколона. Приезжие из Колумбуса молчали, и Русов почувствовал себя неуютно.
– Закуривайте, - шериф протянул назад пачку сигарет.
Сирин выхватил одну. Русов отказался.
Они поехали, быстро проскочив несколько улиц. На приборной панели замигал зеленый огонек, и приятный женский голос сказал:
– Боб, заедь ко мне. Вместе с задержанными.
– Есть, мэм. - Шериф повернул голову к человеку в сером костюме и ухмыльнулся: - Слышали? Вертолету придется подождать.
– У нас приказ губернатора, - раздраженно отозвался тот.
– А у меня моего начальства, - пожал плечами шериф. - Начихать мне на губернатора, я не у него жалованье получаю.
Он свернул, и вскоре машина остановилась перед белым зданием с колоннами. Над колоннами свисал американский флаг со звездами и полосами, а по фронтону шла надпись золотыми буквами: CYTY HALL.
– Мэрия, - шериф выключил двигатель. - Пошли, ребята, я вас представлю.
Сначала из машины выбрался Сирин, потом Русов. Серые костюмы недовольно пошли следом.
Миновали холл и поднялись по лестнице. Русова поразил простор, обилие мрамора и безлюдье. В приемной шериф кивнул девушке за компьютером, а та с вежливой улыбкой обратилась к приезжим из Колумбуса:
– Джентльмены, вас просят подождать. Боб, тоже останься.
Шериф пожал плечами и плюхнулся в кресло. Двое в сером недовольно сели у входа. Девушка с любопытством смотрела, как Русов топчется у двери (та просто отодвинулась, когда подошел ближе). Из-за обширного стола с телефоном и неизбежным компьютером поднялась женщина средних лет в строгом сером костюме. Голубые глаза внимательно оглядели Русова и Сирина, она первой подала руку:
– Хелен Роузвотер, мэр Другого Дола.
Имя Евгений она выговорила с трудом, так что Русову пришлось назваться на американский манер - Юджином, а Сирина из Михаила перекрестить в Майкла.
– Садитесь. - Хелен повела рукой на кресла, и Русов подумал, что никогда не видел таких ухоженных ногтей.
Хелен положила подбородок на сплетенные пальцы, уголки губ тронула улыбка, и на несколько секунд мэр показалась совсем юной девушкой.
– Ну, рассказывайте! - потребовала она. - Как вы оказались в моем городе?
Рассказывать пришлось Русову. Несколько раз он сбивался, смущенный пристальным взглядом женщины-мэра, да и слова подбирал с трудом, не привык говорить по-английски. Иногда Хелен задавала вопросы. Конечно, спросила: откуда так хорошо знает язык?..
Когда Русов дошел до событий на базе, то покосился на Сирина. Тот, видимо, ухватывал суть рассказа, так как подмигнул приятелю.
– Рыба ищет, где глубже, - сказал он по-русски, - а человек, где лучше. Надоело сидеть на одном месте, вот и решил взглянуть на Америку. А тебя уговорил лететь переводчиком.
Русов перевел, хотя и с чувством неловкости за явную ложь. При упоминании о рыбе Хелен слегка нахмурилась, а потом внимательно поглядела на Сирина.
Наконец Русов довел рассказ до конца: как стали расплачиваться в кафе, и вошел шериф…
– Не ожидал, что чашка кофе будет стоить полтысячи долларов, - вставил Сирин. Наверное, он долго обдумывал фразу и произнес ее гладко.
Хелен рассмеялась:
– Инфляция. Да и настоящий кофе теперь редкость. Поставок с Кубы недостаточно, а китайцы перепродают дорого.
Она говорила не торопясь, голос звучал музыкально. Откинулась на спинку кресла и, повернув голову к окну, где начало темнеть небо, продолжала:
– Ну хорошо. Посидите пока в приемной, а я поговорю с Бобом.
Приятели вышли из кабинета. Двое в серых костюмах не повернули голов, но Русов чувствовал, что внимательно наблюдают.
Девушка за компьютером кивнула шерифу, тот встал и развалистою походкой скрылся за дверью. Русов мрачно разглядывал мебель. Сейчас их увезут неизвестно куда и, скорее всего, придется коротать ночь в тюремной камере. Хорошо, если не годы…
Шериф вышел через пять минут, широко улыбаясь:
– Ребята, да вы ходячий юридический казус! Столичные власти хотят, чтобы вас препроводили в Колумбус. Дескать, незаконный въезд, угроза национальной безопасности и так далее. А вот наш мэр считает, что для ареста нет оснований. Так как же с вами поступить, а?..
Русов неуверенно улыбнулся и, вспомнив любимую поговорку отца: «Повинную голову топор не сечет», сказал покладисто:
– Сэр, я не знаю американского законодательства. Но готов признать, что мы очутились здесь незаконно. Мы подчинимся любому решению властей.
Шериф расхохотался:
– Вот законопослушный молодой человек! Такого и в тюрьму сажать жалко…
– Эй! - вскочил один в сером костюме. - Вы что, не собираетесь выполнять распоряжение губернатора?
Шериф подбоченился, ситуация явно доставляла ему удовольствие:
– Согласно поправке Бьюкенена, принятой после Реорганизации, если распоряжения мэров на территории их компетенции не нарушают Конституции Соединенных Штатов, то они могут быть отменены только в судебном порядке. Поскольку местная власть не предъявила обвинений, то наши гости свободны. До свидания, джентльмены, и привет губернатору.
Джентльмены мрачно переглянулись, а один сказал:
– Ладно. Только вы много себе позволяете. Еще увидимся.
Оба разом повернулись и вышли. Русов вздохнул с облегчением.
– А теперь давайте познакомимся, - ухмыльнулся шериф. - Боб Хопкинс.
Ладонь у него была большая, а хватка вроде бы добродушная, но цепкая. Русские имена и ему дались с трудом, так что пришлось опять назваться Юджином и Майклом.
– Вы не вернете мой портсигар? - обыденным тоном спросил Сирин.
– Что? - не сразу понял шериф. Потом сунул руку в карман и, достав футляр, протянул Сирину. Похоже, в него и не заглядывал. Русов подивился самообладанию Сирина.
– Пистолет полежит у нас, пока не оформите разрешение на такое оружие. Ладно, мне пора. Ваши вещи я оставлю в холле. Мэр вас еще вызовет. - И шериф ушел, что-то насвистывая.
Через некоторое время приятелей опять пригласили в кабинет. Хелен задумчиво посмотрела на них, а от благодарности Русова отмахнулась:
– Сейчас нет такой бюрократии как раньше, и я могу принимать решения самостоятельно… У вас выдался нелегкий день, надо оформить бумаги и устроить куда-нибудь. Вряд ли наскребете денег на отель… Салли! - обратилась она в пространство. - Отпечатай пару бланков для въезда в страну, образец возьми на сайте Территории. И узнай, нужны ли таможенные декларации?
Она улыбнулась Русову:
– Вообще-то это компетенция служб в Колумбусе, но отсылать вас туда не хочется. Пойдет бюрократическую канитель и еще неизвестно, где окажетесь. Вы надолго в Штаты?
Русов пожал плечами:
– Самолет нам вряд ли вернут. А если вернут, так дома посадят за угон. Так что, похоже, надолго.
– Ну и хорошо. Наш город относится к благополучным, так что жить здесь едва ли тяжелее, чем в России.
Мэр перестала улыбаться, и словно тень легла на красивое, но несколько увядшее лицо. Теперь оно не казалось юным.
– Но о России, надеюсь, мы еще поговорим. Идите, заполняйте бланки, а я пока узнаю, где вас можно разместить.
В приемной белокурая девушка-секретарша дала им по два бланка. Русову пришлось вписывать ответы и за Сирина. Таких документов он прежде не видел, и заполнять их было любопытно. Без труда одолев пункты с первого по шестой, он застрял на седьмом - «аэролиния и номер рейса». Помог компьютер - Салли поводила карандашиком по дисплею, и тот высветил: «специальный рейс». Так и записали.
В пунктах о месте и дате выдачи визы поставили Другой Дол и день нынешний.
– Конечно, власти в Колумбусе могут это оспорить, - деловито пояснила Салли. - Могут даже обратиться в суд Территории, чтобы тот аннулировал разрешение мэра, а вас посадили в тюрьму за незаконный въезд. Но они редко вмешиваются в распоряжения мэров.
Пункт об адресе проживания Салли посоветовала пока не заполнять. После названия города следовало: «Территория Ил-Оу», и Русов вспомнил, что уже слышал это словосочетание по телевизору.
– А что это такое? - удивился он. - Раньше ведь были штаты. Моя мать, например, родом из Южной Каролины.
Салли похлопала длинными ресницами:
– Штатов давно нет, со времени Реорганизации. Некоторые почти вымерли, как Мичиган и Висконсин, а в других население сильно сократилось. Поэтому штаты объединили в Территории. Наша включает бывшие штаты Иллинойс, Индиану и Огайо, поэтому и называется сокращенно Ил-Оу. Столица в Колумбусе, там наш конгресс и правительство. К западу лежит Территория Мин-Айоу, а к востоку Пенси-Мэр…
Салли вздохнула, и на этом краткий урок географии закончился.
– Хм, - Русов не нашел, что сказать, и стал заполнять таможенную декларацию.
Тут затруднения вызвал вопрос: был ли кто на ферме или ранчо вне пределов США (название страны, похоже, не изменилось) в течение последних 30 дней? Русов с Сирином посоветовались и, решив, что окрестности Кандалы на ранчо походят мало, написали «нет».
На следующий вопрос - есть ли у кого сумма, превышающая 500 000 долларов? - тоже с чистой совестью ответили «нет».
Зато вопрос о приобретенных за границей вещах озадачил Русова.
– По-моему, у нас все заграничное: и одежда, и пожитки в машине. Неужели все надо указывать?
Он объяснил проблему Салли. Бедная девушка опять стала елозить карандашиком по дисплею, и наконец отыскала вариант ответа для иностранцев.
– Миша, - сделал открытие Русов, корпя над двумя декларациями сразу. - Да у них тут бюрократия похуже нашей!
Наконец бумаги были оформлены, и оба снова предстали пред очи мэра. Хелен устало улыбнулась:
– Все устроено, мне даже не пришлось звонить самой. О вас сообщили по радио, и я получила с десяток звонков. Восемь человек предложили погостить у них. Двое сочли более подходящим местом городскую тюрьму. Я решила, что вы предпочтете первое…
Она снова улыбнулась, хотя не так весело, и продолжала:
– Две пожилых леди не откажутся от помощи по дому, а один скучающий джентльмен хочет увидеть живого русского. Кто из вас лучше справится с ремонтом?
– Я! - просиял Сирин.
– Тогда поедете со мной. А вы, - она глянула на Русова, - подождите внизу. За вами приедут.
На этом аудиенция закончилась. Приятели спустились в холл, забрали свои пожитки, оставленные шерифом, и вышли на крыльцо. Сирин вытер лоб и мрачно сказал:
– Кажется, обошлось. Я уж думал, нас ждет кутузка. То ли ты ей понравился, то ли из-за твоей матери за нас вступилась… А про бойню на базе никому не рассказывай, темное это дело. Говори, что я пригласил тебя переводчиком. Или заставил лететь под дулом пистолета, как хочешь.
Зафырчал мотор, и к крыльцу подкатил большой черный автомобиль, за рулем сидела сама Хелен. Она поманила Сирина, тот вздохнул и, сунув на прощание Русову руку, скрылся в машине.
Они уехали, Русов остался один.
Солнце скрылось за перламутровыми облаками на горизонте, потемнела зелень деревьев, ярче забелели стены.
Русову почувствовал себя одиноко: всю жизнь провел в Кандале, и вдруг чужой город, чужая страна, вообще другой край Земли… Вдобавок мучил голод - подошел час, когда пора было отправляться на ужин в переполненную столовую отцовского дома. Хотя в Кандале давно уже ночь…
Русов сглотнул слюну и уставился на пустую улицу. Послышалось жужжание, из-за подстриженных кустов появился желтый кургузый автомобильчик. Свернув, неспешно подъехал к крыльцу и остановился. Дверца открылась, из автомобиля вышла девушка в мешковатом брючном костюме. Русов отметил рыжие волосы, выдвинутый подбородок и длинноватое по русским меркам лицо.
Она неприязненно поглядела на Русова:
– Хай! Это ты Юджин?
Удивленный Русов кивнул.
– Садись! - И, не дожидаясь ответа, девушка села обратно в машину.
Русов нехотя поднялся со ступенек. На душе стало муторно - похоже, предстояло быть потехой для американцев. И занесло же его сюда!
Дверок было всего две - по одной с каждой стороны, - и внутри оказалось теснее, чем в «Форде». Русову пришлось поджать ноги. Девушка не поглядела в его сторону и тронула резко, так что голова Русова дернулась назад. Когда стали выезжать на улицу, он повернулся - глянуть, нет ли других машин, а заодно рассмотреть свою спутницу.
Подбородок оказался действительно великоват, скулы выдавались, а волосы были рыжие и кого-то Русову смутно напомнили. Глаза красивые, зеленые, но неприязненные, что для Америки вроде бы нетипично. Даже мать Русова, хотя ей нелегко пришлось в чужой стране, улыбалась чаще русских женщин, пускай эта улыбка иногда и казалась вымученной…
«Ну погоди», - усмехнулся про себя Русов и с лучшим каролинским прононсом, какой смог изобразить, спросил:
– А как вас зовут, леди?
Автомобильчик рыскнул, и в косо брошенном взгляде девушки промелькнула растерянность.
– Джанет.
Но больше не произнесла ни слова. Не очень-то походило на гостеприимство, обещанное Хелен. Вскоре свернули, и Русов увидел большие деревья, раскинувшие ветви над зеленой лужайкой и белым двухэтажным домом.
– Как называются эти деревья? - спросил Русов, когда машина остановилась.
Джанет глянула с удивлением:
– Дубы.
«Интересно, она подряд когда-нибудь два слова скажет?» - подумал Русов и, выйдя, стал разглядывать могучие деревья. Джанет тем временем загоняла автомобильчик в гараж.
Сегодня было лучше, он не чувствовал ломоты в костях и ходил по веранде дольше обыкновенного, хорошо сознавая, что со стороны выглядит комично - согбенная фигура, вихляющая из-за непослушных ног походка. Ничего, надо преодолевать боль, надо бороться за послушность тела, за жизнь. Новости по радио слишком взволновали его: чего он ждет от объявившихся в Ил-Оу русских? Все давно унесено водами Леты. Все же он позвонил Хелен, и теперь откинулся в кресле, ощущая на лице теплый солнечный свет.
И незаметно он снова стал молодым и здоровым - ноги несли его даже чересчур быстро, словно плыл над забитыми черным илом улицами, утонувшими в грязи автомобилями, мимо покосившихся скелетов зданий, где не уцелело ни одного окна, а впереди все жутко горело - это над черными этажерками оснований плавились в огне заката остатки стеклянной одежды небоскребов. Он узнал мертвый Нью-Йорк, бывшую столицу мира - гибель настигла его, когда в пароксизме первых минут войны по всему миру были атакованы русские подлодки и одна, уже идя ко дну, выпустила ядерные мины. Произошло это случайно, или же командир отдал последний приказ - никто уже не узнает. Стометровая волна радиоактивного кипятка накрыла город и смела все на десятки километров от побережья…
Все гуще становились вечерние тени, все холоднее воздух, погас этот адский свет, а он все несся над улицами в отчаянном и бесплодном поиске. Кого или чего он искал?..
Он очнулся. В оконных стеклах отражался угрюмый свет заходящего солнца, похолодало. Перед верандой остановилась машина Джанет, кто-то вышел. Он прищурился, стараясь разглядеть получше, и холодок разочарования пробежал по спине… Наконец заставил себя говорить.
– Молодой человек! - послышалось со стороны дома.
Русов обернулся: с веранды кто-то махал рукой. Он нерешительно поднялся по ступенькам.
В плетеном кресле сидел мужчина в зеркальных очках, с ежиком седых волос на голове, но не старый - лицо выглядело даже моложаво, хотя была в нем странная окаменелость черт, словно этому человеку пришлось продираться сквозь что-то невыразимо страшное, и с тех пор лицо навсегда застыло, сохранив маску горечи и упрямого достоинства.
Русов вырос вежливым молодым человеком, отец пару раз самолично отхлестал ремнем: первый раз - когда сынок нагрубил незнакомцу, а второй - когда для забавы науськал на старушку собаку.
– Добрый вечер, сэр, - сказал он. - Меня зовут Юджин, и я только что прилетел из России.
Сидящий снял очки. Света еще хватало, и Русов разглядел, что глаза у него серо-зеленые, хотя и тусклее, чем у Джанет. Одно веко подергивалось, и Русов подумал, что вероятно поэтому мужчина и носит очки. Не вставая, тот протянул руку. Пожатие было крепким, но слова дались с трудом:
– Грегори Линдон, полковник в отставке. Извините, что не встаю - памятка о войне. Не думал, что доведется пожать руку русскому. Это я выпросил вас у Хелен: хотел узнать о России, как говорится, из лошадиного рта…
– Из чего? - уныло переспросил Русов. Уже не раз сегодня слышал непонятные выражения, а еще думал, что хорошо знает английский…
– Это значит, из первых рук… - затрудненно улыбнулся Грегори, продолжая разглядывать Русова.
«Вряд ли это тот, о ком я просил… Господи, есть ли Ты на свете? Я долго не верил в Тебя, но когда попросил о помощи, Ты откликнулся. Ты оставил мне жизнь, одному из всей команды. И с тех пор я жду, что Ты выполнишь и другую мою просьбу. Я жду давно. Но это не тот человек. Это просто зеленый юнец. Он ничего не знает. Он ничего не значит. Неужели мне придется ждать и дальше?.. Наверное, я обманываю себя, и Тебе безразличны земные дела».
– Дядя, потом поговорите. - Джанет поднялась на веранду. - Пора обедать. Наш гость, наверное, проголодался.
Она помогла дяде встать и, придерживаясь за ее плечо, тот заковылял к двери. Походка была странная, вихляющая. За дверью оказалась не прихожая, а сразу гостиная - обширный зал с ведущей наверх лестницей. Джанет проводила Русова в ослепительно чистую ванную и задержалась, недовольно глядя, как он моет руки.
Отдельной кухни не было, сели за стол в углу гостиной: зеленая лужайка под окнами, в тени дубов пламенеют цветы.
Вместо привычной по дому селедки перед Русовым поставили тарелку с ломтиками чего-то желтого и ароматного. Это был не то фрукт, не то овощ - на вкус нежно-сладкий и назывался дыней. Курица была в столь остром соусе, что пришлось открыть рот, чтобы его остудить. Русов испытал легкую панику, увидев, как Джанет разделывает курицу ножом и вилкой, дома обходились руками. Он попытался копировать движения девушки, при этом вспотел, и ему показалось, что та слегка улыбается…
Под конец Джанет подала мороженое, дома Русову это лакомство доставалось редко.
– Спасибо, - пробормотал он, едва не облизываясь. - Все очень вкусно.
Джанет улыбнулась, в первый раз за сегодня, хотя все равно хмуро, а ее дядя поинтересовался, складывая салфетку:
– А что едят обычно в России?
Русов с досадой оглянулся на свою салфетку, которой забыл воспользоваться.
– Я знаю только про Карельскую Автономию. Рыбу… - Он снова ощутил во рту вкус надоевшей трески. - Еще картофель и мясо, а фрукты привозные, из южных Автономий. Летом пекут пироги с грибами и ягодами…
– А откуда язык знаешь, парень?
– Мать научила, - вздохнул Русов. - Она у меня из Южной Каролины. Застряла в России, когда все это началось… - он неопределенно повел рукой.
– Я же говорила… - радостно встряла Мэри. Шериф оборвал ее движением руки.
– Ладно, ребята, - задумчиво произнес он. - Я вынужден вас арестовать. Незаконная иммиграция, так это вроде называлось когда-то. Но если накурились и несете всякую чушь… - тут он поднес здоровенный кулак к носу Сирина, - это для вас плохо кончится. Пошли! Идите вперед, руки за голову. Не делайте резких движений.
Он вывел их из ресторана. Рядом с «Фордом» стояла полицейская машина с мигалкой. Шериф заставил положить руки на крышу и сноровисто обыскал. Из кармана Сирина извлек пистолет и, внимательно осмотрев, переправил в собственный. Потом вытащил футляр величиной с портсигар и, не глядя, сунул туда же. Открыл заднюю дверцу:
– Залезайте. Только не вздумайте безобразничать, оглушу из парализатора. Слава богу, законы у нас сейчас простые.
Он не надел им наручников, но задние места были отделены прозрачной перегородкой, так что сидеть было тесновато. Закрыв дверцу, шериф обошел машину и сел за руль. Нажал что-то на передней панели и сказал приглушенным голосом:
– Сэм! Сгоняй-ка в Гринфилд. Там может стоять чужой самолет. Если найдешь, - шериф покосился назад, - то вызывай военных и жди. Полетят чьи-то головы. Если самолета нет, дуй назад. Успеешь до темноты.
Он помолчал, а потом рассмеялся:
– Чей самолет? Русский, если наши новые приятели не врут. Добрались-таки до нас. Ладно, давай поскорее.
Он что-то переключил:
– Ник! Подъезжай к ресторану Поллака и забери «Форд»… Да, из старых, на бензине. А то наша шпана мигом угонит… Скорее всего из Лимба, так что сразу в могильник… Нет, без ключей. Просто соедини провода.
Машина резко тронулась и уже через несколько минут свернула к широко раскинувшемуся зданию. Русов успел заметить вывеску «HOSPITAL» и удивился: думал, что их доставят в полицейский участок.
Остановились у бокового входа. Шериф препроводил обоих в большую комнату, похожую на приемный покой больницы, но с решетками на окнах. Там передал двум крепким мужикам в синих халатах и прикрывающих рот и нос масках - наверное, санитарам.
– Обработайте их, ребята. Как не-граждан.
Сам ушел, а Русову и Сирину приказали раздеться догола, сложить одежду в пластмассовые корзины, а потом затолкали в душевую, где четверть часа обдавали водой с запахом какой-то дезинфекции. Затем вода перестала течь, поток горячего воздуха быстро высушил тело, дверь открылась, и им кинули новую одежду - пижамы из желтоватой ткани.
Русов успел натянуть только штаны. Его схватили и, опрокинув на холодный скользкий стол, пристегнули ремнями. Последовала малоприятная процедура: санитар перетянул руку и, всадив иглу в вену, набрал кровь - видимо, на анализ. Потом освободил от зажимов и дал тампон, чтобы прижать ранку.
Русов хмуро спустил ноги со стола. Сирин оказался не таким покладистым - когда санитары хотели повалить его на стол, он оскалился и саданул американца кулаком в скулу. Здоровяк в синем халате выругался, а Сирин победно крикнул: «Врешь, нас не возьмешь!», и развернулся ко второму.
Но тот, сохраняя флегматичный вид, снял с пояса дубинку и огрел воинственного Сирина по голове. Русов спрыгнул на пол, но тоже получил болезненный тычок в бок. Осевшее тело Сирина забросили на стол и повозились со шприцем. Потом санитары отошли, и получивший по скуле стал опрыскивать больное место из баллончика.
Так гостеприимно встретила наших путников Америка середины??? века.
Русов поспешил к столу, но Сирин зашевелился и кое-как сел сам. Тут же застонал и коснулся головы.
– Черт! - прошипел он. - В нашей КПЗ хоть просто в морду бьют, а тут сразу дубинками.
Рядом раздвинулась прозрачная перегородка. Им знаками приказали зайти за нее, а потом в камеру из металлических прутьев. Русов придерживал Сирина, тот пошатывался. Сначала дверь камеры, а потом перегородка автоматически закрылись.
– Ну и ну, - фыркнул Сирин, садясь на койку. - Обращаются, как со зверями в зоопарке. Всех так обрабатывают, или только нам такая честь? Боятся, что заразу занесем в их Америку.
– Ладно уж, - угрюмо сказал Русов, разглядывая камеру. Сквозь перегородку было видно, как санитары пьют что-то из кружек. - Это, наверное, карантин. Интересно, сколько нас продержат?.. А вот нашей КПЗ я так и не видел.
– И немногое потерял. - Сирин как будто пришел в себя и, надев пижамную куртку, лег на койку.
Русов тоже улегся и чуть не хихикнул: матрац был мягче, чем на кровати дома.
«Нервы у тебя разгулялись», - подумал он и спросил:
– Интересно, а что с нами сделают?
Сирин хмыкнул:
– Известно что. Посадят в тюрьму или будут возить по Америке в клетке, чтобы местные поглазели на русских. И зачем только сюда прилетели?
«Да уж», - вяло подумал Русов. Но тут стало клонить ко сну - наверное, сказывалась потеря крови.
Незаметно он задремал, и опять привиделась река - не та черная, из-за которой мать помахала рукой, а сверкающая под солнцем. Он забрасывал удочку в заводь, поплавок повело, и Русов подсек. Раздался всплеск…
И перешел в лязг открываемого замка.
Русов с трудом разлепил глаза. Похоже, проспал довольно долго.
В проеме раздвинувшейся перегородки стоял шериф, а за ним двое в серых костюмах. Русов вспомнил слова Сирина, и по телу пробежал озноб: неужели сейчас повезут в тюрьму?.. Ну и сволочь Сирин, затащил в страну, где должны ненавидеть русских!
– Выходите, - в голосе шерифа проскальзывали юмористические нотки. - Это надо же, русский военный самолет в самом сердце Ил-Оу! У вас случайно ядерной бомбы на борту нет, ребята? К сожалению, самолет наверное конфискуют. Военные в бешенстве, даже прислали за вами специальный вертолет из Колумбуса.
Русову полегчало, тюрьма откладывалась. Приятно было и то, что понял речь шерифа до последнего слова. Тот стоял, подбоченясь, а двое санитаров с ухмылками наблюдали за сценой. Масок на них уже не было: видимо, анализы провели и сочли Русова с Сирином не заразными.
Двое в сером ничего не сказали, только отошли подальше. Санитар принес одежду - в тех же корзинах, но мятую и с запахом дезинфекции. Пока приятели переодевались, шериф продолжал болтать:
– Думал, что вы меня разыгрываете. Или накурились. У нас по границам Темных зон в рост пошло такое, что куда там прежней травке. Ник чуть не ошалел, когда увидел ваш самолет. Минут пять ощупывал, словно бабу. Теперь сидит, ждет военных из Колумбуса.
Когда закончили одеваться, шериф махнул в сторону выхода. Сели в ту же машину, но перегородку шериф опустил.
Один в сером костюме сел рядом с шерифом, а другой сзади, пихнув Русова локтем и обдав запахом хорошего одеколона. Приезжие из Колумбуса молчали, и Русов почувствовал себя неуютно.
– Закуривайте, - шериф протянул назад пачку сигарет.
Сирин выхватил одну. Русов отказался.
Они поехали, быстро проскочив несколько улиц. На приборной панели замигал зеленый огонек, и приятный женский голос сказал:
– Боб, заедь ко мне. Вместе с задержанными.
– Есть, мэм. - Шериф повернул голову к человеку в сером костюме и ухмыльнулся: - Слышали? Вертолету придется подождать.
– У нас приказ губернатора, - раздраженно отозвался тот.
– А у меня моего начальства, - пожал плечами шериф. - Начихать мне на губернатора, я не у него жалованье получаю.
Он свернул, и вскоре машина остановилась перед белым зданием с колоннами. Над колоннами свисал американский флаг со звездами и полосами, а по фронтону шла надпись золотыми буквами: CYTY HALL.
– Мэрия, - шериф выключил двигатель. - Пошли, ребята, я вас представлю.
Сначала из машины выбрался Сирин, потом Русов. Серые костюмы недовольно пошли следом.
Миновали холл и поднялись по лестнице. Русова поразил простор, обилие мрамора и безлюдье. В приемной шериф кивнул девушке за компьютером, а та с вежливой улыбкой обратилась к приезжим из Колумбуса:
– Джентльмены, вас просят подождать. Боб, тоже останься.
Шериф пожал плечами и плюхнулся в кресло. Двое в сером недовольно сели у входа. Девушка с любопытством смотрела, как Русов топчется у двери (та просто отодвинулась, когда подошел ближе). Из-за обширного стола с телефоном и неизбежным компьютером поднялась женщина средних лет в строгом сером костюме. Голубые глаза внимательно оглядели Русова и Сирина, она первой подала руку:
– Хелен Роузвотер, мэр Другого Дола.
Имя Евгений она выговорила с трудом, так что Русову пришлось назваться на американский манер - Юджином, а Сирина из Михаила перекрестить в Майкла.
– Садитесь. - Хелен повела рукой на кресла, и Русов подумал, что никогда не видел таких ухоженных ногтей.
Хелен положила подбородок на сплетенные пальцы, уголки губ тронула улыбка, и на несколько секунд мэр показалась совсем юной девушкой.
– Ну, рассказывайте! - потребовала она. - Как вы оказались в моем городе?
Рассказывать пришлось Русову. Несколько раз он сбивался, смущенный пристальным взглядом женщины-мэра, да и слова подбирал с трудом, не привык говорить по-английски. Иногда Хелен задавала вопросы. Конечно, спросила: откуда так хорошо знает язык?..
Когда Русов дошел до событий на базе, то покосился на Сирина. Тот, видимо, ухватывал суть рассказа, так как подмигнул приятелю.
– Рыба ищет, где глубже, - сказал он по-русски, - а человек, где лучше. Надоело сидеть на одном месте, вот и решил взглянуть на Америку. А тебя уговорил лететь переводчиком.
Русов перевел, хотя и с чувством неловкости за явную ложь. При упоминании о рыбе Хелен слегка нахмурилась, а потом внимательно поглядела на Сирина.
Наконец Русов довел рассказ до конца: как стали расплачиваться в кафе, и вошел шериф…
– Не ожидал, что чашка кофе будет стоить полтысячи долларов, - вставил Сирин. Наверное, он долго обдумывал фразу и произнес ее гладко.
Хелен рассмеялась:
– Инфляция. Да и настоящий кофе теперь редкость. Поставок с Кубы недостаточно, а китайцы перепродают дорого.
Она говорила не торопясь, голос звучал музыкально. Откинулась на спинку кресла и, повернув голову к окну, где начало темнеть небо, продолжала:
– Ну хорошо. Посидите пока в приемной, а я поговорю с Бобом.
Приятели вышли из кабинета. Двое в серых костюмах не повернули голов, но Русов чувствовал, что внимательно наблюдают.
Девушка за компьютером кивнула шерифу, тот встал и развалистою походкой скрылся за дверью. Русов мрачно разглядывал мебель. Сейчас их увезут неизвестно куда и, скорее всего, придется коротать ночь в тюремной камере. Хорошо, если не годы…
Шериф вышел через пять минут, широко улыбаясь:
– Ребята, да вы ходячий юридический казус! Столичные власти хотят, чтобы вас препроводили в Колумбус. Дескать, незаконный въезд, угроза национальной безопасности и так далее. А вот наш мэр считает, что для ареста нет оснований. Так как же с вами поступить, а?..
Русов неуверенно улыбнулся и, вспомнив любимую поговорку отца: «Повинную голову топор не сечет», сказал покладисто:
– Сэр, я не знаю американского законодательства. Но готов признать, что мы очутились здесь незаконно. Мы подчинимся любому решению властей.
Шериф расхохотался:
– Вот законопослушный молодой человек! Такого и в тюрьму сажать жалко…
– Эй! - вскочил один в сером костюме. - Вы что, не собираетесь выполнять распоряжение губернатора?
Шериф подбоченился, ситуация явно доставляла ему удовольствие:
– Согласно поправке Бьюкенена, принятой после Реорганизации, если распоряжения мэров на территории их компетенции не нарушают Конституции Соединенных Штатов, то они могут быть отменены только в судебном порядке. Поскольку местная власть не предъявила обвинений, то наши гости свободны. До свидания, джентльмены, и привет губернатору.
Джентльмены мрачно переглянулись, а один сказал:
– Ладно. Только вы много себе позволяете. Еще увидимся.
Оба разом повернулись и вышли. Русов вздохнул с облегчением.
– А теперь давайте познакомимся, - ухмыльнулся шериф. - Боб Хопкинс.
Ладонь у него была большая, а хватка вроде бы добродушная, но цепкая. Русские имена и ему дались с трудом, так что пришлось опять назваться Юджином и Майклом.
– Вы не вернете мой портсигар? - обыденным тоном спросил Сирин.
– Что? - не сразу понял шериф. Потом сунул руку в карман и, достав футляр, протянул Сирину. Похоже, в него и не заглядывал. Русов подивился самообладанию Сирина.
– Пистолет полежит у нас, пока не оформите разрешение на такое оружие. Ладно, мне пора. Ваши вещи я оставлю в холле. Мэр вас еще вызовет. - И шериф ушел, что-то насвистывая.
Через некоторое время приятелей опять пригласили в кабинет. Хелен задумчиво посмотрела на них, а от благодарности Русова отмахнулась:
– Сейчас нет такой бюрократии как раньше, и я могу принимать решения самостоятельно… У вас выдался нелегкий день, надо оформить бумаги и устроить куда-нибудь. Вряд ли наскребете денег на отель… Салли! - обратилась она в пространство. - Отпечатай пару бланков для въезда в страну, образец возьми на сайте Территории. И узнай, нужны ли таможенные декларации?
Она улыбнулась Русову:
– Вообще-то это компетенция служб в Колумбусе, но отсылать вас туда не хочется. Пойдет бюрократическую канитель и еще неизвестно, где окажетесь. Вы надолго в Штаты?
Русов пожал плечами:
– Самолет нам вряд ли вернут. А если вернут, так дома посадят за угон. Так что, похоже, надолго.
– Ну и хорошо. Наш город относится к благополучным, так что жить здесь едва ли тяжелее, чем в России.
Мэр перестала улыбаться, и словно тень легла на красивое, но несколько увядшее лицо. Теперь оно не казалось юным.
– Но о России, надеюсь, мы еще поговорим. Идите, заполняйте бланки, а я пока узнаю, где вас можно разместить.
В приемной белокурая девушка-секретарша дала им по два бланка. Русову пришлось вписывать ответы и за Сирина. Таких документов он прежде не видел, и заполнять их было любопытно. Без труда одолев пункты с первого по шестой, он застрял на седьмом - «аэролиния и номер рейса». Помог компьютер - Салли поводила карандашиком по дисплею, и тот высветил: «специальный рейс». Так и записали.
В пунктах о месте и дате выдачи визы поставили Другой Дол и день нынешний.
– Конечно, власти в Колумбусе могут это оспорить, - деловито пояснила Салли. - Могут даже обратиться в суд Территории, чтобы тот аннулировал разрешение мэра, а вас посадили в тюрьму за незаконный въезд. Но они редко вмешиваются в распоряжения мэров.
Пункт об адресе проживания Салли посоветовала пока не заполнять. После названия города следовало: «Территория Ил-Оу», и Русов вспомнил, что уже слышал это словосочетание по телевизору.
– А что это такое? - удивился он. - Раньше ведь были штаты. Моя мать, например, родом из Южной Каролины.
Салли похлопала длинными ресницами:
– Штатов давно нет, со времени Реорганизации. Некоторые почти вымерли, как Мичиган и Висконсин, а в других население сильно сократилось. Поэтому штаты объединили в Территории. Наша включает бывшие штаты Иллинойс, Индиану и Огайо, поэтому и называется сокращенно Ил-Оу. Столица в Колумбусе, там наш конгресс и правительство. К западу лежит Территория Мин-Айоу, а к востоку Пенси-Мэр…
Салли вздохнула, и на этом краткий урок географии закончился.
– Хм, - Русов не нашел, что сказать, и стал заполнять таможенную декларацию.
Тут затруднения вызвал вопрос: был ли кто на ферме или ранчо вне пределов США (название страны, похоже, не изменилось) в течение последних 30 дней? Русов с Сирином посоветовались и, решив, что окрестности Кандалы на ранчо походят мало, написали «нет».
На следующий вопрос - есть ли у кого сумма, превышающая 500 000 долларов? - тоже с чистой совестью ответили «нет».
Зато вопрос о приобретенных за границей вещах озадачил Русова.
– По-моему, у нас все заграничное: и одежда, и пожитки в машине. Неужели все надо указывать?
Он объяснил проблему Салли. Бедная девушка опять стала елозить карандашиком по дисплею, и наконец отыскала вариант ответа для иностранцев.
– Миша, - сделал открытие Русов, корпя над двумя декларациями сразу. - Да у них тут бюрократия похуже нашей!
Наконец бумаги были оформлены, и оба снова предстали пред очи мэра. Хелен устало улыбнулась:
– Все устроено, мне даже не пришлось звонить самой. О вас сообщили по радио, и я получила с десяток звонков. Восемь человек предложили погостить у них. Двое сочли более подходящим местом городскую тюрьму. Я решила, что вы предпочтете первое…
Она снова улыбнулась, хотя не так весело, и продолжала:
– Две пожилых леди не откажутся от помощи по дому, а один скучающий джентльмен хочет увидеть живого русского. Кто из вас лучше справится с ремонтом?
– Я! - просиял Сирин.
– Тогда поедете со мной. А вы, - она глянула на Русова, - подождите внизу. За вами приедут.
На этом аудиенция закончилась. Приятели спустились в холл, забрали свои пожитки, оставленные шерифом, и вышли на крыльцо. Сирин вытер лоб и мрачно сказал:
– Кажется, обошлось. Я уж думал, нас ждет кутузка. То ли ты ей понравился, то ли из-за твоей матери за нас вступилась… А про бойню на базе никому не рассказывай, темное это дело. Говори, что я пригласил тебя переводчиком. Или заставил лететь под дулом пистолета, как хочешь.
Зафырчал мотор, и к крыльцу подкатил большой черный автомобиль, за рулем сидела сама Хелен. Она поманила Сирина, тот вздохнул и, сунув на прощание Русову руку, скрылся в машине.
Они уехали, Русов остался один.
Солнце скрылось за перламутровыми облаками на горизонте, потемнела зелень деревьев, ярче забелели стены.
Русову почувствовал себя одиноко: всю жизнь провел в Кандале, и вдруг чужой город, чужая страна, вообще другой край Земли… Вдобавок мучил голод - подошел час, когда пора было отправляться на ужин в переполненную столовую отцовского дома. Хотя в Кандале давно уже ночь…
Русов сглотнул слюну и уставился на пустую улицу. Послышалось жужжание, из-за подстриженных кустов появился желтый кургузый автомобильчик. Свернув, неспешно подъехал к крыльцу и остановился. Дверца открылась, из автомобиля вышла девушка в мешковатом брючном костюме. Русов отметил рыжие волосы, выдвинутый подбородок и длинноватое по русским меркам лицо.
Она неприязненно поглядела на Русова:
– Хай! Это ты Юджин?
Удивленный Русов кивнул.
– Садись! - И, не дожидаясь ответа, девушка села обратно в машину.
Русов нехотя поднялся со ступенек. На душе стало муторно - похоже, предстояло быть потехой для американцев. И занесло же его сюда!
Дверок было всего две - по одной с каждой стороны, - и внутри оказалось теснее, чем в «Форде». Русову пришлось поджать ноги. Девушка не поглядела в его сторону и тронула резко, так что голова Русова дернулась назад. Когда стали выезжать на улицу, он повернулся - глянуть, нет ли других машин, а заодно рассмотреть свою спутницу.
Подбородок оказался действительно великоват, скулы выдавались, а волосы были рыжие и кого-то Русову смутно напомнили. Глаза красивые, зеленые, но неприязненные, что для Америки вроде бы нетипично. Даже мать Русова, хотя ей нелегко пришлось в чужой стране, улыбалась чаще русских женщин, пускай эта улыбка иногда и казалась вымученной…
«Ну погоди», - усмехнулся про себя Русов и с лучшим каролинским прононсом, какой смог изобразить, спросил:
– А как вас зовут, леди?
Автомобильчик рыскнул, и в косо брошенном взгляде девушки промелькнула растерянность.
– Джанет.
Но больше не произнесла ни слова. Не очень-то походило на гостеприимство, обещанное Хелен. Вскоре свернули, и Русов увидел большие деревья, раскинувшие ветви над зеленой лужайкой и белым двухэтажным домом.
– Как называются эти деревья? - спросил Русов, когда машина остановилась.
Джанет глянула с удивлением:
– Дубы.
«Интересно, она подряд когда-нибудь два слова скажет?» - подумал Русов и, выйдя, стал разглядывать могучие деревья. Джанет тем временем загоняла автомобильчик в гараж.
Сегодня было лучше, он не чувствовал ломоты в костях и ходил по веранде дольше обыкновенного, хорошо сознавая, что со стороны выглядит комично - согбенная фигура, вихляющая из-за непослушных ног походка. Ничего, надо преодолевать боль, надо бороться за послушность тела, за жизнь. Новости по радио слишком взволновали его: чего он ждет от объявившихся в Ил-Оу русских? Все давно унесено водами Леты. Все же он позвонил Хелен, и теперь откинулся в кресле, ощущая на лице теплый солнечный свет.
И незаметно он снова стал молодым и здоровым - ноги несли его даже чересчур быстро, словно плыл над забитыми черным илом улицами, утонувшими в грязи автомобилями, мимо покосившихся скелетов зданий, где не уцелело ни одного окна, а впереди все жутко горело - это над черными этажерками оснований плавились в огне заката остатки стеклянной одежды небоскребов. Он узнал мертвый Нью-Йорк, бывшую столицу мира - гибель настигла его, когда в пароксизме первых минут войны по всему миру были атакованы русские подлодки и одна, уже идя ко дну, выпустила ядерные мины. Произошло это случайно, или же командир отдал последний приказ - никто уже не узнает. Стометровая волна радиоактивного кипятка накрыла город и смела все на десятки километров от побережья…
Все гуще становились вечерние тени, все холоднее воздух, погас этот адский свет, а он все несся над улицами в отчаянном и бесплодном поиске. Кого или чего он искал?..
Он очнулся. В оконных стеклах отражался угрюмый свет заходящего солнца, похолодало. Перед верандой остановилась машина Джанет, кто-то вышел. Он прищурился, стараясь разглядеть получше, и холодок разочарования пробежал по спине… Наконец заставил себя говорить.
– Молодой человек! - послышалось со стороны дома.
Русов обернулся: с веранды кто-то махал рукой. Он нерешительно поднялся по ступенькам.
В плетеном кресле сидел мужчина в зеркальных очках, с ежиком седых волос на голове, но не старый - лицо выглядело даже моложаво, хотя была в нем странная окаменелость черт, словно этому человеку пришлось продираться сквозь что-то невыразимо страшное, и с тех пор лицо навсегда застыло, сохранив маску горечи и упрямого достоинства.
Русов вырос вежливым молодым человеком, отец пару раз самолично отхлестал ремнем: первый раз - когда сынок нагрубил незнакомцу, а второй - когда для забавы науськал на старушку собаку.
– Добрый вечер, сэр, - сказал он. - Меня зовут Юджин, и я только что прилетел из России.
Сидящий снял очки. Света еще хватало, и Русов разглядел, что глаза у него серо-зеленые, хотя и тусклее, чем у Джанет. Одно веко подергивалось, и Русов подумал, что вероятно поэтому мужчина и носит очки. Не вставая, тот протянул руку. Пожатие было крепким, но слова дались с трудом:
– Грегори Линдон, полковник в отставке. Извините, что не встаю - памятка о войне. Не думал, что доведется пожать руку русскому. Это я выпросил вас у Хелен: хотел узнать о России, как говорится, из лошадиного рта…
– Из чего? - уныло переспросил Русов. Уже не раз сегодня слышал непонятные выражения, а еще думал, что хорошо знает английский…
– Это значит, из первых рук… - затрудненно улыбнулся Грегори, продолжая разглядывать Русова.
«Вряд ли это тот, о ком я просил… Господи, есть ли Ты на свете? Я долго не верил в Тебя, но когда попросил о помощи, Ты откликнулся. Ты оставил мне жизнь, одному из всей команды. И с тех пор я жду, что Ты выполнишь и другую мою просьбу. Я жду давно. Но это не тот человек. Это просто зеленый юнец. Он ничего не знает. Он ничего не значит. Неужели мне придется ждать и дальше?.. Наверное, я обманываю себя, и Тебе безразличны земные дела».
– Дядя, потом поговорите. - Джанет поднялась на веранду. - Пора обедать. Наш гость, наверное, проголодался.
Она помогла дяде встать и, придерживаясь за ее плечо, тот заковылял к двери. Походка была странная, вихляющая. За дверью оказалась не прихожая, а сразу гостиная - обширный зал с ведущей наверх лестницей. Джанет проводила Русова в ослепительно чистую ванную и задержалась, недовольно глядя, как он моет руки.
Отдельной кухни не было, сели за стол в углу гостиной: зеленая лужайка под окнами, в тени дубов пламенеют цветы.
Вместо привычной по дому селедки перед Русовым поставили тарелку с ломтиками чего-то желтого и ароматного. Это был не то фрукт, не то овощ - на вкус нежно-сладкий и назывался дыней. Курица была в столь остром соусе, что пришлось открыть рот, чтобы его остудить. Русов испытал легкую панику, увидев, как Джанет разделывает курицу ножом и вилкой, дома обходились руками. Он попытался копировать движения девушки, при этом вспотел, и ему показалось, что та слегка улыбается…
Под конец Джанет подала мороженое, дома Русову это лакомство доставалось редко.
– Спасибо, - пробормотал он, едва не облизываясь. - Все очень вкусно.
Джанет улыбнулась, в первый раз за сегодня, хотя все равно хмуро, а ее дядя поинтересовался, складывая салфетку:
– А что едят обычно в России?
Русов с досадой оглянулся на свою салфетку, которой забыл воспользоваться.
– Я знаю только про Карельскую Автономию. Рыбу… - Он снова ощутил во рту вкус надоевшей трески. - Еще картофель и мясо, а фрукты привозные, из южных Автономий. Летом пекут пироги с грибами и ягодами…