Кунин Владимир Владимирович. Кыся в Америке (Кыся - 3)

   Наконец эта наша порнуха на Президентском экране кончилась, Клинтон еле успел выдернуть руку из-под юбки жены, Хиллари с трудом отстранилась от мистера Президента, и свет в зале зажегся.
   И вот тут, надо сказать, Сокс повел себя как истинный джентльмен! Он прошел к экрану, сел к нему спиной, а своей перевязанной мордой ко всем, сидящим в креслах. И через Ларри Брауна попросил минуточку внимания.
   Ларри перевел на Человеческий, и Сокс сказал:
   - Все, что вы все сейчас видели на экране, произошло только лишь благодаря моему новому и лучшему другу Кысе! Не побоюсь высокопарности - Великому Русскому Коту мистеру Кысе-Мартыну Плоткину фон Тифенбаху! Выйди сюда, Кыся. Сядь со мною рядом. Пусть все на тебя внимательно посмотрят...
   Я вышел и сел рядом с Соксом.
   Сокс коротко поведал мою историю: и про то, что я ищу Шуру, и про Тимурчика, и про Рут, и как я вообще здесь оказался...
   Бедный Ларри Браун совсем запарился переводить Сокса на общечеловеческий английский, стал сбиваться и упускать важные, с моей точки зрения, детали в переводе.
   А я смотрел во все глаза на Билли и Хиллари и чувствовал, что могу войти с ними в КОНТАКТ поШелдрейсу в любую секунду! Так они оба были тренированы на НУЖНЫЕ КОНТАКТЫ. Впрочем, как и все тут в Белом Доме. И секретный начальник, и Кошачий доктор...
   Уж если на то пошло, я уже оказал им неоценимую услугу, я добился для них прощения у Сокса и вернул им его любовь и привязанность! Достаточно было посмотреть, как Сокс, проходя к экрану, искренне потерся о брючину Президента и трогательно лизанул руку Первой Леди Америки. Ни на йоту не фальшивя, как прежде!
   А потом, чем черт не шутит, может быть, это окажется полезным и для моего Шуры, и для Рут, и для Тимурчика Истлейк?..
   Поэтому я очень вежливо попросил Ларри заткнуться и отдохнуть, внимательно уставился на Билли и Хиллари и медленно, раздельно произнес по-Шелдрейсовски:
   - Мистер Президент! Миссис Клинтон! Пожалуйста, не пугайтесь. Это говорю с вами я - МартынКыся Плоткин. И если вы оба ЗАХОТИТЕ меня понять, то дело - в шляпе... То есть все будет в порядке!
   - Что-о-о?!! - Клинтон даже подпрыгнул в кресле.
   - Ой!.. - совсем по-домашнему ойкнула Хиллари.
   А Начальник секретной службы всего Белого Дома молниеносно сунул руку под пиджак - видать, за пистолетом, но Ларри вовремя повис у него на руке.
   Ветеринар покачнулся и стал сползать по стене на пол...
   Я видел, что все они поняли каждое мое слово! Просто ужасно растерялись и не знали, как им нужно на это реагировать. Тогда я решил действовать попроще и напрямую, без всяких там "мистер Президент":
   - Билли! Хиллари!.. Ребята! - сказал я. - Вы же нормальные, здравомыслящие Люди! То, что вы сумели остаться в Белом Доме на второй срок, лишний раз доказывает, что вы Люди ТАЛАНТЛИВЫЕ!
   Тут я припомнил любимый постулат своего Шуры и сказал:
   - А ТАЛАНТ - это АНОМАЛИЯ! Раз Человек или Кот талантлив в чем-то одном, значит, он талантлив и во всем остальном. Он может просто этого не знать. Но уж если попробует... Вот и вы, попробуйтека, ребятки, понять меня. Но самое главное - и ответить!.. Давайте на счет "три", о'кей? Раз, два...
   "Три" я даже не успел произнести!
   - Боже мой... Мартин!.. - первой сказала Хиллари по-Шелдрейсовски. - Неужели то, что происходит сейчас, возможно?..
   - Еще как!!! - в восторге вскричал Сокс.
   А Ларри смахнул непрошеную слезинку...
   Билл Клинтон - Вторократный Президент Соединенных Штатов Америки, политический рыцарь без страха и упрека, "ходок", любимец голливудских звезд, Глава огромного Государства, Человек, играющий на саксофоне, - заикаясь, робея и все еще не веря в происходящее, запинаясь, произнес по-Шелдрейсовски фразу, которую я много раз слышал от простого русского шоферюги, моего близкого друга Водилы:
   - Ну, Кыся... Ты даешь!..
   Разошлись мылишь часам к трем ночи...
   Справедливости ради, следует отметить, что Ларри Брауна и ветеринара Клинтон отпустил еще в первом часу, - ни в том ни в другом нужды уже не было. Начальника же всей секретной службы Белого Дома Президент попросил остаться.
   После чего мы перешли из зрительного зала в Овальный кабинет Президента. С кухни нам притащили туда какую-то легкую закусь, и мы продолжали трепотню...
   Овальный кабинет мне безумно понравился! По бокам письменного стола - флаги, роскошные напольные высоченные часы, два светлых удобных дивана, на одном из которых сидел я и валялся Сокс, а на втором устроились Клинтоны.
   Начальник всего секретного уселся в глубокое кресло у стены и время от времени то включал маленький диктофон, то останавливал. У Шуры был почти точно такой же!.. Но иногда Начальник чего-то записывал и в блокнотик. Это когда ему Билли приказывал...
   Трепотня тоже была, прямо скажем, не общей. В основном Клинтоны задавали мне вопросы, а я старался максимально толково на них отвечать.
   Когда зашел разговор о возможном издании книги Шурика в Америке, Президент поморщился словно от зубной боли:
   - Есть, есть у меня парочка знакомых солидных издателей... сказал он. - Но и вы, парни, тоже должны попытаться понять сегодняшнюю ситуацию. Тут два аспекта: в Америке деловые круги и Люди вообще значительно меньше зависят от Правительства, чем в России. Я, конечно, могу попросить кого-то из своих приятелей помочь твоему Шуре издать его книгу здесь. Но ты учти, МНЕ МОГУТ И ОТКАЗАТЬ!.. И я такие щелчки по носу получаю довольно часто. Это - первое. Второе: как ни прискорбно мне это говорить тебе, Кыся, русскому Коту, но мода на все "русское", которая в начале вашей Перестройки (это слово Клинтон забавно произнес по-русски...) буквально захлестнула весь мир, сегодня канула в Лету!.. Все "русское" перестало быть интересным и притягательным лишь потому, что Россия скомпрометировала себя массой бесполезных и неприглядных факторов... Финансовый обвал, рухнувшая промышленность, мертвая наука... А главное, конечно, - внутренние войны и сотни тысяч погибших внутри своей собственной страны!..
   - Билли! Ты репетируешь завтрашнюю речь перед русскими депутатами? - спросила Хиллари.
   - Нет, детка. Я просто пытаюсь заранее объяснить возможную неудачу с изданием в Америке книги мистера Плоткина.
   - Тогда, джентльмены, если вы мне позволите, я возьму это на себя. Лишь бы книжка оказалась пристойной. О'кей, Мартин?
   Я мог только лапами развести, а развалившийся рядом со мной Сокс пихнул меня в бок, дескать, "уж если Хиллари за что-нибудь берется!.."
   Рассказал я и о необходимости разыскать здесь одного Конгрессмена, который был последним, кто слышал голос Шуры... Рассказал я и жуткую историю бывшего русского мальчика Тимура Зайцева, ныне американского гражданина двенадцати лет Тима Истлейка... Историю его усыновления полунегритянкой, сотрудницей Н.И.П.Д. - Нью-Йорк Полис ДепАртмент, - сержантом полиции Рут Истлейк, вдовой полицейского Фреда Истлейка... Все рассказал и про саму Рут, про ее жизнь с маленьким Тимом, про легкость ее характера, ироничность, превосходную способность к КОНТАКТУ, ну и само собой, какая это потрясающе красивая Женщина!..
   На мгновение мне показалось, что все три Мужика, включая теперь сюда и Сокса, в этой части моего рассказа очень даже напряглись и сделали на Рут, как говорил Шура, "стойку"!..
   - Мне Ларри Браун докладывал, что разговаривал с сержантом Истлейк по телефону, - впервые открыл рот Начальник всех секретов Белого Дома. - Он звонил ей перед самым выпуском вечерних телевизионных новостей, чтобы они там, в Нью-Йорке, не пугались за своего Кота...
   - Очень хорошо и правильно, - чуточку раздраженно проговорила Хиллари Клинтон. - Но неплохо было бы еще и найти мистера Плоткина!..
   Я понял, что при Хиллари говорить с Клинтоном о красивых Женщинах явно не рекомендуется! Что и подтвердил Сокс, снова незаметно пихнув меня задней лапой в бок.
   - Ну ладно, братцы! - сказал Билли Клинтон. - Завтра предстоит нелегкий день. В первой половине у меня куча неотложных дел и встреч, а вечером у всех нас - Кыся, ты приглашен тоже! - прием депутатов Российской Государственной Думы. Поэтому всем нам неплохо бы выспаться. Но каждый труд, каждое благое деяние должно быть вознаграждено. Так вот, скажи мне, друг мой Кыся, чего бы ты больше всего хотел бы сейчас в жизни?..
   Мне даже не пришлось задуматься! Я ответил мгновенно и четко:
   - Больше всего в жизни мне хотелось бы сейчас разыскать Шуру Плоткина и сделать так, чтобы ему не пришлось бы проходить весь горько-традиционный путь эмигранта-новичка. Я насмотрелся на это в Германии и подозреваю, что Америка в этом не очень отличается от Европы...
   - Верно... - сказал Клинтон и надолго замолчал.
   А потом посмотрел на Начальника Секретной службы и нормальным Человеческим языком сказал ему:
   - Давайте попробуем что-нибудь придумать.
   И тот записал у себя в блокноте пару строчек.
   - Билли, ты позволишь? - спросила Хиллари.
   - Да, да, конечно, дорогая.
   - Прости меня, пожалуйста, Мартин, если мой вопрос покажется тебе чересчур женским...
   - Ради Бога, миссис Клинтон, - смутился я.
   - Скажи мне, Мартин, какие два качества в себе ты считаешь наиболее... - Хиллари запнулась, стараясь подыскать максимально точное определение.
   - Наиболее необходимые для меня самого? - помог ей я.
   - Да! Да, да... Очень точно!
   Вот тут я задумался...
   Отличных качеств у меня было - пруд пруди! Хоть отбавляй!.. Без липовой скромности я мог бы назвать их десятки. Но тут нужны были только два, к сожалению.
   - Ну, что ж... - сказал я, и мне самому это показалось наиболее важным. - Первое: СВОИХ НЕ ЗАКЛАДЫВАЮТ, ЧЕМ БЫ ЭТО ТЕБЕ НИ ГРОЗИЛО!.. И второе: у меня очень высоко развито ощущение ЛЖИ, от кого бы она ни исходила. Тут я просто само совершенство! Этим я владею шикарно!
   - Тогда завтра, во время приема, я попрошу тебя не отходить от меня ни на шаг! - быстро проговорил Клинтон, но тут же спохватился: - Хотя первое твое качество - "СВОИХ НЕ ЗАКЛАДЫВАЮТ..." войдет в противоречие со вторым, и я просто боюсь за твое здоровье...
   - Не волнуйтесь, мистер Президент, - сказал я. - Это я еще завтра посмотрю, кто там "СВОИ", а кто и не очень.
   И мы разошлись спать. Было ровно три часа ночи.
   И снится мне, что я почему-то в... Испании!..
   Я про Испанию слышал всего три раза в жизни: от Шуры - тот все мечтал когда-нибудь там побывать; от Фридриха фон Тифенбаха, который показывал мне очень красивый альбом с видами Испании и говорил, что умирать уедет в какую-то Андалузию, где есть город Кордоба, а в этом городе у Фридриха есть небольшая вилла. Купил ее лет двадцать тому назад, да все никак не соберется слетать туда... А еще про Испанию я слышал от Капитана-Александра-Ивановича-Кэп-Мастера. Он там вокруг нее плавал...
   Так вот, значит, снится мне, что я в Испании.
   И жарко ну просто ужасно! Дышать нечем, лапы вялые, голова в тумане... Бреду узенькими-узенькими кривыми улочками... И все домики белые-белые, и от этого на них очень трудно смотреть, так все сверкает в глазах от солнца!..
   Скрыться от жары и слепящего света можно только лишь в маленьких двориках - Фридрих называл их "патио". Они есть внутри каждого дома: с такими малюсенькими кукольными балкончиками, все в неведомых цветах, красоты невероятной! Но я стесняюсь туда заходить - чужое все-таки.
   Иду, прижимаюсь к теневой стороне улочки, заглядываю во все эти дворики-"патио", один другого прекрасней: вымощены разноцветными гладенькими камушками типа осколков разбитых тарелок, - и если бы не жара, если бы можно было еще и дышать, то мне показалось бы, что я в настоящем раю!..
   И вдруг в одном дворике, почти пустынном, только по стенам неяркие ползучие цветы, вижу ШУРУ ПЛОТКИНА!!!
   В незнакомой мне пижаме Шура ходит под ручку со странным невысоким бронзовым стариком. Не выкрашенным бронзовой краской, а из настоящей бронзы, металла. Старик - в бронзовой чалме, в бронзовом халате без воротника. Одной бронзовой рукой поддерживает Шуру под локоток, во второй руке - бронзовая книга. Бронза темная, не блестит - старая-старая!
   Ходят они вокруг желтовато-серого квадратного каменного пьедестала, на котором стоит жутко неудобное, с моей точки зрения, каменное кресло. А вокруг пьедестала - квадратная клумбочка с коротенькими цветочками...
   - Шурик!!! - кричу я. - Шурочка!.. Господи! Да как же ты здесь оказался?!!
   Шура удивленно оглядывается, останавливает своего бронзового старика, видит меня и - без особого восторга, но так симпатично, говорит мне:
   - Мартынчик!.. Как хорошо, что ты, наконец, отыскался. Познакомься, пожалуйста. Это сеньор Аарон Маймонидес, великий еврейско-испанский ученый, философ и врач. Ты не смотри, что он такой бронзовый, он доктор Божьей милостью! Если бы не он, я бы... Ему знаешь сколько лет?
   - Возраст-то явно пенсионный, - говорю.
   - Глупенький ты мой Мартынчик, - так ласково говорит мне Шура. - Ему больше пятисот лет!
   - Вот никогда не дал бы! - вежливо говорю я. - Как, ты сказал, его зовут?
   - Аарон (через два "а") Маймонидес из еврейского квартала Худерия.
   - У меня теперь тоже есть один знакомый Собак Арон. Только с одним "а". Тоже из еврейского квартала. Бруклин называется...
   - Боже мой, Мартын! Ну как ты можешь сравнивать?!..
   - А чего? - говорю. - Тоже вполне приличный старикан.
   А этот Маймонидес на меня даже не смотрит. И ни словечка. "Да наплевать мне на его стариковские причуды, - думаю. Важно, что он Шурика вылечил!.."
   Смотрю, старик начинает вскарабкиваться на пьедестал, а Шура его подсаживает. А в старичке весу - как в двух автомобилях. Сплошная же бронза!..
   Я давай Шуре помогать. Но старик Маймонидес довольно ловко влез туда к себе в кресло, уселся там и застыл. Будто и не он только что ходил по дворику с Шурой под ручку.
   Пока я пялился, как бронзовый Аарон застывал на своем пьедестале, Шура куда-то исчез!
   Мечусь по дворику, выскакиваю на кривые Кордобские улочки, опять во дворик заглядываю - нету! Нету моего Шуры Плоткина!..
   А жарища - несусветная, дышать нечем, лапы совсем отказываются служить, что-то на меня такое тяжелое наваливается... Неужто это Маймонидес валится на меня с пьедестала?!.. Чувствую - погибаю под этой тяжестью, задыхаюсь, теряю сознание...
   А бронзовый Маймонидес сверху шепчет мне в ухо: "Зяма!.. Зямочка!.."
   В последнем усилии, в уже угасающем сознании рванулся я было из-под этой дикой бронзовой тяжести...
   ...и проснулся!..
   Никакого Аарона Маймонидеса.
   Навалился на меня во сне этот засранец Сокс и в сонном состоянии лезет на меня, болван, как на КОШКУ! А я под ним задыхаюсь! Еле-еле из-под него выдрался, врезал ему пару раз по рылу, разбудил таким образом и говорю:
   - Ты, половой психопат, маньяк сексуальный, террорист херов! Ты в своем уме?!! Ты чего на меня взгромоздился? Какой я тебе "Зяма"?! Ну-ка, брысь в тот конец комнаты! И чтоб не приближался! А то не посмотрю, что ты Первый Кот Америки, накидаю пиздюлей, как Последнему Коту Сестрорецка! Завтра придет твоя Зяма, вот и будешь на нее напрыгивать... А пока вали отсюда! Надо же, раздухарился, раздолбай... А я тоже хорош, научил на свою голову!..
   Утром у Сокса разбинтовали морду - ничего страшного. Опухоль малость спала, хотя глаз все еще оставался прищуренным, что придавало Соксу выражение постоянной и надменной ироничности, целиком соответствующей его положению.
   Во всяком случае, если бы я был Первым Котом Америки естественно, при условии, что Президентской парой были бы Шура и Рут, - то я ходил бы только с такой мордой!
   У меня тоже сняли лангетку с задней левой лапы. Я, слава Богу, перестал нелепо выглядеть - Кот на костыле, - только чуть чуть еще прихрамывал...
   Короче, обошлось. Мы пожрали чего-то ужасно вкусного и, как сказал доктор, очень полезного и ускоряющего процессы заживления. Даже молоко было с какими-то специальными целебными добавками!
   К концу нашего завтрака примчалась Челси, внимательно осмотрела нас и сказала:
   - Вы оба превосходно выглядите! Но у меня сегодня с утра ощущение, что вокруг вас витает какаято тайна, которую знают все и все же скрывают ее именно от меня! Вы сами можете мне что-нибудь объяснить?
   Я вовремя наступил передней лапой на хвост Сокса, потому что он уже разинул пасть, чтобы немедленно поведать Челси обо всех своих вчерашних половых подвигах.
   Ему, дурачку, казалось, что раз они с Челси вместе выросли и одновременно взрослели, то Челси вправе знать обо всем, что он делал вчера ночью с Зямой!..
   Он почему-то не учитывал, что при общем взрослении вместе с Челси, он, Сокс, из Котенка превратился в обычного черно-белого Кота без яиц, а Челси стала молоденькой шестнадцатилетней девушкой. А даже в шестнадцать лет девочкам совершенно не обязательно все знать про чью-то половуху.
   Про себя - Бога ради! Про себя ты обязана знать какие-то элементарные вещи из этой области - ну, хотя бы из гигиенических соображений. Или чтобы не "влететь" раньше времени.
   Но про Сокса ты можешь чего-то и не знать. Совершенно не обязательно Соксу посвящать Челси в свои сексуальные кувыркания с Зямой.
   И вот странная штука: посторонние это прекрасно понимали и не расщеперивались перед дочкой Президента, чтобы сообщить ей подробности НАШЕЙ ПОБЕДЫ над половым бессилием Сокса. А свой, близкий, этого понимать не хочет! Он не соображает, что перед ним молоденькая девушка, которой не хрена слушать про все ЭТО. Придет время - наслушается, насмотрится, напробуется. А сейчас еще рановато...
   Короче, я стою лапой на конце хвоста Сокса, чтобы он чего-нибудь лишнего не ляпнул, и говорю Челси:
   - Никакой тайны тут нет, Челси. Просто Сокс влюбился в Зяму.
   - Тоже мне секрет! - рассмеялась Челси. - Эта Зяма крутится около Сокса уже полгода. Я, правда, не знаю, на что она рассчитывает...
   Тут рассвирепевший Сокс вырывает у меня изпод лапы свой хвост и оскорбленным тоном заявляет Челси:
   - Да будет тебе известно, дорогая моя, что сегодня ночью я...
   Тут я поспешно наступаю снова на хвост Сокса, но уже с выпущенными когтями. И быстро говорю Челси, чтобы помешать беспардонному хвастовству Сокса:
   - А сегодня ночью Зяма и Сокс признались друг другу в любви!
   И еще глубже запускаю когти в хвост Сокса, чтобы он и не вякнул. Тут до него наконец доходит, о чем можно говорить с молоденькими девушками, а о чем не следует, и сдавленным от боли голосом Сокс подтверждает:
   - Да... Мартын говорит правду...
   - Ладно, - сказала Челси. - В таком случае, Сокс, я тебя поздравляю! Привет Зяме... Но по-моему, ребята, вы оба что-то темните... До вечера!
   - Погоди, Челси, - говорю я. - Ты знаешь, кто такой Аарон Маймонидес?
   Я думал, что у Челси глаза выпадут на пол!
   - О, боже!.. - еле вымолвила она. - Ты-то откуда про него знаешь?!..
   - Он мне приснился, - честно сказал я.
   - С ума сойти!.. - сказала Челси. - Моймонидес - это какой-то испанский врач и философ пятнадцатого века...
   - Еврейско-испанский, - поправил ее я.
   - Господи, Мартын! Ну какая разница - еврейский он или испанский?!.. Он же был ученый! Вот что главное... Чао! До вечера.
   С тем и ушла.
   А мы с Соксом сбегали в сад погадить, и я нечаянно наделал на какое-то сверхсекретное следящее устройство, спрятанное в траве под кустиком. Автоматически сработали еще какие-то защитные штуки, взвыла сирена... И получился жуткий шухер!
   Эту мою промашку Сокс взял на себя, и нам даже не влетело! И мы пошли шататься на Белому Дому.
   Не скрою, мне довольно быстро надоели все эти огромные залы, роскошная мебель, портреты какихто типов в старинных костюмах... Хотя в то же время я несколько прибалдел от фантастического великолепия "Красной гостиной" с белым камином и потрясающими золотыми настольными лампами и золотыми гардинами! А от "Овального зала" с гигантским голубым ковром я просто пришел в восторг!
   Этот стол с живыми цветами!.. Эти высоченные окна с роскошными портьерами, камины, вазы, мебелишка - будь здоров!..
   Ну и конечно - Большой приемный зал! Это, я вам скажу, картинка маслом... Потрясное зрелище!
   Народищу шляется по Белому Дому - тучи! Один мужичок в серой кофте бегает по всем комнатам и залам - заводит часы! Вот такая у него работа. Второй - в черном смокинге, лакированных туфлях, с черной "бабочкой" - ковры пылесосит в залах... Какие-то типы с протокольными мордами в пиджачках и галстуках: кто с уоки-токи, кто с телефоном"хенди", - шныряют по всем этажам, морды у всех серьезные, все такие деловые...
   Кто-то кем-то распоряжается, кто-то кому-то подчиняется кошмар! И все при деле.
   Несмотря на довольно быструю потерю интереса к парадной части Белого Дома, я особенно не возникал. Я понимал, что Сокс показывает мне "свои" владения, и мне очень не хотелось его обижать.
   Но, когда мы спустились в нижние этажи, в обслуживающий комплекс, тут у меня чуть "крыша не поехала"! Вот отсюда я бы никогда не вылезал! Здесь было так интересно - сдохнуть!..
   Один склад посуды чего стоил!.. Сотни различнейших комплектов на хрен знает какое количество персон хранились в специальных огромных коробках. Каждый сервиз для определенного случая. И какая посуда - обалдеть! Невиданной красоты!
   А прачечные с массой автоматических стиральных машин, с уймой различных химикатов на все случаи грязи и запачканности!.. И замечательная тетканегритянка, которая всем тут 3ааведовала.
   Я вообще заметил, что в Белом Доме работает очень много негров. Их теперь в Америке стыдливо называют "афро-американцами", хотя к "афро" они имеют такое же отношение, как наши русские евреи к испанскому Маймонидесу...
   А кухня Белого Дома?!! Это же не кухня, это же черт знает что!.. Бывал я в больших кухнях разного общепита. И у наев Питере на проспекте Науки, в шашлычной у Сурена Гургеновича, я там даже недолго сотрудничал: делал вид, что отлавливаю Крыс... И в Германии, в Мюнхене, в Биргартене Английского парка, тоже кухонька была - я тебе дам!..
   Но такой кухни, как в Белом Доме, я никогда и нигде не видел! Ни конца ни края этой кухне, полк поваров, поварят и поваришек - все в белом, запахи - умереть-уснуть, чистота феерическая, и при всем столпотворении народа, продуктов и кастрюль обстановка удивительно спокойная и доброжелательная. Каждый делает свое дело. Очень квалифицированно. Наверное, отсюда и спокойствие...
   Было бы свинством не упомянуть, что в кухне нас сразу же покормили и свежей рыбкой, и вареными куриными потрошками, и чем-то неизвестным, но очень сладким...
   Это у нас было вроде второго завтрака. Мы еле отвалились...
   Кухня вообще вся на ушах стояла - готовилась к сегодняшнему приему русских Депутатов Государственной Думы.
   Но самым забавным мне показалось, что все подвальные службы - склады, прачечные, кухонные отсеки, судомойки, ремонтные мастерские, подсобные помещения, душевые для обслуги - были разгорожены корабельными металлическими дверями с противоводными и противопожарными устройствами и запорами! Ну точь-в-точь как на нашем судне "Академик Абрам Ф. Иоффе".
   Я сказал об этом Соксу, а тот добавил, что это не только против воды и огня, но и против возможного терроризма. И рассказал, что служба безопасности Президента иногда дает прессе описание, например, Президентского лимузина - дескать, его и пуля не берет, и взрывчатка! И про то, как во время движения лимузина с Президентом этот лимузин связан с сопровождающей вертолетной группой, а все агенты, охраняющие Президента, находятся в прямом контакте с летчиками!
   Не делается тайны и из того, что перед ИНАГУРАЦИЕЙ (засранец Сокс даже не удосужился объяснить мне, что это такое!..) перед трибуной, с которой выступает вновь избранный Президент, ставится пуленепробиваемое стекло, а сам Президент стоит на огромной и тяжеленной металлической плите, под которую невозможно подложить бомбу!..
   - Если-палки! - говорю я Соксу. - Ты же сам мне втолковывал, что это секретные сведения! На кой ляд их журналистам выбалтывать?!
   - А специально! - отвечает Сокс. - Чтобы отбить охоту к покушениям. Чтобы кому-нибудь не показалось, что Президента так уж легко и шлепнуть...
   - И однако! - сказал я. - Мне еще в Нью-Йорке мой друг Тим Истлейк говорил, что недавно один мудак обстрелял-таки ваш Белый Дом!..
   - А-а-а... Так это Франциско Дюран! - говорит Сокс. - Так ему же и дали за это тридцать лет тюрьмы!..
   Затем он поднимает голову и - чтоб мне с места не сойти! СМОТРИТ НА ЧАСЫ, ВИСЯЩИЕ НАД ДВЕРЬЮ, и говорит:
   - Кыся! Уже пять минут третьего, а у нас же в два свиданка с Зямой и Жужей!!!
   Я чуть в осадок не выпал... Вот где он меня сделал, как Котенка!..
   - Сокс, е-мое! Ты чего, можешь время на часах узнавать?
   - Запросто, - отвечает Сокс и мчится обратно.
   - Ты куда? - кричу я ему вослед.
   - Подожди меня здесь! - отвечает Сокс и убегает.
   Сижу, жду. Возвращается Сокс - волочет здоровенный кусок вареного мяса с косточкой.
   - Ты не лопнешь? - спрашиваю. - Только что пожрали...
   - Это я Зяме с Жужей. Не с цветами же к ним идти! - отвечает Сокс, еще раз смотрит на часы и бежит к выходу в сад.
   И вот эти часы не дают мне покоя! Обзавидовался я с головы до ног...
   - Может, ты и читать умеешь? - спрашиваю я на бегу.
   - Нет, с этим у меня плохо... Челси в детстве учила меня, учила, но... Видно, Бог не дал. Ты быстрее бежать можешь?
   - Не видишь, хромаю?! - а самому так обидно, что я в часах ни хрена не петрю, хоть плачь!
   - О, черт! Опаздываем же... Прибавь шагу! - ворчит Сокс и волочет это дарственное мясо.
   Прибегаем в южную часть сада, к тому самому толстому дереву, которое говорит по ночам разными голосами, - сидят наши Киски! Зяма и еще одна тощенькая бежевенькая Кошечка.
   Сокс так галантно кладет к их ногам мясной кус и пытается церемонно поклониться, как и положено интеллигентному Коту.