Куприянов Сергей. Галоп

   – Есть. И очень строгие. Его, – он кивнул на труп, – я должен передать его родным для совершения обряда прощания и похорон.
   Эту процедуру Макс постарался вообразить со всей возможной четкостью. Плачущие старики-родители и многочисленная скорбящая родня с мокрыми платочками у глаз, пышный гроб с бронзовыми ручками, пышные речи, прощальный салют, исполняемый парадно одетыми солдатами, медленное опускание домовины в могилу, щедрые горсти земли, потом холмик, заваленный венками. Но самое главное он – горевестник, находящийся на центральном месте.
   – Он твой и ты можешь распоряжаться им так, как считаешь нужным. Мы не должны идти наперекор твоим обязательствам, невыполнение которых в дальнейшем может оказать на тебя, а следовательно и на нас, негативное влияние. Мы надеемся, – говорун заговорил медленнее, – что сумеем тебе помочь исполнить свой долг доставить мертвого родителям.
   Макс, осознав сказанное, вперился в него, как, что называется совершенно правильно и достаточно образно, баран на новые ворота. Они что, и межзвездные перелеты освоили?! Тоже силой мысли, что ли?
   – Объясни, – осторожно проговорил он.
   – Насколько нам известно, вскоре с корабля, который находится сейчас на орбите, будет осуществлен запуск челнока, чтобы забрать тело майора Строга. Мы думаем, что они не откажутся взять и тебя с твоим мертвым.
   – Откуда вы это взяли? Или там, – Макс показал пальцем вверх, – у вас тоже есть контактер вроде меня?
   – Мы использовали ваши коммуникаторы и с их помощью контролировали переговоры с орбитой. Ничего сложного, нам приходилось решать задачи и сложнее. Только есть одна трудность. Старт может произойти очень скоро, через час или около того, а до места посадки нам добираться часов пять. Как ты сам понимаешь, если к ним обращусь я, они меня вряд ли послушают. Необходимо, чтобы это сделал ты сам. Только, к сожалению, твой коммуникатор далеко.
   – Так что же делать? – всерьез обеспокоился Макс.
   Сначала поманили конфеткой, а оказалось, что она нарисованная. А этот еще говорит, что они обманывать не умеют. Еще как умеют!
   – Мне нужно кое-что посмотреть. Это недолго. А ты пока подготовь тело к перевозке.
   Чуть ли не впервые за последнее время говорун оставил Макса одного, выйдя наружу.
   Еще ночью они вышли из пещеры и за пару часов доехали сюда, как Макс понял, в лесной госпиталь. Впрочем, кроме мертвого Георга других пациентов он тут не обнаружил, так что предназначение этих трех домиков могло быть и иным.
   Теперь фактор времени приобрел привычное значение, когда время требуется экономить, а не растягивать, как пережеванную, надоевшую жвачку.
   Он никогда не готовил мертвецов к транспортировке и оттого слабо представлял, как это нужно делать. Для этого нужен если не гроб, то хотя бы саван или то, что его может заменить. Тут же – Макс огляделся – ничего похожего не наблюдалось. К тому же, учитывая жару, неплохо бы тело заморозить, а то вскоре оно начнет попахивать.
   Однако эти ребята не такие простые. Вишь ты, с коммуникатором разобрались, да еще как! Сам Макс, например, до подобного сроду не додумался бы, а если и дотумкал, то уж точно не смог бы исполнить. И это при том, что в технике он разбирается куда лучше, чем они. Во всяком случае, задай ему кто такой вопрос вчера, он не задумываясь ответил бы утвердительно.
   Он шагнул к двери, намереваясь попросить у кого-нибудь помощи в виде заменителя савана, когда та распахнулась и перед ним появился мужик со свертком в руке. Сунув его Максу, развернулся и так же молча вышел. Просто волшебство! Интересно, даритель сам подслушал мысли Макса, или это говорун позаботился?
   Сдерживая понятный страх перед мертвецом, он принялся пеленать его в грубую холстину. Навыка в этом скорбном деле у Макса не было совсем, поэтому получившийся куль изяществом не отличался. Стянув его снятым с Георга поясным ремнем, он вышел наружу, глотнуть свежего воздуха. Со стороны леса в его сторону поспешно шел говорун.
   – Ничего не получилось.
   – Что не получилось? – спросил Макс с упавшим сердцем.
   – Сдохла. Причем давно.
   – Кто?
   – Аппаратура. Осталась у нас от одних… гостей. Давно стоит, вся прогнила.
   – И что теперь делать? Или все?
   – Да нет, есть еще один способ. Мы не хотели к нему прибегать, но пока ничего лучшего не придумали. Делаем так. Встань сюда. – Говорун развернул его спиной к лесу. – И обращайся ко мне как к господину Чалистеру. Вслух.
   – Это кто?
   – Один из главных там, на орбите.
   – Ты хочешь транслировать ему?
   – Ему? Нет, конечно. Сначала одному из наших, тот своему контакту с (тут говорун выдал непередаваемое слово или даже несколько), тот передаст на свою аппаратуру, а уж она преобразует сигнал и ретранслирует его на орбиту.
   – А они далеко? Ну вот эти, которых ты назвал.
   – Дальше, чем твоя планета. А что?
   – Ты хоть представляешь, сколько будет идти сигнал?
   – Не дольше, чем ты будешь говорить. Начинай.
   Наверное, у человека есть предел, после которого его способность удивляться если и не пропадает вовсе, то здорово притупляется. И Макс, глядя в глаза говоруна как в зрачок телекамеры, начал свое обращение к Чалистеру, которого он, конечно же, вспомнил, просто там, на корабле, он обращался к нему по имени или, если за глаза, называл его как и вся команда Горшком.
   – Ну и что теперь? – спросил он, когда закончил свою речь.
   – Подождем, – спокойно ответил говорун. Он вообще был какой-то неэмоциональный. Впрочем, они все здесь несколько замороженные. Да, впрочем, какие могут быть особые эмоции, когда ты постоянно находишься под неусыпным общественным контролем и еще сам при этом контролируешь.
   Хотя Макс должен был признать, что отсутствие ярко выраженных эмоций и, в общем-то, открытость местных в лице говоруна помогали ему куда легче переносить плен, который больше походил на принудительное гостеприимство. Во всяком случае никто ему не причинял намеренных страданий. Даже заботу проявляют.
   – На чем мы добираться будем? – продолжил он разговор на интересующую его тему. Сейчас на этом были сосредоточены все его помыслы, как бы пафосно это не звучало.
   – На массипо. Это самое удобное сейчас.
   – Как думаешь, он согласится на задержку?
   – Говорил ты, по крайней мере, убедительно, – ушел от прямого ответа говорун, но потом все же добавил. – Думаю, сам факт того, что к нему ты обратился по мгновенной связи, добавил твоей речи убедительности.
   «Если не наоборот, не отпугнет», – подумал про себя Макс и вдруг отметил, что с говоруном они пользуются русским, на орбиту же он обращался на английском, и тот, тем не менее, сумел оценить его выступление. То есть понял! Хотя чему удивляться. И так все ясно. Под колпаком ты, братец. Под самым плотным и надежным в мире колпаком.
   – Надо бы поесть перед дорогой. Ты как?
   – Перед дорогой неплохо бы, – со значением согласился Макс.
   Ну что они там тянут? Думают? Совещаются? Вот интересно, как бы он сам отреагировал, если бы к нему вот так обратился некто, воспользовавшись услугами связи, которой на планете нет? То, что его перевозчики неплохо осведомлены о технических возможностях базы, он понял еще в полете.
   – Тебе письмо, – вдруг буднично сказал Ив.
   – Какое?
   – Они согласны забрать тебя. Но выдвинули условие. Ты им все расскажешь.
   – Да в принципе-то… А ты что скажешь? – спохватился Макс. – В смысле вы. Вы все.
   – Мы? – говорун помолчал. – Мы бы хотели, чтобы ты не говорил о том, что наша аппаратура так прогнила. Пойми, нам она не нужна, только что в виде железа, с которым у нас некоторые проблемы. Как и с некоторыми другими полезными ископаемыми. Мы будем тебе признательны, если ты не станешь афишировать этот факт.
   – Согласен!
   – Тогда собираемся. Поедим в дороге.
   Есть, точно есть свои плюсы в этом образе жизни. Не успели они вынести из домика запеленутое в саван тело, как из-за деревьев вышли три красавца массипо. Отличные, просто великолепные экземпляры. Просто скатерть-самобранка. Против ожидания, труп ни привязывать, ни усаживать не пришлось. Говорун вынес из крайнего домика что-то похожее на клеть с ремнями, которую и водрузил на спину улегшегося животного, а потом, когда тот поднялся, закрепил под его брюхом ремнями. Туда и положили труп, забросав его какой-то травой.
   – Это от тления, – пояснил говорун. – И от запаха. Часов на десять хватит. А там уж разберетесь.
   Макса охватила дорожная горячка, которая сопутствует всякому, кто стремится успеть на свой рейс. И еще у него оставалось очень много вопросов, задать которые очень хотелось.
   Когда вошли в ритм движения, и он более или менее приноровился к езде без седла, спросил:
   – Ив, если вы так много можете, почему вы живете так? Я имею в виду, не строите города, механизмы. Ведь они здорово облегчают жизнь.
   – Да. На первом этапе. А потом начинает не хватать природы и свободы. Мы знаем про города. Неужели ты можешь считать, что там лучше, чем здесь?
   Лес, по которому они передвигались крупной рысью, был и впрямь великолепен. Во всяком случае Макс не отказался бы заиметь гектаров сто с такой растительностью, при условии, что посредине имеется домик в пару этажей с канализацией и электричеством, а еще небольшая конюшня на два-три скакуна и гараж с хорошей машиной, на которой есть возможность выбираться в город. Магазины, рестораны, девочки, кинотеатры, скоростные трассы и прочие прелести цивилизации, от которых он собирался отказываться.
   Да и о какой свободе может идти речь, если они сами себя держат под колпаком? Ежесекундно!
   Хотя что он, как представитель технологической цивилизации, пускай и не самый яркий, может им предложить? Магазин или модный показ? Телевидение? Так они сами себе телевидение. А магазины, если посудить, не самая большая необходимость, если существует привычка обходиться без них. Полеты в космос? Даже смешно. Говорун за пять секунд устроил такой канал связи, о котором он и понятия не имел, а для исследования чего-то там вдали вовсе не обязательно куда-то летать. У них этого своего – вот оно, рядом.
   – Ну а вот, например, фонарь. С ним же удобнее, правда?
   – Это частный случай, – отрезал говорун, и на некоторое время говорить стало не о чем.
   – Слушай, а кто меня тогда из воды вытащил? Как я заметил, вы все были сухие.
   – Ты же не думаешь, что массипо единственные кроме нас хотя бы относительно разумные существа на нашей планете?
   – Да откуда мне знать, – проговорил Макс.
   Вот как! А что, хорошо устроились. Не захотел ноги мочить – приказал какой-нибудь русалке и готово. Что они делают? Рыбу для них ловят или устриц выращивают? В другое время и при других обстоятельствах Макс не отказался бы поближе познакомиться с этим существом, но сейчас у него имелась вполне конкретная и, больше того, жизненно важная цель – домой!
   Пусть пока это не совсем домой. Всего лишь на спускаемый аппарат. Оттуда он свяжется с полковником и согласует свои дальнейшие действия. Просто удирать не входило в его планы; это было бы слишком грубым нарушением контракта, после чего можно легко нарваться на штрафные санкции.
   Часа через два говорун объявил короткий привал, во время которого они поменяли уставших массипо на новых, вышедших из леса, и заодно поели. Приглядевшись, Макс узнал одного из животных – три дня назад он видел его в конюшне базы.
   Терзаемый нетерпением и неясными опасениями, которые он хоть и гнал от себя, но они и не думали оставлять его, он быстро поел и принялся шагать возле массипо, нетерпеливо поглядывая в сторону говоруна, который, казалось, ничего не замечал и просто отдыхал, блаженно расслабившись.
   – Слушай, может, поедем уже? – не выдержал Макс.
   – Конечно. Сейчас.
   И продолжил жевать, как ни в чем не бывало. Его спокойствие просто бесило.
   Зато после привала поехали заметно быстрее. Структура леса изменилась, он стал реже, но при этом, правда, им почти все время приходилось двигаться немного в гору. Порой Максу казалось, что он узнает места, по которым они проезжали, что свидетельствовало о приближении к базе, но каждый раз такие узнавания сменялись разочарованием. Все же для того, чтобы ориентироваться в лесу, нужен особый навык, которому у него, горожанина, взяться неоткуда.
   Его уже чуть ли не колотило от нетерпения. И ужасно хотелось поговорить. Оказалось, что у него имеется масса не заданных вопросов, а переполнявшие его эмоции требуют выхода. Но говорун, словно предвидевший это и не желая участвовать в болтовне, поменял порядок движения; сам он ехал впереди, за ним массипо с мертвым, а замыкал Макс. Можно бы, конечно, обойтись без голосового контакта, благо что возможность для этого есть, но лишний раз распахивать свое сознание Макс опасался, хотя и подозревал, что местные способны копаться в нем и без его разрешения. Но тут хоть была некая вероятность – может быть или может не быть. В противном же случае он просто раскрывался, а между тем у него уже появились кое-какие мысли, точнее, зачатки их, которыми он не хотел бы делиться.
   Один раз, когда они въехали в довольно разреженный участок леса, вдали за деревьями проехали несколько всадников, по крайней мере некоторые из которых были одеты в знакомую форму космодесантников. Видел он их всего пару секунд, не больше, но делиться увиденным с говоруном по понятным причинам не стал. Тот же, кажется, ничего не заметил.
   Не так скоро, как хотелось бы, он стал действительно узнавать места. Теперь в этом не было сомнений. К этому моменту у Макса вызрел один, самый, как ему представлялось, важный вопрос, от которого многое зависит. То есть вопрос один, но состоял он из двух частей. Он формулировал его так и эдак, пытаясь придать ему законченную, идеальную форму, и это отчасти помогло справиться с нетерпением.
   Когда они выскочили из леса в долину, говорун вдруг остановил своего массипо и развернулся к Максу лицом.
   – Ну, все. Дальше давай ты один.
   – Спасибо тебе. Честное слово спасибо. Знаешь, у меня к тебе есть один вопрос. – Как он ни готовился, а все равно произносить это было неловко. – В общем, мы с тобой как бы на связи, так? А если с тобой… Нет, ты только пойми меня правильно, я ничего такого тебе не желаю, но мало ли что может случится. Понимаешь? Короче, если с тобой что случится, то кто со мной будет контактировать? И вообще, кто-то будет?
   – Об этом можешь не беспокоиться. Тебе надо спешить. Челнок уже давно ждет. Тело майора уже загрузили. Вон туда, – взмахом руки он показал направление движения. – Я дальше не поеду. Не надо, чтобы нас видели вместе. Будь здоров.
   Развернулся и, пустив массипо в галоп, скрылся в лесу. И тут же, без команды, оба животных порысили в указанном направлении.
   Знакомый модуль он увидел точно на том же месте, где выходил из него всего несколько дней назад. Только на этот раз в воздухе почему-то отчетливо пахло гарью. Люк модуля оказался задраен, а сам он выглядел полностью готовым к старту.
   Боясь опоздать, Макс дал посыл прибавить ходу, переведя животных в галоп. Обидно было бы не попасть в уходящий поезд. Но в то же время у него имелся и запасной вариант. Ведь до базы всего несколько минут ходу. Можно и туда вернуться. К тому же в его чемодане осталось кое-что из того, что обидно было бы потерять. Да, в общем-то, он не очень-то верил, что улетит. Сейчас погрузит тело Георга, свяжется с Кингом и вернется в знакомую конюшню, приведя к тому же двух скакунов.
   К его немалому облегчению при его приближении к модулю люк со ступеньками внутри откинулся, приглашая его внутрь, а в проеме появился знакомый офицер с корабля.
   – Быстрей давай! – крикнул он, призывно маша рукой.
   Господи, чего он так торопится? Боится к обеду опоздать, что ли? Макс даже развеселился. Вот из-за таких обжор люди и гибнут. Да что там, целые цивилизации.
   – Это что у тебя? – показал офицер на корзину.
   – Тело.
   – Какое еще, к черту, тело?! Совсем охренел?
   – Его надо доставить на Землю. Я обещал, – добавил Макс для убедительности.
   – Ладно, обещал не обещал, давай грузить.
   Офицер выглядел страшно возбужденным и недовольным, все время подгонял и суетился, невольно заражая своим настроением Макса.
   – Трава какая-то… Ладно, потом разберемся. Взяли!
   – Мне нужно с полковником Ларуссом связаться.
   Офицер дико на него посмотрел и ничего не ответил. Может из-за того, что пыхтел, пятясь по ступенькам, держа корзину с телом за один край, хотя – это Макс знал наверняка – для транспортировки подобных грузов в выходном шлюзе имеется специальное устройство, перемещающееся по узеньким рельсам, уложенным по краям ступенек.
   – Давай сюда, в отсек, – командовал офицер, слизывая пот с верхней губы.
   Они еще не успели пристроить печальный груз, когда люк за ними стал плавно закрываться, отрезая солнечный свет.
   – Эй, вы чего? – всполошился Макс.
   – Быстрее шевелись! – закричал офицер уже в голос. – Через минуту старт. Если успеем. Так, все, ставим. И бегом в кресло, счастливчик. Иначе размажет тебя, как соплю по забору.

12.

   Горшок ушел, сказав, что больше не может на это глядеть, дав мне возможность без помех смотреть записи, сделанные со спутника в предыдущие несколько часов. Наверное, пришедшее мне тогда на ум есть единственно правильное название произошедшего. Апокалипсис.
   Уж я не знаю, каким образом эти ребята сумели снять изображения с видеокамер базы, но это лишь еще один повод убедиться, что со шпионской техникой на корабле все более чем в порядке.
   Съемок, произведенных с разных точек, в том числе со спутников, оказалось на много часов, но просмотрел я далеко не все. Меня, признаться, хватило ненадолго. Уже через полчаса я начал пить коньяк. Дикари оказались настолько любезны, что вместе с телом майора к месту посадки принесли и мой чемодан, в котором оставалось еще много спиртного.
   Устроенная ими на базе резня на кого угодно способна произвести впечатление. Я не имею в виду штурм и бой на территории. В конце концов, это всего лишь военные действия, хотя и грех так говорить, видя как гибнут люди, тем более тебе знакомые. К счастью, изображение шло без звука, но, уверяю, воображение дополняло его не хуже самой навороченной аудиосистемы, работающей с эффектами поглощения и передачи запаха.
   Я не буду всего этого пересказывать. Ни к чему. Скажу лишь, что дикари действительно ели людей. Как дичь. Как скотину. Этого довольно.
   И еще одно.
   Сначала я не поверил своим глазам. Потом… Потом, вроде, почудилось, что свихнулся. Или перепил. Тот убогий, что работал в конюшне. Костик, кажется. Он находился там, среди дикарей, и его не трогали. Сначала я подумал – из-за того, что он с приветом. Помнится, в некоторые исторические периоды на Земле психов считали чуть ли не святыми. Но потом припомнил разговор с говоруном про смех и отмел это предположение. Ничего подобного! Дикари как раз смертельно бояться тех, у кого мозги не в порядке. И еще одно я вспомнил. Говорун как-то обмолвился, что нас, ну, контактеров, что ли… Словом, тех, кто способен выходить с ними на телепатический контакт. Так вот таких на базе якобы двое. Я и… Имени второго я раньше не знал. А тогда, глядя на экран, похоже, догадался.
   Корабль уже ушел с орбиты, а спутники все продолжали снимать и посылать нам вдогонку сигналы. Потом перестали. Но несколько дней, пока мы находились в зоне досягаемости, я имел возможность наблюдать, как дурачок, оставшись на базе один, устраивает свою жизнь. Собственно, вся его жизнь в основном проходила в одном из жилых блоков, который он изредка покидал, чтобы сходить в столовую или на склад за продуктами. И еще он вывозил мусор на своей тележке. После пожара и погрома мусора было много, так что утилизатор некоторое время работал в авральном режиме, поглощая расчлененные трупы массипо, обгорелые вещи, брошенное оружие и многое другое.
   Я, естественно, наверняка не знаю и знать этого не могу, но мне отчего-то кажется, что он там счастлив. По крайней мере ничего, что указывало бы на его расстроенные чувства или смятенное состояние, на экране не было видно. Регулярно трудится, регулярно ест, почти не выходит за пределы базы.
   Пару раз к нему в гости наведывались дикари, и он загодя открывал им ворота, удаляясь в свой блок или продолжая работать. Впечатление такое, что он не стремится с ними встречаться. Да и ни с кем не стремится. Уходят, унося с собой железо и еще что-то, он ворота закрывает. Идиллия.
   Как-то говорун высказался в том смысле, что они не трогают своих. Я понял кого. Телепатов. Будь это животное или гуманоид. Сильных и не очень. Только бы он не смеялся.
   Знаете, у меня тоже что-то произошло со способностью смеяться. И еще по ночам мне иногда мнится, будто кто-то шепчет: «Костик хороший».
   Мне пришлось ответить на несколько неприятных вопросов. В отличие от дикарей, врать я еще могу. Без этого, как я понял, человечество просто не стало бы тем, кем оно является. Не было бы торговли, искусства, даже науки. Но, скорее всего, не было б и войн. Уж не знаю, что лучше.
   У меня остался один вопрос, который я так и не решился задать говоруну. Если у них все мысли, все чувства едины для всех, то есть являются общественным достоянием, то как у них с любовью? Как чувством и как плотским влечением, так сказать, процессом. Что, тоже на всех делится? Тогда они все поголовно должны находиться в состоянии непрекращающегося оргазма. Только как раз этого я что-то и не заметил.
   Через шесть дней нам встретился корабль, идущий прямиком на Землю, и меня на него пересадили. Этот момент я помню плохо, потому что пил уже просто беспробудно. Утром, днем, вечером и даже ночью. Меня перегрузили как багаж. Вместе с моим мультимолекулярным чемоданом. А на следующий день я узнал, что тот, предыдущий корабль потерпел крушение, столкнувшись с каким-то космическим телом. Честно скажу, я ничего при этом не почувствовал, ни страха, ни сожаления. Просто выхлестал еще одну бутылку. Или не одну. Не помню. А потом корабельный врач вкатил мне лошадиную дозу снотворного и положил под капельницу. Потом он утверждал, что я там пролежал двое суток. Не уверен. За датами и временем я к тому моменту уже не следил. Но почему-то мне кажется, что больше. Я ему потом подарил три бутылки отличного коньяка.
   Надо сказать, на Земле меня пытали куда больше, чем на корабле. Одних отчетов я штук восемь написал. Следователи, психологи, этнологи, военные, бабы, мужики – два месяца они кружили вокруг меня словно мухи, наровя ужалить каждый по-своему.
   На ипподром меня не пустили. Парни из Ассоциации буквально на дыбы встали, пригрозив вдобавок иском за Инжара. Но это так, для острастки. Было здорово обидно наблюдать за любимым делом всего лишь с трибун. Но зато там же, на трибунах, я придумал свой план мести. Даже не мести, а возможности получить некоторую компенсацию за несправедливость. Тотализатор. Тут, думаю, много объяснять не надо.
   Некоторое время я ходил на скачки и делал относительно небольшие ставки, выигрывая и проигрывая. А заодно и пробовал свои возможности. Ничего, они у меня были. Главное знать, что они у тебя существуют в принципе. Ну и сделал один раз ставку на аутсайдера. Гуго никогда не считался хорошим скакуном. Но теперь-то я знал, что ему просто не везло с жокером. Мне даже не пришлось притормаживать его соперников. На финише он опередил остальных на два корпуса. А мой бюджет неплохо пополнился. И еще появилась уверенность, что хлеб с маслом я всегда заработаю, хотя в средне срочной финансовой перспективе мой барометр показывал «ясно». К тому же серьезный спортивный журнал пригласил меня в качестве своего обозревателя.
   В общем, у меня был повод устроить себе маленький праздник, и я отправился в ресторан рядом с ипподромом. Хорошее заведение, спокойное, с приличной кухней и меня там знают. Правда, мне не всегда бывало по карману там пообедать, но, надеюсь, такие времена для меня миновали.
   Едва войдя в зал, я увидел там его. Сначала я увидел заправленный в карман пустой рукав пиджака, а потом его изуродованное лицо, которое он стремительно повернул ко мне, будто я его окликнул. Хотя, может, и окликнул, только не вслух.
   Если бы он не усмехнулся, встретившись со мной глазами, я бы не стал подсаживаться к нему за столик. Свободных мест в зале было полно. Но он усмехнулся и я пошел к нему.
   – Разрешите?
   – Прошу, – кивнул он, глядя мне в глаза.
   Я не люблю таких взглядов в упор – давящих, изучающих. Наглых.
   Официантка, уже немолодая, с бейджиком «Анна» на груди, подскочила ко мне раньше, чем я опустился на стул.
   – Добрый день. Что будете заказывать? Или пока предложить вам меню?
   – Меню. И бокал белого вина.
   – Сию минуту, – улыбнулась она и упорхнула, оставив не столе книжку меню.
   – Уже вернулись? – спросил меня он.
   – В каком смысле?
   – Из путешествия. Что-то вы быстро. Раньше чем через год я вас не ждал.
   – А вы, простите?…
   – Кир. Зовите меня Кир.
   – Макс, – в свою очередь представился я, разглядывая его лицо. Вблизи было видно, что над ним уже поработали пластические хирурги, но до идеала оставалось еще очень далеко.
   – Да, я знаю. Советую вам заказать вареную телятину под соусом. Нежнейшая.
   – Спасибо. Какое путешествие вы имеете в виду?
   – К дикарям, естественно. На родину наших лошадок. Или там что-то произошло?
   Мне показалось, что в его глазах промелькнула хитринка, которая появляется тогда, когда человек знает больше того, что произносит вслух.