Страница:
– Я так привыкла. Ну что, малыш, начнем с классического варианта развития событий?
– Давай.
Она стала работать ниже пояса, все было хорошо, но продержался Брюстер недолго. Разрядка произошла слишком быстро.
– Не расстраивайся, малыш. Такое случается у всех, кто слишком долго был без любви, сейчас все наладится.
Силы действительно пришли буквально тут же, что отразилось на его состоянии.
– Вот видишь, – сказала она, садясь верхом. Брюстер и не заметил, как прошел целый час. За это время он успел сменить несколько позиций, и было такое ощущение, что он только что прошел дистанцию на Форт-Слейве.
– Все, малыш, – не менее уставшим голосом сказала Майя. – Время вышло.
– Я понял.
Макс оделся, вышел из номера и пошел обратно. Было ощущение, что он что-то забыл, но никак не мог вспомнить что именно. «Черт! – от пришедшего озарения Макс даже стукнул себя ладонью по лбу. – Блэйд!»
Макс быстро вернулся к каюте, но оттуда уже выбегал сам Блэйд.
– Ты забыл своего пса.
– Именно за ним я и пришел. Извини.
– Ничего…
48
49
50
51
– Давай.
Она стала работать ниже пояса, все было хорошо, но продержался Брюстер недолго. Разрядка произошла слишком быстро.
– Не расстраивайся, малыш. Такое случается у всех, кто слишком долго был без любви, сейчас все наладится.
Силы действительно пришли буквально тут же, что отразилось на его состоянии.
– Вот видишь, – сказала она, садясь верхом. Брюстер и не заметил, как прошел целый час. За это время он успел сменить несколько позиций, и было такое ощущение, что он только что прошел дистанцию на Форт-Слейве.
– Все, малыш, – не менее уставшим голосом сказала Майя. – Время вышло.
– Я понял.
Макс оделся, вышел из номера и пошел обратно. Было ощущение, что он что-то забыл, но никак не мог вспомнить что именно. «Черт! – от пришедшего озарения Макс даже стукнул себя ладонью по лбу. – Блэйд!»
Макс быстро вернулся к каюте, но оттуда уже выбегал сам Блэйд.
– Ты забыл своего пса.
– Именно за ним я и пришел. Извини.
– Ничего…
48
Макс вернулся в общий зал. Заказав еще одно пиво, он удалился в самый дальний его конец, чтобы не маячить перед офицерами. Некоторые из них были уже изрядно пьяны и, увидев солдата, начинали возмущаться. Знающие его офицеры, видевшие представление Блэйда, заступались за него, но долго так продолжаться не могло.
До отправления на базу оставалось еще полтора часа, и Макс не знал, чем себя занять. Напиваться подобно присутствующим он не собирался, но и оставаться здесь долго было нельзя. Заступничеству мог прийти конец. Тем более что силы восстановились, и вновь появилось желание.
– Что делает здесь этот сопляк? – спросил какой-то пьяный майор, которого поддерживал не менее пьяный капитан. – Да! С каких это пор в офицерском борделе обслуживаются вшивые солдаты?!
– Именно, с каких это пор?
Пес зарычал, пододвигая к себе миску с пивом, и думая, что покушаются на этот живительный и веселящий напиток, а за него он был готов порвать кого угодно, даже без команды.
– Отстань от него, Дангэр, – вступился за Брюстера офицер за соседним столиком. – А то его пес тебе яйца откусит, и тогда тебе придется забыть о бабах на долгое время, пока тебе их не пришьют обратно, а это больно. Очень больно.
– А я тогда пристрелю эту псину, – и пьяный майор даже достал пистолет.
– Кончай, Даигэр, ты так напился, что вместо псины по ошибке можешь пристрелить себя, – за соседними столиками раздались смешки.
– Что ж, – сказал оскорбленный майор, – я ухожу, но я еще вернусь!… Или не так… я улечу, но обещаю вернуться…
– Давай катись.
И посрамленный майор, поддерживаемый капитаном, ушел прочь.
– Спасибо, – поблагодарил Макс.
– Может, он еще раз покажет этот номер?
– Боюсь, сэр, что он на двух лапах после такого количества пива не устоит.
«Ну что ж, – сказал сам себе Макс после этого очередного наезда, – почему бы и нет. Деньги есть, тем более капитан обещал бонус выделить. Да и сколько можно слушать эти оскорбления?» И Брюстер снова подошел к терминалу. Он быстро выбрал себе новую девушку, к тому же на этот раз выбирать пришлось только из девяти.
– Так, номер четыре-двести двенадцать.
– Вам помочь? – снова спросила официантка, появившись из ниоткуда.
– Нет, не стоит, – ответил Макс, подумав, как ловко устроено, что после каждого заказа они появляются рядом с заказчиком. – Я примерно знаю, где это находится. Но все равно спасибо.
Макс снова шел по знакомому коридору, но в другом направлении. Иногда он отдавал честь встречным офицерам, но те не обращали на него внимания, занятые своими проблемами.
На этот раз Брюстер был более решительным. Войдя и увидев округлившиеся глаза, сказал:
– Все нормально, он посидит в ванной комнате. А ты готовься, и заниматься этим будем при ярком свете…
Макс взял инициативу в свои руки, и все было так, как хотел он. «В конце концов, я плачу, я и музыку заказываю», – подумал Брюстер.
Макс в очередной раз зашел в ванную по своим Делам, но тут развязался поводок Блэйда, и он выскочил в комнату. И здесь же, ко всему прочему, открылась и коридорная дверь в каюту.
– Извините, я, кажется, ошибся номером, – извинился кто-то.
И прежде чем дверь закрылась, пес прошмыгнул наружу.
– Блэйд! Да что с ним, черт возьми, такое?! Макс быстро одевался, думая о том, что не хватало еще, чтобы пес потерялся и он опоздал на челнок. Одевшись, Брюстер выскочил вслед за Блэйдом, а того уже и след простыл.
– Вы не видели, куда собака убежала?
– Тут еще и с собаками этим занимаются? – выпучив глаза, переспросил лейтенант.
– Да нет, это мой пес. – Видя, что от лейтенанта ничего не добьешься, Макс побежал дальше. До отлета оставалось минут сорок.
Наконец один служащий борделя подсказал ему, куда побежал пес. Брюстер бросился за ним наверх, по пути заглядывая во все закоулки старого транспорта, перепланировка внутри которого добавила хаоса в расположение помещений.
Макс продолжал погоню за Блэйдом, перемещаясь с яруса на ярус и следуя указаниям клиентов и служащих публичного «дома», но все время отставая от пса на какой-то шаг.
– Да что с ним такое, в самом-то деле? – удивлялся Макс. – Не надо было давать ему пива. Блэйд! Чтоб тебя… Времени осталось всего ничего!
– Вы собаку ищите? – спросил служащий в одежде механика.
– Ее, то есть его.
– Тогда вам нужно поспешить, иначе вы наживете крупные неприятности…
– Куда он пошел?
– По коридору, второй поворот направо. Поспешите…
Макс бросился туда. Когда он заглянул за угол, то понял, почему Блэйд так спешил, он тоже решил развлечься по примеру своего хозяина, но с другой собакой. Блэйд усердно старался, его избранницей была белая пушистая собачка. «Слишком ухожена, даже косички есть, – успел отстранений подумать Макс. – А это значит…»
– Матильда! Матильда, где ты? – услышал Макс женский скрипучий, прокуренный голос, оборвавший течение его мысли. – Что тут происходит? Какая мерзость! Ты за это ответишь!
– Блэйд, ко мне! Уходим, быстро!
Макс со всех ног бросился обратно, за ним спешил его пес, сделав свое дело. Брюстер бежал по кораблю, иногда сворачивая не в те коридоры и путаясь в них. Он надеялся на свою скорость, тем более, что тетка была толстой и двигалась достаточно медленно. «Но у нее есть другое преимущество, – лихорадочно думал Брюстер. – Она знает судно, и почему-то мне думается, что она занимает здесь не последнее место»
В итоге, когда Макс был уже на полпути к шлюзовой камере, он услышал знакомый голос:
– Держите его, держите этого подонка! Охранники в черных бронежилетах сорвались с места и, расталкивая толпу, стали стремительно сокращать дистанцию с Максом. Увидев это, из шлюзовой камеры под номером «шестьдесят семь» выскочили уже погрузившиеся офицеры.
В воздухе повисла тишина. Почти двадцать пистолетов уставились в трех автоматчиков. Понимая, что даже все пятьдесят стволов против трех автоматов «Скорпиус» да еще и лучшей брони – не аргумент, только куча народу поляжет, вперед вышел капитан Шенкс.
– В чем дело, мадам? – спросил он, дав знак, чтобы все грузились обратно.
Тетка пыхтела, не в силах сказать ни слова, только что-то хрипя, хватаясь пальцами за горло. Охрана не предпринимала никаких действий из-за отсутствия четких указаний, и вообще не понимая в чем собственно дело.
– Он… он… его…
Пока она восстанавливала дыхание, пытаясь что-то сказать, все погрузились, в том числе и капитан.
– Оставьте этого подонка здесь… он за все заплатит…
– Извините, мадам, нам пора. И вам в вашем возрасте нужно меньше курить.
С этими словами Шенкс захлопнул крышку люка. Через полминуты «Раббит» дернулся и отстыковался от «Розы ветров».
– Что ты там натворил, что мы чуть все не полегли под пулями «Скорпиусов»?
– Это… это не я, это… это он, – Макс качнул головой в сторону Блэйда.
– А он что натворил?
– Поимел какую-то белую собаку…
– Ничего себе какую-то! Эта старая крашеная стерва – хозяйка этого чертова борделя! И собака эта ее. Тоже та еще сука…
Хозяйка борделя имела обыкновение иногда входить в комнату без разрешения в самый пикантный момент, поскольку имела универсальный ключ. За это ее все ненавидели, но отказаться от услуг борделя тоже не могли, чем та и пользовалась.
– Еще никому там не удавалось потрахаться нахаляву. Только твоему псу, вот истинный солдат, берет что хочет…
– И не платит.
– Так ей и надо, старой карге!
До отправления на базу оставалось еще полтора часа, и Макс не знал, чем себя занять. Напиваться подобно присутствующим он не собирался, но и оставаться здесь долго было нельзя. Заступничеству мог прийти конец. Тем более что силы восстановились, и вновь появилось желание.
– Что делает здесь этот сопляк? – спросил какой-то пьяный майор, которого поддерживал не менее пьяный капитан. – Да! С каких это пор в офицерском борделе обслуживаются вшивые солдаты?!
– Именно, с каких это пор?
Пес зарычал, пододвигая к себе миску с пивом, и думая, что покушаются на этот живительный и веселящий напиток, а за него он был готов порвать кого угодно, даже без команды.
– Отстань от него, Дангэр, – вступился за Брюстера офицер за соседним столиком. – А то его пес тебе яйца откусит, и тогда тебе придется забыть о бабах на долгое время, пока тебе их не пришьют обратно, а это больно. Очень больно.
– А я тогда пристрелю эту псину, – и пьяный майор даже достал пистолет.
– Кончай, Даигэр, ты так напился, что вместо псины по ошибке можешь пристрелить себя, – за соседними столиками раздались смешки.
– Что ж, – сказал оскорбленный майор, – я ухожу, но я еще вернусь!… Или не так… я улечу, но обещаю вернуться…
– Давай катись.
И посрамленный майор, поддерживаемый капитаном, ушел прочь.
– Спасибо, – поблагодарил Макс.
– Может, он еще раз покажет этот номер?
– Боюсь, сэр, что он на двух лапах после такого количества пива не устоит.
«Ну что ж, – сказал сам себе Макс после этого очередного наезда, – почему бы и нет. Деньги есть, тем более капитан обещал бонус выделить. Да и сколько можно слушать эти оскорбления?» И Брюстер снова подошел к терминалу. Он быстро выбрал себе новую девушку, к тому же на этот раз выбирать пришлось только из девяти.
– Так, номер четыре-двести двенадцать.
– Вам помочь? – снова спросила официантка, появившись из ниоткуда.
– Нет, не стоит, – ответил Макс, подумав, как ловко устроено, что после каждого заказа они появляются рядом с заказчиком. – Я примерно знаю, где это находится. Но все равно спасибо.
Макс снова шел по знакомому коридору, но в другом направлении. Иногда он отдавал честь встречным офицерам, но те не обращали на него внимания, занятые своими проблемами.
На этот раз Брюстер был более решительным. Войдя и увидев округлившиеся глаза, сказал:
– Все нормально, он посидит в ванной комнате. А ты готовься, и заниматься этим будем при ярком свете…
Макс взял инициативу в свои руки, и все было так, как хотел он. «В конце концов, я плачу, я и музыку заказываю», – подумал Брюстер.
Макс в очередной раз зашел в ванную по своим Делам, но тут развязался поводок Блэйда, и он выскочил в комнату. И здесь же, ко всему прочему, открылась и коридорная дверь в каюту.
– Извините, я, кажется, ошибся номером, – извинился кто-то.
И прежде чем дверь закрылась, пес прошмыгнул наружу.
– Блэйд! Да что с ним, черт возьми, такое?! Макс быстро одевался, думая о том, что не хватало еще, чтобы пес потерялся и он опоздал на челнок. Одевшись, Брюстер выскочил вслед за Блэйдом, а того уже и след простыл.
– Вы не видели, куда собака убежала?
– Тут еще и с собаками этим занимаются? – выпучив глаза, переспросил лейтенант.
– Да нет, это мой пес. – Видя, что от лейтенанта ничего не добьешься, Макс побежал дальше. До отлета оставалось минут сорок.
Наконец один служащий борделя подсказал ему, куда побежал пес. Брюстер бросился за ним наверх, по пути заглядывая во все закоулки старого транспорта, перепланировка внутри которого добавила хаоса в расположение помещений.
Макс продолжал погоню за Блэйдом, перемещаясь с яруса на ярус и следуя указаниям клиентов и служащих публичного «дома», но все время отставая от пса на какой-то шаг.
– Да что с ним такое, в самом-то деле? – удивлялся Макс. – Не надо было давать ему пива. Блэйд! Чтоб тебя… Времени осталось всего ничего!
– Вы собаку ищите? – спросил служащий в одежде механика.
– Ее, то есть его.
– Тогда вам нужно поспешить, иначе вы наживете крупные неприятности…
– Куда он пошел?
– По коридору, второй поворот направо. Поспешите…
Макс бросился туда. Когда он заглянул за угол, то понял, почему Блэйд так спешил, он тоже решил развлечься по примеру своего хозяина, но с другой собакой. Блэйд усердно старался, его избранницей была белая пушистая собачка. «Слишком ухожена, даже косички есть, – успел отстранений подумать Макс. – А это значит…»
– Матильда! Матильда, где ты? – услышал Макс женский скрипучий, прокуренный голос, оборвавший течение его мысли. – Что тут происходит? Какая мерзость! Ты за это ответишь!
– Блэйд, ко мне! Уходим, быстро!
Макс со всех ног бросился обратно, за ним спешил его пес, сделав свое дело. Брюстер бежал по кораблю, иногда сворачивая не в те коридоры и путаясь в них. Он надеялся на свою скорость, тем более, что тетка была толстой и двигалась достаточно медленно. «Но у нее есть другое преимущество, – лихорадочно думал Брюстер. – Она знает судно, и почему-то мне думается, что она занимает здесь не последнее место»
В итоге, когда Макс был уже на полпути к шлюзовой камере, он услышал знакомый голос:
– Держите его, держите этого подонка! Охранники в черных бронежилетах сорвались с места и, расталкивая толпу, стали стремительно сокращать дистанцию с Максом. Увидев это, из шлюзовой камеры под номером «шестьдесят семь» выскочили уже погрузившиеся офицеры.
В воздухе повисла тишина. Почти двадцать пистолетов уставились в трех автоматчиков. Понимая, что даже все пятьдесят стволов против трех автоматов «Скорпиус» да еще и лучшей брони – не аргумент, только куча народу поляжет, вперед вышел капитан Шенкс.
– В чем дело, мадам? – спросил он, дав знак, чтобы все грузились обратно.
Тетка пыхтела, не в силах сказать ни слова, только что-то хрипя, хватаясь пальцами за горло. Охрана не предпринимала никаких действий из-за отсутствия четких указаний, и вообще не понимая в чем собственно дело.
– Он… он… его…
Пока она восстанавливала дыхание, пытаясь что-то сказать, все погрузились, в том числе и капитан.
– Оставьте этого подонка здесь… он за все заплатит…
– Извините, мадам, нам пора. И вам в вашем возрасте нужно меньше курить.
С этими словами Шенкс захлопнул крышку люка. Через полминуты «Раббит» дернулся и отстыковался от «Розы ветров».
– Что ты там натворил, что мы чуть все не полегли под пулями «Скорпиусов»?
– Это… это не я, это… это он, – Макс качнул головой в сторону Блэйда.
– А он что натворил?
– Поимел какую-то белую собаку…
– Ничего себе какую-то! Эта старая крашеная стерва – хозяйка этого чертова борделя! И собака эта ее. Тоже та еще сука…
Хозяйка борделя имела обыкновение иногда входить в комнату без разрешения в самый пикантный момент, поскольку имела универсальный ключ. За это ее все ненавидели, но отказаться от услуг борделя тоже не могли, чем та и пользовалась.
– Еще никому там не удавалось потрахаться нахаляву. Только твоему псу, вот истинный солдат, берет что хочет…
– И не платит.
– Так ей и надо, старой карге!
49
Макс Брюстер вышел из «Раббита» в том же месте, где садился. Вокруг надувной палатки все так же толпился народ. Но он пошел прямо в свой блиндаж, где никого не застал. «Наверное, еще пыхтят, – подумал Макс. – Если, конечно, пробились через толпу». Так до самого вечера никто не появился. Его друзья пришли только после одиннадцати часов. Веселые и поддатые.
– Макс, ну ты где пропадал? – спросил Кастор, предлагая Брюстеру бутылку солдатского рома, наполовину опустошенную. – Мы тебя ждали, ждали, а тебя нет.
– Так вы сходили или нет? – Макс отказался от спиртного.
– Сходили, конечно. Сначала там такая толкотня была, но потом пришли сержанты, всех растолкали поротно. Сами, естественно, пошли первыми, зато порядок был и организация. Все чинно и с достоинством, и при этом никакого мордобоя. Правда, когда отстоишь в очереди, уже мало на что годишься, но потом все же входишь в ритм.
– Вот что значит армия, – глубокомысленно заметил Риверс. – Везде порядок и субординация. А ты как?
– Да нормально. Я когда пошел, меня капитан засек с собакой и забрал с собой в офицерский бордель из-за Блэйда с его стойкой, чтобы полковнику показать…
– Так ты с офицерскими девочками развлекался?! – сразу просек Кастор.
– Ну да, с двумя, – ответил Макс, решив не рассказывать, что Блэйд убежал и он пропустил довольно много оплаченного времени. Отчего сейчас чувствовал себя немного обделенным.
– Ну и как?
– Я же говорю – нормально. Лучше расскажите, как вы.
– Тоже ничего. Досталось по одной девочке, завтра еще пойдем. Они здесь три дня стоять будут, пока всех не удовлетворят.
– Кстати, кто его научил лапу давать?
– Я, – признался Бертрольд. – Что-то не так?
– Да нет, как раз наоборот, все хорошо. Полковнику Дитриху очень понравилось.
– Какому еще Дитриху? – спросил Эстевес, который считал, что знает поголовно весь офицерский состав на базе.
– Того, которого наш капитан обещал пристрелить.
– Аа… понятно.
Все замолчали и стали готовиться ко сну. Но после сегодняшних первых приятных впечатлений за долгое время сои никак не приходил, отказывалась действовать даже уже выработанная солдатская привычка – засыпать мгновенно, как только закрыл глаза.
– Сегодня снова подкрепление прибыло, – сказал в темноту Стюарт. – Среди них две роты из нашего Форт-Слейва.
– Ну и как они? – поинтересовался Кастор, для которого это тоже оказалось новостью.
– Как и мы, всего два месяца обучения, вместо трех. Куда только наши правительства смотрят?
– Ты еще скажи профсоюзы… им всем наплевать на нас…
– Я вот тоже тенденцию заметил, – заявил Макс. – Сюда отправляют только новобранцев.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сказал. Вы сами видите, прибывают одни сопляки, вроде нас. Никаких тебе хваленых спецназовцев, десантников, на худой конец, и прочих крутых ребят. Даже среди танкистов и артиллеристов одни новички. Единственные, кто здесь по настоящему крут, так это сержанты, ну и, конечно, офицерский состав.
– Прям теория заговора какая-то… и все же, что ты этим хотел сказать? Может, у них ресурсов не хватает, и так везде, а не только у нас. Просто нам особенно не повезло с присутствием обстрелянных частей.
– Еще не знаю, – признался Макс, – просто мысли странные бродят. Но, может быть, все именно так, как сказал ты.
– Хватит болтать, – остановил разговоры Эстевес. – Нужно выспаться, а то ведь неизвестно, что день грядущий нам готовит.
– Да уж ничего хорошего, – ляпнул напоследок Кастор. – Ну, разве что только девочки, так до них еще добраться надо.
– Доберемся, – сказал кто-то в темноте.
– Макс, ну ты где пропадал? – спросил Кастор, предлагая Брюстеру бутылку солдатского рома, наполовину опустошенную. – Мы тебя ждали, ждали, а тебя нет.
– Так вы сходили или нет? – Макс отказался от спиртного.
– Сходили, конечно. Сначала там такая толкотня была, но потом пришли сержанты, всех растолкали поротно. Сами, естественно, пошли первыми, зато порядок был и организация. Все чинно и с достоинством, и при этом никакого мордобоя. Правда, когда отстоишь в очереди, уже мало на что годишься, но потом все же входишь в ритм.
– Вот что значит армия, – глубокомысленно заметил Риверс. – Везде порядок и субординация. А ты как?
– Да нормально. Я когда пошел, меня капитан засек с собакой и забрал с собой в офицерский бордель из-за Блэйда с его стойкой, чтобы полковнику показать…
– Так ты с офицерскими девочками развлекался?! – сразу просек Кастор.
– Ну да, с двумя, – ответил Макс, решив не рассказывать, что Блэйд убежал и он пропустил довольно много оплаченного времени. Отчего сейчас чувствовал себя немного обделенным.
– Ну и как?
– Я же говорю – нормально. Лучше расскажите, как вы.
– Тоже ничего. Досталось по одной девочке, завтра еще пойдем. Они здесь три дня стоять будут, пока всех не удовлетворят.
– Кстати, кто его научил лапу давать?
– Я, – признался Бертрольд. – Что-то не так?
– Да нет, как раз наоборот, все хорошо. Полковнику Дитриху очень понравилось.
– Какому еще Дитриху? – спросил Эстевес, который считал, что знает поголовно весь офицерский состав на базе.
– Того, которого наш капитан обещал пристрелить.
– Аа… понятно.
Все замолчали и стали готовиться ко сну. Но после сегодняшних первых приятных впечатлений за долгое время сои никак не приходил, отказывалась действовать даже уже выработанная солдатская привычка – засыпать мгновенно, как только закрыл глаза.
– Сегодня снова подкрепление прибыло, – сказал в темноту Стюарт. – Среди них две роты из нашего Форт-Слейва.
– Ну и как они? – поинтересовался Кастор, для которого это тоже оказалось новостью.
– Как и мы, всего два месяца обучения, вместо трех. Куда только наши правительства смотрят?
– Ты еще скажи профсоюзы… им всем наплевать на нас…
– Я вот тоже тенденцию заметил, – заявил Макс. – Сюда отправляют только новобранцев.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сказал. Вы сами видите, прибывают одни сопляки, вроде нас. Никаких тебе хваленых спецназовцев, десантников, на худой конец, и прочих крутых ребят. Даже среди танкистов и артиллеристов одни новички. Единственные, кто здесь по настоящему крут, так это сержанты, ну и, конечно, офицерский состав.
– Прям теория заговора какая-то… и все же, что ты этим хотел сказать? Может, у них ресурсов не хватает, и так везде, а не только у нас. Просто нам особенно не повезло с присутствием обстрелянных частей.
– Еще не знаю, – признался Макс, – просто мысли странные бродят. Но, может быть, все именно так, как сказал ты.
– Хватит болтать, – остановил разговоры Эстевес. – Нужно выспаться, а то ведь неизвестно, что день грядущий нам готовит.
– Да уж ничего хорошего, – ляпнул напоследок Кастор. – Ну, разве что только девочки, так до них еще добраться надо.
– Доберемся, – сказал кто-то в темноте.
50
Сон не шел. Брюстер ворочался с боку на бок, а мысли сами продолжали свой бег на заданную тему. Сколько так продолжалось, Макс не знал, ночью вообще время течет по-особому: кажется, что прошел целый час, а на самом деле только десять минут. Но вот глаза окончательно слиплись, и когда Макс, как ему показалось, разгадал секрет, когда почти поймал разгадку тайны за хвост, он окончательно заснул, так и не сложив мозаику до конца и не уяснив, в чем ее суть.
Сон был каким-то рваным. Снился дом. Иногда в доме появлялись комнаты, которых никогда не было, или отсутствовали те, что должны были быть. И сам дом стоял совсем не там, вокруг была долина, а не горы, как на самом деле. Постоянно менялся его возраст, то ему пять лет, и родители уже старые, то наоборот, ему двадцать, а они молодые. Но он-то знал, что они давно скончались.
Снились братья и сестры, которых в его взрослой жизни уже не было рядом с ним. Они разъехались по всему свету, и у них не получалось поддерживать нормальные отношения. Нехороший сон, все было не так, и самое удивительное, Макс осознавал это во сне, но, видимо, не до конца, поскольку не мог ни на что повлиять. И только когда во сне появились его школьные недруги, Брюстер понял, что дела совсем плохи.
Макс проснулся от сухого щелчка. Таково было свойство солдатского сна – просыпаться от любого подозрительно звука или спать, когда рядом с тобой довольно громко разговаривают, не обращая на это внимания. Эта привычка была приобретена еще в Форт-Слейве, когда спать хотелось всегда. Бывало, солдаты засыпали даже на марше, они просто механически бежали еще какое-то время, пока мозг окончательно не терял контроль над телом, и только тогда солдат падал.
Или же засыпали во время короткого отдыха. Тогда в обычной жизни какой-то рубленый и грубый сержант-инструктор Удостон превращался в грациозного хищника. Он мягко подкрадывался к уснувшему, и, упаси Господи, кому-то было предупредить об этом несчастного, хлопот не оберешься. Предупредившему было еще хуже, чем самому несчастному, тот отправлялся на губу вместе с ним.
Если же солдат замечал приближение сержанта и просыпался, то Удостон не применял к нему никаких штрафных санкций. Но если нет, и он продолжал спать до тех пор, пока сержант не касался того рукой, то тогда его ждали большие неприятности, по сравнению с которыми чистка сортира была счастливым избавлением.
Теперь проснувшись и вспомнив об этом, Макс подумал, что это было частью обучения. А вот остальные не реагировали, расслабившись после первого хорошо проведенного дня, забыв обо всех превратностях судьбы.
Макс продолжал лежать, не двигаясь, даже не дыша. Голова оказалась неудобно повернута в противоположную сторону от звука. Потому Брюстер сильно скосил глаза, да так, что стало больно глазным яблокам. Над местом, где, по его мнению, спал рядовой Минк, Макс увидел непонятную темную горку. Она двигалось очень медленно, и иногда казалось, что там ничего нет и это плод болевших от перекоса глаз, как и непонятные круги.
Но Макс Брюстер так не думал, тем более что он был следующим от двери после Минка, и туша, нависшая над рядовым, двинулась к нему. Макс лихорадочно соображал, что предпринять. Просто заорать не годилось, солдат ползший к нему, был явным профессионалом и мог убить всех спящих при первом же его звуке.
Автоматы были в стойке у стены, до которой ему тоже было не добраться. «Где нож, где мой нож?! – с ноткой паники подумал Брюстер, вспоминая, где он может находиться, чтобы выхватить его одним движением. – Нет ножа, я его с бронежилетом положил, а бронежилет рядом с головой. Вот только пока будешь искать, где там что, меня на ремни изрежут и остальных убьют».
Айманских солдат называли «фигстерами», а то, что это был один из них, Макс уже не сомневался. О них ходило множество легенд, одна такая гласила, что один «фигстер», пробравшись за линию фронта, за ночь в одиночку вырезал целый батальон. Конечно, это была байка, но правдивая и потому очень страшная байка, особенно, когда один из них уже навис над тобой и вот-вот совершит свое черное дело.
«Может, бросить что-нибудь в сторону, чтобы отвлечь его внимание? – продолжал думать Макс. – Нет, только в кино плохой парень, как дебил, будет следить за полетом какой-нибудь хреновины, подставившись под удар. Нет, этот сразу меня убьет, а потом уже будет разбираться, что там упало».
Сердце бешено колотилось, Максу даже казалось, Что оно стучит так громко, что этот мясник его сейчас услышит. «Кстати, почему молчит Блэйд? – вдруг появилась в голове бесполезная мысль, но тут же пришел ответ: – Наверное, его первым убили».
«Фигстер» застыл на месте. От порога упала чья-то слабая тень, и он ее увидел. Макс разглядел большое количество разных ножей под маскирующей накидкой «фигстера». И тут Брюстеру на ум пришло решение проблемы, которым он, за неимением лучшего, решил воспользоваться.
Макс выбросил вперед руку, стремясь забраться под накидку солдата, и одновременно скомандовал:
– Фас!!!
«Фигстер» стал стремительно завершать остановленный замах ножом, но Макс уже был готов, и как на учениях, отклонив удар левой рукой, а правой вытащив его же нож, воткнул его в тело солдата. Здесь уже налетел Блэйд, и они вдвоем стали добивать раненого. Блэйд кусался, а Макс, как маньяк, наносил и наносил замашистые удары, всаживая нож по самую рукоятку.
Макс не помнил, сколько он нанес ударов, но остановили его частые звуки выстрелов. Оказывается, Стюарт Эстевес, разбуженный выкриком Брюстера, нажал на тревожную кнопку, которая была в каждом блиндаже, подняв тревогу по всей базе, а Макс просто не обратил внимания на звук сирены.
Макс выбрался наружу, прихватив с собой автомат. В небо уходили осветительные ракеты, разрывая ночную мглу. Горели два «Элепханта» и «Раббит», их пытались потушить механики и пилоты, но у них ничего не получалось. Все куда-то бежали и стреляли, зачастую просто в воздух. Явных целей он не видел и потому опустил свой «спрут».
Все это Брюстеру почему-то сейчас напомнило его послешкольную выпускную вечеринку на природе за городом. Тогда они жгли большие костры, а в небо запускали фейерверки. Потом целый день они провели в полицейском участке…
– Дерьмо… о чем я думаю?…
Утро приходило лениво. На небе гасли звезды, и атмосфера вновь приобретала свой повседневный желтоватый оттенок, перерастая у горизонта в обманчивый сочно-зеленый цвет. Макс ненавидел эту планету всеми фибрами своей души.
– Ненавижу… – сказал он вслух.
– Макс, ты цел? – спросил подошедший Стюарт, сев рядом с Брюстером. – А то на тебе кровищи…
– Цел. Этот гад только из нашего взвода четверых убил, – и Макс достал пригоршню жетонов из мешочка, снятого с «фигстера». – А скольких еще…
– Не меньше двух десятков, – быстро подсчитал Эстевес. – Пойдем, их нужно вынести.
Удары спящим солдатам были нанесены прямо в сердце и обеспечили мгновенную смерть без единого звука умирающего. «Фигстеры» знали свое дело и делали его хорошо.
– Да ты его буквально искромсал, – сказал Мешко, склонившись над телом вражеского солдата. – Блэйд тоже постарался, все горло ему вырвал. Да, а почему он никак не среагировал?
– В туалет, наверное, ходил. При всех он не гадит, – ответил Макс. – А тут они.
В небе нарастал гул. Прибыли транспорты, чтобы забрать убитых и раненых. Убитых было много, из четырех рот осталось две с небольшим. А также все часовые. Остальные подразделения пострадали не сильно, и все потому, что выпускники Форт-Слейва оказались на передней линии и с ними решили разобраться в первую очередь.
– Не везет нам, – сказал Кастор, наблюдая за выгрузкой бронетехники из вновь прилетевших шаттлов. – А бордель они даже не тронули.
Ему никто не ответил. Все наблюдали за выгрузкой. Из необычно большого количества «Элепхантов» выгружали тяжелые танки «ТК5», БТРы, вертолеты и даже легкие атмосферные самолеты. И это, не говору уже о сотнях солдат.
– Массированное наступление скоро будет, – сказал Стюарт.
– Будет… – согласился Макс и вложил в ножны трофейный нож.
Сон был каким-то рваным. Снился дом. Иногда в доме появлялись комнаты, которых никогда не было, или отсутствовали те, что должны были быть. И сам дом стоял совсем не там, вокруг была долина, а не горы, как на самом деле. Постоянно менялся его возраст, то ему пять лет, и родители уже старые, то наоборот, ему двадцать, а они молодые. Но он-то знал, что они давно скончались.
Снились братья и сестры, которых в его взрослой жизни уже не было рядом с ним. Они разъехались по всему свету, и у них не получалось поддерживать нормальные отношения. Нехороший сон, все было не так, и самое удивительное, Макс осознавал это во сне, но, видимо, не до конца, поскольку не мог ни на что повлиять. И только когда во сне появились его школьные недруги, Брюстер понял, что дела совсем плохи.
Макс проснулся от сухого щелчка. Таково было свойство солдатского сна – просыпаться от любого подозрительно звука или спать, когда рядом с тобой довольно громко разговаривают, не обращая на это внимания. Эта привычка была приобретена еще в Форт-Слейве, когда спать хотелось всегда. Бывало, солдаты засыпали даже на марше, они просто механически бежали еще какое-то время, пока мозг окончательно не терял контроль над телом, и только тогда солдат падал.
Или же засыпали во время короткого отдыха. Тогда в обычной жизни какой-то рубленый и грубый сержант-инструктор Удостон превращался в грациозного хищника. Он мягко подкрадывался к уснувшему, и, упаси Господи, кому-то было предупредить об этом несчастного, хлопот не оберешься. Предупредившему было еще хуже, чем самому несчастному, тот отправлялся на губу вместе с ним.
Если же солдат замечал приближение сержанта и просыпался, то Удостон не применял к нему никаких штрафных санкций. Но если нет, и он продолжал спать до тех пор, пока сержант не касался того рукой, то тогда его ждали большие неприятности, по сравнению с которыми чистка сортира была счастливым избавлением.
Теперь проснувшись и вспомнив об этом, Макс подумал, что это было частью обучения. А вот остальные не реагировали, расслабившись после первого хорошо проведенного дня, забыв обо всех превратностях судьбы.
Макс продолжал лежать, не двигаясь, даже не дыша. Голова оказалась неудобно повернута в противоположную сторону от звука. Потому Брюстер сильно скосил глаза, да так, что стало больно глазным яблокам. Над местом, где, по его мнению, спал рядовой Минк, Макс увидел непонятную темную горку. Она двигалось очень медленно, и иногда казалось, что там ничего нет и это плод болевших от перекоса глаз, как и непонятные круги.
Но Макс Брюстер так не думал, тем более что он был следующим от двери после Минка, и туша, нависшая над рядовым, двинулась к нему. Макс лихорадочно соображал, что предпринять. Просто заорать не годилось, солдат ползший к нему, был явным профессионалом и мог убить всех спящих при первом же его звуке.
Автоматы были в стойке у стены, до которой ему тоже было не добраться. «Где нож, где мой нож?! – с ноткой паники подумал Брюстер, вспоминая, где он может находиться, чтобы выхватить его одним движением. – Нет ножа, я его с бронежилетом положил, а бронежилет рядом с головой. Вот только пока будешь искать, где там что, меня на ремни изрежут и остальных убьют».
Айманских солдат называли «фигстерами», а то, что это был один из них, Макс уже не сомневался. О них ходило множество легенд, одна такая гласила, что один «фигстер», пробравшись за линию фронта, за ночь в одиночку вырезал целый батальон. Конечно, это была байка, но правдивая и потому очень страшная байка, особенно, когда один из них уже навис над тобой и вот-вот совершит свое черное дело.
«Может, бросить что-нибудь в сторону, чтобы отвлечь его внимание? – продолжал думать Макс. – Нет, только в кино плохой парень, как дебил, будет следить за полетом какой-нибудь хреновины, подставившись под удар. Нет, этот сразу меня убьет, а потом уже будет разбираться, что там упало».
Сердце бешено колотилось, Максу даже казалось, Что оно стучит так громко, что этот мясник его сейчас услышит. «Кстати, почему молчит Блэйд? – вдруг появилась в голове бесполезная мысль, но тут же пришел ответ: – Наверное, его первым убили».
«Фигстер» застыл на месте. От порога упала чья-то слабая тень, и он ее увидел. Макс разглядел большое количество разных ножей под маскирующей накидкой «фигстера». И тут Брюстеру на ум пришло решение проблемы, которым он, за неимением лучшего, решил воспользоваться.
Макс выбросил вперед руку, стремясь забраться под накидку солдата, и одновременно скомандовал:
– Фас!!!
«Фигстер» стал стремительно завершать остановленный замах ножом, но Макс уже был готов, и как на учениях, отклонив удар левой рукой, а правой вытащив его же нож, воткнул его в тело солдата. Здесь уже налетел Блэйд, и они вдвоем стали добивать раненого. Блэйд кусался, а Макс, как маньяк, наносил и наносил замашистые удары, всаживая нож по самую рукоятку.
Макс не помнил, сколько он нанес ударов, но остановили его частые звуки выстрелов. Оказывается, Стюарт Эстевес, разбуженный выкриком Брюстера, нажал на тревожную кнопку, которая была в каждом блиндаже, подняв тревогу по всей базе, а Макс просто не обратил внимания на звук сирены.
Макс выбрался наружу, прихватив с собой автомат. В небо уходили осветительные ракеты, разрывая ночную мглу. Горели два «Элепханта» и «Раббит», их пытались потушить механики и пилоты, но у них ничего не получалось. Все куда-то бежали и стреляли, зачастую просто в воздух. Явных целей он не видел и потому опустил свой «спрут».
Все это Брюстеру почему-то сейчас напомнило его послешкольную выпускную вечеринку на природе за городом. Тогда они жгли большие костры, а в небо запускали фейерверки. Потом целый день они провели в полицейском участке…
– Дерьмо… о чем я думаю?…
Утро приходило лениво. На небе гасли звезды, и атмосфера вновь приобретала свой повседневный желтоватый оттенок, перерастая у горизонта в обманчивый сочно-зеленый цвет. Макс ненавидел эту планету всеми фибрами своей души.
– Ненавижу… – сказал он вслух.
– Макс, ты цел? – спросил подошедший Стюарт, сев рядом с Брюстером. – А то на тебе кровищи…
– Цел. Этот гад только из нашего взвода четверых убил, – и Макс достал пригоршню жетонов из мешочка, снятого с «фигстера». – А скольких еще…
– Не меньше двух десятков, – быстро подсчитал Эстевес. – Пойдем, их нужно вынести.
Удары спящим солдатам были нанесены прямо в сердце и обеспечили мгновенную смерть без единого звука умирающего. «Фигстеры» знали свое дело и делали его хорошо.
– Да ты его буквально искромсал, – сказал Мешко, склонившись над телом вражеского солдата. – Блэйд тоже постарался, все горло ему вырвал. Да, а почему он никак не среагировал?
– В туалет, наверное, ходил. При всех он не гадит, – ответил Макс. – А тут они.
В небе нарастал гул. Прибыли транспорты, чтобы забрать убитых и раненых. Убитых было много, из четырех рот осталось две с небольшим. А также все часовые. Остальные подразделения пострадали не сильно, и все потому, что выпускники Форт-Слейва оказались на передней линии и с ними решили разобраться в первую очередь.
– Не везет нам, – сказал Кастор, наблюдая за выгрузкой бронетехники из вновь прилетевших шаттлов. – А бордель они даже не тронули.
Ему никто не ответил. Все наблюдали за выгрузкой. Из необычно большого количества «Элепхантов» выгружали тяжелые танки «ТК5», БТРы, вертолеты и даже легкие атмосферные самолеты. И это, не говору уже о сотнях солдат.
– Массированное наступление скоро будет, – сказал Стюарт.
– Будет… – согласился Макс и вложил в ножны трофейный нож.
51
Репортер Эрик Дуренко и его оператор Теодор Шлифман прибыли на Тайтар через полторы недели. Они прибыли бы и раньше, но прямых рейсов до зоны боев не было. Потому им пришлось добираться на попутках. Сначала сменили две пассажирские линии пятого разряда, удивляясь, как их еще клопы не съели. Потом был грузовик, совершенно разбитое корыто, носившее гордое название «Титан». Далее была удача – их за кругленькую сумму согласился подвести капитан ракетного крейсера. И вот они здесь, ждут своей очереди на аудиенцию с генералом для получения аккредитации, чтобы их ненароком не пристрелили, как шпионов.
В приемной было много офицеров, и самое печальное для журналистов заключалось в том, они были в конце этой очереди. Прошло два часа, а она уменьшилась только на треть, такая математика Эрику не нравилась. Поначалу офицеры шутили, травили анекдоты, но постепенно задор иссяк, и теперь все молчали.
– Что ты так извертелся? – спросил Эрик у своего оператора. Тот крутился на сиденье и так, и сяк, будто там была спрятана иголка или заноза застряла в одном месте. – В туалет хочешь, так сходи, нам тут еще долго околачиваться.
– Да нет, я пытаюсь определить, какого цвета трусики у секретарши, – шепотом ответил Шлифман.
Эрик посмотрел на хрупкую секретаршу в чине лейтенанта. Стол, за которым она сидела, действительно, позволял видеть ее ноги и даже больше. Но то, что видел Теодор, Эрику было недоступно – угол зрения не тот. Для большего обзора ему нужно было сместиться чуть влево, что он и сделал.
Дуренко невольно заразился идеей оператора узнать маленький секрет симпатичной секретарши-лейтенанта. Но этому мешали мини-юбка и плотно сдвинутые ноги, которые иногда перемещались из стороны в сторону, не раздвигаясь. «Ну же, ну же, раздвинь их! – кричал про себя Эрик. – Они у тебя слиплись, что ли?!»
Так продолжалось минут пять, пока их потуги не заметила сама секретарша. Она обворожительно улыбнулась и стала играть с незадачливыми журналистами. Она начала медленно поднимать одну ногу относительно другой, по-прежнему держа их плотно сомкнутыми и дразня воображение Эрика и Теодора, вызывая у них самые смелые сексуальные фантазии, от которых им самим было немного не по себе.
Они уже поняли, что она заметила их устремленные взгляды, но все равно не могли отказаться от своих намерений, к тому же это придавало ситуации некоторую остроту. Лейтенант еще раз проделала тот же номер своими ножками, а потом еще и еще.
Из двери в кабинет генерала неожиданно вышел раскрасневшийся майор. Он поправил галстук и быстро покинул приемную.
Секретарша наконец позволила увидеть свое потаенное место, отчего Эрика всего бросило в жар. Там не было никаких трусиков! От осознания этого у него случилась сильнейшая эрекция. Секретарша еще раз обворожительно улыбнулась и, даже не посмотрев на очередность и списки, сказала:
– Генерал Нуаре ждет мистера Эрика Дуренко и мистера Теодора Шлифмана.
«Маленькая стерва! – вскричал про себя Эрик, вставая и одновременно закрывая причинное место портфелем. – Та еще штучка! Сама, наверное, кайф ловит, да еще какой!»
За ним, как-то нелепо согнувшись и тоже закрываясь аппаратурой, прошел оператор. Наблюдая такую нелепую процессию, другие ожидающие прекратили возмущенные реплики в их адрес, не понимая, что произошло: то ли инвалидов вне очереди пропустили, то ли их неизвестный паралич разбил. И только немногие посвященные знали, что произошло на самом деле, и потому тихо улыбались, думая о чем-то своем. Но знали они и то, что сегодня уже никому и ни на что больше можно не рассчитывать – стриптиза не будет.
Дуренко вошел в кабинет генерала, им оказался престарелый, но крепко сложенный господин. Он был погружен в работу и, не отрываясь от бумаг, сказал:
– Подождите секунду… – Генерал Нуаре, наконец, поднял глаза на посетителей. – Да что же это такое! Вот уже несколько человек чуть ли не на карачках в мой кабинет заползают. Там сквозняк есть или кресла неудобные?
– Все нормально, господин генерал, – улыбнувшись, успокоил его Эрик Дуренко. – Все просто чудесно.
– Да вы садитесь, в ногах, как говорится, правды нет.
– Спасибо сэр.
Сев в кресло, Эрик почувствовал себя гораздо лучше, но видение преследовало его. «Странное дело, – подумал Дуренко, – вроде бы все знаешь, что там и как, а все равно еще хочется».
– Итак, вы по какому вопросу, господа? И представьтесь, пожалуйста, а то мне в бумаги лишний раз заглядывать не хочется, смотреть на них больше не могу.
– Я репортер Эрик Дуренко, это мой коллега, оператор Теодор Шлифман. Мы представляем тридцать шестой канал с Альпамира. Мы хотим сделать репортаж о наступательных действиях войск Торговой Федерации на Тайтаре.
– Зачем? – удивился генерал. – Оперативные сводки поступают каждый день и они, насколько мне известно, общедоступны.
– Видите ли, господин генерал, – осторожно начал Эрик, – с некоторых пор сухих оперативных сводок стало недостаточно и нужен живой материал.
В приемной было много офицеров, и самое печальное для журналистов заключалось в том, они были в конце этой очереди. Прошло два часа, а она уменьшилась только на треть, такая математика Эрику не нравилась. Поначалу офицеры шутили, травили анекдоты, но постепенно задор иссяк, и теперь все молчали.
– Что ты так извертелся? – спросил Эрик у своего оператора. Тот крутился на сиденье и так, и сяк, будто там была спрятана иголка или заноза застряла в одном месте. – В туалет хочешь, так сходи, нам тут еще долго околачиваться.
– Да нет, я пытаюсь определить, какого цвета трусики у секретарши, – шепотом ответил Шлифман.
Эрик посмотрел на хрупкую секретаршу в чине лейтенанта. Стол, за которым она сидела, действительно, позволял видеть ее ноги и даже больше. Но то, что видел Теодор, Эрику было недоступно – угол зрения не тот. Для большего обзора ему нужно было сместиться чуть влево, что он и сделал.
Дуренко невольно заразился идеей оператора узнать маленький секрет симпатичной секретарши-лейтенанта. Но этому мешали мини-юбка и плотно сдвинутые ноги, которые иногда перемещались из стороны в сторону, не раздвигаясь. «Ну же, ну же, раздвинь их! – кричал про себя Эрик. – Они у тебя слиплись, что ли?!»
Так продолжалось минут пять, пока их потуги не заметила сама секретарша. Она обворожительно улыбнулась и стала играть с незадачливыми журналистами. Она начала медленно поднимать одну ногу относительно другой, по-прежнему держа их плотно сомкнутыми и дразня воображение Эрика и Теодора, вызывая у них самые смелые сексуальные фантазии, от которых им самим было немного не по себе.
Они уже поняли, что она заметила их устремленные взгляды, но все равно не могли отказаться от своих намерений, к тому же это придавало ситуации некоторую остроту. Лейтенант еще раз проделала тот же номер своими ножками, а потом еще и еще.
Из двери в кабинет генерала неожиданно вышел раскрасневшийся майор. Он поправил галстук и быстро покинул приемную.
Секретарша наконец позволила увидеть свое потаенное место, отчего Эрика всего бросило в жар. Там не было никаких трусиков! От осознания этого у него случилась сильнейшая эрекция. Секретарша еще раз обворожительно улыбнулась и, даже не посмотрев на очередность и списки, сказала:
– Генерал Нуаре ждет мистера Эрика Дуренко и мистера Теодора Шлифмана.
«Маленькая стерва! – вскричал про себя Эрик, вставая и одновременно закрывая причинное место портфелем. – Та еще штучка! Сама, наверное, кайф ловит, да еще какой!»
За ним, как-то нелепо согнувшись и тоже закрываясь аппаратурой, прошел оператор. Наблюдая такую нелепую процессию, другие ожидающие прекратили возмущенные реплики в их адрес, не понимая, что произошло: то ли инвалидов вне очереди пропустили, то ли их неизвестный паралич разбил. И только немногие посвященные знали, что произошло на самом деле, и потому тихо улыбались, думая о чем-то своем. Но знали они и то, что сегодня уже никому и ни на что больше можно не рассчитывать – стриптиза не будет.
Дуренко вошел в кабинет генерала, им оказался престарелый, но крепко сложенный господин. Он был погружен в работу и, не отрываясь от бумаг, сказал:
– Подождите секунду… – Генерал Нуаре, наконец, поднял глаза на посетителей. – Да что же это такое! Вот уже несколько человек чуть ли не на карачках в мой кабинет заползают. Там сквозняк есть или кресла неудобные?
– Все нормально, господин генерал, – улыбнувшись, успокоил его Эрик Дуренко. – Все просто чудесно.
– Да вы садитесь, в ногах, как говорится, правды нет.
– Спасибо сэр.
Сев в кресло, Эрик почувствовал себя гораздо лучше, но видение преследовало его. «Странное дело, – подумал Дуренко, – вроде бы все знаешь, что там и как, а все равно еще хочется».
– Итак, вы по какому вопросу, господа? И представьтесь, пожалуйста, а то мне в бумаги лишний раз заглядывать не хочется, смотреть на них больше не могу.
– Я репортер Эрик Дуренко, это мой коллега, оператор Теодор Шлифман. Мы представляем тридцать шестой канал с Альпамира. Мы хотим сделать репортаж о наступательных действиях войск Торговой Федерации на Тайтаре.
– Зачем? – удивился генерал. – Оперативные сводки поступают каждый день и они, насколько мне известно, общедоступны.
– Видите ли, господин генерал, – осторожно начал Эрик, – с некоторых пор сухих оперативных сводок стало недостаточно и нужен живой материал.