Лэмпмен Каролин. Не упусти радугу

   Не желая дослушивать до конца их нежности, Джонатан развернулся и пошел назад. Стало быть, парня даже зовут не Том, а Патрик, и он, вне всяких сомнений, любовник Кейт. Джонатан разделся и залез в мешок. Он чувствовал себя так гадко, словно его только что обокрали.
   Заслышав шорох в кустах, Кейт выпрямилась и некоторое время напряженно вглядывалась в темноту.
   — Слышал?
   — Не волнуйся, это просто зверь пробежал. — Патрик взял сестру за руку. — Значит, Лангтон тебе не нужен, и Кентрелл тебе не нужен. Послушай, Катарина, Брайан умер, а ты еще слишком молода, чтобы вдовствовать всю жизнь.
   — Знаю. Но не торопи меня… Я пока еще не готова забыть Брая.
   С минуту Патрик молча смотрел на нее, потом покачал головой.
   — Смотри не тяни слишком долго.
 
   На другой день Джонатан держался еще отчужденнее, с Кейт разговаривал односложно и только по необходимости. Бедная Кейт к вечеру совсем затосковала. Ей казалось, что больше она уже не выдержит.
   Ночью Джонатан опять последовал за Кейт и на сей раз без всяких угрызений совести подслушал ее разговор с любовником.
   — Ах, надо было мне остаться в Шайенне!
   — Зачем? — удивленно спросил Патрик.
   — По-моему, я не смогу теперь работать у Джонатана.
   — Я думал, тебе нравится твоя работа.
   — Да, нравится… Вернее, нравилась, пока Джонатан меня не возненавидел.
   — Ты его любишь, да? — тихо спросил Патрик.
   — Не говори глупостей.
   — Почему глупостей? Он действительно чертовски красив.
   — Да, красив, но к тому же самодоволен, вспыльчив, а в последнее время просто отвратителен! Поверь, Патрик, для меня он только хозяин, на которого я работаю, не более. — Она встала и плотнее закуталась в шаль. — Ну, мне пора. — Нагнувшись, она, как и вчера, поцеловала его в щеку. — Я люблю тебя.
   Джонатан не верил своим ушам. Когда Кейт по пути к повозке прошла мимо его укрытия, он представил, как позеленели ее глаза в момент поцелуя, и все его существо пронзила острая боль. Какая превосходная актриса! Он-то, дурак, поверил, что в ту незабываемую ночь в ней горела такая же страсть, что и в нем, но, оказывается, это была лишь уловка для того, чтобы сблизиться с ним, лишь часть какого-то их с Филдингом тайного плана?
   Гнев от такого вероломства, усугубленный усталостью двух бессонных ночей, вылился в приступ слепой ярости. Без предупреждения шагнув из кустов, Джонатан схватил Филдинга за грудки и со всего размаха нанес ему удар кулаком в лицо. И хотя Патрик, который был на десять лет его младше, отчаянно сопротивлялся, Джонатан вскоре одержал верх и уже готов был размозжить череп своему врагу, когда вдруг сообразил, что ведет себя как полный идиот.
   Он поднялся и протянул руку, чтобы помочь Филдингу.
   — Что за черт? — Не обращая внимания на протянутую руку, Патрик кое-как встал.
   — Я желаю знать, что тут происходит! Патрик недоуменно уставился на него.
   — Хорошенькое дело — набросился на меня ни с того ни с сего, а потом меня же еще спрашивает, что здесь происходит?!
   — Я слышал весь твой разговор с любовницей!
   — С любов… Боже, да он ревнует! — презрительно фыркнул Патрик, ощупывая ушибленную челюсть. — Не понимаю, и почему Кейти считает тебя таким умным?.. Она мне не любовница. Она мне сестра.
   — Сестра?!
   — Да, черт возьми! И если ты удосужишься взглянуть чуть дальше собственного носа, ты сам это увидишь.
   Джонатан вдруг осознал, что сходство между братом и сестрой — особенно сейчас, в минуту гнева, — действительно неоспоримо. Упрямый подбородок, сердитые искры в глазах — все это ему было слишком хорошо знакомо.
   — Тогда зачем было ломать комедию? Почему нельзя прямо сказать, что вы брат и сестра?
   — Потому что в таком случае ей грозила бы опасность.
   — Бессмыслица какая-то. Тогда почему же ты все-таки решил сказать?
   — Ничего я не решал. — Патрик прямо посмотрел на Джонатана. — Я и сейчас не уверен, что поступаю правильно, но будем надеяться, что Кейти в тебе не ошиблась. Моя сестра прекрасно разбирается в людях. Бог весть почему, но она тебе доверяет. Возможно, скоро мне придется ввязаться в одну драку. — На скулах Патрика заходили желваки. — И, если что, кроме тебя, о ней некому будет позаботиться.
   — Что еще за драка? С кем?
   — Какая разница. Лучше скажи, берешь ли ты на себя заботы о ней, хотя бы даже при этом тебя обвинили в сочувствии к конфедератам?
   — При чем тут это? Война давно кончилась.
   — Не для всех.
   — Для меня она кончилась шесть лет назад, и я не хочу больше о ней думать, — сказал Джонатан. — Каждый сражался за то, во что верил, и слишком многим их вера стоила жизни. — Он помолчал. — Так ты собираешься объяснять, в чем дело?
   — И не подумаю. — Патрик демонстративно уселся на камень. — Кейти может доверять тебе сколько угодно, это ее дело. Но я лучше помолчу.
   Некоторое время Джонатан разглядывал его молча, наконец сказал:
   — Хорошо. Я обещаю заботиться о Кейт, в этом можешь на меня положиться. Но что касается тебя самого, то, пока ты не объяснишь мне, в чем дело, вряд ли я смогу тебе чем-то помочь.
   — Годится. — Патрик удовлетворенно кивнул. — Во всяком случае, мы поняли друг друга. А теперь отправляйся-ка ты лучше спать. Надеюсь, в два часа ты меня сменишь.
   Не говоря ни слова, Джонатан кивнул и зашагал в лагерь. Хотя у него и отлегло немного от сердца, когда выяснилось, что он заблуждался относительно Кейт, однако все происходящее изрядно беспокоило его.
   Забравшись в мешок, он решил сразу же по приезде домой написать к Макнесби, у которого остались обширные связи, и если этому Филдингу есть что скрывать, Макнесби живо выведет его на чистую воду.

28

   — Что?! — взревел Джонатан.
   Патрик и мальчики удивленно оглянулись на повозку, затем Патрик ухмыльнулся, и все трое поскакали во весь опор, предоставив Джонатану и Кейт самостоятельно разрешать свои разногласия.
   — Я хочу переехать в домик Хоффлемейера, — повторила Кейт.
   — Вот, стало быть, как! Ты нас покидаешь! И кем же прикажешь тебя заменить?
   — Меня не нужно никем заменять. Каждое утро, как рассветет, я буду приходить к вам, а вечером после ужина — уходить к себе.
   — Вероятно, твое решение как-то связано с вашими с братом делами?
   — С братом? — недоуменно обернулась к нему Кейт. — С каким братом?
   — Можешь не смотреть на меня своими невинными глазами, — заметил Джонатан. — Прошлой ночью мы с Филдингом немного побеседовали…
   — Ах вот откуда все эти ссадины и синяки!
   Когда утром мужчины вышли к завтраку изрядно потрепанные, Кейт догадалась, что между ними что-то произошло, но ни Патрик, ни Джонатан не сказали ей ни слова.
   — Сперва мы уладили кое-какие разногласия, потом выяснили, кем вы друг другу доводитесь… Но больше он говорил о войне.
   Кейт заволновалась. Неужели Патрик передумал и решил все же довериться Джонатану? Или Джонатан просто берет ее на пушку?
   — Что он рассказывал о войне?
   — Ну, много чего… Говорил о людях, о сражениях.
   — А точнее, ровным счетом ничего не говорил. Так?
   — Так, — помедлив, признал Джонатан.
   — Пожалуйста, Джонатан, не расспрашивай меня о брате, я все равно ничего не скажу, — со вздохом попросила Кейт. — Я не вправе выдавать его тайны. — Кейт накрыла его руку своей. — Но поверь, мой брат не имеет никакого отношения к тому, что я задумала. Он не знает моих планов, а знал бы — скорее всего рассердился бы не меньше твоего… Я переезжаю, потому что я так решила.
   — Могу ли я узнать, что тебя заставило принять такое решение? — глядя прямо перед собой, осведомился Джонатан с ледяной вежливостью.
   Она убрала руку.
   — Эту мысль мне подал Клей. Когда он говорил о новых правах женщин, я вдруг поняла, что теперь я и без мужа смогу получить участок и иметь свое собственное хозяйство. Я хочу попробовать сделать то, о чем мы с Брайаном так мечтали.
   — Ты хоть понимаешь, как это трудно?
   — Понимаю. Не знаю, может, все это лишь пустые мечты — у меня ведь нет никакого опыта в делах. Но выйдет что из этого или нет — винить мне будет некого, кроме самой себя…
   — Ноябрь — не лучшее время для переезда.
   — Возможно, но ведь дом уже стоит. У меня будет крыша над головой и — спасибо тому раннему снегопаду — довольно обломанных веток на дрова: как-нибудь, когда мальчики будут свободны, попрошу их наготовить мне запас дров. Глядишь, они за это время меньше напроказничают.
   — Не понимаю, зачем такая спешка, — сказал Джонатан. — Почему нельзя подождать до весны?
   — Ты знаешь почему, — тихо сказала она, отводя глаза. — Если мы останемся под одной крышей, рано или поздно это кончится так же, как тогда, в Чикаго.
   — Ты такого невысокого мнения обо мне? Думаешь, я не смогу перебороть в себе желание? Да будет тебе известно, я еще ни разу в жизни не спал с женщиной, если она была против. Одного твоего «нет» будет вполне достаточно, чтобы я даже не приближался к твоей постели.
   — Боюсь, я не смогу сказать тебе «нет».
   — Кейт, черт побери! Ты так говоришь, будто я всю зиму собираюсь посвятить твоему совращению. Обещаю тебе, что ноги моей не будет в твоей комнате, особенно после захода солнпа. С моей стороны тебе ничто не грозит!
   Кейт опустила глаза и смотрела теперь на свои руки. Вцепившиеся в колени пальцы побелели от напряжения.
   — А с моей? — прошептала она. — Мы ведь оба знаем, что никто меня не соблазнял. Я сама… — Она в смятении умолкла. — Скажи я тогда «нет», ты бы остановился.
   — Не уверен. Никогда не отличался особым великодушием.
   Джонатан взглянул на ее лицо, покрывшееся предательским румянцем, и у него непривычно защемило внутри.
   — А если я пообещаю орать как резаный, чуть только ты позволишь себе со мной какую-нибудь вольность? — спросил он в надежде, что шутка хоть немного облегчит ее страдания.
   — А ты сдержишь слово? — слабо улыбнулась Кейт.
   Джонатан хотел было уверить, что от его воплей обрушится потолок, но что-то в ее взгляде остановило его.
   — Нет, — тихо сказал он. — Скорее всего я не пророню ни звука. — В ответ в карих глазах вспыхнули зеленые огоньки, и на сердце у него тотчас потеплело.
   — Джонатан, мне тоже нелегко было принять такое решение.
   — А если я тебя не отпущу?
   — Я ведь не спрашиваю у тебя позволения, — со вздохом сказала Кейт, — я просто сообщаю тебе о том, что намерена делать. Ты, конечно, можешь сколько угодно вставлять мне палки в колеса, но я уже сделала выбор.
   — Ты твердо решила?
   — Да.
   — И не передумаешь, что бы я ни говорил?
   — Нет.
   Джонатан хлестнул лошадей. Она снова дотронулась до его руки.
   — Не сердись на меня, пожалуйста. Я делаю это не тебе назло, а потому, что мне очень нужно иметь что-нибудъ свое. — Она улыбнулась. — Хотя бы свою радугу.
   — Это еще как прикажешь понимать? — не понял Джонатан.
   — Мой муж был неисправимым оптимистом. Он любил говорить, что в конце грозы бывает радуга, а в конце радуги золотой горшок. И, что бы ни случилось, он всегда и во всем умел видеть хорошее. — Кейт задумчиво смотрела вдаль. — Перед самой смертью Брай велел мне искать свою радугу.
   — И поэтому ты хочешь поселиться в собственном доме?
   Кейт пожала плечами.
   — Это именно то, ради чего мы с ним ехали в Орегон.
   На Джонатана вдруг нахлынули сменяющие друг друга картины последних месяцев. Мучительнее всего было воспоминание о том, как Кейт после выкидыша рыдала у него на руках, оплакивая одновременно ребенка и отца. Да, начиная от того момента, когда ей пришлось работать в салуне, до недавних недоразумений между ними обманчивая радуга Кейт Мерфи все время ускользала от нее.
   — Па! — издали крикнул Леви, приближаясь к повозке на полном скаку. — Там, впереди какая-то мебель!
   Леви развернул лошадь и поскакал обратно по дороге.
   — Мебель? — удивилась Кейт. — Как она сюда…
   — Тут это не редкость. Иногда переселенцам, которые едут по Орегонской дороге, приходится перед перевалом выгружать из повозок часть вещей. Правда, обычно это бывает несколько выше, перед подъемом на Цепляй-Тащи.
   — Какое странное название!
   — Странное, пока не увидишь своими глазами, что это за гора, — усмехнулся Джонатан. — Склоны такие крутые, что приходится цепляться за какое-нибудь дерево на вершине и по веревке вытягивать повозки наверх… Да, там, у подножья, осталась не одна семейная реликвия. — Он покачал головой. — В основном все гниет под дождем, но иногда кто-нибудь проезжает мимо, когда вещи еще не успели окончательно испортиться.
   — И что тогда?
   — Тогда он забирает их и везет к себе домой, — пожал плечами Джонатан.
   — То есть — ворует? — Кейт не на шутку встревожилась.
   — Почему же ворует? Ведь хозяева не собираются за ними возвращаться. И потом, мне всегда казалось, что те переселенцы, которые выгрузили у перевала свой секретер, были бы рады узнать, что он цел и невредим.
   — Ах, вот откуда у тебя этот секретер! — Все начало становиться на место. — И ванна тоже? И плита? То-то она была такая ржавая.
   — Наверное. Я, правда, этого не замечал, пока ты не показала.
   — И огромные окна оттуда же?
   — Нет, — улыбнулся Джонатан. — За их доставку пришлось втрое переплачивать Быкфорду. Зато теперь он мне каждый раз напоминает, как трудно было довезти их до Конского Ручья.
   Через несколько минут они поравнялись с Патриком и мальчиками.
   — Па, тут только какой-то дамский столик с ящиками и спинки от кровати, — разочарованно сообщил Коул.
   Джонатан привязал вожжи к тормозному рычагу и спрыгнул с козел.
   — Кейт, идем посмотрим, — пригласил он. Кейт спустилась вниз и подошла к мужчинам.
   — Ах, какая прелесть! — воскликнула она при виде туалетного столика вишневого дерева. К столику были прислонены две кроватные спинки на гнутых ножках, явно из того же гарнитура. Мебель была превосходной работы, но все же не удивительно, что она оказалась брошенной на дороге: все три предмета поражали своей громоздкостью. Следы от буксовавшей на подъеме повозки свидетельствовали о том, что хозяева положили немало сил, прежде чем отказаться от милых сердцу вещей.
   — Наверное, им нелегко это далось, — пробормотала Кейт, вспоминая, как ей самой пришлось расстаться со своим имуществом.
   — Честно говоря, в такое время года им грозит опасность потерять нечто более ценное, чем спальный гарнитур, — заметил Джонатан. — Так что, Кейт, — спросил он, оглядывая туалетный столик. — Попробуем это забрать домой?
   — Куда ты собираешься все это ставить? — удивилась Кейт.
   — В домике Хоффлемейера полно места. Конечно, придется соорудить сетку для кровати и набить чем-нибудь матрац, но… что-нибудь придумаем.
   Его слова привели ее в изумление.
   Если он решил сделать вид, будто с самою начала был за ее переезд — что ж, Кейт это вполне устраивает.
   Хотя повозка благодаря новой мебели Кейт заполнилась до отказа и скорость пришлось сбавить, все же к середине следующего дня они добрались до дома. Спрыгнув на землю, Кейт первым делом пошла отворять окна и дверь, чтобы проветрить дом. Джонатан с мальчиками еще не закончили разгружать вещи, когда во дворе появился Чарли.
   — Чертовски рад вас видеть! Ну, как съездили? — Облокотившись на седельную луку, он внимательно выслушал сбивчивый отчет Леви и Коула.
   — Кузина Касси похожа на Леви как две капли воды…
   — Это наши лошади, нам их папа купил…
   — Миссис Мерфи собирается жить в домике Хоффлемейера…
   — Вижу, твои молодчики совсем не изменились. Да и ты, сдается мне, не постарел. А как Кейт? — засмеялся Чарли, сдвинув шляпу на затылок.
   — Жива. — Джонатан тоже улыбнулся в ответ. — Уф, кажется, это был самый длинный месяц в моей жизни!.. Как тут у вас?
   Спрыгнув на землю, Чарли привязал лошадь к ограде.
   — Все тихо. — Он с интересом оглядел кроватную спинку. — Ты что, опять собираешься строиться?
   — Да нет. Это мы на дороге нашли. Помоги-ка!
   — А не великовата эта штука для твоей спальни, а?
   — Это не для меня, — буркнул Джонатан. — У нас, знаешь ли, Кейт теперь помешалась на женских правах. Хочет взять себе участок и поселиться отдельно.
   Мужчины вдвоем перенесли громоздкую мебель в сарай. Поставив наконец столик рядом с кроватными спинками, оба остановились на минутку передохнуть.
   — А с чего вдруг Кейт захотелось поселяться отдельно? — спросил Чарли.
   — По-моему, у нее просто бредовая идея — начать жить совершенно самостоятельно в хижине Хоффлемейера, — пожал плечами Джонатан.
   — В ноябре? — нахмурился Чарли. — Ты бы посоветовал ей подождать до весны.
   — Я советовал, — вздохнул Джонатан. — Но она мне сообщила, что уже все решила и сделает так, как сочтет нужным.
   Чарли долго молчал.
   — Джон, это непохоже на Кейт, — наконец сказал он. — Она ведь никогда ничего не делает с бухты-барахты. Может, ты чего не договариваешь?
   — Что я могу не договаривать? Ты же сам знаешь, все женщины одинаковы.

29

   Луноцветка, стоя на пороге, брезгливо оглядела внутренность хижины.
   — Чарли говорит, ты собираешься тут жить.
   Кейт, которая в этот момент пыталась отскоблить толстый слой сажи с кухонной плиты, удивленно подняла голову.
   — Луноцветка! Вот неожиданность!
   Луноцветка поморщилась.
   — А я ему говорю: ты, парень, белены объелся.
   Кейт всякий раз забавлялась, слыша новые обороты из уст молодой индеанки. За несколько месяцев Луноцветка, кажется, удвоила свой словарь, притом обильно сдабривала речь позаимствованными у Чарли ковбойскими словечками. Выходило нечто бесподобное и, по мнению Кейт, умилительное.
   — Чарли прав. Я скоро собираюсь сюда переехать. — Пошуровав веником в духовке, она извлекла оттуда мышиное гнездо и с омерзением бросила его в мусорное ведро. — Если, конечно, смогу когда-нибудь все это вычистить.
   — Мой народ делает лучше. Пока нет столько грязи, мы снимаемся и идем в другое место. — Луноцветка шагнула внутрь. — Я тебе помогу.
   — Нет-нет, Луноцветка, зачем тебе пачкаться?
   — Слушай: ты учишь меня убирать, я учу тебя вялить мясо. Идет?
   Через несколько минут Луноцветка уже сражалась с пылью и паутиной.
   — Тебя Джон сюда гонит?
   — Нет. Он вообще был с самого начала против и наверняка бы мне помешал, если бы знал как.
   Луноцветка озадаченно покачала головой.
   — Зачем не делаешь, как твой мужчина говорит?
   — Джонатан не мой мужчина.
   — Как так? — нахмурилась сбитая с толку Луноцветка.
   — Я просто работаю у Джонатана. Он меня нанял, понимаешь? Я его экономка.
   — Что такое экономка?
   — Ну, я ему готовлю, стираю, убираю, смотрю за его сыновьями…
   — Я тоже у Чарли экономка, — кивнула Луноцветка.
   — Да нет, ты не поняла. Я с ним не… — Кейт умолкла.
   Луноцветка смотрела еще более озадаченно, но постепенно лицо ее прояснилось.
   — А-а, не спишь под одним одеялом?
   — Да. — Кейт опустила глаза.
   — Почему? Потому что ребенок умер, да? — Луноцветка сочувственно качнула головой. — Великий Дух сделает сильным второго.
   — Ах нет, не в этом дело! Я не боюсь забеременеть, мне бы даже очень хотелось маленького… — Она вздохнула. — Только ребенок был не от Джонатана, а от моего мужа.
   — А Чарли, он думает, что от Джона, — удивленно сказала она.
   Кейт вдруг вспомнилось, как она в первый раз сказала Чарли о ребенке. Так вот почему он сразу тогда спросил, сообщила ли она Джонатану.
   — Значит, все это время Чарли думал, что я… что мы с Джонатаном…
   Луноцветка поджала губы.
   — Твои глаза говорят: ты его хочешь.
   Кейт начала было отпираться, но тут же поняла, что лукавить бесполезно — Луноцветка ей все равно не поверит.
   — Да, — вздохнув, призналась она. — Я хочу его. Я очень его хочу. И это одна из причин, почему я решила от него переехать.
   — Не понимаю.
   — Я с детства привыкла считать, что люди должны пожениться, прежде чем… спать под одним одеялом. А мы с Джонатаном не женаты. Он не мой мужчина.
   Луноцветка долго молча смотрела на нее, потом покачала головой.
   — Здесь, — сказала она, ткнув пальцем себя в грудь, — он твой мужчина.
   — Понимаешь, это еще не все. Дело в том, что он в моем сердце есть, а меня в его сердце — нет. Джонатан меня не любит.
   — Точно знаешь?
   — Совершенно точно. Я даже спрашивала. Отогнав воспоминания о той ночи, Кейт встала и сердито отряхнула юбки. Последний раз пройдясь влажной тряпкой по плите, она набросала в топку щепок и начала разводить огонь.
   — А потом, я ведь не только из-за Джонатана Кентрелла переезжаю. Мне нужно себе самой кое-что доказать. Мне еще ни разу в жизни не приходилось надеяться только на себя. И даже если из моей затеи ничего не выйдет, я все-таки буду знать, что у меня хватило мужества попробовать.
   Луноцветка медленно кивнула.
   — Доказать себе — это понимаю. Это мой народ тоже уважает.
   Женщины трудились не покладая рук до вечера, а потом и весь следующий день. Хотя Кейт и сетовала на то, что невозможно вычистить земляной пол хижины, все же, расправившись к полудню третьего дня с пылью, мышами и пауками, она почувствовала себя вполне удовлетворенной. Но только они с Луноцветкой присели, чтобы насладиться заслуженным отдыхом, как снаружи послышался скрип колес и к дверям подкатила повозка.
   — Эй, там, в хижине! — пробасил Джонатан. — Куда мебель ставить? Ну же, Кейт, живее.
   — Ах, вот как! — Кейт тотчас подскочила с места и, грозно шурша юбками, прошагала к двери. Она распахнула дверь и замерла на пороге с раскрытым ртом.
   — С новосельем! — пропел целый хор голосов. Джонатан расплылся в довольной улыбке.
   Здесь были все друзья Кейт из поселка: Рози с Франчиной, Рыжий и даже Сайлас Джоунз. Пока Джонатан помогал женщинам выбраться из повозки, подъехали Чарли, Патрик и Леви с Коулом на лошадях.
   — Миссис Мерфи, мы приехали помочь вам, — сообщил Коул.
   Из-за плеча Коула высунулся Леви, примостившийся позади седла.
   — Па, у мистера Лангтона нашлась только одна лопата.
   — Ничего, зато у Сайласа три, так что нам, пожалуй, хватит. — Джонатан начал доставать из повозки лопаты и раздавать их мужчинам.
   — Что вы с ними будете делать? — переводила глаза с одного на другого Кейт.
   — Разумеется, полы твои чистить, — объяснил Рыжий.
   — Как, лопатами?
   — Не волнуйся, Кейт. — Проходя мимо нее к двери, Джонатан как бы ненароком провел пальцем по ее щеке. — Предоставь это дело нам. А тебе с дамами советую пока заняться повозкой и прикинуть, что куда ставить.
   Кейт заглянула в повозку — и ахнула от изумления. Оказывается, совместными усилиями друзья собрали для нее целую гору бесценных в хозяйстве вещей. Пока она вместе с Рози и Франчиной все это пересматривала, мужчины успели перекопать пол в хижине.
   Только тут Кейт заметила, что не видно Луноцветки.
   — Где она? — спросила она у Чарли. Тот взглянул на нее с удивлением.
   — Ушла домой. Решила, видно, что ей тут не очень будут рады.
   — В моем доме Луноцветке всегда будут рады, — вспыхнула Кейт. — И она это прекрасно знает.
   — Для большинства Луноцветка просто грязная дикарка. Твои гости хорошие ребята, но, останься она тут, они бы чувствовали себя не в своей тарелке. — Чарли кривовато улыбнулся. — Да и она, пожалуй, тоже.
   — Эй, Чарли, — крикнул из хижины Сайлас Джоунз. — Где там твоя гармошка?
   — Зачем им твоя гармошка? — Кейт удивленно вскинула брови.
   — Как зачем? Пол трамбовать. — Чарли продул лады и усмехнулся явному недоумению Кейт. — Внимание, начинаются негритянские пляски!..
   Тут Чарли заиграл на гармошке, Сайлас на скрипке, все заплясали, и началось безудержное веселье. Через несколько минут пол хижины сделался идеально ровным, но музыка звучала все веселее, и никто не останавливался, пока Джонатан не объявил:
   — Все! Пора кончать, а то не успеем внести вещи до темноты.
   Пока Кейт показывала мужчинам, что куда ставить, Рози с Франчиной распаковывали огромную корзину с едой и хихикали: знала бы Абигейлиха, куда Джонатан повез ее любовно уложенную снедь, то-то бы она рассвирепела!
   Когда вся мебель была расставлена, а гости встали наконец из-за стола, на дворе было уже темно. Кейт прощалась с ними на пороге. В глазах у нее стояли слезы: великодушие друзей тронуло ее до глубины души.
   Последним уходил Джонатан.
   — Спасибо тебе, — робко улыбнулась ему Кейт.
   — Это Сайлас все придумал, когда я пришел к нему заказывать металлическую сетку для твоей кровати. — Он смущенно пожал плечами.
   — Придумал, возможно, Сайлас, но устроил все наверняка ты.
   — А неплохо получилось, да? — Он оглядел чистую, уютную хижину, и в глазах его зажглись знакомые огоньки. — По-моему, пора уже переименовать это местечко — как думаешь?
   — Подозреваю, у тебя уже есть и подходящее название?
   — Может быть, «Радуга Мерфи»? — И он так посмотрел на нее, что у нее неожиданно перехватило дыхание. — Ну, пойду. Нужно еще отвезти в поселок Рози с Франчиной. Приходи завтра пораньше, — сказал он, надевая шляпу. — Доброй ночи.
   Кейт закрыла за ним дверь и оглядела свое новое жилище. Столик со стульями, явно прибывший из «Золотой шпоры», расположился на пестром лоскутном коврике — замечательном произведении Рози и Франчины. С улыбкой рассматривая разноцветные косички, Кейт вспоминала, как они все втроем начинали над ним работать. Тогда, в июле, она и думать не думала, что он когда-нибудь будет лежать на полу в ее собственном доме. Наверняка это единственный коврик в Вайоминге, сплетенный из шелковых и атласных лоскутков. Свеженавощенный туалетный столик и спинки кровати тускло мерцали при свете подаренной Франчиной лампы.