— А в чем они состоят? Женщина улыбнулась.
— Увидишь.
— Ты мне не скажешь?
— Нет, не имею ни малейшего желания. Вот в чем-то другом... Может, у тебя еще есть вопросы?
Я развел руками.
Ну, что еще можно спросить? Хотя... Вот любопытный вопрос, ответить на который ей будет нелегко.
— А ты, значит, испугалась того, кто ждет тебя в конце лабиринта?
— И это тоже, — ответила женщина. — Надеюсь, ты не думаешь, что все вознамерившиеся пройти лабиринт выживают? Если думаешь, то напрасно. Не верь даже тем, кто сказал тебе, что его преодолевают многие. Все как раз наоборот. Причем большинство погибает как раз в его конце. На выходе. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду последний бой.
— Чем он отличается от всех прочих?
— Так я тебе уже сказала, что ты встретишься с тем, кто желает тебе смерти больше всех прочих. Подумай, это не шутка. Это может оказаться кто угодно. К примеру, кто-то из твоих друзей, близкая подруга, кто-то из родственников... ближайших... Понимаешь, о чем я?
— Понимаю.
— Ну вот. Хватит ли у тебя пороху отправить его прогуливаться по небесным лесам? Если не хватит, то ты умрешь. Я видела, как ты умеешь пользоваться мечом... Думаю, ты знаешь, что в любом поединке, в любом настоящем, смертельном поединке, главное не только в том, как ты умеешь вертеть эту железяку, а еще и в том, насколько сильно ты желаешь смерти своего противника.
Я кивнул.
Ну да, так оно и есть.
— И значит... Женщина пожала плечами.
— Чаще всего нам желают смерти те, кто нас хорошо знает... А хорошо знаем мы тех... Ну, в общем, ты все понимаешь...
— И ты, значит, знаешь, кто ждет тебя в конце лабиринта?
— Представь себе.
Я заглянул ей в глаза и промолвил:
— Что-то ты не похожа на тех, кто не способен убить своего злейшего врага, будь он даже ближайший родственник. Она ухмыльнулась.
— Иногда желание отомстить бывает сильнее желания смерти своего врага. Смерть — всего лишь точка. Она может и не насытить жажду мести.
— И ты...
— Ну да. Представь, как он, мой враг, теперь до конца жизни, моей жизни, обречен маяться в конце этого лабиринта и ждать, ждать... Сходя с ума от безделья, каждую секунду ожидая моего появления, находясь от этого на грани нервного срыва. И так всю жизнь, до старости... Чем не месть? Между прочим, я рассчитываю прожить еще долго...
Она засмеялась странным горловым смехом и неторопливо пошла прочь. Стоило ей пройти несколько шагов, как очертания ее тела стали изменяться. Вот она на мгновение остановилась, как-то странно сгорбилась и далее пошла уже на четвереньках. Прежде чем моя собеседница свернула за ближайший угол, метаморфоза закончилась, и она превратилась в черную пантеру, Вот такие фокусы. Я почесал в затылке.
Гм... Интересно, что ей сделал этот неведомый враг? И увижу ли я его, оказавшись в конце лабиринта? Скорее всего там их множество. Сумею ли я вовремя разгадать, кто в этой толпе мой?
Впрочем, туда еще надо добраться. А лабиринт, как и положено, наполнен ловушками и опасными тварями. Да и потом, с чего это я должен женщине-пантере верить? Вдруг она местная сумасшедшая?
— Странная мадам, — сказала мне анимэшка. Я покосился на нее.
Не она одна... Хотя здесь, в этом мире магии, все странные... Так же, как и в мире снов... так же, как и в реальном мире. Если подумать, то даже в нем сложно встретить нормального, не свихнувшегося слегка человека.
— Идем дальше? — спросила анимэшка.
— А что нам еще остается? — буркнул я. И мы пошли дальше.
К слову сказать, за углом женщины-пантеры так и не оказалось. То ли она убежала так быстро, что оказалась вне поля моего зрения, либо просто растворилась в воздухе, а может, и прошла сквозь стену.
Я подумал, что можно припахать мою подругу и отправить на ее поиски, но почему-то мне этого не хотелось. Совсем не хотелось. А еще я подумал о том, что она одна из тех, кто не исполнил свое предназначение. Впрочем, кто знает, может быть, оно для нее состоит как раз в том, чтобы всю жизнь бродить по этому лабиринту? Может быть, там, в конце его, сидит и впустую растрачивает свою жизнь самый большой злодей из всех возможных?
Я невесело хмыкнул.
— Ну, поговорил. Вон какие мысли в голову лезут.
— Так мы идем? — поторопила анимэшка. — Шевелиться надо. А то — дождешься.
И накаркала. Не успел я сделать и несколько шагов, как мне на голову посыпался град. Крупный, как горох, он больно бил меня по макушке и спрятаться от него было некуда. Оставалось только попытаться от него убежать.
Закрывая голову руками, я кинулся наутек. А град долбил по моим рукам, это было очень больно, и я хорошо понимал, что если подобное продлится еще хотя бы немного, то они могут превратиться в две отбивные. Укрытие! Где в этом проклятом лабиринте могло быть укрытие? Мне нужна хотя бы ниша, укрытие, в котором можно пересидеть это божье наказание. Божье? Да какая разница? Пересидеть.
— Быстрее! — поторопила анимэшка. — Еще пяток шагов.
Отрадно слышать.
Кажется, я преодолел это расстояние одним прыжком и с размаху остановился, оказавшись в пространстве, где не было падающих на тебя сверху ледяных кулаков.
— Ты ушел, — сообщила мне анимэшка. — Можешь передохнуть. Град падал всего лишь на небольшом участке. А я думала, в этом мире такого не бывает.
Я хотел было ей ответить в том смысле, что здесь, похоже, можно столкнуться с чем угодно, но передумал. Это было и так ясно.
А град все падал.
Оглянувшись, я полюбовался, как буквально в полуметре от меня на мостовую сыплется ледяная крупа. Причем, как оказалось, она была не белого, а красного цвета.
Любопытно.
Не удержавшись, я наклонился и, подобрав с мостовой одну градину, осторожно ее лизнул.
Ну, дела! Похоже, она была из малинового варенья. Как в каком-нибудь сне.
Может, лабиринт и в самом деле сделан из кусков снов? И если так, то это объясняет его странные фокусы. В реальном мире для них требуется очень сильная магия, а в мире снов создать их проще пареной репы. И в какой иной лабиринт могла послать фея снов?
— А ты знаешь, что мы...
— Находимся в мире снов? — продолжил за анимэшку я.
— Тоже догадался?
— Ты считаешь, я на подобное не способен?
— До сих пор особой догадливости за тобой я не замечала.
Анимэшка исчезла. Я пожал плечами.
Ну вот, поговорили. Пора двигаться дальше. Вдруг стена града переместится в мою сторону?
Шагов через двадцать, собираясь свернуть за угол, я снова оглянулся.
Стена малинового града была от меня на расстоянии шага. Похоже, она двигалась за мной, как верный пес за своим хозяином. Или это лишь совпадение?
Я свернул за угол, прошел еще шагов двадцать по открывшемуся коридору и не удержался, вновь оглянулся.
Да, все верно, она была здесь. И, похоже, это не было случайностью. Похоже, она меня преследовала. Живая стена града? Бред собачий! Впрочем, я, кажется, вновь нахожусь в мире снов. Здесь может быть и не такое.
Я ускорил шаг.
— Так не годится, — подсказала мне вновь появившаяся анимэшка. — Может, попытаться оторваться бегом?
Бегом?
Там, впереди, опять был перекресток, и на нем стояли две женщины, здорово похожие на ту, с которой я совсем недавно общался. Они о чем-то увлеченно судачили. Ни дать ни взять — две кумушки, отправившиеся на базар и остановившиеся почесать языки. Вот одна из них взглянула в мою сторону, удивленно вытаращила глаза и сразу же вслед за этим показала на меня своей (подруге пальцем. Теперь на меня с нескрываемым любопытством смотрели уже две женщины. Мне подумалось, что либо такие, как я, здесь появляются не очень часто, либо эти женщины страшно любопытны. Либо... Ах да, стена града.
Она продолжала меня преследовать. Я знал это, даже не оглядываясь, поскольку спиной ощущал ее холодное дыхание. И вроде бы оно потихоньку усиливалось. Или мне это только так кажется?
В любом случае стараться не потерять достоинства перед какими-то женщинами было нелепо. Вот только не мог я поступить иначе.
— Пора наподдать, — напомнила мне анимэшка. Я на ее слова никак не прореагировал.
— Ты что, решил показать свое ухарство? Беги!
— Пока еще нет, — буркнул я. — Вот немного погод я.
— Ну, как знаешь...
А женщины были уже совсем рядом, и я даже слышал, как одна из них тихо объяснила другой:
— Сегодня появился. Уже убил лягуха. Знающие люди говорят, что это неплохой знак. Значит, уйдет к выходу через несколько дней, не позже.
— Жаль. А может, останется?
— Нет. Такие не остаются. А вообще, пойдем отсюда. Видишь, за ним увязался малиноград?
— Да, пошли...
Они двинулись прочь по одному из коридоров. Я, естественно, свернул в другой.
— А теперь ты можешь наподдать? — спросила анимэшка.
— Могу, — заявил я и наподдал. Ух как я наподдал!
Я несся по коридору, почти не разбирая дороги, сворачивая наугад, и следил лишь за тем, чтобы ни на кого не налететь, никого не сшибить с ног, за тем, чтобы самому не растянуться и не рассадиться о брусчатку.
Коридор... поворот направо... еще коридор, стены которого выложены белым, с изящными голубыми прожилками мрамором... поворот налево... штукатуренные стены и даже несколько ниш... еще раз налево... А здесь стены были тоже штукатуренные, но штукатурку обновляли так давно, что она во многих местах осыпалась, отвалилась буквально кусками... направо... коридор, наполненный затхлыми запахами и писком шарахающихся под ноги крыс...
На середине его я остановился и повернулся лицом в ту сторону, откуда прибежал. Чувствуя, как постепенно мое дыхание выравнивается, я с тревогой вглядывался в дальний конец коридора.
Вдруг все-таки стена малинового града появится? Что, если мне не удалось ее обмануть?
Прошло несколько минут, и она не появилась.
Значит — оторвался. Давно бы так...
Облегченно вздохнув, я не спеша продолжил свой путь. Немного погодя коридор вывел меня в сад, в котором были низкорослые яблони и груши, виднелись кусты с малиной. В центре сада бил небольшой фонтан, и подойдя к нему, для того чтобы напиться, я убедился, что на другой стороне сада начинается такой же, как и тот, который меня сюда привел, коридор. Тогда я посмотрел направо, потом налево и определил, что сад не так уж и велик. Кроме того, он находился в точке пересечения двух коридоров.
Такой же самый перекресток, каких я здесь уже видел немало. Может, несколько пошире. Просто кто-то додумался разбить на нем сад и поставить фонтан.
Вода...
Я вволю напился и окинул задумчивым взглядом ближайшую ко мне яблоню.
Возможно, она кому-то принадлежит. Кто-то должен был эти яблони высадить, кто-то должен был за ними ухаживать... Впрочем, если все верно и лабиринт является частью мира снов, то она запросто может быть ничьей. И еще, если у яблонь есть хозяин, то он должен каким-то образом охранять свою собственность. Если его нет... ну, ему же хуже. Нельзя быть таким беспечным.
Я подошел к дереву, сорвал с него яблоко и смачно его надкусил.
Неплохо, совсем неплохо. И если подобные сады в лабиринте встречаются достаточно часто... По крайней мере голодная смерть мне здесь не грозит.
— Лопаешь, — констатировала анимэшка. — Нагло ешь яблоки.
— Можешь присоединиться.
— Благодарю, не хочу.
— Еще бы. Как я понимаю, ты до сих пор неплохо подъедалась в мире снов?
— Неплохо. До недавнего времени. А сейчас... Я показал рукой на ближайшее дерево.
— В таком случае давай наваливайся.
— Подожду, — сухо ответила анимэшка. — Вот действительно проголодаюсь...
Хорошо. Наше дело предложить... Я неторопливо доел яблоко, сорвал следующее и сказал:
— Жаль, мы не встретили стеклянных волков.
— Что? — спросила анимэшка.
— Жаль, мы не встретили стаи стеклянных волков, — повторил я. — Тут бы нам эта движущаяся стена града пригодилась. Весьма. Думаю, с ее помощью освободиться от подобных созданий можно запросто. Может, ее местные жители именно для этого и используют?
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты сумасшедший?
— Еще бы, — сказал я. — И не раз.
— Я имею в виду здесь, в мире снов?
— Если не считать посетителей — никто. Но ведь это нормально. Мир снов сам по себе достаточно безумная штука. А что ты имела в виду?
— Иногда ты выдаешь мысли, безумные даже для мира снов.
— Какие, например? — спросил я.
— Да что с тобой разговаривать, — махнула рукой анимэшка. — Быстрее насыщайся. Не стоит терять время. Тем более что выход, как говорят местные жители, найти совсем не трудно.
19
— Увидишь.
— Ты мне не скажешь?
— Нет, не имею ни малейшего желания. Вот в чем-то другом... Может, у тебя еще есть вопросы?
Я развел руками.
Ну, что еще можно спросить? Хотя... Вот любопытный вопрос, ответить на который ей будет нелегко.
— А ты, значит, испугалась того, кто ждет тебя в конце лабиринта?
— И это тоже, — ответила женщина. — Надеюсь, ты не думаешь, что все вознамерившиеся пройти лабиринт выживают? Если думаешь, то напрасно. Не верь даже тем, кто сказал тебе, что его преодолевают многие. Все как раз наоборот. Причем большинство погибает как раз в его конце. На выходе. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду последний бой.
— Чем он отличается от всех прочих?
— Так я тебе уже сказала, что ты встретишься с тем, кто желает тебе смерти больше всех прочих. Подумай, это не шутка. Это может оказаться кто угодно. К примеру, кто-то из твоих друзей, близкая подруга, кто-то из родственников... ближайших... Понимаешь, о чем я?
— Понимаю.
— Ну вот. Хватит ли у тебя пороху отправить его прогуливаться по небесным лесам? Если не хватит, то ты умрешь. Я видела, как ты умеешь пользоваться мечом... Думаю, ты знаешь, что в любом поединке, в любом настоящем, смертельном поединке, главное не только в том, как ты умеешь вертеть эту железяку, а еще и в том, насколько сильно ты желаешь смерти своего противника.
Я кивнул.
Ну да, так оно и есть.
— И значит... Женщина пожала плечами.
— Чаще всего нам желают смерти те, кто нас хорошо знает... А хорошо знаем мы тех... Ну, в общем, ты все понимаешь...
— И ты, значит, знаешь, кто ждет тебя в конце лабиринта?
— Представь себе.
Я заглянул ей в глаза и промолвил:
— Что-то ты не похожа на тех, кто не способен убить своего злейшего врага, будь он даже ближайший родственник. Она ухмыльнулась.
— Иногда желание отомстить бывает сильнее желания смерти своего врага. Смерть — всего лишь точка. Она может и не насытить жажду мести.
— И ты...
— Ну да. Представь, как он, мой враг, теперь до конца жизни, моей жизни, обречен маяться в конце этого лабиринта и ждать, ждать... Сходя с ума от безделья, каждую секунду ожидая моего появления, находясь от этого на грани нервного срыва. И так всю жизнь, до старости... Чем не месть? Между прочим, я рассчитываю прожить еще долго...
Она засмеялась странным горловым смехом и неторопливо пошла прочь. Стоило ей пройти несколько шагов, как очертания ее тела стали изменяться. Вот она на мгновение остановилась, как-то странно сгорбилась и далее пошла уже на четвереньках. Прежде чем моя собеседница свернула за ближайший угол, метаморфоза закончилась, и она превратилась в черную пантеру, Вот такие фокусы. Я почесал в затылке.
Гм... Интересно, что ей сделал этот неведомый враг? И увижу ли я его, оказавшись в конце лабиринта? Скорее всего там их множество. Сумею ли я вовремя разгадать, кто в этой толпе мой?
Впрочем, туда еще надо добраться. А лабиринт, как и положено, наполнен ловушками и опасными тварями. Да и потом, с чего это я должен женщине-пантере верить? Вдруг она местная сумасшедшая?
— Странная мадам, — сказала мне анимэшка. Я покосился на нее.
Не она одна... Хотя здесь, в этом мире магии, все странные... Так же, как и в мире снов... так же, как и в реальном мире. Если подумать, то даже в нем сложно встретить нормального, не свихнувшегося слегка человека.
— Идем дальше? — спросила анимэшка.
— А что нам еще остается? — буркнул я. И мы пошли дальше.
К слову сказать, за углом женщины-пантеры так и не оказалось. То ли она убежала так быстро, что оказалась вне поля моего зрения, либо просто растворилась в воздухе, а может, и прошла сквозь стену.
Я подумал, что можно припахать мою подругу и отправить на ее поиски, но почему-то мне этого не хотелось. Совсем не хотелось. А еще я подумал о том, что она одна из тех, кто не исполнил свое предназначение. Впрочем, кто знает, может быть, оно для нее состоит как раз в том, чтобы всю жизнь бродить по этому лабиринту? Может быть, там, в конце его, сидит и впустую растрачивает свою жизнь самый большой злодей из всех возможных?
Я невесело хмыкнул.
— Ну, поговорил. Вон какие мысли в голову лезут.
— Так мы идем? — поторопила анимэшка. — Шевелиться надо. А то — дождешься.
И накаркала. Не успел я сделать и несколько шагов, как мне на голову посыпался град. Крупный, как горох, он больно бил меня по макушке и спрятаться от него было некуда. Оставалось только попытаться от него убежать.
Закрывая голову руками, я кинулся наутек. А град долбил по моим рукам, это было очень больно, и я хорошо понимал, что если подобное продлится еще хотя бы немного, то они могут превратиться в две отбивные. Укрытие! Где в этом проклятом лабиринте могло быть укрытие? Мне нужна хотя бы ниша, укрытие, в котором можно пересидеть это божье наказание. Божье? Да какая разница? Пересидеть.
— Быстрее! — поторопила анимэшка. — Еще пяток шагов.
Отрадно слышать.
Кажется, я преодолел это расстояние одним прыжком и с размаху остановился, оказавшись в пространстве, где не было падающих на тебя сверху ледяных кулаков.
— Ты ушел, — сообщила мне анимэшка. — Можешь передохнуть. Град падал всего лишь на небольшом участке. А я думала, в этом мире такого не бывает.
Я хотел было ей ответить в том смысле, что здесь, похоже, можно столкнуться с чем угодно, но передумал. Это было и так ясно.
А град все падал.
Оглянувшись, я полюбовался, как буквально в полуметре от меня на мостовую сыплется ледяная крупа. Причем, как оказалось, она была не белого, а красного цвета.
Любопытно.
Не удержавшись, я наклонился и, подобрав с мостовой одну градину, осторожно ее лизнул.
Ну, дела! Похоже, она была из малинового варенья. Как в каком-нибудь сне.
Может, лабиринт и в самом деле сделан из кусков снов? И если так, то это объясняет его странные фокусы. В реальном мире для них требуется очень сильная магия, а в мире снов создать их проще пареной репы. И в какой иной лабиринт могла послать фея снов?
— А ты знаешь, что мы...
— Находимся в мире снов? — продолжил за анимэшку я.
— Тоже догадался?
— Ты считаешь, я на подобное не способен?
— До сих пор особой догадливости за тобой я не замечала.
Анимэшка исчезла. Я пожал плечами.
Ну вот, поговорили. Пора двигаться дальше. Вдруг стена града переместится в мою сторону?
Шагов через двадцать, собираясь свернуть за угол, я снова оглянулся.
Стена малинового града была от меня на расстоянии шага. Похоже, она двигалась за мной, как верный пес за своим хозяином. Или это лишь совпадение?
Я свернул за угол, прошел еще шагов двадцать по открывшемуся коридору и не удержался, вновь оглянулся.
Да, все верно, она была здесь. И, похоже, это не было случайностью. Похоже, она меня преследовала. Живая стена града? Бред собачий! Впрочем, я, кажется, вновь нахожусь в мире снов. Здесь может быть и не такое.
Я ускорил шаг.
— Так не годится, — подсказала мне вновь появившаяся анимэшка. — Может, попытаться оторваться бегом?
Бегом?
Там, впереди, опять был перекресток, и на нем стояли две женщины, здорово похожие на ту, с которой я совсем недавно общался. Они о чем-то увлеченно судачили. Ни дать ни взять — две кумушки, отправившиеся на базар и остановившиеся почесать языки. Вот одна из них взглянула в мою сторону, удивленно вытаращила глаза и сразу же вслед за этим показала на меня своей (подруге пальцем. Теперь на меня с нескрываемым любопытством смотрели уже две женщины. Мне подумалось, что либо такие, как я, здесь появляются не очень часто, либо эти женщины страшно любопытны. Либо... Ах да, стена града.
Она продолжала меня преследовать. Я знал это, даже не оглядываясь, поскольку спиной ощущал ее холодное дыхание. И вроде бы оно потихоньку усиливалось. Или мне это только так кажется?
В любом случае стараться не потерять достоинства перед какими-то женщинами было нелепо. Вот только не мог я поступить иначе.
— Пора наподдать, — напомнила мне анимэшка. Я на ее слова никак не прореагировал.
— Ты что, решил показать свое ухарство? Беги!
— Пока еще нет, — буркнул я. — Вот немного погод я.
— Ну, как знаешь...
А женщины были уже совсем рядом, и я даже слышал, как одна из них тихо объяснила другой:
— Сегодня появился. Уже убил лягуха. Знающие люди говорят, что это неплохой знак. Значит, уйдет к выходу через несколько дней, не позже.
— Жаль. А может, останется?
— Нет. Такие не остаются. А вообще, пойдем отсюда. Видишь, за ним увязался малиноград?
— Да, пошли...
Они двинулись прочь по одному из коридоров. Я, естественно, свернул в другой.
— А теперь ты можешь наподдать? — спросила анимэшка.
— Могу, — заявил я и наподдал. Ух как я наподдал!
Я несся по коридору, почти не разбирая дороги, сворачивая наугад, и следил лишь за тем, чтобы ни на кого не налететь, никого не сшибить с ног, за тем, чтобы самому не растянуться и не рассадиться о брусчатку.
Коридор... поворот направо... еще коридор, стены которого выложены белым, с изящными голубыми прожилками мрамором... поворот налево... штукатуренные стены и даже несколько ниш... еще раз налево... А здесь стены были тоже штукатуренные, но штукатурку обновляли так давно, что она во многих местах осыпалась, отвалилась буквально кусками... направо... коридор, наполненный затхлыми запахами и писком шарахающихся под ноги крыс...
На середине его я остановился и повернулся лицом в ту сторону, откуда прибежал. Чувствуя, как постепенно мое дыхание выравнивается, я с тревогой вглядывался в дальний конец коридора.
Вдруг все-таки стена малинового града появится? Что, если мне не удалось ее обмануть?
Прошло несколько минут, и она не появилась.
Значит — оторвался. Давно бы так...
Облегченно вздохнув, я не спеша продолжил свой путь. Немного погодя коридор вывел меня в сад, в котором были низкорослые яблони и груши, виднелись кусты с малиной. В центре сада бил небольшой фонтан, и подойдя к нему, для того чтобы напиться, я убедился, что на другой стороне сада начинается такой же, как и тот, который меня сюда привел, коридор. Тогда я посмотрел направо, потом налево и определил, что сад не так уж и велик. Кроме того, он находился в точке пересечения двух коридоров.
Такой же самый перекресток, каких я здесь уже видел немало. Может, несколько пошире. Просто кто-то додумался разбить на нем сад и поставить фонтан.
Вода...
Я вволю напился и окинул задумчивым взглядом ближайшую ко мне яблоню.
Возможно, она кому-то принадлежит. Кто-то должен был эти яблони высадить, кто-то должен был за ними ухаживать... Впрочем, если все верно и лабиринт является частью мира снов, то она запросто может быть ничьей. И еще, если у яблонь есть хозяин, то он должен каким-то образом охранять свою собственность. Если его нет... ну, ему же хуже. Нельзя быть таким беспечным.
Я подошел к дереву, сорвал с него яблоко и смачно его надкусил.
Неплохо, совсем неплохо. И если подобные сады в лабиринте встречаются достаточно часто... По крайней мере голодная смерть мне здесь не грозит.
— Лопаешь, — констатировала анимэшка. — Нагло ешь яблоки.
— Можешь присоединиться.
— Благодарю, не хочу.
— Еще бы. Как я понимаю, ты до сих пор неплохо подъедалась в мире снов?
— Неплохо. До недавнего времени. А сейчас... Я показал рукой на ближайшее дерево.
— В таком случае давай наваливайся.
— Подожду, — сухо ответила анимэшка. — Вот действительно проголодаюсь...
Хорошо. Наше дело предложить... Я неторопливо доел яблоко, сорвал следующее и сказал:
— Жаль, мы не встретили стеклянных волков.
— Что? — спросила анимэшка.
— Жаль, мы не встретили стаи стеклянных волков, — повторил я. — Тут бы нам эта движущаяся стена града пригодилась. Весьма. Думаю, с ее помощью освободиться от подобных созданий можно запросто. Может, ее местные жители именно для этого и используют?
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты сумасшедший?
— Еще бы, — сказал я. — И не раз.
— Я имею в виду здесь, в мире снов?
— Если не считать посетителей — никто. Но ведь это нормально. Мир снов сам по себе достаточно безумная штука. А что ты имела в виду?
— Иногда ты выдаешь мысли, безумные даже для мира снов.
— Какие, например? — спросил я.
— Да что с тобой разговаривать, — махнула рукой анимэшка. — Быстрее насыщайся. Не стоит терять время. Тем более что выход, как говорят местные жители, найти совсем не трудно.
19
Я чем-то не понравился сидевшему на стене шестиглазому коту, и тот, зашипев, плюнул в меня ядом. Увернуться от ядовитого плевка было несложно. Что я и сделал, да не только увернулся, но еще и отбежал на пару шагов в сторону. На всякий случай.
И вовремя.
Второй плевок не долетел до меня буквально чуть-чуть. Он упал на мостовую на расстоянии ширины ладони от моих ботинок и, мгновенно сконцентрировавшись, сформировал крохотный глаз. Приподняв его, плевок убедился, что добраться до меня не сумеет, и, что-то мрачно пробулькав, стал неторопливо впитываться в щель между камнями мостовой.
— Топай дальше, — сказала мне анимэшка. — Топай, топай.
Я наградил ее мрачным взглядом и потопал.
Где-то через час мне попался перекресток — читальный зал. Каменные скамьи, каменные шкафы, с козырьками, для того чтобы дождь не попадал внутрь, забитые старинными фолиантами. Несколько раз до этого, попадая в подобные читальные залы, я пытался узнать хоть что-то из хранящихся в них книг. Как бы не так. Не мог я прочесть странные значки и закорючки, покрывавшие страницы местных книг. Может, в них вообще нет никакого смысла?
А что, в мире снов бывает и не такое.
Плюхнувшись на ближайшую каменную скамью, я вытер с лица пот и мрачно спросил:
— Значит, местные жители говорили, что найти выход нетрудно?
— Говорили, — подтвердила анимэшка.
— Максимум за несколько дней?
— Именно так.
— Так чего же мы ищем его вот уже десятый день и никак не можем найти?
— Значит, так ищем, — отрезала воительница.
— Значит, так ищем, — с горечью повторил за ней я, Может, так оно и есть. Может, здесь надо искать выход из лабиринта как-то по-особенному? С причудливыми заклинаниями и странными телодвижениями?
Да нет, вряд ли... Похоже, тут дело совсем в другом.
Я вздохнул.
В чем, кто бы мне ответил...
— Может, еще раз поговорим с местными жителями? — предложила моя сопровождающая.
— Сама знаешь — говорили не раз. Толку-то? Они как заведенные твердят, что я должен сделать выбор, точно решить для себя, останусь я в лабиринте или хочу из него выйти.
— Ну и?..
Я развел руками.
— Ты все сама знаешь, причем прекрасно,
— А что, если ты все-таки боишься? Загляни в свое сердце- Кто может ждать тебя в конце лабиринта? Готов ли ты его покинуть?
Я взглянул на небо.
Сегодня оно было светлее, чем обычно. Может, повезет и удастся все-таки увидеть, какое здесь солнце? Впрочем, имеет ли это хоть какое-то значение в мире снов? Зачем обольщаться? Главное совсем не в этом. Суть в том, что я, как ни брыкался, вновь оказался в мире снов.
Выберусь ли я из него когда-нибудь? Может, мне уже никогда не удастся вернуться в реальный мир? Так и останусь здесь навечно.
— Думай, думай, — настаивала анимэшка. — Мы убедились, что, двигаясь по лабиринту, выход из него не найдешь. Можно бродить хоть до скончания века, так на него и не наткнувшись. И дело даже не в том, что лабиринт невообразимо огромен. Нет, дело в тебе.
Я скептически хмыкнул.
— Сомневаешься? — спросила она.
— Нет, — буркнул я. — Дело во мне. Я должен найти выход из лабиринта, должен найти его в себе. А еще я обязан сделать какой-то там выбор. Что-нибудь вроде извечного выбора между добром и злом, между светом и тенью. В общем, я должен плюнуть на все и заняться размышлениями о всей этой чепухе.
— Чепухе?
— Ну конечно. Не бывает добра и зла, не бывает людей, целиком вставших на путь света или целиком отдавшихся дороге тьмы. Все это чушь для инфантильных юнцов, на которую покупают взрослые циничные дяди, им от этих юнцов нужно лишь одно...
— Что именно?
— Да что угодно, — сказал я. — Что угодно, в полном смысле. Деньги, время, внимание, ,их юные, нежные тела. Причем чаще всего и то, и другое, и третье. Все вместе. Система весьма проста. Сначала задурить голову всей этой чушью, а потом медленно, шаг за шагом, поманив призраком благих намерений, заставить заниматься какой-нибудь дичью. Согнать всех их в стадо, оболванить и заставить хором петь славу какому-нибудь очередному карликовому бонапартику, прославлять его ничтожные потуги на поступки, восхищаться на каждом углу его убогими мыслями, поддерживать его жалкие начинания, делая вид, будто они хоть что-то собой представляют.
— Ты злой, — сказала мне анимэшка.
— Вот таким уродился...
— Может, поэтому ты не можешь найти выход?
— Может... Хотя, мне кажется, дело в другом.
— В чем? Ты способен мне сказать, в чем оно?
Я задумчиво провел рукой по шероховатой поверхности скамьи, попытался прикинуть, из какого она камня, и не смог. Какой камень на ощупь напоминает литую резину и греет, словно грелка? На таком, похоже, очень удобно спать. И ночная прохлада не опасна.
— Пока нет, не могу, — ответил я.
— А когда сможешь?
Ну что можно ответить на такой вопрос?
— Как только, так сразу.
— Вот как, значит?
— Именно.
— Тогда давай устраиваться на отдых. Мне кажется, это самое удобное место, чтобы отдохнуть.
Я еще раз провел рукой по скамье и согласился.
— Самое удобное. Учитывая, что мы совсем недавно плотно подзакусили на плантациях хлебной травы, и, значит, об ужине нам беспокоиться не стоит...
— А также о воде, — подсказала анимэшка. — В общем, мы остаемся.
Она была права. Неподалеку от нас был питьевой фонтанчик. Сходив к нему и вволю напившись, я вернулся на скамью и стал смотреть в небо.
— Подумай, — сказала анимэшка, расположившаяся на соседней скамье. — Подумай хорошенько. Теперь все зависит только от тебя. Только ты можешь найти выход из лабиринта.
Я вздохнул.
Скорее всего она права. Вот только как найти этот проклятый выход? Где он? Что я должен сделать, или сказать, или подумать, для того чтобы он появился?
Э?
Ну, хорошо, я уже сказал, что нет абсолютного добра и зла. Есть люди, оказавшиеся в самых разных обстоятельствах, действующие в соответствии с ними. Для одних их поступки — зло, но всегда есть кто-то, кому они выгодны, для кого они являются добром. Таким образом, если нет абсолютного добра или абсолютного зла, то нельзя и между ними сделать выбор.
Что еще я для себя не решил? Какой выбор не сделал? Какой Рубикон не перешел?
Я ухмыльнулся.
Нет, что-то меня сегодня и в самом деле все время сбивает на какой-то бред. Надо забыть о величественных позах, нахмуренном в раздумье челе, гордом виде и прочей чепухе так восхищающей юных дам, Надо просто очень холодно, чисто по-деловому, заглянуть себе в душу и решить, что именно мешает, не дает найти выход из лабиринта.
Подавленные амбиции? Неверие в свои силы? Страхи? Гм, страхи... А что, если поискать в этом направлении? Чем мне может быть страшен выход из лабиринта? Тем, что возле него меня ждет тот, кто более любого другого желает мне смерти?
Кто это может быть? Какой-нибудь житель кошмара, которого я случайно оскорбил? Может, хозяин едальни из уходящего сна с вертелом в руке? Кто?
Может быть, кто-то из реального мира? Но я так давно его покинул, что это должно было охладить любую ненависть. Время лечит и не такое, а заклятых, смертельных врагов, способных ненавидеть всю оставшуюся жизнь, у меня там не было. Или были, но я об этом не знал?
Стоп, но если я до сих пор не подозреваю об их существовании, то как я их могу бояться? Нет, дело не во врагах. А в чем же тогда? — Может, тебе не нравится возвращение в мир снов? — спросила анимэшка. — Ты создание другого мира. Ты можешь неосознанно противиться возвращению в мир снов. Понимаешь?
Я ударил ладонью по краю скамьи и сел. Вот тут она, похоже, была права. Неосознанное нежелание возвращаться в мир снов. И как с ним бороться, что делать? Как его в себе задавить, если и в самом деле нет никакого желания вновь шляться по осточертевшим кошмарам и по снам, выражающим тайные мечты, даже по эротическим снам, почти надоело. Почти... хм... А ведь еще бывают сны кабинетных работников и сны бандитов, сны дворников и сны летчиков. Космонавтам тоже любопытные вещицы иногда снятся. А уж сны редакторов, особенно перед этим работавших с фантастикой... Нет, не хочу я всего этого.
— Так и есть, — удовлетворенно сказала анимэшка. — Все-таки я угадала?
— Возможно, — буркнул я. — И что теперь делать?
— Бороться.
— Каким образом?
— Думай. Хотя... Обычно страх очень хорошо вышибается злостью. Разозлись, действительно хорошо разозлись.
Разозлиться? Как? И на что? На то, что я никак не могу найти выход из лабиринта? Нет, не получается. Слишком это как-то примитивно, по-детски. А я уже отвык вести себя как ребенок, Некоторое количество лет назад, после целой череды событий... Впрочем, о них сейчас вспоминать не стоит. О деле думать нужно.
Как же мне разозлиться?
— Давай начинай, — приказала анимэшка. — Пора отсюда выбираться. Сколько можно шататься коридорами? Не надоело? Давай, милый, жми...
Я невольно улыбнулся.
Слишком много в ее словах чувства, эмоций. Словно она играла в театре кабуку.
Хотя резон в ее словах, конечно, был. И получалось, девочка снова попала в цель.
Чувствуя, как во мне поднимается некое темное, злобное чувство, хорошо понимая, что все пока получается как надо, чувствуя от этого даже какой-то азарт, я стал себя накручивать, поспешно подкидывая в топку злости полешки воспоминаний о днях, в течение которых мы бродили по лабиринту.
Стены, стены и стены... Время от времени попадающиеся местные жители, с усмешкой глядящие вслед, а если и вступающие в разговоры, то лишь для того, чтобы сказать что-то неприятное. Плюющиеся кошки, ходячие и скорее всего разумные стены града, дождя, снега. Цветы, пытающиеся тебя обольстить и пересадить на тебя свое потомство. Капканы, способные притворяться сдобными булочками. Небо, становящееся то светлее, то темнее, но ни при каких условиях не меняющее цвет, похоже, вовсе лишенное какого-либо светила. Призрачные голоса, пытающиеся тебе продать не твои воспоминания. Ветер, способный дуть одновременно со всех сторон. Время от времени появляющиеся на стенах, фосфоресцирующие надписи, половина из которых является просто грязными ругательствами, а другая — весьма туманными, но очень зловещими предсказаниями. И еще... и еще...
Надоело. Хватит. Сыт по горло! Надоело, да еще как! Я чувствовал, как меня постепенно захватывает злость и отвращение к лабиринту. Я прилежно представлял, как буду год за годом, обрастая длиннющей бородой, бродить по его коридорам... Год за годом... постепенно сходя с ума, до самой старости, до самой смерти...
Нет, лучше многообразие мира снов. Тем более что в действительности я уже в нем и нахожусь. А раз так, то о чем тут думать? Надо просто идти дальше. Надо выбраться из этой ловушки.
И вовремя.
Второй плевок не долетел до меня буквально чуть-чуть. Он упал на мостовую на расстоянии ширины ладони от моих ботинок и, мгновенно сконцентрировавшись, сформировал крохотный глаз. Приподняв его, плевок убедился, что добраться до меня не сумеет, и, что-то мрачно пробулькав, стал неторопливо впитываться в щель между камнями мостовой.
— Топай дальше, — сказала мне анимэшка. — Топай, топай.
Я наградил ее мрачным взглядом и потопал.
Где-то через час мне попался перекресток — читальный зал. Каменные скамьи, каменные шкафы, с козырьками, для того чтобы дождь не попадал внутрь, забитые старинными фолиантами. Несколько раз до этого, попадая в подобные читальные залы, я пытался узнать хоть что-то из хранящихся в них книг. Как бы не так. Не мог я прочесть странные значки и закорючки, покрывавшие страницы местных книг. Может, в них вообще нет никакого смысла?
А что, в мире снов бывает и не такое.
Плюхнувшись на ближайшую каменную скамью, я вытер с лица пот и мрачно спросил:
— Значит, местные жители говорили, что найти выход нетрудно?
— Говорили, — подтвердила анимэшка.
— Максимум за несколько дней?
— Именно так.
— Так чего же мы ищем его вот уже десятый день и никак не можем найти?
— Значит, так ищем, — отрезала воительница.
— Значит, так ищем, — с горечью повторил за ней я, Может, так оно и есть. Может, здесь надо искать выход из лабиринта как-то по-особенному? С причудливыми заклинаниями и странными телодвижениями?
Да нет, вряд ли... Похоже, тут дело совсем в другом.
Я вздохнул.
В чем, кто бы мне ответил...
— Может, еще раз поговорим с местными жителями? — предложила моя сопровождающая.
— Сама знаешь — говорили не раз. Толку-то? Они как заведенные твердят, что я должен сделать выбор, точно решить для себя, останусь я в лабиринте или хочу из него выйти.
— Ну и?..
Я развел руками.
— Ты все сама знаешь, причем прекрасно,
— А что, если ты все-таки боишься? Загляни в свое сердце- Кто может ждать тебя в конце лабиринта? Готов ли ты его покинуть?
Я взглянул на небо.
Сегодня оно было светлее, чем обычно. Может, повезет и удастся все-таки увидеть, какое здесь солнце? Впрочем, имеет ли это хоть какое-то значение в мире снов? Зачем обольщаться? Главное совсем не в этом. Суть в том, что я, как ни брыкался, вновь оказался в мире снов.
Выберусь ли я из него когда-нибудь? Может, мне уже никогда не удастся вернуться в реальный мир? Так и останусь здесь навечно.
— Думай, думай, — настаивала анимэшка. — Мы убедились, что, двигаясь по лабиринту, выход из него не найдешь. Можно бродить хоть до скончания века, так на него и не наткнувшись. И дело даже не в том, что лабиринт невообразимо огромен. Нет, дело в тебе.
Я скептически хмыкнул.
— Сомневаешься? — спросила она.
— Нет, — буркнул я. — Дело во мне. Я должен найти выход из лабиринта, должен найти его в себе. А еще я обязан сделать какой-то там выбор. Что-нибудь вроде извечного выбора между добром и злом, между светом и тенью. В общем, я должен плюнуть на все и заняться размышлениями о всей этой чепухе.
— Чепухе?
— Ну конечно. Не бывает добра и зла, не бывает людей, целиком вставших на путь света или целиком отдавшихся дороге тьмы. Все это чушь для инфантильных юнцов, на которую покупают взрослые циничные дяди, им от этих юнцов нужно лишь одно...
— Что именно?
— Да что угодно, — сказал я. — Что угодно, в полном смысле. Деньги, время, внимание, ,их юные, нежные тела. Причем чаще всего и то, и другое, и третье. Все вместе. Система весьма проста. Сначала задурить голову всей этой чушью, а потом медленно, шаг за шагом, поманив призраком благих намерений, заставить заниматься какой-нибудь дичью. Согнать всех их в стадо, оболванить и заставить хором петь славу какому-нибудь очередному карликовому бонапартику, прославлять его ничтожные потуги на поступки, восхищаться на каждом углу его убогими мыслями, поддерживать его жалкие начинания, делая вид, будто они хоть что-то собой представляют.
— Ты злой, — сказала мне анимэшка.
— Вот таким уродился...
— Может, поэтому ты не можешь найти выход?
— Может... Хотя, мне кажется, дело в другом.
— В чем? Ты способен мне сказать, в чем оно?
Я задумчиво провел рукой по шероховатой поверхности скамьи, попытался прикинуть, из какого она камня, и не смог. Какой камень на ощупь напоминает литую резину и греет, словно грелка? На таком, похоже, очень удобно спать. И ночная прохлада не опасна.
— Пока нет, не могу, — ответил я.
— А когда сможешь?
Ну что можно ответить на такой вопрос?
— Как только, так сразу.
— Вот как, значит?
— Именно.
— Тогда давай устраиваться на отдых. Мне кажется, это самое удобное место, чтобы отдохнуть.
Я еще раз провел рукой по скамье и согласился.
— Самое удобное. Учитывая, что мы совсем недавно плотно подзакусили на плантациях хлебной травы, и, значит, об ужине нам беспокоиться не стоит...
— А также о воде, — подсказала анимэшка. — В общем, мы остаемся.
Она была права. Неподалеку от нас был питьевой фонтанчик. Сходив к нему и вволю напившись, я вернулся на скамью и стал смотреть в небо.
— Подумай, — сказала анимэшка, расположившаяся на соседней скамье. — Подумай хорошенько. Теперь все зависит только от тебя. Только ты можешь найти выход из лабиринта.
Я вздохнул.
Скорее всего она права. Вот только как найти этот проклятый выход? Где он? Что я должен сделать, или сказать, или подумать, для того чтобы он появился?
Э?
Ну, хорошо, я уже сказал, что нет абсолютного добра и зла. Есть люди, оказавшиеся в самых разных обстоятельствах, действующие в соответствии с ними. Для одних их поступки — зло, но всегда есть кто-то, кому они выгодны, для кого они являются добром. Таким образом, если нет абсолютного добра или абсолютного зла, то нельзя и между ними сделать выбор.
Что еще я для себя не решил? Какой выбор не сделал? Какой Рубикон не перешел?
Я ухмыльнулся.
Нет, что-то меня сегодня и в самом деле все время сбивает на какой-то бред. Надо забыть о величественных позах, нахмуренном в раздумье челе, гордом виде и прочей чепухе так восхищающей юных дам, Надо просто очень холодно, чисто по-деловому, заглянуть себе в душу и решить, что именно мешает, не дает найти выход из лабиринта.
Подавленные амбиции? Неверие в свои силы? Страхи? Гм, страхи... А что, если поискать в этом направлении? Чем мне может быть страшен выход из лабиринта? Тем, что возле него меня ждет тот, кто более любого другого желает мне смерти?
Кто это может быть? Какой-нибудь житель кошмара, которого я случайно оскорбил? Может, хозяин едальни из уходящего сна с вертелом в руке? Кто?
Может быть, кто-то из реального мира? Но я так давно его покинул, что это должно было охладить любую ненависть. Время лечит и не такое, а заклятых, смертельных врагов, способных ненавидеть всю оставшуюся жизнь, у меня там не было. Или были, но я об этом не знал?
Стоп, но если я до сих пор не подозреваю об их существовании, то как я их могу бояться? Нет, дело не во врагах. А в чем же тогда? — Может, тебе не нравится возвращение в мир снов? — спросила анимэшка. — Ты создание другого мира. Ты можешь неосознанно противиться возвращению в мир снов. Понимаешь?
Я ударил ладонью по краю скамьи и сел. Вот тут она, похоже, была права. Неосознанное нежелание возвращаться в мир снов. И как с ним бороться, что делать? Как его в себе задавить, если и в самом деле нет никакого желания вновь шляться по осточертевшим кошмарам и по снам, выражающим тайные мечты, даже по эротическим снам, почти надоело. Почти... хм... А ведь еще бывают сны кабинетных работников и сны бандитов, сны дворников и сны летчиков. Космонавтам тоже любопытные вещицы иногда снятся. А уж сны редакторов, особенно перед этим работавших с фантастикой... Нет, не хочу я всего этого.
— Так и есть, — удовлетворенно сказала анимэшка. — Все-таки я угадала?
— Возможно, — буркнул я. — И что теперь делать?
— Бороться.
— Каким образом?
— Думай. Хотя... Обычно страх очень хорошо вышибается злостью. Разозлись, действительно хорошо разозлись.
Разозлиться? Как? И на что? На то, что я никак не могу найти выход из лабиринта? Нет, не получается. Слишком это как-то примитивно, по-детски. А я уже отвык вести себя как ребенок, Некоторое количество лет назад, после целой череды событий... Впрочем, о них сейчас вспоминать не стоит. О деле думать нужно.
Как же мне разозлиться?
— Давай начинай, — приказала анимэшка. — Пора отсюда выбираться. Сколько можно шататься коридорами? Не надоело? Давай, милый, жми...
Я невольно улыбнулся.
Слишком много в ее словах чувства, эмоций. Словно она играла в театре кабуку.
Хотя резон в ее словах, конечно, был. И получалось, девочка снова попала в цель.
Чувствуя, как во мне поднимается некое темное, злобное чувство, хорошо понимая, что все пока получается как надо, чувствуя от этого даже какой-то азарт, я стал себя накручивать, поспешно подкидывая в топку злости полешки воспоминаний о днях, в течение которых мы бродили по лабиринту.
Стены, стены и стены... Время от времени попадающиеся местные жители, с усмешкой глядящие вслед, а если и вступающие в разговоры, то лишь для того, чтобы сказать что-то неприятное. Плюющиеся кошки, ходячие и скорее всего разумные стены града, дождя, снега. Цветы, пытающиеся тебя обольстить и пересадить на тебя свое потомство. Капканы, способные притворяться сдобными булочками. Небо, становящееся то светлее, то темнее, но ни при каких условиях не меняющее цвет, похоже, вовсе лишенное какого-либо светила. Призрачные голоса, пытающиеся тебе продать не твои воспоминания. Ветер, способный дуть одновременно со всех сторон. Время от времени появляющиеся на стенах, фосфоресцирующие надписи, половина из которых является просто грязными ругательствами, а другая — весьма туманными, но очень зловещими предсказаниями. И еще... и еще...
Надоело. Хватит. Сыт по горло! Надоело, да еще как! Я чувствовал, как меня постепенно захватывает злость и отвращение к лабиринту. Я прилежно представлял, как буду год за годом, обрастая длиннющей бородой, бродить по его коридорам... Год за годом... постепенно сходя с ума, до самой старости, до самой смерти...
Нет, лучше многообразие мира снов. Тем более что в действительности я уже в нем и нахожусь. А раз так, то о чем тут думать? Надо просто идти дальше. Надо выбраться из этой ловушки.