Куприянов Сергей. Галоп

   Клоп воспринял это определение в его первоначальном санитарно-гигиеническом смысле, а не в том, в котором употреблял его сам, будучи разведчиком.
   – Ну, давай тогда, отдыхай. И не засиживайся. Скоро отбой.
   Не успел он выйти из конюшни, как музыка смолкла. Костик отличался редкой исполнительностью и, когда его не задирали, агрессии не проявлял. Порой, глядя на него, кое-кто из офицеров думал, что умственные способности некоторых солдат, превышающие интеллект клинического идиота, здорово мешают им достойно исполнять свои служебные обязанности.

11.

   О том, что Рэм не ночует в своей койке, капитан Берг узнал за сорок минут до общего подъема почти случайно. Его недавно разбудил помощник, он выслушал короткий доклад, умылся и пошел пройтись по территории, чтобы своими глазами увидеть ситуацию, о которой ему через полтора часа придется докладывать полковнику. Все «болевые» точки базы он знал без подсказок, поэтому маршрут его был выверен за время многочисленных предыдущих дежурств.
   С утра в горах холодно даже летом, поэтому Берг двигался быстро, стараясь согреться.
   Судя по светящимся окнам пищеблока, повара уже работали, готовя завтрак для личного состава. Туда он направился в первую очередь. Во-первых, там было тепло, а во-вторых, въедливый капитан желал собственными глазами убедиться, что на важном объекте все в порядке.
   Кухня радовала чистотой и деловитостью обоих поваров, с неторопливостью истинных профессионалов делавших свое дело. Перекинувшись с ними парой фраз, пошел наружу и уже в дверях столкнулся с капралом Ризотти, спешащим на работу. Капрал отвечал за пищеблок в целом, от подготовки меню до сдачи выручки баром. Отдав честь, он посторонился, уступая дорогу старшему по званию.
   – Проспал? – чуть фамильярно спросил капитан, останавливаясь. Тут было тепло. А через два шага – холод собачий.
   – Если бы, – шмыгнул носом капрал. Похоже, он немало времени провел на улице.
   Ответил и замолчал, будто что-то не договаривал.
   – А чего тогда? – слегка нажал на него Клоп.
   Внеземная база, не имеющая официального статуса стратегического объекта, мала, развлечений тут немного, новостей и того меньше, так что любое, даже самое невинное происшествие – вроде вывихнутого во время ковыряния носа пальца – здесь привлекает внимание и порой может стать поводом для многочисленных пересуд, которые военным по статусу и уставу вроде бы не положены.
   – Да так, – все еще жался Ризотти, и капитан на него надавил.
   – Капрал!
   – Ох, – горько вздохнул тот и наконец решился. – Рэм не ночевал.
   – А где он?
   – Да откуда я знаю!
   В общем, резонно. Для Ризотти и его поваров отбой происходил на два часа раньше, чтобы они успевали приготовить завтрак. Лично Берг считал, что насущной необходимости в таком попустительстве нет, поскольку готовка завтрака из полуфабрикатов, консервантов и концентратов не требует много времени, но поскольку такой порядок установился на базе еще до появления на ней Берга, он не считал возможным озвучивать эти свои соображения. Так что незнание капралом нынешнего местонахождения своего соседа по жилблоку было вполне объяснимо и где-то даже оправдано, как ни обидно такое признавать.
   Ринувшийся в блок капитан обнаружил, что койка Рэма пуста и, похоже, на ней сегодня никто не спал, а его коммуникатор лежит под подушкой.
   Срочно вызвав караульное помещение, капитан выяснил, что прошедшей ночью периметр базы никто не пересекал, и никаких ненужных хождений на территории также отмечено не было. Если за периметр можно не волноваться – тот оснащен вполне надежным оборудованием, способным не только уверенно фиксировать, но и, при необходимости, пресекать попытки его преодоления, – то по поводу внутренней территории Берг сомневался. Уже через пару минут трое из четырех караульных прочесывали базу в поисках Рэма, а помощник дежурного читал личное дело пропавшего в поисках подсказки его возможного поведения.
   К подъему стало ясно, что Рэма на базе, скорее всего, нет. Через тридцать секунд после сигнала «подъем», поступившего на каждый из имеющихся на базе коммуникаторов, Берг, скрепя сердце, связался с полковником.
   – Доброе утро, господин полковник. У нас ЧП.
   На свете мало найдется командиров, которым, едва они успели продрать глаза, таким вот образом желают доброго утра. Кинг не был исключением. Выслушав доклад и отчет о проведенных поисковых мероприятиях, он сделал то, что и должен сделать командир части в данной ситуации. Он объявил общее построение, и тут же базу огласил знакомый всем военнослужащим сигнал. Противный, рвущий душу и барабанные перепонки призыв «Общий сбор» приказывал выскакивать на плац в том виде, в котором он тебя застал. Даже гражданский персонал, не больно-то искушенный в специфических военных командах не остался безучастным, потому что одновременно на их коммуникаторы поступил соответствующий текст, поясняющий ситуацию. И лишь один человек, не являющийся ни военным, ни грамотным, не явился на построение. Вместо этого Костик приступил к исполнению своих прямых обязанностей, справедливо рассудив, что такой переполох призывает всех и каждого к наведению порядка, в чем бы этот самый порядок ни заключался. Справедливости ради надо сказать, что ни на одном построении он сроду не бывал и даже не мог представить себя в каком бы то ни было строю. Костик и строй несовместимы так же, как сибирский снег и аравийский песок.
   Кинг, не успевший даже побриться, выглядел диковато, если не сказать страшно. Мало кто понимал, за этой суровой маской скрывается еще и растерянность. Как, а, главное, зачем Рэм покинул базу? Ну, будь за ее стенами бордель или бар, где подают горячительные напитки, или точка драгдилера, то тогда понятно. А так… И уже перед строем, кроваво надуваясь злостью, ему вдруг пришла в голову одна мысль. Что, если он просмотрел, и где-то поблизости солдаты отыскали какую-нибудь чудо-травку? Или грибы, или смолу какую-нибудь. Свинья грязь всегда найдет, как ты не старайся держать ее в чистоте. На то она и свинья, чтобы испачкаться хоть в собственном дерьме. Таких случаев, если припомнить, полно. Один, уж совсем дикий, произошел на транспортнике, совершавшем дальний перелет. Там группа рядовых и сержантов каким-то непостижимым образом установила, что один вид пластика, идущий на изготовление изоляционных оплеток для электропроводов, в результате весьма несложного химико-температурного воздействия способен при сжигании производить дым, оказывающий наркотический эффект. Когда это вскрылось, скандал был страшенный, головы летели, как теннисные мячи во время чемпионата мира, только успевай следить. Другой вопиющий случай, к счастью, не ставший достоянием широких масс, тоже произошел в условиях, казалось бы, весьма прозрачных, при которых теоретически невозможно ничего такого. Обыкновенный врач примерно такой же базы, как здесь, маясь от безделья и отсутствия алкоголя, разработал методику, которая при помощи несложного электростимулирования организм человека начинает самвырабатывать алкоголь. Причем – ходили такие слухи – смышленый док пошел якобы дальше. Будто бы он, применив йоговскую практику, научился обходиться без внешнего воздействия. Слух этот явился причиной понятного оживления в офицерской среде, но особисты крепко наложили руку на эту тему. Не то правда, не то это было своеобразной местью им, но с тех пор частенько говорили, что видят сотрудников центрального аппарата внутренней безопасности сильно под градусом, причем в любое время суток и без видимых на то причин. Будто бы кто-то из них даже на спор демонстрировал свое умение.
   Но, хочется надеяться, что полуграмотный Рэм до таких вершин уникального мастерства не дошел.
   Однако, учитывая весьма, мягко говоря, специфический контингент базы, намек на то, что в ее окрестностях может появиться местный аналог анаши или мухомора, вызывал большие опасения у командира.
   Нетерпеливым жестом он, нарушая уставной порядок, подозвал к себе командиров, Не все это поняли, но когда он гаркнул: «Командиры подразделений, ко мне!», те рванули к нему резвой рысью.
   – Слушай задачу! – заговорил он, не понижая голоса. Пусть все услышат, черт с ними. – Немедленно, прямо здесь, допросить весь личный состав на предмет обнаружения капрала… – Как его, черт? – Капрала фон Рэма. Кто и когда видел его в последний раз. Где. Поминутно. Дежурный по базе… Где он?
   Берг, ожидавший развития событий на краю плаца, ринулся к командиру, едва услышал упоминание о себе.
   – Где вы шляетесь, капитан? Вам – все, кто в настоящее время находится в наряде и несет караульную службу. Все, приступайте. Я жду.
   – Разговор с личным составом проводить прямо здесь, на плацу? – уточнил Строг, единственный из всех решившийся задать вопрос.
   Кинг поморщился.
   – Разрешаю развести подразделения в разные стороны. Но отсюда никому ни ногой. Еще вопросы есть? Кроме дежурного.
   – Можно мне? – раздался голос с левого фланга, где кучковались гражданские, нелепо изображая подобие строя.
   Полковник посмотрел туда, взглядом отодвинув майора Тауберга, и увидел Чемпиона, совершенно по-дурацки поднявшего руку. Прямо как в школе, ей богу.
   – Что еще?
   – Вчера вечером Рэм заходил ко мне.
   – Подойдите сюда, – велел Кинг.
   Глядя на расхлябанную, совсем не военную походку тренера, выглядевшего перед строем военных абсолютно неуместно, полковник подумал, что в другой раз он черта с два согласится принять на базе гражданского, каким бы специалистом тот ни был. Здесь, в конце концов, не богадельня, а военный объект. В то же время он не мог не понимать, что его согласие или его отсутствие ничего, по сути, не значит. Кого сочтут нужным направить, того и направят. У них там свои резоны. Сидит какой-нибудь умник и прикидывает, глядя на выкладки ученых дураков, кого и сколько должно быть в этом гадюшнике, называемом военной базой. А сам в военном деле ни уха, ни рыла. Про то, что пороха не нюхал, и говорить не стоит.
   – Ну? Что вчера?
   – Рэм вечером заходил ко мне.
   – Во сколько?
   – Точно не скажу. После семи где-то. Но сразу после него ко мне заходил Винер, можно у него спросить.
   Этого можно было и не делать; полковник с точностью до минуты знал, когда у него был высоколобый.
   – Спросим. И зачем он заходил?
   – Кто?
   Как ему надоели эти гражданские! И ведь весь этот цирк происходит на глазах всего личного состава.
   – Рэм!
   – А-а. Так выпить хотел, – с едва заметной мстительной интонацией ответил тренер. Вот и все хваленое воспитание. Припрет, так мать родную заложит.
   – И вы ему дали?
   – С какой стати? Я не винная лавка и не общественная организация по опохмелке алкоголиков.
   – Что, он был пьян?
   – Рэм? Да нет, вроде.
   – Что-то еще можете добавить?
   – Да что тут добавлять? Нечего.
   – Спасибо. Можете встать в строй.
   – Пожалуйста, – кивнул тренер и, не спеша развернувшись, потопал обратно.
   Как только солдаты не заржали, глядя на этот цирк, непонятно.
   – Винера ко мне, – зло процедил Кинг. В этот момент он с искренностью профессионального военного ненавидел гражданских всем скопом.
   Уже через десять минут стал известен круг лиц, не имевших возможности контактировать с пропавшим капралом. Этих, поколебавшись пару секунд, Кинг отрядил на тщательное прочесывание территории базы, разбив на тройки. Сразу после этого техник признался, что разговаривал с капралом. При этом, правда, юлил, не называя повод, по которому они общались, но Кинг и так знал. Консерва, что-то вроде синтетического самогона, но Доди упорно отрицал. Врет или нет – сути дела это не меняет. Выпил Рэм или так, насухую ушел – происшествие налицо.
   Часом позже стало ясно, что на базе Рэма нет. Ни камеры наблюдения, ни датчики не смогли помочь. Исчез, испарился. Или все же удрал? Только куда и зачем?
   Полковник, и сам уставший торчать на плацу, дал команду готовиться к поисковым мероприятиям за забором. Выход – через полтора часа. В конце концов, людям надо поесть и возобновить уставную жизнедеятельность базы внеземной дислокации.
   Не сказать, что исчезновение капрала повергло Кинга в шок. Будь его воля, он бы половину этих вояк если б не расстрелял, то уж точно отдал бы под трибунал. Но даже не в этом дело. Кроме того, что у него, как во всяком подразделении, находящемся в состоянии ведения боевых действий той или иной степени активности, имелся довольно большой лимит потерь, само происшествие позволяло дать импульс для внутренней мотивации каждого, находящегося на базе, от рядового до того же Чемпиона. Порой люди не видят смысла в тех действиях, к которым их понуждают командиры, тогда как пропажа товарища может служить оправданием для самых нелогичных, даже на первый взгляд безумных приказов. И, соответственно, повышается эффективность действий. В совокупности с каннибализмом туземцев, сожравших рядового, мотивации теперь, надо полагать, хоть отбавляй.
   Сообщение о том, что двое лошадей заболели, полковник почти проигнорировал. То есть принял к сведению и все. Больше его заинтересовали сообщения со спутников. Аборигены обозначили активность, перемещаясь по направлению к горно-лесистым местностям. В свете подготовки к расширенным поисковым мероприятиям на полноценное штабное совещание времени не было, однако Кинг отметил, что перемещение наблюдаемых групп происходит синхронно, что свидетельствует о наличии некой системы оповещения, которая до сегодняшнего дня зарегистрирована не была. Впрочем, как это ни дико звучит, современные системы контроля далеко не всегда могут распознать туземные сигналы. Спутник, к примеру, не может засечь работу тамтамов, а также утробное уханье, порождающее низкочастотный сигнал, расходящийся на большие расстояния – речь может идти о десятках километров, – или удары тяжелым предметом в почву, не говоря уже о передачах по воде. Нельзя исключить, что туземцы нашли подобный способ коммуникации.
   Но сегодня полковник сознательно отодвинул все эти соображения и, собственно, опасения на потом. Сейчас главное – поиск. Подобного рода мероприятия всегда мобилизуют личный состав. Появился реальный шанс Приблизить сроки выполнения поставленной командованием задачи. Ларуссу побольше иных прочих осточертело торчать на этой дрянной планетке, где его жизнь ограничена стенами, выйти за которые хотя и возможно, но бессмысленно. Что можно делать цивилизованному человеку в каких-то там лесах и, пардон, лугах? Искать подходящий кустик для справления естественных надобностей? За кобылами гоняться? Бред. Самый настоящий романтический бред, простительный разве что лейтенанту. Настоящий полковник, не потерявший надежду стать генералом, должен иметь нечто большее. На худой конец бордель с профессионалками не далее чем в трех милях от ворот базы.
   Ломая голову над поступком капрала, Кинг, кажется, нашел решение. Шлем. Как ни крути, а именно Рэм виноват в том, что утеряна столь ценная находка. Вот и решил реабилитироваться. Такая находка многое может списать, по крайней мере именно так должен думать капрал. В его альтруизм полковник не верил – не тот это человек, так что скорее всего капрал имел в виду прямую выгоду, скорее всего материальную. А что, не так глупо. Инструкция допускает материальное поощрение тех, что сделал особо ценные для Земли находки. Если так, то район поиска можно считать определенным. Другое дело, что спутник, отслеживающий территорию вокруг базы, Рэма не обнаружил. Наверняка прячется где-то. Если только здешнее зверье его не сожрало. На четырех оно ногах или на двух – не важно. Главное результат.
   Три команды. По пять верховых и десять пеших. Больше оголять базу нельзя. Цель – капрал. Старшие групп, зоны поиска, периодичность докладов, вооружение, инструкции на случай особых ситуаций – все в рамках устава и действующих приказов. Ничего сверхестественного. Главное – тщательность.
   Капитан Берг, все еще как наскипидаренный мечущийся по базе с четверкой разведчиков, вдруг сообщил, что за конюшней им найден замаскированный лаз под оградой. На картинке, которую он передал, хорошо был виден проход, укрепленный и одновременно изолированный клеящей пастой, при помощи которой скрепляют между собой бронепластовые конструкции. И не похоже, что этот лаз сделан прошедшей ночью – за несколько часов каменную породу без специального инструмента и, кстати, без шума не пройдешь. Как вскоре выяснилось, из этого лаза легко можно попасть в расщелину, а уж по ней, не попадая в объективы камер, уйти по склону. Интересная находка. Кто, когда и, главное, зачем сделал этот лаз?
   С задержкой в восемь минут началось выдвижение за пределы базы. Полковник особо проконтролировал, чтобы новый тренер вошел в состав группы майора Строга.
   А уже в десять пятнадцать по местному времени – через три минуты после того, как рядовой Карнеги, вовсю орудуя стальным крюком, замыкающим выехал за ворота на своем сером, – полковник получил сообщение с орбиты. В случае, если он подтвердит соответствующую оплату со стороны военного ведомства, арендаторы судна хоть сегодня переправят на поверхность планеты до сорока тысяч доз запрашиваемого медицинского препарата. О скидках за опт речь не шла. Более того, цена, которую озвучил представитель фирмы с ничего не говорящим полковнику названием, некий Чалистер, показалась ему завышенной, хотя как раз в этих ценах он мало что понимал. Поговорив с Винером, обиженно пыхтевшим в своей лаборатории, Кинг дал добро, гарантировав данными ему властью и полномочиями зачисление средств на предложенный счет. Чалистер – молодой мордатый мужик с раздутыми от невоздержания щеками – заверил, что груз будет доставлен завтра не позднее полудня. При этом он выразил готовность взять на борт несколько человек, если в этом имеется необходимость. За отдельную плату, конечно. Полковник поблагодарил.
   Незадолго до обеда Винер, осматривавший в конюшне заболевших животных, неожиданно заметил юбилейный значок Космических вооруженных сил. Точно такой был у Рэма. Впрочем, как и у многих других на базе, поскольку этот юбилей отмечался всего два года тому назад, и им награждались все, кто в тот момент состоял на службе, а так же ветеранов.
   – Ты где это взял? – спросил эскулап, тыча пальцем в значок. – Говори, Костик, не молчи. Иначе…
   – Рэм, Рэм, – быстро заговорил дурачок.
   – Тебе Рэм дал?
   – Да, да. Рэм колол. Все в порядке. Чисто.
   Ну, приколол, так приколол. Странно, конечно, обычно военные своими побрякушками не разбрасываются, ну да это не его дело. Может, поменялись или что. В сущности, не великая ценность. Дешевая латунная штамповка с плохоньким эмалиевым покрытием. И не это на тот момент интересовало Винера. Он не мог понять, что случилось с животными. Сейчас, взяв на анализ образцы их слюны, он отправился к себе, чтобы со своими скудными лабораторными возможностями попробовать добиться причины заболевания. А еще у него не выходили из головы те ножи, найденные у туземцев, удивительным образом похожие на оружие разных времен и цивилизаций. Если здесь не просто совпадение – почти невероятное! – то следует признать, что земляне тут не первые гости. Тогда почему нет следов других посещений, если, конечно, не считать найденного и утерянного накануне шлема. Изо всего этого напрашивался какой-то вывод, но какой именно, Винер пока не знал. Когда до конца напросится, тогда и видно будет.

12.

   Накануне Макс отказался пить с Винером. Не потому что не хотелось в принципе, а оттого что не желал пустопорожней пьяной болтовни. После случившегося хотелось побыть одному и в одиночестве же принять на грудь эдак с полбанки. Но Винер нудел, все не уходил, завел какой-то дурацкий разговор, за которым Макс уже не следил; разболелась голова, и он уже готов был выставить на стол бутылку – черт с ним, лучше терпеть с удовольствием, чем мучиться без него. Но Винер вскоре ушел, а Макс вдруг передумал пить и завалился спать, о чем наутро пожалел. Во сне ему чудились какие-то голоса и смутные образы, ничуть не похожие на привычные сновидения, которые порой хоть и бывают страшны и непонятны, но все же худо бедно объяснимы. Происходившее же ночью ни на что не было похоже.
   Поэтому утром он встал смурной, и, что самое противное, голова за ночь так и не прошла. Лучше бы он и вправду надрался, чем страдать ни за что. Впрочем, он знал теорию, согласно которой настоящие последствия пьянки наступают для организма не на следующий за ней день, а во второй. Хотя, скорее, это всего лишь отголоски пережитого стресса. По поводу того, какие бывают последствия после нападения на тебя внеземного хищника, он ничего не знал. Не было у него на этот счет ни опыта, ни заслуживающего доверия консультанта, если не считать Винера, который отчего-то стал у него вызывать неприязнь, хотя видимых, логичных, объяснимых причин тому как будто бы не имелось.
   Он предусмотрительно прихватил с собой плоскую фляжку с виски, но пить на глазах у всех да еще в строю как-то неудобно, и из-за этого выпить хотелось еще больше. Он злился, сосредоточив свои чувства почему-то на маячившей впереди спине майора Строга, самоуверенного и неулыбчивого типа, вызывавшего у Макса глухую неприязнь, особенно когда он видел, как майор общается с подчиненными. Такое впечатление, что он их в грош не ставит.
   Раздражения добавляло еще и то, что Макс не верил в уход Рэма за пределы базы. Трус и мелкий подлец, имеющий склонность к алкоголизму. Наверняка напился вчера какой-нибудь дряни, а теперь отсыпается, забившись в щель, найти которую оказалось не под силу всему коллективу базы. Но наверняка кто-нибудь знает. Знает, но не скажет, пока его плотно не прижмут к стенке. Круговая порука. Нет, он ни за что не уйдет, особенно после вчерашнего нападения. Тот зверь кого угодно способен напугать аж до заикания.
   И вообще, какого черта! По правилам ему должны были предоставить минимум три дня для акклиматизации и знакомства с обстановкой, а он вместо этого то охотится, то от хищников отбивается.
   – Эй, Чемпион, – окликнули его сзади.
   Макс обернулся. Сразу за его массипо шли двое солдат и смотрели на него. В этом месте дорога переходила в тропу, причем довольно крутую и извилистую, так что их лица находились если и не на одном уровне с его лицом, то все же выше, чем если бы они двигались по горизонтали.
   – Чего?
   – Слушай, может, возьмешь нас к себе? – довольно нахально спросил один из них, без малейшего смущения глядя на тренера, при этом каким-то чудом не падая и даже не спотыкаясь на довольно опасной тропе, на которой частенько попадались камни.
   Массипо что один человек, что трое – все едино. При более чем трех тоннах собственного веса лишние полторы сотни кило он практически не заметит. Другое дело, что ехать на нем без седла, да еще по горам – не самое большое удовольствие. Здешние же седла, как сразу заметил Макс, гораздо больше привычных ему спортивных, на них можно как дополнительный груз перевозить, так и, при желании, второго седока, что, конечно же, снижает комфортность. Кстати, здесь почему-то отчего-то никогда не садятся по двое, хотя седла это и позволяют. И, спрашивается, почему бы не сконструировать «сиделку» для двух или даже трех всадников.
   – Валяйте, – кивнул Макс, сбрасывая фал. – Но только один. Второй долго не усидит. Как бы потом сильно не пожалел.
   Солдаты переглянулись и, не сговариваясь, бросили на пальцах. К некоторому удовлетворению Макса победил не тот, что спрашивал. Иметь в самом тесном соседстве разговорчивого нахала не хотелось.
   Он остановил массипо, и солдат ловко взобрался наверх, демонстрируя, что он не новичок в этом деле.
   – Давно здесь? – спросил Макс, когда служивый устроился за ним. От плотного прикосновения его тела сразу стало жарко спине. Одному, когда тебя на верхотуре обвивает ветерок, куда комфортнее.
   – Скоро два года будет.
   – И как впечатление?
   – Привык. Есть места и похуже. Только без баб хреново. Хотя бы парочку телочек завезли. Там ничего про это дело не слыхать?
   – Не слышал.
   – Вот ведь… Ладно. Вернусь – весь город перетрахаю. Деньги теперь есть. Где бы на Земле я столько заработал?
   – Разумно, – дипломатично согласился Макс. – Слушай, а куда прежний тренер делся?
   – Колдун-то? Так покалечили ж его. Затоптали. Не знаю, жив ли, но до орбиты, говорят, живого доставили. Я видел – живого места нет. Руки, ноги… Кошмар!
   – А почему Колдун?
   – Так все называли. Это еще до меня нарекли. Но, в общем, взгляд у него такой. Ну… Как у волка. Уставится, смотрит. Да ну, не нравился он мне. Слушай, а парни правду толкуют, что ты чемпион?
   – Бывший.
   – Во была! И как оно, а, чемпионом-то?
   – Чемпионом хорошо. Вот бывшему хуже.
   – Оно конечно, – сказал солдат, вдруг резко обхватывая Макса за талию, при этом больно ударив коммуникатором по внутренней части руки. Массипо, делая поворот на тропе, неожиданно резко накренился. – Черт!
   Макс подумал, что при этом второй пассажир наверняка сверзился бы.
   – Держись крепче.
   – Чего это он? Дал бы ты ему для ума.
   – Перебьешься.
   Дальше ехали молча. Пару раз Макс ловил на себе недовольные взгляды майора, но никакой вины не чувствовал, хотя и отметил, что кроме него никто другой пассажира не взял. Может, нравы здесь такие, а может Кинг приказик соответствующий родил.