Мериэль вздрогнула. Теперь лицо ее выражало сомнение.
— Они ищут блуждающую душу Накара Отвратительного.
— Кто «они»?
— Его жена — Чаровница. И Эйзел Разрушитель. Они испытывают детей одного за другим в надежде найти Накара. И судя по тому, что учинили сегодня на улице Чар, они считают, что нашли его. Должно быть, между Чаровницей и Генералом произошла крупная ссора, раз она решилась покинуть крепость и убить старика.
— Я доверяю тебе, Сису. Я сделаю все, что ты сочтешь нужным. Но это просто в голове не укладывается.
— Неужели ты не видишь? Только там можно связать все случившееся воедино.
— Они мертвы, Сису, они давно умерли.
— Почем нам знать? Мы ничего не знаем о том дне, кроме того, что Накар и Ала-эх-дин Бейх убили друг друга. Я думаю, Чаровница уцелела и выжидала подходящего момента.
— Может, ты и прав. — Мериэль решила разрядить обстановку. — Но сейчас, клянусь Арамом, у тебя есть дела и поважнее, более, так сказать, земные. Ты вроде бы через восемнадцать часов собирался начать восстание. Забыл уже?
Бел-Сидек не забыл. Он вернулся в комнату и принялся за сочинение писем к атаманам. Но мысли упорно возвращались к Накару и Генералу с его безумным планом освобождения Кушмарраха.
И чем больше бел-Сидек думал, тем яснее становилось, что он поставлен перед лицом величайшего в своей жизни морального выбора.
Генерал любил Кушмаррах, любил слепо, самозабвенно, и никакая цена не казалась ему слишком высокой — лишь бы очистить улицы города от иностранных захватчиков. Бел-Сидек слепо, самозабвенно любил старика, но настолько ли, чтобы позволить этому ночному кошмару воплотиться в жизнь?
Аарон стоял по правую руку генерала Кадр на балконе одного из верхних этажей Дома Правительства. Сквозь пелену дождя генерал смотрел на крепость. Насиф стоял слева. Больше никого на балконе не было. Аарон не понимал, зачем геродианин вытащил их сюда, под дождь.
— Вы смелый человек, Хэбид?
Аарон не переставал задавать себе этот вопрос с момента вторжения бандитов в его дом.
— Нет. Обычно нет.
— А если речь идет о жизни вашего сына?
— Я сделаю все, что в моих силах. — Если смогу, подумалось ему. Аарон сомневался, что не оробеет в решительную минуту. Даже Семь Башен нельзя считать настоящим-испытанием мужества. Там у него не было никакого выбора.
— Похоже, вы в себе не уверены.
— Я всего лишь плотник, генерал.
— Правда ваша. Видите ту крепость, господин плотник? Там ваш сын. Понятия не имею, сколько времени он уже там, но, бьюсь об заклад, они не будут ждать дольше, чем это им необходимо. Мы должны поторопиться. Или — потеряем все. Я — город. Вы — сына. Я уже поднял по тревоге весь свой командный состав.
Аарону хотелось, чтоб Кадо скорее перешел к делу. Чего ходить вокруг да около? От этого только больше нервничаешь.
— У нас один путь. Действовать надо через Живых.
— Что?!
— Я намерен обратиться прямо к полковнику Сису бел-Сидеку.
Аарон уставился на генерала. Да он спятил!
— Вы пойдете домой и будете ждать там. Уверен, бел-Сидек попытается связаться с вами. Он захочет узнать, что произошло здесь этой ночью и сколько вы нам рассказали. Мы не станем пугать его — за вами никто не будет следить, не будет и охраны. Так больше шансов передать полковнику мое приглашение. Сопровождать вас в качестве моего представителя будет только бел-Абек. Его ставка в этой игре не меньше вашей.
Так, первый-намек на роль Насифа. Аарон не заметил, чтобы тот пришел в восторг. Впрочем, возражать он тоже не пытался.
Сам Аарон пребывал в полнейшем смятении.
— Но мне завтра на работу, — только и сумел промямлить он. Кадо с изумлением взглянул на него:
— На верфи я договорюсь. Согласны вы помочь или нет?
— Что я должен делать?
— Просто идти домой и ждать, пока с вами свяжутся. Полковник бел-Абек передаст мою просьбу о личной встрече.
— А моя семья?
— Возьмите их с собой, если считаете нужным. Или оставьте здесь, если считаете это более безопасным. — Кадо повернулся к Насифу и начал давать указания.
Аарон не слушал. Он смотрел на цитадель, но не видел ее. В голове было пусто.
— Ну, Хэбид, что вы решили?
— Хорошо, сэр. Я согласен.
Аарону стало стыдно: ответить так его побудили не высокие, святые, героические устремления, а боязнь, что кто-то поставит его на одну доску с презренным трусом и предателем Насифом.
Сон Эйзела был тревожен и чуток — и не только из-за ран. Он не чувствовал себя в безопасности, хотя забился на самый верх крепостной башни, в крошечную комнатенку, до которой нелегко было добраться и которую удобно было защищать.
Торго уже заходил к нему — сказать, что передал записку. А может, евнуху захотелось снова услышать, искушающие речи Эйзела;
Черт его разберет, этого парня, он может вернуться — вернуться с кинжалом в руке.
Внезапно Эйзел ощутил холодок в спине, который всегда извещал о приближающейся опасности. Беглый осмотр убедил его, что это лишь игра воображения. Хотя…
Он выглянул в маленькое, без стекла, окошко. Под стенами крепости, изучая их, медленно прогуливалась женщина.
Ведьма Сулло. Неудивительно, что он ощутил беспокойство.
Они сообразили все же что к чему. И начали принимать контрмеры, подсказанные безысходным отчаянием. Им предстоит состязаться со смертельно опасным, неведомым врагом. Поэтому действовать они будут быстро и с безоглядной решимостью. Попробуют атаковать со всех сторон.
Насколько сильна эта маленькая колдунья? Сможет ли она найти Черный ход Судьбы? Сможет ли преодолеть барьеры, избежать все ловушки? Повезет ли ей? Ведь Ала-эх-дин Бейх добился успеха, смог проникнуть в крепость благодаря своему искусству — и удаче.
Им-то остается положиться исключительно на счастливую случайность.
Ариф не спал совсем. Он сидел в огромной клетке и плакал от страха и недоумения.
Чаровница спала так крепко, как никогда раньше. Она слишком щедро расходовала свои силы. И на восстановление их ей требовалось времени больше, чем обычно.
Глава 16
Аарон молча плелся к дому, втягивая голову в плечи под струйками дождя. Вода стекала за шиворот и смывала капли соленого пота с ссадин на лице. Насиф тоже не склонен был вступать в разговор. Они знали, что должны сделать, и не хотели затруднять и без того нелегкую задачу пустой болтовней и неискренними проявлениями товарищеских чувств.
Они стали союзниками по необходимости, отнюдь не по взаимной склонности.
Дождь по-прежнему не шел, а скорее моросил, но моросил уже так долго, что смыл покрывавший город налет пыли и принялся за слои глубоко въевшейся грязи. Мостовая на улице Чар была мокрой и скользкой. Из канализации доносился шум и бульканье воды. Какое-то количество ее скопилось в трубах. Но недостаточное для их прочистки. Это только размоет вонючие залежи, и запах станет совсем невыносимым.
Куда больше воды нужно, чтобы наполнить почти опустошенные водохранилища Кушмарраха. Поговаривали, что людей будут сгонять на общественные работы — восстанавливать родники, питающие Козлиный ручей.
Вот какими мыслями поделился бы Аарон с другим спутником, и другой спутник поделился бы с ним.
В доме Аарона все еще оставались на страже два геродианских солдата. Им и в голову не пришло экономить свечи, с раздражением отметил Аарон. Впрочем, если геродиане не обчистили тебя до нитки — считай, что тебе крупно повезло.
Насиф отпустил солдат.
Аарон задвинул засов и прилег в надежде отдохнуть немного.
Не тут-то было. И дело не в Насифе, безостановочно расхаживающем по комнате. Мысли Аарона находились в полном смятении. Из всех тайных закоулков его ума, казалось, выглядывали, корчили рожи и хихикали над ним маленькие злобные духи. Он пытался сосредоточиться на чем-то другом — напрасно, страшная тень подстерегала повсюду.
Так он провел многие ночи на протяжении этих шести лет. Ночи, когда страх перед наступающим днем не давал ему сомкнуть глаз.
Однако неугомонность. Насифа тоже действовала на нервы.
Аарон оставил попытки уснуть, поднялся и решил заняться каким-нибудь делом. Иногда работа помогает успокоиться. Он годами собирался проделать в двери «глазок». Сейчас это как раз то что нужно — вроде акта самобичевания.
Он с удивлением обнаружил, что уже светлеет и туман рассеивается, несмотря на зарядивший надолго дождь. Улица Чар оживала.
Аарон еще не кончил возиться с «глазком», как набежала дюжина любопытных соседей, которым не терпелось выведать побольше о ночных событиях. Орда дартар снова вторглась в Шу и продолжала осаду лабиринта. Они запечатывали все выходы из него с таким рвением, точно это было целью их жизни. А по другим улицам, представлялось Аарону, шли в поход против турок пехота и кавалерия. Готовились поднять якоря с утренним отливом военные корабли геродиан. Тщеславные, злобные люди строили планы, плели свою хитроумную паутину. Все как всегда.
Кончив работу, Аарон почувствовал себя вконец измотанным. Глаза слипались. Он лег снова — и на сей раз никакие мысли не смогли помешать. Он погрузился в глубокий сон.
— Мне следовало бы быть более активным, — сказал бел-Сидек. Он сидел за столом Мериэль и уплетал за обе щеки, хотя и так уже объелся сверх всякой меры. — Уф! Слишком долго я обходился собственной стряпней, — пробормотал он и вернулся к прерванному разговору — Я все время как бы держался в стороне.
— Так вот почему ты лишился второй ноги!
— Ну, с поля-то боя я не убегу…
— Ты насытился?
— Да уж, более чем.
— Отлично. Есть новости. Твой сосед по кварталу вернулся домой. Ты говорил, что хочешь потолковать с ним.
— Потолковать? Слишком мягко сказано. Никто не смеет обращаться с атаманом так, как он обошелся со мной. Мериэль рассмеялась.
— Политические убеждения и правила обращения к старшему по званию и высшему по происхождению, выходит, важнее семейных потрясений и личных отношений.
Глаза бел-Сидека сердито сверкнули.
— Я не расположен выслушивать поучения. Так в чем же дело?
И в эту самую минуту бел-Сидеку пришло в голову блестящее решение одной из его организационных проблем. Из Мериэль выйдет отличный атаман района порта. Человека более опытного и знающего не сыскать.
Но провести ее кандидатуру будет непросто. Она — женщина, пусть, но главное… Главное — Мериэль не ветеран Дак-эс-Суэтты. Как так вышло, что это приобрело решающее значение?
Мериэль изложила сведения, которые получила от своих людей, на Союз они не работали. Бел-Сидек слушал вполуха, но кое-что привлекло его внимание.
— Он не привел с собой семью? И не пошел на работу? Не похоже на Аарона.
— Дурень ты! У него же в семье несчастье. Разве сам ты работал вчера?
Неужели только вчера? А кажется, что прошел год. Генерал покоится в земле меньше суток, а в Союзе уже такая сумятица.
— Ладно. Я это упустил. Продолжай.
— Что-то готовится. Будь я генералом Кадо, я послала бы вслед за этим человеком целую армию шпионов — отслеживать возможные контакты. Но лучшие мои разведчики донесли, что ближайший геродианин находится в Доме Правительства. Я думаю, Кадо боится спугнуть тебя. Он хочет передать сообщение.
Бел-Сидек почувствовал, что к горлу подкатила тошнота. Сообщение? Ему? От Кадо?
— Пошли людей. Пусть его схватят и доставят ко мне.
— Придержите коней, господин атаман. Я сочувствую движению, верно. Но я не у вас в подчинении. Мои люди и пальцем не шевельнут ради Живых. Они готовы кое-что сделать для меня — но лишь кое-что. Да и сама я готова далеко не на все.
Не придется ли ему переселиться в другое место?
— Кроме того, — продолжала Мериэль, — на улице Чар опять полно дартар. Ты говорил, они поддержали плотника прошлой ночью. А если попытаешься наложить на него лапу со свойственной Живым грубостью и бесцеремонностью, они тебя живьем проглотят. Понял?
— Понял. Забудь. Черт с ним, с Кадо.
— Ты, знаешь ли, становишься не в меру раздражительным. Начинаю подозревать, что Генерал ошибся в выборе преемника. Ты не даешь себе труда задуматься или хотя бы довести до конца начатое. Но смело отдаешь приказы, которые через двенадцать часов могут привести к войне. Тебе необходимо точно знать, что происходит. Ради Арама! Задумайся. Вам не обойтись без надежных штаб-квартир. И надо наладить связь с атаманами. В противном случае великое восстание обернется глупейшим и сокрушительным разгромом.
Бел-Сидек снова засверкал глазами. Он не привык выслушивать выговоры ни от кого, кроме распоряжавшихся в порту геродиан. Но там покорность была частью его святой миссии.
— Что ж, я пойду сам.
— Нет. Ты не думаешь, что при дневном свете дартары легко узнают тебя? Пойду я. А ты отправишься в Хар. Я попрошу двух своих людей сопроводить тебя. Я владею несколькими домами в Харе. В них никто не живет. Я прячу там оружие. Это будет твое убежище и штаб-квартира. Можешь попросить сопровождающих отнести несколько записок — так, для затравки. Но потом они покинут тебя.
Бел-Сидек вздохнул и поднялся. Спорить с Мериэль было бесполезно.
— Старик надул тебя, но хватит носиться со своей обидой, — заключила Мериэль. — Давай, ноги в руки, и ступай, принимайся за дело.
Йосех места себе не находил. Раны нещадно мучили юношу, но он не мог даже прилечь. Эта дверь в нескольких шагах…
Они успели пошептаться, обменяться несколькими словами до того, как Кадо попросил Фа'тада и других дартар покинуть Дом Правительства. Генерал ни словом не обмолвился о присутствии наемников в городе после комендантского часа, ничего не спросил о Шу. Фа'тад, казалось, был разочарован.
Орел прошел с ними до самого, поста на улице Чар. Йосех думал, что им найдется, что обсудить, но Фа'тад молчал. Довел их до места вчерашней стычки, а потом растворился в тумане, по-прежнему ведя под уздцы коня, на котором въехал в город. Ночью в квартале, кишевшем убийцами и ворами, этот удивительный старик не чувствовал ни малейшего страха.
И в самом деле, чего мог бояться Фа'тад ал-Акла, любимец богов?
Теперь он уже вернулся и совещался в переулке с Ногахом и с несколькими старыми своими дружками, Мо'атабаром в их числе. О чем шла речь, Йосех не знал.
— Слушай, подметки протрешь, братишка, — окликнул его Меджах. — Прилег бы, вздремнул немножко.
Нет, этого Йосех сделать не мог, хотя была глубокая ночь. Он отрицательно помотал головой.
— Потом пожалеешь?
— Почему? Что-нибудь готовится?
— Не знаю. Но опыт подсказывает мне — не упускай случая выспаться, а потом локти себе будешь кусать.
— Пойду взгляну сверху, что там делается, — буркнул Йосех.
До сих пор ему не удавалось увидеть ничего из происходящего на крышах или в подземельях Шу. Наверное, если смотреть с моря или с какой-нибудь возвышенности, чтобы охватить взглядом все крыши сразу, — это было удивительное зрелище. Но с мостовой улицы Чар, сколько ни верти головой, ни с южной стороны, ни с северной — одинаково ничего интересного.
Йосех прошел мимо помощников каменщиков, в обязанности которых входило подносить рабочим кирпичи и цемент. Они стояли у подножия узенькой лестницы — единственного прохода между домами. Чтобы подняться наверх, пришлось ждать, пока несколько подсобных рабочих спустятся вниз. Но и поднявшись, Йосех не увидел почти ничего нового.
Здания, выходившие непосредственно на улицу Чар, были все одноэтажные; стены отштукатурены и выкрашены в грязно-белый цвет; крыши слегка наклонные — чтобы стекала вода. Тротуары — шага четыре в ширину. Проходы все были извилистые, петляли туда-сюда, то и дело попадались ведущие то вниз, то вверх лесенки — словом, все как в переулке, в котором Йосех столкнулся с похитителем детей. Лишь немногие из обитателей этого невеселого места выползли на улицы и следили за снующими по их владениям дартарскими воинами и каменщиками.
Йосех поднялся на следующий уровень. Опять то же самое, разве что здешние улочки составляли как бы второй этаж, надстройку над нижними, и многие проходы вели не к дверям домов, а к подножиям лестниц. Некоторые из этих проходов каменщики сейчас закладывали кирпичами. Работали они под навесами, защищавшими их от дождя. Почти все лестницы, которые решено было оставить, находились внутри домов. Обычно в таком строении жили сразу несколько поколений кушмаррахан — и каждое новое надстраивало свой этаж.
В центре квартала встречались места, добраться до которых можно было, лишь спустившись на добрых пять пролетов.
С уровней выше третьего лабиринт был практически недоступен.
Йосех с трудом мог представить себе, что будет, если все здешние жители высыпят наружу. Сравнить это можно лишь с роем пчел, кружащимся вокруг ульев.
Еще выше круглые по форме строения действительно напоминали гигантские ульи. Но на четвертом уровне в отличие от густонаселенного центра многие дома стояли пустые.
А что, если бы геродиане не запретили эти бесконечные надстройки? Через сотни лет в Шу было бы уже шесть-семь уровней, а ходы и переходы между ними запутались бы вконец и стали бы совершенно недоступны посторонним.
Хотя дождь только моросил, в низких местах вода из водостоков собиралась в небольшие ручейки и озерца. И у каждой лужи толпились женщины с кувшинами. Практически ни капли воды не пропадало зря. Однако один поток стекал в лестничный проем. Йосех подумал, что при сильном дожде он, наверное, здорово заливает лабиринт.
На верхних уровнях даже деревянные мостовые были выкрашены в белый цвет. Кругом белое — и он один-одинешенек плутает в этой странной пустыне. За пеленой дождя юноша почти ничего не видел. В отчаянии, промокший насквозь, он повернул назад.
Что такое делается в этом проклятом Кушмаррахе? Все точно готовятся к чему-то. Йосех совсем потерял голову в этой сумятице. Он готов был пожалеть, что не остался в горах. Если бы… если бы не Тамиса.
Неосуществимая мечта — но сердце его забилось быстрее. Может, именно недоступность делала девушку такой привлекательной для него.
Йосех хотел было попроситься у Ногаха исследовать лабиринт, но за время его отсутствия что-то произошло. Фа'тад поспешно выводил людей из переулка. Йосех застыл, разинув рот. Некоторые воины сменили черное дартарское одеяние на кушмарраханское и закутались в непромокаемые плащи — чтобы скрыть лица и не выдать себя.
— Что случилось? — спросил юноша Меджаха.
— Кто-то пришел навестить зятя твоей красотки. Орел хочет знать, куда они пойдут.
Насиф потряс его за плечо.
— Что такое? — проворчал Аарон.
— Кто-то стоит под дверью. Думаю, это тот, кого мы ждем. Аарон вздрогнул, попытался вскочить, но сморщился от боли. За время сна руки и ноги у него совсем онемели. Аарон опробовал новый «глазок».
— Женщина, безобразная. С ней никого, — прошептал он. Насиф улыбнулся краем губ.
— Впусти ее. — Он отступил в сторону и стал так, чтоб его не видно было за закрытой дверью.
Аарон отпер.
— Чем могу служить? — Смотрел он не на женщину, а по сторонам. Но увидел лишь дартар и обычных прохожих. Никто не проявлял интереса.
— Я та, кого вы ждете, — сказала женщина. Она как будто забавлялась ситуацией.
— Входите. — Аарон пропустил гостью. — Вы меня разбудили. Что вы имеете в виду под «та, кого вы ждете»?
— У вас сообщение от одного генерала к другому, разве нет? — спросила женщина, проходя в комнату.
— Не у меня. Просто подумали, что за мной будут следить. Передать сообщение должен Насиф. — Аарон закрыл дверь.
Женщина смерила Насифа взглядом. Она была удивлена, но не обескуражена.
— Вас они не упомянули. Скажу им, чтоб были повнимательнее.
Аарон чувствовал себя неловко. Эта женщина вела себя совершенно по-мужски.
— Может, развести огонь и согреть воды?
— Не надо, я здесь не задержусь. Но все равно — спасибо. Хорошо, Насиф. Слушаю вас.
— Генерал Кадо хотел бы переговорить с полковником бел-Сидеком по поводу Накара Отвратительного и дальнейшей судьбы Кушмарраха. Это все, что я уполномочен сообщить агентам полковника. Ему лично я скажу больше. Со своей же стороны должен заметить, что генерал, по-видимому, готов согласиться на любые условия, которые полковник сочтет нужным выдвинуть, дабы обеспечить свою безопасность во время переговоров. Генерал полагает, что мы находимся на перепутье. Он думает, что в настоящий момент интересы Герода совпадают с интересами Союза Живых.
Аарон изумленно вытаращился на Насифа. Этот тип всегда любил выражаться напыщенно, но не до такой же степени. Не иначе, геродиане его так натаскали.
Аарон усмехнулся. Женщина тоже улыбнулась.
— Интересно. Прямо-таки любопытство разбирает. Это все?
— На настоящий момент все. Если вы не намерены отвести меня к полковнику бел-Сидеку.
— Нет. Я спрошу его самого, а потом дам знать вам. — Она повернулась к двери.
— Предупреждаю: не тратьте время попусту. Генерал подозревает, что мы подошли к опасной черте. К смертельно опасной.
— Я передам бел-Сидеку, чтоб не тянул кота за хвост. Она вышла. Мужчины ошеломленно смотрели ей велел — Что теперь? — спросил Аарон.
— Подождем еще.
Аарон принялся шарить по полкам в надежде найти что-нибудь из съестного.
— Вот она, — прошептал Меджах. — Дай ей минуту, пусть отойдет, а потом скажи Ногаху.
Йосех, не стесняясь, разглядывал женщину.
— Шагает точно солдат.
— Не всем же быть молоденькими да хорошенькими. А жаль. Что ж, ступай.
Меджах поднялся и зашагал к позаимствованной у каменщиков большой четырехколесной крытой повозке, внутри которой прятался возница.
— Ногах… — позвал Йосех в темноту переулка.
— Мы видели. Иди к Меджаху, в повозку Недоумевая, Йосех направился к повозке Меджах исчез. Возница вылез и осматривал упряжь быков Йосех заглянул внутрь Никого, кроме Меджаха — Залезай, братишка.
Йосех перелез через откидной задок телеги — Что мы делаем?
— Будем следить за этой теткой.
— Зачем?
— Фа'тад считает, что она приведет нас к предводителю Живых.
Йосех тщетно попытался свести воедино сведения, полученные прошлой ночью.
— А зачем ему предводитель Живых? Меджах пожал плечами.
— Потом потолкуем.
Повозка закачалась: в кузов влез Ногах, за ним Косут, Фа'тад с несколькими старыми товарищами по оружию и Джуба из их собственного отряда. Джуба, собственно, не приходился Йосеху братом. Он был приемышем.
— Скажи, чтоб трогал, — велел Фа'тад и кивнул Йосеху и Меджаху.
Меджах высунулся из повозки и передал приказание вознице. Кушмарраханин вскарабкался на козлы и стегнул быков Повозка тронулась.
— Для здешних мест — настоящая гоночная колесница, — хмыкнул Ногах.
Никто не засмеялся в ответ. Йосеху казалось, что выражение лица у Фа'тада более кислое, чем обычно. Впрочем, трудно сказать наверняка: он надел маску. Орел редко делал это На каждом дартарском посту кто-нибудь подходил к ал-Акле и докладывал ситуацию. Судя по их словам, женщина продолжала подниматься наверх, Фа'тад выслушивал сообщения и становился мрачнее тучи.
Йосех начал подозревать, что у них со стариком одна проблема. Фа'тад тоже не понимает, что творится. Возможно, обстоятельства разрушили его первоначальный план или поставили его перед необходимостью выбирать из нескольких вариантов, и теперь Орел недоумевает, как действовать дальше.
Они доехали до конца улицы Чар, проскрипели, прогрохотали по акрополю и начали спускаться к Хару. Здесь с докладом к Фа'таду подошел человек, одетый в кушмарраханское платье. Держался он куда осторожнее своих предшественников в Шу.
Наконец Повозка остановилась на узкой тихой улочке.
— Что теперь, командиры? — обратился возница сразу ко всем своим пассажирам.
Бел-Сидек выслушал Мериэль внимательно, но настороженно. Он не понимал, зачем геродианам понадобилась эта встреча. Разве что выманить его из убежища.
— Это из-за похищения детей, — предположила Мериэль. — Тот человек специально упомянул Накара. У меня создалось впечатление, что Кадо в полной панике.
— Думаешь, они знают что-то, чего не знаем мы?
— Во всяком случае, он думает, что так. Или хочет, чтобы мы думали, что он думает. Он в курсе последних событий внутри движения. Сообщение адресовано лично тебе.
— Он нашел советчиков в лице предателя и плотника. Хотелось бы мне поближе познакомиться с этим плотником. Передай посланцу Кадо — я серьезнейшим образом рассмотрю предложение о встрече и, если решу, что заинтересован в нем, сообщу полковнику Бруде мои условия. Когда люди Кадо уйдут, вели плотнику зайти ко мне.
— Так прям и велеть?
— Ну, ты — женщина сообразительная.
— Скорее бы кончилась эта неразбериха. Я уже на пределе. — Мериэль развернулась и вышла, хлопнув дверью.
— Надо бы показать Мериэль, насколько высоко я ценю ее помощь, — пробормотал бел-Сидек, откинулся на спинку стула и погрузился в размышления о проблеме с крепостью и Накаром. В эту минуту он остро ощущал свою беспомощность.
Должно быть, он задремал. Разбудил его какой-то шум. Бел-Сидек открыл глаза и обнаружил, что комната полна дартар. Откуда они взялись? Бел-Сидек окинул их беглым взглядом из-под полуопущенных век. Он старался не выказывать волнения. Дикари — точно собаки: чуют страх жертвы.
— Ты вернул мальчика отцу? — спросил один из дартар. Бел-Сидек покачал головой. Он начисто позабыл этого парня и его угрозы.
— У тебя осталось всего девять часов.