Лэмпмен Каролин. Не упусти радугу

   — Леви, воспитанные люди не чертыхаются в присутствии дамы.
   — Простите, миссис Мерфи.
   — Па, так что нам теперь делать с Крутолобым? — спросил Коул.
   — Что делать? — Джонатан нагнулся и извлек свою шляпу из-под тыквенных плетей. — Отведите его обратно в загон и привяжите к ограде. Думаю, к вечеру, когда мы вернемся, он уже успокоится.
   Кинув смущенный взгляд на Кейт, Джонатан пошел собирать фляги, которые расшвырял в разные стороны, когда сломя голову бросился ей на помощь. Черт его знает, как извиняться теперь за этот поцелуй, подумал он.
   — Джонатан!
   Он неохотно обернулся.
   — Кейт, я не…
   — Ваш обед, — сказала она, протягивая ему сверток с провизией.
   Их взгляды встретились, и стало понятно: у Кейт, как и у него, нет ни малейшего желания обсуждать случившееся.
   — Спасибо. — Джонатан взял из ее рук холщовый мешок и немного помедлил, прежде чем отвернуться. — Мы придем к вечеру.
   Кейт терпеть не могла варить мыло, но на сей раз эта нудная работа пришлась как нельзя более кстати. Нужно было многое обдумать. Во-первых, Джонатан. Что это его вдруг дернуло с ней целоваться? Неужто ее краса его сразила? — усмехнулась про себя Кейт, подливая жир в кипящий щелок. Самая обычная похоть, и только. Мужчины вообще легко поддаются низменным инстинктам.
   Но сама-то она хороша! Ведь она все еще чувствует себя женой Брайана, как же она могла так легко растаять в объятиях другого? Кейт вздохнула. Кого она хочет обмануть? Из всех ее знакомых мужчин Джонатан, бесспорно, самый красивый, и она уже давно представляла себе, как приятно, должно быть, с ним целоваться. Но представлять — это одно, а делать — совсем другое. Это уже похоже на предательство.
   Кейт закрыла глаза. Как сказать ему, что она беременна? Не выгонит же он ее, в конце концов… Возможно, первое время после родов она не сможет выполнять всю работу по дому, но ведь должен же он понять?.. Конечно, есть какая-то тайна в том, как и почему он оказался в здешних краях, но чего ради она должна испытывать к нему недоверие? Даже Клей доверяет ему, хотя когда-то они, по-видимому, сражались по разные стороны фронта.
   Клей. Как вести себя с ним? После того неудавшегося пикника он заезжал уже четыре раза и с каждым разом был к ней все более внимателен. Он ей нравится, и она всегда искренне рада его обществу, но только ей вообще не нужны ничьи ухаживания.
   Далее, что делать с Патриком? Кейт не видела брата с того дня, как они с ним встретились у ручья, то есть уже почти три недели, но была уверена, что он еще здесь. Ведь уходя, он обещал в случае чего дать ей знать… Открыв глаза, она сосредоточенно смотрела в котелок с густеющим мылом.
   Слева ей почудилось какое-то движение. Кейт подняла голову и вздрогнула: за ней молча наблюдали четыре индейца с длинными черными волосами. Все четверо были одеты лишь в набедренные повязки да мокасины и выглядели довольно устрашающе. Обмирая от страха, Кейт смотрела на непрошеных гостей. В памяти замелькали десятки страшных историй о том, что индейцы проделывают с белыми женщинами, — и внутри у нее все оборвалось.
   Время шло, однако лица всех четверых оставались такими же непроницаемыми. Кроме Луноцветки, Кейт до сих пор не видела так близко ни одного индейца. Луноцветка… А что, если это ее сородичи? Последние две недели Кейт навещала индеанку почти каждый день, но та упрямо не отвечала на вопросы о прошлом. Взглянув еще раз на устрашающую четверку, Кейт окончательно уверилась, что индейцы пришли сюда в поисках Луноцвегки. Возможно, они даже приходятся ей родными братьями. От этой мысли страх ее немного рассеялся.
   Наконец один из них ткнул пальцем в котелок и произнес несколько слов на своем гортанном наречии.
   — Я… Я не понимаю.
   Индеец снова указал на котелок и поднес пальцы ко рту, как будто хотел есть.
   — Вы голодны? — догадалась Кейт.
   Он повторил тот же жест.
   — Нет-нет. — Кейт замотала головой. — Это не едят.
   Индеец, по всей вероятности, из ее слов ничего не понял и снова повторил свое требование, а Кейт снова отрицательно покачала головой.
   Устав, по-видимому, препираться с бледнолицей эгоисткой, один из воинов шагнул вперед и выхватил у нее ложку. Зачерпнув из котелка, он отправил густеющее варево прямиком себе в рот и с непроницаемым лицом передал ложку следующему.
   — Да нет, вы не поняли, это не съедобно! — умоляюще говорила Кейт, глядя на то, как второй индеец глотает полную ложку мыла.
   Внезапно ее осенило. Она бросилась на кухню и схватила булку хлеба. Возвращаясь, она успела увидеть, как последний из индейцев отведал ее варева. Когда он возвращал ей ложку, лицо его, как и у остальных, было совершенно бесстрастно.
   — Вот, — сказала она, протягивая им хлеб с хрустящей румяной корочкой.
   Все четверо взглянули на хлеб, потом друг на друга и, одновременно развернувшись, зашагали прочь.
   — Постойте! — Кейт попыталась догнать их. — Я знаю, где Луноцветка!
   Однако индейцы, не удостоив ее взглядом, вскочили на лошадей и ускакали.
   Кейт беспомощно смотрела им вслед в полной уверенности, что Луноцветка лишилась единственной возможности воссоединиться со своим народом. Внезапно у нее возникла идея. Если сейчас же, верхом на Крутолобом, поехать к Чарли, то Луноцветка, вполне возможно, успеет нагнать своих сородичей.
   Кейт метнулась в огород и, надергав пучок моркови, поспешила к загону. А что, если индейцы перехватят ее по дороге и она не сумеет им ничего втолковать? При мысли о том, что они тогда могут с ней сделать, внутри у нее все похолодело… Нет, нельзя быть такой трусихой. Она во что бы то ни стало должна сообщить Луноцветке, что они здесь. Стараясь перебороть страх, Кейт подошла к загону.
   Моля Бога, чтобы мул послушался ее, она отвязала его от ограды и вывела из загона. Сразу же за воротами Кейт взобралась на перекладину ограды и перекинула ногу через спину мула, после чего, нагнувшись как можно дальше вперед, сунула ему морковку. Мул извернулся, ухватил зубами угощение и двинулся по тропинке к хижине Чарли.
   Кейт изо всех сил старалась не думать о том, что будет, если Крутолобый вдруг понесет, ни даже о том, что плакало теперь ее мыло.
   Несмотря на все ее страхи, до хижины Чарли она доехала благополучно. Всякий раз, когда Крутолобый замедлял шаг, Кейт подсовывала ему морковку, и он снова прибавлял ходу. В итоге, хоть у нее и было ощущение, что прошло уже несколько часов, дорога заняла не более тридцати минут. Добравшись до места, Кейт сползла с мула и привязала его к дереву.
   — Луноцветка! — позвала она, вбегая в распахнутую настежь дверь. Внутри никого не оказалось, и Кейт решила обойти вокруг дома. — Луноцветка, где ты? — За углом хижины сушилась растянутая на земле оленья шкура — охотничий трофей Джонатана. Безусловно, работа Луноцветки, но где же она сама?
   Убедившись, что Кейт приехала одна, индеанка неслышно выступила из-за дерева.
   — Случилось что?
   — Они приехали за тобой! — задыхаясь, выпалила Кейт.
   — Кто? — еле слышно выдохнула Луноцветка.
   — Твои братья. То есть, может быть, они и не братья, — поправилась она, — но наверняка из твоего бывшего племени. — И Кейт рассказала Луноцветке о своих гостях.
   Выслушав все, индеанка покачала головой.
   — Это не мой народ. Наша земля не здесь. Кейт застыла с открытым ртом.
   — Для моего народа я умерла, — сказала Луноцветка и отвернулась.
   — То есть — твоя семья думает, что ты умерла?
   — Семья не хочет меня больше знать. Я убежала от мужа.
   — Но он же тебя избивал! — ужаснулась Кейт. — Это что, не важно?
   — Он муж. — Луноцветка пожала плечами. Кейт начала было возмущаться чудовищной несправедливостью, однако, взглянув на неподвижное лицо Луноцветки, осеклась.
   Индеанка вдруг дотронулась до ее руки.
   — Прячемся, — тревожно сказала она. — Лошади.
   — Лошади? Где?
   Луноцветка потянула ее за рукав.
   — Уже близко. Скорее.
   Тревога передалась и Кейт. Подобрав юбки и то и дело оглядываясь через плечо, она побежала к деревьям. Здесь Луноцветка потянула ее вниз.
   — Тихо лежать, — прошептала она, опускаясь в густые заросли рядом с Кейт.
   Через несколько секунд Кейт наконец тоже услышала вдали топот копыт. Кто-то очень спешил к ним, но кто? Индейцы? Прикусив губу, Кейт еще теснее прижалась к земле.
   — Чарли! — донесся из-за деревьев отчаянный крик Джонатана. — У нас беда!
   — Это Джонатан с ребятами. — Кейт торопливо выбралась из укрытия. — У них что-то случилось! Что там у вас? — взволнованно крикнула она, увидев Джонатана.
   — Кейт! — Джонатан в несколько прыжков преодолел расстояние между ними и сгреб ее в объятия. — С тобой все в порядке? Слава Богу! — Но не успела она ответить, как он уже оттолкнул ее и грозно сверкнул глазами. — Ты хоть соображаешь, что творишь? Ты ничего лучше не могла придумать, чем разгуливать одной?
   Кейт изумленно моргала. Он что, с ума сошел?
   — Я всегда хожу сюда одна.
   — Могла бы хоть записку оставить!
   — Вот как? — огрызнулась Кейт. — С каких это пор я обязана сообщать вам, куда я иду?
   — С тех пор, как мне встретилось двадцать индейцев в миле от дома!
   — Так уж и двадцать! Мне что-то показалось, что их не больше четырех.
   — Что?! — взревел Джонатан. — Ты знала, что кругом индейцы, и все равно сюда отправилась? — Пальцы его с такой силой вцепились ей в плечо, что она поморщилась. — Где четыре, там и больше! Кажется, целое племя выехало на охоту!
   — Конечно, я знала про индейцев. Я нарочно поспешила сюда, чтобы предупредить Луноцветку, — сердито ответила Кейт. — А если вы удосужитесь обернуться, то увидите, что я не разгуливаю в одиночестве, а приехала верхом на Крутолобом.
   — Приехала… на Крутолобом?! — Лицо Джонатана угрожающе побагровело, из глаз чуть не искры посыпались. — Да еще двух часов не прошло, как этот бугай тебя чуть не растоптал! — Он с силой тряхнул ее за плечо. — Чем у тебя голова набита вместо мозгов?
   Однако с нее уже было довольно. Она сердито вырвалась из его рук.
   — Пустите меня! Я иду куда и когда мне надо и не собираюсь спрашивать у вас позволения. И не смейте мне тыкать! Я вам, между прочим, экономка, а не жена, и не потерплю такого отношения к себе. А не умеете держать себя в руках, так ищите себе другую дурочку… И скверный же пример вы подаете вашим сыновьям! — Отступив на шаг, она скрестила на груди руки. — Я понятно изъясняюсь?
   Джонатан растерянно моргнул. Ему так редко перечили, что он даже не знал, как в таких случаях следует себя вести. Краем глаза он заметил какое-то движение возле хижины и ухватился за возможность отвлечься как за спасительную соломинку — однако вид Чарли, стоящего с широченной ухмылкой на лице, не очень его обрадовал. Черт возьми, этот-то тут откуда взялся?
   — Я спрашиваю, понятно я изъясняюсь или нет?
   — Вполне, — сказал он. — Теперь, если вы закончили меня отчитывать, полагаю, мы можем ехать домой?
   — Да, я закончила.
   — Прекрасно. Леви, ты отведешь Крутолобого домой, — приказал он. — Кейт поедет со мной.
   Разгневанная, Кейт обернулась.
   — И не подумаю. Как на Крутолобом приехала, так на нем и уеду!
   — Но ведь он в любой момент может понести…
   — На пути сюда как-то обошлось. А если что — думаю, вам, на этакой махине, нетрудно будет его догнать. — Кейт сознавала, что заходит слишком далеко, но ей уже было все равно: Джонатан Кентрелл чересчур много о себе воображает! Отвязав Крутолобого, она направилась к ближайшему пню, чтобы с него забраться на мула, но не успела — Джонатан легко поднял ее и посадил в седло.
   — У меня к вам только один вопрос, — сказал он. — Как вам удалось избавиться от индейцев?
   — Я их накормила, — загадочно улыбнувшись, ответила Кейт.

12

   — Что, скоро обед? — озабоченно спросил Джонатан, снимая шляпу.
   Совсем как Леви с Коулом, когда они «с голоду помирают», подумала Кейт и невольно улыбнулась.
   — Уже скоро. Проголодались?
   — Ага. Много работы было, зато крыша над сараем почти готова.
   — Молодцы. А дранки-то на нее у вас хватит?
   — Не знаю. Мальчики уже щиплют, Чарли показал им как, но боюсь, если мы даже возьмемся за дело все вчетвером, до снега можем не управиться. Как там Луноцветка?
   — Хорошо. — Кейт вздрогнула: Джонатан потянулся за чашкой и нечаянно коснулся рукавом ее щеки. Она никак не могла привыкнуть к его волнующей близости. — Сегодня я возвращалась другой дорогой и нашла ниже по ручью пустующую хижину, — обронила она в надежде, что безопасная тема поможет унять сердцебиение. — В ней как будто еще недавно жили.
   — Да, верно. — Джонатан налил себе кофе. — С год назад там поселился какой-то немец по фамилии Хоффлемейер. Перезимовал одну зиму — а потом снялся и был таков. По-моему, спешил поскорее ноги унести.
   Кейт рассеянно смотрела, как Джонатан садится за стол. Давно уже пора сказать ему о ребенке, ведь если не сделать этого сейчас, он все равно скоро догадается. Не может же она вечно скрывать свое положение.
   — Джонатан, я хотела бы с вами кое о чем поговорить.
   — Да? — Сердце Джонатана упало. Конечно, этот разговор когда-то должен был состояться, но прошло уже столько времени — он даже начал надеяться, что она забыла о том нечаянном поцелуе. — Надеюсь, мои сорванцы не набедокурили?
   Кейт покачала головой.
   — Не больше, чем обычно, но речь сейчас не о них. Это более личное.
   — Хотите прибавку к жалованью?
   — Нет… Точнее, от прибавки я, конечно, не откажусь, но сейчас я хотела бы поговорить о другом.
   Джонатан, которому смертельно хотелось схватить шляпу и ретироваться за дверь, ожидающе смотрел на нее с чашкой в руке.
   — О чем же?
   — Видите ли… Дело в том, что я…
   Ее прервал резкий стук в дверь. Не зная, досадовать ей на помеху или вздохнуть с облегчением, Кейт пошла открывать.
   — Клей? — Она несколько удивилась: Клей Лангтон редко наведывался к ним среди дня.
   — Здравствуйте, Кейт.
   Нет бы ему появиться на десять минут позже, подумала Кейт, отвечая на приветствие.
   — Джонатан дома?
   — Да, только что зашел выпить перед обедом чашечку кофе. Пообедаете с нами?
   — Мне, право, неловко напрашиваться…
   — Вот еще глупости! Еды на всех хватит, а поставить лишнюю тарелку — минутное дело. Мы всегда рады гостям.
   — В таком случае не могу отказаться.
   На сей раз Джонатан был искренне рад появлению своего соседа: он чувствовал себя как приговоренный, которому неожиданно объявили об отсрочке казни.
   — Рад видеть тебя, Клей. — В глазах его зажглись озорные огоньки. — Но насчет обеда я бы на твоем месте поостерегся: у нее, знаешь ли, появилась скверная привычка кормить гостей мылом. — Он сделал вид, что не замечает негодования Кейт.
   — Слышал, слышал, — улыбнулся Клей, — но, пожалуй, все же рискну. А вообще-то я зашел рассказать тебе новости. Мне только что сообщили из Шайенна, что губернатор Кемпбелл закончил наконец перепись населения.
   — Давно пора, — заметил Джонатан. — Начали еще в мае.
   — Да, но ведь и территория не маленькая! По итогам переписи Кемпбелл разделил ее на пять графств и три муниципальных округа. Теперь начнется работа по выработке законов штата, и в следующем месяце наш округ уже должен выставить в законодательный орган трех представителей. Не хочешь баллотироваться?
   — Боже упаси! Я уже сыт политикой до конца жизни. Ну а ты как, попробуешь?
   — Но ты забыл — я ведь сражался на войне не под теми знаменами.
   — Но с войной, слава Богу, покончено, и нет нужды о ней без конца вспоминать. И потом, всякий вправе сражаться за то, во что верит.
   — Твоими бы устами да мед пить! — невесело рассмеялся Клей. — Но губернатор Кемпбелл, если помнишь, убежденный янки. Вряд ли он проявит в этом вопросе такую же широту взглядов, как ты.
   Джонатан пожал плечами.
   — В армии я встречался с Джоном Кемпбеллом, и мне показалось, он не из тех, кто станет копаться в прошлом. А кроме того, представителей выбирают, а не назначают. И если, конечно, ты будешь выставляться как владелец ранчо, а не как южанин, думаю, у тебя все шансы на победу.
   — У тебя их больше, — возразил Клей.
   — Не уверен. А хотя бы я и вздумал вдруг заняться политикой — все равно из этого ничего не выйдет. Законодатели могут обсуждать свои неотложные вопросы хоть до весны — не бросать же мне Кейт с ребятами одних на полгода. Иное дело ты: завершишь к зиме основные работы, а со всем остальным мастер и несколько подручных и без тебя справятся.
   — Господи, Джонатан, по-твоему, уже получается, я просто обязан выставить свою кандидатуру! — Клей улыбнулся Кейт. — И он еще говорит, что он не прирожденный политик. Да с его красноречием можно уговорить луну с неба спуститься!
   — Значит, он вас все-таки уговорил? — спросила Кейт, подливая кофе обоим.
   — Вероятно. — Клей вздохнул. — Слишком много вопросов требуют решения: налоги, права на воду… Поговаривают даже об избирательном праве для женщин.
   — Шутишь?! — Джонатан чуть не поперхнулся.
   — Насколько мне известно, Эстер Моррис уже обрабатывает всех предполагаемых кандидатов в радиусе двадцати миль от Саутпасс-сити.
   — Вряд ли у нее что-то получится, — фыркнул Джонатан. — Разве найдется здравомыслящий мужчина, который согласится внести на рассмотрение такой смехотворный законопроект?
   — Почему же смехотворный? — осведомилась Кейт.
   — Но ведь ни одна женщина пока что не взяла на себя труд вникнуть в суть спорных вопросов — не говоря уже о том, чтобы сопоставить достоинства разных кандидатов, — пожал плечами Джонатан.
   — Откуда в вас такая уверенность, хотела бы я знать? — вскинулась Кейт. — На моей памяти ни один мужчина пока что не выслушал мнение женщины ни по одному вопросу, включая политические! А удосужились бы поинтересоваться, глядишь, и узнали бы что-нибудь новенькое для себя.
   — При всем моем уважении лично к вам, Кейт, думаю, что вы заблуждаетесь. — Джонатан презрительно усмехнулся. — А если даже избирательное право для женщин когда-нибудь и примут, они все равно будут голосовать за тех, на кого им укажут мужья.
   — Какая поразительная самоуверенность!.. Помяните мое слово, Джонатан Кентрелл: придет время, когда у женщин будут те же права, что и у мужчин, и мир от этого станет только лучше!
   — Если оно когда и придет, то только после моей смерти!
   — А вы как собираетесь голосовать, мистер Лангтон? — обратилась Кейт к гостю.
   — Я?.. Мм-м… — Клей, несколько смущенный поставленным в лоб вопросом, обрадовался появлению Чарли, который именно в этот момент зашел обедать.
   Кейт пришлось на минуту отвлечься, но когда она с чашкой кофе для Чарли вернулась к столу, стало ясно, что она все еще ждет ответа.
   — Н-ну… — Он откашлялся. — Если уж такой вопрос возникнет, думаю, мне придется ответить «да». Благодаря Аврааму Линкольну теперь даже бывшие рабы могут голосовать, стало быть, они имеют права, в которых отказано моей маме и сестрам.
   — Мне вот что любопытно, Джон, — вклинился Чарли. — А случись тебе решать, давать нашим женщинам право голоса или не давать, что бы ты ответил?
   — Разумеется, «нет». Но если даже за ними закрепят это право — думаю, беда не велика: как только они его получат, сразу же успокоятся, и их будет не видно и не слышно.
   — Много вы знаете, — процедила сквозь зубы Кейт.
   В этот момент в кухню ввалились оживленные мальчики, и вопрос избирательного права сам собой отошел на задний план.
   — Па, мы только что видели у ручья огромную гремучую змеищу! Она на камне лежала! — Леви предъявил Кейт вымытые руки. Глаза его сияли от возбуждения.
   — И это называется вымытые руки? — Кейт нахмурилась, глядя на руки Коула.
   — Но, миссис Мерфи, они же чистые…
   Но Кейт, молча приподняв брови, указала на дверь.
   — Змеи — они в такое время года куда угодно могут заползти, — заметил Чарли, не обращая внимания на надувшегося Коула. — Они холода не выносят.
   — Это верно, — откинувшись на спинку стула, подтвердил Джонатан. — Прошлой осенью во время клеймения я проснулся утром и обнаружил толстенную змею у себя в спальном мешке. Хорошо еще, она была без ромбиков на спине.
   — Это еще что, — отозвался Чарли. — Вот Дэн, мой приятель, пару лет назад столкнулся со змеей в собственной хижине. Только холода наступили — он развел огонь и сидит себе греется. Вдруг слышит сзади этакое шуршание: шш-ш-ш! Оборачивается — а прямо на него смотрит большая-пребольшая гремучка!.. Так через окно на улицу и сиганул. Компания ему, видите ли, не понравилась!
   Улыбаясь очередной байке Чарли, Кейт подавала на стол.
   Лишь поздно вечером, когда Коул и Леви уже отправились спать, Кейт снова представилась возможность поговорить наедине с их отцом.
   Выйдя из спальни сыновей, Джонатан сел за стол напротив нее.
   — Все еще обсуждают свою «змеищу». Кажется, я убедил их не ставить на нее силков — впрочем, она, может, и сама додумается переползти в другое место.
   Кейт подняла голову от штопки.
   — Бедная змея! Если они всерьез за нее возьмутся, мне ее жаль!
   — Мне тоже. — Джонатан, посмеиваясь, открыл свою расходную книгу и надел очки. Несколько минут тишину кухни нарушал лишь скрип его пера.
   Наконец Кейт собралась с духом и отложила работу.
   — Джонатан! Хочу вернуться к тому утреннему разговору.
   В его глазах мелькнул лукавый огонек.
   — И слышать не хочу! Этак вы, пожалуй, скоро вырядитесь в штаны, станете курить сигары и маршировать по улицам заодно с суфражистками.
   — С какими суфражистками?
   — Речь ведь шла об избирательном праве?
   — Ах нет, я имею в виду не что г разговор, а тот, что был до него.
   — А-а… — Огоньки в синих глазах погасли.
   — Не знаю даже, с чего начать…
   — Я ждал этого разговора, — со вздохом признался Джонатан.
   — Ждали?..
   Он снял очки и потер переносицу.
   — Видите ли, иногда я увлекаюсь и делаю нечто такое, о чем потом…
   — Джонатан…
   — Нет, дайте мне договорить! Мне нужно было тогда сразу извиниться, но…
   — Джонатан, я жду ребенка.
   — Я подумал, что, может быть, будет лучше… Чт… Что?
   — У меня будет ребенок.
   — Ребенок? — Он побледнел. — Боже милостивый!
   — Нужно было сказать вам об этом раньше, но я никак не решалась…
   — Когда?
   — Н-ну… — Она запнулась, обескураженная его реакцией. — Точно не знаю, но думаю, в феврале.
   Джонатан моргнул. До февраля было уже не так далеко.
   — В феврале? Значит, ребенок от мужа? От удивления Кейт даже открыла рот.
   — Конечно, от Брайана. От кого же еще… — Внезапно она поняла, что он имел в виду, и, ахнув, вскочила на ноги. — А вы подумали, я нагуляла его в «Золотой шпоре»?
   Джонатан встал и, не смея признаться, что он именно так и подумал, неуверенно протянул к ней руку.
   — Но, Кейт…
   — Так вы все-таки считаете меня проституткой. — Она говорила тихо, почти шепотом, но ее голос дрожал от боли и гнева. — Вот почему вы меня поцеловали? Потому что… проститутке… одним поцелуем больше, одним меньше — невелика важность? — Тут голос изменил Кейт, она отвернулась и сердито смахнула бегущие из глаз слезы.
   — Ради Бога, Кейт. — Джонатан хотел тронуть ее за плечо, но, поразмыслив, сжал пальцы в кулак и опустил руку. — Я никогда не считал вас проституткой, — тихо сказал он. — Но мало ли что могло случиться с вами в «Золотой шпоре». Я ведь понимаю, что некоторые мужчины не спрашивают согласия… А, в общем, я не собирался выяснять, кто отец ребенка.
   Наступило долгое томительное молчание, потом Кейт еле слышно, так что Джонатан с трудом разобрал, спросила:
   — Значит, мой ребенок не помешает вам? Я могу остаться?
   — Можете ли вы остаться? О Господи, Кейт! А вы ждали, что я вас выгоню? Да я вообще не знаю, что бы мы без вас делали!
   — Я… благодарю вас. — Она не нашлась, что еще сказать. — Думаю, мне лучше теперь пойти спать. Я что-то устала.
   Джонатан проводил ее взглядом и, когда дверь за ней затворилась, тихонько выругал себя: разве так нужно было принять ее новость? Ребенок, Боже… Зажмурив глаза, он увидел перед собой свою жену. Мэри делилась с ним радостью: она снова беременна! Она была так счастлива… Несколько минут он стоял неподвижно, вглядываясь в прошлое.
 
   Среди ночи Кейт неожиданно проснулась. В первую минуту она не могла понять, что ее разбудило, но вскоре послышался тот же звук. Это был слабый вскрик, почти стон. Наверное, захворал кто-то из ребят. Она проворно поднялась и на цыпочках подошла к двери.
   Выглянув в кухню, она обомлела: за столом, уронив голову на руки, сидел Джонатан. Стон послышался снова, и Кейт в тревоге поспешила к столу.
   — Джонатан, что случилось? — тронув его затылок, спросила она.
   Джонатан поднял голову и уставился на нее мутным взглядом.
   — Кейт?
   Только сейчас она заметила на столе, рядом с открытой расходной книгой, пустую бутылку и уловила тяжелый сладковатый дух виски.
   — Вы же пьяны!
   — Эт точно. Видит Бог: я оч-чень старался. — Вздохнув, он отвалился на спинку стула. — Жалко, не помогло. Бутылка кончилась.
   — Боже мой! Еще немного — и вы упились бы до беспамятства!..
   — Я и хотел.
   — Господи, да зачем?
   Он попытался сосредоточить взгляд на Кейт, но непослушная голова все время клонилась набок.
   — Как зачем? Чтобы забыть. Ты разве никогда не скучаешь по своему Брайану, так что сил нет терпеть?
   — Да, но я не напиваюсь при этом. — Лицо ее смягчилось. — Вспомнили жену?